Любовь. Смерть. И Одиночество.

      Жан       Ему было хреново. Очень хреново. Внутри жгло огнём, глотка болела, противное чувство тошноты не пропадало. Он высунулся в окно, вздрагивая всем телом и следом очищая желудок. Фасад мрачного здания даже это не испортит, если только на чью-нибудь голову не обрушится, но тогда бы раздались крики и ругань, а их не слышно.       Жан дрожащими руками ощупал свой лоб. Влажный и горячий. Не кисло он траванулся этим коньяком. Будь ты проклят, Рико Тайбер! От воспоминаний чёртового пойла замутило с новой силой.       – Мы что делать с ним будем? – верещала Хитч. Возможно и нет, но в нынешнем восприятии Жана её голос казался ему до боли раздражающим.       – Давай отнесём его к тебе, – предложил Конни, беря еле живое тело своего товарища под руку.       – Ко мне?! – громче закричала Хитч. – Не угадал!       – Х...в…атит, – промычал Жан, еле двигая языком.       – Поговори мне тут! – Хитч упёрла руки в бока, возмущенно смотря на Конни. – Что хочешь делай, как хочешь его прячь, но не ко мне!       – У него сегодня дежурство, – напомнил Флок. – Как назло ему нажраться приспичило не раньше и не позже.       – Ребят, мы не можем его так бросить, – Конни не оставлял попыток поднять Жана. – Надо ему помочь.       – Ты пойдешь вместо него дежурить? – хмыкнул Флок, складывая руки на груди. – Я лично нет и покрывать его загул не собираюсь.       – Кто-нибудь тебе говорил, что ты мудила? – пробурчал обиженно Конни.       Жан попытался его удержать от ссоры с товарищем. Вряд ли он на месте Флока пылал бы желанием себе в таком состоянии помогать.       – А тебе, что ты недоделанная сестра милосердия говорили? – огрызнулся Флок. Немного погодя он добавил: – Ты и он будете мне должны.       – Делай добро и бросай его в воду, – Конни взвалил на себя лишенного трезвости и умения стоять крепко на ногах Жана. – Или вообще ничего тогда не делай!       Флок закатил глаза.       – Хер с вами, – он приоткрыл дверь. – Хитч, на стрёме, иди вперёд. Я помогу Конни, он этого коня один не утащит.       Хитч недовольно насупилась.       – Давай быстрее, – подогнал её Флок. – Потом своё возьмём с него.       – Угораздило Жану оказаться в обществе двух ушлых проходимцев, – прокряхтел Конни, делясь своей ношей с подошедшим Флоком. – Вы без выгоды даже пальцем не шевельнёте?       – Если делать постоянно добро, оно потом становится злом, потому что потребители имеют привычку забывать об оказанной им милости и садятся на голову, – Флок перекинул руку Жана через свою шею.       – Вы закончили трепаться? – спросила недовольная Хитч, она заглянула за дверь. – Пока никого нет, идёмте.       Конни и Флок под руки тащили Жана, ноги которого беспомощно волочились по полу. Хитч вела их по коридорам, мастерски двигаясь, как командир отряда разведчиков на вылазке. Как только кто-то появлялся в поле зрения, она давала об этом знать позади идущим кадетам, которые успевали спрятаться или замаскировать хотя бы одного еле живого Жана. Он, в его состоянии не понимал, что происходит. Его кружило, как на качели, к горлу постоянно подступала разъедающая желчь выпитого пойла.       Конни, в очередной из приступов тошноты его товарища, успел снять шлем одного из рыцарских доспехов, стоявших в некоторых коридорах замка, и подставить его Жану в последний момент.       – Сколько он стоит? – спросил Флок. – А, впрочем, его-то родители эту покупку осилят.       Они вышли на улицу. Хитч хотела по тропинке привести их к крылу замка принцессы Хистории, где кружили исключительно слуги, которые вопросов лишних не зададут и болтать особо не будут об увиденном. Конни закрыл осторожно за ними дверь, пока Жан висел на Флоке. Хитч осматривала из-за угла обстановку.       – И кого вы там тяните? – раздался сверху голос.       Конни подпрыгнул на месте; Флок скривился от осознания того, что они попались; Хитч судорожно начинала придумывать себе оправдания. Наверху на балконе стояла Лаура Тайбер, сверкая своими серыми глазами. На её лице появилась загадочная улыбка. Она бегло окинула взглядом кадетов и зеленого Жана, который склонился над кустами гортензий. Кадеты застыли в нерешительности. Конни первым опомнился.       – Не говорите никому, – выпалил он, – прошу вас!       Лаура проводила изумленным взглядом содрогающегося в очередном приступе рвоты Жана. Конни подумал, что бесполезно просить её о помощи. Они капитально попались.       – Он... пьян? – тут же спросила Лаура, опираясь на перила руками. Взгляд её в этот момент был полон беспокойства. – Что он пил?       – Не знаю, – промямлил Конни.       – Зачем ей это? – пробубнил вопросительно Флок.       – Коньяк, – ответила Хитч.       Конни недовольно зыркнул на неё. Флок только усмехнулся. Лицо Лауры омрачилось от услышанного.       – Только не это, – она подобрала полы своего платья дрожащими руками, готовая прыгать с балкона вниз к Жану на помощь. – Его можно спрятать в крыле замка, где живёт принцесса Хистория.       – Мы туда и так идём, – ответил раздражённо Флок.       – Скорее, – поторопила их Лаура. – Я принесу ему лекарства. Сколько он выпил?       – П… – попытался сказать Жан.       – Половину бутылки? – уточнил Флок. В ответ ему отрицательно покачали. – Половину половины?       Жан кивнул, падая снова в кусты.       – Не так страшно, – Лаура с облегчением выдохнула. – Идите, быстрее.       Она скрылась в дверях. Конни непонимающе переглядывался с Флоком. Оставшаяся дорога приключениями не пестрила. Хистория заметила их невесёлую компанию, поднимающуюся по лестнице. Она посмотрела вопросительно на бледного Жана, висящего на двух своих товарищах.       – Принцесса, нам нужно его спрятать, – тут же заговорил пыхтящий от натуги Конни. – Пожалуйста, мы вам потом всё объясним.       – Они хотят уложить его в мою комнату, – пожалилась Хитч, надеясь в глубине души, что Хистория расположит Жана у себя.       – А куда надо?! – грозно проговорила подошедшая Фелиция. – Почему мы должны волноваться о положении этого за милю воняющего пьяницы?       – Проявите к несчастному хоть каплю сострадания, – проговорил вычурно Флок. – Сейчас нам лучше не давать лишних поводов всему Утгарду поглумиться над беззащитным.       На последнем он сделала особый упор, смотря на Хисторию.       – Конечно, – согласно кивнула принцесса в ответ. Фелиция раздраженно промычала. – Идёмте.       – Что ещё для него мы должны сделать? – проворчала Фелиция.       – Лаура сказала, что сходит за лекарствами, – сказал Конни. – Так что больше ничего.       Тем временем Хитч со скрипящим сердцем отворила дверь своей комнаты кадетам, впуская их туда.       – Тайбер? – переспросила Фелиция. – Ну допустим. Почему она вдруг вам помогает?       – Да нам откуда знать?! – рявкнул Флок, утомившийся от носки своего товарища на себе.       – Она расспрашивала, что он пил и сколько, – пояснила Хитч. – Возможно, Лаура знает почему Жан в таком состоянии от четверти выпитого коньяка.       – Четверти? – переспросила удивленно Фелиция. – Вариант с тем, что он не переносит алкоголь, отметается?       Хитч лишь покачала головой, не зная, что ответить. Она причитала, что её комнату, к которой она успела сильно привязаться, уделают, когда Жана оттащили в ванную. Хистория, как медсестра, кружила вокруг несчастного, а кадеты растерянно переглядывались. Они вышли в коридор. Конни ходил туда-сюда, предлагая варианты, как обмануть чуткую капитана Эву, а Флок думал, что хотел бы с Жаном местами поменяться, и чтобы за ним поухаживала симпатичная принцесса.       – И как вы вашего товарища будете отмазывать, добровольцы сердечные? – спросила Фелиция, вышедшая из комнаты Хитч после того, как убедилась, что Жан в ближайшее время не сдвинется с занятого им у унитаза места.       – Что-нибудь придумаю, – насупился Конни.       – Эва зыркнет на тебя, и ты всю правду выложишь, – усмехнулся Флок.       – Дилетанты, – Фелиция снисходительно посмотрела на кадетов. – Конни, да? Скажи, что Жана срочно затребовала к себе Хистория-химэ. Этого будет сверх меры.       – Все же в курсе, что если дворяне попросят, то не отвертишься, – кивнул Флок.       – Но не Хистория-химэ, – парировала Хитч.       Фелиция пожала плечами.       – Кто проверят будет? – с вызовом спросила она. Никто ей не ответил. – Вот и всё.       Спустя какое-то время прибежала запыхавшаяся Лаура. В руках она держала сумку с лекарствами.       – Сама доброта, – саркастично прокомментировала Фелиция. Конни и Флок вопросительно переглянулись.       – Всё дело в этом? – Лаура показала бутылку коньяка кадетам. – Это Жан пил?       – А я подумала, что в компоте, – фыркнула Фелиция.       – Форма бутылки похожа, – кивнула Хитч. – Только та была початая, а не полная.       – Здесь самодельный коньяк, – Лаура тяжело вздохнула, – при производстве которого не все нормы были соблюдены качественно. Вы понимаете, о чём я?       Конни возмущенно зыркнул на неё.       – И вы знали …?       – Я не уверена, – решительно ответила Лаура, не давая себя задавить возмущениями. – Не владею всей информацией, нужно разобраться.       – Ну и ну, – Фелиция с недоверием смотрела на неё. – Так и помереть недолго. Идите уже, дайте бедолаге лекарства.       Жана сотрясали конвульсии. Он лежал в обнимку с унитазом, игнорируя предложение Хистории прилечь на кровать.       – Я-то решил, что Лаура Тайбер искренне хочет помочь, – пробормотал Конни, когда девушка скрылась в дверях комнаты Хитч.       – Знает она всё и во всём уверена, – процедил Флок. – Кто-то травит военных. Помните, неделю назад отстранили двоих из-за пьянства до блевоты? Позавчера пятеро с такими же симптомами, а сегодня Жан. И надо же, Лаура выспрашивала про то, что он там выпил и сколько, и точно не из праздного любопытства.       – Зачем кому-то заниматься спаиванием военных? – ужаснулся Конни собственным выводам. – Надо с этим что-то делать, если в самом деле так.       – Устрой здесь переворот, – с издёвкой произнесла Хитч.       – Не издевайся! – Конни повернулся к ней. – Будь серьёзнее. Сегодня Жан отравлен по чьему-то умыслу, завтра в нас по приколу постреляют, и мы же виновными окажемся, потому что не в том месте шли.       – Не преувеличивай, – вздохнула Хитч, пытаясь подавить чувство раздражения, вызванное своим собеседником. – Это только твои беспочвенные догадки.       Тем временем Лаура не оставляла попыток довести Жана до кровати.       – Иди приляг, – она попыталась поднять его с пола.       – М…н…       Жан пробубнил что-то невразумительное, прижимаясь к унитазу сильнее. Лаура оставила его в покое. Она подошла к стопке полотенец, взяла одно, смочила холодной водой и положила ему на лоб.       – Тебе надо принять лекарство, – настаивала она, легонько тряся его за плечо. Жан опять что-то промычал.       Хистория заметила, как Лаура осторожно провела рукой по его волосам, как старшая сестра младшему брату. Этот порыв нежности напомнил ей, как её так же поглаживала Фрида.       – Задаешься вопросами, почему я не по ту сторону баррикад? – Лаура повернулась к Хистории, замешивающей целебную микстуру.       – Нет, меня не удивляет существование людей, искренне желающих помочь, – отозвалась она в ответ, протягивая кружку с лекарством ей.       – Подними голову, – Лаура присела рядом с Жаном. – Давай-давай, не отстану, ты знаешь.       Он недовольно скривился, с большим трудом поднимая свою чугунную голову. Приоткрыл рот.       – Небольшими глотками, – проговорила предостерегающе она. – Мне прочили его в женихи, – Лаура усмехнулась, смотря на Хисторию. – Но помогаю я ему не в знак уважения нашему несостоявшемуся браку. А он в военное намылился. Мама считала его очень хорошим парнем и достойным кандидатом. Думается мне, она перепутала его с…       Лаура закусила губу. Жан выпил всё лекарство. Он тяжело дышал, испарина выступила у него на лице и шеи. Лаура заботливо поправила ему самодельный компресс.       – А кого теперь вам прочат в женихи? – зачем-то спросила Хистория.       Она поняла, что Лаура умолчала имя Марко, которое на Жана действовало, как удар хлыстом. И он очень странно смотрел на Маркуса. Не так как Марсель, видевший в нём призрака. Что-то крылось другое в этих взглядах. Ужасная тоска и скорбь. Близкие друзья. Интересно, имел ли виду Марсель что-нибудь больше, чем просто эти два слова?       – Никого. За это пришлось заплатить, – Лаура мрачно усмехнулась, она увидела отразившиеся на лице Хистории непонимание. – Вы же знаете, что у дворян не так много свободы выбора? И всё же способ стать независимым есть, не всегда он встречается ликованием, как в случае Жана или... Но есть такой, который устраивает обе стороны. К примеру, получить всеобщее обожание.       – Поэтому вы хотите стать примой балета? – спросила Хистория. Лаура кивнула.       Она поднялась с пола, судя по виду для неё предстоящий разговор простым не представлялся.              – Уж простите мне, что я лишила вас такого хорошего преподавателя как Вельма Шэр. Она мне о вас говорила. Вы больше не занимаетесь балетом?       – Не так интенсивно.       – Вельма-сан рассказывала и про Леди Райсс, – Лаура сочувствующе посмотрела на Хисторию. – Не верила слухам, пока не увидела сама.       – Я была на одном вашем выступлении. Это очень впечатляюще, вы умеете перенести зрителя в свой мир.       – Мне приятно это слышать, – Лаура смущенно улыбнулась. – Танец ведь не просто оточенные до совершенства движения. Это целая история, которую нужно уметь рассказать языком тела. Мне нравится примерять на себя различные роли, я пытаюсь понять каждого доверенного в моё исполнение героя, хочу передать его эмоции, чувства и показать всю его глубину зрителям. Иногда я просто сижу на сцене, прослушивая пластинки с подобранной музыкой для спектакля, и представляю себе весь сценарий, проживаю его в целиком по нескольку раз.       – Наверное очень волнительно, когда собирается большая публика?       – И даже страшно, – кивнула Лаура. – Но только я начинаю танцевать, страх уступает место такому прекрасному ощущению, которое похоже на свободу, когда ты полностью отдаёшься своей страсти.       – Вы настоящий источник вдохновения для многих творческих натур, – заметила воодушевлённо Хистория.       – Приятно слышать, – Лаура заправила выбившуюся каштановую прядь волос за ухо. – А у вас есть мечта?       – Не такая грандиозная как у вас, – призналась Хистория.       – Вас не смущает, что ваш избранник старше почти в два раза? – Лаура лукаво улыбнулась.       – Меня смущает только то, что я не могу со своими чувствами справиться, а не разница в возрасте.       – С ними всегда так, – заметила понимающе Ларуа. – Контролировать их трудно. Можно, конечно, не замечать. Но кто мы без чувств?       – А если они приносят только страдания?       – Безответная любовь не самое страдальное, – Лаура посмотрела на проваливающегося в дрёму Жана. – Я не обесцениваю ваши чувства, но люди иногда склонны с излишнему драматизму. Смотрите на это проще. Поговорите с ним, пофлиртуйте.       – Флиртовать? – покраснела Хистория. – Как это?       – Ах, принцесса, вы меня удивляете! – улыбнулась Лаура. – Флиртовать это... как играть во что-то лёгкое и приятное, только эта игра касается общения. Пошутите, сделайте комплимент, прикоснитесь. Флирт не обязывает к чему-то серьёзному, но иногда намекает на возможное, – она подмигнула Хистории. – У меня, например, есть один партнёр по танцу, с которым мы общаемся только флиртом, каждый раз устраивая настоящее соревнование: кто кого удивит. Глупцы болтают, что мы с ним тайно встречаемся, но это невозможно. Он предпочитает собственный пол, – Лаура звонко рассмеялась. – Просто наслаждайтесь общением. Кто знает, может быть, вам и ему это понравится!       – Почему бы и не попробовать, – еле слышно проговорила Хистория.       Жан дёрнулся, проваливаясь в сон окончательно.       – Позову ребят, чтобы они донесли его до кровати, – Лаура проверила его температуру, прикасаясь рукой к его лбу. – Присмотрите за ним, пока я кое-куда схожу?

      ***

      Жан открыл глаза и увидел перед собой Хисторию. Она взволнованно смотрела на него. Ангел во плоти, честное слово.       – Как себя чувствуешь? – спросила Хистория, наклоняясь немного вперёд.       – Огорчён, что не сдох, – прокряхтел Жан, пытаясь немного приподняться на подушке. – И чего ты возишься со мной, тебе же это неприятно.       – Я считаю, что людям в беде надо помогать, – отозвалась Хистория, поправляя слезшее немного на пол оделяло.       – Беде, да уж, – Жан фыркнул. – Сам в это дерьмо влез.       – Это значит, что не в беде? Неужели человек может оказаться в... только если его туда толкает кто-то?       – И ни одного крепкого словца? – Жан покачал головой. – Настолько ты добрая и правильная?       Хистория растерянно пожала плечами.       – Почему ты так смиренно терпишь выходки этих мажоров? – он приподнялся на предплечьях, поправляя своё положение. – Вряд ли во власти леди Райсс сделать что-то, скорее всего эти пакости единственное, что она может. Ответь ей разок, как следует, – Жан зажал руку в кулак и покачал им, – и перестанешь быть девочкой для битья.       Хистория замялась, стала нервно ковырять ногтями пальцы.       – Какой смысл держать перед ними лицо повиновения? – продолжал Жан. Она поджала губы. – Или боишься, что о тебе плохо будут думать? Скажу сразу, притворяться тем, кем ты не являешься – дело дрянное. Рано или поздно всплывёт, потом не докажешь, что не верблюд.       – Мне не нужно чтобы все обо мне хорошо думали, – Хистория нахмурилась. – Я часто ставлю себя на место человека, которого стараюсь понять, может быть, не всегда верно. Но, думаю, на твоём месте, я бы хотела, чтобы кто-то мне помог, просто потому что может, не ожидая чего-то взамен.       – Не меняй темы, мы сейчас о тебе, а не обо мне, – он глубоко вздохнул. – Что ж, чувствительный эмпат, быть им – дерьмово. Чужие переживания становятся твоими, не нужно злоупотреблять этим и пытаться понять каждого. Нездоровая херня. По своей матери знаю.       Жан опять поёрзал на кровати, принимая для себя более удобное положение. Попеременно он морщился от болей мышц живота, прихватывая его рукой.       – Конни, Флок и Хитч рисковали, помогая тебе, – заметила Хистория. – Они хорошие друзья.       – Только я друг хреновый, чуть их не подставил. А может и подставил. Мало ли кто мог видеть меня в таком состоянии.       – Марко тоже был тебе другом? – спросила Хистори. – Кажется, я поняла кое-что.       – Он был мне дорог, – Жан заметно помрачнел. – Я не могу избавиться от мысли, что это я должен был поехать в том поезде и оказаться на его месте. Мне его не хватает. Меня разрывает всё сразу, а тут беспросветная тишина, от которой мысли становятся громче. Эти дворяне, издевающиеся над ним... Алессия довела меня. И тут этот Рико со своим пойлом… Всё навалилось, – он выдохнул, запрокидывая голову к потолку. – Ты... не бери близко к сердцу, я тут наговорил лишнего.       Он взглянул на неё ещё раз. Нет, ну истинный ангел во плоти. Нежный и заботливый взгляд, который мог растопить самое ледяное сердце своим состраданием. Жан чувствовал, что её взгляд прогоняет все его тревоги и приносит покой. Хистория выглядела в этот момент как заботливая материнская фигура, готовая выслушать самые сокровенные тайны без тени осуждения. Её искренняя и светлая улыбка сияла на лице. Пшеничные волосы блестели от лучей солнца, создавая образ ореола над головой. За её спиной вот-вот появятся крылья, поднимая её в небеса.       Тут он понял, что не до конца протрезвел, или до мозга дошла запоздалая часть выпитого, отравляя его разум и вынуждая глаза видеть то, чего в действительности нет. Жан закрыл их, надеясь, что, как только откроет их, действительность вернётся. Но это была ловушка, и он провалился в сон.

      ***

      Лаура встретила Фелицию, одиноко караулящую лестницу.       – Аттракцион невиданной щедрости закончил свою работу, и вы возвращаетесь восвояси? – спросила она, выпрямляясь в своём немалом росте.       – Где кадеты? – Лаура стала оглядываться по сторонам.       – Пошли врать своему командиру, – хмыкнула Фелиция. – Брженска их бред сивых коней за миг учует, даже от такой искусной лгуньи как Хитч.       – Поэтому вы тут стоите? На страже?       – Я единственная, через кого она не пройдёт, – Фелиция провела рукой по своей красной компе волос. – Я придумала, как можно сработать на опережение. Идите к Эрвину и расскажите ему всё, как есть. Он единственный, кто протянет руку лежачему, а не отпинает его.       – Почему вы кадетов-то к нему не отправили? И почему сами не пошли?       – Не додумалась, – Фелиция загнула большой палец, затем указательный, – и кто с принцессой останется?       – А-а, – кивнула Лаура. – Вы сможете Жана перенести в кровать?       – Разумеется, – ответила Фелиция, – не на вас же это оставлять.       Лаура шла уверенно к Эрвину, надеясь застать того в кабинете. За дверью она услышала голоса. Первый – его, а второй принадлежал…       – … недопустимо, понимаю. И всё же, вы можете мне помочь? Мне порекомендовали именно вас.       – Знать бы кто, – отозвался удивленно Эрвин.       – Прошу вас, если дело в деньгах, я могу вам заплатить, но только не отказывайте в просьбе беременной женщине.       «Ох, ну конечно об этом надо напомнить», – подумала с издёвкой Лаура.       – Посмотрю, что могу сделать, – как можно вежливее ответил Эрвин.       – Густава я беру на себя, – Адель зашелестела шелковым платьем. – С вами приятно иметь дело.       Лаура отпрянула от двери и успела нырнуть за угол. Когда Адель ушла, она прошла в кабинет Эрвина. Он стоял у окна и над чем-то раздумывал.       – Я вас не отвлеку от работы, если попрошу вас кое о чём? – начала Лаура.       Эрвин кивнул ей в знак приветствия, протянул вперёд руку, предлагая ей сесть в кресло. Она грациозно заняла место, собираясь в мыслями.       – Хотела поговорить о Жане, – Лаура нервно стала дёргать ногой. – О том, что он…       – Напился?       Лаура удивленно подняла глаза на Эрвина.       – Жена его брата была здесь только что, рассказала мне, – пояснил он.       – И вывернула всё так, как не на самом деле, – Лаура цокнула сердито каблуком о плитку.       – И как же на самом деле?       – Я не уверена, что Жан собирался напиться. Дело в моём брате, – Лаура сделала глубокий вдох. Эрвин внимательно смотрел на неё. – То есть… Жан пил палённый алкоголь, привезенный моим братом.       – Каким из них?       – Рико, – Лаура упёрлась пальцами в переносицу. – Предвижу ваши вопросы, поэтому скажу, что я не знаю, зачем. Я подслушала разговор Рико и Ральфа, тот, который гвардеец. Он рассказывал моему брату, как разведчиков развезло от его коньяка, и как они получили выговоры и отстранение. Они… смеялись над этим.       Эрвин вдруг принял очень серьёзный вид. Лаура подумала, что дело тут не только в извращенном желании её брата устроить себе очередное глумление над людьми. Его глаза недобро сверкнули, отчего ей стало не по себе находиться с ним в одном помещении.       – Что ещё вы слышали? – спросил осторожно он. – Может быть, видели?       – Ничего, – покачала головой Лаура, боясь смотреть в его всевидящие глаза. Не хотелось бы ей, чтобы Эрвин её допрашивал. – Густав получает дополнительную премию от моей бабушки Линор за то, чтобы он смотрел на некоторые выходки её внуков сквозь пальцы.       – Это я знаю, – Эрвин откинулся на спинку стула. – Не только от неё, не только он. Так и какая вам нужна помощь? Вашего брата покрывать есть кому.       – Я не за брата пришла просить, – возмутилась Лаура. – А за Жана. Он оступился, но думаю, это ему понятно.       – Тот факт, что он отравился алкоголем, а не его переизбытком, не так важен, как тот факт, что он пил во время службы и в день, когда ему надлежит нести единственное дежурство за месяц, – заметил сурово Эрвин. – Адель видела, как его товарищи несли Жана в таком неподобающем состоянии к принцессе Хистории…       – Это была моя идея, – тут же выпалила Лаура. – Хистория сейчас за ним присматривает.       – Принцесса в обществе напившегося кадета, – подытожил Эрвин. – Наблюдает его непотребное состояние. Я ничего не упустил?       – Вы слишком суровы, – ответила возмущенно Лаура. – Жан не пьян, а в большей мере отравлен. Хистория проявила к нему человеческое сострадание. Или принцесса на это не имеет право?       – Не надо передёргивать и путать отсутствие сострадания с соблюдением субординации.       – Да, вы правы, – кивнула Лаура. – Я просто хочу, чтобы вы отнеслись к нему с пониманием. Вряд ли кто-то кроме вас захочет с Жаном возиться.       – Не знал, что похож на няньку.       – Я не это имела в виду! – взвизгнула Лаура, понимая, что с ним нужно тщательнее подбирать слова. – Вы же знаете, почему он захотел выпить? Он потерял близкого человека, и ему тяжело с этим справиться. Отец Жана заплатил Густаву, чтобы тот оставил его сына в полном покое, а этого лучше было не делать. Но Адель вам точно об этом сказала.              – Сказала, – кивнул Эрвин. – И тоже предложила мне загрузить Жана работой, – он о чём-то задумался на секунду. Лаура удивилась тому, что Адель не настраивала его против Жана. – Всем свойственно ошибаться. Но если за ошибкой не следует последствий, нет гарантий, что она не повторится вновь. На моей памяти это его второе безрассудство.       – Второе? – переспросила Лаура.       – Жан получит ещё один шанс, раз за него так отчаянно просят, – Эрвин проигнорировал её уточнение, и что-то ей подсказывало, ответ она не получит.              – Вы можете мне обещать, что этот инцидент не станет всеобщим достоянием?       – Это не в моих интересах.       Хистория               Огвено жил в небольшом домике недалеко от конюшен и амбара, почти у самого леса. За его жилищем простиралось огороженное пастбище, на котором резвилась вороная лошадь. Хистория решилась заговорить с этим страшным для всех человеком. Хитч сказала, что подождёт у амбара, и пусть принцесса кричит, если старик удумает распускать сильно руки.       Хистория так и не достучалась до него. Она подумала, что Огвено мог уйти по делам, и решила подождать его. На террасе дома стояло поскрипывающее кресло-качалка. Хистория огляделась. Больше присесть было не на что, поэтому она выбрала край первой ступеньки.       Дверь с протяжным скрипом отворилась, на пороге Хистория увидела небольшого роста темнокожего пожилого мужчину с лёгкой небритостью на лице, испещренное возрастными морщинами и изломами. Он с прищуром смотрел на непрошенную гостью, поправляя клетчатый козырёк на голове, из-под которого торчали белые пряди волос.       – Так просто не уйдешь, значится, – прокряхтел Огвено, почёсывая свой подбородок. – Чего надо?       – Доброго дня, – учтиво поздоровалась Хистория, но старик не изменился в лице. – Научите меня, пожалуйста, уверенно держаться в седле.       Последнее она чуть ли не выпалила, вынуждая Огвено приподнять от неожиданности брови.       – Это тебе зачем вообще? – спросил он, выходя из дома и запирая за собой дверь. – Выпендриваться в конном поло?       Хистория приняла озадаченный вид, но не успела и слова сказать, как Огвено кинул в неё невесть откуда взявшуюся метлу. Она, шлёпнувшись о её тело, упала на пол.        – Мда-а, – протянул Огвено, почёсывая теперь уже свой затылок. – Реакция у тебя плохая. А чтобы держаться в седле, она должна быть не просто хорошей, а безупречной! Теперь иди.       – Но я…       – Глухая, что ли?       – Я не глухая, но так просто сдаваться не намерена! – Хистория ниже поклонилась Огвено. – Я всё понимаю, но... но я очень хочу научиться. Пожалуйста, не отказывайте мне!       Огвено громко расхохотался.       – Какие все упёртые нынче, – прокряхтел он. – Вычистишь конюшни, после поговорим. Всё!       Последнее старик прокричал на ухо Хистории. Огвено посмотрел в её настойчивое лицо и вдруг улыбнулся, что было, наверняка, редкостью для мимики его лица.       Хистория готова была приступить к уборке конюшни в полной решимости, что справится с поставленной задачей быстро. Однако по дороге в конюшню её стали одолевать сомнения. Вдруг внутри накопилось столько грязи, что в пору совершать подвиг?       Но вопреки её опасениям, в конюшне, на первый взгляд, всё выглядело чисто. Стоял запах свежего сена и дерева, а не, как Хистория ожидала, навоза. Хитч, узнав, что предстоит делать её госпоже, испытала огромное возмущение.       – Этот старик в своём уме? – ахнула она, видя, как Хистория, заправляет рубашку в брюки и закатывает рука, покорно готовясь выполнить данное ей поручение. – Ладно Конни отходил метлой, я сама бы его отходила. Но принцессу заставлять убирать конюшни? Немыслимо!       – Я справлюсь, – заверила Хистория сокрушавшуюся Хитч. – Это моё задание, помогать мне не нужно.       Хитч облегченно вздохнула, хоть и слово «помощь» не возникло у неё в голове.       – А могу я отойти тогда ненадолго? – как можно ласковее спросила она.       Хистория согласно кивнула, смотря на ряды стойл, каждое из которых тщательно следовало очистить. Сначала она собрала все опавшие соломинки и мелкие веточки, которые были разбросаны по полу. Затем сметала сено, оставленное лошадьми, с помощью веника, который одиноко стоял в стойле, приспособленного для хозяйственных атрибутов. Хистория уделяла особое внимание уборке углов и мест, где сено скапливалось в больших количествах. В нелёгком процессе работы она чувствовала, как пыль оседает на её руках и одежде. Но Хистория так просто сдаваться не собиралась.       Внезапно она услышала цоканье копыт. Потом увидела Эрвина, который загонял лошадь в стойло. Он не сразу заметил Хисторию, приняв её, наверное, за служанку. А как разглядел, не смог скрыть своего замешательства.        – Что вы делаете? – спросил медленно он, подходя ближе, смотря с удивлением на веник в руках принцессы.       – Убираюсь, – простодушно заметила Хистория, понимая, что Эрвин и так это видит, интересует его другое. – Огвено дал мне задание. Если я его выполню, он меня научит верховой езде. Вы тоже этим занимались, чтобы получить лошадь?       – Нет, – ответил Эрвин. – Мне Огвено дал лошадь без таких подработок. Давайте, я вам помогу.       – Я должна сделать это сама, – Хистория покачала головой. – У вас другая работа.       – На сегодня я все дела закончил, – Эрвин оглядел конюшни. – Долго вы тут убираетесь?       – Не следила за временем, – Хистория помедлила. Удачный момент начать с ним следующий разговор. – Я… хотела попросить у вас прощения.       – За что же? – удивлённо спросил он.       – Сначала за то, что по моей просьбе вы оказались здесь в Утгарде, – начала с тяжёлым вздохом она. – Из-за меня вам приходится терпеть общество дворян и их выходки.       – Последнее я как-нибудь переживу, – Эрвин задумчиво огляделся по сторонам. – Лучше бы я был здесь по вашей просьбе.       – О чём вы? – Хистория испытала странное чувство тревоги.       – Всего лишь мои опасения, – он нахмурился. Видно было, что он тщательно подбирает слова, прежде чем сказать. – Очень надеюсь на то, что лучше всего, что я умею делать, тут не пригодится.       – Расскажите мне, – она сделала несколько шагов к нему навстречу. – Это из-за культистов? Или из-за леди Райсс?       – Это подстраховка. Только и всего. Мне нечего вам рассказать дельного, кроме своих, как я сказал, опасений. Но, если вдруг они окажутся верны, то я отвечу на все вопросы. Обещаю.       Впервые Хистория увидела Эрвина совершенно с другой стороны. Это был не грустный, задумчивый и учтивый офицер, когда-то спасший её, смотрящий на неё то ли сожалением, то ли с заботой и преданностью. От него исходило нечто потустороннее и тёмное. Демоническое и опасное, не просто готовое дать отпор любой нависшей опасности, а стать ею. Эрвин и раньше казался Хистории таинственным и очень проницательным. Даже сейчас, все его движения и слова были просчитаны с такой точностью, будто он играет в сложную шахматную партию, и всегда находится на несколько шагов вперед от своего противника.       Она подумала, что в этот момент он выглядел не менее опасно, чем Чезаре. Это напоминало мощь стихий, ужасных по своей разрушительной силе, но таких разных по своей сущности. Кое-что Хистория увидела: его глаза были разного цвета. Вернее, они оба были пронзительно голубые, как ясное небо, но левый был темнее правого. Вероятнее всего, просто так падал свет.       Эрвин заметил, что Хистория внимательно изучает его.       – Вам не о чем волноваться, – он внезапно улыбнулся ей, тепло и искренне. Она испытала небольшой диссонанс от такой смены его настроения.       В этой улыбке мелькнуло что-то загадочное. Эрвин, может, так ей намекал на то, что за его мрачностью скрывается нечто уязвимое, что он не может показать никому. Может она и ошибалась, однако что-то внутри заставляло верить в то, что перед ней стоит человек, перенёсший немало испытаний в своей жизни и научившийся прятать отпечаток пережитого ото всех. Почему-то Хистория вопреки здравой логике держаться подальше, нашла Эрвина более привлекательным. Он ей представлялся загадкой, которую ей хотелось разгадать.       – С этим разобрались, – Хистория переступила с ноги на ногу. – А ещё…       – Лясы точим, значит, вместо уборки, – прокряхтел Огвено, ковыляющий походкой идя вдоль стойл. – Так, ну лучше, чем я ожидал.       – Тебе не стыдно принцессу заставлять делать то, чего она делать не должна? – спросил Эрвин без тени упрёка.       – Белая кость, что, переломится? – хмыкнул он в ответ. Потом его зоркий, как у орла, взгляд прошёлся по Эрвину с Хисторией. – О помощнике речи не шло!       – Он мне не помогал…       – Вот нахал! – вскрикнул Огвено. – Девушке в тяжелой работе и не помог!       Затем он громко рассмеялся. Эрвин и Хистория переглянулись.       – Так, – Огвено откашлялся, – что скажешь насчёт неё? Можно ей лошадь доверить? Или она, как и большинство безмозглых сядет, упадёт по своей дурости, а лошадь на колбасу?       – У вас такие случаи были? – ужаснулась Хистория.       – Мне некогда сочинять рассказы, – Огвено подошёл к пустому стойлу, провёл рукой по деревянной дверце. – По милости вашей матери.       – Леди Райсс не мать Хистории-химэ, – напомнил Эрвин.       – Ну да, – ответил Огвено, потом махнув рукой добавил: – Я в этом болоте не разбираюсь.       Он вывел из соседнего стойла пепельно-гнедую кобылку.       – Давай, запрыгивай, – сказал Огвено, подводя лошадь к принцессе.       – Но на ней нет седла…       – И что? – громко пробасил Огвено. – До изобретения седла люди на них как-то вскарабкивались. Вперёд. Или сдаешься?       Хистория закатала рукава, от досады поджимая губы. Выдраить конюшни и завалиться на этом. Не выйдет.       – Хватай её за гриву и подтягивай своё тщедушное тельце наверх, – гаркнул Огвено. – Живее! Я тут полдня стоять не намерен.       Он пристально следил за Хисторией, которая делала безуспешные прыжки в надежде залезть на лошадь. Эрвин стоял с непроницаемым выражением лица. Огвено искоса поглядывал на него, чтобы тот вдруг не решил помочь принцессе.       Что-то звякнуло за пределами конюшен. Огвено, бурча себе под нос, ковыляющей походкой вышел посмотреть, что там такое. Эрвин быстро подошёл к Хистории, развернул её к себе. Она и понять не успела, как его руки обхватили её осторожно за талию, подняли вверх и усадили на лошадь. Хистория быстро перекинула ногу, садясь как обычно сидят наездники. Огвено вернулся обратно, ворча что-то про «криворуких». Он удивленно взглянул на Хисторию, сидевшую верхом на лошади. Пару раз старик моргнул глазами, убеждаясь, что это ему не мерещится. Потом его подозрительный взгляд скользнул на Эрвина, но тот не произнёс ни слова, даже в лице не изменился.       – Стоял, главное, смотрел, как бедная девочка пыжится, хоть бы помог, – усмехнулся Огвено, смотря на Эрвина с нарочитым укором. – Иди, стоишь тут, как дерево. Пользы от тебя нет всё равно, ни тени, ни дров.       И не дожидаясь ответа от Эрвина, Огвено повёл лошадь, придерживая её за густую гриву, на небольшую огороженную полянку, ту самую, где паслась вороная кобыла. Хистория обернулась. Эрвин улыбнулся ей, показывая руками, чтобы она держалась крепче.       – Вперёд смотри! – гаркнул Овгено. – Хорошо, что ты не в сраной юбке, а то сёдел для бокового катания у меня нет и не будет. Считаю это надругательством над конной ездой. Если надо садиться – садись. Неприлично видите ли! – Огвено смачно сплюнул в сторону, открывая ворота в ограждении. – Я бы сказал, что на самом деле неприлично, да боюсь показаться неприличным.        Вороная кобыла в середине ограждения щепала травку, пока Хистория верхом на пепельно-гнедой лошади нарезала круги вдоль под чутким надзором своего учителя.        – Пятки ниже, – старик стукнул своей тростью Хисторию по ноге, – спину прямо, не сутулься. От положения тела зависит баланс. И не напрягайся, мышцы должны быть расслаблены и пластичны.       Хистория крепко держалась за гриву лошади, стараясь не соскользнуть с её широкой спины. Она прислушивалась к каждому слову Огвено, пытаясь со всей внимательностью соблюдать его наставления. Солнечные лучи освещали сочную зеленую траву. Вдали слышались пение птиц и шум легкого ветерка, создававшие атмосферу спокойствия и гармонии.       – Что же сталось с той лошадью? – спросила Хистория.       – С какой? – скривился непонимающе Огвено.       – С которой упала леди Райсс.       – А-а, с этой, – протянул громогласно он, вспоминая то происшествие. – Фрида-сама успокоила свою верещащую мамашу. Лошадь никто не посмел тронуть. Я лично проследил, чтобы эта первая леди втихую не отправила Марго на тот свет.       Хистория слушала с особым вниманием, проникаясь уважением к Огвено за его преданность к своим четвероногим подопечным.       – Так её звали? – спросила она.       – Зовут, – Огвено провёл рукой по морде лошади. – Теперь она почётная старушка Марго, к ней нужно с особым уважением. Поняла меня?       Хистория наклонилась поближе к лошади.       – Приятно познакомиться, Марго, – прошептала она ей на ухо, здороваясь как с давним другом.       Хистория крепко держалась за гриву лошади, выполняя все инструкции своего наставника.       – А что это за лошадь рядом с нами? – она указала на вороную кобылу, стоящую неподалеку.       Огвено взглянул на щипавшую траву кобылу.       – Дикая. Её я вытащил из болота. Потом увидел, что у неё повреждено копыто, и привёл сюда, чтобы восстановилась. В стойлах она себя чувствует неуютно, а здесь, под открытым небом, ей спокойнее и привычнее.       – Что же будет потом? – поинтересовалась Хистория. – Вы отпустите её на волю?       – Много вопросов, мало дельного, – проскрипел Огвено. – Я не решил. Она мне не мешает и никого не трогает. Единственное, может цапнуть, если покусишься на её зону комфорта. Я назвал её Тодооши.       – Это язык кочевников? – заметила Хистория.       – Юго-восточные племена, – кивнул Огвено. – Давно о них не слышал. Буржуазия, небось, всем им навязала блага своей сраной цивилизации.       – Вы хорошо знаете их язык?       – Как другие языки народов, бывших в рабах, – он присвистнул, Марго пошла бодрее. – Не спать мне тут!               Старик громко цокнул языком, бормоча себе под нос ругательства. Хистория увидела приближающихся к ним Прю и Дрю. Однако её охватило ледяное спокойствие, она была уверена, что Огвено, в отличие от неё, за словом в карман не полезет, и сразу отвадит их отсюда.       – Ты смотри, Прю, ей даже седло не дали, – Дрю склонил голову набок, улыбаясь и обнажая ряд излишне выпячивающих вперед зубов.       – Для чёрной овечки и так сойдёт.       Они громко рассмеялись. Тодооши недовольно фыркнула.       – Так, два с ларца! – рявкнул громко Огвено. – Избавили меня от своего присутствия.       – Заткнись, старик, – крикнул в ответ Дрю.       – Ты в гневе меня удумал увидеть? – Огвено схватил трость в обе руки. – Я не твой немощный папаша – всю дурь из тебя выбью.       Он грозной и ковыляющей походкой направился к ним. Прю и Дрю перелезли через забор. Хистория начала переживать за Огвено. Он, конечно, дед боевой, но против двух подростков может не выстоять.       – Вам это всё не надоело? – крикнула Хистория, привлекая их внимание к себе.       Огвено приближался к Дрю, тот начал бегать от него по полю. Прю тем временем сокращала дистанцию до мирно пасущейся Тодооши.       – Поймай, старый хрыч! – всплеснул руками Дрю, корча рожи красному от гнева Огвено.       – Ты, парень, нарываешься, – старик выдохнул и вдруг стал спокойным. – Последнее предупреждение.       – Ты что такого мне сделаешь? – Дрю показал ему язык. – В обморок грохнешься?       – Не подходи, она не любит этого, – предупредила Хистория Прю.       Та только демонстративно отвернула голову от принцессы. Её рука потянулась к Тодооши, которая, громко фыркнув, прервала щипание травки и отошла назад, предупредительно топая копытом.       – Иди свою подружайку забери, иначе потом придётся нести, – презрительно проговорил Огвено. Прю подходила ближе.       – Ей же не нравится, – Хистория была в шаге от того, чтобы спрыгнуть с Марго и пойти отвесить подзатыльника этой непробиваемой девчонке.       – Как ты достала, – Прю сменила курс, и теперь шла к принцессе. – Что-то там болтаешь и болтаешь? Ты думаешь я слышу...?       – Прю! – крикнул ей Дрю, тыкая пальцем в подошедшую к ней сзади вороную лошадь.       Она только, наверное, и успела увидеть огромную пасть над собой, прежде чем эта пасть сомкнулась на копне её волос. Прю истошно завизжала, когда Тодооши приняла её причёску за что-то съестное и решила это попробовать.       – Сделай что-нибудь! – заверещал испуганный Дрю, тыкая в орущую подружку, обращаясь к Огвено.       – А я что? – он вдруг скорчился в болезненной гримасе, хватаясь за правую сторону груди. – Довели старика сначала, а теперь что-то делать? Я предупреждал! Сердце моё!       Хистория спрыгнула с лошади, чувствуя, что неудачно это сделала. Правая ступня стрельнула неприятным ощущением, и её попытки спасти Прю, немного затормозились.       Она заметила перелезающего через ограждение Маркуса. Он быстро подбежал к орущей Прю. Тодооши, увидев неравенство (а возможно сочла копну волос невкусной), отпустила девушку. Маркус подбежал к плачущей от страха Прю.       – Она отпустила, успокойся, – сказал он спокойно ей.       Тодооши громко фыркнула, отходя к краю ограды. Прю дрожащими пальцами провела по своим волосам и принялась лить слёзы по новой. Огвено громко вздохнул на фоне.       – Всё в порядке, – Маркус улыбнулся, беря Прю за плечи. – Ты не пострадала.       – И волосы даже на месте, – хмыкнул быстро вернувший себе самообладание Дрю. Он повернулся к Огвено. – Сердце слева, недоумок.       – А у меня справа, переумок! – крикнул ему Огвено в ответ. – Мутация. Слышал такое слово?       Дрю смерил его раздраженным взглядом.       – Вы оба не боитесь итога, как в истории с волками? – Маркус обращался к нему и Прю.       Хистория попробовала покрутить ушибленной ступней. Болей не последовало.       – Опять нотации, – смачно зевнул Дрю в ответ. – Прибежал к своей зазнобе?       – Смотреть тошно, – сглотнув сопли, произнесла Прю. Она поднялась на ноги, с ненавистью смотря на Хисторию.         Парочка ушла, Огвено проводил их усталым взглядом.       – Сегодня Тодооши заслужила лучшую порцию сена! – вскрикнул он, вынуждая Прю недовольно обернуться напоследок.       – Спасибо, Маркус, – сказала Хистория, – за то, что помог.       – И лишил меня такого зрелища, – цокнул Огвено, потом он взглянул на принцессу. – На сегодня с тобой всё. Завтра увидимся, если не передумаешь.       Старик взял Марго за гриву и поковылял к конюшне. Тодооши осталась за оградой.       – Вы нашли способ договориться с Огвено? – изумился Маркус.       – Очень трудоёмкий, но, по-видимому, да, – отозвалась Хистория.       Маркус подошёл слишком близко. Тодооши зафырчала неподалёку.       – Вам, наверное, бесполезно говорить не обращать на этих двоих внимание. Это нисколько не умаляет испорченного настроения.       – Ужасно прозвучит, но я начинаю привыкать, – ответила ему Хистория. – Даже успела забыть, покуда вы мне не напомнили.       – Знаете, – Маркус улыбнулся, качая головой, – они ведь меня в туалете закрыли.       – А? – Хистория опешила, с удивлением смотря на него во все глаза.       – Я следил за ними, чтобы они к вам не пришли, – Маркус откашлялся. – Сестра сказала, что у них есть такие планы. А потом ко мне подбегает Лучия, вся всклоченная и кричит, что Прю плохо стало, она в туалете, и что я должен помочь.       – На что вы рассчитывали, идя в туалет к девушке оказывать помощь? – спросила, улыбаясь Хистория. Маркус заметно расслабился.       – Трудно соображать, когда к тебе подбегает такая хорошая актриса, как Лучия и говорит, что её подруга при смерти, – ответил Маркус.       – Как же вы выбрались? Дверь выломали?       – Вы на меня посмотрите принцесса, куда мне дверь выламывать. Я понял, что меня развели, сел на унитаз и стал ждать спасения. Мне повезло, что Алоис мимо проходил. Его, надо сказать, ничего не удивило, даже стул, подпирающий дверь. Ну я побежал за ними, зная почему я стал туалетным пленником. Благо, по пути я встретил Хитч, она сказала, где вы.       – Они вас боятся? – изумилась Хистория.       – Это громко сказано, – Маркус провёл рукой по макушке, пару раз мельком взглянув Хистории в глаза. – Я им мешаю пакостить в полную силу.       – Это очень странно, – Хистория повернулась к нему, смотря в упор. – Почему вы вдруг решили меня защищать? До этого вам было всё равно, а сейчас что-то поменялось?       – Хистория, – Маркус взял её вторую руку в свои две, – я бы ни за что вам не причинил боль. Я не вдруг вас решил защищать от них. Я долго к этому шёл. Думаете, только вы тут боитесь? И я тоже…       Маркус снова взял её за руку, поднёс к своим губам. Нежно коснулся ими запястья. Хистория замерла в ожидании того, что произойдет дальше. Он взглянул ей в глаза, потом его взор переместился за Хисторию. Маркус спешно оторвался от поцелуя, делая шаг назад, смущенно откашливаясь.              – У меня для вас кое-что есть, – он достал из внутреннего кармана пиджака кулон Хистории.       Хистория смотрела с большим удивлением на смущенного Маркуса, протягивающего ей её украшение, сорванное Флорианой и оказавшееся в руках пугающего Чезаре Моррети. Она протянула дрожащие руки к нему, потом одёрнула.       – Как же вы его…?       Маркус сделал шаг вперёд к ней, его руки обвили её шею, застёгивая замочек цепочки. Хистория чувствовала его дыхание на своей щеке. Она запрокинула голову, чувствуя его губы на своих. Теплое и согревающее чувство разлилось от макушки до стоп. Как электрический разряд, который остановился внизу живота. Потом затих. Маркус целовал её, держа одну руку у неё на талии, второй невесомо касался её волос. Его движения лёгкие, нежные, вопрошающие. В них отсутствовала всякая страсть, только одно трепетное чувство. Хистория напряглась, совершенно незаметное движение, но Маркус тут же выпустил её из своих объятий, отрываясь от поцелуя.       – Прости, я не удержался, снова, – Маркус тяжело дышал.       – Ты мне вернул дорогую для меня вещь, – Хистория взяла его за руки, замечая, что они перешли на «ты». – Это достойная награда.       Теперь она его поцеловала. Маркус ответил жарким поцелуем на её. Хистория ему поверила. Он её не обманывал, всегда защищал. Хистория думала, что со временем чувства появятся, пусть их нет в начале. Думать так, значит полагать, что любовь какая-то болезнь, которой можно заразиться. Маркус отстранился от поцелуя, заглядывая ей в глаза.       – Если ты хочешь… мы можем… – Хистория провела рукой по его груди, опускаясь ниже, сама не понимая, зачем это ему предлагает.       – Прямо тут на траве?       Она кротко кивнула. Маркус притянул её к себе.       – Давай, – прошептал он ей на ухо, целуя после в шею.       Его лёгкий настрой куда-то испарился. На его смену пришёл страстный и стремительный. Маркус целовал её раскованно, быстро, иногда грубо. Может, ему сорвало крышу от предложения Хистории? Она по-прежнему чувствовала лишь желание быть кому-то нужной. Маркус бесцеремонно трогал её. Внутри ничего не дрогнуло, кроме отчаянной похоти. Это не любовь, это другое, противное и даже омерзительное чувство. Хистория оттолкнула его, когда рука Маркуса легла на внутреннюю часть бедра. Его это позабавило, он воспринял это как за игру, продолжая свой натиск.       – Пожалуйста, хватит, – Хистория упёрлась руками в его плечи, уже испытывая страх того, что так просто его не остановит.       Маркус отшатнулся от неё. Отвернулся, закрывая ладонями лицо.       – Простите меня, принцесса, – проговорил с надрывом он. – Я себе позволил…       А после Маркус убежал от неё.

      ***

             – Почему я узнаю от третьих лиц, что вашу вещь забрала ваша сестра, и она у Чезаре? – возмущалась Фелиция, упирая руки в бока. Рыжая чёлка заметно отросла и теперь закрывала её глаза. Она то и дело её заправляла назад.       – Вы пошли бы с ним разбираться, а он такой... – Хистория вздрогнула, вспоминая блеск его ядовито-зеленых глаз.       – Я бы этому гадёнышу Моррети на носу зарубила к вам не приближаться, – Фелиция стукнула кулаком по столку. – У меня инструкции от вашей сестры, я обо всё должна знать в первую очередь.       – Мне вернули кулон, – Хистория показала его ей. – Успокойтесь.       – Я знаю, что он должен быть у вас, – Фелиция махнула рукой. – Видела это зрелище. Кто бы мог подумать, что он поведется на эту провокацию с поединком, или что там было заявлено.       – Маркус всё-таки участвовал в поединке?       – Чего? – скривилась Фелиция. – Маркус Ботт? А ему там откуда взяться?       – Он вернул мне мой кулон, – Хистория не понимала реакции Фелиции.       – Как бы такой как Маркус что-то смог бы у Чезаре забрать?       – Попросил или убедил…? – Хистория пожала плечами.       – Так и стоит передо мной это зрелище, – продолжала пестрить сарказмом Фелиция. – Если только они были не в сговоре. Эрвин пришёл к Чезаре. Опрокинул его за минуту, но, мне кажется, Чезаре на серьёзную драку настроен не был. Иначе бы так просто Эрвин не отделался. Скорее всего, Моррети не ожидал, что в это дрянное дело полезет офицер высшего эшелона. Что же за игрища у этих дворян? – опять стукнула кулаком по столу, кружка с недопитым чаем подпрыгнула на месте.       – И Маркус видел? – Хистория пребывала в сильном замешательстве. – Эрвин отдал кулон, чтобы у меня с ним что-то получилось, – с горечью произнесла она. – Пытается влюбить меня в Маркуса…       – Ну надо же какие выводы и на ровном месте! – вскликнула громко Фелиция. – Эрвин такой хренью бы не занимался. А то, что отдал кулон Маркусу... Может он не смог отказать дворянскому мальчику в просьбе?       Хистория обиженно насупила брови. Это подтолкнуло её задуматься о том, что на самом деле движет Маркусом, и почему он умолчал о правде. Может быть, стоит поговорить и выяснить, что происходит на самом деле?       – Но на этот поединок он всё же пришёл, – заметила она. – А это ещё та... ерунда.       – Ему рассказали – он среагировал. В Утгарде на данный момент есть только три человека, способных отметелить Чезаре: Ада, я и Эрвин.       – Как же вы обо всём узнали?       – Мне Форстер рассказал, как свидетель этого вопиющего гадства, – ответила Фелиция. – Хотел, наверное, посмотреть на бой без правил.       – Зачем вы так о нём?       – Ещё тот проходимец. Достойный конкурент этой профурсетки Дрейс, – Фелиция оглядела принцессу внимательным взглядом. – А где ваш платок? Тот персиковый с бабочками.       – Не знаю, – Хистория провела рукой по шее. – Мне казалось, вы его забрали.       У Фелиции была привычка порой на первый взгляд чистые вещи отправлять стираться.       – Я бы тогда не спрашивала, – задумчиво проговорила она.       – У меня был ещё один голубой с цветами, – вспомнила Хистория. – Его мы не брали?       – Нет, я паковала его, точно помню, – Фелиция нахмурилась, потом сердито топнула ногой. – Узнаю, что эти прачки воруют – поубиваю.