Любовь. Смерть. И Одиночество.

      Зик       Всю ночь он ворочался и не мог заснуть, терзаясь беспокойными мыслями, обступившими его со всех сторон. Его не так сильно пугала смерть несчастного Дага, как то, что ради эфемерного спасения этого человека, он раскрыл свою личность, которую ему надлежало тщательно прятать. Не зная всех деталей этой необходимости, Зик словно заразился страхом своей обеспокоенной матери, и теперь ему сквозь дрёму сна мерещились культисты и их проповедники, тянувшие к нему свои руки.       После очередного беспокойного пробуждения взгляд устремился в окно, куда проникали первые лучи утреннего солнца. Протерев заслезившиеся глаза, Зик поднялся. Вышел на улицу, спустился по лестнице. Трава намочила утренней росой его ноги. Зик направился к холодной воде озера. Занырнул в неё с одеждой, погружаясь вниз, в эти ледяные объятия. Пузырьки воздуха устремлялись на поверхность, как устремляется к жизни инстинкт человека, тогда как сам он хочет давно этот мир покинуть, идя на дно. Чем дальше, тем темнее и холоднее, как в своей жизни. Он стал хорошим врачом, но всегда был одинок, из-за своего кошмарного характера. Его ученик считает его извращенцем, Елена ненавидит, Эдди Монтгомери его не переваривает и это взаимно. Зик опускался на дно. На краю мира его посещают мысли о собственной несостоятельности. Самое время.       Лёгкие сдавило от нехватки кислорода, и Зик спешно вынырнул из воды, жадно хватая ртом воздух. Выбравшись на берег, он встречал рассвет, обдумывая следующий день. О его подлинной личности знает только Саша, но она не будет об этом излишне болтать. Зик был уверен в ней. А то, что он знает, как оказать первую помощь, не должно вызывать каких-то больших вопросов. Каких вопросов?! Кто их будет задавать, и главное – зачем?       Зик вернулся обратно в дом. Артур бродил как приведение по кухне. Понимающий его взгляд скользнул по вошедшему гостю.       – Тож всю ночь не спал, – проговорил Артур, усаживаясь на стул. – Даг был хорошим парнем.       – Мне жаль, – проговорил Зик. Эта фраза, которую он произносил людям, потерявших своих близких не идёт ни в какое сравнение с тем, какими чувствами сопровождается.       – Ходил купаться? – Артур указал кивком на промокшую одежду Зика.       – Надо было отвлечься.       – В первой зришь смерть?       – Нет, – покачал головой Зик. – Я видел предостаточно.       – Доча моя, Саша, тяжело ей. Товарищи сначала, теперь Даг. Всколыхнуло случившееся её душу.       Зик позже увидел её белую как полотно. Она ходила, понурив голову, словно несла непосильную ношу. Саша обняла себя руками, встала у окна, стала смотреть в него ничего не видящим взглядом. К ней подошла мать, стала утешать. Ответы дочери были кратки и односложны. Ей хотелось побыть с кем-то в компании, но, чтобы никто не спрашивал, как у неё дела. Они ведь паршивы и так ясно.       Позже пришёл Норб, что-то принеся Артуру. Зик из их разговора услышал, когда будут проходить похороны Дага. Местный врач по окончании попросил выпить настойки хозяина дома. Артур отошёл за ней.       – Ну ты, писатель, не сплоховал, – сказал Норб, почёсывая затылок. – Я вот про холодную воду не догадался. Откуда такое хладнокровие?       Саша медленно опустила взгляд, её лицо выражало усталость. Зик искоса взглянул на неё, ожидая, как она отреагирует на вопрос Норба. Но она оставалась равнодушной, не проявляя ни малейших эмоций. Артур принёс кружку и бутылку с настойкой. Норб принялся наливать себе порцию.       – Такой у меня характер, – ответил невозмутимо Зик.       Норб понимающе кивнул, опрокидывая кружку с терпкой настойкой Артура.       – Хорошая черта, – отозвался он, утирая рот рукавом. – А я вот королевским врачом был когда-то. И сложилось всё так, что я здесь. Тогда принял неправильное решение, сейчас не догадался.       – Все врачи теряют пациентов, это неизбежно, – ответил Зик. – Не всегда всё в наших силах. Есть случаи, когда мы бессильны… – он увидел вопросительный взгляд Норба. – Я имел в виду, что все мы люди можем быть бессильны. Бывает, что мы просто смотрим, как кто-то умирает, и сделать ничего не можем.       – Прошу, – полушёпотом проговорила Лиза Браус.       Артур поманил кивком головы Зика за собой. Вместе с Норбом они вышли из дома. Местный врач махнул рукой на прощание и побрёл восвояси. Артур же повёл Зика дальше. Они шли в молчании, пока не оказались в небольшом палисаднике. Под пёстрой заслонкой солнечных лучей, Зик и Артур занялись без лишних слов сбором трав.       – Вот это, – Артур указал на ромашку, – помогает успокоить нервы. А вон то, пучок мелиссы, отличное средство для хорошего сна и снятия стресса. Сделаем чай на сегодня.       Зик слушал внимательно, слыша в голосе собеседника что-то глубокое и старинное и видя перед собой, не иначе, древнего старца. Аромат трав немного успокоил расшатанные нервы, умиротворяющая обстановка тоже. Будто бы он здесь, в небольшом палисаднике, далеко от всего мира, защищённый растениями и густыми ветками деревьев. К реальности его вернули голоса мимо идущих деревенских. Они проникали сквозь листву, разрушая уединённость Зика.       – … так платят ж сущие гроши, – жаловался один.       – И выхода другого нет, – добавил другой. – Всё окаянные себе забрали.       – А вон Моррети! Каков у них целый концерн, а нашими руками пользуют задарма.       – На тружеников всем всегда не было никакого дела…       Зик прислушался, хоть это не входило в его планы. Подобные разговоры он старался не вести и не поддерживать, а вопросы о нехватке денег никогда не вставало ребром. Работа его позволяла жить безбедно, никогда он не испытывал никакой нужды, и понятия не имел, как это, нести за кого-то ответственность и заботиться о ком-то.       Как там Кольт и Елена? Он просто исчез, ничего не объяснив. Конечно, условия встали так, что он не мог и не смог бы им что-либо рассказать. От этого душу наполняли сожаления, что люди, которые могли претендовать на тех, о ком Зик мог бы заботиться, ничего не знают о том, где он.       – Помнишь вдову Доерти? Как обошлись с семьёй её погибшего сына…?       Разговорчивые деревенские удалялись и голоса их стихали. Зик даже не заметил, как замер, напряженно слушая и сжимая пучок солодки в руках.       – Ейный сын погиб в Ароэ, – сказал Артур, видя озадаченность молодого человека. – Палач этот положил там столько ребят и ради чего? Приказ выполнял, хотел выслужиться. То ли дело Брженска, спасла своих, готова была пойти под трибунал…       Зик промолчал, не находя подходящих слов. Его мало интересовало случившееся в Ароэ, новости о котором в один момент вспыхнули так же быстро, как и погасли. Он слышал про некого командира, прозванного журналистами «палачом» и на этом его знания ограничивались.       – Происходят странности последнее время, – Артур складывал травы в корзину. – Это может совпадение, но я пару раз заметил конвои солдат, которые отправляются в сторону Утгарда. Дворяне, небось, сильно переживают за свою безопасность.       – Или едят своих охранников, – отшутился Зик. – Культисты давно сбавили свои обороты, ходили слухи, что пора свите вернуться.       – Вот что меня беспокоит, Зи. Недавно я видел... – Артур сделал паузу, собираясь с мыслями. – Я видел знак. С два месяца назад это было. Я вышел из дому, на улице, как помню, стоял густой туман, и вдруг передо мной взметнулась стая воронов. Они закружились в чёрную воронку. Слышал, как гаркает одна такая? А этих гаркала, не совру, если скажу – сотня. Их хлопающие крылья… всё это напомнило мне…       – Вы верите в предзнаменования? – всё так же с юмором перебил его Зик. Ему сейчас не до потусторонних проявлений. – Всего лишь птицы. Вы их напугали, вот они и взметнулись вверх.       – Не так. Вороны — это вестники. Они предсказывают события. Я предчувствую, что-то страшное грядет в Утгарде. Эти конвои не просто мера предосторожности.       – Предположим, что это так, – Зик оторвался от собирания трав. – Тут мы ничего не сделаем, и на нас происходящее там никаким образом не влияет.       – Много крови льётся, – Артур отложил своё занятие. – Кочевники не просто так считают убийство ужасным грехом. Они верят, что пролитая кровь, свершенное насилие, особенно над невинной душой способно пробудить древнее зло.       – Людям свойственно убеждать себя в несуществующем, лишь бы не смотреть правде в глаза. Я не верю во всех эти россказни про богов и демонов. Их нет. Люди виноваты в своих бедах, а не какая-то там чертовщина.       Артур взглянул на Зика, вопреки ожиданиям, он не увидел в этом взгляде осуждения. Не встречая понимания к своей точке зрения, собеседник её принял.       – Старею я, – Артур сдержанно улыбнулся. – Становлюсь впечатлительным.       Зик соврал, сказав, что не верит. Все люди верят, только при разных обстоятельствах.       Кенни       844 год.       Прошло почти шесть лет с их Фридой последней встречи. Он создал маньяка, серийного убийцу, чьё прозвище гремело в заголовках газет, который позже сгинул в небытие. Северянин ждал его в столице для получения нового задания и инструкций по нему. В тайне Кенни надеялся на то, что увидит её, хотя бы мельком.       – Не хочешь узнать, что там с Ульгримом Райссом? – спросил Северянин сразу после непродолжительной беседы ни о чём.       – Насколько мне известно, – ответил Кенни, – он почил как великий мученик в пожаре на туманке. Его статус как-то мог поменяться за эти годы? – он небрежно поправил шляпу. – Или ты как-то хочешь мне напомнить, что я ещё тебе должен?       Северянин задумчиво пожевал губу.       – Ты мне до гробовой доски должен, – с усмешкой проговорил он, рыская в ящике в поиске курительной трубки. – Не только за Ульгрима. Я помню, как говорил тебе о свободе в выборе целей для отвода глаз, – серьёзно заговорил Северянин. – Но я бы не предположил, что ты начнешь убивать подростков. Как ты объяснишь шесть трупов, один из которых сын заместителя мэра Троста, а вторая – дочь владельца торговой марки?       – Увлёкся, – ответил Кенни, пожимая плечами. Убийство для него давно стало сущим пустяком.       – Я говорил про личное на работе? – Северянин выгнул бровь, вглядываясь в лицо собеседника. – Говорил, что не запрещаю своевольничать в своих целях, но только в пределах? Ты за предел вышел.       – С чего ты решил, что это было «личным»?       Кенни понимал, что Северянин видит его насквозь.       – Не походит на твой стиль, хотя ты не отрицаешь, что убивал, – задумчиво произнес он. – Я ведь так долго работал над тем, чтобы обличить их преступления. Теперь они даже не подумают над тем, чтобы взяться за старое. А впрочем, ты убил их детей, заставил их свалить из города, потерять прилично своих средств. Отныне эти товарищи будут жить в страхе и ходить, озираясь по сторонам. Немного вышло не так как я планировал, но ладно, это тоже сносно.       – Чьи обличить преступления?       – Родителей умерщвлённых тобой детей. Форстера и Дрейс в особенности. Жаль только парнишку Джексона. Хочется думать, что у тебя были веские причины его убить.       Кенни молчал, поглядывая на череп на столе Северянина. Интересно, это декоративное изделие или череп покойного принца?       – Теперь к делу, свяжешься с Когтем, – продолжил Северянин, – поколесишь с ними. Может быть, удастся выйти на Армаду. После нацелишься на Розу.       – Слишком долгая подготовка.       – Ты должен покрепче увязнуть в дерьме, чтобы тебя там приняли за своего, – проговорил Северянин, выпуская дым изо рта.       Кенни заметил ровный ряди белоснежных зубов, что удивительно для курящего человека, особенно для такого заядлого курильщика, как он.       – Почему ты так хочешь меня засунуть в Розу?       – Могу на север, на свою родину, – хмыкнул Северянин. – Только там сраные культисты тебя сожрут заживо или заговорят своими мозгопромывными речами. В Розе безопаснее, как бы абсурдно это ни звучало.       – Заботишься обо мне?       – Не хочу, чтобы такой кадр как ты стал зомби.       Кенни тяжело вздохнул, принимая свою участь. Он вышел от Северянина, раздумывая, как бы так пройтись по дворцу, чтобы хоть издалека на неё взглянуть, хотя бы мельком. К нему неожиданно подошёл Кирк. Любил этот северянозаменитель подкрадываться сзади.       – Я сказал ей, что ты здесь, – он достал из нагрудного кармана сложенный вдвое листок. – Фрейя тебя кое-где ждёт, вот краткая записулька от неё.       Кенни изумлённо на него взглянул, принимая записку Фриды из его рук. Кирк ему подмигнул.       – Мои курьерские услуги стоят дорого.       – Попроси Северянина выписать тебе чек, – ответил Кенни, спешно направляясь к своей возлюбленной.

      ***

      Она стояла у окна в легком платье, похожем на ночную сорочку, держа в руках бокал вина. Кенни открыл дверь с помощью ключа, который ему передал парень на ресепшн, после того как он назвал имя, указанное в записке – «мистер Блэк».       Кенни сгорал от нетерпения, стараясь сохранять спокойствие. В единственный пришедший лифт надо было запереться целой толпе, которой, как назло, требовались этажи ниже того, на который нужно было ему. Когда же он отворил дверь комнаты дрожащими руками, чувствуя себя подростком перед первым сексом, увидел её сразу же и замер. Она изменилась. Этот повелительный взгляд… Кенни готов был упасть на колени, лишь бы Фрида разрешила ему приблизиться.       – Ты постарел, – с усмешкой сказала она, оглядывая его сверху до низу.       – Это всё, что ты мне скажешь после долгой разлуки? – Кенни сделал два шага вперед. Но её взгляд его остановил. – А ты…       Она сверкнула глазами, выжидающе смотрела на него. Отложила бокал вина в сторону, наклонилась вперёд, подпирая руками подоконник.       – Я...? – Фрида ожидала его ответа.       – Ты… очаровательно пленительная…       Последнее он проговорил дрожащим голосом, стараясь вернуть себе самообладание. Один взгляд на неё лишал его рассудок здравых мыслей.       – Что-то новенькое, – Фрида направилась к нему, расстегивая своё платье.       Кенни ухватил её за пальцы, удерживая от этого. Стал целовать их.       – Скажи, что это всё для тебя значит? – спросил он. – Это развлечение или игра такая?       Фрида высвободила свои пальцы из его рук. Она поцеловала его. Вкус её губ, такой желанный, хранимый в памяти как что-то важное. Долгожданный поцелуй.       – Я призналась тебе в любви пять лет назад, – сурово напомнила ФРида, заглядывая в глаза. Ноги от одного такого взгляда подкосились. Кенни кое-как удержался на них. – Ты считаешь, что сейчас что-то могло измениться? Я тебя ни на минуту не забывала. А ты меня?       Кенни обхватил её лицо ладонями, победно улыбаясь.       – Как тебя забыть? – спросил он, заглядывая в эти любимые, дорогие ему глаза. – Если только убить…       Фрида опять поцеловала его. Их поцелуй страстный, жаждущий, с новой силой и старыми чувствами. Оба желали друг друга, срывая одежду дрожащими руками. Фрида не могла ждать, когда они дойдут до кровати. Кенни взял её прямо на полу, сам не в силах терпеть ни секунды. Вошел в неё, вспоминая сладостные минуты с ней в прошлом. Как долго он ждал этого. Этих ощущений, которых не давала ему ни одна женщина. Такая как она одна во всем мире.       Одна.       Его.       – Что ты со мной делаешь? – прошептала Фрида, падая на него.       – Могу спросить тебя о том же, – отозвался Кенни, проводя рукой по её волосам, запах которых не мог забыть, и в волосах каждой девушки, что была у него, хотел тщетно услышать его. Но ни одна не могла сравниться с ней. – Как же я тебя...       Фрида подняла голову, посмотрела на него. Ждала этих слов. В последний момент он запнулся как дурак, за что теперь злился на себя. Вместо жалких попыток что-то промямлить, Кенни положил свою большую руку ей на затылок, привлёк к себе.       Порой такая послушная, порой такая властная… И сейчас, откинув его руку в сторону, она поднялась над ним, присаживаясь на низ живота. Не ниже, чертовка.       – Мне нужно все слова из тебя клещами вытаскивать? – усмехаясь спросила Фрида, водя тонкими пальцами по его губам.       – Тебе ничего не надо вытаскивать, ты же все видишь... – пропыхтел Кенни, держа руки на её голых ягодицах.       Она запрокинула голову назад, после того как переместилась на его член. Он торопливо помог себе войти в неё. Замычал от удовольствия, падая на пол. Фрида двигалась медленно, распыляя страсть Кенни, который сдерживался из последних сил, чтобы не перехватить инициативу и не сменить позу.       Разряд прошелся по его телу быстрее, чем по её. Воздух вокруг был горячий, тяжелый. Не хватало его. Её сине-фиолетовые глаза стояли перед ним, даже когда его веки опускались.       – Люблю тебя, – прошептал Кенни.       Она легла рядом, его рука обвила её.       – Ты слышала про «Коготь»? – начал говорить Кенни, когда наконец отдышался.       Фрида лежала на его груди, поглаживая его живот. Она подняла голову, взгляд её был обеспокоенный.       – Пожалуйста, – покачала, сокрушенно говоря она. – Ты же не собираешься идти к ним?       – Приказ Северянина обратный, – Кенни провёл рукой по её щеке. – Он припомнил мне смерть Ульгрима, зашёл с козырей, дал понять, что отказа не потерпит.       – Мы вместе его убили, – болезненно заметила Фрида.       – Ты не появляешься на публике, – заметил Кенни. – Газеты о тебе почти ничего не пишут. Я так надеялся увидеть тебя хотя бы там. Обычно ты вся из себя такая близкая к народу. Что поменялось теперь?       – Я брата убила, – Фрида встала на ноги, накинула на плечи его рубашку. – Не могу смотреть в глаза людям, улыбаться, строить из себя, ту, кем я больше не являюсь.       – Твоей матери это с успехом удаётся, – сказал Кенни, поднимаясь вслед за ней.       – У меня нет столько сил, чтобы притворяться, – Фрида рухнула в кресло, опуская свои тонкие пальцы на переносицу. – Каждый раз, я ощущаю, что кто-то наблюдает за мной и говорит мне, что я лицемерка, убийца родного брата, скрывшая его преступления, поспособствовавшая его смерти как героя!       Он обнял её за плечи, его губы коснулись её щеки.       – Ты была жертвой его паскудства, – Кенни провёл рукой по её волосам. – Ты выбралась, не вини себя за это.       Она молчала. Кенни большим пальцем погладил небольшой рубец у неё внизу живота. Раньше не припоминал, чтобы у неё было нечто подобное на коже.       – Откуда это у тебя?       Фрида вздрогнула. Оторвала от себя его руку, встала. Начала спешно одеваться.       – Небольшой порез, – ответила она. В карманах пальто судорожно искала что-то. – Ты опять исчезнешь.       Кенни подошёл к ней, забрал сигареты, которые она вытащила, откинул их в сторону.       – Это медленное убийство, – сказал он. – Со мной всё ясно. Ты так не должна делать. Тебе садиться в будущем на трон, а для такого нужно крепкое здоровье.       Фрида саркастично фыркнула, но назло делать не стала. Прошла к кровати, села на край.       – Насколько на этот раз? – спросила она.       – Как получится, – пожал плечами он. – Я просил держаться подальше от Северянина. А ты пользуешься услугами его правой руки – Кирка.       – Да, – Фрида задумчиво смотрела вдаль. – Приходится.       – Ван Кайн не один, – произнес почти шёпотом Кенни.       Фрида только горько хмыкнула.       – Я знаю о его шпионской сети, конечно он не один.       Кенни подошёл к ней, сел рядом на кровать. Положил свою руку ей не колено. Долго молчал, подбирая нужные слова. Фрида покачала головой.       – Эта его помощь… – Кенни скрипнул зубами от досады на то, что и её этот гад умудрился подсадить на этот наркотик благодетеля. – У меня был… есть племянник, сестра умерла, его похитили сутенеры. Позже я смог отыскать мальца, забрать себе. Пришлось заботиться о нём какое-то время, обучил нужному и оставил его другой семье на попечительство. Они рисковали, однако был у меня веский аргумент их успокоить - и его мне предоставил сама догадываешься кто. Малец в академию пошёл, меня искал, наверное. А его мои брат и отец решили пустить на органы. Не суетись Северянин, он бы погиб. Потом появилась ты… Северянин держит меня подле себя в верности, как пса на привязи из-за племянника и тебя. Деньгами глава СБ принцессу не купит, значит взял тем, что угрожает дорогому тебе человеку.       – Да, – кивнула Фрида. – Если у тебя будет возможность спастись от него, не думай обо мне – спасайся. А твой племянник уже сам способен за себя постоять. И Ван Кайну нет смысла убирать лучшего разведчика. Но, – она повернулась к нему, – почему ты оставил его?       – Из меня вышел бы плохой отец, – ответил Кенни, скорее себе, чем ей. – После того, что он там пережил, ему нужна была любовь и забота. Я мог дать ему только знания, как выжить в этом суровом мире. Ну, а первое, надеялся, что дадут ему другие люди.       – Ты его дядя, ты должен был быть рядом с ним.       – Прошлого не воротишь, а сейчас и смысла нам нет видеться.       – Так если держишься от него подальше, то надеешься спасти от родственников или Северянина?       Кенни промолчал, ничего не ответил.

ХХХ

      838 год.       Фрида остановилась в дверях своих покоев, смотря с недоумением на Чезаре Моррети. Он стоял, оперившись спиной о стену. Дымок от его раскуренной сигареты, которую он держал зажатой между средним и указательными пальцами, поднимался вверх. Его левая нога согнута в колене, пяткой упирается в стену, а корпус его немного наклонён вперёд, что придавало ему вид эдакого задумчивого поэта. Лицо сокрыто высоко стоящем воротом его изрядно мятой белой рубашки, рукава которой закатаны до локтей, наружные пуговицы расстёгнуты на пару ниже обычного, обнажая его выступающие острые ключицы. Чёрные блестящие волосы падали на его глаза. Свободная рука спрятана в карман его тёмных брюк.       Для кого угодно, кто не знал Чезаре так, как знала его Фрида, он бы предстал мрачным, загадочным парнем. Он излучал галантность и утонченность, не иначе был рождён для дворцовой атмосферы. Но за этой изысканной маской скрывался настоящий монстр. Чезаре был хищником, поджидающим свою добычу. Его острый гипнотический взгляд, проникающий в самые глубины души, как бинокль, смотрящий в абсолютную тьму, обладал непреодолимой силой, как произведение искусства, от которого было трудно оторвать взор.       Он притягивал внимание к себе, несмотря на окружающую его ауру угрозы, сочетающуюся с аурой соблазнителя. Подобно волку в овечьей шкуре, Чезаре обладал способностью захватывать в свои искусительные сети, скрывая свою истинную сущность за страстной оболочкой.       – Похороны его прошли помпезно, – проговорил он, не поворачиваясь к Фриде. – Вот это сплоховал я, конечно.       Фрида прошла в свои покои, окидывая Чезаре настороженным взглядом.       – Удивлена видеть тебя у себя без предупреждения, – сказала как можно спокойнее она.       – Не вини своих стражников, – Чезаре оскалился, часть его улыбки укрывал ворот рубашки, но и её хватило, чтобы ощутить от него угрозу. – Меня беспокоит одно дело, которое не даёт покоя. И, кажется, оно также не даёт покоя тебе.       – О чём ты? – осторожно спросила Фрида, сощуриваясь. Чезаре затянулся, небрежно смахнул пепел на её комод. – Выбрось эту дрянь, не порть мне мебель.       – Всё-таки как хорошо Северянин лепит сценарии чьих-то смертей, ему бы с таким умением ставить пьесы в театре, – Чезаре стряхнул пепел опять. Фрида шумно вздохнула. – Аккерман при тебе курил?       – Причём здесь он? – она почувствовала, как внутри что-то оборвалось.       – Ты даже не спросишь какой из них? – Чезаре покачал головой.       – Уходи…       – Я их сделал, – Чезаре продолжал курить. – Компрометирующие тебя фотки, где ты трахаешься с Кенни, – он затушил окурок о поверхность комода.       – Какое тебе дело до того, с кем я делю своё ложе? – Фриде стоило дорого сохранять спокойствие. – Или теперь ты хочешь шантажировать меня этими фотографиями? Будешь угрожать, что покажешь их отцу или королю?       – Нет, на их столы падать им слишком безвкусно, – Чезаре провёл рукой по волосам. – Сделаем это народным достоянием – запустим их в прессу. Заодно приоткроем завесу тайны над смертью принца Ульгрима Райсса. Убила брата и сухой хочешь выйти из воды? – он скрипнул зубами. Фрида никогда не видела, чтобы он терял контроль над собой и становился агрессивным или злым. – Только представь размах сенсации. Твоя репутация будет уничтожена.       – Ты ничего не докажешь, – она отступила на шаг, желая опереться на что-нибудь.       – Может я снимал не только ваш секс, – Чезаре оторвался от стены, щелчком пальцев выкинул поодаль окурок. – Ты станешь шлюхой и братоубийцей в глазах своего народа. Тебя будут донимать расспросами, и ты расколешься. А если всё же нет, тебя точно отошлют подальше от двора. Только твоя маленькая Хистория останется здесь…       – Не посмеешь, – Фрида отошла к стене, Чезаре медленно приближался к ней.       – Аккерман свалил, ты одна. Защиты у тебя нет, – он покачал головой, почти нависая над ней. – Бедняжка Фрида. Теперь тебе нужно внимательно слушаться меня. Если этого не произойдёт – информация попадёт в газету. Если вдруг я не вернусь домой, потому что меня кто-то или что-то убьёт, информация…? – Чезаре довольно резко облокотил руку о стену, рядом с лицом Фриды, вынуждая её вздрогнуть от неожиданности. – Правильно, попадёт в газету. Ада позаботится, чтобы ты стала сенсацией всего королевства.       Она смотрела в его ястребиные ядовито-зеленые сверкающие недобрым глаза. Затряслась от осознания своего бессилия и полного поражения.       – Что тебе надо? – проговорила дрогнувшим голосом Фрида.       Чезаре надавил ей рукой на плечо, она не стала сопротивляться, повинуясь опустилась на колени. Он стоял перед ней. Его руки взялись за пряжку ремня.       – Какой выбор сделает любимца королевства? – спросил властно Чезаре, переставая быть тем самым вечно забавляющимся мальчиком. Сейчас он собирался мстить за Ульгрима ей. Сейчас он собирался унизить её.       Фрида отказывалась смотреть на него снизу вверх, не желая демонстрировать свою покорность. Убить его без последствий невозможно. И выбраться из этой ситуации тоже. Вот куда завела её страсть. Кенни был далеко, и ей было не к кому обратиться. Но даже если бы он был здесь, она сомневалась, что он смог бы что-то сделать против двух Моррети. Он мог бы погибнуть, пытаясь её защитить, потому что, когда речь шла о её безопасности, у него переставала работать разум, и он был готов махать шашкой без разбору, не думая о последствиях. С Ульгримом им просто повезло. Фрида понимала, что ситуация гораздо сложнее, чем ей представлялось, но ради своего внутреннего спокойствия она не хотела думать о чём-либо ещё. Теперь, однако, последствия не заставили себя долго ждать, разбивая дверь её покоя.       – Долго молчать будешь? – Чезаре не изменял своему властному настрою. Фрида подумала, что его другое состояние ей сейчас бы было проще вынести – оно бы не проявляло полную власть над ней. – У меня терпение кончается.       Фрида подалась вперёд. Она открыла рот, впуская его член.       

***

      Чезаре пришёл на следующий день, она надеялась, что он так быстро не явится, но и тут ошиблась. Бывший любовник её брата навещал Фриду который вечер подряд, чтобы унизить. Он насиловал её в рот, вынуждая свою жертву давиться и сокращаться от рвотных позывов. Она всё думала сжать челюсти, и пусть этот поддонок умрёт от потери крови. Как ей только потом это объяснять? В её голове теплилась надежда, что ему очень скоро надоест это однообразие. Фрида оказалась права. К сожалению.       В один из дней Чезаре схватил её за волосы и швырнул на кровать. Сорвал с неё одежду, царапая ногтями, как острыми когтями, кожу, связал туго пеньковыми верёвками, затягивая до нестерпимой боли.       – Популярная тема на востоке, – Чезаре перетянул грудь Фриды. – Доставляет несказанное удовольствие при правильном использовании. Но с тобой у меня другая цель.       От этих верёвок по всему телу остались ожоги, которые она пыталась скрывать одеждой и восстанавливать повреждённую кожу специальными заживляющими кремами. Но они не справлялись, Чезаре каждый день связывал её по-разному, затягивая до того, что немели конечности. Он хотел, чтобы Фрида закричала. Напрягал весь свой слух, чтобы хотя бы услышать неровное дыхание, малейший вскрик, всхлип. У него не получалось.       На людях Фрида сохраняла «жёсткую губу», не показывая никому того, что на самом деле осаждало её внутри. Она хотела реветь, хотела умолять Чезаре перестать, просить его о пощаде, но вместе с тем прекрасно понимала – это только раззадорит его. Он начал её преследовать. С каждым днём его присутствие становилось всё больше и больше, Чезаре изводил её не только физически, но и морально. Стоило ей закончить занятие, он появлялся зловеще в дверях, показывая непристойные жесты. Не давал ей пройти, самодовольно улыбаясь, зажимая её в проходах и арках. Чезаре её бесцеремонно лапал за грудь или ягодицу, иногда он просовывал свои пальцы ей между ног. Фриду накрывала волна омерзения, ей хотелось плюнуть на всё и впиться ему зубами в кадык и вырвать его. Титанических усилий стоило ей сохранять самообладание.       – Моя сестра тоже пришла ко мне за помощью, – сказал ей Чезаре, после того как закончил с очередным обездвиживанием. Он просто связывал её и смотрел на это, потом менял положение своей жертвы, и так длилось несколько часов. После развязывал и уходил. – Пришла, как ты к Аккерману. Он купился на твои чувства?       Фрида лежала лицом в подушку, руки и ноги постепенно затекали, натянутые вверх. Кожа горела, натёртая верёвками. Он дёргал её за волосы, надеясь, что это неожиданная и болезненная встряска вынудит измученную девушку вскрикнуть. Желаемого сегодня не получил. Опять.       – Ада увидела, что я могу дать отпор, и пришла ко мне, – Чезаре закурил, садясь рядом с ней на кровать. – Этот ублюдок хотел и со мной провернуть то же, что и с ней, но я засадил ему карандаш под ребро, а потом врезал ему по шарам. Вместе мы эту сволочь убили. А потом потрахались. Как ты с Кенни после убийства Ульгрима, – Чезаре затянулся, потом выдохнул ей в лицо сигаретный дым. – Это возбуждает.       Фрида раздумывала над тем, что ей делать. Он не успокоится. Эта мразь ненасытна.       – Если я перенаправлю свой взор на твою младшую сестру? – Чезаре навис над ней. Пальцы запустил в волосы, обхватывая ими её затылок. – Уж она-то закричит.       Фрида сжала зубами подушку. Что же делать?       – Хочешь спросить, когда мне это надоест? – Чезаре повернул её на бок, лёг рядом, поворачивая к себе. – Пока не получу желаемое.       Его губы прильнули к соску на её груди. Он прикусил его зубами и стал дёргать. Фрида сжала челюсти, не пропуская ни одного звука. Лицо скорчилось в гримасе нестерпимой боли. Сегодня был последний вечер его измывательств над ней.       

***

      Северянин курил трубку, разбирая бумаги. Фрида вошла в его обитель вслед за Кирком Хемезом, который всегда находился подле главы СБ. Кабинет его не был обставлен с изыском или комфортом, помещение создавало впечатление настоящей аскетичности. Голые каменные серые стены, старинный рабочий стол, покрытый следами десятилетий работы и камин с чёрной от копоти решёткой — всё это придавало помещению атмосферу неуютности.       Глава СБ взмахнул рукой, как дирижёр перед оркестром, прося принцессу начать говорить. Сам он не отрывал взгляда от своих бумаг, периодически зажимая трубку зубами, чтобы помочь себе свободной рукой переложить один лист на другой. Фрида поняла, что её нижняя губа предательски трясётся, а сама она не знает, с чего начать разговор. По её щекам текли слёзы, она не выдержала этого хождения по грани – упала.       – Кирк, радость моя, принеси даме воды, – Северянин не отрывал взгляда от бумаг.       – Не нужна мне вода! – выкрикнула Фрида. – Мне нужна помощь.       – Весь во внимании, – Северянин моментально оторвался от работы, уселся в кресло, следом складывая руки в замок.       Фрида покосилась на Кирка. Глава СБ жестом отослал своего подчинённого, дверь за Кирком тут же закрылась.       – Убейте Чезаре Моррети, – произнесла она на одном дыхании.       – Два мёртвых аристократа многовато на квартал, – Северянин оттопырил указательный палец, начал постукивать им по своим губам. – Хотя бы раз в год, а иначе подозрительно.       – Тц… – Фрида подошла к его столу, оперлась на него, показывая ему свои руки в ожогах. – Чезаре меня шантажирует.       – И он?       – Что значит «и он»? – Фрида нервно усмехнулась. – Я поняла. Вы всё знали, – она отвернулась к окну. – Почему вы этой мрази позволили это?       – А которой из них? Ульгриму? Я собирался его пришить по-тихому, у меня даже заготовленный кирпич на крыше лежал, который я собирался опрокинуть на его повреждённую голову, – Северянин достал из ящика стола табак, стал набивать им трубку. – Но тут вы с Аккерманом. Мой человечек, как сраный веник, заметал все следы, пока вы сношались в «Мадам и Мельпомене». Мне пришлось весь свой ресурс исчерпать, чтобы выдать гибель принца, как нечто случайное, и то с кучей лишних вопросов.       – Ульгрим узнал обо мне и… Кенни. У него были фотографии. Эти фотографии сделал Чезаре. Он знает тоже, что и вы. Он меня насилует за своё молчание!       Северянин отрыл рот от изумления, следом возвращая себе обыденное лицо, закусывая трубку.       – Так и быть, я с ним разберусь, – сказал спокойно он, как будто его попросили поменять занавески в комнате. – Он вас больше не побеспокоит.       – Вы…?       – Не всё можно и нужно решать убийством, – Северянин задумчиво посмотрел на череп на своём столе. Фрида задалась вопросом, муляж это или нет. – Хотя, согласен, это бывает проще.       – Ада тоже знает, – сказала Фрида.       – А вот это проблема, – Северянин постучал трубкой о стол. – Она будет похитрее своего братца. Придётся их бомбить из тяжёлой артиллерии.       – Как вы можете? – Фрида тряслась от того, с какой невозмутимостью он ко всему относится. Разве человек на такое способен? – Кенни говорил мне держаться от вас подальше.       – Я слышал, что женщины любят делать назло.       – Вы его отослали!       – Это и к лучшему, – хмыкнул Северянин. – А иначе бы он вырезал всех Моррети… Что решило бы, конечно, многие проблемы. Но Кенни нужен, – Северянин взглянул на Фриду. – Как и наследница престола.       

***

      Чезаре ждал Фриду. Сегодня у него была одна задумка, которую ему натерпелось воплотить. Услышал шаги. Две пары ног, одна тяжёлая, вторая вальяжная и перекатистая… Дверь распахнулась и на пороге показался почти двухметровый верзила, который одним захватом отправил Чезаре в полёт через всю комнату.       – Принцесса решила рискнуть? – он рассмеялся, поднимаясь медленно с пола.       – Дорогой Чезаре-кун забыл, кто таков и где его место, – Северянин уселся в кресло, перекинул ногу на ногу. Его подручный верзила стоял напряжённый как струна, в любую секунду, как пёс по команде, готовый порвать надвое Чезаре. – Ты страх потерял полностью?       – Нажаловалась всё-таки, – он порыскал в карманах в поисках сигареты.       – Тот сраный компромат, вокруг которого эта эпопея развернулась, ты отдашь Митаби, – Северянин указал на своего верзилу, – когда он пойдёт с тобой к твоей сестрице. А после свалишь из столицы под придумай сам каким предлогом.       – Или? – Чезаре ждал, как же Северянин будет его «хватать». – Огорошь меня.       – С чего начать-то? – Северянин сложил руки в замок у себя на животе. – Королевство порвётся от сенсаций. Помнишь Терру Лоу? Служанка, которую ты изнасиловал, когда тебе было… четырнадцать? Она понесла от тебя. У главы Моррети где-то есть правнук! Кьяра-баасама не переживёт такой удар по чести их «омораленной» семьи. То, что ты несостоявшийся папаша не так страшно. Страшное спереди, – Северянин попросил своего верзилу жестом прикрыть дверь. – Все мы помним, как Моррети несли одно время крупные убытки и почти что оказались на грани банкротства. Твоя бабка тогда свою красавицу дочь Джустину выдала замуж за Харлана Пимгрена, на тот момент богатейшего дворянина королевства, вместе с тем извращенца, каких поискать. Он и его кружок отъявленных отморозков устраивал охоту на людей.       Чезаре слушал с непроницаемым выражением лица.       – Джустина делала аборты от Пимгрена, – продолжал Северянин. – Она рожать от него не хотела. Но вас всё-таки родила. Знаешь, от кого вы с Адой?       – От Эрика Аккермана, – самодовольно улыбнулся Чезаре. – Мать сказала, кто наш отец.       – Кенни так и не понял, что ты его единокровный брат. Ядрёное смешение крови, – хмыкнул Северянин. – И всё-таки от Моррети в вас больше, чем от Аккерманов. Ты видел, как Харлан насилует Аду. Хотел быть похожим на него, то же самое ты сделал с Террой.       – Ну и ну. Я уж решил, что ты гуру по добычи достоверной информации, – Чезаре прикурил, задумчиво смотря перед собой. – Но, видно, это не так.       Северянин сощурился, ожидая совсем не такую реакцию на свои слова.       – Не парься, я расскажу, – Чезаре затянулся. – Харлан приводил деревенских девушек и парней, кочевников, рабов, словом, тех, на смерть которых этому миру будет плевать, к себе в особняк. Запирал в подвале, насиловал, издевался, а после умерщвлял и опять насиловал. Хотел, чтобы я делал то же самое. Но для меня подобное было неинтересным, – Чезаре растянулся в улыбке, наблюдая за реакцией своих непрошенных гостей. Митаби дёргал верхней губой и сжимал кулаки, Северянин не испытывал никаких эмоций, хотя в глазах поблёскивал огонёк любопытства. – Порой, они сами готовы были отдаться, как случилось с этой служанкой. Я склеил эту дуру, а она вообразила себе, что, между нами, что-то большее, чем секс. Я сказал ей, что она просто обслуга. Ей эта правда жизни не понравилась, и эта малышка решила мне отомстить, сказав, что я её насиловал. Нет, такие как она сами прыгают в объятия таких как я, только помани пальчиком. Так что, залетела она, может быть, не от меня, а от Харлана.       – Охоту на кочевников своим отцом не отменяешь?       – Он мне не отец, ты же в курсе, – Чезаре стряхнул пепел. – Харлан со своими друзьями Форстером, Дрейс, Лобовым… чего я тебе лью, ты их имена знаешь, – он исподлобья взглянул на Северянина с вызовом, – действительно устраивал охоту на людей. Тела закапывали с лесу, или скармливали свиньям, у Дрейса ферма, где он держит хряков-мясоедов. Такие зубы, даже кости перемалывают. Некоторые вещи они оставляли себе в качестве трофеев. Моя сестра стала жертвой Харлана. Я пообещал ей, что спасу её от него. Обещание я выполнил. Мы напросились с ним на одну такую охоту. Ты бы видел его лицо, оно так и просияло, он был очень рад этому. Мы прирезали его, выдав это за нападение кочевников. Так что, – Чезаре затушил сигарету о ковролин, – поработай с источниками получше в следующий раз.       Северянин молчал, лишь постукивая пальцами по подлокотнику кресла.       – Допустим, – продолжал Чезаре, – опубликуешь ты, что у меня есть где-то какой-то там сын? Кого ты этим удивишь, у правящей элиты таких детей в каждой деревне. Охоту на кочевников сделаешь сенсацией? Так Пимгрен членом Моррети не был. Зато там куча других интересных фамилий фигурирует. Опубликуешь, что мы убили с Адой Харлана? Так докажи это. Ведь мы с сестрой можем стать жертвами, бедными детками, настрадавшимися от тирана-родителя! – Чезаре громко рассмеялся. – Видать, Северянин, ты меня не напугаешь. Убьёшь? Придёшь к Аде и её убьёшь? Нет, это слишком убыточно. Ты уже изрядно потратился на смерть Ульгрима. Королю потом замучаешься объяснять, как так у тебя всё вышло из-под всеобъемлющего контроля.       Северянин усмехнулся. Впервые его весомое оружие оказалось не таким грозным и ни капельки действенным.       – Ну так и быть, – хлопнул в ладоши Чезаре, копируя своего собеседника, – отдам компромат и Фриду в покое оставлю. Но ты же понимаешь, да, что не просто так?       – Ближе к сути.       – Обожаю деловых людей, – Чезаре выпрямился. – Железнодорожный концерн должен стать полностью подконтролен Моррети. Я расскажу Леди Райсс о подлинной причине смерти её сына, она взамен должна будет продать за гроши акции Райссов нам. Но одной ей это не провернуть за спиной толстого развратника, так что ты ей поможешь. Канцлеру скажешь чего-нибудь эдакое, в общем, разберёшься, ты умный у нас человек. Или можешь попытать счастья с газетами. Но ты и без меня понимаешь, что я на этом корабле буду тонуть не один, если вообще буду тонуть на фоне всех остальных.       – Не хотелось, чтобы это досталось ей, – Северянин усиленно раздумывал, о чём говорил его нахмуренный лоб. – Урсула Райсс в своих истериках непредсказуема.       – Но это будет уже твоя забота, а не моя, – Чезаре сложил руки на груди. – Или я продолжу трахать в глотку Фриду, пока ты придумываешь, как меня убрать со сцены.       Митаби шумно выдохнул, как набычившийся баран, готовый к лобовой атаке.       – Сосёт она кошмарно, между нами, мальчиками, – Чезаре расплылся в похотливой улыбке, испытывая этого громилу на прочность. – Зато у Аккермана в объятиях была как последняя блядь…       – Раз у нас вечер откровений, – Северянин упёрся в колени руками, перебивая его. – В чём тебе был интерес сношаться с Ульгримом? Он был, как и Харлан – конченным садистом.       – Он прежде всего был принцем и наследником престола. Я пытался ему привить подобающий вкус, но его повреждённая башка мешала его окультуриванию.       – Где же гарантии, что ты мне отдашь все фотографии, а не приныкаешь себе парочку-другую, которая всплывёт через лет пять?       – Слово дворянина! – Чезаре протянул руку Северянину, прищуривая свои ядовито-зеленые глаза. – У меня, пока что, не сложилась репутация предателя. Договор между серьёзными людьми, считаю, надо исполнять.       Северянин нехотя пожал ему в ответ руку.       Хистория

Parfois on regarde les choses Telles qu'elles sont En se demandant pourquoi Parfois, on les regarde Telles qu'elles pourraient être En se disant pourquoi pas

– Vanessa Paradis, «Il y a»,

      Хистория только что вернулась с тренировки, проведенной с Марселем и Армином. Начало дня оказалось особенно приятным, так как они отлично пробежались по территории замка. Марсель для Хистории совсем преобразился, впрочем, как и её сестра Авелия, в лучшую сторону. Она вспомнила, как он поделился с ней историей своего первого столкновения с ней в библиотеке, и как она предложила ему свою помощь. Марсель рассказал, как принцесса помогла ему освоить композицию на фортепиано за оставшиеся пять дней. Во время этих уроков они находили общие темы для бесед и обсуждений, теряя счёт часам, проведённых вместе.       – Дита Несс офигел, когда я закончил свою игру, – рассказывал Марсель, – а потом как рассмеялся. И говорит мне: «Ну ты чего, парень, я же пошутил, ты реально что ли учился. Что я, зверюга с молодежи что-то требовать, так, ляпнул для острастки. Ну молодец, ладно, я понял, что ты за перец». И вроде бы я расстроился, что зря время потратил, а потом понял, что вовсе не зря.       Марсель без всякого смущения говорил, что ему понравилось проводить время с Авелией, что она стала его наставницей, для него, провинциала, и что он нашёл её очень привлекательной. Хистория восхищалась его раскованности в вопросах симпатий и была рада, что их отношения стали теплее. Позже, он попросил у неё разрешения перейти к Авелии, и, если Хистория будет возражать, он без тени обид и упрёка останется рядом. Хистория, конечно же, не была против. Полковник Густав быстро произвёл рокировку кадров, давно получая от Авелии просьбы такого рода, которые более не встречались отказом со стороны кадета.       Теперь Хистория виделась с Марселем только на тренировках, иногда к ним присоединялась Фелиция, присутствие которой делало их прохождение в тишине, а когда её не было, то троица могла поговорить о разном совершенно спокойно.       В Армине Арлерте в тихом и стеснительном Хистория видела порой саму себя. Только вот у Армина было упорства намного больше, чем у неё. Она замечала, что как бы ему ни было тяжело, он продолжал идти вперёд, забывая про всякую жалость к себе. Он продолжал подниматься с земли, после очередного поражения или броска Марселя. Хистория прониклась к нему уважением и с восхищением смотрела, как Армин каждый раз встаёт после сокрушительного удара.       – Только ты смотри, – говорил Марсель поднимающемуся и готовящемуся к следующему выходу из захвата кадету, – что бы твои предки потом меня за суровое отношение к тебе не закопали.       – Не переживай об этом, – Армин немного отдышался. – Мой дедушка знает, что суровость и дисциплина иногда необходимы.       Марсель не нашёл что возразить.       – Если вы все проходите такие суровые тренировки, то почему Флок и Конни вызвали недовольство у Оруо своими подтягиваниями? – спросила Хистория.       – Потому что ленивые засранцы, – усмехнулся он. – Я не знаю, косяк ли это преподавания, или осознанное невмешательство, направленное на взращивания ответственности у кадетов за свою подготовку. В начале года сдаешь нормативы и от тебя отстают, оставляют УФП , но в целом мы больше на умираем на корте от желания выплюнуть свои лёгкие. Так и получается, что половина забивает, ограничиваясь зарядкой по утрам. Тело же, понимая, что усиленной нагрузки нет, перестаёт сохранять мышцы в тонусе. Для чего их содержать? В этом плане тело умнее башки, оно избавляется быстро от ненужного.       – Верно подмечено, – хмыкнула Фелиция. – Из кадетов, которые занимаются, я вижу только ваш дуэт и того долговязого парня, которого защитила Авелия-химэ от посягательств Рико Тайбера. Невыносимый мальчишка. Поблагодарим богов, что не он старший и не он наследник своего отца. Алоис хоть и со странностями, намного лучше, чем его младший брат. Он, даже несмотря на своё заболевание, привносит в свою жизнь физические нагрузки. Лаура Тайбер часами занимается балетом. Что до других Тайберов… курящая девица, возомнившая из себя сватью проституток, и толстяк это те, о которых лучше молчать.       – У Бруно нарушен обмен веществ, – вступился Армин.       – А я-то думала он бодипозитивщик, – Фелиция провела рукой по своей копне красно-рыжих волос. – Нанаба его постоянно застаёт на кухне, где он что-то уплетает. Не могу его винить, может он так заедает стресс, – она о чём-то задумалась. – Диву даюсь, как же ты смог поступить в академию. За два года адских тренировок ты выглядишь как…       Хистория подтолкнула её локтем.       – Я сразу был зачислен на середину второго года из-за высоких результатов вступительного экзамена, – ответил Армин.       – И ни одной взятки никому? – продолжала Фелиция.       – Дедушка так со мной бы не поступил.       Позже Армин рассказал Хистории и Марселю о своем детстве и том, как он проводил летние каникулы с ним. Эти воспоминания приносили ему только удовольствие, и он с большой радостью поделился ими. С дедушкой они часто бывали на море, а у берега собирали разноцветные ракушки. Дедушка рассказывал Армину о бескрайних океанах, грозных бушующих бурях и таинственных морских существах, что скрываются в глубинах.       – Мне хотелось посмотреть этот мир, – его глаза светились огромной жизненной энергией, когда он это рассказывал. – Я всегда мечтал отправиться в путешествие, увидеть все те чудеса, о которых рассказывал мне дедушка.       – Ты меня извини, но с доходом твоей семьи ты мог бы спокойно купить себе целый корабль с командой моряков и сделать кучу кругосветных путешествий, – заметил Марсель.       – Да, это так. Моя семья на меня не давит и грандиозных ожиданий вокруг меня не строит, я свободен в этих вопросах, в отличие от других. Я не бегу, как Жан. У меня не было желания построить карьеру, как хотел Марко. Я не идеалист, как Микаса. Я лишь хотел пройти через собственные вызовы и доказать самому себе, что я способен на самостоятельные достижения.       Оторвавшись от воспоминаний, Хистория раздумывала, чем же ей занять оставшийся день. Фелиция достала для неё мольберт и краски, так что иногда появлялась возможность что-нибудь порисовать. Однако настроение чаще всего к этому не располагало. Она села напротив пустого холста, который так отчётливо отражал всю её жизнь: никаких перспектив, ничего, что волновало бы душу. Хотя нет, в её жизни были страх и стыд. Хистория задумалась, что же ещё она испытывает.       Взяла в руки кисточку, опустила её в густую краску. Бессмысленные движения, мазки и линии. В голове по-прежнему пусто. Наклонив голову набок, Хистория заметила, что эти каракули при определённом угле обзора превращаются во что-то осмысленное. Постепенно, набирая другой краски, утолщая линии, добавляя пятен и их композицию, холст стал оживать – рождался пейзаж: мягкие переходы от нежных розовых и фиолетовых оттенков на горизонте к глубокому синему цвету неба сверху. Вырисовывались силуэты деревьев, укутанные туманом, из-за чего их очертания казались смазанными, как её собственные мечты, которые оставались неясны ей самой.       В центре рисунка осталась одинокая фигура человека, глядящая вдаль, на мир, который, возможно, казался ей таким прекрасным и неизведанным. Было ли это отражение её самой, или простая бессмыслица? Хистория продолжала добавлять цветов на холст. Смешивая краски, она вспоминала с негодованием момент, когда чуть не поддалась на страсть и не отдалась Маркусу, которого не любила, и от которого ей становилось сейчас не по себе. Рука дрогнула, делая лишний мазок. Красное пятно ляпнуло на фигуру человека в центре её незамысловатой композиции. Тяжело вздохнув, Хистория отложила кисть в сторону, оценивая, как же исправить свою оплошность.       Осторожный стук в дверь отвлёк её от поиска подходящего решения для исправления пятна. Хистория подумала, что это должно быть пришла Хитч. Она открыла дверь и увидела перед собой Эрвина. Вместо того, чтобы внятно поздороваться, Хистория что-то промямлила, как ей показалось. Мысли все были заняты тем, что сейчас она перед ним в таком свойском домашнем прикиде, с заляпанными краской руками.       Он вежливо поздоровался и спросил, можно ли им поговорить. Хистория пригласила его войти, а сама начала быстро оттирать свои руки от акварели, пока Эрвин был повёрнут к ней спиной.       – Как вы себя чувствуете? – он подошёл к её окну, стал там что-то внимательно изучать. – Ничего не беспокоит?       – Я на приём к доктору попала? – улыбнулась Хистория. Эрвин перешёл к осмотру второго окна. – Не вижу разницы с жизнью во дворце. За одним исключением – тут я хотя бы могу общаться спокойно с кадетами. И нет тут этих приёмов и балов. Вы на них когда-нибудь бывали?       – Последний раз там присутствовал, когда вам было около трёх лет, – он по-прежнему находил созерцание оконной рамы привлекательнее, чем она. – Вы тогда сидели на коленях у своей сестры и играли с её волосами.       Хистория воочию увидела разницу в их возрасте. Само собой перед ним стоит воспоминание о маленькой девочки, которую старшая сестра требовательно просила высморкаться в платок…       – А я ведь вас так и не поблагодарила за то, что вы спасли мне жизнь тогда на море.       – Я сделал то, что сделал бы любой на моём месте.       – Вы так скромничаете, или обесцениваете свой поступок? – Хистория наигранно сощурилась. – Или не хотите принимать мою благодарность?       Эрвин улыбнулся ей, качая головой.       – Меня там вообще не должно было быть. Я отдыхал в то время недалеко от имения короля, мне захотелось прогуляться по лесу. Солдаты в гарнизоне спокойно пропустили меня на территорию. Я долго бродил по лесу, а потом увидел белую лань. Её белоснежная шерсть так сверкала на солнце, будто бы отдавала серебром. Я долго наблюдал за ней. Потом её что-то спугнуло, и она помчалась вглубь леса. Я побежал за ней. Глупо, само собой, я бы на своих двоих ни в жизнь не догнал бы её, однако всегда держался на одном расстоянии. Сам не знаю, зачем я преследовал эту лань. Может, потому что я никогда не видел альбиносов? Кто знает… Это был не азарт охоты, а какой-то гипноз, словно меня манят куда-то. Она привела меня к опушке леса и вдруг исчезла. Или я окончательно от неё отстал. Я вышел на берег и увидел вас с сестрой без сопровождения. Море было неспокойным, просто так уйти я не мог.       – Вас ко мне привёл не иначе мистический дух, – неуклюже усмехнулась Хистория. – Спасибо вам. Несмотря на то, что моя жизнь совсем не ценна, вы рискнули и спасли меня.       – Не говорите так, – Эрвин неодобрительно на неё посмотрел, она испытала стыд. – Я рисковал гораздо большим за меньшее. Ваша жизнь ценна. Когда вы это осознаете, примите это, тогда и все окружающее будут относиться к вам по-другому.       – Вы все хотите, чтобы я боролась с окружающими или что-то им доказывала, – Хистория дёрнула уголками губ, удручённо смотря на свою картину. – А я просто хочу покоя. Хочу другое окружение, с которым мне не нужно будет вести борьбу и притворяться тем, кем я быть не хочу.       Эрвин взглянул на неё так, будто бы она прочла его сокровенные мысли. Впервые он отвёл свой взгляд от её.       – Некоторые вещи неизбежны, – проговорил тихо Эрвин.       – А вам когда-нибудь приходилось в корне менять свою жизнь?       – Да, не раз. Иногда, чтобы найти своё место в этом мире, приходится отказываться от многого, от своих убеждений, от своих принципов. В этих изменениях главное не потерять себя. Нужен баланс, я его не смог найти.       Их глаза встретились снова. Хистория испытала невыносимую боль в груди. Эрвин поспешил сменить тему, ощущая, что она его чувства понимает:       – Как проходят тренировки с Огвено? Он вас не обижает?       – Нет, – Хистория попыталась тоже переключиться с одного разговора на другой. – Мне кажется, Огвено пытается казаться чёрствым и грубым, а на самом деле скрывает своё доброе сердце.       – Вы так думаете?       – Он очень внимателен к лошадям, заботиться о них, смотрит с любовью, – Хистория взглянула на Эрвина, стоило ему еле слышно хмыкнуть. – Разве это не говорит о его доброте? Или вы так не считаете?       – Вовсе нет, – он заметил замешательство Хистории и то, что она с ним не согласна. – Признаться, не люблю оперировать этим абсолютным, на мой взгляд, понятием. Предпочитаю пользоваться вместо слова «добрый» словом «хороший» или его антонимом. Они отлично вписываются в реальность, потому что все мы живые люди, с тёмной и светлой сторонами. Без абсолютов.       – А каким вы считаете меня человеком?       – А вы меня? – в глазах Эрвина замелькал интерес.       Хистория поджала губы. Если она назовёт его хорошим, в принципе не прогадает. Он спас её, он сейчас защищает её, забрал её кулон у Чезаре, он с ней обходителен и галантен, она могла его назвать хорошим человеком. Но он был бы таким исключительно для неё, потому что она понятие не имела, какими его поступки будут или были для окружающих.       – Помните, тогда в конюшне мы не договорили? – Хистория поймала момент, когда Эрвин опять стал изучать вид из окна.       – Помню, – кивнул он.       – Я не попросила прощения… за тот… поцелуй, – Хистория увела взгляд, чтобы не встретиться с его глазами, иначе бы не смогла продолжить говорить. – Это должно быть неловко и неприятно. Я не хочу вам причинять неудобства.       Хистория последнее протараторила на одно дыхании. Она чувствовала, как горят её щеки и вся грудь, особенно где колотилось сердце. Ей казалось, что сейчас несёт какую-то чушь.       – Я не… – Эрвин повернулся к ней, выглядел он растерянно. – Мне вас не за что прощать.       – Как вы это объяснили своей девушке?       – Кому объяснил? – переспросил Эрвин.       – Мари. Она же ваша… девушка?       – Ах, вот как, – рассмеялся он. – С чего вы это взяли? Мы никогда не были парой. Она давно замужем за моим товарищем по академии, и они ждут, если я не ошибаюсь, второго ребёнка.       Хистория растерялась. И даже не припомнит детали того, откуда она услышала о том, что Эрвин живёт с Мари, и что она является его девушкой. Узнала то, что ввергло её в длительное уныние.       – Простите, если опять лезу не в своё дело, – Хистория почувствовала себя неловко.       – Не беспокойтесь об этом, – ответил спокойно Эрвин.       Хистория достала свой кулон из ящика комода, который теперь боялась носить, потому что он связывал её воспоминания о поцелуе с Маркусом, о котором она сожалела, и одновременно боялась того, что её вещь опять могут отобрать.       – Вы забрали его у Чезаре, Фелиция мне сказала. Почему вы отдали его Маркусу?       – Потому что оказался в непростом положении, – Эрвин сложил руки на груди. – Ко мне пришли госпожа Элисон, капитан Эва и следом за ними Маркус. К своему стыду, я даже не сразу понял, чем обязан их визиту. Когда же это выяснилось, я пытался сослаться на то, что отдам столь дорогую вещь лично в руки, но госпожа Элисон была настойчива.       – И вы не смогли ей отказать, – закончила Хистория. – Вы всем женщинам не можете отказать?       – Только красивым, – лукаво улыбнулся Эрвин, мгновенно возвращая своему лицу серьёзный вид. – Я поверил словам матери Маркуса о том, что её сын желает стать вашим другом. Решил, что он стесняется говорить со мной напрямую. Если бы он только на меня посмотрел, я бы всё сразу понял.       – Поняли что?       – Держите его от себя на расстоянии, – сдержанно ответил он.       Хистория требовательно смотрела на него, Эрвин выдерживал и не такие взгляды, но не мог в силу своей тактичности выложить всю правду, известную ему.       – Хитч часто оставляет вас одну? – спросил внезапно он. – Фелиция мне на неё постоянно жалуется.       Хистория начала беспокоиться о том, что она могла рассказать ему о поцелуе с Маркусом. Она стала соображать, какое же придумать себе оправдание, но быстро поняла, что это бесполезно – ошибка свершилась, и ничего бы этого факта не изменило. Перед глазами предстало то, как Маркус её лапал, и что она позволила ему это. Её замутило.       – Вам нехорошо? – Эрвин стоял перед ней, положив руку на плечо Хистории.       Она так задумалась, что даже не заметила, как он к ней подошёл. Наверное, на её лице выразилась целая гамма чувств.       – Нет, – Хистория покачала головой. – То есть… всё нормально. Я имела в виду, что: нет, Хитч меня не оставляет одну. Вчера я разрешила ей отойти, потому что сама должна была убраться в конюшнях.       – Я видел её неподалёку, делающую венок из одуванчиков, – Эрвин убрал руку и отошёл на пару шагов назад.       – Вы же её за это не накажете? – Хистория шагнула к нему.       – Безответственно было оставлять вас, пусть территория тщательно охраняется. Я ведь окажусь прав, если скажу, что вчера не обошлось без инцидентов?       Эрвин посмотрел на неё, в этот момент ей показалось, что он увидел абсолютно всё. Внутри Хистории нарастала тревога. Она знала, что неизбежно придется объясняться, и это наполняло её страхом.       – Она бы всё равно ничего бы не смогла сделать, – Хистория хотела убрать кулон обратно в ящик.       – Флориана сказала, что он сломан, – Эрвин указал рукой на её украшение.       – Тут хитрый замок, – Хистория показала устройство работы механизма ему. – Вот так и открыто. Внутри кулона находилась маленькая фотография. – Всё что у меня осталось от мамы, – она держала раскрытый кулон в ладони. – Вы скучаете по родителям?       – Моя мать ушла из жизни много лет назад, с отцом я не общался больше пятнадцати лет.       – П-почему? – еле слышно проговорила Хистория. – Не отвечайте, простите, это бестактный вопрос.       Эрвин посмотрел на свои наручные часы, она сразу поняла, что ему пора идти. Хистория испытывала странное чувство того, что они не договорили.       – Марсель носит часы циферблатом внутрь, как и вы, – торопливо заметила она, преграждая ему путь и желая побыть с ним ещё мгновенье наедине.       – Профессиональная привычка, – Эрвин заправил её прядь волос за ухо. Хистория замерла, испытывая большое замешательство от его действий. – Если что-то вдруг произойдёт, кто-то что-то скажет или сделает, немедленно сообщите мне. Я могу вас об этом попросить?       Хистория кивнула, продолжая дрожать от того, что его пальцы немного коснулись её щеки. Эрвин попрощался с ней и ушёл. Она продолжала стоять, как изваяние.       

***

      Хистория готовилась ко второй тренировки с Огвено. Весёлая Хитч ожидала её около комнаты. Приподнятое настроение девушки заряжало энергией.       – Вы так радостны сегодня, – Хистория улыбнулась.       – Да-а, я… – Хитч помахала руками себе на покрасневшее лицо. – Не уверена могу ли я вам об этом рассказывать.       – Если сомневаетесь, то лучше не стоит. Я не настаиваю, приятно видеть улыбку на вашем лице.       Хитч покраснела сильнее, смущённо убирая заправляя волосы за свои алые уши. Эрвин, судя во всему, ей ничего не высказал за вчерашнее отсутствие. Может не дошёл?       – Как там Жан? – сменила тему Хистория. – С ним всё в порядке?       – Вчера отмывал фасад замка, – Хитч рассмеялась. – Эрвин взял его под свою опеку по просьбе Лауры. Он Жана не щадит, гоняет туда-сюда. Так и надо этому засранцу.       Неудивительным было слышать, что Эрвин выполняет чьи-либо просьбы. Возможно, Хистория уже может назвать его хорошим человеком? Хитч, Лаура, Элисон… Это странно, что в его списках только девушки.       «Только три, ревнивая дурында. И Жан, которому он согласился помочь!».       Они вышли к лестнице. Хистория сразу остановилась, увидев внизу Чезаре, который навис у стены над девушкой-кадетом. Он что-то ей рассказывал, стоя в развязанной позе. Его слушательница смотрела на него сверху вниз с благоговением. Чезаре провёл своими длинными пальцами по её щеке. Хистория увидела блестящее серебряное кольцо с семейным гербом Моррети на его указательном пальце. Заметив принцессу, он что-то прошептал моментально в смущении покрасневшей девушке, и она тут же убежала, радостно оглядываясь на него. Хитч напряглась, стоило Чезаре повернуться к ним, тот вальяжно облокотился на перила.       – Принцесса подсматривает, – он растянулся в улыбке.       – Ничего подобного, – Хистория отвела от него свой взгляд, понимая, что не в состоянии на него смотреть в упор. – Здесь не лично ваши покои…       Чезаре плавно стал подходить. Хитч не сводила с него напряжённого взгляда, Моррети демонстративно убрал руки в карманы, подмигивая ей.       – Ты же хочешь, чтобы тебя завоевывали, – он немного наклонился вперёд, обращаясь к Хистории. – Могу точно пообещать, что после одной встречи tête-à-tête ты о нём больше никогда не вспомнишь.       Хистория почувствовала, как смущение одолевает её. Она поспешно отвернулась от Чезаре, пытаясь скрыть свой стыд.       – Нам пора идти, принцесса, – Хитч быстро сориентировалась в такой неловкой ситуации.       Она взяла её руку и повела вперёд, мимо Чезаре. В это мгновенье Хистория почувствовала, как чьи-то пальцы проникают ей между ног. Она обернулась. Чезаре смотрел на неё очень странным взглядом, от которого бросало в дрожь. Хистория сжала руку Хитч и поспешила отвернуться от него.       Путь до амбара казался для Хистории настоящей пыткой после его низкой выходки. Сердце колотилось в груди, к горлу подступала тошнота, руки вспотели. Она молча следовала за Хитч, сжимая её ладонь.       – Как же он меня выводит из себя, – проворчала она. – Уже до Сандры добрался, гад! И вам такие непристойности говорил! Надо сообщить Эрвину.       – Только этого не хватало.       Хистория помнила про его драку с Чезаре. Не нужно доводить до второй. С другой стороны, Эрвин просил её сообщать всё. Но эту грязь ей хотелось вовсе забыть.       – Он тут половину замка соблазнил, – Хитч сбавила быстрый темп, опасливо оборачиваясь назад. – Сандра и Флок встречались. И тут они внезапно расстаются, а вот и причина – змей-искуситель Моррети.       Хистории стало интересно, почему все попадают под чары такого страшного человека как Моррети. Как это возможно?       – Расскажете Флоку?       – Ни в коем случае, – Хитч покачала головой. – Себе дороже лезть во все эти выяснения отношений, сами разберутся как-нибудь.       Они пришли на пастбище, Хистория сразу увидела Огвено, стоявшего возле ограды. Тодооши спокойно паслась, периодически наклоняя голову и щипая травку. Старик повернулся к прибывшим девушкам.       – Пришла, – заключил недовольно он, хотя, больше пытался изобразить недовольство. – Садись.       Огвено кивнул в сторону фыркнувшей Тодооши. Хистория неуверенно шагнула в её сторону, заламывая поочерёдно пальцы на своих руках. Старик выглядел строго, и она поняла, что от него не получит никаких уступок. Хитч упёрла руки в бока, готовая вступить в перепалку с ним, но Хистория предупредительно покачала головой.       – Тодооши не любит, когда нарушают личное пространство, – обеспокоенно напомнила она.       – Освежить тебе память о вчерашнем? – Огвено опёрся на свою трость. – Тодооши тебя от той девицы защитила, хапнула ту за космы. Так что живее, не раздражай меня.       Хистория была озадачена, а старик не менялся в лице. Она колебалась в нерешительности, размышляя, как бы ей правильно подойти к Тодооши и забраться на неё.       – Кой-кого нет поблизости, – проговорил подначивающее Огвено. – Придётся самой.       Краска залила щёки Хистории. Она двинулась к Тодооши, та подняла свою голову, не проявляя агрессии. Принцесса осторожно протянула руку, чтобы погладить её по шее, пытаясь установить контакт. Потом, взяв осторожно лошадь за гриву, повела к ограждению. Тодооши повиновалась ей. Хистория начала медленно подниматься, используя заграждение в качестве лестницы, затем осторожно перешла на спину Тодооши.       Сидя на широкой спине лошади, Хистория повернулась к Огвено, лицо которого просияло довольной улыбкой. Она медленно привыкала к движениям лошади под собой, чувствовала каждый шаг, каждое движение Тодооши. Эта близость с животным, кажется, придавала ей уверенности. Огвено, видя, что Хистория всё больше находит общий язык с лошадью, дёрнул уголками своих искривлённых губ. Он был доволен.       В течение нескольких недель она занималась с Огвено, сидя на Тодооши и наворачивая круги. Старик иногда громко вскрикивал, говоря ей сесть прямо или расслабиться. Со временем тело привыкло к ритму лошади, Хистория даже уверенно держалась без седла, когда Тодооши ускоряла темп.       – Завтра перейдём на Марго, – сказал Огвено.       – Почему не продолжить на этой? – спросила Хитч, указывая на Тодооши.       – Потому что старушка Марго спокойнее, опытнее и привыкшая к обмундированию скаковая лошадь, – прокряхтел Огвено, жестами показывая, чтобы Хистория слезала с Тодооши. – И седло на неё можно надеть. Достаточно причин?       Хитч утвердительно кивнула, показывая всем своим видом, что колкие ответы старика её не задевают.       – Более чем, – с улыбкой ответила она. Огвено поковылял к амбару. – Принцесса, у меня к вам предложение от Юнис Монтгомери.       Хистории подумала, что ослышалась.       – Она хочет с вами поговорить, – продолжала Хитч. – Сказала, если вы решите, то она будет ждать вас на террасе в полдень сегодня. Одна.       – Личная встреча? – Хистория невольно напряглась.       – Передам ей, что вы не в настроении, – сразу ответила Хитч.       Хистория раздумывала над таким внезапным предложением от Юнис Монтгомери. Одна из красивейших дам королевства, учредительница модных домов и знаменитая дама за пределами Эльдии.       – Я пойду, – решительно сказала Хистория. – Она меня заинтриговала своим предложением.       – Это может быть очередная игра, – заметила с опаской Хитч.       – А может быть она удивит меня, и наше общение пройдёт без эксцессов?       Хитч покорно кивнула. Терраса, где ждала Хисторию Юнис, была прекрасно оформлена. Сделанная из стекла и наполненная светом, открывала потрясающий вид на окрестности замка. Вдоль стены стояли горшки с цветами и растениями, а в центре находились стол, диван и пару кресел, на одном из которых сидела Юнис Монтгомери, леди исключительной красоты среди дворянских дам. Внешность и манеры делали её настоящей светской львицей, почётной гостьей короля и важной особой на приёмах. Густые и блестящие волосы Юнис уложены в высокую причёску, и только несколько волнистых прядей падали на плечи. Серёжки в ушах, сверкающие при каждом движении, придавали её лицу нежности. На одном из её тонких пальцев блеснуло кольцо с гербом Монтгомери на обруче и массивным синем камнем.       Служанки принесли ароматный чай. Хистория любовалась Юнис, которая поднесла чашку ко рту, оттопырив мизинец. Это движение немного повеселило принцессу, она с трудом удержала улыбку. Хитч оставила их, убедившись, что никого больше нет.       – Как ваша жизнь в Утгарде? – Юнис склонила голову набок.       – Вам разве неизвестно? – Хистория нисколько не доверяла этому напускному добродушию.       – Проигрыш мне точно был бы обеспечен, – Юнис отложила чашку, подняла свои серо-голубые глаза на Хисторию. – Я ставила на то, что вы откажете мне в уединённой беседе. Ну же, не стесняйтесь, будьте собой!       Юнис звонко расхохоталась, отрывая очень широко рот. Своими тонкими запястьями она поправила своё изящное лиловое платье, которое подчёркивало её хорошую фигуру. Быть собой и расслабиться, конечно, заманчивое предложение, но не когда оно звучит из уст того, кто презирает человека из-за его происхождения.       – Мысли ваши мне прочесть нетрудно, – Юнис отпила немного чаю. – Я кое-что знаю. Кое-что очень захватывающее. Если вы и в самом деле предпочтёте Эрвину Маркуса, то у вас нет никакого вкуса.       Хистория старалась держать лицо. Вот кого увидел Маркус…       – Вас мне понять легко, – Юнис перекинула ногу на ногу, подмигивая принцессе. – Долгая безответная любовь порождает огромное желание, вы жаждете любви. Не отрицайте.       – Понятно, – Хистория сдерживала истерический смех. – Хотите обсудить цену своего молчания?       – О, нет, я ведь искренне хочу с вами подружиться, – Юнис широко улыбнулась. – Считайте этот секрет первым проявлением моего прозрачного желания.       Хистория поднесла чашку с чаем к губам. Приятный аромат розы она почувствовала до того, как сделала первый глоток. Хистория различила вкус розового перца, который добавлял пикантную нотку остроты, вместе с цветочными нотами получалось удивительное вкусовое сочетание, которое заканчивалось вопреки ожиданиям, неприятной горечью.       – Вам наскучило общество леди Райсс? – спросила Хистория после того, как отпила немного чаю.       – Давно пора, – Юнис провела языком по верхнему ряду зубов, – зубкам резаться. Я могу вас научить ими впиваться побольней, – она наклонилась через стол и подтолкнула чашку своими длинными пальцами к губам Хистории, чтобы та выпила побольше. – Как ощущения?       Хистория посмотрела на пустую чашку, на дне лежали чёрные чаинки.       – Представьте, если бы сюда я попросила слуг подмешать каких-нибудь веществ, которые заставили вас, к примеру, возбудиться? – Юнис беззаботно разлила чай. – А я бы выпила антидот, который действия их нейтрализовал.       – И что было бы потом? – Хистория судорожно соображала, как ей успеть бы добежать до двери и позвать Хитч на помощь.       – Не знаю, – Юнис пожала плечами, отпивая чая. – Может быть тут попряталась куча военных, которые в прошлом отпетые негодяи, и им ничего бы не стоило вас тут… по вашему большому, пусть и насильно вызванному, желанию… Вы понимаете, да?       Хистория напряглась, выпуская чашку из рук. Та упала на ковёр, не разбилась. Юнис расхохоталась.       – Вы бы видели своё лицо, принцесса, – она склонилась и подняла чашку, поставила на стол. – Ничего в этом чае нет! Но не спешите меня ненавидеть, я преподала вам ценный урок, – Юнис поднялась со своего места, подходя к Хистории и нависая над ней. У неё были приятные духи с ароматом персика и фиалки. – На вашем месте, я бы не засыпала без разведчика в своей комнате, – она заметила, как принцесса нервно сглотнула. – Ох, не в этом смысле. Ради безопасности.       Она наклонилась, её сверкающие глаза были так близко.       – Не пора бы бабочке выйти из кокона? – Юнис села рядом, зажала пальцами подбородок Хистории. – Распустите свои роскошные волосы, накрасьте губы, расстегните пару пуговиц на своей блузе, в конце концов, перестаньте носить одни штаны!       – Это уроки леди или куртизанки? – она убрала её руку от себя.       – Браво, – Юнис захлопала в ладоши. Потом она принялась расстёгивать блузу Хистории. Та схватилась за её тонкие холодные руки. – Не пугайтесь вы так, хочу вам кое-что показать.       – И для этого нужно раздеваться?       – Смелее, – Юнис расстегнула своё платье и сидела перед принцессой в одном бюстгальтере. – Видите грудь? – она провела пальцем по своему бюсту. Потом она полностью обнажила свой вверх, вынуждая Хисторию прикрыть глаза и отвернуться. – Ничего нового у меня нет, – Юнис развернула за подбородок её к себе обратно. – Смотрите, она такая маленькая, а секунду назад казалась такой объёмной. После моего путешествия на восток, я узнала, что есть бюстгальтеры, которые создают объём даже из нулевого размера, поэтому я ввела их в моду здесь.       – Вроде бы подобный функционал выполнял корсет, – Хистория прятала взгляд, однако она заметила у Юнис родинку на правой груди, немного выше соска. – Ужасная вещь, лишающая дыхания. Никогда не буду это носить.       – Зря, – Юнис продолжила раздевать принцессу. – Вы ходите в этом? – она указала на топ Хистории. – Это совсем не сексуально.       – Не нужно мне… – Хистория прикрылась руками. Юнис не оставляла попыток снять с неё топ.       – А Эрвин нужен? – она очень близко находилась к лицу принцессы. – Он же видит в вас маленькую деточку. Если хотите к себе другое отношение, поменяйте свой внешний вид.       – А я наивно думала, всё дело в поступках, – усмехнулась Хистория, продолжая сопротивляться.       – Вот и сделайте своим первым поступком перемену во внешности, – Юнис взялась за её кисти. – Ну-ка снимайте.       Хистория подчинилась ей. Юнис надела ей свой бюстгальтер, своими холодными ладонями поднимая её грудь вверх.       – Другое дело, – она одела принцессу в рубашку, застёгивая все пуговицы кроме трёх верхних. – Теперь волосы.       – Мне хватит тяжёлого дыхания для начала, – Хистория спешно отстранилась.       – Не преувеличивайте, я не так сильно его затянула. Зато какие у вас теперь, м-м-м, – Юнис провела руками по груди Хистории, вынуждая ту густо покраснеть. – Я принесу вам такое миленькое платье, оно обнажит ваши ножки.       – Только не юбки, – запротестовала принцесса.       – Они же не кусаются, – Юнис застегнула своё платье. – Что вас так в них пугает?       – Неужели вы не знаете эту историю? – недоверчиво отозвалась Хистория.       – О-о, это ту, где Флориана сняла с вас трусики на глазах у короля, канцлера, главы СБ и других важных дядек?       – Да, – Хистория через силу улыбнулась, пытаясь показать, что эта детская шалость её не трогает. – Мне было четыре, но я это отчётливо помню. Так стыдно мне никогда не было в жизни. Я расплакалась. Мой отец был недоволен. Его взгляд...       – Бедняжка, – Юнис наклонилась к ней, поглаживая по её по голове. – Что же было потом?       – Мой дядя взял меня на руки. Ему было трудно меня нести, его руки дрожали, и он тяжело дышал...       – Опять свои сиськодержатели впариваешь? – на террасу вошла Дэльфина Монтгомери, младшая сестра Юнис. За ней торопливо шагала взволнованная Хитч. – Успешно?       – Муза на пегасе ускакала прочь, Дэли? – пропела Юнис. – Иначе что ты тут делаешь?       – Просто гуляю, – Дэльфина плюхнулась на соседнее кресло, смотря на открытое декольте Хистории. – Милая Хитч, можно вас попросить сходить до служанок за добавкой чая?       Хитч вопрошающе взглянула на Хисторию. Та ей утвердительно кивнула.       – И как вам? – Дэльфина указала на грудь принцессы. – Голову можно разбить, если захотеть прижать кого-нибудь к своей груди.       – Ну на такое только ты способна, – сдержанно ответила Юнис.       Шестнадцатилетняя Дэльфина Монтгомери, была настоящей противоположностью своей старшей сестры. Внешность её вызывала интерес и удивление одновременно. Она красила свои русые волосы хной в медно-рыжий, стригла их коротко, и из-за вихров они торчали в разные стороны; лицо её сразу не скажешь принадлежит девушки ли парню ли, только гладка шея давала ответ на столько волнующий вопрос; на руках она носила плетённые браслеты, которые, вероятно, делала сама; ходила в свободных рубашках, иногда, как сейчас, в комбинезоне. Дэльфина так говорила всему знатному обществу, что не боится выделяться. И всё же, несмотря на далёкий от многих дворянских дам внешний вид, она двигалась изящно и элегантно.       – Не слушайте её советы, – Дэльфина запрокинула ногу на ногу, кольца в её ушной раковине вторили в такт её движению. – Жить не захочется, нося всё это тряпьё.       – Дело привычки, – Юнис испепеляюще смотрела на сестру, но голос её не выдавал раздражительности. – Так должна себя вести леди.       Дэлфина слыла чудачкой среди знатных дам. Слухи ходили, что она писала великолепные стихи и переводила их в музыку, неплохо играла на гитаре. Владение подобным инструментом не приветствовалось в высшем обществе среди дам.       – Кому должна? – скривилась она в ответ.       – Твоё подростковое бунтарство начинает раздражать. Ты не в лесу живешь, а в обществе, у которого есть стандарты и нормы поведения…       – Я их как-то пресекаю? Я хожу не голая, хожу в одежде, удобной мне, что самое главное. А если кому-то не нравится, то это его проблемы. Разве не так должно быть в цивилизованном обществе?       – В цивилизованном обществе есть правила, если ты им не следуешь – ты изгой.       – О-о, а наряжаться во всю эту цветастую роскошь, словно мы петухов на выставку готовим верхушка цивилизации?       Юнис вздохнула и потерла пальцами правый висок. Эта дискуссия о манерах и стиле одежды могла длиться вечность и, как правило, завершалась ничем.       – Дэли, ты член семьи Монтгомери, у нас есть обязанности и ответственность перед нашей фамилией.       – Начинается, – прошептала Дэльфина, качая головой.       – Каждое твоё слово, действие, всё – влияют на всю нашу семью, – медленно и вкрадчиво проговорила Юнис. – Начни вести себя подобающе. Ты ещё помнишь, что наш отец планирует твою свадьбу с Рико Тайбером? Это важное решение для нашей фамилии.       – Забыть бы об этом ужасе, – Дэльфина фыркнула и скрестила руки на груди. Хистория молчала, Юнис недовольна смотрела на свою сестру. – Почему я, а не ты?       – У тебя подходящий возраст.       Дэльфина залилась смехом, вызывая у Юнис безрадостный вид.       – Расскажи мне историю получше, – она перевела взгляд на Хисторию. – Сестра хочет через тебя прыгнуть в койку к твоему дяде.       – Дэли…       – Я разве не права? Чего ради ты тут сидишь с ней, лифчики меришь, в подружки набиваешься? Совсем недавно ты называла её громко «бастардом», плевав на все правила и приличия. Лицемерненько, дорогая сестра. Ты королевой хочешь стать, а на Хисторию тебе плевать с высоты птичьего полёта.       Юнис сидела вся красная от негодования, пылающим взглядом смотрела на Дэльфину. А та с невозмутимым видом смотрела в ответ.       – Что ж, – Хистория собиралась уходить. – Правду я от вас всё равно не услышу…       – Да, мне нужен король, – резко сказала Юнис. Она сразу сменила свой дружелюбный настрой на суровый. – И для этого нужны вы.       – Хотя бы честно, – Хистория оставалась в замешательстве. Что же ей делать? А вдруг и эта сценка их игра с Дэльфиной? Чему вообще тут можно верить?!       – Нужно быть в большинстве, чтобы тягаться с дворянами, – продолжила Юнис. – Придётся выбирать союзников, некоторые вещи забыть, или лучше простить.       – Они все треплются про правила, а сами варятся в дерьме! – выкрикнула Дэльфина, смотря с вызовом на сестру. – Обманывают, строят козни, интриги, травли, – она глубоко вздохнула. – Чувствуешь? Так пахнет цивилизация.       – Закрой рот… – Юнис находилась на грани.       – А то что? – крикнула Дэльфина, вынуждая заглянуть на террасу обеспокоенную Хитч. – Все вы творите, что хотите, но вот другим не-ет, другим нельзя. Им нельзя, обманывать, красть, убивать… А нам можно, у нас деньги. У нас власть и сраный кринолин, ну чтобы дерьмо скрыть в обёртке, наверное.       – Зачем вы мне это говорите? – спросила Хистория.       – Не хочу, чтобы вы слепо верили ей и всем другим, – Дэльфина взглянула в её глаза. – И мне тоже. Ничему тут не верьте, ни глазам, ни ушам.       – Что ты несёшь? – проскрипела Юнис.       – У всех таких как мы размыты границы правильного и неправильного. Вседозволенность срывает башку большинству. А тем, кому не срывает, рано или поздно приходится играть по установленным большинством правилам. Так что лучший вариант всех вырезать, – Дэльфина усмехнулась. – Вырвать с корнем гнилой зуб.       Хистория её ужасной шутки не оценила. Она пожалела о том, что пришла.       

***

      Вечером пришёл Маркус. Она была немного взволнована, не зная, как начать разговор после их последней тревожной встречи. Прошло порядком около двух недель, она так ни разу не заскучала по нему, и ей было даже легко, от того, что он не появлялся. Маркус сразу упал перед ней на колени, вынуждая её опешить.       – Хистория, – начал он, голос его дрожал, – я прошу у тебя прощения за то, что произошло. Я повёл себя кошмарно. Прости меня, пожалуйста.       Хистория вгляделась в его глаза, и она увидела в них искренность. Но в голове всплывал разговор с Эрвином, который предупреждал её насчёт него. Что же делать?       – Маркус, – произнесла она мягко, – мы оба виноваты. Давайте не будем об этом больше.       Маркус вздохнул с облегчением, и они обменялись улыбками. Он встал, вынул из кармана сложенный вдове листок.       – Я хочу подарить тебе это стихотворение. Оно о том, что я чувствую к тебе.       Хистория приняла подарок из его рук, оставаясь в лёгком замешательстве. Она стала читать. Написанные с такой нежностью слова на мгновенье наполнили её душу теплом. Ей никто никогда не писал стихи.       – Это очень красиво, – прошептала она улыбаясь. – Спасибо, Маркус.       Он улыбнулся в ответ.       – Может быть, мы могли бы пойти куда-нибудь вместе, как друзья? Тут, к большому удивлению, есть на что посмотреть. Обещаю защищать вас от всех нападок дворян.       – Я подумаю, – ответила отрешённо она, невольно возвращаясь к воспоминаниям о случившимся поцелуе.       Хитч застала смущённого Маркуса и Хисторию. Улыбка играла на её губах, когда она провожала его взглядом.       – Лучше синица в руках, чем журавль в небе, – сказала Хитч.       Хистория ничего ей не ответила. Внутри неё нарастали тревога и беспокойство.       

***

      На следующий день Хисторию сопровождал Флок. Он кротко поздоровался, ограничиваясь только словами, мимика его лица не изменилась.       – У Хитч сегодня выходной? – спросила Хистория.       Флок хотел оставаться в молчании, поэтому только утвердительно промычал. Они продолжали путь в тишине. Хистория догадывалась о причине его плохого настроения. Всё дело в Сандре и Чезаре. Он узнал правду или так переживает внезапный и непонятный ему разрыв отношений?       Огвено ждал у амбара, держа Марго под уздцы. Он сощурившись смотрел на принцессу и Флока.       – Сегодня прокатимся по лесу, – Огвено взглянул на мрачного кадета. – Эй, охламон, хватит спать!       Флок вздрогнул, приходя обратно в реальный мир из мира грёз.       – Нам в лес разве можно? – спросил озадаченно он.       – Я что ли тут телохранитель? – повернулся к нему Огвено. – Возьми у меня ружьё в доме, висит над камином, раз тебе волнительно. Утгард до вашего прибытия прочесали вдоль и поперёк, понаставили ограждений. Кроме травоядных тут никто иной не обитает.       Хистория уже взбиралась на Марго, которая была немного выше и шире Тодооши. Огвено держал стремя, чтобы нога принцессы не выскочила из него во время её пока что неуклюжих и неопытных движений. Флок решил довериться старику и не идти за ружьём, а возможно ему просто стало лень.       Вместе они направились в глубь густого леса. Огвено шёл впереди, Флок позади. Его шаги были несколько неуклюжими. Он периодически спотыкался, пытаясь не отставать. Огвено пару раз обернулся на него, на третий сказал ему:       – Спустись с небес на землю, а то упадёшь и нос сломаешь. Что мы с тобой делать будем?       – Почему мы не на лошадях? – спросил Флок.       – А ты принцесса, что ли? – хохотнул Огвено. – Посмотри на меня, я хромой старик двигаюсь легче, чем ты.       Флок пробурчал себе под нос что-то недовольное.       – Есть тут одна полянка, – заговорил старик в несвойственной ему дружелюбной манере, – там можно будет хорошо разгуляться.       В лесу было немного прохладнее. Деревья тянулись к небу, через их ветки, как сквозь пальцы, укрывавших взор от солнца, проникали редкие лучи. Даже воздух был другой, Хистория вздохнула поглубже, ощущая аромат смолы деревьев, листвы и мха. Дышать здесь было невообразимо легко и приятно.       Поблёскивали узоры паутинки, как разбросанные блестящие камешки; капельки росы переливались разноцветными бликами. С веток деревьев опадали желтоватые листья, подхватываемые лёгким ветерком, они, как кружащиеся в танце, завершали своё путешествие падением на землю.       Хистория вспомнила слова Лауры про становление примой балета. У балерин яркая карьера, неповторимая и такая волнительная, но вместе с тем, такая недолгая, как полёт листика – быстрое и неизбежное окончание. Как же сложиться жизнь самой Хистории? Она никогда об этом не задумывалась. Она была так же, как этот листик, подхватываемый ветром, куда-то несущийся. В этом плане у Лауры была чёткая цель и твёрдая почва под ногами, которая звалась «убеждения». Хистория ловила себя на мысли, что она не могла даже сказать о себе, что она за человек.       Среди мха и травы блеснули красные шляпки мухоморов. Ещё свежи воспоминания об опасности этих с первого взгляда красивых грибов. Фрида говорила, что всё зависит от способа употребления, но если не знаешь, как обращаться с ними, то лучше не трогать. Это касалось многого, не только мухоморов.       – Этот венец архитектурного изощрения, – заговорил вновь Огвено, – самое мрачное сооружение, которое мне доводилось видеть. Живя в нём столько времени, я бы мечтал куда-нибудь выбраться.       – Огвено-са-ан, – протянул Флок. В этот момент он походил на ребёнка, который просил у матери игрушку. – Вы знаете что-нибудь про полковника Эрвина Смита?       Хистория сжала поводья, она не понимала, зачем вдруг Флок заговорил о нём.       – Почему бы тебе не порасспрашивать его подчинённых? – Огвено повернулся и сильно изогнул свою густую бровь. – Уверен, они найдут, что тебе ответить.       – Пошлют меня в шикарное место, – саркастично отозвался Флок. – Разведчики несговорчивые ребята.       – А с чего ты взял, что я скажу что-то нём?       – Подумал, вы старые знакомые.       – Ты ошибся. Почему тебя вдруг взволновала его персона?       – Говорят всякое… – Флок пожал плечами. – Хотел знать насколько эти слухи – слухи.       – Вот в чём дело, – Огвено повернулся к Флоку. – Дворянские детишки решили вспомнить капитальный дипломатический провал их родителей? Если тебе так интересна правда, подойди к Эрвину и спроси его обо всём случившимся.       – Так он и ответит…       – А ты вопросы правильно задавай, – рявкнул Огвено.       – Что же такое говорят о нём? – спросила Хистория, поворачиваясь к Флоку.       – Вам не понравится, принцесса, – заметил он в ответ.       – Сказал «а», говори «бэ», – Огвено поправил козырёк на своей макушке. – По тебе видно, что ты кое-что в одном месте с трудом держишь.       – Вас, принцесса, называют невестой палача, – ответил преспокойно Флок.       – Палача? – переспросила изумлённая Хистория.       – Ваш возлюбленный, беспринципный и бесчеловечный командир, – продолжал он, надменно вскидывая подбородок. – Прозванный палачом Ароэ.       – Подобные качества в других личностях тебя так не будоражат? – прокряхтел Огвено. – Почему его случай особенный?       – Потому что он мой командир, – процедил Флок. – Не хотелось бы быть отправленным его приказом на убой.       – На какой убой? Мы в богом забытом месте, единственное куда тебя могут отправить, так это в оцепление на дежурство, но сосунков вроде тебя туда не посылают, – усмехнулся громко Огвено, вызывая у Флока приступ гнева. Он развернулся и пошёл обратно. – Я передам, как ты исполняешь свои обязанности, сопляк!       – Это говорит тот, кто не даёт солдатам коней, но даёт для…!       Флок сплюнул в сторону и скрылся за деревьями.       – Это ж каких размеров муха кусачая, – покачал головой Огвено, идя дальше. – Неженки без сурового воспитания самое ужасное, что есть и будет в армии.       Некоторое время они ехали в молчании.       – Почему Эрвина так называют? – Хистория нарушила тянувшуюся тишину.       – Называли. Журналюги любят пафос, – Огвено взглянул на неё. – Мой совет: лучше бы тебе найти другой объект для обожания.       – Я была бы рада отказаться от этого… влечения, – ответила отрешённо Хистория.       Она вспомнила Маркуса и поцелуй с ним, и то, что последовало после. Как она может говорит о чувствах к одному, и тут же падать в объятия другого? Это неправильно. Значит, всё это действительно дурацкое подростковое влечение? Желание найти отца и защитника? Нет никакой любви, есть только вожделение.       – Что же мне делать…? – прошептала от безысходности Хистория.       Огвено повернулся к ней, устремляя на неё сострадательный взгляд. Она не ожидала, что такой суровый и строгий человек, способен по отношению к ней на такие чувства. Он хотел ей что-то сказать, но не успел. Хистория почувствовала, как Марго под ней занервничала: начала фыркать и бить копытом. Огвено подковылял к ней, положил руку ей на морду, стал успокаивать.       – Старушка, что такое? – спросил ласково он. Ответом ему послужил волчий вой, раздавшийся совсем близко. Старик посмотрел на Хисторию. – Быстрее, бери вожжи и немедленно скачи отсюда, не оглядываясь гони Марго, что есть сил!       – Я вас не брошу! Залезайте, – она протянула ему руку.       – Двоих лошадь не унесёт! – он развернул Марго в обратном направлении. – Не теряй время!       – Тогда я никуда не поеду, – Хистория вытащила ступню из стремени, собираясь слезать.       – Несносная девчонка! – сердито крикнул Огвено.       Кусты зашелестели, послышалось рычание. Старик ловко взобрался позади Хистории, следом пришпоривая Марго. Лошадь, вскрикнув, понеслась галопом обратно.       Хистория почувствовала, как страх охватил её, когда Марго рванула вперёд. По седлу она скользила в такт лошади, ветки били её по лицу и рукам. Огвено сказал ей наклониться, чтобы не свалиться, и она послушно подчинилась. Хистория обернулась и увидела трёх волков, приближающихся сзади. Двое отставали, их глаза сверкали яростью. Один из них поравнялся с Марго, его челюсти клацнули рядом. Хистория вскрикнула, ощущая жгучий страх, пронзивший всё тело. Огвено быстро среагировал, шарахнув волка своей тростью по голове, из-за чего тот заскулил и немного отстал. Трость выскользнула из рук старика.       Они продолжали мчаться сквозь лес, наполняя его звуками топота копыт, клацающими челюстями хищников и хрустом веток. У Хистории сердце бешено билось в груди, и она молилась всем известным богам, чтобы им удалось выбраться живыми. Ужас, объявший её отступил, стоило им выбраться на полянку к амбару. Именно в этот момент волк подобрался опять близко и цапнул Марго за ногу. Лошадь вскрикнула от боли, встала на дыбы и, сбросив седоков, помчалась дальше.       Хистория упала на Огвено, весь удар пришёлся на старика. Она попыталась подняться и тут услышала угрожающее рычание. Перед ней стоял волк, распахивая свою огромную пасть. Он был настолько близко, что Хистория чувствовала его зловонное дыхание. Её парализовал ужас, тело отказывалось двигаться. Она ждала, что вот-вот умрёт.       Волк бросился на неё. Тело среагировало, откидываясь назад и закрывая лицо руками. Она упала на землю, крича от ужаса и ожидая нестерпимой боли. Но её крик прервал крик Огвено. Старик вовремя подставил свою руку, защищая принцессу от нападения. Несмотря на свой возраст, хромоту и тот факт, что он пережил падение с лошади и на него сверху упала принцесса, его рефлексам и скорости оставалось позавидовать. Хистория видела, как Огвено обхватил свободно рукой шею волку, крича и от боли, и от ярости.       – Беги! – надрывно прокричал он.       Хистория оставалась неподвижна. Она не могла заставить себя встать, её тело дрожало, страх холодом разливался по нему, сковывая.       Огвено продолжал бороться с волком и проигрывал ему. Хистория увидела приближающихся двух других. В этот момент у неё промелькнула мысль, что сейчас она умрёт. И тут её оглушил громкий хлопок, на лицо брызнуло что-то теплое и красное. Волк, жалобно скуля, повалился набок замертво. Двое других отступили обратно в лес, одного тут же сразил второй выстрел. Огвено лежал на земле и стонал от нестерпимой боли. Всё замедлилось. Хистория увидела Аду Моррети, которая быстро приближалась к ним. В руках она держала ружьё, а выражение её лица не выражало никакого сочувствия. Ада, кажется, испытывала удовольствие от произошедшей ситуации, или от того, что ей довелось кого-то убить. Хистория не испытала облегчения, она смотрела на оружие в её руках.       – Не думаешь ли ты, что я и тебя хочу пристрелить? – спросила насмешливо она, переводя равнодушный взгляд на корчившегося от боли Огвено. Хистория не могла и слова сказать. Ада протянула руку ей, маня пальцами к себе. – Нужно это смыть.       – Огвено… – прошептала Хистория дрожащими губами.       – Ох, ну, вы же точно знаете, что делать, – ехидно произнесла она.       Злость и досада обуяли Хисторию. Ада Моррети, не иначе каменная статуя, сохраняла хладнокровие в своих безжизненных глазах. На её лице не было ни малейшего движения, кроме язвительной усмешки. Как изваяние с вечно запечатленным во времени выражением её прекрасного и такого правильного лица...       Для Ады Огвено и его страдания ничего не значили. Хистория отмахнулась от протянутой ей руки и направилась спешно к старику, чтобы помочь ему. Она не могла его бросить. Ада громко хмыкнула. Хистория решила, что это язвительный комментарий к её действиям. Но повернувшись, чтобы в этом убедиться, увидела приближающихся военных, появление которых и вызвало у Ады такую реакцию.       – Как быстро, ну и ну, – проворковала она, закидывая ружьё себе на плечо. – Не моё желание устроить себе стрельбище, так вашу принцессу бы сожрали!       – Ваше Высочество! – обеспокоенно проговорила Нанаба. – Вы в порядке…?       – Силёнок хватает держать лицо сестры милосердия, так что в полном, – проговорила с издёвкой Ада. – Лучше отнесите орущего бедолагу к врачу, и проследите, чтобы ему вкололи должную дозу прививки от столбняка. Мало ли, что было в пасти у этого волка.       – В…волка? – ахнул Рашад, он окинул беглым взглядом тело мёртвого животного. – Но т-т-ут они не в-водятся.       – У меня очень много вопросов к вашей компетентности, офицеры, – Ада сверкнула глазами. – По-вашему, это псы бродячие?       Она бросила ружьё Рашаду, который вовремя успел его поймать, а сама направилась к замку. Дита Несс быстро перевязал Огвено его кровоточащую руку, Нанаба взяла Хисторию под плечо.       – Где Флок? – опомнилась она. – Он был с нами.       – Идите, принцесса, – сказал ей уверено Дитер. – Мы со всем разберёмся.       Нанаба повела Хисторию в замок. Первым делом, оказавшись внутри, её внешний вид потряс беременную Адель, которая, схватившись за живот, потеряла сознание. Её вовремя успели подхватить стоявшие позади Юнис Монтгомери и Алоис Тайбер. Ада уже обо всём докладывала капитану Эве, лицо которой выражало большое недовольство. На втором ярусе за Хисторией зорко наблюдали Прю и Дрю.       – Вас нужно немедленно показать врачу, – Нанаба сильнее сжала плечо Хистории и чуть ли не волоком тащила принцессу по коридору.       – Со мной ничего не случилось, – проговорила тихо она.       – Заключение делать не вам, – строго ответила Нанаба.       Хистория последовала послушно за ней. В Утгарде организовали хороший медицинский персонал, главным в котором был хирург-травматолог Хеннинг Иглхаут. Мужчина возраста около сорока пяти лет, опытный врач, ранее занимавший должность заместителя главврача в больнице столицы. Нанаба быстро ввела его в курс дела.       – Возьмите полотенце, – доктор Иглхаут протянул его Хистории, указывая рукой на пятна крови на её лице и шеи.       Она ничего не соображала. Машинально взяв протянутое ей, она так и не применила это.        – Раздевайтесь, – сказал доктор Иглхаут, тщательно вымывая свои руки.       Ей было холодно. Она по-прежнему сидела без движения, трясясь от страха. Нанаба вышла за дверь, её присутствие бы сделало ситуацию менее напряжённой. Хистории захотелось закричать, как только доктор, не церемонясь с ней, взял её за руки и уложил на кушетку. Его руки надавливали на её рёбра, на грудную клетку и ключицы. Он ощупывал её конечности. Каждое его прикосновение для Хистории было неприятным, вызывающим только дискомфорт. С трудом борясь с желанием расплакаться, она закусила нижнюю губу.       – Переломов нет, – Хеннинг отошёл к раковине, смочил полотенце. Вернулся к Хистории и стал вытирать небрежно ей лицо и шею от крови. – Надо быть уверенным, что это не ваша кровь.       Заботы или понимания Хистория от него не встретила. Ни в движениях, ни в словах, ни в интонации. В это время нападение волков на принцессу стало сенсацией во всём Утгарде. К ней примчались Фелиция и Хитч, встревоженные произошедшим. Они ждали её у двери,.       – Никаких повреждений, кроме ушибов, нет, – сказал вышедший к ним доктор Иглхаут. – Требуется только покой.       – Где был Флок? – спросила злобно Фелиция, обращая на себя внимание Хитч.       – Он… – голос у Хистории дрогнул.       – Почему он не был рядом? – продолжала выспрашивать Фелиция. – Он ни на шаг не должен был от вас отходить!       Хистория почувствовала текущие по щекам слёзы.       – Служанка не имеет права разговаривать с принцессой в таком тоне, – раздался голос Маркуса. Хистория не хотела его сейчас видеть.       – Уважаемые дамы и господа, я говорил вам про покой, – напомнил доктор Иглхаут.       Фелиция бы высказала всё, что думала о Маркусе без сомнения, но со словами врача была согласна, поэтому сбавила свои обороты. Она ласково приобняла Хисторию и повела её в покои, прикрывая от пытливых взоров дворян и военных.       Как там сейчас Огвено? Где же Флок? Вдруг на него напали волки? Он ведь ушёл. Но тогда бы они встретили его по дороге обратно. Если он пошёл другим путём? Что же будет с ним после?       Хистория тяготилась вопросами о состоянии Флока и Огвено, но даже не задумалась о том, откуда взялись волки, которых быть тут не должно. Об этом раздумывала Фелиция, перебирая в голове варианты того, как же военные пропустили это при многочисленных патрулях и обходах территории. Слышала она так же про то, что именно Ада Моррети прикончила волка, а сразу ли она нажала на курок? Может быть, стояла и наблюдала, от неё это ожидаемо. И всё же она спасла Хисторию. Значит ли это, что она не на стороне леди Райсс? Тогда какова её цель? Какова цель всех Моррети? А не их ли это очередной спектакль?

ХХХ

      Чезаре в тайне рассчитывал на то, что Эрвин влезет в эту авантюру с поединком за кулон. Он надеялся, что тот придёт незамедлительно, как только узнает о случившимся, но для этого информация должна была прийти к агенту Смиту раньше. Чезаре использовал для осуществления задуманного дурочку Сандру, чтобы та всё рассказала полковнику. Уже решив, что его затея окажется провальной, он окончательно расслабился в компании Флорианы, Александры, Дрю, Прю и Лучии. Они находились в очередной бесчисленной зале этого бесконечно длинного замка. Однако это место отличали изысканные фрески на стенах и потолке. По периметру возвышались витражные окна, проникающий свет через которые создавал живые тени на паркетном натёртом до блеска полу. Вдоль одной из стен тянулся ряд шкафов с антиквариатом. Чезаре задумался об Эрвине, смотря прямо на него, из-за чего Флориана решила, будто бы он изучает коллекцию старья канцлера.       – Папа любит всякое непрактичное барахло, – заметила весело она, отбрасывая назад свои длинные роскошные волосы.       Чезаре дёрнул уголком губ, после слова «папа», сорвавшееся с губ младшей принцессы. Александра, оторвав взгляд от книги, посмотрела поверх переплёта на него. Предупреждающе качнула головой, прежде чем опять вернуться к изучению своего чтива.       – Сколько же ещё долгих дней нам тут сидеть? – Лучия постучала пальцем по старому деревянному столу. – За это время можно было разобраться с Марли, чего говорить про культистов.       – А вы не думали, что они хотят к себе внимания? – рассмеялась Флориана. – Подарил бы папа им всё это старьё, так они бы успокоились. И прок и никаких захламлённых полок.       Чезаре опять взглянул на Александру, которая не отрывалась в этот раз от книги, однако по застывшему зрачку стало ясно, что она не читает, а внимательно слушает.       – Если бы все вопросы решались простым дарением, – она перевернула страницу.       – Я же не всерьёз, – Флориана хлопнула руками о бёдра. – Нравится тебе меня подлавливать!       Александра послала ей воздушный поцелуй.       – Военные должны с этим разобраться, – вставил Дрю, напуская на себя вид знатока. – Это же их работа.       – А вот я думаю, что военные ненадёжны, – парировала Прю. – Припоминаете кадетов и рухнувший в ущелье поезд? Военных же и наказали, а не Моррети, которые владеют железной дорогой.       Она упёрла руки в бока, смотря на Чезаре, в это время лицезреющего в окне Дэльфину Монтгомери в компании местных парней и девушек, весело хохочущую.       – Если у тебя есть претензии, – не отрывая от окна проговорил он, – то это к Лоренцо. В конце концов, он владелец концерна. Я к нему никакого отношения не имею.       – Вы с ним кузены, – сощурился Дрю.       – Я имел в виду: «не имею отношения к концерну, а не к Лоренцо», – с тяжёлым вздохом повторил Чезаре.       Прю разочарованно посмотрела на Дрю, который пытался скрыть свой выступивший румянец на белых щеках. Но внимание тут же на себя переключил вошедший в зал Эрвин.       – Полковник нас почтил своим визитом, – всплеснула руками Прю.       – Ты знаешь зачем я пришёл, – Эрвин непроницаемо смотрел на Чезаре, игнорируя остальных присутствующих.       – Хоть бы поздоровался, – протянула Флориана, сверля его взглядом.       – Что только овечка нашла в этом солдафоне? – Лучия смотрела на Эрвина пытливым взглядом.       – Какая же она овечка, может невеста палача? – рассмеялся Дрю.       Эрвин взглянул на него, отчего парнишка сразу сник, что рассмешило Чезаре.       – Хочешь кулон – сразись со мной, – он вышел на середину комнаты, скидывая с себя пиджак. – Я буду аккуратен, крови не будет.       – Об этом не беспокойся, я это делаю не впервые.       Чезаре затрясло от нервного возбуждения и предстоящей схватки. Однако, серьёзная драка закончится серьёзными последствиями только для Эрвина. Такое допустить Чезаре не мог, на кону стояла честь дворянина – он же был инициатором этого варварского поединка за кулон принцессы. Поэтому решил балансировать на грани, не пересекая её.       Внимательно наблюдая за своим оппонентом, Чезаре заметил нечто странное: тот делал акцент на своей левой стороне, как будто он левша. По воспоминаниям из академии, Эрвин был правшой и пишет он правой. Возможно, он амбидекстр, способный использовать обе руки с равной ловкостью. Но в момент захвата Чезаре ощутил, что левая держала хватку намного сильнее, чем правая. Означает ли это, что он получил серьёзную травму, и теперь его рабочей рукой является левая?       Это неожиданное заключение заставило Чезаре размышлять, что добытая информация о нём, могла быть не меченной, а вполне себе правдивой. Думая об этом, он не мог не представить себе, сколько шрамов и следов сражений могло быть скрыто под его военной формой. Увидеть бы его без неё. У чёрной овечки, определённо, есть вкус. Чезаре испытал влечение к Эрвину в этот момент, когда оказался на полу, поверженный им. Пленят его разум молодые с трагичной судьбой, с мрачным выражением лица, те, кто если не держит власть, то хотя бы представляют собой незаурядную головоломку.       – Победа в этот раз за тобой, – Чезаре поднялся с пола. – Флора, отдай победителю его выигрыш.       Флориана выглядела недовольной. Она, вынув кулон из кармана своего платья, швырнула его к ногам Эрвина. Он хотел наклониться за ним, но Чезаре остановил его, кладя свою руку ему на плечо, в следующее мгновенье поднял сам с пола кулон и только потом отдал его Эрвину.       – Он уже был сломан, если что! – крикнула Флориана. – Это не наша работа, овечке подарили бракованную вещь.       – Сомневаюсь, что она бракована, – произнёс еле слышно Чезаре. – Тебе секрет свой малышка Хистория точно откроет.       Эрвин молча ушёл, однако его красноречивый взгляд сразил Чезаре наповал. Ему хотелось, чтобы над ним доминировал парень вот с такими глазами.       – Грубиян! – крикнула ему вслед Флориана, подлетая к Чезаре. Она что-то там болтала.       Он внимательно следил за новым поколением дворян, испытывая только тоску. Идиотские выходки и прочие шалости нового поколения дворян вынуждали Чезаре ощущать себя разочарованным. Они были способны на глупые задирания и порчу имущества, а вот на доведение Хистории до психоза или сумасшествия у них маловато в наличии мозгов. Те, что по старше, с успехом проделали это с её матерью.       «Верно вы, леди Райсс, теряете хватку».       Сейчас же далеко в Утгарде приходилось скрашивать свою скуку в кругу этих детишек. Проводить время с другими дворянами куда скучнее, да и зачем? Все они здесь обсуждают либо свои болячки, либо то, как бы им удачно вложиться или с кем бы подружиться. Придумывать для детишек изящные способы газлайтинга Хистории ему было чертовски лень. Хватает того, что она его пугается при одном только взгляде на него. Овечка чует перед собой волка. А знает ли, что человек, в которого она влюблена, не меньший хищник, чем сам Чезаре? Он попросил Лучию поднять с глубины слухов одно дело, чтобы заговорили об Эрвине и о тёмном пятне в его биографии. Что же тогда будет делать овечка с её любовью?       Частные школы в своё время вбивали в Чезаре и многих других таких же как он – детей влиятельных родителей, тех, у кого на роду написано в будущем править или держать огромный капитал в своих ручонках – дисциплину. Когда-то эти заведения отличались особой жестокостью в воспитании правящей элиты. Чезаре видел закалённого Гектора Ботта, который, походил на непотопляемый корабль в буре, невозмутимый и суровый. Видел Линор Тайбер и других женщин «знающих своё место», поистине находившихся в тени своих мужей, но искусно манипулировавшие ими. Или свою бабку Кьяру Моррети, единственную женщину, занимавшую пост главы семейства, и на его скаредный взгляд очень успешно. Каждый дворянин старшего поколения держался статно на уровне рефлексов, казалось, они даже наедине с самими собой оставались как того требуют правила. Такие учебные заведения закаляли характер, или ломали его, как в случае с Вилли Тайбером, которого по нескольку раз на дню хватает паническая атака, и даже при таком, он оставался сильным лидером при очень умной жене.       Позже частные школы упразднились, распахивая свои двери для большего числа воспитанников, отчего их система воспитания стала слабее, но ещё держала свою планку жестокости. Чезаре помнил эти удары розгами и лицо потной старшей, на долю которой выпало наказание его. В конце концов частные школы из элитного заведения, превратилось в проходной дом для всякого сброда, стали обычными школами, и детей всех влиятельных дворян стало модно обучать дома. Флориана, Дэльфина, Дрю, Прю, Хистория, Бруно, Лаура и многие другие из молодого поколения детки – продукт домашнего обучения и отсутствия суровости в воспитании. Чезаре считал, что старое устройство частных школ — это очень хорошее сито, которое отделяло зёрна от плевел: истинных сильных правителей от мягкотелых соплежуев.       Когда он только заканчивал обучение в частной школе, то после решил поступить в военную академию, шутки ради. Ему там быстро наскучили тупые вояки, которые кроме задач перед своим носом больше не видели ничего, поэтому ушёл оттуда в поисках лучшего. Во времена обучения в академии овладел УПМ. Конструкторское бюро его кузена Лоренцо улучшило его обмундирование, сделав уж совсем бесшумным. Чезаре обожал летать, что по ночному городу в поисках интересного, что сейчас по Утгарду. Он не переставал наблюдать и доставать информацию. Лучия всегда задавалась вопросом, когда же её дядя спит. Чезаре отвечал, что ему хватает четырёх часов, растянутых в сутках. Так он наблюдал за спящей Хисторией, окна комнаты которой иногда были открыты, и ему ничего не стоило даже забраться к ней. Но рисковать не стал – у Фелиции очень чуткий слух. Принцесса мирно сопела в кровати, иногда ей снились кошмары, и Чезаре надеялся, что её кошмаром была его персона. Порой одеяло с неё спадало, и его взору представало обнаженное хрупкое тело. Для себя он заключил его оценку на «среднее». Своим идеалом никогда не находил пышные формы или худобу, главным считал силу в теле. С Адой они вытворяли такое, что без должной подготовке не дано. А Хистория без преувеличения – малышка. Вкусно пахнущая малышка.       Летая в ночи по Утгарду, Чезаре натыкался на интересные разговоры военных, которые общались порой на свои личные темы, а иногда и на те, что касались защиты господ и замка. Так он узнал, что охрана Утгарда зачем-то саботирована, что в ней не просто так кадеты, но ещё и всякие бездари и идиоты. Исключением являлись разведчики и некоторые парни и девушки Эвы Брженской.       После длительных наблюдений, Чезаре знал Утгард как свои пять пальцев. Знал даже те места, о существовании которых никто не догадывался. Однажды он чуть не попался такому же «ночному летуну» как он сам. Сразу признал Эрвина и его сверкнувшие в ночи голубые глаза. Чезаре надеялся, что тот его не заметил. Странное дело, за агентом Смитом он не следил – опасался. Может быть, он тоже ночью у окна наблюдает за малышкой Хисторией? К своему большому разочарованию Чезаре не поймал Эрвина за этим занятием. Надо его дожать. Надо.       Чезаре нравилось наблюдать: он узнал, что некий разведчик Рашад втюрился в его племянницу Алессию и рисует её в своих блокнотах; Хитч таскается с Джонни Монтгомери по углам; Рико Тайбер крадёт с помощью гвардейцев письма кадета Бертольда Гувера, читает их, смеётся, а потом сжигает в камине; Харриет не отпускает от своей юбки мелкого Рейюшку; Юни балуется веществами, нося в своём большом перстне дозу-другую; Финэ Тайбер читает монологи на латыни, улучшая свою дикцию, считая себя в этот момент, не иначе, богиней; Бруно ворует еду из столовой, донимает поваров тем, чтобы ему по утрам подавали чашку горячего шоколада; Лаура, будущая баРеЛина, по нескольку часов отрабатывала свои танцевальные движения.       Как-то раз Чезаре поймал Густава на очень забавном разговоре с офицером Рене.       – … тебе нужен перерыв, – она подошла к полковнику очень близко. Тот на это внимание не обратил. – Хороший отдых не повредит.       – Не сейчас, – Густав стоял над картой Утгарда и прилегающих территорий, находившихся в оцеплении. – У меня очень много дел.       – Ты в таком режиме скоро свалишься, – Рене походила на заботливую мамочку в этот момент. – Оставь на своих подчинённых кое-что.       – Не могу, – Густав повернулся к ней. – Раз оставил. Теперь разгребать проблемы с волками. Я вчера получил звонок от генерала, сна я теперь лишён надолго.       – Густав, – Рене провела рукой по его щеке, он блаженно закрыл глаза, – я всё сделаю.       Чезаре не стал смотреть кульминацию их орального секса, полетел дальше. Волки нарушили покой ровно на один день, потом всё вернулось в прежнее русло. Для дворян, само собой. У военных начался сплошной головняк.       – Не переживаешь, что леди Райсс затаит на тебя обиду? – спросил Чезаре Аду на утро следующего дня после нападения волков на Хисторию.       Сестра сидела в пенной ванной.       – Нисколько.       – Почему ты решила её спасти?       – Ты же в курсе, – Ада многозначительно посмотрела на Чезаре. – Не хочу лишать тебя новой игрушки.       – Ладно, я купился, – он рассмеялся. – Страшила видела Хисторию за поцелуем с Маркусом. Рассказала всё сестрёнке, а та воспользовалась ситуацией и попробовала подружиться с овечкой. Вы с ней думаете одинаково.       – Хистория теперь с новой подружкой? – Ада изогнула вопросительно бровь.       – Скорее нет, чем да. Страшила нарушила их ламповую беседу. Рассказала Алессии, как Юни напялила на малышку Хис лифчик.       – Представляю её бешенство, – хмыкнула Ада. – Рико Тайбер, интересно, знает, что его невеста делит ложе с Алессией?       – Я сомневаюсь, что он в курсе того, что Страшила его невеста. Ты представь реакцию Рико, он же сразу умрёт от удара по самолюбию.       – Монтгомери подстраховались, вместо Юнис предложили Дэльфину, – Ада задумчиво приложила большой палец к нижней губе.       – Юни стара для Рико.       – Она тебя не бесит? – Ада постукала длинными ногтями по бортику ванны.       – А должна? – растянулся в улыбке Чезаре. – Алессия соблазнила Страшилу, та обо всех передвижениях Юни будет передавать нам. Расслабься.       – После появления волков трудновато будет.

ХХХ

      – И какую цену вы готовы заплатить, Ваше Величество?       Аурилл, министр иностранных дел, сидел подле короля на военном совете. Он начал активные переговоры с послом Марли и теперь подготавливал короля к принятию решений.       – Этот вопрос ваш или Марли? – Род Райсс начинал злиться каждый раз, когда министры забывали свое место и допускали вольности в адрес его брата. – Ближе к сути, у нас нет времени на разгадки ребусов.       – Как насчёт союза? Политический брак, – Аурилл поглядывал на Делтоффа.       – Братание с имперцами ничем хорошим не кончится, – заметил Дариус Закклай, сощуривая глаза. – У единственного сына престарелого императора уже есть жена.       – Которая не в силах родить ему наследника после двадцати лет брака, – парировал Аурилл.       – Так дело может не в ней? – продолжал давить Дариус, он видел, как этот толстяк поглядывал на Делтоффа, ища в нём поддержки.       – Он готов оформить с ней развод, если получит согласие от нас на брак с одной из дочерей канцлера, – продолжал Аурилл, обращаясь к королю.       – Такой шанс нельзя упускать, – добавил Делтофф. – Мы сможем вновь наладить отношения с Марли, и мы сможем дальше развиваться…       – И продавать нашу страну на партнёрских условиях, – прервал его речь Закклай. – Отдать одну из дочерей королевской династии этому сорокалетнему пентюху, чтобы что-то там получить от них? Да сдалось бы оно к чёртовой матери!       – Выбирайте выражения, главнокомандующий, особенно в присутствии Его Величества, – проговорил строго Делтофф.       Георг Вайн Кайн смотрел на него, еле заметно качая головой. Ури Райсс размышлял, не обращая внимания на тон своего подчинённого. Он привык к вспыльчивым людям, таким как Дариус Закклай или Гектор Ботт. Ему не казались оскорбительными их выкрики. Они хотя бы были нелживы.       – Мы могли бы предложить им Хисторию Райсс, – Делтофф нервно сжимал поочерёдно руки. – По объективным причинам.       Георг Ван Кайн взглянул на перекосившееся лицо Рода Райсса.       – Объективным, да, – с издёвкой проговорил глава СБ.       – Бастарда? – усмехнулся Дариус. – А они не сочтут это оскорбительным? Их император женится на бастарде! Давайте отдадим им Авелию Райсс, по объективным причинам. Я даже назову: средняя дочь, не бастард, взрослая – вариант получше, чем отдавать внебрачного подростка. Как считаете?       Георг Ван Кайн готов был присвистнуть. Закклай нещадно крыл козырями Делтоффа, который решил, будто бы может таким образом и на хер сесть и косточкой не подавиться. Плохой вариант он избрал для того, чтобы избавиться от Хистории. Но дело обстояло сложно, ведь если эту идею поддержат большинство лордов и министров, то тогда остаётся только похвалить всю обстоятельность этого плана.       – Им не обязательно знать, что она бастард, – сказал Аурилл. – Она живёт при дворе, в ней течёт кровь королей, этого им достаточно.       – Кто поддерживает это? – спросил вдруг Дот Пиксис.       – Совет лордов ещё не знает, – проговорил Аурилл.       – Я спрашивал тех, кто присутствует здесь, – настойчиво проговорил Дот Пиксис.       Герольд сложил руки на груди, показывая, что ему такая идея не приходится по нраву. Дариус Закклай красноречиво фыркнул.        – Я поддерживаю, – отозвался Родерик.       – Поддерживаю, – добавил Делтофф, ловя на себе этот сверкающий взгляд Георга Ван Кайна.       – Поддерживаю, – не своим голосом заявил Галлахад.       – Большинство, – победно улыбнулся Аурилл.       – Надо собрать совет лордов, – произнёс Ури Райсс, болезненно нахмуриваясь. – Решим этот вопрос, тогда я распоряжусь об указе.       Канцлер смотрел на Георга Ван Кайна на единственное спасение.