Любовь. Смерть. И Одиночество.

XXX

      Райнер порезал себе ладонь чем-то острым. Прикоснулся губами. Он начал пить свою кровь, пытаясь унять жажду. Эрен увидел это.              – Рехнулся совсем! – вскрикнул он, отнимая руку от губ Райнера, который посмотрел на него так, будто готов вот-вот вспороть ему глотку и напиться уже его кровью. – Держи себя в руках. Не калечь себя, подцепишь инфекцию.              Райнер с трудном подчинился, перетягивая руку куском рубашки. Том сидел на корточках у ноги Марко и менял ему перевязку. Последнего мучила лихорадка. Рана вспухла, торчащая кость стала чернеть. Эрен помог Тому заменить повязки, лоскутов для которых у них почти не осталось.                    Райнер стоял вдалеке.              – Эрен, – начал Том. – Это ужасно. Я так больше не могу. Я хочу есть, мне постоянно хочется пить. Воды у нас мало.              – Березу первую мы, кажется, высушили, – заметила Энни. – Там есть ещё одна.              – И силки опять пусты, – добавил Райнер. – Они бесполезны.              Ханна задремала. У неё было умиротворяющее выражение лица.              – Я видел муравейник, – напомнил Эрен.              Райнер скрипнул зубами. Энни обреченно опустила голову.              Ближе к середине дня, Эрен опять обработал рану Марко. Он дрожал и что-то бормотал про себя.              – Эй, можем отойти на минуту-другую? – спросил неожиданно Том.              Эрен, закончив с перевязкой, направился в его сторону. Он стоял у дерева, содрал ногти, отрывая кору и пытаясь ею перекусить.              – Марко выживет? – спросил Том, понижая голос почти до шёпота.              – У него есть шанс, если нас спасут…              – Если, – перебил его Том. – Значит нет…              Эрен устало взглянул на него.              – Хватит, – сказал он. – Присмотри лучше за Ханной. Дай ей немного воды.              Энни сидела у разведённого недавно костра, грея руки и сжимаясь от холода.              – Надо пополнить запасы воды, – сказал ей Эрен. Она устало кивнула, покачиваясь собиралась встать. – Сиди, я схожу с Райнером.              – Как хочешь, – отозвалась Энни.              Эрен подошёл к Райнеру, который изучал муравейник.              – Вот же сука, – пробормотал он. – Всё очень паршиво.              – Скоро нас найдут, – попытался приободрить его Эрен.              – Нас так быстро не найдут, – покачал головой Райнер. – День прошёл.              Эрену показалось, что он ослышался.              – День? – переспросил он. – Но мы уже здесь пять…              Кенни              С тех самых пор, как Кенни видел Фрейю последний раз, прошло две недели. И в каждый из дней он думал о ней. Вспоминал её шелковистые волосы, пушистые ресницы, кожу цвета слоновой кости, пронзительно голубые глаза, вопрошающие и хитрые одновременно.              Канцлер Райсс стоял около окна, задумчиво смотря на палисадник и резвящихся в нем дочерей. Кенни ждал у дверей, пока его босс насмотрится на маленьких принцесс.              – Его светлость ближайшие две недели будет отсутствовать во дворце, – медленно начал Райсс. – Тебе ведь не нужно объяснять почему?              Кенни отрицательно покачал головой. Все знали эту печальную дату. Дату смерти первенца короля – Дирка Райсса, умершего так внезапно в возрасте четырех лет. Его Величество Ури Райсс впал после этой трагедии в глубокую депрессию. Говаривали, что это состояние его убьёт. Спустя полгода траура, король нашёл в себе силы появиться в свете. Глаза его отныне были полны печали и тоски, и оставались такими по сей день.              Каждый год король отбывал в одну из своих резиденций. Там он оплакивал сына, вдали ото всех. Род Райсс относился с понимаем к этой традиции брата, считая, что даже у Его Величества могут быть слезы на глазах от несправедливости судьбы.              – В такие моменты всякого сорта ублюдки считают, что королевство уязвимо. Но они ошибаются. Очень сильно.              Кенни кивнул, все еще смотря на профиль канцлера.              – Подними всех своих информаторов. Кто приедет в город, что будет делать, с кем контактировать – фиксируй всё. И кое-что ещё, – Род Райсс повернул голову, бросая беглый взгляд на Кенни, а потом опуская его на бумаги, покоившиеся на столе. – Лобов Николас, знаешь такого? Знаешь. Мне нужно, чтобы ты его проверил. Обычная процедура.              Кенни приблизился к столу, поворачивая листы бумаги к себе.              – Хм, – перевернул следующий. – Наш дворянин вляпался в интересную историю?              – Его недавний союз с торговой гильдией Марли мозолит мне глаза и даёт много поводов для двойственных раздумий. Узнай всё, возможно мои волнения беспочвенны.              – А потом что?              Род Райсс в упор глянул на Кенни.              – Ты знаешь, что, – произнес он, делая жест рукой, который означал: «свободен».              Кенни, учтиво кивнув, направился к выходу. В коридоре он встретился со старшим ребенком и единственным сыном канцлера Ульгримом Райссом. Первый в очереди на трон. И он это знал. Знал и всем своим видом это показывал. Надменный, чуть с прищуром взгляд. Пшеничные волосы, как у Леди Райсс, гладко зачесаны назад. Ульгрим всегда любил носить белые костюмы, надевая еще и кожаные перчатки на кисти, думая, что это добавляет ему элегантности. Кенни с трудом смотрел на него, стараясь не наговорить себе на срок.              – Добрый вечер, офицер…? Забыл ваше имя, – высоким тоном произнес принц, и это резануло по ушам.              – Добрый, Ваше Высочество, – кивнул Кенни, натягивая улыбку, обнажая ряд зубов с заостренными клыками. Он не хотел ему называть своего имени, если Ульгрим и правда его забыл.              – Сегодня великолепная погода, не так ли?              От светских бесед титулованных господ до сих пор тошнило. Кенни был сыт по горло ими, когда еще считался полноправным членом семьи Аккерманов. И это отвращение пребывало в нем по сей день.              – По мне жуткая, ненавижу солнце, Ваше Высочество, – ответил немного язвительно Кенни, надеясь, что очень быстро ретируется с разговора. – Прошу прощения, дела. Вынужден прервать нашу очень интересную беседу.              Из всех наследников ему довелось видеть только Ульгрима Райсса. Повезло так повезло. Почему он ни разу не видел ни одну из принцесс за столь долгое время? Чудовища к чудовищам?              – Конечно, офицер. Вы, и подобные вам, хранят наш королевский покой, – скалясь в ответ, проговорил принц.              Кенни только кивнул, двинулся дальше. Сопляк и сам не понял, что сказал. «Вы, и подобные вам...». А может напротив, подчеркнул своё превосходство, не очень хитроумным способом. Королевство окажется в дерьме, если на трон сядет этот индивидуум.       

***

      Оньянкопон снова побледнел, если так можно выразиться в его сторону. В этот раз он проводил Кенни до другого ресторана.              – Ваши проверки вносят некоторое напряжение, – начал Оньянкопон.              – Да что ты говоришь. Я тебе не налоговая инспекция. Напомнить, что ты сам вызвался барабанщиком?              Оньянкопон сник. Молча подлил себе виски, сделал глоток, поерзал на стуле.              – Считаешь, что появление Рихтера связано с отсутствием короля? – продолжил он спустя несколько минут.              – Я не бухгалтер, чтобы считать, – глухо отозвался Кенни. – Лобов, есть что на эту персону?              – Когда в столице, то часто гуляет со шлюхами... С теми, что подороже будут.              Кенни провел по полам шляпы, уголком глаза заметил знакомое движение.              Фрейя.              – Само собой, для его толстого кошелька водиться с дешёвыми, – саркастично бросил Кенни. – Каких он предпочитает?              Оньянкопон заметно напрягся.              – Тех, что подороже, – уже многозначительнее повторил он.              – Надеюсь, я тебе правильно понял, – тяжело вздохнул Кенни, отворачиваясь от таинственной девушки. – Мальчики? Девочки?              – Экзотика, – раздраженно ответил Оньянкопон. – Его пресыщенную душу не так просто заставить вспыхнуть.       – А что по делам его расскажешь?       – Ничего, – сухо отозвался Оньянкопон. – В Сину он приезжает за развлечениями, а не по делам.       – Отвечаешь?       Оньянкопон поджал губы.       – Для надежности я могу подослать к нему кого-то из девочек, подстать его запросам, – начал осторожно он, видя испепеляющий взгляд своего собеседника. – Она где нужно напряжет слух, где нужно подсмотрит, покопается в его вещах.              – Уже что-то, сразу бы так, – растянулся в улыбке Кенни, больше походившей на оскал. – Теперь Рихтер.              – С Лобовым его не видел вместе. Могу поспрашивать.              – Ага, давай, – Кенни встал из-за стола.              Оньянкопон нахмурился, недовольно взглянул на своего собеседника, который просто взял и ушел. Кенни снова направился к этой девушке. Фрейя его уже ждала, сверля его взглядом.              – Давай без лишних слов. Сразу к делу, – прошептала она, проводя языком по верхней губе.              – Какая проворная, а? Ну пойдём.       

***

      Эта девушка была нечто. Её лоснящиеся волосы, пахнувшие спелыми персиками. Эти хищные губы, накрашенные ярко-красной помадой. Она хотела этого. Она это получит.              Неплохую гостиницу выбрала эта девица. Лучший отель на туманке. А вкус у неё что надо. И деньги есть. Кто же ты, Фрейя?              Она шла впереди, изящно покачивая бедрами. Чистая, душистая, такая желанная. Что он о ней знает? А уже согласен бежать с ней в койку. А вдруг она работает на Рихтера? Или еще кого-нибудь? Устроит засаду и… Собственно, что с того? Кенни исполнитель и только.              – Проходи, – с придыханием сказала Фрейя.              На её лице выступил румянец. Легкий, но на её белоснежный коже очень заметный. Комнату она сняла тоже лучшую: люкс номер, с широкой кроватью. На небольшом столике лежала книга, окурок сигареты и длинный держатель для неё. Недопитый бокал вина, с отпечатком губной помады, на столе открытая пудреница, на спинке кресла висит черный кружевной чулок. Дорогой.              – Так ты из девочек или как? Я всё еще терзаюсь этим вопросом, – спросил Кенни, осматриваясь.              Фрейя сняла пальто, небрежно бросая его на комод. Её одежда – доказательство того, что она не бедствует.              – Если ты тоже хочешь, давай сразу к делу, – Фрейя откинула свои туфли в сторону.              – Прыткая, – Кенни расслабил галстук. – Сколько берешь за ночь?              – Посмотрим на сколько тебя хватит.              Расстегнула блузку. Под ней кружевной лиф с тонкими бретельками. Небольшая родинка на левой груди.              – А если я не потяну?              – Аккерман и не потянет? – усмехнулась она, добираясь до юбки.              – Ты знаешь, кто я? – усмехнулся Кенни, укладывая свою шляпу на поверхность столика.              – Давно знаю, и давно хочу. Смелее! Может быть… сделаю скидку.              – Прими мою огромную благодарность.              Двигалась Фрейя уверенно и напористо. Кенни был опьянен ею. Такая желанная, как цветок, который руки так жаждут сорвать. Тонкое тело. Хрупкое. Взял её на руки, опуская на постель. Фрейя часто задышала. От неё пахло чем-то спиртным. На губах и во рту почти не осталось вкуса.              – Решила закинуться перед тем, как пойти со мной в постель? – заметил Кенни, совсем не торопясь снимать одежду.              Фрейя дрогнула. От холода? Или нетерпения?              – Люблю выпить вечером, расслабляет.              Кенни положил руки на её грудь, поверх лифа. Набитый ватой до отказа. Он покачал головой. Фрейя цокнула.              – Мужчинам нравится большая грудь, а меня природа не одарила, – пояснила она, нисколько не стесняясь этого.              – А мне нравится маленькая грудь. Порой дерешь бабёнку с такими большими, а они так трясутся, что вот-вот оторвутся прямо тебе в лицо. Замучаешься объяснять травматологу откуда такой перелом морды.              Кенни хрипло рассмеялся. Но Фрейе было не до смеха. Она только смутилась.              – Перейдем к более приятным вещам, – он расстегнул её лиф.              Соски уже стояли. Трусики намокли, Кенни это заметил, когда снимал их. Голая лежала перед ним и постанывала. Он начал раздеваться.              – Давай пока, поиграй со своей киской, – сказал Кенни, снимая ремень с брюк.              – Это обязательно? – нахмурилась Фрейя.              – А как же? – ухмыльнулся Кенни.              Фрейя неуверенно начала спускаться к лобку. Эти движения не были похожи на опытность. Скорее напротив.              – Ты никогда не мастурбировала? – спросил Кенни, смотря на свои туфли и оценивая какую начать снимать.              – Перед мужчинами – нет, – спокойно ответила Фрейя.              – Интересно, – Кенни, всё так же не смотря в её сторону, снимал левую туфлю.              Фрейя провела пальцем по клитору. Начала стонать.              – Слишком наиграно, – прокомментировал Кенни, освобождая уже правую ступню.              – Потому что в данный момент меня не способны возбудить собственные пальцы.              – Да что ты? – он провел небрежно своими по её промежности.              Вскрик. Фрейя вся выгнулась и потеряла ровный ритм дыхания.              – Охотно верю.              Фрейя поднялась, схватила его края рубашки, притянула к себе. Впилась губами в его. Кенни не спешил прерывать поцелуй. Он всё так же в своем темпе расстёгивал последнюю пуговицу. Потом, оторвавшись от неё, снял-таки свои штаны.              – Ты издеваешься надо мной? – пропыхтела раскрасневшаяся Фрейя.              – Ага, как же, – он стоял полностью голый. – Переворачивайся на живот.              – Анал? Не знала, что ты…              – Я сказал переворачивайся, – настойчивее произнёс Кенни.              Фрейя послушалась. Кенни взял её под бедра, слегка поднял. Его пальцы прошлись по её клитору. Она вскрикнула, сжимая руками постельное. Потом он начал проникать глубже во влагалище. Она затряслась. Начала стонать. Прерывно. Неровно, словно ей не хватало воздуха. Потом Кенни вошел. Фрейя ахнула очень громко, сжала пальцы сильнее. У неё внутри было слишком узко для той, кто промышляет проституцией. Это даже доставляло некий дискомфорт. Потом появилась кровь.              – Ты… девственница? – изумленно спросил Кенни.              – Д-да… – простонала Фрейя дрожащими губами.              – Издеваешься?!              – Ага, как же, – передразнила Фрейя, смотрела на него.              Щенячьи глазки. Она нахмурилась, ждала. Он еще был внутри, ощущал как у неё всё сжимается от каждого вздоха. Кенни вытащил. Перевернул её. Склонился над ней.              – Почему не сказала?              – Не хотела отпугнуть, – Фрейя смотрела ему прямо в глаза.              Кенни тяжело вздохнул, сел на кровать.              – Дура. Надо было сказать, я бы подготовил тебя получше. Бля…              – Ты бы не отказал мне? – Фрейя поднялась, приобняла его сзади.              – Ну-у, – протянул он. – Я бы, как минимум подумал.              – Вот видишь, – Фрейя прижалась сильнее. – Начал бы ломаться.              Кенни не отодвигал её. Пусть себе жмется сколько влезет.              – Это же формальность. Просто секс. Я ни на что не претендую, – шептала на ухо Фрейя.              – Вот как. Ты нашла плохого кандидата.              – Какого захотела.              Кенни хотел подняться, убрать её руки со своего тела. Но Фрейя начала целовать его шею, обхватила ногами торс, кладя руку прямо к его уже опускающемуся члену.       – Пожалуйста, – прошептала она. – Доставь мне удовольствие и сам получи его. Я ни к чему тебя не обязываю. Я очень хочу тебя.              Кенни сдался. Аромат её тела вскружил голову. Пронзительно голубые глаза смотрели так вопрошающе и желанно, что захотелось им подчиниться.              Он лег сверху, оставляя засосы на её тонкой шее. С её губ слетали слова прошения, слова того, как ей хорошо, а потом она вовсе перестала говорить и могла лишь вскрикивать. Вошел в неё. Узкая, нетронутая. Боится и сжимается. Неопытная. Зато какова была плутовка всё это время! Перевернул её на бок, Фрейя послушно двигалась в такт его движениям. Ладонь легла на внутреннюю часть бедра, поднимая его выше. Кенни вошел в неё сбоку. Она уже кричала, от наслаждения, естественно. Так забвенно и так пронзительно.              Фрейя попросила его остаться, когда Кенни кончил. Ему не пристало спать в обнимку с теми, кого отдирал. Но её он не просто отдирал. А любил всю ночь. Почему бы и не остаться? Так и заснул, обнимаемый такими желанными руками Фрейи.       

***

      – Что же ты делаешь в таком месте, как это? – спросил Кенни утром, когда Фрейя уже встала и начала набирать ванну.              Она засыпала туда ароматной апельсиновой пены и посыпала розовой солью, поманила проснувшегося Кенни на общее принятие. Она уже подготовила вино.              – Охочусь за тобой, – промурлыкала Фрейя, зажигая ароматную свечу. – Ну же, иди ко мне.              Общее принятие ванны. Как романтично, а? Кенни ненавидел романтику. Однако с Фрейей ему хотелось попытать эту романтику. Шустрая и хитрая. Вот так и попадаются мужики в сети таких лисичек. Черт побери, она сведет с ума!                     Фрейя расположилась у Кенни между ног, кладя голову ему на плечо. Он ловил её томный взгляд на себе.              – Хочешь утреннего секса? – спросил Кенни.              – Если у тебя после вчерашнего остались силы, то я не откажусь.              – Это вызов, малышка? – Кенни провел ладонями по её телу, вызывая у неё волну возбуждения.              Она быстро забралась на него сверху. Вода бултыхалась и разбрызгивалась в унисон её движениям. Фрейя выгнулась, запрокидывая голову назад, выдавая парочку пошлых фраз. Кончая, она прижала лицо Кенни к груди. На секунду он подумал, что Фрейя его удушит.              – А ты… – пропыхтела она, снова ложась на его грудь. – Что ты тут делаешь?              – Ловлю плохих парней, – отозвался Кенни после того, как привел дыхание в норму.              – Ты полицейский?              – Я похож на одного из фараонов? – передразнил Кенни когда-то похоже сказанную ею фразу.              – Кто ты тогда?              – Я уже ответил. Остальное лучше тебе не знать, малышка.              – Хочу тебе помочь, – сказала Фейя, заглядывая в глаза Кенни.              В них была какая-то лютая самоотверженность, которая не могла не испугать.              – Поможешь, если не будешь задавать подобных вопросов, – отрезал Кенни.              Фрейя тяжело вздохнула, снова ложась на него.              – Как скажешь. Когда в следующий раз встретимся? – спросила она.              – Когда захочешь.              – Я по средам и пятницам тут целыми днями. В остальные… работаю.              – Кем же это? – Кенни взял прядку её волос, начал наматывать себе на палец.              – Ты тоже мне не ответил.              – Тем не менее хоть что-то сказал.              – Хм, – Фрейя заерзала. – Ну тогда я при дворце. Важная персона. Большего не скажу.              – Хитрюга, – тихо прошептал он.              – В чём-то мы похожи.       

***

      Она уговорила его на совместный завтрак-обед. Проснулись оба ближе к одиннадцати, и пока занимались любовными утехами в теплой ванне прошло около часа. Фрейя надела струящееся белое платье, поверх которого накинула пальто. Волосы уложила в наспех собранный пучок, с которым её шея выглядела ещё сексуальнее.              В ресторане Фрейя вызвалась сама заказать обоим блюда. О чем-то разговаривала с официантом, мило улыбаясь и указывая рукой на картинки в меню.              – Сказала, что ни к чему не обязываешь, а мы уже и ванну вместе приняли, а теперь еще и в ресторане обедаем, – съязвил Кенни, разваливаясь на стуле, думая, что же заказать себе выпить.              – Я тебя не обязывала к этому. Предложила, ты согласился, – заметила Фрейя, подмигивая.              Кенни почувствовал, как её маленькая ножка поднимается по его щиколотке. Пальчики ступни уже скользили по внутренней части бедра. Она облизалась, будто только предвкушая начало.              – Девственница… Много книжек прочла, а? – тихо спросил он, немного поправляясь на месте и глазами смотря по сторонам.              – Может быть я росла среди шлюх, откуда тебе знать? – Фрейя немного приподняла верхнюю губу, обнажая безупречно белый ряд зубов.              Дочка богатея какого-нибудь? Слишком молода для высокой должности.              – При дворе значит… – пробормотал снова Кенни, ощущая её большой палец на своём паху.              – Ага, – с усмешкой протянула она.              – Pulcherrima, – тихо произнес Кенни, – oculis meisat, at tristis.       – Laetus sum pectus, – ответила Фрейя победно улыбаясь и убирая ногу. – И правильнее будет говорить «sed», а нет «at».              Официант уже нес поднос с горячей едой. Первое, что он поставил на стол, оказалось блюдо в железном горшочке, названное сукияки: тушеное мясо и овощи с добавлением сладковатого соевого соуса. Второе блюдо Тонкацу – свиные котлеты в панировке на подушечке из гречневой лапши. Третье блюдо – угорь, обжаренный на углях. Приятный аромат запеченной корочки из рыбы и соуса сразу заставлял выделять слюну. Кенни немного приоткрыл рот от удивления. Официант куда-то снова заспешил.              Давно такого шикарного стола не было в его жизни. Рестораны посещались для встреч, а там как правило не до еды, а иногда времени хватало только на алкоголь. Питался Кенни быстро, а это не всегда было вкусно. Готовить у плиты он не хотел, когда-то умел и делал это превосходно. Но со временем забылся. Когда-то была у него напарница, готовила великолепно, и иногда угощала Кенни сделанными онигири с лососем. Но такое случалось крайне редко, и когда дела могли подождать. Как правило не могли.              Официант бежал уже со вторым подносом. Оден – бульон из мясных и рыбных шариков, с яйцом и соевым соусом. Следующая тарелка с необычной формы гёдза. И напоследок перед Кенни поставили тарелку с тофу.              – Куда столько еды? – спросил он.              – Хочу понять, что тебе нравится, – улыбнулась Фрейя.              – Нравится мне много чего, а тофу ненавижу.              – Почему?              – Дрянное подобие нормального сыра. С детства достал меня.              – Оу, я запомню, – кивнула Фрейя, отправляя кусочек жаренного мяса себе в рот.              Она даже ела сексуально, медленно и с наслаждением пережевывая еду.              Знает латынь, еду заказала недурную. Такая трапеза выйдет в копеечку, для его детективной зарплаты не удар, но сумма такая, которую он мог бы и пропить, скажем. Или прогулять. И делать это долго, а не раз.              Фрейя, взяв салфетку, вытерла уголки губ, подзывая официанта. Молодой человек учтиво наклонился к ней. Она достала из своей маленькой сумочки несколько крупных купюр и положила ему их в нагрудный карман, что-то нашептывая. Официант кивнул и удалился. А Фрейя продолжала есть.              – Я совсем забыла про время. Мне нужно идти, – она торопливо принялась разжевывать ранее взятый палочками овощ. – Я заказала тебе выпить и оплатила всё. Не беспокойся.              Она подмигнула, снова начала рыться в сумочке.              – Считаешь, я не смог бы заплатить? – насмешливо спросил Кенни.              – Платить за меня не надо, – Фрейя сверкнула своими голубыми глазами. – Ключ от моей комнаты. Захочешь, живи там, приходи, когда вздумается.              Она протянула ему связку.              – И с кем вздумается? – усмехнулся Кенни, вертя ключ в руках.              – Если тебе будет недостаточно меня, пожалуйста, – беззаботно ответила Фрейя, отправляя в рот очередной кусочек угря. – А я пойду, мне пора.              Она, закончив трапезу, плавно встала места, поправляя полы платья. Потом наклонилась к Кенни, поцеловав его в губы. Заглянула в глаза.              – Я буду ждать, – проговорила томно Фрейя и, не дожидаясь ответа, упорхнула.              – Вот чертовка, – добавил шепотом Кенни, провожая её взглядом.       

XXX

      – Я это сделал с ним?              – Ты меня спрашиваешь?              – Я это сделал...              – Ты сделал ему очень больно. Удар в самое сердце, сначала возлюбленную его подставил, а потом его чуть не убил.              – Это не я…              – Ну-ну, мне-то не соврешь.              Эрен стоял поодаль и по его спине пробежал холодок. Райнер сидел лицом к дереву и разговаривал сам с собой, меняя голос. Как будто две личности вели диалог. Еще вчера он вел себя странно, утверждая, что они находятся тут гораздо меньше времени, чем на самом деле.              – Райнер?              Райнер дернулся. Медленно повернулся.              – Ты как? – обеспокоенно спросил Эрен.              Это раздвоение личности? На фоне такого стресса могло развиться что угодно или проявиться… Бред, он бы не прошел медкомиссию. Если только у него не было раздвоения личности, у одной из которой поехала крыша со временем, а сейчас заражает его более-менее здоровую личность.              – Хреново, – хрипло отозвался Райнер, медленно поднимаясь на ноги. – Пойду прилягу.              Эрен не стал возражать. Он засомневался в неадекватности Райнера, потому что сам ранее видел галлюцинацию. Или это был сон? Кто ж его знает.              Он шёл по лесу и вдруг встретил отца. Тот стоял в середине поляны и что-то сооружал на столе. Вокруг было много крови. Очень много. Отец ковырялся инструментами в теле человека, издавая какое-то невнятное бормотание.              – Отец?              Гриша не отреагировал. Продолжал что-то сверлить, потом, отбросив сверло, принялся пришивать что-то железное к ноге.              – Отец?! – громче позвал Эрен, делая неуверенный шаг вперед.              Гриша развернулся. Очки были заляпаны кровавыми пятнами. На столе лежала тварь, отдаленно напоминающая человека. Взгляд отца был застлан идеей, и он не видел сына. Вряд ли что-то вообще видел.              Потом тварь дернулась, разинула пасть и кинулась на Эрена.              Эрен вскочил с места. Он прилег всего лишь на минутку, после очередной перевязки Марко и, видимо, уснул. Приснился ли ему разговаривающий сам с собой странным образом Райнер или нет уже и не скажешь. Эрен сонно начал тереть слипавшиеся глаза.              – Кошмары? – раздался хриплый голос Марко.       – Мне тоже снятся, – сказал Том. – Будто я в комнате темной, мне холодно, а по всюду красные глаза, которые неминуемо приближаются ко мне…              Эрен начал массировать виски. Ему очень хотелось есть.              – Давай посмотрим, что у тебя с глазом, – сказал он Тому.              Тот подошел к нему, присел напротив, снял повязку. Дела были плохи. Эрен увидел, что глаз полностью вытек, в ране был гной, запах которого тут же ударил в нос.              – Всё плохо?              – Прости, – прошептал в ответ Эрен.              Том не ответил. Он дождался пока ему закончат перевязку и вышел из вагона. Марко проводил его взглядом, затем повернулся к Эрену.              – Я хочу, чтобы ты кое-что передал от меня Жану, – прохрипел он, тяжело вздыхая после сказанного.              – Марко…              – Я чувствую, что больше так не смогу. Если… нас спасут, то… то неважно. Но если я умру… Не перебивай… Я хочу, чтобы Жан знал, как я его люблю. Ты ведь нас тогда видел. Ты всё знаешь.              Эрен терпеливо ждал. Он мог выслушать бедного Марко, надеясь на его поправку. Даже если их найдут, ногу не спасти, а если инфекция уже в крови и началось заражение, то никакие спасение его будет маловероятным…              – Мне жаль, что я раньше ему не сказал о своих чувствах. Я был безмерно рад, когда он ответил мне взаимностью… Я его люблю больше жизни. И если я умру, то пусть он знает, что я всегда буду в его сердце, всегда буду с ним.              Марко захрипел и зашелся кашлем. Эрен подсел к нему ближе, придерживая его.              – Я передам в худшем случае. Не сдавайся. Борись.              – Ты очень добр, Эрен. Спасибо тебе.              

***

             Леса таили в себе много опасностей. Пятеро солдат уже подверглись нападению хищников. В одном из лагерей росомаха лишила солдата нескольких пальцев, а двое других стали жертвами нападения дикого кабана. Отделились легким испугом – вовремя использовали УПМ. Закклай уже во всю передавал сообщения о том, что разведка не справляется. Кис Шадис лично приехал на утро шестого дня поисков и возглавил передовой отряд. Они вооружились до зубов, и ему было плевать на заповедник. Сейчас речь шла о жизни людей и жизни тех, кто их ищет. Если дикая природа не хочет вступать в кратковременный симбиоз, то тогда нужно показать, кто всё же хозяин.              Ханджи Зоэ такое пришлось не по нраву, однако ещё больше ей не понравилось, когда её помощнику Моблиту местный житель – куница, прокусила голень, разорвав мышцу. Зик профессионально оказал ему помощь. Всё продвигалось очень медленно.              – Такими темпами мы найдем только съеденных кадетов, – проворчала Нанаба, старший сержант разведотряда.              – Лучше так не говорить, Нанаба-сан, – ответила Петра Рал, занимающая должность лейтенанта.              Солдаты с каждым часом теряли всякую надежду на удачное завершение поисков. Только Зик Йегер не сдавался.              К вечеру начался ливень. Пришлось тормозиться и ждать, пока он пройдёт.              

***

      Эрен лежал в укрытие, снова провалившись в сон. Проснулся он от того, что грянул гром и полился дождь. Он вылетел на улицу, жадно хватая ртом воду. То же самое делали Энни, Райнер и Том. Ханна забилась в углу вагона, никак не реагируя.              Эрен набрал воды во фляжку, забираясь обратно в вагон, чтобы дать попить немного Марко.              – Марко, – Эрен осторожно потряс его за плечо.              Тот приоткрыл глаза, собрав все силы. Хлебнул совсем немного и снова провалился в сон. Жар не спадал, нога опухла, появился гной, сам Марко был бледным, он тяжело дышал, его сердце учащенно билось. На его теле появилась сыпь, ноги и руки были алыми. Инфекция неумолимо побеждала в его теле. Энни и Райнер с наружи кричали от радости, что наконец пошёл дождь.              – Нужно собрать воду, – послышался голос Тома.              Запасы воды они быстро пополнили, не зная сколько ещё им предстоит пребывать тут.                     – Может нас уже не ищут, – проговорила обреченно Энни, запихивая в рот сорванный одуванчик.              – Не могут. Тела нужны, чтобы похоронить, – ответил Эрен. – Родственники погибших так просто не оставят, если военные не предоставят хоть что-нибудь.              – А тех, кого сожрали? – безучастно спросила Энни.              – Кости остались, одежда, нашивки, – парировал безжизненно Эрен.              – Если тебе удобнее верить, что нас никогда не найдут, то тогда тебе стоит сразу вскрыться, – вступил в разговор Райнер. – А пока что не ной и соберись.              – Ты можешь быть менее агрессивным? – спросил Том.              – Ой, ты тут? А чего не в вагоне? – язвил Райнер. – Тут же какой-то монстр ходит, тебе не страшно? Если бы не твоя трусость, мы бы нормально могли поставить злотраханные силки! И эту амёбу Диамант, которая сидит и считает пальцы у себя на руках, надо обслуживать! Достало, мать вашу в зад!              – Перестань, – одернул его Эрен. – Мне тоже жутко здесь. Тут погибло много наших товарищей. Естественно, тут никому не будет «по себе».              – Ты тоже пошел в жопу, правильный мудила! – выкрикнул Райнер, уже яростно испепеляя Эрена взглядом. – Мы в полном дерьме, а ты будешь строить из себя преподобную монашку?!              – Я хотя бы пытаюсь здраво мыслить, – ответил Эрен. – В отличие от тебя.              Райнер бросился на него, заваливая на землю и желая прибить. Энни кинулась их разнимать. Эрен уперся ладонью сопернику в подбородок, рыча и пытаясь ударить его ногами.              – Энни, не лезь, тебе тоже попадёт, – обеспокоенно говорил Том. Он схватился за голову и убежал в вагон.              Райнер душил Эрена, как тогда Бертольда. Энни попыталась провернуть на нем захват, обхватив его шею в локтевой замок. Он с легкостью скинул её с себя. Эрен уперся руками ему в лицо. Райнер готов был замахнуться для удара, но внезапно замер.              Перед троицей стоял волк. Его белоснежная шуба так и поблескивала от капель недавно прошедшего дождя. Голубые глаза. Умные. Проницательные.              Райнер медленно поднялся, хватая Энни одной рукой, под локоть и уводя её себе за спину, другой помог подняться Эрену, и вместе они начали отступать к убежищу. Волк за ними не пошел. Наблюдал, пока они не скрылись в вагоне.              Они влетели в свое убежище. Эрен и Райнер привалили дверь скамьёй. Все трое тряслись от страха, и никто никому ничего не говорил. Том сидел в углу, обнимая себя руками.              – Ч-что вы там видели? – спросил дрожащими губами он.              Марко очнулся, сильнее забился в конвульсиях. Эрен подошел к нему.              – Убей меня, прошу, – простонал Марко. – Мне так больно. Прошу.              – Потерпи, Марко. Нас уже ищут. Нас скоро спасут.              – А где Ханна? – спросила Энни, оглядываясь по сторонам.       Том пожал плечами.              – Я не знаю, – сказал он. – Наверное ушла.              Пик       Доктор Елена Фишер уже заканчивала осмотр. Всё тот же неутешительный диагноз, который требовал срочного прерывания беременности.              – Вы же понимаете, что можете умереть при родах? – спрашивала она в который раз.              – Да, но я не могу убить своего ребенка.              Пик была подавлена. Ребята собирались на практику, и она оставалась одна. Ей хотелось увидеться с Райнером, посмотреть ему в глаза, сообщить о своем положении. Но всё это казалось ей в ту же минуту бессмысленным.              Потом приехал Порко. Она была рада увидеть знакомое лицо. От него узнала, что Галлиард младший поступил в морскую академию, и в скором времени он приступит к службе в городе Мария.              – Я с радостью помогу тебе, Пик. Ты же знаешь. Как только Марсель написал мне, я сразу приехал к тебе.              Пик смущалась его. Смущалась своего положения перед ним. Вот что самое удивительное – не смущался Порко. Елена каждый раз хмурилась, задаваясь вопросом, что этот молодой человек так часто ошивается в больнице.              Происшествие с кадетами утаивалось от Пик. Она ничего не должна была знать, Порко постарался скрыть это. Елена одобряла это, хотя бы потому что волноваться её пациентке было категорически запрещено.              – Ей и так противопоказана беременность, давайте и нервами её изводить вдовесок. После родов расскажете, если это будет важная информация на ваш взгляд, – сказала Елена Порко, когда тот поделился своими переживаниями с ней.              – Там отец её ребенка, – осторожно заметил Порко.              Елена удивленно вскинула брови.              – Ничего себе, – проговорила задумчиво она. Потом настойчивее добавила: – После родов тогда всё расскажите.       Порко послушно кивнул. Он смотрел на доктора Фишер.              – Я хотел ещё кое о чем поговорить, – сказал Порко, поднимаясь с кушетки, на которой сидел все это время. – Вы знаете в каком она положении. Вы можете кричать на меня, давить на меня. Но вы можете быть помягче с Пик? Я слышал, как вы с ней разговариваете.              – Как я с ней разговариваю? – вспыхнула Елена. – Я даже больше вас понимаю в каком она положении. Знаете, что? Я ведь всегда побеждала. Были случаи, когда я теряла пациентов. Не без этого. Но каждый раз, когда это происходило, я словно переживала собственную смерть. Думаете, мне так легко сообщать такие вещи? Я не жестока, я как мать, которая пытается уберечь неопытное дитя от ошибки. К сожалению, мне не удается. И сомневаюсь я, что получится у вас.              Порко присел у стола Елены.              – У неё нет никаких шансов?              – Очень маленький, но есть. Её переживания не приведут ни к чему хорошему. Ей нужен покой, свежий воздух и уход. Всякого рода передвижения лучше ограничить. Без лекарств ей будет тяжело, а с ними хуже для ребенка. Замкнутый круг.              – Я справлюсь. Я всё сделаю для неё.              – Какой вы ретивый, юноша. Повезло малышке Пик и с друзьями, и с возлюбленным…              – Я тоже ей друг, – невозмутимо отозвался Порко.              – Но надеетесь это исправить? – Елена хитро сощурилась.              Порко промолчал.              – Как хотите… – Елена опустила взгляд к своим бумагам.              – Хочу помочь ей. Я увезу её в Марию. Её отец ради неё переедет туда. Мы все вместе справимся. Но роды…              – И я должна буду приехать в Марию для такой рисковой операции? – закончила Елена.              – Я хочу, чтобы вы вели её беременность там, – с жаром отозвался Порко. Глаза Елены округлились от удивления. – Все издержки я покрою.              – Как же? – со скепсисом спросила она. – Вы не похожи на богатея.              – Это уже будет моя забота.              Елена хмыкнула. Потом задумалась.              – В любом случае я не могу пока её выписать. Показатели скачут от нормы к минимуму. У вас тоже будет время обдумать бремя, которое вы собираетесь на себя взвалить.              – Ошибаетесь, это не бремя.