Она ангел ада, а он демон небес

С заходом солнца лагерь превратился не в тишину, а в гнетущее ожидание, словно само небо затаило дыхание, ожидая заката. Но в эту тишину внезапно ворвались громкие приказы, разрывающие покой. — Схватить их! — раздалось командное распоряжение, и лагерь ожил, как взбудораженный улей, муки, в спешке забирающиеся под землю. Нейтири метнулась к детям, её сердце сжималось от тревоги и страха. Она прижала их к себе, словно оберегая от надвигающейся бури. — Мама! — вскрикнул Нетейям, пытался осознать хаос, который развернулся вокруг, и его голос напоминал крик юного тигра, запертого в клетке. Солдаты, пойманные водниками, извивались как змея, стремясь вырваться из ловушки. Их крики и проклятия разрывали воздух, создавая атмосферу, полную ужаса. Посреди этого хаоса Джейк Салли столкнулся лицом к лицу со своим врагом. Куоритч, привязанный к земле, смотрел на него с усмешкой. Взгляд полон скрытого злорадства, навеянного разорванной судьбой Джейка. — Ты?! — произнес Джейк, застыв на месте, его глаза расширились от ужаса, а сердце заколотилось, как молот. — Да, капрал… как видишь… — Куоритч произнес это с насмешкой, словно предзнаменуя этот катастрофический поворот событий. Обстановка накалилась, когда к ним подошёл Тоновари, его лицо было искажено гневом. В его руках мерцало морское копьё, готовое к убийству. Он уверенно направил оружие на пленных, его присутствие добавило сцене зловещую атмосферу, как предвестие несчастья. — Почему их не убили на границе?! — прокричал Салли, голос его был полон ярости и недовольства, как грозовая туча, угрожающая разразиться. — Ты здесь не имеешь право командовать! — Ронал жестко с сильным акцентом попрекнула Салли. Дети, чувствуя нарастающее напряжение, обернулись к родителям. Их лица, полные ужаса и недоверия, отражали бесконечные страхи. — ДЕТИ?! Как вы посмели их сюда привести?! — гнев их произнесённый был похож на раскат грома, сотрясавший саму почву. Нетейям, стремясь сохранить спокойствие, протянул руку, коснувшись плеча матери, его голос был тихим, но полным решимости. — Мама… давай позже… сейчас у нас другая проблема… — его пальцы дрожали, но он пытался сгладить ситуацию, указывая на сопротивляющихся военных. Небо разразилось плачевными стонами Великой Матери, сокрытой за тёмными облаками. Кто-то в народе шептал молитвы, обращаясь к ней, как к последней надежде. — Великая Мать… помоги… — произнесла Нейтири, её глаза блестели от слёз, и слова её звучали как последний крик души в тьме. Но затем, выделяясь среди всех, вышел Паук: худощавый мальчик с сердцем, полным борьбы, подошёл к Куоритчу, его отца, в чьих глазах сочетались одиночество и разбитая надежда. — Паук?! — произнес кто-то из толпы, пробуждая в сердце Джейка и Нейтири надежду и страх одновременно. Нейтири с отвращением взглянула на него, как предвестника плохих бед, как и его отец, что был перед ними на коленях. Мальчик кивнул, его дыхание было полным, как крылья заплутавшей птицы, его сердце разрывалось между любовью и долгом. Его взгляд метался с лиц мистера и миссис Салли, то на своего отца — Куоритча. Когда Джейк вновь заговорил, его голос стал крутым, будто вот-вот готовым разорваться, он шептал: — А где Селена…? — он, казалось, уже знал ответ, но пытался отрицать правду, которая, как холодок, пробегала по его спине. Кири и Паук обменялись взглядами, полными неизбежной тоски. Слёзы текли по их щекам, как дождевые капли, а вокруг стихала сама природа, готовая переждать бурю. — Она… она… — их слова дрожали, но скрыть правду уже было невозможно. Куоритч, не выдержав этой угнетающей тишины, взорвался эмоциями, наполняя воздух едким гневом. Что аж поднялся с колен, за что его тут же ударили по спине холодным острием копья. — Погибла… ясно, блять?! — его голос звучал с такой жестокостью, что, казалось, от него приходят толчки в тишину лагеря. Гнев Нейтири вспыхнул, как яркое пламя, разрывающее ночь. Она срывалась с места, стремясь прорваться к Куоритчу, как раненая тигрица, жаждущая мести. Ее нож каким-то образом оказался у нее в руке, секунда позже и Майлз рухнет наземь от перерезанной шеи. — ТЫ ЕЁ УБИЛ! ДЕМОН! — её крик разрывал воздух, подобно разрыву грозовой тучи, готовой выплеснуть всю свою ярость. С заходом солнца лагерь наполнился не тревожным покоем, а гнетущей тишиной, словно само небо затаило… Джейк и дети, понимая, что она может натворить безумие, задержали её, удерживая от разрушительного акта мести. Их объятия были якорем, удерживающим её на краю бездны, но в то же время испытывающим на прочность саму ткань их единства. В этот момент тишина лагеря была разорвана не только горем, но и внутренней борьбой между желанием отомстить и необходимостью найти путь к примирению. В воздухе витали искры ненависти, которые могли привести к уничтожению, и все понимали, что этот момент решит их судьбу. — НЕТ! Мама! Она нас всех спасла! И он тоже! — крик Кири, полон отчаяния, вырвался из груди, как плевок в лицо судьбы. — Ты идиот! Послушайся лучше своего отпрыска! Умнее тебя будет! В голосе Кири звучала надежда, пронзающая толщу боли и безмолвия, как луч света, пробивающийся сквозь мрак. Нейтири, услышанная, рухнула на колени. Её рыдания были подобны могучим волнам, бесконечно разбивающимся о скалы. Слёзы катились по её щекам, оставляя следы там, где некогда была гордость и сила. Она казалась беззащитной, как маленькая птица без гнезда, и её душа, полная траура, рвалась на части. — Что с ними делать? — тихо спросил Нетейям, его голос, задрожал, здесь уже не было детской наивности. Он понимал, что эта ситуация требует решения, и это осознание как давление сжало его сердце, добавив тяжести на его плечи. Глубокая утрата в его словах словно выжимала последние капли детства. Тоновари, стоя в тени, сдержанно кивнул, его лицо оставалось бесстрастным, но в его глазах горела решимость. Холодная строгость олицетворяла его роль в этом жестоком спектакле. Его руки, поднявшие солдат, действовали методично — твёрдо, но уверенно, следуя его командам, располагая их как фигуры на шахматной доске, где каждый ход имел значение для их будущего. — В клетку. — его голос раскатился по лагерю, как приговор, который не подлежит обжалованию. — Убить! Убить всех! — истерика Нейтири звучала как песня боли, разрывающая ткань тишины. Каждое её слово было наполнено жестоким криком души, и волнение её ярости было неистовством, вызывающим дрожь у всех вокруг. Она металась, словно дикий зверь, потерявший своих детёнышей, отчаянно пытаясь повернуть ситуацию в свою пользу. — Нет. Будет совет об этом решении… ибо дети, Салли, говорят о другом… увидите их, — произнёс Тоновари, и его жест стал неподвижной стеной между желанием мести и голосом разума. Его уверенный тон слышался как удар грома, за которым следует тишина, вся в ожидании ответов. Сцена затихла, погружаясь в сумрак ночи. Отголоски страданий боролись за внимание, и эмоции, словно неуправляемые ветры, раскинулись под звёздным небом, создавая атмосферу запутанной драмы. Непередаваемая жестокость ситуации витала в воздухе, как густой туман — те, кто остался в живых, должны были разобраться с собственными демонами, и каждая душа здесь ощущала это как нечто физическое. Нетейям, стоящий неподалёку, искренне чувствовал эту пульсирующую напряжённость, которая кралась к ним, угрожая подавить надежду. Долгий вздох вырывался из груди, как страдание, готовое прорываться наружу, оставляя следы в их сердцах. Старший сын кое-что увидел в глазах Куоритча, когда речь зашла о Селене...будто горечь...об утрате?...Или что?.. Каждый из них понимал — этот миг разрывал на части всего, что они знали о себе, и о своей природе, оставляя лишь один вопрос: кто сможет выжить в этом безумии?

‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧ ♡ °˚° ·͙*͙˚*·*˚*͙‧͙ °˚° ♡ ‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧

Куоритча и его отряд швырнули в клетки с такой жестокостью, что каждый из них, выпуская неистовый крик, в буквальном смысле разрывался от ненависти и оскорблений — звуки эхом отразились в ночной тишине, подобно проклятиям, вырвавшимся из глоток, полных ярости. Даже миллиарды звёзд, рассыпавшиеся по небесному своду, не могли заглушить глухие удары и стоны, наполняющие мрачный плен безнадёжностью. Телом ощущая каждую выбоину, они понимали — всё, что у них осталось, — это решимость вырваться из этого адского места. Но как ни старались ребята преобразить свою ярость в силу, с каждой минутой их воля ослабевала, как умирающий огонь. Раны на теле и душе отзывались нервной дрожью в запястьях, словно змеи предательства шевелились в их мыслях. Майлз, казалось, первым осознал, что битва временно проиграна. Он расположился на холодном, неуютном песку клетки, из которого, казалось, выползал сырой страх. Его сердце сжималось от невыносимой боли утраты. Селена… её свет потух, оставив его в беспросветной тьме. Эта проклятая слепота к очевидному подкидывала ему дров в огонь ненависти. Внутри него все кипело. — Да в чём, к чертям собачьим, весь смысл?! — рычал Прагер, яростно ударяя ногой в стену так, что пыль взвивалась в воздух, словно дурная вонь их беспомощности. — Хоть сдохнем от этих ублюдков, хоть от своих — какая разница?! — Полковник, какого хера мы здесь?! — произнес один из бойцов, его голос срывался, бурля в нём гнев и страх. — Селена мертва, и какого хера делать дальше, а?! Лайл вскипел, как кипящий котёл, его слова звучали как выстрелы в исполнении отчаянного сапёра: — Вернёмся, и Генерал нас сожрет живьём, как паршивых блох! Подумайте, блять, Салли нас прям примет в объятья старых друзей! Да нет же, нам пиздец! Майлз тяжело прижал ладонь к лбу, как будто это могло заглушить пламя воспоминаний о Селене — о женщине, ради которой он готов был мстить и бороться. Эти мысли резали, как ржавое лезвие, причиняя боль, которую невозможно было приглушить. Он потерял её, и осознание этого обрушивалось на него с безумной силой — время не повернуть вспять, даже если бы Вселенная дала шанс. — Ну и где этот ублюдок Файк? — прорычал Майлз, клещами захватив разговор. — Если бы только он не держал от нас всё дерьмо в тайне, может, сейчас не были бы в этой жопе! Отряд, тяжело дыша, застывал в скучающей атмосфере, сжимающей горло, словно удавка. Каждый вопрос терзал тишину, как пронзительный крик. — Сэр… — произнес солдат, его голос дрожал, как струна, готовая лопнуть от напряжения. — Думал, блять, что только я сдохну и всё?! — вдруг рявкнул Майлз, сжимая руки в кулаки, его глаза пылали гневом. — Селена просто раздвинет ноги перед тобой?! Да хрен там! Его слова скакали, как ножи, вбиваясь в сердца других. Все поняли, что это не просто гнев, это крик души, отчаянная попытка найти выход из бездны отчаяния. — Полковник… я не это имел в виду…! — Файк потупился, слова застряли у него в горле, не найдя пути к спасению от ярости. — Заткнись, блять! — Куоритч отмахнулся, как от надоедливой мухи, его голос был безжалостным, как удар плетью. — Эти сраные извинения никому нахер не нужны! Каждому в этом зловещем пленении стало ясно, что перед лицом грозящих проблем их лидер, казалось, разрывается внутри, неспособный увидеть перспективу и выйти за пределы собственных демонов. — Что делать, сэр? — спросил кто-то, полный надежды на то, что в словах полковника всё ещё есть сила, способная их вдохновить. — Пока не знаю… — слова Майлза унёс влажный ветер, скользнувший сквозь деревянные решётки клеток. Он опустил голову, прикрыв глаза, полные тяжести горечи и жестокой уязвимости. Каждый из них понимал: здесь не просто закончилась битва, здесь начало что-то более опасное — непрекращающуюся войну с собственными страхами, пронизывающими их жизни, как вонзённые штыки…

‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧ ♡ °˚° ·͙*͙˚*·*˚*͙‧͙ °˚° ♡ ‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧

Генерал Ардмор, стоя у окна своего кабинета, как каменная статуя, ждала известий, которые могли либо укрепить её железную хватку, либо сорвать тщательно спланированную операцию. Лёгкий стук в дверь, и солдат ворвался, едва дыша, в пространство кабинета, разрывая тишину. — Генерал Ардмор! — его голос, резкий как командный свист, разорвал накаленную атмосферу помещения. Ардмор мгновенно вскочила, истинное воплощение военного лидера, в глубине ледяных глаз мерцал огонь ожидания. — Слушаю… — её голос был тихим, но твёрдым, как железо. Её сын, который занимал пост командира, был тяжело ранен. Она заставила себя не выдать даже тени эмоций. Семья, кровные узы — всё это отбрасывалось как ненужный груз, когда речь шла о ней и этой проклятой войне. — Командир будет жив? — спросила она холодно, не давая ни единого намёка на волнение или страх. — Врачи не утверждают этот факт…мэм, — его слова прозвучали, как приговор, но ни единый мускул на её лице не дрогнул. — Ясно… Значит, так и быть, — бросила она, возвращаясь к основному вопросу. — Что насчёт полковника Куоритча? Где он и его ублюдочный отряд? — Они пропали с радаров, — отчеканил солдат, стараясь не встречаться с ней глазами. — В лесах Пандоры от них нет и следа. Я считаю, генерал, они направились туда, где залегает Салли. — Хм…два по цене одного, — она усмехнулась, как если бы внезапно была озарена чем-то особенно мерзким, её слова были наполнены жёсткой иронии. — Полковник молодец… Правильно всё делает. Маска пацана, чёртов трекер что-нибудь показывает? — Нет, мэм, — его ответ послужил зловещей нотой в этой саркастической симфонии. — Маска, судя по координатам карты, осталась на берегу лесов, стелется вдоль берега океана. — Отлично… Значит океан? Чёрт побери, прекрасно. — она кивнула, глаза её вбирали эту информацию, как бездушный компьютер — возможно, один из самых опасных инструментов войны. — Прикажите, штурмовать водные кланы? — без доли колебания произнёс солдат, готовый исполнить любую зловещую прихоть своего бескомпромиссного начальника. — Пока нет, — отрезала она, как ножом, не спуская глаз с горизонта. — Сначала разберёмся с лесными кланами и сожжём их дотла. — Так точно, мэм. И как поступить с полковником Куоритчем, если мы найдём эту сволочь? Убить? — Нет. Полковник не идиот…этим займётся генерал Сокорро, — её тон был хладнокровным, как у кукловода, держащего за ниточки персонажей чёрной пьесы. — Есть, мэм. — Полковник и его команда нужны совету директоров живыми, но и предателем он им на хрен не нужен. Совет пока не в курсе, чем занимается этот чертов полковник… А пока… Ещё один солдат ворвался в кабинет, не отдышавшись, как будто в руке у него была граната с выдёрнутой чекой. — Тихо! Что случилось? — её голос стал стальным. —Шатл… на… на котором… отправлялись работники… разбился в лесу… — Чёрт. Какова обстановка? — Есть раненные и погибшие… Но Оливия… её нет… Тело не нашли. Нигде, даже в округе… — ЧТО?! Найти её! Живой или мёртвой! Быстро, не тяните! — Есть, мэм! — закричал солдат, выскакивая из кабинета. В кабинете снова воцарилась тишина, затянутым клубами дыма и тайной — война продолжалась, но Генерал Ардмор знала: удар за ударом, и она возьмёт своё. Или упадёт, как старый дуб под тираном-топором Ардмор смотрела в окно, её взгляд был полон злости и решимости. Эта война жгла её, словно огонь. Она знала, что никто не сможет сбежать от её гнева. Каждый, кто осмелится встать на её пути, будет сметён с лица Пандоры. Она почувствовала, как ненависть и решимость взрываются внутри. Никаких слабостей, никаких ошибок. В этой бойне место только сильным, и она намеревалась быть самой страшной из них.

‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧ ♡ °˚° ·͙*͙˚*·*˚*͙‧͙ °˚° ♡ ‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧

Река беспокойно вела свой путь, обвиваясь вокруг загадочной фигуры, словно хранила какой-то тайный эпизод. Вода играла с отражениями, скрывая и показывая таинственные очертания на границе видимых и невидимых миров. Это была история о жизни, затерянной в водной глади, словно старая легенда, что передаётся шёпотом среди деревьев. Ветви зелёных гигантов, склоняясь навстречу воде, встретили плеск чужака; они те загадочные свидетели, что не выдадут тихую историю, угомонившуюся среди пузырьков речных глубин. Рыбки мелькали вокруг, создавая картину движения и покоя, как будто слыша некий призыв, вызывающий их на танец неуловимый. За горизонтом вода нежно уносила таинственный образ туда, где царила мирная тишина и переплетались мечты. Волны оставляли за собой лишь слабые следы, напоминающие шрамы от невидимых происшествий. Немного алых свидетельств оставалось позади, означая, что каждая капля несет свою правду. Тишина продолжала царить, скрывая истории, которые оставались недосказанными. Там, в самой гуще речных снов, жизнь скрывалась за плотной завесой тайн; возможно, та самая жизнь, что все думалиуждавно исчезла в объятиях течения. — Аэ…ах…