Она ангел ада, а он демон небес

Небо Пандоры заиграло ночными красками, и лунный свет, отражаясь на тихой глади океана, наполнил все вокруг волшебной атмосферой. Народ на’ви из клана Меткайинов собрался, чтобы провести духовный обряд прощания с Селеной, сестрой Нейтири. Это была ночь памяти и почитания, ночь, когда сердца бились в унисон, отдавая дань героизму и самопожертвованию. Селена отдала свою жизнь, спасая других, и теперь ее дух должен был соединиться с великой Эйвой, как это делали все на’ви. В лучшие традиции своего народа, на’ви заходили в воду, образуя круг единства и связи с природой. Вода была не просто стихией, а живым существом, принимающим и дарующим покой. Салли и Нейтири, окруженные своими детьми, были ближе всего к Водной Эйве. Их глаза отражали едва заметный свет лун, а слезы текли в океан как символ бесконечной скорби и вечной любви. Детям Салли было прекрасно известно, почему они собрались этой ночью: Селена когда-то спасла им жизнь. Эти маленькие на`ви чувствовали всю глубину утраты, что делало их связь с происходящим еще более личной и значимой. Молитвы и песнопения на’ви переплетались с шумом воды, создавая мелодию, что поднималась к небесам. В каждом звуке, в каждом слове было отражение благодарности Селене за все, что она сделала, и надежда на то, что ее дух найдет покой и силу в великой Эйве. Даже в отсутствие ее физического тела, духовный обряд ощутимо соединял всех вокруг, связывая сердца присутствующих. Слезы, скатывавшиеся в океан, как мерцающие жемчужины, говорили о любви, воспоминаниях и обещании, что она всегда будет в их сердцах… — Пошли, мать вашу, шевелитесь! — приказал резко полковник Куоритч, когда его отряд, нахлынувший волной отчаяния и решимости, быстро взломал замки на деревянных решётках у океана. Они находились в клетках из утрамбованной земли на берегу, наблюдая из своих тюрем, как волны испещряют мыски Пандоры сверкающими гривами пены. — Полковник, — обратился Лайл, притормаживая и глядя на суровое лицо полковника, где сосредоточились глубокие морщины решимости. — Вы уверены в этом? Чёрт с два, мы бросим вас тут одного! Куоритч стоял в тени клетки, словно старый лев, готовый в последний раз ринуться на врага. На его лице застыло что-то холодное и непоколебимое — воспоминания о Селене, его возлюбленной, чей дух сейчас покоилось в окружении клана Меткайинов. Они соблюдали традицию, уходя в глубины океана, чтобы проводить её в последний путь. — Уверен, как никогда, — отрезал он, глаза горели как у ястреба. — Ломай что есть сил и выметайтесь к чертям собачьим. Пока они заняты, это наш единственный шанс. Пандора сияла ослепительным светом, словно само мироздание замерло, почитая память. Сыны и дочери океана, Меткайины, возносили свои голоса в особой гармонии, частично растворённые в океанском шёпоте волн. Внизу на побережье светило окрест, а ленной нитью, как милосердные призраки, спускались от деревьев, сопровождая их погружение в воду. Куоритч знал, что Меткайины уважают ритуалы и не будут обращать внимание на пленников, если те будут вести себя тихо. Именно поэтому побег казался возможным. — Я останусь и выиграю время. Без обсуждений, — настаивал он, сжатые губы свидетельствовали об окончательном решении. Пока его отряд мчался, скрываясь в укрытиях скал и джунглей, он остался стоять, наблюдая, как они исчезают. Это была его жертва ради них, и ради памяти Селены. Он посмотрел в сторону горизонта, где солнечные лучи начинали заигрывать с причалами и осмысленно подумал: Мир изменчив, но их борьба главный связующий элемент этой падшей планеты. Под луной, заливающей своим мягким светом берега Пандоры, Куоритч стоял как статуя, буквально ощущая каждое воспоминание, как они проносятся у него в голове. Он вышел из клетки, как только Меткайины отвлеклись на окончание траурной церемонии, и ступил на песок, молча наблюдая за водной гладью. Океан шептал ему что-то своё, древнее, таинственное, и в эти моменты буря внутри него немного утихала. Прогуливаясь в одиночестве, он позволил своим мыслям блуждать. Грабли прошлых сражений, воспоминания о прошлом и, конечно же, о Селене — все они оживлялись в его сознании. Он чувствовал себя призраком в собственном сознании, блуждающим среди осколков собственных амбиций и падений. Внезапно тишину прервал резкий голос: — Эй, ты, стоять на месте! — из темноты метнулись обитатели океана. Меткайины, как волны, насылающиеся на берег, возникали из ниоткуда. Их движения были стремительными и точными — они завалили Куоритча на песок так, словно в это мгновение сам океан решил наказать его. Удары сиплых тварей и крепкие кулаки на’ви сыпались на полковника, но он лишь стиснул зубы, принимая наказание с тёмной ехидностью. Всем видом своим он показывал, что ему уже до лампочки: его разум уже не здесь, он витает далеко, в том далёком времени рядом с нею, когда он ещё верил, что жизнь может быть красивей. Тем временем, в тёмных клубах ночи, его отряд тихо прокрался, не сменив решения, которое давило грузом на сердце. Их товарищества обуздало страх, и ныне они приближались к месту, где застрял их полковник. — Отпустите его к чёртовой матери! — послышался яростный рык Лайла, когда отряд с грохотом ворвался на поле боя, словно головешки в полыхающее пламя. Они метались между противниками, отталкивая одного за другим, пока не достигли Куоритча, проливая силу всей своей воли и решимости. Звёздное небо над ними лишь подыгрывало этой сцене, словно вершина небесного купола. Куоритч, оцепенелый на миг от внезапной поддержки, встал из песка, стирая кровь с лица и оглядевшись вокруг с кривой усмешкой. Впереди встало, кучка водных, которых водный клан не сбирался сдаваться без боя. Но больше всех сквозь ночной сумрак выделялась фигура Джейка Салли. Его присутствие словно холодный душ окатило атмосферу, и сделало явью тот факт, что даже потеря незначительных секунд может стоить им жизни. — Так, полковник, — медленно произнёс он, с оттенком тонкой иронии на губах. — Стоило ли? Но, прежде чем Куоритч успел ответить, они вновь были захвачены, на сей раз более мощной хваткой водорослей и цепкими объятиями морских существ. Водный народ не собирался упустить свою добычу, несмотря на весь энтузиазм отряда. Клетка вновь стала их домом, насквозь пропитанная сыростью и напоминаниями о непобедимости моря. Но в грудях, переполненных яростью и духом, полыхала надежда на новое восхождение. С темной ухмылкой, несмотря на свое положение, Куоритч взглянул на Салли. В глазах полковника, как ледяные искры, плескалась смесь презрения и вызова. — Стоило ли, спрашиваешь? — усмехнулся Куоритч, ощетинившись, словно старый волк перед боем. — А хрен тебе, Джейк. Это всегда того стоило, понял? Ты думаешь, что этот поганый мирок может меня сломить? Салли, стоящий по другую сторону кустов и лиан, скрестил руки на груди, но в его глазах зажил небольшой огонек вызова. — Да, полковник. Ведь ты так «героически» жертвовал всем на свете ради своих фокусов. Здесь, на Пандоре, твои бравады и самолюбие — лишь пыль под ногами, — произнес он с прищуром. — Каждое твое движение — лишь ещё один призрачный вдох на этом живом полотне, где ты ничто. И ты всё ещё считаешь, что это всё стоило затраченной жизни? Куоритч, не отрывая взгляда, мотнул головой, будто отмахиваясь от этого риторического пафоса. Для него вся прошлая жизнь была одним длинным вызовом, и он не собирался сворачивать с пути, несмотря на недавнее поражение. — Ты хоть понимаешь, ебанный предатель, — прогремел он с ядом в голосе, — что для солдата выживание ради своей команды — это черт знает что за вызов? Жертвуясь, ты даешь шанс другим, но ты, кажется, об этом давно забыл, когда вдруг решил, что стал на’ви. Тишина вытекала сквозь звуки волн, пока в воздухе висели их слова, словно притяжение планеты удерживало их на месте. Меткайины вокруг стояли в молчании, словно дыхание ночи застыло. Салли вздохнул, отточенным движением отворачиваясь от Куоритча. — Возможно, полковник, я и стал частью другого мира. Но этот мир дал мне понять, что настоящая сила — это не только в том, что носишь в себе, но и в том, что оставляешь после себя. И эта кровь, которой ты качал свою машину войны, абсолютно ничего не стоит в глазах этого мира. С этими словами он развернулся и удалился, оставив Куоритча в металлической клетке, окутанной ночным морским воздухом, вроде бы как свидетелем перемен не только в мирах, но и в людях. Для того, чтобы вырваться, требовалось нечто большее, чем молчание в цепях. После ухода Салли, мрак снова окутал клетку, в которой томился полковник Куоритч с его отрядом. Луна едва освещала их мрачные лица, но внутри каждого горели эмоции — сочетание горечи, облегчения и нечёткой надежды. Полковник, тягостно выдохнув, повернулся к своим людям, которые теперь входили в его тут же возникающее воздействие. Их лица, изуродованные неудачей и слабостью, но всё равно полные отчаянной надежды, смотрели на него. — Чёрт побери, — начал он, нахмурив лоб. — Я же сказал вам, ублюдки, не возвращаться! Какого хрена вы всё затеяли? Вы должны были слинять на три чёрта, пока я тут отвлекал этих идиотов! Но в его голосе не было ни злости, ни упрёка, а скорее, нотки скрытой благодарности и уважения к каждому из них. Он знал, что несмотря на его жесткие слова, каждый из них — его брат по оружию. Они все понимали друг друга без лишних слов, словно часть единого целого. — Полковник, — произнёс Лайл, шаг вперёд, голос твёрд, как гранит. — Всё, что мы сделали, мы сделали для вас и ради себя. Вы наш полковник, мать вашу, и хороший полковник, и мы не могли оставить вас. Если бы всё повторилось, мы бы опять вернулись. В молчании Куоритч кивнул, осознавая глубину привязанности и взаимного доверия, связывающего их, как ироничные звенья крепкой цепи. Между ними прошла немая волна понимания, и полковник, хоть и продолжал стоять с суровым лицом, внутри был тронут и признателен. — Ну, вот делайте теперь, что хотите, — буркнул он. — У нас с вами два дня до казни, чтоб обдумать, как вынести отсюда свои задницы целыми. Отряд утонул в трепетном молчании. Каждый начал обдумывать возможные пути спасения, память о том, как Селена говорила ему о прощении и ощутимых изменениях, вместе со словами Салли, режущими его как грани ножа. Теперь они замерли, словно духи такого мира, который отринул их, но в то же время, призывая к действию. Ветер трепал листья, словно шепча Куоритчу о том, что внутри него живёт понимание, которому он должен позволить достичь поверхности. Может, в глубине своих мыслей, он уже начинает осознавать, что чему-то нужно измениться, начиная самого себя. Под звёздным небом Пандоры отряд сидел в темноте, скованный невидимыми путами судьбы. Казнь была неотвратима, и её зловещее дыхание уже ощущалось на коже. Полковник Куоритч, стиснув зубы, медленно поднял голову, когда его мысли переплелись с тяжёлым осознанием. Майлз вспоминал слова Салли и его ебанные советы. Может он их и принял на слух. Но, чтобы действительно осознать и принять, то, только не от Джейка, а от Селены... — Слушайте, синие обрубки, — начал он, голос звучал резко, но без той ярости, которой привыкли его люди. — Я тут посидел, подумал, и я, мать его, решил… Нет смысла больше в этом хреновом бегстве. Время пришло. Отряд замер в ожидании. В тишине, нарушаемой лишь отдалённым плеском волн, их лица оставались суровыми и стальными, как всегда перед неизбежной битвой, даже если эта битва шла внутри каждого из них. — Полковник, вы серьёзно? — произнёс Лайл, переводя взгляд на полковника. В его голосе звучало недоверие, но вместе с тем и понимание. — Мы сражались вместе, и теперь вы предлагаете это просто так сдать на блюде? Куоритч усмехнулся, его лицо освещалось мягким, почти ностальгическим светом луны. — Да, сукины дети, серьёзно, — проговорил он. — Вы все знаете, я не боюсь сдохнуть, но тянуть это дальше — херня полнейшая. Мир этот мы не изменим, но пусть, чёрт возьми, увидят, что осталась в нас честь, а не только пушки и кровь. Слова Куоритча имели свой вес, вылитые из сердца и опыта, словно воскресшие из глубин прошлого вместе с памятью о Селене, её словах и теплоте. Это был их, возможно, единственный шанс оставить после себя нечто большее, чем груды металлолома и гул выстрелов. — Ну, что, отряд, — он бросил взгляд на своих людей, — будем сдаваться, или… Лайл кивнул, принимая это решение с грузом на сердце, но зная, что это правильно. Весь отряд, стойко сжав зубы и сжав кулаки, молчаливо согласился. Их ожидало последнее испытание, но уверенность в поступке давала необычайную силу. Они были, чёрт возьми, солдатами до конца — не из-за оружия в руках, а потому, что выбирали путь мучеников ради идеи, которая могла оказаться единственным драгоценным сокровищем на этой бессердечной земле.

‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧ ♡ °˚° ·͙*͙˚*·*˚*͙‧͙ °˚° ♡ ‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧

— Надо… быть сильнее… ах… — Селена кое-как встала с берега тёмной Пандоры… Её левая рука была не просто вывихнута — она пульсировала острой, неутихающей болью, отдаваясь слабостью в теле. Каждый шаг давался нелегко, но Селена понимала, что оставаться здесь небезопасно. — Где же они…. Черт… наушник не работает… — Сломанный наушник безжизненно упал на землю из её уха. Селена отчаянно обняла себя, надеясь черпать тепло и поддержу изнутри. — Что делать….? Здесь оставаться небезопасно… — встала, хромая идя в глубь леса Пандоры. Ноги Селены едва двигались вперёд, каждый шаг будто приносил невыносимую боль. Она пыталась держаться, но страх и отчаяние тихонько шептали в её сознании. «Как же я могла оказаться в такой ситуации?» — думала она, осторожно обходя острые камни на тропе. «Почему я не заметила опасность раньше? Подвела ли я их? » Селена тяжело поднялась с берега мрачной Пандоры, сквозь боль сжимая зубы. Она только что пережила ужасающее падение с неприступной высоты, пожертвовав собой ради спасения отряда Куоритча, её любимого и племянников. Все они думали, что её уже нет в живых, но она выжила вопреки всем ожиданиям. «Я должна выжить. Ради него. Ради всех, кого я люблю. Ради себя.» Звук шуршащих листьев вернул её к реальности. Возможно, лес решит испытать её до конца. «Нет, я не сдамся. Моё тело — не предел моих сил!» — упрямо повторяла она, подгоняя себя. Селена, едва сдерживая усталое дыхание, упорно продиралась сквозь плотные джунгли, где каждый шаг требовал значительных усилий. Корни исполинских деревьев, словно ожившие змеи, извивались под ногами, а лианы тянулись к ее лицу, будто пытаясь остановить её продвижение. Флора, пышущая свирепой жизнью, и фауна, скрывающая хищные взгляды в тени, каждый день устраивали ей испытания, проверяя на прочность. Несмотря на изнурённое тело, желание выжить и вернуться к любимым подстёгивало её идти вперёд. В её памяти всплывали моменты, когда племянники с удовольствием слушали её захватывающие рассказы об опасных и захватывающих дух приключениях. Эти воспоминания были её тихим маяком надежды, согревающим в минуты отчаяния. Вода и пища стремительно иссякали, но вера в богатый дарами морской берег, полный целебных растений и дружелюбных обитателей, удерживала её дух на плаву. Этот лес, столь же красивый, сколь и грозный, приютил в своих недрах множество загадочных и необъяснимых явлений, каждый раз удивляя и наталкивая на размышления. Когда лучи нового дня начали пробиваться сквозь густую крону, Селена достигла открытого берега. Здесь великанские скалы устремлялись в небо, а волны громко шептали свои морские истории, лаская песчаный берег. Полотно природы раскинулось перед ней, даря чувство освобождения от давящего мрака леса и таящихся в нём ужасов. Она знала, что это место даст ей возможность залечить раны и найти ответы на мучащие её вопросы. На сером берегу, невольно прячась среди густой листвы, Селена заметила блеск стекла вдали. Это была Маска Паука — безмолвный, но красноречивый знак. Он оставил её как указатель своего пути к Меткайинам. Селена вспомнила мальчика, который, будучи еще совсем крохой, уже был её гордостью: смелый и с лукавым взглядом своего отца. Они были совсем рядом, и это новое осознание разгорело надежду с новой силой, готовую светить ей на её нелёгком пути. «Значит, они живы… И я найду их, чего бы это мне ни стоило. Просто всё будет иначе!» Сквозь боль и усталость, она чувствовала, как внутри зарождается новая уверенность. Действительно, лес мог быть опасным, но оттуда Селена вышла сильнее, чем когда-либо прежде. — Как мне добраться до них… Тея. Жива ли она.?.. Черт…. Черт…… ну почему так?! Ненавижу!!! — хотела пинать ветви и песок берега, но вывихнутая левая рука не дала ей это сделать… Селена закричала во все горло… Лес Пандоры вздыхал, словно живой, в ответ на бурю, что бушевала, заполняя воздух неустанными каплями дождя. Однако в сердце этой природной какофонии, среди переплетающихся деревьев и шепчущего песка, Селена, словно статуя печали, стояла на коленях. Её плач и шепот взвивались ввысь вместе с молниями. Звездами на её пути стали мысли о Куоритче — её женихе, которых бросил её на это поле войны. Он был не просто противник или враг, он был частью её сердца, которое разрывалось, не зная, стоит ли ненавидеть или умолять о прощении. Он, как переплетение тьмы и света, стоял между её жизнью и мечтами. Как и сама Пандора, где под пышной красотой скрывалась жестокость, Куоритч был человеком с противоречивыми мотивами. Был ли он врагом, или всё ещё тем, кого она когда-то любила? Это было загадкой, которую она надеялась разгадать на своём непростом пути. Селена яростно всматривалась в небо, словно это могло ей помочь вернуть потерянную надежду. В её голове крутились мысли о том, как безжалостно планета испытывает её на прочность. Песок цеплялся за её ноги, когда девушка упала на колени, отчаянно взывая к судьбе и вселенной. В её сознании, как яростный шторм, свирепствовал полковник — человек или монстр, который забрал её мир. Но Майлз забрал ее сердце и духовной мир… И тут, среди завываний ветра и шелеста листьев, раздался знакомый рёв. Это был Тея. Селена почувствовала, как сердце её пропустило удар — это было сродни чуду. Рана за раной, искалеченные крыльями, но живой… Селена не смогла удержать слёз, вцепившись в его шею. Она обняла его так, как будто он был её последней надеждой на этом беспощадном мире. Через боль в теле, девушка обвила руками голову икрана. — Тея… — её голос дрожал, но разговор был как молитва. — Прости меня. Я думала, ты погибла… Я так рада, что ты жива! Шрамы, изрезавшие могучие крылья икрана, казались символом их нескончаемой борьбы. Даже когда начался проливной дождь, их связь оставалась нерушимой. Тея, казалось, понимала её без слов, ее тяжёлое дыхание было музой в этом бесконечном ночи. Селена встала и смотрела на океан, шторм неминуемый и безжалостный, но страх отступил на второй план. В каждом новом ударе молнии по небу и в каждом раскате грома она видела отражение своей решимости. Её боль и усталость исчезли в адреналиновом беспокойстве, как будто её воля была прочнее окружающих бурь. — Тея, — прошептала она, почти касаясь уха своего икрана, — я знаю, что тебе тоже больно… но нам нужно лететь. Ты готова отправиться со мной в последний путь? Икран поднялся, расправив свои увеченные крылья, готовый в путь. Селена вскочила на его шею с уверенностью, словно пара стала единым целым, окруженная грохотом всех возможных элементов природы. Рёв Теи разорвала ночной воздух, смешавшись с её собственным криком, и вместе они распахнули небо перед собой, как будто было предназначенным для них. Их полет был не просто поиском милости или мира — это была борьба, праведное восстание против той тьмы, что захватила её мир и её любимого. Возможно, между молниями и бурей она найдет ответы. Ни дождь, ни гром, ни даже само небо не могли противостоять такой решимости. Они были готовы идти до последнего. И вот их путешествие, которое должно было занять не меньше четырёх дней, продолжалось уже два без остановки. Казалось невероятным, как они с Теей находили силы продолжать полёт. Икрана с каждым взмахом расправленных крыльев преодолевала боль, а Селена, сжав зубы, боролась с вывихом в левой руке. Она реагировала на каждое движение, выдавая боль, но она безжалостно игнорировала эту слабость. Воздух словно пытался вырвать её из седла, но её хватка была стальной. Она не просто управляла икраном — она была его силой и тенью, его единственным мостом между свободой и падением. Каждый новый пройденный километр отдавался резкой болью, но она знала, что нет времени на отдых. Несмотря на трудности, полет навстречу неизведанному не был одиноким для Селены. Она находила утешение в звуке ветра, который трепал её волосы, и громах океана, который ритмично ударял в их единственный путь. Вместо слёз в её глазах были только решимость и отчаяние, которые питали её сопротивление против тьмы. Океан, словно смотрящий из-под тёмных бровей, продолжал предлагать свои воды и нестерпимый голод, однако, искры ненависти и любви давали им выносливость, недоступную смертным. Селена чувствовала, как жадный ветер слизывает последние капли влаги с её потрескавшихся губ, но это лишь усиливало её стремление выжить — и победить. На горизонте начали появляться очертания островов, обещающих прибежище и помощь. Это были земля и вода, где причудлива цивилизация водного клана Меткайинов Пандоры, обещающего не только отдых, но и союзников. Каждое воспоминание о Майлзе будто добавляло сил их крыльям, приближая их к точке назначения. Селена не просто стремилась к нему ради любви, но и для того, чтобы восстановить справедливость. Её сердце было полем боя, где сталкивались страх и надежда, жажда и уверенность в том, что вместе они смогут остановить тьму.

‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧ ♡ °˚° ·͙*͙˚*·*˚*͙‧͙ °˚° ♡ ‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧

Селена остановилась на краю пляжа, её дыхание было тяжёлым, а ноги тряслись от усталости. Она посмотрела на детей, которые, словно призраки, замерли на месте — отражения своего удивления и радости. Племянники-аватар, с широко открытыми глазами, натянули свои руки, как будто надеялись, что это напоминание о её необычайном возвращении не исчезнет. Прошло три дня, с тех пор как они провожали её в последний путь, и теперь она стояла перед ними — живая, несмотря на все испытания. Паук, её приемный сын, выглядел особенно растерянным. Его волосы были влажными от морского воздуха, а маленькие руки стянулись в кулаки так, будто он собирался драться с призраками, которые осмелились затронуть его этот мир. Он именно не мог уснуть, перебарывая страх и тревогу за своего отца, полковника Куоритча, который переживал свой собственный ад в преддверии казни. Селена знала, что её возвращение могло стать как светом, так и тенью — слишком много зависело от этого момента. — Селена! — наконец вырвалось из уст её племянника, когда Нетейям рванулся к ней с гримасой радости и страха одновременно. Селена наклонилась, обняла его и почувствовала, как его тело дрожит в её объятиях. — Я здесь, всё в порядке! — прошептала она, стараясь успокоить его, хотя сама нуждалась в этом утешении. Забыв о своей усталости, она поднялась и направилась к Пауку. Несмотря на нарастающую печаль в его глазах, в этом взгляде было и облегчение. Селена обняла его, почувствовав, как его плечи напряжены от переживаний. Селена удерживала Паука на руках, ощущая, как его маленькое тело дрожит от эмоций. Океан позади них шумел, как будто сливаясь с радостью и тревогой, что витали в воздухе. Она кружила мальчика, его смех напоминал мелодию, смешанную с дыханием ветра. Но в этот момент её радость едва могла заглушить боль, которая тянула к её раненой руке, но она игнорировала это ощущение, поглощенная моментом. — Мама! Ты жива! — повторял он, голос его смешивался со звуками прибоя, пронзая сердце Селены радостью и горечью одновременно. Она нежно прижала его к себе, ощущая, как её затылок крепко сжимает его маленькая ладонь в кислородной маске. — Конечно! Я с тобой, — сдерживая слёзы, произнесла она, испытывая невероятную гордость и любовь к своему приёмному сыну. Вдруг к ней подбежали Кири и Тук — её племянницы-аватары, их лица светились от счастья и удивления. Обе стянулись, обмениваясь нежными поцелуями, и в тот же момент Селена почувствовала, как её охватывает чувство принадлежности, за которое она так долго боролась. — Лоак! Ты ли это! — произнесла она, словно позабыв о времени, словно земной мир на мгновение потерял свою остроту. — Всё-всё! Задавите сейчас, дети… фух… — произнесла она, сбросив с себя груз переживаний и усталости, стараясь стать той тётей, которая будет заботиться и защищать. Она стояла, расправив плечи, как полноправный защитник. — Вы почему здесь так рано гуляете? — с мятежной улыбкой спросила она, хотя её внутренний страх зашевелился, как море под утренним солнцем. Кири, с обострившимися чувствами, не решалась вымолвить ни слова, её губы дрогнули от боли и стыда, как будто всё сказанное показалось слишком тяжёлым, чтобы это было произнесено вслух. — Так. Где отряд? Где Майлз? — спросила Селена, её голос приобрёл более строгий оттенок, обрывая циклы радости и превращая её в ледяную реальность. — Селена… — тихо произнесла Кири, взглянув на Тук, как будто та могла дать объяснение, но у обеих не было сил. — Где они?! — уже повысила голос, но холодность в её голосе всё же смягчилась, как ещё один теплый порыв ветерка. Тук замялась, её глаза наполнились слезами. — Селена…их.их… — Сердце Селены заколебалось, словно оно попыталось разорваться от услышанного, но одновременно в её душе вспыхнул огонь решимости. Она опустила взгляд на детей… — Где Майлз?!

***

— Есть, что сказать напоследок, Куоритч? — спросил Салли из толпы. — Что пошел ты нахуй. — шея Майлза была на камне, а сверху вознесся кинжал одного из Меткайинов… — Как скажешь… — «Я люблю тебя, Селена»…