Любовь. Смерть. И Одиночество.

XXX

             Мина умирала в течение часа, который казался Эрену вечностью. Когда она обмякла, он сидел с её телом в обнимку ещё какое-то время. Куда было деваться от творившегося вокруг? Человек умирает на руках, но ничего с этим нельзя сделать. Мысли Эрена метались в разные уголки его сознания. Он вспоминал отца, его пациентов, брата, всё это смешивалось с поистине безумными криками Мины Каролины. Теперь все его воспоминания будут связаны с ними.              – Эрен, – позвал его Том, после того как по телу Мины прошла последняя судорога, и она навсегда замерла. – Нужно её будет… похоронить.              Эрен не чувствовал биения её сердца. С трудом чувствовал своё. Том ощупывал её руку, тщетно пытаясь найти пульс.              – А если она впала в кому, и ещё жива…? – проговорил Эрен не своим голосом, продолжая прижимать Мину к себе.              Том болезненно нахмурился.              – Нам этого не узнать, – прошептал он. – Нам даже могилу вырыть нечем.              Марко отвернулся, сдерживаясь, чтобы не заплакать. Ханна, казалось, все это время не видела того, что происходило. Она изредка бросала взгляд в их сторону пустой и отсутствующий.              – Вырою руками, – отозвался глухо Эрен.              – Ты лучше меня знаешь, что силы стоит поберечь, – Том вытирал выступающие слёзы, с каждым разом отворачиваясь больше, чтобы не видеть тело Мины.              – Хочешь её оставить на съедение животным в лесу? – прохрипел Марко. – Так нельзя. Мы должны оставаться людьми, до последнего.              Том поджал губы, покачал головой в ответ. Он, весь качающийся, вышел из вагона. Сделал пару глубоких вдохов, потом упал на колени и стал блевать. Печально находиться на грани истерики. Том ударил от отчаяния кулаком по земле, надеясь, что хотя бы боль вернёт его в нормальное состояния, пусть он и до конца не был уверен, что теперь «норма».              Ханна склонила голову на бок. Ничего не светилось в её глазах, как это было ей свойственно. Задорная, веселая хохотушка. Она ему нравилась. Сейчас Том со злостью смотрел на неё. Повезло ей сойти с ума и не осознавать, что происходит с ними.              Он огляделся, попробовал сообразить своей изрядно болевшей головой, что можно использовать в качестве лопаты. Как бы ему идея с похоронами не нравилась, нельзя позволить оставить тело Мины на растерзание. Марко прав, прежде всего им надо помнить, что они люди.              Не найдя ничего подходящего, он зарылся пальцами в сухую землю.              

***

      – Пусто, – заключил Райнер, пропуская вспышки истерического смеха. Энни презрительно смотрела на него. – Даже не тронуты. Сука...              Он зло шаркнул ногой по земле, поднимая клубы пыли. Подошёл к первому силку, снял с удивительной для него в этот момент осторожностью лоскут ремня.              – Ты сам говорил, поставить дальше, – напомнила Энни, смотря в сторону откуда они пришли. Она нахмурилась, чаще заморгала. – Привидится же.              – Что тебе там видится? Безумие заразно? – раздраженно бросил Райнер, переходя к другому силку.              – Говорят, что да, – задумчиво отозвалась Энни. – Показалось, будто у летящей птицы шесть крыльев.              – Этот сучий лес может содержать в себе и такое зверьё, – фыркнул он. – Хотелось, чтобы эта шестикрылая птица была не в небе, а в силке.              Райнер перекинул через плечо лоскуты ремня, собрал колышки, сделанные наспех Томом, некоторые могли сгодиться во второй раз. Он надеялся, что сможет повторить манипуляции без своего товарища так же хорошо, и что в этот раз добыча попадёт к ним в руки.              – Как думаешь, есть шанс отсюда выйти? – спросила Энни, когда они шли в другую часть леса, немного дальше и южнее.              – Из леса-то? – Райнер присвистнул. – Если ты ориентируешься, знаешь куда идти и не путаешься, а в лесу очень легко заплутать, если ты в нём в первые, то, возможно, с натяжкой. Мы не переживем ночь без убежища, а Марко и Мина не в состоянии идти.              – А если мы пойдем вдвоём? Приведём помощь?              Райнер громко прыснул со смеху.              – Валяй, – ответил он. Энни презрительно на него зыркнула. – Только без меня. Я тебе сказал – ночь мы не переживем. Ты слышала, что творится, когда солнце садится. Не горю желанием столкнуться с этим лицом к лицу.              – Лучше ждать непонятно чего? Ты правда думаешь, что нас спасут? Да все уверены, что мы мертвы.              – Я тебя не держу, вперёд, – зашипел Райнер. – Только меня за собой тянуть не надо, прикрываясь грёбаным фатализмом.              Энни стиснула челюсти, она была в шаге от того, чтобы ему врезать. Но он был в какой-то степени прав.       

***

      Эрен помогал Тому копать яму. Тело Мины они вынесли из вагона, прикрыли его курткой. Ханна безучастно смотрела на неё. Она привалилась щекой к холодному вагону, обняв свои колени.              – Что же с ней такое? – спросил обеспокоенно Том.              – Похоже на шок, но я уже не уверен точно, – ответил Эрен, поднимая из неглубокой ямы жменю земли. – Ханна не притворяется. Как она только воду выпила, если в таком состоянии? Не понимаю.              – Воду я выпил, прости Эрен, – признался Том, зажмуриваясь. – Я как сам не свой был после возвращения из леса. Ты когда сказал Райнеру воду нагреть… в общем я Ханну подставил.              Эрен тяжело вздохнул, покачал головой.              – Ты не злишься? – спросил дрожащим голосом Том.              – Это не вернет нам воду, – отозвался устало Эрен.              Дальше они копали молча. Когда яма была почти вырыта, пришли Энни и Райнер.              – Ничего, – сразу сказал он, разводя руками в стороны. Его взгляд упал на накрытое курткой тело Мины.              Энни подошла к ней, опустилась на колени рядом с ней.              – На моей родине про эти места ходили очень плохие слухи, – сказал внезапно Том, неустанно продолжая копать. Райнер подошёл к ним, стал помогать. – Ни для кого не секрет же, что Марли очень развития страна? Король, который приходился дедом Его Величеству Ури Райссу, был сторонником установления международных отношений. Благодаря ему в Эльдии стала развиваться быстро медицина, инженерия, военная отрасль. Появились товары самые разнообразные и невообразимые, – Том горько усмехнулся. – Помимо оплаты золотом за обучение эльдийцев, Марли нуждались в одном ресурсе, который в избытке находился здесь, в горах Фриц, позже названными Синими горами и Синим лесом. Знаете, почему синими? Потому что химикаты, которые использовались при раскопках, оставляли синий налет на деревьях, земле, горах.              Том умолк, разминая руку.              – И что из этого? – спросил резко Райнер.              – Марлийцы своей техникой потревожили Матерь земли, она породила чудовище, которое стало внушать ужас всем рабочим. Люди сходили в этих местах с ума, потому что нечто преследовало их. Они свернули раскопки и уехали отсюда, оставив раскопанный кратер, из которого и вылезло чудовище. Возможно, оно до сих пор здесь.              – Лучше бы ты молчал, – проскрипел Райнер. – Мы тут все на взводе, а ты городишь какую-то херь.              – Почему мы тогда ещё живы, раз тут обитает какое-то чудовище? – спросила Энни, продолжая сидеть у тела Мины.              – Его цель не убить нас, а свести с ума, – проговорил Том, косясь назад. – Я постоянно чувствую чей-то пристальный взгляд.              – Просто заткнись, – прошипел Райнер.       

***

      От этих звуков волосы вставали дыбом. Рычание, клацанье зубов, чавканье, борьба, скулеж. Это не прекращалось до самого утра.       Эрен сжимался от накатывающего ужаса, боролся с паникой, хотел заснуть, но не мог. Он чувствовал себя бесполезным, виноватым в смерти Мины, считал, что мог помочь, будь он сообразительнее и действуя более собранно. Что нельзя было ей прижигать рану, уповая на смену лоскутов.              Энни тоже не спала. Всю ночь она прижималась к Райнеру, поглядывая на укреплённою ими дверь. Порой ей казалось, что чья-то когтистая лапа прорывается через сиденье. Она зажмуривалась, утыкая лицо в твердую руку Райнера.              Днём они похоронили Мину. Позже Эрен и Райнер пошли за водой к березам. Энни собирала травинки и одуванчики, отправляя их в рот, борясь с тошнотой. Она чувствовал себя одинокой, брошенной. Была на грани отчаяния. Смерть Мины потрясла её. Энни чувствовала вину, что ушла и оставила Эрена одного с этим. Наверняка Том сбежал из трейлера, Марко от собственной боли сходил с ума, а Ханна окончательно утратила разум. Энни предложила ей воды, она не отреагировала. Том вызвался попоить Ханну. Что-то в рот ей попало, кое-что полилось по подбородку и на одежду. Стала непонятна одна мысль, как же она смогла выпить их запасы? Возможно, это была не Ханна. Но уже неважно.              Вечерние силки, все как один, были пусты. Райнер громко ругнулся, сжимая кулаки от злости. Энни перестала обращать внимание на боль в животе, но вот начавшийся тремор не давал ей покоя. Райнер опять спал с открытыми глазами, мечась в потоке своих мыслей. Одна выдавливала другую.       Снова ты ничтожество. Рыдаешь как сопляк!       Я делаю все, что в моих силах.       Не смей меня сбрасывать! Я здесь! Я всегда здесь!       А надо ли?       Я его должен был сделать нашим!       Ты чуть его не убил.       Неправда! Я всегда делал как надо!       Обманщик. А она такая невинная и…       Я ВСЕГДА ПРАВ!       Энни почувствовала, как Райнер дернулся, напрягся. Потом расслабился и провалился в сон, закрыв глаза.       Марко тихо плакал. Он не хотел умирать. Боялся этого не меньше остальных. Вспомнил родителей. Как они переживут его смерть? Жан… Если ему суждено умереть здесь, то он больше никогда не увидит его, не прикоснется к нему. Это приносило невыносимую боль.       

***

      Моблит закончил доклад. Снова ничего. Начинался четвёртый день, а на повестке дня пусто. Никаких зацепок и следов. Синий лес поглотил кадетов, не впуская никого в себя. Даже на УПМ маневрировать среди густых верхушек деревьев – задача не из простых. Пешком пробираться по горным уклонам тоже трудность.              Ханджи поглядывала на Зика Йегера. Элд Джин не прогадал. Этот врач оказался не таким занудным нюней, который то и дело говорил бы о своих правах, умалчивая про обязанности. Такие, в белых халатах, с ухоженной бороденкой, в очках и с надменным взглядом, всегда казались Ханджи именно изнеженными людьми, неспособными существовать за пределами города. Но вот Зик как будто бы из другого теста слеплен. Он до последнего рыскал в лесах, не жалея своего тела. Весь в поту и грязи, ни разу не пожаловался и даже забывал поесть. На это Ханджи обратила внимание сразу. Она, взяв походную порцию завтрака, положила её прямо перед Зиком.              – Ешьте, доктор. Ваши голодные обмороки никому не нужны здесь, – сказала сурово Ханджи.              Зик послушно кивнул, продолжая смотреть куда-то в лес, без всякого интереса вскрывая пакет и засовывая галету в рот. Жевал все так же монотонно и безжизненно.              – Мне жаль, – смягчилась немного Ханджи, присаживаясь напротив.              – Вы ни в чем не виноваты, – отозвался отрешенно Зик. – Я вас ни в чем не обвиняю и мне не в чем вас упрекнуть. Просто… я не могу спокойно есть и спать, зная, что мой брат где-то в холоде и голоде, ждёт, может быть один, а может быть и вовсе…              Повисло молчание. У Зика дрожали руки. Он сжал их поочередно, унимая дрожь.              – Вы неплохо справляетесь, – заметила Ханджи. – И с пребыванием в этом тяжелом месте тоже. Не каждый военный похвастает такой выносливостью.       Элд Джин присвистнул, давая своему отряду команду на сборы. Они готовились идти дальше в лес продолжать поиски.       

***

      Пришло утро. Эрен обессиленно выбирался из вагона. Он боялся того, что увидит перед собой. Кровавый след тянулся в самую глубь леса. Оторванная кисть лежала в кустах. Клочки формы виднелись всюду. Разрытая могила Мины. На него накатило отчаяние. Эти лесные твари умудрились сделать даже это…              Эрен, упал на колени, дрожащей рукой беря лоскут от формы Мины. К горлу подступил комок. Он услышал шаги, обернулся. Сзади стояла Энни. Она опустилась к нему рядом.              – Я больше не могу, – сказал Эрен. – Я держал Мину, пока она не умерла. Я думал, что хотя бы тело её…              Энни положила руку ему на плечо. Эрен закрыл лицо руками, обреченно мыча.              – Ненавидишь нас? – спросила Энни. – За то, что мы оставили тебя тогда?              – Я так не думал, – ответил, болезненно сжимаясь Эрен. – Я будущий врач, и я ей не помог. Кто кого тут должен ненавидеть?              Энни приобняла его. Её плечи дрогнули.              – Не сдавайся, – прошептала дрожащим голосом она. – Я не смогу держаться, если и ты сдашься.              Имир       Два дня, пока Имир пребывала в кровати под присмотром Траут, тянулись медленно. Блондинка молчала, каждый раз бесстрастно подавая поднос с едой. В тот самый вечер Карвен принесла новую одежду, а старую сожгла в печи, прямо перед глазами Имир. Обе не разговаривали друг с другом, но какая-то связь с ними образовалась.              На третий день пришёл Кенни Аккерман, так он представился. Однако попросил себя продолжать называть мясником или потрошителем. Он медленно пододвинул стул, присаживаясь напротив Имир. Достал из пиджака небольшой, но острый нож, положил его на кровать перед девочкой.              – Готова к мести, дикарка? – спросил Кенни, наклоняясь вперед.              – Я не дикарка, у меня есть имя, – ответила Имир, дивясь своему охрипшему голосу.              – Мне оно не интересно, – равнодушно сказал Кенни, тяжело вздыхая. – Чего не скажу про твои навыки. Ты готова?              – Да, – пренебрежительно произнесла она, хватая оружие и вонзая его в матрац.              Кенни только дернул уголком губ.              – Посмотрим.       

***

      Узнать все их места жительства оказалось нетрудно. Проблема состояла в другом – незаметно пробраться в комнату, совершить тихое убийство и сбежать.              Имир кивала, выслушивая наставления Кенни, но на деле ничего не слышала. Её мыли застлала месть. Только она, последствия были не интересны, как и вся жизнь после этого.              Первым в списке, составленном Кенни, был Даз. Тот самый, что сильнее всех хотел этого. Кенни сказал, что изучил всех их, пока вёл наблюдение. Ему не доводилось пока убивать сопляков – это и его дебют тоже.              Дом Даза находился на окраине Троста. Туда добирались пешком, и к заходу солнца оказались на месте.              В спальне на втором этаже спали его родители, а на мансарде дрыхла искомая жертва. В комнате стоял бардак: разбросанные пачки из-под чипсов, крошки, пустые бутылки, заляпанная в жиру мебель. Имир поежилась от увиденного. Кенни встал у кровати, срывая одеяло с него. Даз спал без одежды – зрелище тошнотворное. Он дернулся, но не проснулся.              Кенни кивком указал на него. Имир сглотнув сделала шаг, сжимая своё новое оружие. Замахнулась. Замерла. Кенни ждал. Даз приоткрыл глаза. Он, увидев перед собой человека с ножом вскочил мигом на кровати и прижался к стене, немо открывая рот. Имир не могла шевелиться.              – Чего я от тебя ждал? – Кенни не скрывал разочарования.              Даз тоже расслабился. Он решил, что Имир неопасна. И более того, даже узнал её.              – Ты пришла за добавкой? – издеваясь спросил Даз.              Что-то треснуло внутри. У поддонка ни капли раскаяния. Ни капли! Треск сильнее. Воспоминания как Даз насиловал её, нависая и скалясь.              Сломалось.              Лезвие вошло в шею. Даз не ожидал такого и, скорее, даже не понял, что случилось. Имир забралась на кровать, замахиваясь ещё раз, снова в шею. Задела артерию, кровь брызнула ей в лицо. Потом снова удар, в то же место. Пока голова от такого количества ударов не оказалась в неестественном положении наклоненной набок.              Имир тяжело дышала. Кенни стоял поодаль и одобрительно кивал.       

***

      Следующей жертвой стал Вим. Он успел даже расплакаться, перед тем как Имир убила его, предварительно затолкав кляп в рот, заглушая его крики. Кенни всё это время наблюдал, но оставался настороже.              Ей нравилось это. Мстить. Смотреть в их плачущие глаза.              Кара Дрейс. Осталась одна со своим парнем Джеком Форстером.              – Джекпот! – вскричал Кенни.              – Стерва! – верещала связанная Кара. – Сучка-дикарка, ты думаешь останешься безнаказанной? Ты знаешь, кто мой отец…?              Имир отвесила ей оплеуху. Затолкала валявшийся носок Джека ей в рот. Врезала по челюсти торцом рукояти ножа. Кара стала давиться кровью и выбитыми зубами. Джека заткнул Кенни, придавливая его полу. Колено потрошителя покоилось на позвонке парня, который, если бы задумал дернуться, испытал бы невероятную боль.              Как только Кенни и Имир вошли в их комнату, Джек понял сразу по сияющему в тусклом свете лампы оружию, что дело дрянь. Попытался сбежать через окно, но Кенни молниеносно подскочил к нему, схватил за волосы и отбросил назад, прикладывая к комоду. На нём осталась кровь. Кара истошно закричала, но Имир приставила ей нож к горлу.       – Ещё один такой звук, крошка, – сказал Кенни, опускаясь почти всем весом на хребет Джека. Тот застонал. – И я прирежу его.              Имир связала Кару, которую так и подмывало что-то сказать, и вот наконец её прорвало, за что она получила.              Бесстрастно, на удивление спокойно, Имир подошла к Джеку. Кенни поднял его за волосы, перевернул. Встал, наступив носком своего лакированного туфля ему на горло. Джек захрипел. Имир и ему вставила кляп в рот, прежде чем вонзить нож ему в пах. Комнату заполнили приглушенные крики Кары и Джека. Первая кричала от ужаса, второй от адской боли. Кенни наигранно поморщился.       Имир отреза Джеку член. Подошла с окровавленными руками к Каре. Врезала ей еще раз, доставая изо рта у неё кляп и на его место засовывая ампутированную половую часть тела Джека. Он лежал, дергаясь в конвульсиях. Имир заталкивала Каре член в глотку, превращая её лицо в кровавое месиво.              – Пожалуйста… – прошептал Джек, находясь на грани потери сознания.              Имир вспомнила, что они с ней сделали. Они точно рассмеялись, если бы она им сказала: «пожалуйста». Её обуял гнев. Имир схватила за волосы Кару, швырнула её на пол, и стала остервенением топтать её тело, её голову, продолжая довершать месиво.              Кенни достал сигарету, закурил. Джек потерял сознание. Имир, окончательно выбившись из сил, оставила тело Кары. Подошла к Джеку. Сделала с ним то же самое. Кенни одобрительно кивнул, глубоко затягиваясь.              Это было великолепное чувство. Когда жизнь кого-то у тебя в руках, когда ты лишаешь этого кого-то её.              Непередаваемое чувство наслаждения.              Сэм Джексон, хоть и был против этого, но ему не избежать этой участи. Имир убила и его, стоя над его окровавленным телом, сжимая нож, который словно потупился от такого чрезмерно частого использования не по назначению.              Кенни тогда сказал:              – Теперь пути назад нет, маленькая дикарка.       

      ***

      Секрет кодероина знала только Карли. Она отдавала с охотой рецепт, показывала, как делать, но ни у кого не получалось такого же эффекта дурь. Госпожа Штратман только победно улыбалась. А весь секрет был не в приготовлении, а в сборе ингредиентов. Собирать их нужно в определенное время, фазу луны и сезон. А еще знать, как вырезать определенный корешок, какой цветочек брать, под каким углом срезать стебель.              Имир до последнего не верила, что в этом весь секрет. Однако, когда увидела все своими глазами, сомнений не осталось. Карли только рассмеялась, когда заметила её изумленное выражение лица.              Город Роза становился с каждым годом всё опаснее. Банды росли, вытесняя обычных граждан дальше на задворки. Многие бежали в соседние села и деревни, пока и те со временем не стали переходить под контроль мафии.              Если ты не в банде – ты мишень. Улицы становились полем сражений не поделивших дела группировок, которые вели торговлю. Основным их товаром являлись: наркотики, секс-рабы, оружие и контрабанда.              Карли и её неподдельная формула сохраняли ей жизнь и неприкосновенность. Но она оставалась под контролем Рихтера, несмотря на свою мнимую свободу.              Потом началась разработка синтетических наркотических веществ, вызывающих быстрое и гарантированное привыкание. Поначалу эта новоявленная дурь не могла составить достойную конкуренцию. Пока только эффекта от неё было мало и отходняк неприятный, то ли дело кодероин.              – Эти новые жидкие наркотики… не к добру, – заявила Карли в один из вечеров, когда она стояла на балконе с Имир и раскуривала самокрутку.              – А? Чего это? – усмехнулась в ответ Имир, тоже затягиваясь. Ей нравились эти самокрутки из очень терпкого табака, завернутого в пропитанный интересной смесью бумагой.              – Могут возникнуть проблемы.              Карли пребывала в напряженном состоянии. Рассеянная и дерганная. Ночами не спала, часто куда-то уходила, потом запиралась у себя в кабинете, что-то высчитывая и расписывая бумаги. Прошло три месяца, и один умелец, умный химик, работающий на Лобова – личность весьма занятную, которую ложно считают членом банд Розы; влияние он имеет, но по большей части потому что его прикрывают, а прикрывают его из-за способностей умело распоряжаться финансами и делать деньги из воздуха – создал первый синтетический наркотик, получивший название «Демон». Эта дурь сразу влетела на рынке и начала пользоваться большим успехом из-за относительно небольшой стоимости и крышесносного эффекта.              Рихтер принялся трясти своих барыг, а потом отправил людей к Карли, чтобы та решила эту проблему. Она пообещала сделать куда лучшее вещество, но ей нужны средства на разработку. Лу Мид принёс на следующий день толстый конверт наличности.              – Ха! Да тебя в утиль пора, рыжая стерва, – прошипел он, прежде чем Карли чуть не разбила ему лицо дверью.              Имир стояла, оперившись на косяк, сложив руки на груди.              – Это ты всё время над новой формулой корпела? – спросила она.              – Нет, – Карли принялась пересчитывать деньги. – Мы можем сбежать с этой прогнившей помойки.              Имир показалось, что ей послышалось.              – Сбежать? Не просветишь как? – сощурилась она, немного подаваясь вперед.              – Я долго думала, чем можно заняться вне этого города. При этом передвигаясь так, чтобы цепные псы Рихтера нас не нашли.              – И?              – Бродячий цирк.              Имир откашлялась, пытаясь не рассмеяться.              – Прости, – прокряхтела она. – Это не то, что я ожидала услышать.              Карли не изменилась в лице.              – Звучит странно, – кивнула она. – Но мы могли бы путешествовать по стране, скольким людям помочь, скольким дать шанс на обретение большой и дружной семьи. Способность зарабатывать на том, что ты просто есть или на талантах, которые никем не были оценены по достоинству.              – Это цирк уродцев что ли?              – Опять ты передергиваешь, Имир! Удивлять людей можно по-разному. Сценическое искусство, проживать каждый раз новую интересную жизнь.              Карли говорила воодушевленно. Она верила в успех этой затеи, верила, что всё пойдет на лад почти сразу же, и все трудности впереди это вовсе не трудности. Её горящие глаза, энтузиазм, который так и парил вокруг неё – Имир поддалась этому всему. Что осталось делать в этом городе? Ждать, пока группировка от них откажется и искать работу наёмника? Или пасть жертвой предательства и угодить в рабство? Гнить тут со всеми, морально деградируя? Уж лучше тогда попытать счастье с цирком.              – У тебя есть идеи? – спросила Имир.              – Много, и самое главное – есть деньги, – Карли потрясла конвертом.              Вечером они быстро собирали вещи, бросаясь интересными задумками и размышляя, каким образом они будут передвигаться по стране. Они решили, что примут оптимальное решение по мере поступления проблем. Сначала нужно сбежать из города. Ночью они выскользнули из стен Розы, ссылаясь на сбор трав в лесу, а оттуда поминай как звали.              Небо было устлано звездами, Имир уже успела забыть, как они выглядят.