Трое в лодке, нищета и без собаки

— А я-то наделялся, что вы не придете. — Тоби с некоторой досадой обратился к гостиным часам. В темноте на него глядела зеленая циферка «03» вместе с еще двумя, после двоеточия, что Роджерс не запомнил. Фильм, который он так хотел посмотреть, гордо и одиноко занимая весь диван, пришлось поставить на паузу. Входная дверь с шумом закрылась, и после сразу послышался глухой удар об пол и смазанное «Бля-э». Пришлось еще и в коридор выходить. Но об этом Тоби не пожалел. Младший прыснул, когда увидел умилительную картину растянувшегося в откровенно хуевом шпагате Тима и совершенно потерянного Брайана поодаль от полулежащего, который даже толком не понимал с какой стороны подступится к старшему и протянуть руку помощи. Поэтому просто сел на корточках близь пострадавшего и пялил на пьяное лицо Райта. Ну как пьяное. Наверное, лучше сказать, обгашенное. Хотя и не совсем вусмерть ужранное, надо признать. Забавно, что даже в этой роже Тима с легкостью читалось недовольство. Таким Райта можно было увидеть практически что никогда, а тут мало того, что он во хмелю по-страшному, так еще и красиво валяющийся в прихожей почти на коврике. Джекпот, не иначе как. Брайан был на удивление чуть более прилизан и приемлем для звания «трезвый и адекватный», в отличие от гимнаста-энтузиаста рядом с ним. Однако улетевший взгляд затуманенных покрасневших глаз с потрохами палил и его укуренность. Короче, в целом и общем, обстановка пиздецки уморительная, если не абсурдная. Повернув голову в сторону, откуда доносился страшный хохот, Брайан заметно оттаял, уловив в этом гомерическом ржаче родные нотки Роджерса, косовато улыбнулся и попытался поднять руку в приветственном жесте. — Тоби… А мы тут пораньше пришли. Чуть ли не падая от непрекращающегося смеха, Тоби резво рванул в другую комнату, а через мгновение несся обратно с камерой в руках и, тыча в нос сожителям объектив, тараторил: — Улыбайтесь, вас снимает скрытая камера! Ну, может не очень скрытая! *** Далекий мерзотный звук гудел чересчур близко, не затыкаясь, и постепенно доставал из царства Морфея и самых стойких. Хотя Райт не самый стойкий, будем честны. Голова уже что-то начала соображать, а вот глаза не хотели открываться, настолько было отвратительно-тяжело. Тогда Тим решил не пытать удачу разлепить веки. В надежде, что гундящий звук завалит свое ебало, если по нему просто ударить хорошенько, со всей имеющейся силой в одной руке Райт вывалил ее куда-то по правую сторону от себя. Правая сторона зашевелилась. И даже что-то недовольно буркнула. Теперь глаза разлепились. Свет из окна сразу раскрасил всю комнату желтым едким пятном. Может от этого, а может и от чего другого, у Тима до тошноты застучало в висках и он несколько раз пожалел, что вообще очнулся. Морщась от яркого цвета и звука, который вновь о себе напомнил, он посмотрел вокруг себя. Сейчас было что-то вроде утра. Ну, по крайней мере, не ночь, раз ему так болезненно выжгло оба окуляра. Райт определенно был в своем доме, лежал в гостиной, на предварительно разложенном диване. Но на диване он находился не один. Та самая правая сторона, которая минуту назад ожила, раскинув свои культи в позе «морской звезды» представляла собой тушу, отдаленно напоминающую Тоби в отвратительно-бесформенной футболке с «идиотским принтом с макаками» Тима, рыжим гнездом на голове и совершенно случайно закинутой половиной своих конечностей на туловище Райта. Была еще и левая сторона, где уже в позе без какого-то конкретного названия покоилось тело Брайана, с очень умиротворенным лицом. У того тоже случайно рука упала ровнехонько на грудную клетку Тима. По-первой Райта это вообще ни разу не смутило, но со второй попытки подумать лицо немного обожгло смущение, а покосившуюся крышу обожгло новым витком предтошнотворного состояния. Противная трель, как уже стало понятно, мобильника, опять резанула по ушам, выводя старшего из растерянного транса. Райт тяжко вздохнул. И так же тяжко попытался двинуться. Со скрипом, но тело послушалось. Тим, нарушая конструкцию расположения двух его сожителей на нем, с горем пополам дотянулся до тумбочки и, перебирая мусор на ней, раскопал свой мобильный. 8:34 Адская какофония звуков наконец завершилась, и Райт смог прислушаться к своему телу. Хотя лучше бы не вслушивался, ей богу. Башка трещит, мозги кипят, во рту ощущение, будто вся его слюна резко обрела вкус мочи, и ужасно болит спина. А самое стремное в этой ситуации, что Тим вообще наглухо не помнил, что такого могло вчера стрястись, чтобы его состояние сейчас было настолько посредственным. Ну ладно, если сложить два и два, то становится очевидно, что спина дает о себе знать из-за хренового твердого дивана. Хоть что-то. Он глянул в свой телефон еще раз в попытке закрыть вопросы и тут же заметил несколько сообщений от Джея. «Тим, вы живы?» «Ага, нас уже успели похоронить» — подумал про себя Райт, пролистывая похожие смс от Меррика. Картинка складываться пока не начала, но первые задатки к этому появились. Тим покосился на туловище слева, которое вроде как было Брайаном. Тот никакой ответной реакции не выдал и продолжал в тишине валятся на своей трети койки, совсем немного походя на свежий, но все-таки труп. Бледнючий, вонючий, полуголый, так еще и молчаливый, что совсем было не свойственно для громко-сопящего сожителя. Значит, «хоронили» Райта вместе с Томасом. Ну, потому что на их фоне Роджерс выглядел пусть и неряшливо, но хотя бы более-менее по-живому. И вонял не так сильно. Ватными пальцами, стопорясь об каждую букву, Тим вывел что-то типа «я вроде да, Брайан еще не знаю». Определенно к их с Брайаном «похоронам» были какие-то предпосылки. А учитывая, как печется об этом Меррик, можно сделать вывод, что «банда театралов» тоже к этому причастна. В далеких закоулках сознания эхом пронеслись новый дом Джея, хохочущие лица, голубая лужа бассейна, чьи-то мокрые волосы и поцелуи… Все. Дальше мозг обрезал картинку, не давая увидеть самого сока. А нутром Райт чуял, что следом был именно он. Напряженная черепушка дала о себе знать, нехило затрещав, и Тим вновь потянулся к тумбочке, закинуть на нее мобильник. Как вдруг увидел еще кое-что несвойственное для ныне происходящего. Камера. Обычно она лежала в комнате Брайана, потому что там ей было просто негде теряться, изредка кочевала в коморку Тима, а тут она без предупреждений оказалась в гостиной. «Странно». Однако утро явно не могло быть еще страннее, чем сейчас, поэтому, продолжая хит парад необъяснимого, Тим подобрал камеру. На удивление она была цела, невредима и в ней все еще оставалась немного заряда. Глупая мысль Райта включить ее оборвалась там же, где началась галерея нащелканных ночных картинок. *** Нормально так поддатый Роджерс и почти в мясо угроханные старшие плавно перетекли на ковер гостиной. Тоби решил, что пока не готов воспринимать сложившуюся ситуацию на трезвую голову, а поэтому притаранил из залежалых закром бутылку чего-то крепкого и немного пригубил. А два оставшихся элемента последовали примеру, наверное, по инерции. По итогу на полу валялось что-то вроде четырех самых разнообразных склянок. Под гул музыкального канала на телике вся троица не соображала, что вообще происходит, но не заканчивала попытки стоить меж друг другом разговор. — А давайте в «действие или правду»? — Брайан сегодня был явно хорош на вбрасывание самых разнообразных идей. Хуевых и не очень. — Правильно «правду или действие», — Райт запнулся в поисках подходящего описания своего оппонента, — тупица. — Колкость не получилась. К тому же Томас не услышал ее, зато Роджерс по какой-то причине хохотнул. — Нам что, по пять? — Ну, вот убавь двадцать и будет мне пять. Почти. — Тоби продолжал пытаться ржать. Тим пытался закатывать глаза. Брайан пытался раздуплиться. И, честно, все тотально ложали. Неожиданно у последнего случился прогресс, и тот с неподдельным интересом уставился на опустевшую бутылку. — О, тогда давайте в бутылочку, — а после косо крутанул стекляшку, и та резво укатилась ближе к стороне Роджерса. — Еще хуже, нам тогда считай вообще по два… — старший в грустном отвращении отвернулся от манящей стеклянной тары. — Не, давай без два. Тут я уж не сосчитаю, сколько мне там надо будет убавить. — Ты че, в два года дети только пьют из бутылочки, а не крутят ее. И то на вряд ли. —Брайан почему-то не на шутку задумался. Вот он, человек высоких нравов, даже будучи в невменозе заботится о каких-то эфемерных детях. — А мы из бутылочки не пьем, по-твоему? В ответ на замечание Роджерса покосившееся лицо Томаса исказило еще более глубокое раздумье. Он смотрел на заветную стекляшку, потом плавно переводил взгляд на Тоби и снова на бутылку. Для разнообразия он посмотрел на Тима, хотя тот, насупившись, продолжал сурово игнорировать затею Томаса и самого Томаса. — А может я, блять, своего внутреннего ребенка хочу выпустить? Даже не так, внутреннего младенца? — Брайан аж просиял от гениальности мысли. Его кривоватую улыбку тут же подхватил младший. И вот они уже вдвоем рьяно-пьяно сверкали глазками Райту, который, сколько бы ни старался, все равно никак не мог отвертеться от шарма этих двоих придурков. Даже если эти один из них упитый, второй обгашенный, да и если он сам еле-еле соображает. — Ну давайте эту свою бутылочку, только на желания чур, а ни на эти ваши… — Райт мысль оборвал, но все в комнате поняли, что там зажал старший. — Тогда ты, Брай-Брай, крути, а я пока вас на память из фоторужья… Щелк *** Надо было видеть ебало Райта, всматривающегося вглубь фотографий. На него в ответ, буквально на каждой, расхлябано глядело два затуманенных блинчика темных глаз его самого, два дымчато-красных овала глаз Томаса, и иногда проглядывала пара болотных Роджерса. Правда, если взгляд Брайана и Тоби старшему был знаком, то вот свою убитую в каку харю он не узнавал. По мере того как Тим листал фотографии, сделанные в основном младшим, воспоминания с нажимом сочились в больную башку, открывая все новые и новые потерянные отрывки вчерашней ночи и сегодняшнего утра. Каждая фотография интереснее предыдущей. Брайан с поникшим лицом жует кусок мыла, пока сам Райт лежит где-то за диваном. Тим сидит под кухонным столом в позе развалившегося йога. На голове его гордо восседает ведро для воды из кладовой. Тоби, делая селфи, кажется, орет что-то в импровизированный микрофон-пульт. На заднем фоне с таким же рвением, как орет Роджерс, вытанцовывают пируэты Брайан с Тимом. Смазанная фотка, где Тим пытается вылезти на крышу дома из окна второго этажа. Еще одна расплывчатая. На ней можно разглядеть что-то похожее на целующихся Тоби и Брайана. Брайан, уже почему-то с голым торсом, пытается влить в себя остатки разного пойла, намешанного вместе в одном большом графине. Следом идет смазанная фотография разбитого графина. Вот фото, где Тоби тоже стянул с себя вверх и облизывает экран телевизора. А вот фото, где Тоби облизывает чью то грудь. Дальше почти все, что эти трое нащелкали, было довольно нечетким. Но различимым. Так что Тим смог разобрать и руки, и ноги, и лица, и тела, и даже чьи они были. Куда эти руки клались, а лица искажались. Воспоминания бежали скорым сырым ручьем. И с каждым новым приливом Райта не просто грело мягкое смущение. Это самое смущение разжигало в нем костры ростом в небоскреб. А то и в два. Последняя по счету фотография была сделана уже утром через приличное количество времени. Сквозь кадр пробивались молодые лучи розового солнца, а на переднем плане красовался уже разложенный диван. Посередине ложа разлегся Тим, справа от него прикорнул Брайан, а на месте Тоби покоилась пустота. Значит, эту финальную сфотографировал как раз он. И диван разложил тоже он. И даже как-то умудрился закинуть два очень невменяемых, еле живых, помятых тела на койко-место. Райт уронил камеру на коленки. С минуту он прожигал дырку в стене и сортировал в своем мозгу свежие события. На самом деле, Тим и час, и два так бы смог просидеть, уж больно сильно череп его нагрузили. Если бы его не отвлек довольно громкий храп под ухом. Кто конкретно издавал звуки, сказать было сложно, но Тим остановился на том, что концерт устроили оба, попеременно подпевая друг другу. И Тоби, и Брайан плавно передвинули свое место дислокации, пока Райт устроил себе пытку ночного позора, и теперь всем своим весом придавили старшего к дивану. Тиму ничего больше не оставалось, как вернуться в около лежачее положение. Он перевел взгляд с правого спящего на левого. Ничего в еле работающую голову не пришло, кроме как мазнуть своими губами раскрасневшуюся теплую щеку одного, а потом и второго. Почему Тим это сделал — он не знал. Он в целом уже как года три не знает, что происходит в его личной жизни, неличной жизни и собирается ли когда-нибудь он все это разруливать. Но боковым взором видя проклюнувшиеся сквозь сон две уставшие ясные улыбки храпящих, Райт опять забил. И подключился к улыбающимся, нежно смакуя их рожи мягким взглядом. Пора бы ему уже признать, что он любит этих двоих. Даже очень.