Трое в лодке, нищета и без собаки

Щелк. Щелк. И еще щелк. И еще раз щелк. Щелк. В этот раз скольжение пальцев друг об друга отскочило пустым глухим призвуком. Какофония не собиралась затихать, напротив, набирала обороты, сменившись мерзотненьким постукиванием нижней челюсти об верхнюю и попытками промямлить заплетенным на три узла языком что-то невразумительное почти заеденным полушепотом. Щелк. Эта «потрясная» мелодия, льющаяся в уши случайно оказавшимся рядом, была создана даже не целым школьным классом. И даже не половиной школьного класса. А всего-то одним пацаненком. Щелк. Поток непрекращающейся звуковой агонии, исходивший от Тоби можно было принять за дар, но как для него, так и для окружающих его сейчас, это было поистине кошмаром, трагедией вселенского уровня. Особенно в таких неподходящих ситуациях, как эта. Собрания, происходившие у образования «Совета старшеклассников», как оказалось, бывали не вот уж часто. Один раз в пару недель вполне давал понять всем присутствующим, что происходит, какие идеи и планы, и какая у них будет реализация, если вообще будет. Каждый раз их негласный лидер выползал на импровизированную сцену около учительского стола и без особого энтузиазма, зато с четко поставленной речью вещал на шесть или пять человек. Почти никого из них Тоби не знал, да и было это ни к чему. Ему вполне хватало тех «двух главных придурков в желтых кофтах», один из которых мозолил глаза как раз на месте лидера, а второй на месте стремного подпевалы лидера, с которыми судьба познакомила лично совсем случайно. Нет, он, конечно, видел всех этих детей школе и не раз, и не два. Но вот чтобы поболтать и потусить с ними - увольте. Да и если говорить прямо, Тоби вообще не понимал, как его могло закинуть сюда. Он наверняка вновь должен был отнимать свой рюкзак у одноклассников, попутно получая оскорбления и плевки в свою сторону, потряхивая головой, рукой, ногой и пытаясь сказать хоть что-то похожее на целостное предложение, но безуспешно плюхаясь за парту, и проклинать всех и вся. Наверное, в небесной канцелярии решили или пожалеть несчастного, бедного и больного, или прикольнуться с увесистым таким размахом. Скорее всего, второй вариант. Нервно просиживая штаны в небольшом классе, бок о бок с еще несколькими человеками, которые пристально наблюдали за движениями лидера и по совместительству одного из придурков желтой кофте, Тоби буквально начал молиться (будучи, кстати, выходцем из атеистической семьи и не зная ни одной молитвы на подобающем уровне), чтобы все скрипучие подергивания его конечностей завершились, желательно незаметно и прямо сейчас. Ну, либо чтобы конечности оторвались, тоже как вариант. Зубы заново принялись давать чечеточные концерты в ротовой полости Тоби, поэтому тот привычно зажевал свою щеку. Ну, точнее то, что от нее осталось. Настолько часто он буквально пожирал плоть с несчастной части чела, что она дала пробоину в виде самой настоящей дырки. Но, кажется, для Роджерса это не было проблемой. Все равно он ничего не чувствовал. Ему плевать на травлю со стороны его окружения, он привык настолько, словно это было совершенно нормальным и обыденным. Но здесь, благодаря невероятной случайности и откуда-то взявшейся доброте у директора, у Роджерса появился настоящий шанс перестать бояться существовать в школе и начать жить в ней, почувствовать себя хоть немого значимым и принятым.   А какие-то мерзкие болячки с нервами все бесповоротно портят. «Дыши. Дыши. Дыши» Мантра в голове крутанула кульбит, обернув башку одним словом из четырех букв. «Носом дыши. Дыши. Давай еще. Блять, дыши!» … — Эй, пацан, ты жив вообще? — послышалось где-то очень и очень далеко. — Еще не хватало, чтобы нас в его кончине обвинили, — последовал уже более близко ответ от кого-то другого. Сознание, верно, решило возобновить свою работу, да так резко, что Тоби чуть ли не подскочил, ошарашенно оглядываясь по сторонам и не замечая никого из членов совета, кроме стоящих чуть поодаль «придурков в желтых кофтах». Надо сказать спасибо отрубившейся туше, ведь приступ отпустил, давая возможность вести себя более-менее сдержанно и, как следствие, адекватно. — Да не, слушай, жив еще походу. — Паренек одетый то ли в толстовку, то ли в худи мутно-желтого цвета, стоял около Тоби, почти вплотную прижавшись к парте, за которой сидел Роджерс. На лице его играла снисходительная лыба, а в запыленных моргалах плыла расслабленно-веселая поволока. — Не знал, что он выберет такое место, чтобы откинутся. Бедный, ничего поинтереснее не нашел, — последовал едкий комментарий другого парня чутка более пенькообразного и низкого, чем обладателя грязно-желтой худи, копошащегося около стола в углу кабинета. Интонация его была хмурой, но почти не злой, скорее немного раздраженной. — А я давно тебе говорил, что от твоих скучных речей кто-нибудь на собрании помрет. Не с пиздел же, получай первого. — высокий расплылся в лукавой улыбке. А у низкого теперь не только интонация была раздраженной, но и рожа. Проигнорировав обмены колкостями, в которых подмешали и Рождерса, он немного сбивчиво спросил  — А собрание уже что… все? Переведя ехидные глаза на спросившего один из «придурков в желтом» заголосил: — Да вот мы тут закончить хотели, уже кабинет закрывали, и тут бац, труп сидит. Ну мы давай ритуальщикам звонить… — но тут парня в желтой худи перебили.  — Перегибаешь, оставили бы тут гнить, зачем заморачиваться… Тоби, кажется, впервые не знал, как реагировать. То, что эти двое лбов щас ему выдали не было похоже на обычные издевательства от его одноклассников. Вроде они его стебут, себя стебут, друг друга стебут, причем довольно глупо, но он не слышал в их интонациях настоящей ненависти или попытки морально добить. Наоборот, все эти слова звучали… по-дружески? Звонкое стекло иронии. Которое на удивление нелегко было разбить. Зато оно ярко переливалось разнообразными цветами. Это было что-то новенькое. Здоровый, «непроеденный» уголок рта слегка качнулся вверх. — А мы че, кстати, решили-то насчет него? Ну… в смысле, че он делать будет? — обернувшись чуть тише спросил паренек повыше. — С нами он будет ходить. У него вон харя какая… — обладатель хмурого лица замолчал, думая, какое слово подобрать — Интересная. Все мелкие вмиг как по струнке. — Че…? — мутные болота глаз Роджерса расширились раза в три и забегали с одной желтой кофты на другую. Только сейчас, смотря на них прямо в упор, Роджерсу удалось найти в этих тухло-желтых пятнах одежды различия. Как минимум у одного кофта была на молнии и казалась более потертой и выцветшей. — Че слышал, второй раз повторять не буду. — Наконец-то парень пониже оторвался от учительского стола и подплыл к парте, за которой сидел Тоби, и около покоился парень в худи. Взгляд его небольших темно-карих был самым заебанным из всех тех взглядов, которые Роджерсу вообще приходилось видеть в этом учебном заведении из школьничков. Словно он прямо-таки хлебнул от жизни всего самого прелестного, да еще и со смаком и причмокиванием. — Сегодня будет пару обходов по третьему и первому этажу. Собираемся либо у этого кабинета, либо я сообщу насчет места. — Парень по инерции продолжил инструктажным голосом зачитывать правила патрулирования, что можно, что нельзя, как, когда и куда ходить, с кем говорить и кому докладывать. — И последнее, не по значимости. Под ногами нам не мешаешься, вопросов глупых не задаешь, ни к кому не пристаешь. Что-то из перечисленного нарушишь - пизды получишь уже не от нас, а от мистера Мэнвилла. — повествование носителя желтой куртки наконец-то завершилось, и тот строго пробежался глазами по силуэту сидящего. Этот самый сидящий тупым взглядом сверлил в обратную, хлопая ресницами, потому что весь прекрасный спич пропустил мимо ушей. Возможно кроме последних нескольких предложений. — Вопросы? У Тоби не было вопросов, потому что негласный лидер вроде сам сказал о запрете на сомнения. Но то ли атмосфера этих двоих расслабила Роджерса, то ли он в край спятил, или в край охуел, слова легким порывом сами вылетели из недр глотки. — П-почему вы оба носите жёлтые кофты? Это у вас в-вместо парных футболок или мне тоже щас надо будет всю одежду н-на желтую сменить? В момент, когда Тоби впервые в жизни осмелился на подъеб старшеклассников, он пожалел о своем существовании и уже был готов принять смерть. Только вот смерть отказалась принимать Тоби. Опять. Буквально на секунду в помещении пробежала мертвая гладь тишины. Еще секунду спустя в перманентно недовольное лицо носителя желтой кофты на молнии подмешали яркую краску гнева. В купе с иронией, он язвительно протянул «ха». В противовес этой искусной театральщине, от парня в худи послышался живой, приятно удивленный свист, а его спокойно - снисходительная лыба стала почти теплой и добренькой. — Слушай, так это ж наш человечек. Мне нравится этот пацан. Ответом ему послышался бубнеж — Второго такого, как ты, я не потяну... Где-то в закоулках сознания Роджерс понял, что так и не спросил их имена.