С Рождеством, матерь котья!

Гарри бежал, от ужаса вытаращив глаза, но вопреки этому совершенно не разбирая дороги. Тело от непривычных движений ныло и выло, на шерсти застыл иней, отчего он был похож на бешеного дикобраза, который случайно забрёл на заснеженные улицы Лондона. Лапы, мало того, что нешуточно подмёрзли из-за ледяной корки, которой покрылась земля, так ещё и донельзя раздражающе путались при беге. Ну же, ать-два, ать-два! Вот это напасть с ним случилась! Да как вообще такое могло произойти?! Гарри ведь чётко следовал всем оставленным ему инструкциям: и лист этот проклятущий во рту держал, и смеси нужные бодяжил, лунным светом сканировал, заклинание правильно произносил, и даже грозы наконец дождался, на удивление умудрившись её застать — так-то зима уже вовсю хозяйничала и Рождество тихо подкрадывалось. И несмотря на все эти безобразные требования, ему всё же удалось добиться желаемого и принять анимагическую форму! И ладно, что в кота превратился… Впрочем, нет, да какое там «ладно»! Он, Амбридж его зацелуй, кот! Кот! Причём какой-то совершенно непонятной породы! Не благородный олень и даже не гриффиндорский лев, а простой дворовый котяра! И это он планировал с кровожадными врагами бороться в случае необходимости? Да что Гарри делать с ними будет в обличии кота? За уязвимые места ни о чём неподозревающие цели кусать да их злые руки когтями драть? А ведь так хотелось бы недругам порой мощной лапой затрещин надавать или копытцами с наслаждением потоптать. Но теперь он всего лишь взлохмаченный чёрный комок ярости, что сейчас способен лишь жалко морозить пушистый зад, хотя тот явно предназначался для уютных посиделок возле камина, а не для подобных прогулок, и уж явно не для надирания в край оборзевших задниц каких-нибудь тёмных магов… И всё же, его форма — это не самое худшее, что с ним случилось за эти дни. Ведь произошёл и куда более неприятный казус. Он застрял! Он застрял в этой проклятущей кошачьей форме ещё дня два назад, и всё это время активно пытался вернуться в человеческий вид, с каждой попыткой издавая всё более истошный и более душераздирающий мяв. По инструкции-то всё было просто: нужно было просто представить себя в привычном обличье и животная форма спадёт. Но не мог же Гарри забыть, как выглядит! Нет, конечно, за эти полгода он всё же немного изменился, но в зеркало поглядывал пока по миру шатался: а там были всё те же смоляные всколоченные волосы, острые скулы, прямой взгляд изумрудных глаз. Вот разве что только вид гораздо более расслабленным да здоровым стал, а одежда больше не была заношенной. А может, в инструкцию ошибка закралась? Да ну как же — Сириус по той же схеме научился в пса обращаться, так что не похоже, что причина здесь кроется. Или Гарри, в глубине своей души, не хотел снова стать человеком? Да нет… чушь какая-то. Ведь сейчас он был вполне доволен тем, кем был, и уж тем более искренне рад тому, что все ужасы войны наконец позади. Так что идеи кончились быстро. И именно по причине застревания ему срочно требовалась Гермиона. Так что к чёрту эту ненужную гордость! Кому она нужна, когда перед тобой вырисовывается не сильно воодушевляющая перспектива вылизывать собственные яйца да и ещё, вероятно, до самого конца своей жизни?! Разочарование и стыд. Рассказывать даже никому не хочется. Гарри сначала после превращения в кота решил, что скорее сдохнет, чем признается в этом безобразном конфузе Рону или Гермионе, не говоря уж про застревание: Рон кишки со смеху надорвёт да ещё и всей своей семейке растреплет, после чего их всех в Мунго с непрекращающейся икотой увезут; А Гермиона, вероятно, виду не покажет, лишь улыбнётся снисходительно но, может быть, даже похвалит за рвение освоить анимагию. Или вопросами засыпет, когда тапком по заднице как следует отделает, едва поймёт, что четвероногий гость — её лучший друг, и успокоится. Но теперь Гарри даже ни на какие вопросы ответить не сможет, если захочет, потому что не был уверен, что не останется животным до конца жизни. До дома Грейнджеров должно было быть недалеко, если память не подводила. К счастью, от Гриммо до жилища подруги всего час ходьбы/кошачьего бега, и Гарри страшно надеялся, что подруга уже вернулась из Хогвартса на Рождественские каникулы. Если Гермиона ему не поможет, то он ведь действительно может навсегда остаться котом… Голова от ужаса пошла кругом и лапы снова бессовестно перепутались, отчего он поскользнулся и рухнул мордой прямиком в небольшой и далеко не самый чистый сугроб. Из которого раздался очередной отборный кошачий мат.

***

— На что ты там всё смотришь, Глотик? — отложила книгу Гермиона, обратив внимание на задумчивого кота, который с подоконника таращился на улицу, при этом не мигая и не двигаясь. Она встала с кровати, подошла к окну, но снаружи царила кромешная темень. И лишь неподалёку виднелся тёплый оранжевый свет от фонаря на крыльце, под которым можно было разглядеть разве что неторопливо падающие снежинки. — Там кто-то есть? — нахмурилась она, напрягшись. Но Живоглот молчал. И вскоре тихие сигнальные чары действительно оповестили комнату о гостях, подтвердив её подозрения. Пусть порой к ним действительно забредали различные бродячие животные да и война давно закончилась, но бдительность терять Гермиона не планировала. Мало ли кому вздумается отомстить героям войны, может, все эти неугомонные злодеи просто момента только удобного ждут! Живоглот отреагировал весьма равнодушно на попискивающую сигнализацию, хоть и продолжал пристально всматриваться в темноту. Что ж. Тот действительно всегда чувствовал, если было чего опасаться, так что, скорее всего, это действительно енот какой мимо прокрался в поисках вкуснющих яблочных огрызков из ближайшей мусорки. — Идём спать, Глотик, — ласково сказала Гермиона, трепля любимца по макушке, но тот не пошевелился. — Что… Она резко замолчала и схватила палочку, когда Живоглот прытко вскочил на ноги, явно переплошившись, отчего аж шерсть вздыбилась. Гермиона вздрогнула, когда перевела взгляд на окно. На неё из-за стекла взирали два больших несчастных кошачьих глаза. — Эй? — настороженно обратилась она к чёрному коту. — Ты кто такой, дружок? Будто он мог ей ответить! Но когда привыкаешь с котами общаться, то вопросы сами собой становятся риторическими и порой в них даже начинает проявляться глубинный философский контекст. К примеру, «Зачем кусать руку, которая тебя кормит?» или «За какое такое зло в мои тапки было нассано?» Гарри сделал глаза ещё больше, ещё несчастнее. Это поможет, должно было! При виде подруги, которую он почти полгода не видел, сердце радостно подпрыгнуло и сделало такой же кульбит, какие он резво демонстрировал недавно на этом дереве, отчего и влез далеко не с первого раза. Гермиона точно поможет! Может, посмеётся, но поможет, когда он ей всё-всё расскажет! Когда он… Когда… Расскажет… А… М-м-м… Его дрожащий от происходящего ужаса вид вызвал бы жалость даже у Волдеморта, если, разумеется, отбросить тот немаловажный факт, что именно это и было его влажной розовой мечтой на протяжении многих лет. Покосившись на Глотика, который хоть и настороженно взирал на весьма взъерошенного гостя, но попыток остановить её не сделал, Гермиона открыла окно. В конце концов — если это не просто зверушка, а самый что ни на есть Троянский кот, то Защитные чары дома банально не позволят ему переступить порог и размажут пушистого по стенке. — Привет, — сощурилась Гермиона. — Замёрз? Гарри согласно замяукал. Точнее, заорал: — Гермиона, впусти, я застрял в коте! То есть в себе! И уже от холода не соображаю ни хрена, пусти-пусти-пусти! — Пиздец, блять, — прокомментировал кто-то незнакомым голосом. — Так тебя в кота скукожило? Вот ты везунчик, Поттер! Но понимаешь, такое дело… вакансия давно закрыта, так что можешь тыгдыкать обратно в эту свою стрёмную конуру и наконец уже отдать концы. Гарри от неожиданности даже замолк и ошарашенно уставился на Живоглота. — Чего лупишься? Я же сказал — вакансия на место кота одна и она уже занята! ЗА-НЯ-ТА! Неудивительно, что хозяйка с вами, оболдуями, столько возилась — с первого раза же не доходит ни черта. — Ты что, говоришь? — просипел Гарри, приседая на задние лапы, но тут же вскакивая — заснеженное дерево здорово охладило его кошачий тыл и пыл. — Говоришь?! — Мяу, — издевательски протянул Живоглот. — Мяу-мяу-да-ты-просто-снова-ебанулся. Мяу. Гермиона озадаченно смотрела на общение двух котов. Что же они там так живо обсуждают? Но Живоглот накидываться и прогонять гостя не спешил, что уже неслабо утешало — значит, не враг. Допрос-собеседование что ли ему устраивает? — Ну что, впустим его? — поинтересовалась она у своего любимца, на что тот, глядя на Гарри с превосходством, протянул: — Поттер, твоя задница… то есть, я хотел сказать, судьба, в моих лапах. Только ума не приложу, почему я должен согласиться на это крайне неприглядное предложение. Чтобы ты мою классную лежанку занял? Мой вкусный корм жрал? Под боком у моей хозяйки грелся? Тебе и так внимания столько перепадало все эти годы, а это значит, что меня обделяли! Так вот я спрашиваю — у тебя харя не треснет по диагонали зигзагом от наглости? — А я-то всегда думал, что у нас с тобой неплохие отношения, — возмутился Гарри, изумлённо глядя на кота. Вот же оборзевшая плоскоморда! — Когда ты был человеком и не покушался на мою территорию — всё было в порядке, — рыкнул Глотик. — А теперь — изыди, тьма криволапая! — Гермиона тебе не простит, если со мной что-то случится, — принялся шантажировать его Гарри, поняв, что по-хорошему с этим рыжим берсерком не выйдет, а сам он уже меняет свою форму на снеговика. — А ты представь, что будет, если я снова стану человеком и всё Гермионе расскажу… Ох, что будет. — Ах ты дворняжка вшивая! — зашипел тот, подпрыгивая от искреннего возмущения. — Ах ты… Ах… Ты… Ладно! Хрен с тобой! Но только сунься к моей миске или зыркни в её сторону — глаза своими шторпорами повыковыриваю! А ты их видал?! Видал?! ВО! — Да нахер не сдалась мне ни твоя миска, ни лежанка, — огрызнулся Гарри, подходя ближе к окну и опасливо косясь на гневно прищурившегося собеседника и его грозно выставленный перед носом коготь. Гермиона всплеснула руками, глядя на эти кошачьи перепалки. — Глотик! Ты если считаешь, что это не враг, то пусть заходит уже! Я уже окоченела в одной ночнушке возле открытого окна стоять. Думаю, наш гость тоже уже к этому дереву примёрз. Живоглот фыркнул, отвернулся и, задрав хвост и голову, гордо отправился к своему лежбищу у небольшого, но весьма уютного камина. Вальяжно развалившись на явно недешёвой подушке, он пристально и грозно вперился взглядом в наглеца, что посмел покуситься на его законную территорию. — Похоже на согласие, — с сомнением произнесла она и перевела взгляд на кото-Гарри. — Добро пожаловать? Она внимательно проследила за неуверенной походкой чёрного кота, когда тот шагнул на подоконник, но Защитные чары ночного гостя не тронули и успешно пустили внутрь. На всякий случай Гермиона всё же попробовала произнести заклинания вроде Фините и других известных ей Рассеивающих заклятий, но с котом ничего не произошло. Что ж, не Троянский кот, к счастью, а всего лишь бедный замёрзший котик. Наверняка заметил свет в её окне и оттого решил попроситься на ночлег. Гермиона, уже совсем расслабившись, наконец закрыла окно и оглядела весьма пушистого кота, который скромно уселся на письменном столе и глядел на неё весьма неуверенно. Гермиона. В ночнушке. В какой-то короткой и не слишком плотной ночнушке фиолетового цвета... Пусть и происходящее всё какой-то кошмар, но зато хоть с элементами лёгкой эротики, что чуть скрашивало ситуацию. — У тебя всё шёрстка спуталась и заледенела, — сказала она, подходя ближе и с любопытством глядя на Гарри. Тот от облегчения, что наконец оказался в тепле, молчал и лишь обречённо глядел в знакомые карие глаза. Гермиона осторожно протянула к нему руку, отчего Гарри насторожился, но позволил ей мягко провести ладонью по своей пушистой кошачьей голове и спине. — Но всё же ты весьма милый. Гарри моргнул. Страшно смутился. И какое странное непривычное чувство, когда тебя, хоть и кота, вот так вот гладят. Гермиона, конечно, частенько ему волосы на макушке задорно ерошила, но вот чтобы так нежно приласкать… Хм. Иначе. Интимно как-то. Или эта игривая тряпица на бретельках задавала тон происходящему? — Ошейника нет, — задумчиво произнесла она. — На домашнего тоже не похож. Да, жизнь, похоже, неслабо потрепала тебя, дружище, — сочувственно произнесла она, а в глубине взгляда мелькнуло что-то печальное. — Отчего напоминаешь мне кое-кого. И глаза такие же зелёные… — Да-да! Я Гарри! Гарри-и-и! — провыл он, с надеждой глядя на подругу, но та только задумчиво и немного грустно улыбнулась. — Интересно, имя-то у тебя есть? — Гарри, — обречённо мяукнул он ещё раз тихо, понимая, что ему остаётся лишь надеяться на её догадливость. Хоть Гермиона и была весьма сообразительной, но с чего бы ей думать, что Гарри незапланированно вернулся из своего полугодового путешествия, каким-то образом превратился в кота, при этом намертво застряв в этом обличии, после чего нагло завалился к ней домой? — Ладно, — устало вздохнула она, убирая непослушные волосы со своего лица и тихо, доверительно произнесла: — Давай раздобудем тебе что-нибудь поесть. Как я поняла, Глотик с тобой делиться не собирается, хоть и пропустил в дом. Ну не будем же мы хозяина ущемлять? — Эй, наглозадый, — не преминул добавить Живоглот, — я тебе ещё раз напомню: увижу у своей миски — сожру и никто ничего никогда про тебя не узнает. Труп на заднем дворе закопаю, а там, к весне, может, под оттаявшим дерьмом и найдут. — Ишь, — буркнул Гарри, поражаясь кровожадности этой милой зверушки — такого хоть против Волдеморта ставь. — Чтоб я тебя ещё раз колбасками кормил, сучёныш неблагодарный. — Ещё будет он мне тут о благодарности вещать, — проворчал Глотик, заставив Гарри испытать замешательство. О чём это он? О том, что в дом позволил войти? Вот же мурло злобное, всё не уймётся никак! Гермиона вскоре вернулась и вдоволь накормила гостя оставшимся от ужина шницелем да напоила тёплым молоком. Гарри довольно потянулся, случайно выпустив коготки, но тут же их убрав. Он был сыт, в тепле, а лапы слушались всё лучше и лучше — всё не так уж плохо! Что ещё коту надо? Устало зевнув, он заметил, что из своего старого школьного свитера Гермиона соорудила ему лежанку, которую расположила возле камина. Живоглот только недовольно сощурился, но Гарри настолько вымотался, что его уже перестали напрягать эти неожиданно воинственные взгляды кота, к которому он, между прочим, всегда испытывал симпатию. Обиженно насупившись, Гарри свернулся калачиком на свитере Гермионы и, ощутив успокаивающий и знакомый аромат подруги, вскоре провалился в сон. Свои кошачьи дела он решит завтра, завтра.