Дао Янтарного Волка

Невидимые тропы потерялись под слоем ветвей и сухих игл опавшей хвои, еле слышимо хрустящих под осторожными шагами. Птицы робко пели свои песни, перекликались множеством голосов, ровно так же, как раньше, не тревожимые ходом времени, относясь к нему не серьезнее, чем к привычной смене дня и ночи. Взгляд идущего умело выхватывал запрятанные в траве давно проржавевшие капканы, ставшие опаснее, чем когда-либо: один неудачный шаг — и заражение крови обеспечено, не говоря уже о возможных остатках парализующего яда. Ветер чуть скользил меж стволов, шурша корой и покачивая кроны вековых сосен. Лес, казалось, проживал в стазисе, не заботясь о том, есть в нем люди или они давно покинули территории северного клана ассасинов. Взгляд выхватил показавшуюся вдалеке каменную стену: внешний периметр и первую оборонительную позицию храма до скрипа зубов заставляли поддерживать в первозданном виде, выискивая щели и неустанно латая их, невзирая на то, стоял ли на улице невыносимый холод или изнуряющая жара. Сейчас стена, покрытая многочисленными трещинами и позеленевшая от неконтролируемо разросшегося мха, представляла брошенную на произвол версию себя, поливаемую обильными дождями и разрушаемую крепкими морозами, льдом крошащие ее кладку. Шаги единственного первого за долгое время гостя крались под укрытием деревьев, пока не вышли к северо-западной части стены, где в ее неприступной защите присутствовала прореха. Небольшой обвал требовал закрытия, но его расположение в самом незначительном в плане обороны месте и необходимость отыскивать подходящие камни постоянно отсрочивали ремонт, пока о нем не забыли все окончательно. Взяв разбег и оттолкнувшись, фигура с выверенной точностью перескочила через прореху, осыпав за собой целый поток раскрошенного песка, вынужденно замерев, выслушивая угрозу. Всё оставалось предельно тихо. Именно тишина больше всего напрягала Куай Лиэнга в покинутом Храме Лин Куэй. Когда привыкаешь к своеобразной оживленности ежедневной жизни не одного десятка воинов, даже в самые богатые на миссии дни это место не пугало такой звенящей пустотой. Тем не менее, в нем чувствовалось нечто манящее к себе, заставившее его вернуться. Пусть ему и сказали, что возвращаться, по факту, больше некуда. Захвативший власть Сектор перенес базу, покинув северные леса Китая; новую точку у агентов Сил Особого Назначения найти так и не вышло. Пусть Соня Блэйд пыталась отговорить его от затеи сунуться в, по ее словам, логова зла, Лиэнг не мог выбросить свою цель из головы. Возвращение к жизни, выражаясь наиболее понятным человеческим словом, оказалось неожиданным. За прошедшие года рабства трудно сходу сориентироваться, что теперь ему следовало делать. Он участвовал в войне с Преисподней, помогал составлять безуспешные планы по поимке некроманта и удерживать позиции Земного Царства — последнее стало в разы проще с заключением военного союза с Внешним Миром; и, когда помощь бывшего ревенанта более не требовалась, тот вернулся к изначальной идее, единственной засевшей в голове — освободить Лин Куэй от уродующего его правления бездушного Сектора и, возможно, привести клан к служению нечто большему. Ибо что еще ему оставалось? Северная часть внутреннего двора и за его пределы отводилась под небольшие дома самого разного назначения. Постоянно тасуясь, как карты в колоде, некоторые из них были то складами с зерном иль овощами, то уединенными жилищами старших мастеров и советников. Около одного из таких домов воин задержался. Из-за двери слышался с трудом сдерживаемый плач. Дверь со скрипом пустила внутрь полутемного помещения с мутными небольшими окнами. Вещи в сумках брошены на пол, отставленные подальше с глаз. Одинокая свеча не справлялась с навалившейся на нее тьмой. Мрак подкрадывался изо всех углов, протягивая тонкие руки к стоящим посередине небольшим фигурам мальчишек. Тот, что выше, худощавый, нервно ходил из стороны в сторону практически на одном месте. — Где мама? — шмыгнув носом в очередной раз спросил ребенок. — Ее больше нет. Нет! Слышишь меня?! — закричал старший, подскочив вплотную и с силой тряхнув того за плечи. Бездонные голубые глаза наполнились болью, замерцав в полутьме куда более явно. Губы задрожали. Мальчик вздохнул, опустившись на колени, и обхватил маленькое тело брата, слыша, как в ухо ему громко сопят. — Прости меня, Лиэнг. — Би-Хан мягко отстранил того и протянул измятый платок. — Вот, вытри лицо скорее. Нельзя, чтобы он… Дверь открылась совершенно бесшумно, только изменившееся освещение да дрогнувшее пламя свечи выдало присутствие человека. А еще холод. Просто невообразимый холод. — Отец, то есть, сэр, то есть… — Би-Хан, извернувшись, чтобы спрятать за собой брата, не успел подобрать нужного слова до того, как получить затрещину от которой перед глазами вспыхнули звезды. — Зде́сь я Саб-Зиро. Ты должен был уяснить это с первого раза. — Человек навис над ним, обжигая невыносимым холодом стальных глаз. — Отойди. Шаркнув по полу, Би-Хан вынужденно сделал шаг в сторону, не поднимая головы кинув взгляд на младшего брата и похолодев от ужаса. Саб-Зиро также заметил, молниеносно схватив ребенка за челюсть и сжав так, что по проложенным дорожкам слез прокатились две новые, упав с его пальцев, приводя в ярость. Лед заискрился, метнувшись вверх по лицу до самых глаз, зажмуренных в последний момент. Лиэнг сдавленно пискнул от боли, вгрызавшейся в кожу, приказывая себе не кричать. Ведь если он издаст хоть один громкий звук, всё пропало. — Я не желаю видеть это больше, — пророкотал напоследок Саб-Зиро, прежде чем оттолкнуть мальчика, повалившегося на дощатый пол, и выйти не оглядываясь. Куай Лиэнг, стоя на том же месте года спустя, по-прежнему видел, как к нему подскочил Би-Хан, помогая подняться; как тот осторожно счищал лед, хваля младшего брата за терпение, то, как тот молчал, несмотря на невольно причиняемую боль. Никакой криомантии у них тогда еще не было. Всего лишь два потерянных ребенка. Он вышел следом за призрачным воспоминанием человека, что некогда они звали отцом. Никто в клане, кроме Грандмастера и его советников, конечно же понятия не имели, откуда точно взялись новенькие. Воины, из тех, что постарше, знали Саб-Зиро или, по крайней мере, слышали о нем. Дети? Всего лишь очередные ученики. Би-Хан оказался в эпицентре нападок. Взрослый, необученный, неопытный — идеальная жертва, таким тот казался. Приходя вечером в их временный дом, тот вынужден был отмахиваться от полученных травм, чтобы не тревожить младшего брата. «Они получили от меня больше, чем я от них» — всегда говорил он. Лиэнг ему верил: по косым взглядам, бросаемым на него учениками с перебинтованными конечностями. Самому Куай Лиэнгу дали небольшую отсрочку в силу возраста. Благо обернулось очередной проблемой в веренице нескончаемых нападок судьбы: он оказался слишком мал и бесполезен для младших учеников, но когда дорос до них — стал недостижимым для свежей партии «подобрышей», оказываясь оторванным ото всех, даже от брата, переведенного к старшим ученикам. — Я хочу испытать тебя! — послышался давно забытый, но слишком знакомый голос. Лиэнг как раз вышел на малый двор, чтобы застать открывшуюся перед ним привычную картину. Из года в год, стоило кому-то из свежей партии отколоться от общей группы, этот был тут как тут. Кто-то сопротивлялся, кто-то пытался убежать, кто-то молил о пощаде. Нужды вмешиваться никогда не было, до сего момента. Сектор навис над очередной своей жертвой, одинокой и брошенной, зашуганным взглядом смотревшей на мучителя. В карих глазах плескалось непонимание и что-то, чего было не разобрать с расстояния. Лиэнг незаметно подошел со спины, схватив Сектора за вскинутую руку. Тот тут же развернулся, стремясь нанести удар в голову, от которого он вовремя уклонился, перехватывая уже обе конечности, как учил его брат. — Хватит, — спокойно попросил он. — Да ты хоть знаешь кто я?! Сектор не послушался, стремясь освободить руки, заставляя Лиэнга напрячься от превосходившего в размерах противника. Внезапно тот опустил взгляд, рванувшись прочь. — Отпусти, отмороженный! — Ученик потер запястья, оглядев его как какого-то зверя. — Семейка нелюдей! Ты об этом пожалеешь! Молча проследив за удалившимся противником, Лиэнг подошел к извалянному в пыли мальчишке, протягивая руку. Тот недоверчиво зыркнул из-под серых бровей темными глазами. Как так? Вначале их учат, что все здесь собратья, затем его сторонятся, затем пытаются избить, и вот, когда веры в спокойную жизнь почти не осталось, ему предлагают помощь? Не может такого быть! Лиэнгу не требовались слова, чтобы прочитать все эти мысли во взгляде, но продолжить стоять на месте, пока тот таки не отнял ладонь от живота, принимая его. — Jsi studený! — воскликнул ученик, тут же вырвав руку и дуя в кулак горячим воздухом. Лиэнг только сейчас внимательнее присмотрелся к мальчику, быстро подмечая нетипичные черты лица и, пусть и карие, но слишком широкие для местных краев глаза. Но самым заметным отличием оказалось другое. — Что у тебя с волосами? — спросил он и, поняв, что собеседник не разбирает слов, повторил вопрос, показав вначале на свою голову, а потом его. — Nevím, — тот пожал плечами, а затем ткнул на место, где стоял Сектор, изобразил, будто его руку перехватывают, и указал на Лиэнга. — Díky. Примерно понимая, что его благодарят, Лиэнг уточнил: — На китайском это будет xièxiè. — Xie?.. — Почти. Но нужно минимум дважды. — Он показал пару пальцев для убедительности. Тогда их короткую встречу прервал Би-Хан, одним взглядом потребовав идти за ним. В темных после улицы коридорах храма брат грозным голосом предостерегал держаться подальше от незнакомцев и, да внемлют ему высшие силы, не наживать себе врага в лице Сектора, чью отборную брань в их сторону он слышал через несколько коридоров. — Меня отправляют на миссию. Недалеко. — Строгий голос брата смягчился, стоило увидеть немое беспокойство в родных глазах. — Никогда никому не доверяй, слышишь? Я вернусь. Он должен был вернуться вечером, но прошло уже два дня. Куай Лиэнг чтил наказ брата, не показывал носа вне тренировок и вел себя тише травы, зазубривая один прием, чтобы похвастаться его точным исполнением при встрече. Ворота, у которых он всегда ждал, растрескались от дождей и ветра, плотно закрытые на массивный засов, при попытке сдвинуть с места не поддавшийся из-за намертво рассохшейся древесины. Проведя по ней подушечками пальцев, рискуя подцепить занозу, он обернулся. Всё больше казалось, что храм покинули еще во времена вторжения Внешнего Мира. Его оттащили от ворот за шкирку, швырнув в несколько рук на землю, подальше от людей и вне досягаемости преданно стоящих на своих постах стражей. Моментально покрывшаяся мокрой грязью форма липла к телу, холодя кожу. Ученик сразу же поднялся, спасаясь от избиения ногами. Сектор, с парой прихвостней по бокам, долго не церемонился. Ему помешали вершить его правосудие на одной жертве, значит, он свершит его на другой. У Куай Лиэнга шансов не было. Один против троих, более взрослых и натренированных соперников, обречен даже являясь лучшим среди своей группы. Он сопротивлялся отчаянно, разбив бровь и губу, но всё равно не избежал цепкого захвата с двух сторон, пока Сектор наносил удары по незащищенному животу. На языке отчетливо проступил вкус собственной крови. — Kde je kouř, tam je oheň! Он помнит воинственный крик, будто тот прямо сейчас прозвучал над опустевшим двором. Пепельноволосый мальчишка с горящими глазами влетел подобно вихрю, сбивая противников и от души впечатав ногу в бедро Сектора, после чего свалился, не удержавшись на склизкой грязи, и тут же подскочил, вновь набрасываясь на врагов. Дрался тот размашисто, неловко, но с такой отчаянной яростью, которой позавидовали бы тигры. Нападающие, получив отпор от двух недавних жертв, приняли решение ретироваться, пока на шум не явились мастера, что загнали бы всех в карцер, оставляя учеников одних. — Ты вовремя пришел. Спасибо. — Безуспешно попробовав отряхнуться от налипшей грязи, Лиэнг просто сложил руки перед собой, поклонившись. Новичок едва заметно улыбнулся в ответ, распознав знакомое слово благодарности. — Ты здесь недавно, так ведь? У тебя есть имя? — Můžeš mluvit pomaleji? — тот вопрошающе хмурил брови, не понимая его. — Я – Куай Лиэнг, — проговорил он медленно, приложив ладонь к груди, а затем указал ей в сторону нового знакомого. — Ты… — Jmenuji se Tomáš Vrbada. — Томас Вербада? — теперь уже хмурился Лиэнг, силясь выговорить непривычные звуки. — Ne! — громко запротестовал мальчик, повторив вновь по слогам: — To-máš Vr-ba-da. Когда у него, десяток попыток спустя, наконец вышло произнести имя правильно, Томаш широко улыбнулся, сверкнув крупными клыками, и протянул раскрытую ладонь, с которой Лиэнг понятия не имел, что нужно делать. Пепельноволосый мальчишка, видя замешательство, не церемонясь схватил его за запястье, втягивая в рукопожатие. Именно в таком виде их, в грязи, в местами порванной форме, застали вернувшиеся с миссии Би-Хан и Саб-Зиро. Отец и слышать ничего не желал ни о стычке, ни о том, что они вышли победителями. Того волновал лишь внешний вид. От тяжелой пощечины, огненной вспышкой отозвавшейся на лице, у Лиэнга на миг померк свет в глазах. Ему еще повезло не рухнуть на колени, иначе бы одной ей всё не обошлось. Он с трудом разглядел за мутной пеленой, как сжались кулаки брата, и сколь темным стал его взгляд, направленный на их родителя, а затем, уже уходя следом под прикрытие храма, на седого подобрыша. Лишь с годами Лиэнг понял, откуда росли ноги у неприязни Хана к Томашу. Оба брошенные на произвол жизни в клане ассасинов, братья вдвоем были друг у друга, даже разделенные рангами, продолжая в одиночестве ощущать кровную связь, как далеко бы их не отрывала судьба. Те несколько лет, что предшествовали обучению младшего, Би-Хан как мог пересекался с ним, таскал с кухни еду, нашептывал советы, как вести себя в клане, и тайком обучал наиболее простым эффективным приемам, пока отец велел не мешаться под ногами, оставлял долго не сходящие синяки на теле, да уходил на миссии, бросая отпрыска на попечительство голых стен их временного убежища. Когда Куай Лиэнга, наконец, приняли в младшие ученики и перевели в общую спальню, днем нагружая тренировками, а вечерами медитацией и наукой, времени у братьев почти не находилось, так как Би-Хан прошел инициацию. Они снова остались одни во всем клане. Томаш был таким же. Запуганный, местами диковатый, он хохотал во всё горло, рассказывая понятные ему одному шутки, не стесняясь громких звуков. За это часть людей сторонилась его, другая же использовала как повод для нападок. Тогда он быстро научился хитрить, прятаться и, конечно же, отчаянно драться. Лиэнг скоро нашел с ним общий язык, пусть и для полноценных разговоров им потребовалось время на кропотливое изучение китайского, за которое сам он успел нахвататься целого вагона ругани на чешском и, на свою голову, случайно употребив ее при отце. Саб-Зиро выбил из него эту дурь так же эффективно, как когда-то давно выбил из Би-Хана всё его желание продолжать пользоваться английской речью в клане. Тогда Лиэнг на себе ощутил, какого было брату почти натурально не хромать и не горбиться, когда болела, казалось, каждая кость в теле. Би-Хан остался один. Он не желал слышать ничего про нового товарища и из раза в раз наказывал Лиэнгу не доверять никому. Однажды рискнул запретить общаться с Томашем, за что Лиэнг, впервые в своей жизни, пошел наперекор брату. Специально избегая того весь месяц, он и подумать не мог, чем обернется их следующее пересечение. — Вставай. Низкий окрик, подобно бичу, ударил по сознанию, поднимая тело в вертикальное положение, только чтобы вновь получить удар и повалиться в пыль. — Вставай! Подъем, удар, падение. Пыль в носу стала почти привычной. — Жалкий сопляк, — голос Саб-Зиро доносился из-за толстой пелены, окружившей сознание. — Какой из тебя воин, раз ты на ногах даже стоять не можешь?! Его грубо вздернули за плечо, заставляя морщиться от боли. — Я больше не могу… — вымученно прошептал ученик, не рискуя заглядывать в стальные глаза. — По-твоему, я здесь в игры играю? От этого зависит твоя жизнь! — Саб-Зиро тряхнул отпрыска, безвольной куклой мотнувшейся в его руках. — Или ты мне не веришь? Куай Лиэнг рискнул посмотреть вверх, тут же об этом пожалев. Выплеснувшаяся из глаз темная волна гнева едва не потопила его и, что хуже, заставила выдать ответ против воли. Не верит, и никогда не верил. С самых первых сознательных минут его жизни отец был лишь угрожающей фигурой, которую он боялся, скрываясь за напускным уважением. Сталь в глазах заискрилась ледяной яростью. — Пошли, — низко и ужасающе спокойно приказал тот. Паника забила в каждой клеточке организма, едва не парализовав Лиэнга. Если уж отец становился тих, значит, жить осталось совсем недолго. Тот привел их к тренировочной стене с мишенью, приставив к ней вплотную. Никакие приказы «стоять смирно» не могли заставить десятилетнего мальчишку хладнокровно прижаться к дереву и смотреть, как в него бросают острейшие ножи. Птица пронеслась под самой крышей, юркнув в узкую щель, откуда послышался писк вечно голодных птенцов. Лиэнг стоял перед местом, где на земле почти не осталось следов широкой деревянной доски, вбитой глубоко в почву. Интересно, куда она подевалась? Он не мог с точностью сказать, что чувствует от ее отсутствия. Тот далекий день подарил ему горькое отчаяние и яркую надежду. — Хватит! — Би-Хан выбежал между ним и отцом, разведя руки в стороны. — Прекрати это! Темная бровь едва заметно приподнялась. Саб-Зиро уделил старшему сыну не больше эмоций, чем вставшему на дороге камню. — Ну поменяйся местами, раз так хочешь пожалеть никчемного младшего брата, — предложил тот, перекатывая в пальцах тонкий нож. Взгляд голубых глаз не уступал его темной стали. В свои шестнадцать Би-Хан давал фору бывалым воинам, а порой превосходил их в самоотверженности на грани безрассудства, свойственной всем настоящим Лин Куэй. Конечно, он поменялся. И конечно, отец захотел его проучить, вонзая клинки в сантиметре от не шелохнувшегося ни разу тела. Сделал ли он то, что сделал, специально, или то был предательский порыв сильного ветра, Лиэнг уже не помнил. В его памяти остался лишь последний бросок, заставивший брата вздрогнуть. Не от страха, нет. Тонкая дорожка крови заструилась по шее, быстро окрашивая синюю форму в темный цвет. Только после, сославшись на неотложные дела клана, Саб-Зиро отставил их. Лиэнг, скинув оцепенение, бросился следом за Би-Ханом, отчаянно игнорировавшего его помощь, пока шел к лекарю, которого на месте не оказалось. Спустя время в небольшом опустевшем кабинете по-прежнему угадывались ароматы трав и медикаментов, против воли взывая к воспоминаниям о не самых лучших временах. Аксель вытащил не один десяток людей с того света, включая его самого, а он даже не знал, жив ли тот сейчас. Лиэнг горько усмехнулся. Тогда он желал ему смерти. Это теперь воин понимал, что количество работы, возлагаемой на одного единственного человека, не позволяло ему оказаться в нескольких местах одновременно. Но в тот день он проклинал лекаря всеми известными проклятиями, бессильно наблюдая за стремительно бледнеющим братом, с чьей формы уже начинала капать на пол обильно текущая кровь. — Нужно zašít, — на раздавшийся из-за дверного косяка голос оба повернули головы. — Пошел вон… — прошипел Би-Хан. Впрочем, слишком слабо, чтобы это могло напугать Томаша. Тот подошел ближе, благоразумно держась за плечом Лиэнга, и вновь повторил: — Zašít — Непонятное слово подкрепили жестом рукой, будто сшивая ткань. Разумная мысль отрезвила Куай Лиэнга, бросившегося выворачивать все попадавшиеся под руку ящики в поисках инструментов. — Там, — сдавленно сказал Би-Хан, направив пару пальцев на небольшой шкаф. — А там нити. Младшие ученики, не сговариваясь, разошлись в стороны, следуя указаниям. Рискуя драгоценными миллилитрами крови, брат отнял руку от шеи, чтобы быстро показать, как необходимо заряжать нить в изогнутую иглу, и вкратце объяснил принципы наложения простых швов. У Лиэнга слишком сильно дрожали руки, но Би-Хан ни за что бы не позволил Томашу приблизиться к себе, что не помешало тому оперативно заряжать нити, пока друг, ледяными пальцами, завязывал неровные узлы, медленно останавливая кровотечение. Да, на то, чтобы разглядеть в неприязни Би-Хана к Томашу банальную братскую ревность, у него действительно ушло долгое время. Но тот случай, без всяких сомнений, сразу запомнился ему как переломный момент, ставшей той небольшой свечой, что медленно топила ледяную неприступность. Ветер гулял в пустующих темных коридорах, воя на непрошенного гостя. Доски чуть скрипели под осторожным шагом, будто непонимающе переговаривались между собой, обсуждая пришельца. Воин остановился перед тяжелыми дверьми в залу Грандмастера, сделав глубокий вдох, прежде чем открыть их. Зима. Окна плотно закрыли ставнями, подрагивающими под порывами ледяного ветра. Зала освещена теплым светом, подчеркивающим дорогие доспехи древних времен. Резной трон, отсвечивающий позолотой, словно полыхал вместе со множеством расставленных свечей. Рядом стоял мастер Гидро, опираясь на костыль и вынужденно поддерживая ногу с перебинтованным коленом. Саб-Зиро мертв, и Грандмастер, словно передавая ценнейшее из сокровищ, нарек этим титулом поднявшегося по приказу Би-Хана. Оставшемуся на колене Куай Лиэнгу уделили не больше внимания, чем стоящим у стен стражам, выпроводив вместе с братом после объявления новости. Что он чувствовал в тот момент? Кажется, облегчение. Возможно тупой, едва откликающийся в душе гнев на Ширай Рю, ставший причиной гибели их родителя. Даже сейчас он не мог сказать точно. Лучше в его голове сохранились воспоминания о кипящем злобой Би-Хане. Брат не стал ничего объяснять, не дал понять, что так сильно уязвило его душу. Закрылся в себе, нацепил маску свежеиспеченного воина и тренировался до потери пульса. Он загонял себя так, что вскоре от нового Саб-Зиро не осталось бы ничего, кроме папки в архиве Грандмастера с парой дат и чертой меж ними. В зале Грандмастера пахло затхлостью и легким духом разложения, словно это место погибло вместе со своим владельцем. Лиэнг подошел к изувеченному трупу в красных одеяниях, присев рядом. Мантия разорвана в нескольких местах; одна рука вывернута в локте под неестественным углом, вторая сломана, как и нога, чьи кости желтыми обломками виднелись из бурой обезвоженной плоти. Ребра с левой стороны вогнуты внутрь. Он поднял взгляд выше, на лицо, ожидая увидеть запекшуюся кровь на губах задыхающегося от порванного осколками легкого человека, но ему предстало лишь такое месиво из обезображенного лица, потерявшего всякие отличительные черты, что мозг без труда воспроизвел в голове, как Сектор вколачивал металлический кулак в скулы, челюсти, нос, глаза снова и снова и снова… Тот хотел не просто избавиться от предшественника, забрав Медальон Дракона, — он хотел стереть само существование своего отца. Лиэнг задумался, смог бы он, имея возможность, убить своего родителя. За то, что забрал их у матери. За то, что запер в Лин Куэй против воли. За то, что навязал им судьбу, приведшую к смерти Би-Хана. Гидро стал тем, кто спас брата, которого не мог спасти Куай Лиэнг. Тот ухватил безудержную энергию молодого воина и направил ее в нужное русло, тренируя тело, дух и магию, обратив свою гидромантию в помощь криоманту. Но то не стало главным. Тао, теперь он вспомнил его имя, был первым человеком во всем Лин Куэй, кто обратился к Би-Хану как к равному. Не как к подчиненному ученику, безвольной боевой единице или простому соратнику. Он обучал его бою, и он же беседовал с ним вечерами, подняв со дна души затаенные обиды и вытряхнув из них застоявшуюся желчь. Всю, конечно, не вышло, но Би-Хан, после месяцев угрюмой злобы, вновь стал хотя бы немного похожим на себя. Лиэнг мотнул головой, поднимаясь на ноги, и вышел из залы. Нужно найти место, куда Сектор перебазировал клан. Храм явно покидали в спешке: всюду валялись брошенные вещи, полусобранные сумки, лежащие рядом бомбы. Комнаты покинуты, но казались от всего странно живыми. По спине невольно прокатилась волна холода. Мог ли вообще кто-то остаться в живых? В том смысле, не обращенным в бездушную машину. Перед глазами всплыл образ Сайракса, сменившейся видом разбитого желтого киборга. Махнув рукой, он уверенно направился в сторону кабинета Грандмастера. Зал, в котором проходил отбор воинов на Турнир, единственный выглядел как прежде: всегда пустой, он оставался таким и сейчас. Лиэнг понимал мотив брата не брать его с собой на остров Шанг Цунга, но от того он не мог не задаваться вопросом, что было бы, будь они там вдвоем. Смог бы он уберечь его от роковой судьбы? — Когда вернетесь? — Куай Лиэнг шел рядом, провожая брата до ворот храма. — Дня через три-четыре, — глухо отозвался Би-Хан сквозь маску. — Приглядывайте там друг за другом. — Вряд ли он говорил о Сайраксе, и уж точно не о Секторе, это понимали оба. — Ты нас за желторотых учеников принимаешь? — брат возмущенно опустил голос. — За лучших воинов Лин Куэй, — поспешил уверить Лиэнг. — Главное, чтобы вы не забывали об этом. Би-Хан хмыкнул в маску. — Сэм не пропадет. Я тем более. — Они остановились у ворот. — Расстанемся здесь. Не забывай, Куай Лиэнг: никогда… — …никому не доверяй. Конечно, Би-Хан. Брат, чуть сощурив веки, всё же дал легкой ухмылке приподнять уголки губ. Он сжал на прощание плечо младшего и, без лишних слов, развернулся, уходя к ожидавшей его за воротами группе, вскоре скрывшейся в лесной чаще. — Да не смотри ты так. — Подошедший Томаш пихнул его локтем по ребрам. — Они вернутся, как всегда. Это всего лишь турнир с боями насмерть. Куай Лиэнг не обратил на друга внимания, продолжая видеть вновь удаляющуюся спину брата. Би-Хан уходил, медленно исчезая из его жизни. Выбивать дверь в кабинет Грандмастера не пришлось. Толкнув ее, без сопротивления открывшуюся внутрь, перед ним предстал хаос разбросанных всюду листов бумаги, папок, вывернутых архивов и выкорчеванных ящиков. Тайник стола, о котором ему поведал Томаш, также не скрывал таящиеся в нем секреты. Лист с кандидатами на кибернетизацию смяли в руке, отшвырнув. Почти вся прочая информация оказалась о Кибер Инициативе, будь она проклята. Конечно, Сектор, прижизненный параноик, стал хранить всё самое важное в своей железной голове, не доверяя прочим носителям. Лиэнг как можно более сдержанно ударил кулаком по столешнице, подавляя поднимающийся в груди гнев. В коридоре, вторив ему, раздался одинокий стук. Напряженно наблюдая за дверью добрые пять минут и не услышав более ничего, кроме собственного стука сердца, воин чуть успокоился. Храм заброшен и, вероятно, давно стал прибежищем для диких мышей. Но почему тогда вся разбросанная всюду бумага не изжевана острыми зубами? От этих мыслей его отвлекла висящая на стене карта, которую тот сразу не заметил за бесчисленным множеством приколотых к ней в беспорядке листов с различными расчетами. Спрятать самое важное на виду, да? Листы полетели на пол, тихо шурша, пока не заслонили собой все доски под ногами Лиэнга. Он несколько раз пробежался взглядом по важным заметкам, досконально вырисовывая в памяти каждую мелочь. Вновь раздался шорох. Мыши или нет — ему давно пора было уходить отсюда. Он медленно отворил дверь так, чтобы она не скрипнула, вглядываясь в темноту коридоров. Никаких грызунов видно не было. По правде говоря, не было видно вообще почти ничего. Беспокойство вгрызлось в желудок, оттянув к горлу. Грандмастер вживлял в своих воинов маячки. Разве хоть что-то мешало раскидать ему по территории клана иные следящие устройства? Рука криоманта пронеслась по воздуху, дугой выдав залп ледяной силы, что должна была раствориться во тьме храма, но, вместо этого, осела на невидимом препятствии. Лиэнг тут же с грохотом захлопнул дверь, покрыв ее толстым слоем льда и метнувшись к окну, распахивая створки за которыми оказалась проклятая решетка. За спиной с оглушительным треском разлетелось обледенелое дерево, и в комнату стали входить открыто явившееся глазу киборги. Ближайший, стуча по доскам искусственными конечностями, оказался в опасной близости, занося кулак. Криомант, кинув быстрый взгляд за окно, скрестил на груди руки, откидываясь на спину. Перед носом пролетел осточертевший металл, едва не задев его, прежде чем тело, встретившись с полом, не исчезло сквозь него льдистым силуэтом. Вынырнув на дворе и поймав равновесие, Лиэнг всего на секунду кинул взгляд на толпящихся выше за решеткой киборгов, бросившись прочь до того, как тем придет в их электронные мозги мысль телепортироваться следом за ним. Не сразу, но машины явно сообразили, как догнать жертву. Замораживая ближайших, криомант с горечью осознавал, сколь мало сил у него оставалось про запас: спонтанное перемещение через лед — не шутки. Ему просто невообразимо повезло оказаться именно там, где он планировал, не застряв половиной тела под землей или чего похуже, как предупреждал Би-Хан. Киборгов оказалось слишком много, и неслись они с невозможной для человека скоростью. Черт, как Сэм вообще тогда удалось от них убежать?! — Предатель! — механический голос проревел над лесом, спугнув ближайших птиц. Он не собирался отвлекаться от бега, лишь на секунду скосившись в сторону звука, чтобы выглядеть местоположение новой опасности, как раздалось смутно знакомое шипение. В последний момент уклонившись от пролетевшего снаряда, воин едва успел прикрыть лицо рукой, как ракета, врезавшись в ближайшее дерево, превратила то в труху. Щепки вонзились в предплечье и открытые ребра, подобно зубам бешеных псов, вызывая нестерпимую боль. Ударная волна отбросила его на землю, перевернув несколько раз и изваляв в траве. Где-то рядом с окровавленной ногой щелкнули челюсти сработавшего капкана, едва не схватив за лодыжку. В одном ухе нестерпимо звенело, так что хотелось прочистить его, да рука отказалась подниматься; второе, со стороны взрыва, вообще перестало слышать чего-либо и ощущалось так, будто в него воткнули спицу, ковырявшую мозги изнутри. — Сдаешься без боя, Куай Лиэнг? Я ожидал от тебя большего. — Глаза с трудом разомкнулись, уставившись на нависший над ним расплывчатый красный силуэт. — Наверное, это мешает. В уплывающее сознание ворвалась новая вспышка боли, когда из бедра вырвали приличный кусок дерева, окрашенный его кровью. Сектор, чей голос на миг стал различим за шумом в ушах, с напускной скрупулезностью разглядывал крупную щепку, словно не заинтересованный в человеке. — Не могу назвать нашу встречу «приятной неожиданностью», но нужно признать, я удивлен, что ты всё еще жив. Расскажешь как? Нет-нет, молчи. Тебе, должно быть, трудно говорить с такой-то контузией, — в синтезированном голосе старого врага прозвучало фальшивое сочувствие на попытку Лиэнга невнятно хрипнуть горлом. — Надеюсь, мозг не поврежден. Когда я вытащу его из твоего тела и помещу на законное место, то без труда просмотрю все воспоминания от первого лица. — Н-не-е… ст-тоит… — сквозь зубы прошипел воин. — Это угроза? — усмехнулся киборг. — П-предостережение… Сектор не знал, что таится в его голове. Лиэнг бы с злорадным удовольствием дал тому пережить всё то, что пришлось ему. Но цена за подобное слишком высока. Киборг, чего не было видно по линзам, терял напускное спокойствие. — Ты всё еще Лин Куэй! А все Лин Куэй служат своему грандмастеру, то есть мне! Металлическая рука схватила его собственную, израненную, сжимая в тисках. Вспышка новой волны боли заслонила и красную броню, и зелень деревьев за ней ослепительно белым экраном, с незамедлительно накатившей тьмой беспамятства, в которой Лиэнг уже не смог различить ни вспышку молнии, ни громовой раскат.

***

Кому ты служишь Не правда. Никакой это не гром — просто оглушительный треск в ушах из-за поврежденных барабанных перепонок. Странный треск, словно помехи на радиопередаче. Такой же, по ощущениям, шум царствовал в голове, перебегая из одной половины мозга в другую, прошибая разрядами электричества. Шея отказалась ворочаться, словно одеревенела от долгого вынужденного положения. А глаза? Он ослеп? На эту мысль перед ним встала голубоватая размытая дымка, с каждой секундой приобретая более четкие очертания, от которой бросило в озноб. [Юнит LK-520 активирован] На интерфейсе возникло множество окон загрузок, появляющихся и исчезавших быстрее, чем он успевал замечать. Что это всё значит? За спиной раздались щелчки, и пол, бывший в трех метрах под ним, внезапно стал ближе. Мышцы отказались слушаться, но тело само собой приземлилось на ноги, не дав упасть, а после замерло. Воины Лин Куэй не знают страха, что не помешало Куай Лиэнгу сконцентрироваться на сбивающемся дыхании. Точнее сказать, он хотел на нем сконцентрироваться, пока не осознал его отсутствие. Последнее окно загрузки исчезло, освободив обзор. Тогда воин вновь попытался отдать приказ мышцам, и те повиновались. Руки поднялись, дав рассмотреть себя сквозь раздражающую голубую дымку. Металл, никакой плоти. Плотно подогнанные друг под друга пластины, вместо кожи. Мое тело… Что они сделали с моим телом? На интерфейсе возник приказ пройти в испытательную комнату. Он мешкал. Стоило ли покорно слушаться неведомого надзирателя или попытаться сбежать? Лиэнг недвижимо осмотрелся. Похоже на фабрику: всюду громоздкие механизмы, неустанно переносящие части металлических тел; слышался треск сварки, скрежетание невидимых шестерен в глубинах под ногами. Он сделал неуверенный шаг, а затем следующий. Бежать нужно, несомненно, вот только куда? Воин осторожно шел, не прекращая запоминать окружение. В какой-то момент ему предстали колбы с человеческими головами, в которых он не сразу узнал лица бывших соратников — настолько смерть изменила их. Лин Куэй пал в бездну Кибер Инициативы, и сам он стал одной из ее многочисленных жертв. К горлу подступал фантомный комок, от которого интерфейс пошел неприятной рябью. Фабрику строили люди: всюду виднелись предупреждающие знаки, красные линии, заходить за которые строго воспрещалось, а также надписи над широкими раздвижными дверьми. Углядев направление выхода, Лиэнг, воровато оглянувшись и проигнорировав предписание навигатора следовать дальше, подошел к панели, нажав кнопку. С шипением створки разошлись в стороны, и, не медля больше не секунды, воин рванул за них, мысленно кривясь на металлические конечности, не желающие работать как нормальные ноги. Внезапное перед ним предстала пара серых киборгов, незамедлительно бросившихся в атаку. Руки отказались повиноваться так, как надо, и он ожидал неминуемой боли. Послышались удары, сопровождаемые скрежетом металла. Вместо неприятных ощущений, перед глазами лишь всплыли сообщения о повреждениях. Лиэнг удивился, всего на секунду, а после бросился в бой, не чувствуя ничего. Машины перед ним боли также не ощущали, что не помешало ему, найдя уязвимые точки, повалить тех на пол с силой дав по головам. Проверенный временем прием не подвел ожиданий. Он бросился бежать дальше, расправляясь с столь же однобокими киборгами, сражавшимися как Лин Куэй, у которых заело пластинку — слишком предсказуемо. Лиэнг уже почти поверил, что ему удастся сбежать, когда перед глазами замаячил проход технического тоннеля. [Контролирующий модуль: активирован (сценарий Z_1)] Он так и не понял, были у него мышцы или их заменили механизмы. Так или иначе, тело остановилось, как вкопанное, на самом выходе, позволив увидеть лишь края каменного карьера, да видневшийся за ними клочок звездного неба. — Так быстро уходишь? Я-то надеялся, мы сработаемся. Перед взглядом, заслоняя маячившую в нескольких метрах свободу, встал красный киборг. — Я позволю тебе увидеть всё своими глазами, не волнуйся, — механический голос Сектора очевидно лукавил, не стараясь этого скрыть. — А пока, тебя ждут испытания. [Поведенческий ингибитор: активирован] Лиэнг хотел заорать, чувствуя, как взор заволакивает тьма. Конечно же, у него ничего не вышло. Кому ты служишь. Звуки боя стали прорываться сквозь накрывшую сознание пелену. Чьи-то стоны и хруст сломанных костей. Треск выворачиваемых позвонков. Он уже был здесь. Интерфейс возник перед глазами с ужасающей четкостью и вопящими об опасности высшего уровня плашками; критическая ошибка крио-ядра и скачущие цифры внутренней температуры раздражали, но не помешали рассмотреть творившуюся бойню. В расплескавшейся по полу крови небрежно лежали пепельные волосы, ставшие красными. Взгляд карих глаз Томаша, устремленных в потолок, не выражал ничего. — Умри! Он не заметил, как восставший призрак смерти возникла перед ним, занося кулак, чтобы через секунду мощнейшим ударом откинуть тело на несколько метров назад. Внутри с треском что-то сломалось; при падении послышался дребезг стекла. Весь дисплей покрыли критические ошибки и сообщения о повреждениях. Лиэнг попытался смахнуть их не слушающейся рукой. Никакой боли. Просто невыносимо сильно хотелось вдохнуть, но и эта затея провалилась. Воющая система подхватила желание, сымитировав вздох. Окна сами собой закрывались на тускнеющем интерфейсе, снова утягивая его во мрак. Знакомое лицо, окроплённое кровью, мелькнуло перед оптикой, которая в последние секунды своей работы успела выхватить полные отчаяния, блестящие глаза, и огромную рану на груди, после вновь погрузив во тьму. Звуки, исчезавшие вначале постепенно, внезапно оборвались, оставив воина в абсолютной тишине. Кому ты служишь? — Удивительно! У этого киборга осталась душа. Открыв глаза, первое, что увидел Куай Лиэнг, был никто иной как правая рука главного зла Преисподней. Приспешник Шинока не стал долго с ним церемониться, чего-то объяснять новой марионетке, не понимающей, как его собственный друг мог обернуться против него. Через секунду все мысли воина вытеснила боль. Не так. БОЛЬ Куан Чи не спешил, разрывая его медленно, подпитывая образующиеся нервы, держа те на пике чувствительности, пока он заново собирал человеческое тело. Льдистые глаза обрели оттенок огня и ярости, внимательно следя за своим мастером. Ревенанта не отвлекали вездесущие крики жертв, он не обратил внимания на прозвучавший вдали крик, больше похожий на рев. Ему было всё равно. Теперь его волновали лишь приказы некроманта. И если некромант прикажет убить ворвавшихся в его крепость нарушителей, он так и сделает, отрывая тела военных от примороженных им ног. Нападет на бывших союзников без капли сомнений, сожаления и жалости. Он слишком поздно понял, что угроза в лице полковника Блэйд куда существеннее, чем кто-либо из них мог ожидать. Бросившись своему мастеру на выручку, он не успевает, и волна темной энергии прошила самую душу, чтобы, переполнив ее до краев, уйти полностью без остатка, вновь погружая во мрак. Кому ты служишь?! — Я не раб! Лиэнг резко дернулся на месте, стоило телу начать слушаться. Опасность окружала, захватила всё его сознание, до боли вгрызшись в мозги. Он больше не переживет еще один ад! Уж лучше умереть окончательно! В нависшую над ним угрозу он выбросил столп ледяной силы, отброшенной и накинувшейся на стены, покрывшиеся толстым слоем инея. — Успокойся. Мы очень далеко от ада, — глубокий голос звучал легким эхом. — Ты в безопасности Небесного Храма. Казалось, загнанное сердце было готово выпрыгнуть из глотки прямо на громовержца, стоявшего подле широкой кровати. С силой затолкав вырвавшуюся из глубин души панику, Куай Лиэнг наконец решился осмотреться. Шелковые простыни, на которых он лежал, смялись и покрылись инеем; статуэтки за спиной бога утонули в толстом слое льда. За окном, тревожа повешенные под крышами колокольчики, свистел влажный ветер. — Как… — Он сглотнул, чувствуя предательски дрожащий голос. Медленно вдохнул пару раз, и уже уверенно взглянул в сияющие глаза лорда Рейдена. — Как я здесь оказался? — Соня Блэйд сообщила о странностях, связанных с тобой и неким устройством. Ну конечно. Она не хотела, чтобы он совал свою голову в Лин Куэй, несколько раз назвав его затею глупостью. А когда поняла, что отговаривать бесполезно, явно подсунула маячок. Куда, интересно. Лиэнг осмотрел себя, мысленно успокоившись от отсутствия металла вместо плоти. Брони на нем также не оказалось, как и рваных ран от взрыва. Он тяжело опустил голову в раскрытые ладони, просидев так минуту, прежде чем встать. — Я благодарю за мое спасение, лорд Рейден, — он поклонился богу. — Тебя что-то беспокоит, Куай Лиэнг? — От громовержца не скрылась таившаяся за сведенными бровями тревога человека. Воин подошел к окну, разглядывая лежащие далеко внизу горы. — Я совершал… ужасные преступления по велению Куан Чи, — тихо проговорил он. — Мой клан захвачен корыстью Сектора, все воины, мой… брат, мои друзья – мертвы. Рейден положил руку на ему плечо. — Не знаю, как смогу с этим жить. Бог подождал, а затем чуть сжал ладонь, вынуждая посмотреть на себя. — Мне жаль, что твои друзья по-прежнему заточены в Преисподней, — казалось искренне соболезновал тот. — Но ты здесь, жив, и можешь продолжать жить ради их памяти. Никакой мысли о том, чтобы вновь сунуться в логово Сектора больше не было. Киборгов слишком много для него одного, и пока он не найдет способ их обезвредить, об убийстве бездушного грандмастера речи не шло. Силы Преисподней сдавали позиции, потесненные армиями Внешнего Мира и Земного Царства. Никому во всем свете не было дела до одного потерянного воина, кроме Рейдена. Тот предложил выполнить для него небольшую миссию по поиску пропавшего кинжала и Куай Лиэнг, оправдывая себя долгом жизни, отправился за ним пару дней спустя, когда метаемые в его сторону косые взгляды лорда Фуджина стали совсем уж невыносимы. Несколько лет ушло на слежку за разными группировками, черным рынком и подпольными аукционами, пока он не вышел на Красных Драконов и их старый храм, ставший локальной сторожевой башней. Выяснив, что это была та самая башня, Куай Лиэнг не побрезговал взять с собой втрое больше зажигательных бомб, чем того требовалось. Кто сказал, что криоманты не любят огонь? Сейчас он с удовольствием посмотрит, как это место сгорит дотла, вместе с его воспоминаниями о далеком плене. Усмехнувшись собственным мыслям, воин направился прямиком к парадному входу. Пришло время отдать долг.