Основатель (праведного) пути

      Судя по тусклому свету, который проникал в помещение через окошко, начинался рассвет. Цзян Чэн попытался хоть немного успокоиться. Он не понимал, в какой части ордена он находится. Но он точно все еще на территории Пристани Лотоса.       Сердце бешено колотилось в груди. Из-за неудобного положения и сковывающих руки кандалов, боль казалось просто невыносимой.       В помещении пахло гарью. И, кажется, еще и жженной плотью. От этого и сильного волнения, к горлу подступила тошнота.       Через небольшое окошко невозможно было определить хотя бы приблизительного местонахождения. Но отсюда точно нужно бежать.       Цишань Вэнь одержал победу - это очевидно. Однако они не сожгли все здания. Сколько адептов уцелело? Живы ли отец с матерью? Почему его вытащили из воды? Прибудет ли Мэйшань Юй или Ланьлин Цзинь на помощь? В голове крутилось слишком много вопросов, от чего давящая боль в висках становилась все сильнее.       Он жив. Жив. Но надолго ли? Его приволокли сюда, сковали и оставили в таком положении. Что им нужно? Какую информацию хотят заполучить Вэни? Сколько это продлится? Будет ли у Ваньиня шанс на спасение? Хотя бы малейший.       Цзян Чэн вновь посмотрел на наручи. Он пытался сосредоточиться на символах, однако совершенно точно понимал - он их не знает. Просто глядя на знаки, он не сможет их расшифровать. Однако это определенно то, что сковывает его духовные силы и поглощает их часть.       Голоса за дверью становились все громче, как и смех. Чертовы псы! Блять! Но проблема даже не в них. Лэйху Сэ выступили на стороне Цишань Вэнь. Наверное, это стоило бы предвидеть. Потому что Цишань Вэнь и Лэйху Сэ - союзники. Но никто даже не подумал о подобном, потому что слишком зациклились на падении Облачных Глубин. Однако часть адептов Гусу Лань спасена и находится в Цинхэ Не. А сколько людей из Юньмэна смогло спастись?       Удар был сильным и жестоким. Уловка со стрелами - просто отвратительной.       Цзян Чэн сжал практически онемевшие пальцы рук в кулаки. Его не просто не послушали. На него даже не обратили внимания. Всю жизнь его пинали, окунали лицом в грязь и ровняли с другими. От него требовали и требовали, снова и снова. А когда настал решающий момент показать свои силы и возможности - ему заткнули рот и сказали бежать. Но он не смог этого сделать.       Вместо того, чтобы насмехаться над Лань Сичэнем и втаптывать в грязь Усяня и Ванцзи, нужно было думать о защите. Нужно было готовиться. Нужно было...       Но сейчас это не имеет значения. Юньмэн Цзян пал. Второй Великий орден на счету Верховного заклинателя. Пристань Лотоса выжжена. А будущий глава - в плену.       Ваньинь прикрыл глаза и по щекам потекли слезы. Соленая влага попала в свежие раны, вызывая еще больше боли. Да какая теперь разница? Если раньше, когда собственные родители пинали и попрекали его, Цзян Чэн думал, что хуже быть не может, то сейчас он убеждался в обратном. Может. И это худшее настало для него в этот самый момент.       Дверь резко открылась, впуская в комнату еще больше света. Ваньинь прищурился и невольно отвернулся от резкого освещения.       - Оклемался.       В комнату вошло трое. Адепты Цишань Вэнь направились к Цзян Чэну. Один из них наклонился и дернул лицо пленного на себя, потянув за подбородок.       - Блядский урод. Ты моего друга убил. Мразь.       Сильная пощечина заставила голову мотнуться в сторону. Цепи зазвенели и Цзян Чэн безвольно повис на них.       - Держите его, - скомандовал ударивший. - Он за все ответит.       - Уверен, что глава...       - Главы здесь нет, - уверенно отрезал адепт. - Как и его сына. Повеселимся и скажем, что всех выжгли. Эти твари убили достаточно наших.       Цзян Чэн сжал зубы. Как бы сильно его не захлестывала злость... Она уступила место чувству унижения. Железный ошейник затянулся на шее Ваньиня, затрудняя дыхание и вызывая сильное головокружение. Эта вещь не просто блокировала и подавляла духовные силы. Она их рассеивала. Очевидно, что пока этот ошейник на нем, Цзян Чэн превращался в самого обычного человека.       Двое других адептов Цишаня отстегнули руки пленного. Цзян Чэн сразу же опал на землю и схватился за железный ошейник. Как бы унизительно не было, но прямо сейчас он валялся у ног адептов Цишаня и пытался хоть немного послабить эту чертову железяку, сдирая пальцы в кровь. Изо рта вырвался хрип. Ваньинь хотел закричать, но буквально задыхался.       - Говорят, что будущий глава Цзян - хороший пловец. Интересно, на сколько он сможет задержать дыхание?       Он удушья на глазах Ваньиня выступили слезы. Он прохрипел что-то еще, но эти жалкие попытки вызвали лишь смех у адептов Цишаня.       - Ладно, хорош. А то помрет раньше времени.       И в следующее мгновение Цзян Чэн смог вздохнуть. Он закашлялся и посмотрел на своих мучителей. Однако из-за слез, которые стояли в глазах, он не смог четко рассмотреть из лица.       И если больше унижения Ваньинь вообразить себе просто не мог, то в следующий же момент почувствовал, как его насильно подняли и завели руки за спину, связывая шершавой веревкой. Эта вещь была настолько жесткой, что при малейшем движении руками, больно впивалась в запястья и царапала кожу до крови.       Но и этого мучителям оказалось мало. Адепт, который надевал ошейник, дернул за цепь, что вела от шеи пленника к его руке. Цзян Чэн снова свалился на пол. И его просто потащили по полу.       - Блять, да встань ты! - Тот самый адепт пнул Цзян Чэна ногой в живот. - Или не хочешь встретиться со своими родителями?       Слова о родителях как-то... Отрезвили. Они живы! И для Ваньиня это казалось какой-то надеждой. Хоть на что-то.       - Давай, вставай, - за цепь снова потянули. - Обещаю, будет весело.       - Семейный досуг, - послышался насмешливый тон другого адепта.       - Его мамаша должна отсосать тебе за твою доброту.       Все трое рассмеялись.       Цзян Чэн проглотил всю злость и ярость. Он попытался встать на ноги, но когда за цепь вновь потянули, он свалился на землю снова. На этот раз удар оказался сильнее, потому что Ваньинь наткнулся на какой-то камень скулой.       - Эй, не испорть его ебло. Если распустить волосы, то можно представить, что это баба.       - Сунул бы ему член в рот?       Третий заржал как ненормальный и потянул за цепь снова:       - А если укусит?       - Тогда я ему все зубы вырву.       - И продолжишь трахать рот?       - Накормлю кончой.       "Нелюди" - думает Ваньинь, находясь в полном отчаянии. Если это не просто шутки, то... Лучше смерть, чем подобное унижение.       Адепт снова дернул за цепь:       - Ладно, больше не буду. Вставай.       И как только Цзян Чэн снова попытался это сделать, этот самый адепт Цишаня схватил его за волосы и дернул так, чтобы Ваньинь посмотрел на него.       - А правда. Проверим.       Хватка на волосах слегка ослабла. А в следующий момент, Цзян Чэн закричал от боли. Адепт просто сдернул с него заколку, буквально вырывая несколько клоков волос.       - Эй! Я думал держать его за патлы, когда натягивал бы его рот на свой член.       - Тебе хватит.       Цзян Чэн с ужасом посмотрел на адепта перед собой. Это был мужчина с хищным оскалом и шрамом на лице. Он смотрел прямо в испуганные глаза Ваньиня и демонстрировал заколку с вырванными волосами на ней:       - Если не хочешь, чтобы тебе оторвали что-то еще - даже не вздумай открывать свою пасть.              Спотыкаясь и едва держась на ногах, Цзян Чэн все же следовал за адептом. Ваньинь скрипел зубами от злости, ловя на себе насмешливые взгляды других заклинателей Цишань Вэнь.       Едва он покинул комнату, то сразу же понял, что находился не так уж и далеко от второго причала. Это был сарай, в котором хранили продукты. Видимо, что эти нелюди решили забавным обустроить камеру именно там, естественно, предварительно забрав все припасы.       Все вокруг было разрушено. Некоторые задания догорали, а некоторые - стали просто черными углями.       Ваньинь глянул в сторону нескольких трупов в клановых одеждах Юньмэн Цзян. Он сразу же зажмурился, стараясь не думать о том, сколько же этих трупов может быть на территории всего ордена.       Пока они направлялись к одному из более или менее уцелевших центральных зданий, Цзян Чэн упал трижды. Ноги не держали, а тело буквально отказывалось слушаться. Хотелось лечь и уснуть, а лучше - просто умереть. Однако приходилось вставать или ползти. Одному из трех ублюдков показалось забавным заставить Ваньиня немного проползти на коленях. При этом руки все еще оставались связанными за спиной.       В следующий раз на колени пришлось упасть уже у входа в зал. Двери здесь не было, а вот старших адептов Цишаня - целых двое.       И тот, кто тянул Ваньиня за железный поводок оказался одним из них. Он махнул рукой, отпуская двух остальных адептов, и подошел к тем, с кем находился в одном положении.       - А вот и он. Те кандалы работают просто превосходно.       Ваньинь поднял взгляд на своего мучителя. Мужчина со шрамом выглядел надменно, но казался чуть младше остальных. Остальные двое были... Близнецами. Они были просто идеально похожими друг на друга красивыми мужчинами. И никто из троих не придавал значения стоящему на коленях Цзян Чэну.       - Второй молодой господин покинул свою позицию сразу же после победной вспышки. Он сказал делать, что хотим, но чтобы все эти ублюдки сдохли, - адепт со шрамом усмехнулся. - Но приказа просто убить не было. Этот урод убил моего друга и насмехался над моим младшим братом. Он ответит мне сполна. Ксинг, Линг, - он глянул на близнецов. - Позабавимся.       Двое голубоглазых адептов Цишаня лишь рассмеялись.       - Хорошо, что здесь нет ебучего скучного Чжулю, - сказал один из близнецов.       - А то стал бы втирать что-то о чести, - поддержал второй.       - И назвал бы нас чокнутыми, - произнесли они уже в унисон.       Цзян Чэн сглотнул. Сжигающий ядра называл этих людей чокнутыми? И чего же стоит ожидать Ваньиню?       - Линг, привяжи его, чтоб не взбрыкнул.       - Тао, - один из близнецов рассмеялся чуть громче прежнего. - На нем же ошейник. Он и слова сказать не может. Вервие бессмертных...       - Линг, - перебил Тао. - Мы хотим позабавиться.             И для Ваньиня это не предвещало ничего хорошего.       Когда Цзян Чэна насильно втащили в зал, он сразу же заметил своих родителей. Но едва он открыл рот, чтобы сказать хоть что-то, то понял, что не может. Ни вырваться, ни крикнуть. Оставалось только проклинать этих троих в мыслях. Потому что...       Цзыюань лежала на полу. Ее руки не были скованы. Но она находилась в клетке.       Фэнмянь был прикован за ногу. Цепь уходила в стену и была надежно закреплена. Руки главы Цзян хоть и были свободны, но судя по перерезанным запястьям, шевелить он ими нормально не может. Также на шее Фэнмяня был такой же ошейник как и на его сыне.       - Я в восторге! Два пса будут смотреть на поебанную собаку! Блять, эта сука чуть не попала по мне своей плетью, - возмутился один из близнецов. - Хорошо, что мой а-Линг оказался рядом.       Линг повернулся к брату и улыбнулся. Хотя, это казалось оскалом самого настоящего безумца:       - Ксинг, если бы она попала, то уже не дышала бы.       - Но тогда представление не получилось бы. Наш Тао-Тао хочет отыграться. Второй молодой господин так обидел его, - протянул Ксинг. - Никаких точных указаний.       - Давай устроим нашему Тао-Тао веселье, - Линг обнял брата. - Если бы не он, наши ядрышки уже давно рассеялись бы.       - Скучный Чжулю.       Цзян Чэн с ужасом смотрел на братьев. Они говорили совершенно отвратительные вещи с безумными улыбками. Казалось, что эти двое - действительно какие-то сумасшедшие. И это оказалось действительно так, потому что, когда один из близнецов приковал Ваньиня рядом с его отцом, братья поцеловались. Один из близнецов впился в губы второго и обнял за талию. Второй закинул руки на его плечи и приподнял ногу, несильно отведя ее назад.       - Они смотрят.       - Да. Может, - близнец покосился на представителей Цзян. - И вы поцелуетесь?       Ваньинь дернулся в сторону. Это вызвало смех у обоих братьев.       Тао обнажил меч и посмотрел на испуганного Цзян Чэна с насмешкой:       - Самоуверенные хуемрази. Вы будете умолять о смерти. Но вы выглядите забавно. Эй, псинка, - он пнул Ваньиня ногой. - Хочешь снять веревки?       Цзян Чэн глянул на руки отца. Фэнмянь посмотрел на сына и покачал головой.       Это разозлило Тао:       - Не подсказывай! Урод!       Адепт Цишаня пнул Фэнмяня в лицо, заставив свалиться на пол.       Один из близнецов посмеялся:       - Малыш, - он явно обращался к Цзян Чэну. - Лучше соглашайся. Сейчас будет дрочево.       - Надеюсь, что у него там есть на что посмотреть, - добавил второй близнец и устроил голову на плече брата.       Они все обнимались с насмешкой глядя на Ваньиня.       Цзян Чэн побледнел. Не ясно, что эти трое задумали, но то, что произойдет сейчас, будет бесчеловечно - это точно. Ваньинь глянул на отца. Рукава его одежд были разорваны, а от локтя до запястья по внутренней стороне предплечий проходили глубокие порезы. Цзян Чэн сглотнул и покачал головой.       Тао оскалился:       - Знаешь, а мне похуй на твое мнение, ебучий пес.       И замахнулся мечом на Ваньиня.              Боль была ужасной. Из-за ошейника Цзян Чэн не мог издать ни единого звука. Он мог орать в своих мыслях, но из горла вырывались лишь хрипы. Меч разрезал сухожилья на предплечьях обеих рук, и только после - веревки.       Цзян Чэн упал на пол и хрипел, хватаясь за руки, задыхаясь от собственных рыданий. Боль, которая преследовала его ранее, казалась незначительной по сравнению с тем, что Ваньиню приходилось переживать сейчас.       Фэнмянь собирался потянуться к сыну, но его руку пригвоздили к полу, вогнав клинок прямо в ладонь. Мужчина зашипел от боли и зло уставился на своего мучителя. Тао лишь самодовольно хмыкнул:       - Не смей дергаться, мразь.       Он вынул меч и смахнул кровь в сторону. Прямо на рыдающего от боли Цзян Чэна.       Капли отцовской крови, попавшие прямо на лицо, отрезвили. Ваньинь уставился широко открытыми глазами на руку родителя. Он медленно перевел взгляд на Тао и затрясся от паники.       - Тао-Тао, этот мальчик сейчас с ума сойдет от страха. Я хочу, чтобы он видел. Чтобы они оба смотрели, - говорит один близнец.       - Да, да, - на выдохе произносит второй. - Как думаешь, кто сойдет с ума первым? Хочу узнать, кто же из них любит эту бешеную суку больше. Или ее все ненавидят?       Под конец речи второй близнец рассмеялся и снова припал к губам своего брата.       "Да они точно сумасшедшие! - Цзян Чэн был готов окончательно впасть в панику. - Они просто чокнутые! Я здесь умру. Я точно здесь умру". Ваньинь обезумевшим от страха взглядом посмотрел на отца. Фэнмянь был бледен и зол. Он с ненавистью смотрел на адептов Цишаня, но когда перевел взгляд на сына, то его взгляд немного смягчился и мужчина немного прикрыл глаза, отводя взгляд в пол. А что он мог сделать? Ни подняться из-за цепи, что рассеивала его духовные силы, ни руку нормально поднять из-за разорванных сухожилий, ни даже слова сказать.       Однако беспомощность старшего пленника не помешала Тао задавать вопросы Фэнмяню.       - Выбирай. Она, - он кивнул на Цзыюань. - Или твой сынок? Кого ты любишь больше.       - Линг, Линг, это так интересно! Хочу знать! Хочу!       Фэнмянь не обратил внимание на безумный восторг Ксинга. Он кивнул в сторону сына и попытался придвинуться к нему.       Тао хмыкнул и оскалился:       - Прекрасно. Просто прекрасно. Можешь утешить сыночка.       И как ни странно... Фэнмянь сделал это. Он с трудом мог руку поднять, но тем не менее подполз к сыну и устроил ладонь на его голове, несильно погладив. Заметил на себе взгляд Цзян Чэна, мужчина покачал головой и несильно поджал губы, когда Тао расхохотался.       - Блять, а я бы трахнул твоего выблядка.       Эти слова вновь заставили Ваньиня впасть в панику. Сумасшедшие! Эти чокнутые психи действительно доведут до смерти. Только пытать они будут долго и самыми что ни на есть извращенными методами.       Но в такой ситуации, прямо сейчас... Фэнмянь выбрал его - своего сына. Он без промедления кивнул на Цзян Чэна и оттянул его участь. Хотя бы немного.       - Я! Я! Это хочу сделать я!       Крики безумца Ксинга привлекли внимание Ваньиня. Он повернул голову в сторону близнеца, который прыгал возле своего брата. Линг посмотрел на Ксинга с нежностью и протянул ему ручные тиски.       - Тао, пусть она будет в сознании. Убери клетку. Убери.             Глаза Ксинга просто горели безумной радостью. Он сжимал в руках тиски и с некоторым возбуждением смотрел на адепта со шрамом.       Тао закатил глаза:       - Пока остальные делают работу, вы двое - просто развлекаетесь. Подготовьте все. Оставшимся ребятам нужно будет отдохнуть.       - Я не хочу копаться в бумажках, - заверил Ксинг и махнул рукой с тисками. - Я хочу пытать людей. Просто так, - уже как-то мягче добавил он.       Линг обнял брата со спины:       - Будем. Юньмэн Цзян так ужасно обошлись с нами. Не удивительно, что Фэнмянь совершенно нас не помнит. Так ведь?       Линг с прищуром и хищным оскалом глянул на Фэнмяня. Тому не было, что сказать, поэтому он просто отвернулся.       Ксинг вздохнул:       - Глава Великого ордена выгнал отца двух маленьких мальчиков из ордена из-за того, что его же бешеная сука-жена повредила тому руку. Отец не мог держать даже кисть или палочки. Нам было по семь, - его взгляд стал более уверенным и холодным, когда он смотрел на Фэнмяня. - Напомни, из-за чего твоя тупорылая пизда сорвалась? Из-за того, что ее коснулись, - Ксинг хмыкнул и закатил глаза. - Потрогали ее тряпки. Наверное, для начала, стоит избавить суку от ее тряпья, - он внезапно оскалился.       Тао закатил глаза:       - Начинается.       - А что? - Линг посмотрел на Тао. - Тебе всего лишь двадцать четыре. И на что похоже твое лицо? Разве этот шрам тебе оставила не эта семейка?       Тот предпочел отмолчаться.       - Чэнь Тао, - произнес Ксинг, наблюдая за реакцией Фэнмяня - тот вздрогнул и напрягся. - Так мило, что мы все встретились в Пристани Лотоса снова, - он развел руки в стороны. - Ты встретил мальчика, которого полоснул мечом по лицу по время Ночной охоты. Ты случайно испортил ему жизнь, лишив красоты и возможностей. А помнишь, как ты заставил семью Тао молчать? А как задавил торговцев книгами и буквально вытеснил их с территории ордена, чтобы история не была предана огласке? - Ксинг тихо рассмеялся. - А фамилия Юн тебе о чем-то напоминает?       - Например - о нашем отце, - подхватил Линг. - После того, как твоя бешеная сука отбила ему руку, ты выгнал его из ордена, потому что ему более не давался контроль меча. Он умолял позволить ему остаться простым слугой. Но твоя пидораска сказала, что ничтожествам не место в Великом ордене. А когда он сказал о сыновьях, то твоя пизда назвала нас выблядками. И теперь эти выблядки не совсем выблядки, да? - Линг скалится. - Твоя сука и ты сам ответите за то, что делали. Ответите за годы голода и скитаний, которые нам пришлось пережить.       Тао кинул на Фэнмяня презрительный взгляд и подошел к клетке:       - Семья Чэнь с позором была изгнана из Юньмэна за то, что клеветала на семью главы. Отец просто хотел справедливости. И пусть он уже на том свете, но он ее получит. Как и моя мать, которая умерла от холода в первую же зиму после нашего изгнания, - Тао сжал прут клетки. - Мою мать изнасиловали пьяные постояльцы винной, в которой она подрабатывала. И я считаю, что на ее месте должна быть эта тварь, - он пнул ногой клетку и повернулся к Фэнмяню. - Тебе и твоему выблядку должно быть так же больно и мерзко, как и мне. Для тебя и твоей пизды это были лишь мелочи. Вы рушили судьбы даже не задумываясь о последствиях. Я хочу разрушить все. Не только этот ебучий орден. Но и вас всех. Начиная с души и заканчивая телом. И я не успокоюсь, пока вы не будете умолять о смерти.       Цзян Чэн снова беззвучно заплакал. Это все звучало просто ужасно. Отвратительно. Неужели его родители такие? Неужели можно было поступать так?!       Выгнав слабого адепта, они разрушили жизни двух маленьких мальчиков, которые выросли с жаждой мести. Замяв распри и обелив свою репутацию, отец сломал судьбы людей и зародил ненависть у одного мальчика, который стал заклинателем и желает восстановить справедливость.       Эти трое - абсолютно жестоки и безумны. Они внушают самый настоящий ужас. Но... Но...       - Интересно, а вот если ты так сильно любишь своего сына, - Ксинг принялся щелкать тисками, - будешь готов получать травмы за него. Пока Тао занимается твоей сукой, - он небрежно махнул рукой в сторону клетки и медленно зашагал к Фэнмяню. - Я бы хотел проверить глубину отцовской любви главы Цзян. - Ксинг остановился у лежащего Цзян Чэна и пнул его ногой, чтобы юноша перевернулся на спину, и наступил на его грудь ногой. - Отец очень сильно любил нас, убивался на грязных работах, защищал нас, когда в нас бросали камнями, даже голодал ради нас. Кстати, он умер от голода. Но ничего, это вас ждет впереди. Ну так, - он усмехнулся. - Если я захочу вырвать твоему сынку язык, встанешь на его место?       Фэнмянь уставился на адепта Цишаня с презрением.       Цзян Чэна уже в который раз трясло от паники. Язык? Этот ублюдок и правда готов вырвать язык? Блять! Блять! Ваньинь посмотрел на отца и снова был готов зарыдать от ужаса, когда его родитель просто кивнул и открыл рот.       Ксинг даже в лице не поменялся. Он убрал ногу и насильно усадил Цзян Чэна. Ваньинь не сопротивлялся. Его пробрала дрожь от одного только прикосновения этого молодого мужчины. Ксинг улыбнулся.       - Прекрасно. А ты, - он присел на одно колено перед Цзян Чэном. - На что ты готов ради своего отца? Просто хочу знать, кого из вас мне убить первым?       Фэнмянь уже закрыл рот и перевел взгляд в сторону клетки. Ксинг заметил это. Его глаза просто засияли восторгом:       - Да! Да! Это верный ответ!       Близнец внезапно обнял Фэнмяня и резко отстранился. Ксинг вскочил на ноги и резко развернулся к клетке:       - Язычок оставим на потом. А сейчас - начинаем представление.       Цзян Чэну казалось, что он готов потерять сознание. Все, что происходило сейчас - это просто безумная месть. Эти трое ублюдков не угомонятся, пока не реализуют все свои жестокие извращенные задумки. Ваньинь вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к своим пальцам.       Фэнмянь накрыл руку сына своей глядя на клетку, которая поднялась и перенеслась в угол комнаты. Мужчина подвинулся чуть ближе к сыну.       Ваньинь сразу же почувствовал, как раны на его руках... Боль утихала. Он покосился на свои руки и опешил. Кровь отца буквально втекала в его руку. Но... Как? Духовные силы же запечатаны и рассеиваются. Как отец?..       Но когда Цзян Чэн ответил на этот вопрос сам для себя, то ему стало еще хуже. Меридианы. Поскольку они были повреждены, часть духовных сил рассеивалась через них. И чтобы они не уходили в пустую, отец просто объединил их духовные силы посредством крови. Тайные техники Юньмэн Цзян позволяют контролировать воду. А кровь - так же является жидкостью. И все, что мог сделать глава Цзян сейчас - это хоть немного помочь своему наследнику.       Ваньинь прикусил губу и придвинулся к отцу сам, чтобы прикрыть их руки от адептов Цишаня, которые продолжали свое безумие.       То, что происходило дальше, окончательно лишило Ваньиня веры хоть в малейшую человечность. Эти трое - просто животные. Самые настоящие монстры. Даже Сюань У была верхом благодетели, когда просто пожирала людей. Лучше быть сожранным тварью, чем смотреть на все это.       Когда клетку убрали, Тао сразу же надел ошейник и на Цзыюань. Однако прежде, чем начать действовать дальше, от взмахнул клинком и отрубил женщине кисть той руки, на которой был Цзыдянь. Тао пнул обрубок, отбросив его в сторону мужа и сына ненавистной женщины.       Ксинг наблюдал за происходящим с улыбкой. А когда из обрубленной руки Цзыюань вытекло достаточно крови, он рассмеялся:       - Нужно отсечь и вторую. Можно было бы отрезать ей обе руки и обе ноги. Линг, Линг, пусть она очнется. Пусть, пусть!       Второй близнец погладил брата по голове. И под взглядом Цзян Чэна, который был полон абсолютного отчаяния, вынул из рукава талисман, продемонстрировал его Ваньиню и улыбнулся:       - Смотри. Не отводи взгляда. Ты будешь смотреть на то, как умирает эта сука. Ты пройдешь то же, что пришлось пройти нам, когда умирал наш отец. Медленно и мучительно. Но мы же не такие твари, как твои родители. Твоя мать не будет мучиться месяцы. Думаю, - он глянул на Цзыюань с наигранной задумчивостью, - пары дней хватит. Не уверен, что она протянет больше.       Талисман в руке Линга сгорел. И в тот же момент Цзыюань пришла в сознание. Боль пронзила ее тело, но закричать она не смогла. Из горла вырывались лишь хрипы. Она посмотрел на свою руку и попыталась отодвинуться в сторону от Тао, который все еще находился рядом и держал в руке меч. Адепт Цишаня наблюдал за этими попытками с абсолютным спокойствием. Он сделал шаг вперед и резко наклонился, чтобы схватить Цзыюань за волосы.       - Что, без своей плетки ты ни на что не годна? Да? Уже не такая высокомерная?       Следующим взмахом клинка он разрезал на Цзыюань ее одежды. Удар пришелся от плеча до бедра. Он отпустил волосы и потянул за разрезанные одежды. Тао не составило труда враз стянуть их все.       Цзян Чэн сразу же отвернулся. Он не хотел смотреть на происходящее. Однако голос Линга напомнил ему о некоторых правилах:       - Я же сказал тебе смотреть, - близнец оказался совсем рядом и потянул Цзян Чэна за волосы. - И тебе лучше делать это самому. Иначе я заставлю.       В голубых глазах Линга можно было разглядеть самую настоящую радость от происходящего. Он, как и его брат, был просто в восторге от того, что возмездие свершится, просто не кричал и не прыгал от счастья.       Ваньинь посмотрел на близнеца с мольбой. Однако Линг покачал головой и наклонился чуть ближе, прошептав:       - Я срежу твои чертовы веки, если ты еще хоть раз отведешь взгляд.       И когда Линг отстранился и присел недалеко от пленников, Ваньинь все же посмотрел... Туда.       Цзыюань с ненавистью смотрела на Тао, который просто бросил на разрезанные в клочья одежды женщины огненный талисман. Ткань загорелась и довольно быстро превратилась в горстку пепла. Юй лежала на полу, с отрубленной кистью и полностью обнаженная. Только растрепавшиеся волосы прикрывали ее грудь. Но это досадное недоразумение Тао был готов исправить в любой момент. Мужчина не выпускал из рук свой меч. Он взглянул на обрубок руки женщины и усмехнулся:       - Смотри, ни кнута, ни меча ты поднять не сможешь. Забавно, да? - Он присел на корточки и приставил меч к шее женщины. - Такая высокомерная, такая величественная. Ты насмехалась и унижала, ты ставила себя превыше остальных. А сейчас ты валяешься абсолютно голой перед своими мужем и сыном, и ничего не можешь сделать.       Тао схватил Цзыюань за волосы снова. Он дважды ударил ее лицом об пол и резко отпустил. Следующей целью Тао стали сухожилия. Он перерезал их на обеих ногах и уцелевшей руке.       Цзыюань задыхалась от слез боли. Она хрипела, не могла издать ни единого нормального звука. Из сломанного носа текла кровь, да и кровотечение из руки так и не остановилось.       - Ксинг, начинай.       Тао отошел от женщины и снова пнул отрубленную кисть.       Цзян Чэн уже не понимал, кошмар это или реальность. Его мать абсолютно нагая, в таком унизительном положении. Ее злобные взгляды в сторону мучителей выглядели жалко. Цзыюань более не внушала ни страха, ни уважения. Глядя на нее, начинало тошнить.       Поскольку Линг был совсем рядом, Ваньинь не мог позволить себе оторвать взгляда.       Казалось, что самым безумным является все-таки Ксинг. Потому что он перевернул Цзыюань на живот и уселся на ее спину. Близнец потянул женщину за волосы, заставляя поднять голову и посмотреть на своих мужа и сына. Цзыюань с ненавистью посмотрела на Фэнмяня. То, что супруг сидел и просто смотрел заставляло ее возненавидеть его. И плевать, что Фэнмянь сам был не в наилучшем положении и не мог даже пальцем нормально пошевелить. Женщина перевела взгляд на Цзян Чэна. Сын был напуган, но так же смотрел.       - Итак, эта собачка будет кусаться. Поэтому во благо товарищей, я избавлю ее от зубов. Линг, как думаешь, она потеряет сознание раньше, чем я вырву все зубы из ее пасти?       Тао фыркнул, но ничего не сказал. А вот Линг заулыбался:       - Ксинг, дорогой, мы же говорим о надменной пизде, которая возвышала себя из-за, - он глянул в сторону отрубленной кисти Цзыюань, - того кольца. Но как мы видим - она просто женщина. А сейчас все же, - он посмотрел на побледневшего Ваньиня, - война. Знаешь, я ставлю на то, что этот мальчик потеряет сознание первым. Мы не можем позволить ему этого сделать. Малыш, хочешь попить?       Линг показал Цзян Чэну небольшой пузырек. Ваньинь с опаской посмотрел на этого типа. Как? Как можно быть настолько бесчеловечными? Они же просто издеваются. Могли просто убить. Лучше бы они так и сделали.       Цзян Чэн покачал головой и вернул взгляд к матери и Ксингу, что держал в руке тиски.       - Ладно. Но если потеряешь сознание, я тебе это в зад залью.       Ваньинь вздрогнул и сжался. "Твари! Твари! Бешеные ублюдки! Они не люди! Животные". Можно было думать что угодно. Но сил даже дергаться просто не было.       Фэнмянь неотрывно смотрел на близнеца с орудием пыток в руке. Ксинг поймал на себе этот взгляд и рассмеялся:       - Он и правда любит сына куда больше. Меня даже трогает, что глава Цзян такой любящий отец. А тебя?       И на этот вопрос Тао предпочел отмолчаться. Хватит уже разговоров.       - Ксинг, у нас не так много времени, - напомнил Линг и снова присел подальше от пленников. - Ребята хотят веселья.       - Да-да, - протянул Ксинг и потянул Цзыюань за волосы чуть сильнее. - Начинаю. Кто хочет посчитать?       - Он, - Тао указал на Ваньиня.       Цзян Чэн задрожал. Считать? Эти чокнутые уроды предлагают ему буквально пересчитать зубы своей матери. Однако юноша почувствовал, как заклинание немного ослабло. Он все еще не мог использовать духовные силы, но вполне мог говорить. Правда, очень тихо и хрипло.       - Уроды, - просипел Цзян Чэн.       - Не оскорбляй, пожалуйста, - Линг посмотрел на него с некоторым сочувствием. - Из-за твоего отца для Тао это является больной темой. Он может снова закрыть тебе твой рот. Но если ты сосчитаешь все, то, может, тебе позволят говорить и дальше.       Ваньинь хоть и дрожал от страха, но все же обратился к Лингу снова:       - Зачем вам это? Просто убейте.       - Нет. Это было бы слишком скучно. Просто убить - прерогатива Чжулю. И нам очень повезло, что его здесь нет.       - Даже не знаю, что хуже, - усмехнулся Тао, глядя на Ваньиня. - Сдохнуть без золотого ядра или умереть как заклинатель, но в пытках. Вам выпал второй вариант.       Цзян Чэн хотел сказать что-то еще, но тихий стук и хрип боли со стороны матери давали понять - пора считать. Ксинг не обращал внимания на разговоры. Он насильно открыл женщине рот и зажал в тиски один передний зуб Цзыюань в тиски. Близнец рванул со всей силы, выдирая зуб с корнем. Цзыюань захрипела от боли, а из ее глаз покатились слезы.       Ваньинь пораженно уставился на свою мать. Побитая, раздетая, с кровью на лице, да еще и без одного переднего зуба. Содеянное этими адептами Цишаня навсегда отпечатается в памяти Цзян Чэна. Юноша сглотнул и сипло выдавил из себя:       - Один.       Хруст, тихий звон тисков и хрипение заполнили комнату. Ваньинь зарыдал и сбился со счета уже на пятом зубе. Он не мог этого выносить. Он прижался к отцу, как к единственному спасению сейчас. Хоть и понимал, что Фэнмянь ничем помочь не может. Он так же просто смотрел как Цзыюань вырывают зубы.       Ксинг перевернул женщину на спину, уселся сверху и продолжал пытку до тех пор, пока во рту женщины не осталось ни одного зуба. Изо рта Цзыюань текла кровь, которой Юй едва ли не захлебывалась, как и собственными слезами.       Близнец поднялся и посмотрел на обнаженное окровавленное тело женщины с удовлетворением:       - Неплохо. Тао, давай подождем немного. Кровь должна остановиться.       И когда Ксинг отошел в сторону, его брат поднялся. Ваньинь с опаской покосился на Линга, который ранее обещал срезать ему веки. Однако близнец не стал ничего говорить пленнику. Он подошел к брату и забрал из его рук окровавленные тиски.       - Да. Ты сделаешь это. Просто подожди немного.       Ксинг улыбнулся и коснулся губ брата своими:       - Я знаю. Я люблю тебя. Ты - все, что у меня есть.       "Чокнутые уроды! Да как они могут?.." - Ваньинь перевел взгляд на свою мать. Цзыюань просто лежала уже не в силах пошевелиться. Однако ее истязания на этом не закончились. Тао же говорил, что на месте его изнасилованной матери должна быть Юй. И он не бросал слов на ветер.       - Не смотри так, - Тао встал напротив Ваньиня. - Если ты ненавидишь меня сейчас, то представь как я ненавижу твою мать.       Цзян Чэн бледнеет еще сильнее. Око за око? Так, да? Эти безумцы просто мстят за... За то, что с ними сделали родители Ваньиня. Но это все просто ужасно, аморально и бесчеловечно!       Линг глянул на юношу, а потом - на Фэнмяня:       - Интересно. Я вот заметил, что тебе и правда плевать. На нее, - добавил Линг, продолжая обнимать брата.       Фэнмянь даже не вздрогнул. Он посмотрел на близнецов с не скрытым раздражением. Ублюдки - можно было прочитать во взгляде главы Цзян.       - Интересно, а как ты трахал ее? - Ксинг смотрел с весельем. - Если она тебе даже не нравится, то как ты мог ее ебать? Представлял на ее месте кого-то другого?       Фэнмянь приподнял уголок губ. Это вызвало у Ксинга такой восторг, что он просто запрыгал.       - Изумительно. Он представлял на месте своей жены другую бабу! Тао, ты это слышал?       Чэнь невольно улыбнулся:       - Тогда он точно обязан вздрочнуть сейчас.       - Кстати, малыш, а какие у тебя предпочтения? - Линг поймал на себе испуганный взгляд Ваньиня. - Ну, тебе же уже шестнадцать. Скажи, а ты в кого-то влюблен? Это кто-то, похожая на твою мать? Или же на сестру? Эта женщина тупая, высокомерная и жестокая? Или просто тупая?       Цзян Чэн отвел взгляд. Он не собирался отвечать на этот вопрос. Как и думать о своем любимом человеке сейчас. Если он начнет вспоминать Сичэня в такой момент, то точно окончательно сойдет с ума. Светлый образ главы Лань абсолютно не вписывался в размышления о собственной смерти.       - Почему ты решил, что это женщина? - Ксинг снова засмеялся. - А вдруг это мужчина?       Ваньинь невольно вздрогнул. Да что с этими людьми не так? Они же просто забавляются, так ведь?       Однако Линг отнесся к словам брата абсолютно серьезно:       - Считаешь? О, - протянул он. - Мальчик влюбился в другого мальчика. Глава выжженного Цзян, ты знал?       Фэнмянь склонил голову на бок. Он посмотрел на жену и перевел взгляд на Линга.       Близнец не сдержал смеха и обнял Ксинга сильнее:       - Действительно, чем быть женатым на такой бешеной пизде, лучше дрочить на другого мужчину. Справедливо.       Юй слышала. Она слышала каждое слово этих ублюдков. Но не могла ничего сказать. Даже голову повернуть сейчас казалось непосильной задачей. Цзыюань даже в сознании держалась из последних сил. Но испытанная ранее боль едва не лишила ее и этого. Голая, истерзанная и окончательно униженная.       Цзян Чэн понимал, что сейчас произойдет. И он просто не мог понять такую непоколебимость отца. Ведь совсем скоро мать...       - Он даже примерно не раскаивается, - Ксинг смотрел на Фэнмяня, стоя у пустой клетки в другом конце зала. - Тао, сколько человек трахнуло твою мать?       Чэнь посмотрел на близнеца с раздражением. Но все же дал ответ на этот вопрос:       - Ее трахнет втрое больше.       - Я посчитаю, - заулыбался Ксинг. - Всегда хотел вживую посмотреть на то, что значит "затрахать до смерти".             Пока Тао и Ксинг вели эту отвратительную беседу, Линг влил в рот изнеможенной Цзыюань отвар. Он отбросил бутылек в строну и оценивающе взглянул на женщину:       - Не понимаю, - он присел и коснулся оголенной груди женщины. - Нет. Не мое.       Он отошел в сторону, полностью игнорируя взгляд Цзыюань. Она смотрела на Линга словно какой-то загнанный зверь. Юй испытывала ненависть к этим людям, но не могла нормально шевельнуться или даже хоть что-то сказать. И даже если бы с нее сейчас сняли ошейник и позволили говорить... Что бы она могла сказать, не имея во рту ни единого зуба?       Тао проследил за тем, как Линг встает рядом с братом и снова целует его. Эти двое - чокнутые извращенцы. Они слишком много времени провели наедине друг с другом. И Тао знал, что эти ненормально близкие отношения двух братьев начались еще до того, как те вступили в Цишань Вэнь.       - Так ты предпочитаешь мужчин или только своего брата?       - А с какой целью Тао-Тао интересуется? - Ксанг с насмешкой посмотрел на товарища. - Если хочешь кого-то из нас, то тебе нужно будет забирать обоих.       - Отвратительные, - усмехается Тао. - Блять, вы просто до опиздения мерзкие. Нет, - он перевел взгляд на Ваньиня. - Если я и трахну кого-то здесь, то этого пацана. Прямо при его папаше.       - А как на счет, - Линг прижался к брату сильнее, - того, чтобы заставить их с отцом поиметь друг дружку?       - Не думаю, что глава Цзян порвет дырку своего сына. А вот я, - Тао оскалился, - изуродую его. А его папаша будет просто смотреть и не иметь возможности ничего сделать. Как тебе такое, Фэнмянь.       Цзян Чэн сильнее жмется к отцу. Он понимает, что Тао это сделает. Он может. Он мстит и его ничего не остановит.       И когда Тао делает шаг в сторону Ваньиня, тот сразу же начинает дрожать и плакать. После увиденного, Цзян Чэн уже не мог сдерживать эмоций или хоть на что-то реагировать нормально. Любое движение его мучителей вызывало у юноши страх. Всеобъемлющий и пожирающий любое самоуважение на самом деле.       Однако Тао прошел мимо, лишь хмыкнув, глядя на реакцию Ваньиня.              Их было восемь.       Из обрывков разговора поддатых адептов Цишань Вэнь, которые вошли сюда, Ваньинь понял, что основная часть адептов Цишаня уже отступила и убралась обратно. Также стало понятно, что эти нелюди перерезали всех адептов Юньмэн Цзян, перевернули вверх дном все более или менее уцелевшие здания и забрали все ценные записи, которые хранились в ордене.       Не нужно было вдаваться в глубокие размышления, чтобы понимать, что последние выжившие представители Юньмэн Цзян сейчас здесь. Но и их жизни скоро будут отобраны бешеными псами Цишаня. Пристань Лотоса пала. Юньмэн Цзян уничтожен. Можно считать, что такого ордена больше не существует.       Фэнмянь хоть и был слаб и бледен, однако снова и снова бросал взгляды полные ненависти на адептов Цишань Вэнь. Все это время он старался не смотреть на обнаженную Цзыюань. Но так или иначе он старался коснуться сына - сжать руку или приобнять, хоть у него самого просто не было сил.       Цзян Чэн дрожал и плакал. Несмотря на то, что в отличие от отца он мог говорить, юноша молчал. Он понимал, что если кричать и скалиться на своих мучителей, те придумают еще более изощренную и отвратительную пытку. Хватит высказываний Тао о том, что он хотел бы сделать с Ваньинем.       Находясь в этом помещении и время от времени обращая внимание на Цзыюань, которая пыталась пошевелиться, Цзян Чэн полностью потерял счет времени. Сколько уже это длится? Когда это все закончится? Когда он умрет?       Раны на руках ужасно болели, а из-за оков на ноге ступня уже онемела. Все, что мог делать Ваньинь, это прижиматься к отцу в попытке прекратить хотя бы дрожать.       Фэнмянь несильно толкнул сына плечом. Цзян Чэн вздрогнул, но когда родитель опустил взгляд вниз, юноша посмотрел туда же. "Я займу твое место, чего бы они не хотели" - Фэнмянь вывел это на полу своей собственной кровью. И Ваньиню просто не верилось. То есть, если бешеный Тао захочет... Захочет... Цзян Чэн хрипло всхлипнул и позволил себе снова заплакать. Фэнмянь снова приобнял сына. Что бы не произошло, его а-Чэн обязан выжить. Или хотя бы умереть спокойной смертью, а не в мучениях от пыток.       Те самые восемь адептов, которые до этого распивали вино и веселились, постепенно начали передвигаться в сторону Юй. Цзыюань потряхивало от холода и унижения. Она с ненавистью смотрела на поддатых юношей.       - Эй, не делай такое лицо, - Ксинг закинул руку на плечи одного из поддатых адептов. - Тебе должно понравиться. Смотри, а настоечка Линга уже подействовала. Десны не кровят, да и члена в себе уже наверняка захотелось.       Услышав это, Цзян Чэн уткнулся лицом в грудь отца. Нет! Он этого не вынесет! Он просто не сможет смотреть на происходящее сейчас!       Тао уселся на одну из подушек, которую принес с собой. Он посмотрел на Цзыюань, которая была уже немного не в себе:       - Это ненадолго. Не переживай.       Юй метнула на Тао убийственный взгляд. Но это не отменило того легкого возбуждения, которое испытывала женщина.       Ксинг надел перчатку из тонкой кожи и присел на корточки у ног Юй. Он без каких либо угрызений совести и понятий чести развел ноги женщины в стороны и присвистнул:       - Да она потекла. Кто хочет трахнуть Юй Цзыюань?       Несколько пьяных адептов рассмеялись. А один принялся развязывать пояс на своих одеждах. Ксинг сразу же заулыбался:       - О, давай, давай, - он проник пальцами во влагалище и сразу же вынул их, демонстрируя тому самому адепту. - Она готова.       Ксинг снял перчатки и подошел к Тао. Близнец устроился рядом с товарищем и спокойно произнес:       - Она за все ответит.       - Когда ты так говоришь, то не похож на больного ублюдка. Прекращай.       Ксинг рассмеялся:       - Хочешь, я возьму тиски и вырву ей язык?       - Ты обещал вырвать язык Фэнмяню.       - Два языка? - Ксинг слонил голову немного на бок.       - Не переусердствуй. Развлечемся немного и вернемся обратно. Нам еще отчеты писать.       Ксинг закатил глаза:       - Да-да, ебучие бумажки.       Наблюдая за происходящим, Фэнмянь накрыл голову сына рукой. Он хотел бы избавить сына от наблюдения за тем, как какой-то пьяный адепт Цишаня начинает трахать Юй, а второй подходит к Цзыюань с другой стороны и собирается сунуть свой член ей в рот. Однако Линг оказался рядом.       - Я же говорил, что он будет смотреть, - близнец дернул Цзян Чэна за руку и потянул за волосы, поворачивая его голову к действу. - Смотри. Тао пришлось наблюдать это в детстве. А ты посмотришь сейчас. А с тобой, - голубые глаза Линга холодно смотрели на Фэнмяня, - мы развлечемся позже.       Фэнмянь глянул на жену, но быстро вернул взгляд к Лингу. Цзян... Закатил глаза. Это вызвало у близнеца просто самый настоящий безумный приступ смеха.       - Ты... Ты... Блять, - Линг задыхался от собственного смеха. - Да как у тебя вообще двое детей с ней получилось? Не могу!       И когда Фэнмянь пожал плечами, Линг отпустил Цзян Чэна. Кажется, что близнецу было просто необходимо поделиться этим со своими товарищами, поэтому он просто ушел.       И как только этот безумец отстранился от них, Фэнмянь снова прижал сына к себе. Но Цзян Чэн отстранился от отца сам.       Пока Фэнмянь предпринимал попытки, чтобы сумасшедший Линг отвалил от них, Ваньинь увидел достаточно. И трахающего Цзыюань адепта Цишаня, и то, как один из ублюдков льет вино на ее обнаженную грудь, и то, как закатываются слезящиеся глаза Юй, когда в ее рот проникает член. Цзян Чэна просто вырвало.       Фэнмянь посмотрел на полностью разбитого Цзян Чэна и прикрыл глаза. Даже если его сын и выживет в этом аду, он уже окончательно сломлен.       Слыша стоны адептов Цишаня, хриплые стоны боли Юй и смех этих чертовых нелюдей, Ваньинь просто не выдержал. Из его глаз катились слезы, а нервы окончательно сдавали.       - Хватит... Не могу... Я не хочу...       Цзян Чэну хотелось кричать. Он был готов орать и молить о смерти. Однако он мог лишь сипло шептать и рыдать. Это было невыносимо. Ваньиня трясло от истерики.       Но не смотреть долго не получалось. Линг снова оказался рядом и насильно вынудил наблюдать за тем, как Цзыюань уже поставили раком. Двое адептов было сзади, а один трахал в рот спереди. Остальные - просто наблюдали. Ваньинь перевел взгляд на Тао, который... Мастурбировал, глядя на происходящее. Этот безумец с легкой усмешкой на губах просто дрочил на то, как несколько человек насилуют Юй Цзыюань. И именно в этот момент Цзян Чэн не выдержал.       Сознание покинуло юношу. Он не смог морально вынести происходящего.       - О, какой впечатлительный, - Линг с некой печалью посмотрел на обмякшее тело в своих руках. - Как скучно. Если бы кто-то из нас терял сознание от страданий своих родителей, мы бы… - он замолчал.       Близнец отпустил Ваньиня и поднялся. Линг бросил взгляд на Фэнмяня и усмехнулся, когда тот притянул Цзян Чэна к себе.       Тао довольно быстро надоело это действо. Он закончил всего один раз. После - просто пил вино и смотрел на то, как адепты наслаждаются безвольной женщиной.       Когда тот отвар перестал действовать, Юй снова испытала боль. Жуткую и просто невыносимую. Она чувствовала, как ее терзают члены ублюдков, но ничего не могла сделать. Она пала так низко... Ниже уже просто некуда. Казалось бы. Но когда вместо члена, она почувствовала в заднем проходе что-то прохладное, она уже не выдержала. Слезы покатились из ее глаз. Она прохрипела что-то, но ее рот сразу же заткнули членом.       Цзыюань теряла сознание несколько раз. Но ее снова и снова приводили в чувства. Она не знала, сколько это все продолжалось. Она была абсолютно обессиленной, но чувствовала, как по ее бедрам стекает сперма и не только. Было настолько больно, что женщина понимала, что там еще и кровь. Ее кровь.       Когда сознание в очередной раз покинуло ее, последнее, что почувствовала женщина - это горечь спермы и той самой настойки, которой ее приводили в чувства. Но после глотка отвратительного отвара в этот раз, в себя она уже не пришла.

***

      Очнулся Цзян Чэн от того, что его окатило холодной водой. Он сразу же сел и закашлялся. Ваньинь поднял взгляд на Тао, который отбросил пустое ведро в сторону и усмехнулся:       - Долго спал.       Юноша задрожал. Ему стало холодно от ледяной воды и страшно от того, что привели его в чувства явно не просто так. В комнате было темно. Только пара свечей освещали помещение. Ваньинь осмотрелся. Отец был рядом и зло смотрел на адепта Цишаня. Помимо его и Тао, здесь был еще и...       Цзян Чэн отпрянул назад. Он все еще не мог кричать, поэтому, просто хрипел:       - Хватит! Нет! Хватит! Не хочу! Не...       - Да заткнись ты!       Тао пнул юношу ногой в живот. Цзян Чэн закашлялся и свалился на пол, хватаясь за пораженный участок тела.       Ваньинь желал, чтобы это был просто сон. Кошмарный ужасный сон. Однако это была реальность. И он видел труп своей матери, который лежал в центре зала. Он видел кровь, он видел засохшую жидкость, что явно была спермой ублюдков, он видел отрезанные волосы Юй, которые валялись вокруг. Даже представлять не хотелось, что пришлось пережить его матери. Она умерла в мучениях, не в силах ни сопротивляться, ни даже кричать. Цзыюань не могла ничего сделать.       Ее отрезанная кисть руки все еще валялась на том же месте. Конечность слегка посинела, а сам труп женщины был... Сколько крови она потеряла? Даже вообразить страшно.       - Обсудите это, - хмыкнул Тао. - У меня есть некоторые дела. Нам скоро возвращаться обратно. Так что, - он оскалился, - мы не будем тянуть.       Цзян Чэн сглотнул и хотел было отползти назад. Но он уже столкнулся спиной со стеной. Бежать некуда. Бежать просто невозможно.       Фэнмянь закашлялся и прошипел, глядя на Тао:       - Урод. Ты - просто конченный урод. Ты, блять, дрочил на это.       - Да, - спокойно согласился Тао. - И я заставлю тебя делать то же самое, пока буду трахать твоего сына. Кстати, - он посмотрел на испуганного Ваньиня, - тебе бы попить.       Цзян Чэн замер. Он даже дрожать прекратил. Из его глаз все еще катились слезы, но он с непониманием смотрел на Тао.       - Настолько испугался, что даже не понял, да? Может, вместо холодненькой, получишь тепленькую?       И только после этих слов Тао, Цзян Чэн понял - это была не вода. Но это осознание не избавило его от последующего унижения. Этот чокнутый урод из Цишаня просто начал мочиться на него.       - Ты совсем ебанутый, - шипит Фэнмянь. - Мало унижений?       - Мало, - отвечает Тао и заправляется. - Хочу, чтобы бы провел ночь со своим обоссаным сыном, а наутро я трахну твоего выблядка и снесу тебе башку. Или у тебя есть второй вариант - познакомиться поближе с Ксингом и его странными наклонностями. Блять, этот пизданутый мудак выпотрошил псин и отрывал одной из них лапы, пока та была жива.       Цзян Чэн снова зарыдал. Пусть они уже просто убьют его. Это уже... Уже...       - А как же занять место сына?       Тао лишь усмехается:       - У тебя не такая смазливая рожа, как у твоего выблядка.       Когда Тао ушел, Фэнмянь некоторое время смотрел на выход из зала, после чего - перевел взгляд на труп жены. Он вздохнул и подсел ближе к сыну.       - А-Чэн, - прохрипел мужчина.       Ваньинь бился в истерике. Он дрожал и плакал, глядя на труп своей матери. То, что ему пришлось пережить, окончательно свело его с ума. Жизнь этого юноши уже никогда не станет прежней. Ни сил, ни возможностей, ни желания жить.       - А-Чэн, я умру, не позволю этому произойти.       - Умрем, - шепчет Цзян Чэн. - Мы умрем. Я хочу просто умереть. Я не могу. Не могу...       Фэнмянь накрыл сына своими верхними одеждами и с явным усилием переложил его голову к себе на колени. Цзян Чэн дрожал и не мог прекратить лить слезы. Они оба были сломлены. Просто Фэнмянь... Смирился. Примерно после того, как его посадили на эту цепь, словно какого-то пса.       - Вэнь Чао покинул поле боя сразу же после захвата Пристани, - хрипло шепчет Фэнмянь. - Поэтому этих ублюдков ничего не сдерживает.       Цзян Чэн слышал, что говорит отец, но не мог произнести ни слова. Он просто плакал и чувствовал себя полностью униженным и... Обоссанным. Причем как в прямом, так и в переносном смысле.       - Не смотри туда. А-Чэн, не смотри. - Фэнмянь говорил хрипло и очень тихо. - Тот чокнутый может говорить и делать что угодно. Его забавляет, что я готов занять твое место, - мужчина прикрыл глаза и принялся поглаживать сына по голове. - У тебя такие красивые и длинные волосы. И тот ублюдок прав в том, что ты красив. Но я не позволю ему коснуться тебя, мой мальчик.       - Я... Я...       - Тише, - Фэнмянь продолжал успокаивающе гладить сына по голове. - Ты ни в чем не виноват. Вина в том, что это происходит, целиком и полностью лежит на мне, - мужчина потухшим взглядом смотрел на труп Цзыюань и продолжал успокаивать наследника. - Прости меня, а-Чэн.       - Отец, - всхлипнул Ваньинь.       - Нет, не говори сейчас. Просто лежи, - Фэнмянь не обращал внимания ни на отвратительный запах, ни на собственное положение, когда даже двигать руками получалось с трудом. - Я хочу, чтобы ты выжил, а-Чэн. Тебе не нужно ни восстанавливать орден, ни взваливать на себя ответственность. Я хочу, чтобы ты просто был жив.       - Но я же будущий глава...       - Тише, - снова хрипло шепчет Фэнмянь. - И ты стал бы прекрасным главой. Я уверен. Прости, что требовал от тебя лишнего. Прости, что не смог защитить. Прости, что меня не было рядом. И за тот случай со щенками - тоже прости. Ты не должен был убивать их. Прости, что не настоял и промолчал тогда. А-Чэн прости меня за все. Я люблю тебя.       Последние слова отца окончательно добили. Цзян Чэн расплакался снова. Он уткнулся в живот родителя и просто лил слезы, пока Фэнмянь гладил сына по голове и совершенно ничего не выражающим взглядом смотрел на труп жены. Если получится спасти его маленького а-Чэна, Фэнмянь сделает все ради этого.

***

      Они пришли до рассвета. На этот раз близнец был один. Тао и Ксинг сразу же направились к Фэнмяню. Чэнь заговорил первым:       - Юньмэн Цзян официально не существует. Как и Мэйшань Юй. Надеюсь, что ты не рассчитывал, что кто-то из Мэйшаня придет к вам на выручку?       Фэнмянь слегка побледнел. Он прижал проснувшегося Цзян Чэна к себе и прохрипел, глядя на Тао:       - Ты его не тронешь.       - А то что ты мне сделаешь?       Ксинг закатил глаза. Он оставил Тао разбираться с живыми, а сам направился к мертвой. Однако больше залитого спермой и кровью тела Юй Цзыюань, его интересовала отрубленная кисть женщины. Юн взял отрезанную часть тела в руку и покрутил ее. Однако как только он попытался коснуться Цзыдяня, легкий разряд молнии заставил его отдернуть руку и отбросить кисть.       - Блять! Все еще признает в ней хозяйку?       Тао глянул на Ксинга, после чего обратился к Фэнмяню:       - Ты или, - он перевел взгляд на Ваньиня, - или он?       Фэнмянь нахмурился:       - Отъебись, - шипел он. - Вы не получите его.       Тао закатил глаза:       - У меня не много времени. Заебал.       Адепт Цишаня буквально вырвал Цзян Чэна из рук отца. Когда Тао бросил талисман в цепь, что приковывала Ваньиня за ногу, та спала. Тао оттащил Цзян Чэна в сторону и встал недалеко от тела Цзыюань. Ваньиня снова начало тошнить. Он чувствовал этот запах. Трупный запах тела своей матери.       - Ксинг, пусть он снимет кольцо.       Близнец пожал плечами и бросил кисть Цзыюань перед Фэнмянем:       - Снимай.       Однако Цзян и не думал шевелиться. Тогда Тао схватил Ваньиня за шею и сжал пальцы. Цзян Чэн попытался глотнуть воздуха и вцепился в руку своего мучителя.       И только это побудило Фэнмяня к действиям. Мужчина снял кольцо с пальца отрубленной кисти и уставился на Тао. Тот отпустил шею Ваньиня, но продолжал держать за волосы. Тао потянул юношу за пряди, чтобы заставить встать на колени.       Ксинг посмотрел на Цзыдянь в чужих руках:       - Интересно. Если кольцо признало тебя, то и твоего сына тоже должно признать. Придется убить вас обоих. И ты как-то обещал, что готов принять все, что я хочу сделать с твоим сыном.       Тао усмехнулся:       - Теперь мы выяснили, что затрахать до смерти все-таки можно. Думаю, с этим, - он дернул Ваньиня за волосы, - у меня тоже получится.       - Ладно, - Ксинг обнажил клинок. - Я не собираюсь изменять брату. А он уже собирается в дорогу. Цзян Ваньиню не нужны руки, чтобы ты трахал его, - Ксинг смотрел на Фэнмяня. - Или стоит их оставить.       Ваньинь снова впадает в панику. Что? Что?! Нет! Это просто безумие!       - Хочешь лишить его рук и ног, и оставить мне такую себе игрушку?       - Все для твоего члена, - закатил глаза Ксинг.       Сегодня этот близнец казался более адекватным. Вчера он творил и говорил откровенное безумие. А сейчас - явно торопился. Похоже, что ему нужно было догнать брата. Неужели они с тем Лингом и правда настолько неразлучны?       - Ладно, - Тао толкнул Чзян Чэна и тот свалился на пол. - Режь, - и наступил на спину юноши, прижимая того к полу.       Ваньинь обезумившим от страха взглядом смотрел на Ксинга, который повернулся к нему и сделал один шаг в его сторону. Однако близнец остановился и обернулся к Фэнмяню. Цзян Чэн проследил за тем, как Цзыдянь покатился по полу и остановился недалеко от самого Ваньиня.       Фэнмянь просто бросил в Ксинга кольцом, чтобы привлечь его внимание.       Казалось бы - Цзыдянь, столь важный и сильный артефакт, а сейчас - просто повод привлечь к себе внимание чокнутого типа с мечом.       Ксинг смерил Фэнмяня пристальным взглядом. Тот протянул близнецу свою руку.       - А вы веселая семейка, - заметил Ксинг.       Ваньинь перевел взгляд на отца, но тут же зажмурился. Ксинг одним ловким движением лишил его отца руки. Он отрубил не просто кисть. Он резал возле плеча.       Фэнмянь до крови закусил губу и зажмурился. Он хотел было потянуться к обрубку руки, чтобы хотя бы зажать рану ладонью. Но безумец Ксинг оказался весьма ловким мечником. Он отрубил вторую руку Фэнмяня точно так же, как и первую, заставив того свалиться на пол и хрипло закричать от боли, срывая и без того поврежденные связки.       От этой боли можно было обезуметь. Фэнмянь корчился на полу и хрипел, пока из его плеч хлестала кровь.       Тао дернул Цзян Чэна за волосы:       - Смотри. Твой папочка так страдает из-за тебя.       Ксинг подходит ближе и пинает Фэнмяня прямо по лицу. Судя по хрусту, он сломал ему нос с первого же удара.       - Твоя жена говорила, что слабакам в ордене не место. Но я считаю, что Юньмэн Цзян был орденом высокомерных тупых слабаков, вроде тебя и твой жены. Мне было приятно смотреть на твои мучения. Знаешь, почему она была первой? - Ксинг присел на корточки перед Фэнмянем и воткнул свой меч в опасной близости от его шеи. - Потому что все из-за нее. Твоя сука и ты загнали свой орден в могилу, - он поднялся и вынул клинок из пола. После того, как Тао позабавится с твоим выродком, мы отправимся обратно и заставим твоего сына гнить в цепях в одном из подвалов. На самом деле, - он склонил голову на бок, - к твоему сыну претензий у нас нет. Но шансов выжить у него нет. Пусть знает, что в его смерти виноваты его родители. Их высокомерие и уверенность в собственном превосходстве.       Фэнмянь едва открыл рот, чтобы что-то произнести. Но мог только кричать снова. Следующей целью Ксинга стала нога бывшего главы Цзян. Он просто отрезал еще одну конечность и воткнул меч в оставшуюся.       - Это забавно. Я выпотрошу тебя, - оскалился Ксинг. - Как тех собак.       Цзян Чэн уже потерял связь с реальностью. Но сознание не терял. Поэтому смотрел на то, как его отец хрипит от боли и рыдает от нее же. Более в Фэнмяне не было и отголоска того спокойного мужчины. Сейчас он лишился обеих рук и ног, и корчился от боли в луже собственной крови. Но Ксинг не останавливался. Он был нацелен на то, чтобы этот мужчина умер от боли. Просто от боли, которую не сможет вытерпеть.       - Нет... Прошу...       Тао повернул лицо Цзян Чэна к себе:       - Выебать тебя, пока кто-то расчленяет твоего папашу - звучит занятно, не находишь?       Нет, Ваньиню было совсем не забавно. Он попытался вырваться из хватки мужчины. Но был обессилен и не мог противостоять кому-то, кто настолько сильнее. Тао отпустил лицо юноши и потянул его за волосы так, чтобы Цзян Чэн уткнулся носом в его пах и почувствовал возбуждение мужчины от происходящего. Тао буквально потер лицо юноши о свое возбуждение и резко оттолкнул.       Ксинг глянул на Тао и воткнул меч в живот Фэнмяня, вызвав у того очередной хриплый вскрик боли.       - Бля, ну не при мне же. Тао, - Ксинг говорил с укоризной.       Чэнь закатил глаза:       - Ладно, ладно. Кончай с ним.       И Ксинг вернул свое внимание к Фэнмяню.       Цзян Чэна снова заставили смотреть. Но примерно в тот момент, когда Ксинг вспорол живот Фэнмяня и подцепил кишки на свой клинок, Ваньинь теряет сознание. Нет, он более этого не вынесет. Пусть он больше никогда не проснется.       Мать мертва, да и отцу осталось совсем немного. Он вот-вот испустит дух. Какой смысл... Жить дальше?       Однако очнуться пришлось. От резкого запаха. Ваньинь сразу же сел и с ужасном взглянул на Тао.       Теперь в зале были только они вдвоем. Цзян Чэн с опаской покосился в сторону, где происходило расчленение его отца. Хотелось орать. Но смысла не было. Цзян Фэнмянь лежал на полу, в собственной крови. Руки и ноги были отделены от тела, а из вспоротого живота выпадали кишки. Ваньинь не выдержал. Его снова вырвало.       Сейчас было не ясно, кого из родителей постигла более ужасная смерть - отца или же мать?       - Что? Не нравится?       Ваньинь перевел полный ужаса взгляд на Тао. Тот был спокоен и именно это пугало больше всего. Он и те близнецы были абсолютно спокойны и непоколебимы, когда творили все эти ужасные вещи. Просто кучка животных, которые... Цзян Чэн чувствовал себя последней аморальной тварью, когда по приказу матери перерезал глотки едва родившимся на свет щенкам своей любимицы. Те тоже были абсолютно беспомощны и ничтожны перед ним. А сейчас Цзян Чэн чувствовал себя самым настоящим слепым щенком. Он - никто перед этим Чэнь Тао.       Страшно. Очень страшно. Его ждет не просто смерть. Его хотят изнасиловать, закрыть в каком-то подвале и оставить умирать. Он станет просто...       Нет! Только не это! Лучше уж просто умереть, чем... Чем...       В своих мечтах Цзян Чэн искренне желал впервые разделить ложе только с любимым. А не это. Не так! Нет!       Когда Тао протягивает свою руку к Ваньиню, тот отталкивает его мучителя от себя и хрипит, не скрывая своей паники:       - Нет! Нет! Отвали! Не трогай меня!       - Хватит брыкаться! Тебя уже ничего не спасет!       А ведь так оно и есть. Цзян Чэна уже ничего не спасет. Ему буквально нечего терять. Все его товарищи - мертвы, его орден - выжжен и пал, его родители - мертвы самыми мучительными смертями. А Цзян Чэн остался один. Совершенно один. Он никому не нужен и не... Не имеет ни единого шанса на будущее.       Тао отвешивает сильную пощечину и прижимает юношу к полу. Цзян Чэн пытается сопротивляться, но не может этого сделать. Потому что ошейник все еще на нем, потому что его сухожилия на руках перерезаны, потому что его соперник старше и сильнее. Ваньинь в глазах Тао - лишь глупый неопытный ребенок. Маленький щенок, у которого нет и шанса.       - Нет! Урод! Извращенец! Ублюдок!       Крики Цзян Чэна сейчас были просто шепотом. Он выглядел просто жалко. Он дергался и пытался сопротивляться, но Тао уверенно срывал с юноши одежды, обнажая его тело. И когда руки насильника дошли до штанов, Цзян Чэн просто зарыдал от бессилия.       Однако это лишь позабавило Тао:       - Да ладно. Настолько хочешь сохранить свою честь. Я тоже когда-то хотел. Но что есть - то есть.       Ваньинь вновь попытался оттолкнуть от себя Тао. Однако тот перехватил руки юноши и прижал их к полу по обе стороны от его головы. И как только мучитель навис сверху, Цзян Чэн со всей силы впился в одну из рук Тао зубами.       Адепт Цишаня зашипел от боли и вскрикнул. Он два раза ударил Ваньиня кулаком по лицу, чтобы тот ослабил хватку.       - Ебаный урод! Блядский психопат! Да ты хуже Ксинга!       Тао поднял окровавленный рукав и посмотрел на прокушенную руку. Он зло уставился на Ваньиня:       - Ебаный псих. Ты мне чуть руку не отгрыз. Псина. Ебучий пес.       Цзян Чэн отполз немного назад. Сейчас он один на один с этим уродом. Хуже быть просто не может. Ваньинь глянул на последствия своего укуса. Псина или нет, но эту часть руки придурочному Тао точно придется долго лечить. Цзян Чэн едва ли не откусил кусок мяса от руки этого ублюдка.       Тао отошел в сторону. Он направился к той самой подушке, на которой дрочил ранее, и достал из-под нее кнут. Дисциплинарный кнут.       - Я хотел по-хорошему. Но раз ты не хочешь - будет по-плохому. Ты можешь не находиться в сознании.       Ваньинь глянул в сторону выхода. Нет далеко. Да и с травмированной ногой он так быстро не убежит. Его взгляд метнулся к окну. Совсем плохая идея. У него нет столько времени. У него нет сил.       По левую руку мертвая мать, а по правую - мертвый отец. Блять! Блять.       Тао приближался. Он медленно шел к своей жертве, а кнут тянулся за ним. Адепт Цишаня был настроен более чем решительно. Он выбьет дух из этого выблядка Фэнмяня и опорочит его. Его и все наследие этого проклятого ордена, который в свое время лишил Чэнь Тао всего - нормальной жизни, светлого будущего и его семьи. Смерть родителей и разбитые мечты будут отмщены. И со смертью этого ублюдка придет конец любому, кто заикнулся бы об ордене Юньмэн Цзян, как о Великом.       Ваньинь отползал назад. Он с ужасом смотрел на Тао, который замахнулся кнутом.       Боль была не просто резкой. Она казалась смертельной. Первый удар пришелся по груди. Цзян Чэн захрипел и упал на пол. Второй удар был по животу.       - Я изобью тебя! Я изуродую тебя, тварь! Я оставлю нетронутым только твое миловидное ебало! Я трахну тебя так же, как меня трахала сама жизнь из-за твоего чокнутого папаши!       Из ран хлынула кровь. Ваньинь почувствовал пинок в бок, который заставил его перевернуться на живот. Следующие три удара пришлись по спине. Цзян Чэн уже потерял любую веру. В глазах все плыло от боли. Он находился в сознании из последних сил.       Тао схватил Цзян Чэна за волосы и перевернул обратно на спину:       - Хера с два ты отключишься, дерьма кусок!       Тао со всей силы сдернул с Цзян Чэна ошейник. На шее сразу же образовалась кровавая рана. Поток духовных сил, которые более не подавлялись, немного отрезвили. Теперь Ваньинь точно не потеряет сознание от боли. Он будет страдать столько, сколько сумасшедший Тао пожелает.       После еще двух ударов кнутом по груди, Тао остановился. Он посмотрел на Цзян Чэна с презрением. А после - оскалился и ударил между ног. Удар пришелся по внутренней стороне бедра в опасной близости от половых органов. Ваньинь заорал и закашлялся. Он сплюнул кровь и с ужасом уставился на этот оскал.       - Блять, мне даже интересно, как это выглядит. Тупой обоссаный изуродованный ублюдок!       Тао со всей силы пнул Цзян Чэна ногой в бок. Так, что тот отлетел в сторону. Ваньинь закашлялся и снова сплюнул кровь. Твою мать! Да у него нет и шанса.       Дисциплинарный кнут ударил по ногам, рассекая ткань штанов и кожу.       Это конец. Это точно конец!       Цзян Чэн немного приподнялся и посмотрел на пол перед собой. Его взгляд остановился на... Кольце. Неужели эти ублюдки настолько увлеклись пытками, что совсем позабыли о Цзыдяне? Ваньинь был готов ухватиться за любую возможность. Ранее отец сказал, что любит его. Но вот любила ли его мать? Кажется, что настал как никогда подходящий момент, чтобы узнать это.       Ваньинь сжал в руке кольцо и из последних сил сдержал слезы. Пожалуйста! Хоть что-то. Хотя бы малейший шанс! И он выживет! Выживет и попытается восстановить орден! И отомстит чертовым ублюдкам из Цишаня.       Легкий разряд прошелся по ладони. Но не причинил Ваньиню боли. Юноша зажмурился и направил ту небольшую часть духовных сил, что успела восстановиться после снятия ошейника, в кольцо. Он просто умолял, чтобы это сработало. Всех ведомых и неведомых Богов. Он...       "Я хочу жить" - решил сам для себя Цзян Чэн и резко повернулся к своему насильнику.              Удар Цзыдяня пришелся прямо по лицу Тао. Тот зашипел и схватился на щеку.       - Ах ты мразь!       Цзян Чэн отполз дальше. Настолько, насколько ему позволяли его ничтожные силы. Он не знал, как правильно использовать кнут. Он понятия не имел, как нужно управляться с Цзыдянем. Но он определенно хотел выжить и избежать своей участи.       Этот урод сорвал ошейник, а значит был уверен в себе. А этот забытый всеми артефакт стал последним спасательным кругом. Но просто кнута мало. Просто непозволительно мало сейчас. Даже если Цзян Чэн и мог бы управляться с ним, то у него банально нет духовных сил, чтобы использовать Цзыдянь как полагается.       Отползая от озлобленного Тао, который убрал кровь с лица, Ваньинь достиг тела отца. Цзян Чэна едва не вырвало от того, что он вляпался ладонью в кишки собственного родителя. Но хуже быть уже не могло. Просто не могло. Он посмотрел на свою окровавленную ладонь и перевел взгляд на бледное лицо родителя.       Блять! Сейчас или никогда! Он просто не может умереть не попытавшись выжить!       Цзян Чэн достает небольшую шпильку из волос отца и как только Тао снова замахивается на него дисциплинарным кнутом, Ваньинь бросается на своего насильника. Он вгоняет шпильку в низ живота Тао. Тот издает животный рык и хватает Цзян Чэна за волосы.       Но Ваньинь уже пережил столько боли и страданий, что никакие вырванные волосы не сделают ему еще больнее. Цзян Чэн использует Цзыдянь как петлю, набрасывая кнут на чужую шею, перекручивая и затягивая его.       Тао резко отстраняет юношу от себя резко отпускает, чтобы ударить головой о пол. Цзян Чэн хрипит, но не отпускает кнут. Его лицо испачкано кровью отца и частью его внутренностей. Но Цзян Чэну уже настолько плевать на происходящее, что он... Он становится тем самым животным, как и его мучители ранее. Вместо того, чтобы отстраняться, он снова бросается на Тао.       - Блять! У тебя и шанса нет! Хватит сопротивляться!       Тао снова бьет Ваньиня головой об пол. Цзян Чэн практически полностью перемазан кровью. Своего отца и своей собственной. Но попыток бороться за жизнь не оставляет. Он направляет в Цзыдянь чуть больше духовных сил.       Разряд заставил Тао слегка ослабить хватку. Ваньинь повторил маневр с энергией, но сил у него было ничтожно мало. Что он может...       После второго разряда, Тао все же отпустил Ваньиня и переключил внимание на его руки. Однако Цзян Чэн сам отпускает Цзыдянь и набрасывается на Тао.       - Блять! Псина! Ебучая псина!       Тао заорал, когда Цзян Чэн впился зубами в его шею. "Убью! Я убью его!" - только это крутилось в мыслях Ваньиня, когда он, словно действительно какой-то пес, вгрызался в шею своего соперника.       Адепт Цишаня тянул за волосы и бил по голове. Если он просто оторвет этого бешеного пацана от себя, то тот выгрызет часть его плоти. Блять!       - Совсем ебанулся?! Сука! Животное!       "Нахуй все! Если я - животное, то и ты - тоже" - думает Ваньинь и поднимает руку. Он не может бить сильнее. Но он может бить по слабым точкам. Поэтому Цзян Чэн буквально вдавливает большой палец прямо в глаз своего мучителя. Тао ревет от боли и теряет равновесие.       Как только они оба падают на пол, Цзян Чэн отстраняется и резко протыкает пальцем второй глаз Тао.       Мужчина отбросил своего ненормального соперника в сторону. Этот пацан совсем ебнулся. Адепт Цишаня стонет от боли и рычит проклятия в сторону Цзян Чэна. Но тому уже плевать. Он только что прошел самый настоящий ад. Он видел изнасилование матери, расчленение отца. И едва не был изнасилован и убит сам. Шрамы от дисциплинарного кнута, потеря веры в будущее, даже сломанная психика - плевать на все. Он выживет. Выживет!       Цзян Чэн снова бросается на Тао. Пока тот пытается подняться, хватаясь за кровавые дыры вместо глаз, Ваньинь бьет Цзыдянем. И когда Тао снова падает на пол, Цзян Чэн едва не напрыгивает на него сверху, вдавливая пальцы в рваную рану от зубов на шее. Немного еще немного.       Из глаз катились слезы, а сам юноша дрожал от страха, ненависти и слабости. Но когда Тао постепенно прекращал дергаться, Цзян Чэн понял, что... Он смог. Он, блять, смог!       Ваньинь хватает воткнутую ранее в живот соперника шпильку и протыкает ею горло Тао.       На лицо брызнула чужая кровь, а тело под Ваньинем обмякло.       И можно было бы вздохнуть с облегчением, но... Нельзя задерживаться!       Цзян Чэн схватил окровавленные одежды отца, которыми Фэнмянь укрывал сына ранее. Юноша побежал в сторону окна и выпрыгнул в него.       Сил не было, поэтому Цзян Чэн скорее перекатился через подоконник и упал на землю.       И когда Ваньинь осмотрелся, то понял, что... Закат. Сейчас был закат. Два дня. Он пережил самые ужасные два дня в своей жизни.       Но нельзя останавливаться. Цзян Чэн наспех надевает отцовские одежды и бежит в сторону причалов. Он игнорирует сожженные здания и залитую кровью землю. Он уберется отсюда. Непременно.       Цзыдянь снова стал кольцом. Ваньинь надел его на палец и ускорился. Ноги болели, сознание грозилось вот-вот покинуть его. Он не знал, остался ли еще кто-то из адептов Цишаня на территории Пристани Лотоса. Бывшей Пристани Лотоса. Поэтому нужно было уносить ноги отсюда как можно скорее.       Теперь у него нет ничего - ни семьи, ни дома, ни ордена. Но есть жизнь.       Хотя бы она.