Она ангел ада, а он демон небес

— Генерал, чего так долго? — А тебе это должно волновать нахуй? — Извините, сэр. — Одну ученую за дверь выставлял. Еще одного нахуй предателя. — А че? Кто-то еще был до нее? — Да. Куоритч пока что под вопросом. — Это на хер как? — Типа блять он уже свою миссию сделал. — Как? Салли не пойман, да и… — Слушать учись! Джейк как последняя шалава сбежала с горячего. Полковник его спугнул, а кланы остались без присмотра. Люди за полгода его отсутствия поднялись до колоссальных цифр. — Тогда зачем полковник сдался нахуй людям сейчас? — Ардмор получила то, что хотела от полковника. Но и он своим поведением капает ебанную могилу сам. Так что он всего лишь биомусор, который выполнил свою работу. — Так он же стоит дохера?.. — Я тебя умоляю…уши ему погрели гребанным ценником. — Иии…генерал убьет его что ли? — Сначала, Ардмор проверит его… — И как же, сэр? — По приказу генерала всё равно деревни обезьян сжигают, так почему бы не при нем еще одну сжечь?..

‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧ ♡ °˚° ·͙*͙˚*·*˚*͙‧͙ °˚° ♡ ‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧

— Сэр… — Лайл и Майлз первыми пришли в арсенал, их шаги гулко отдавались по коридорам, когда они продолжали свой разговор, наполненный напряжением и неуверенностью. Лайл слегка нахмурился, его лицо выдавали скрытую тревогу. — Вы действительно уверены в этом решении? — Лайл, да. — Майлз глубоко и медленно вздохнул, словно пытаясь приглушить внутреннее беспокойство. Его глаза на мгновение устремились в потолок, как будто он искал там ответы на все вопросы. — У нас нет другого выбора. — Но ведь генерал может затем призвать вас к ответу на трибунале? — Лайл наклонился чуть ближе, продолжая неторопливо натягивать бронежилет, его пальцы двигались быстро и умело. — Не отправит. Салли до сих пор не пойман, — Майлз остановился, словно ощутив, что Лайл поднял вопрос, который тяжким грузом висел у него на душе. Но решительно сжал губы, стараясь не выдавать эту неуверенность. — Сэр… — голос Лайла стал мягким, но уверенным, как если бы он хотел добраться до истинной сути вещей. — Вы не замечали, как становитесь таким же, как Салли? — его вопрос прорезал напряжение, будто обнажив натянутую до предела струну. Майлз на мгновение замер, его сила воли и внутренний стержень не позволяли проявить слабость. — Лайл, заткнись. — Его голос звучал жестко, обдавая прохладой. — Джейк предал меня сознательно, у него был выбор. Так же, как и у меня сейчас. — В его словах слышалась холодная логика, будто он пытался уверить не только Лайла, но и самого себя в правоте своих действий. — Если генерал захочет избавиться от меня, я только смогу сказать… — он замолчал, с трудом находя нужные слова, — что спасение своей шкуры требует особых мер. — Его рука дернулась, и он начал вновь укладывать вещи в арсенал, взгляд был сфокусирован на задаче. — А Селена в курсе? — спросил Лайл, его интонация теперь была мягче, почти братская. — Конечно… — с тихой грустью в голосе произнес Майлз, и его сердцу стала вновь неприятно знакома тень воспоминаний, где он и Селена были вместе. — Вот не могу понять одного. Как мы смогли сдружиться с тем, кто когда-то хотел уничтожить нас? — Лайл вздохнул, его вопрос был полон удивления и смиренной уверенности. — Лайл… заткни хлебало и хватит устраивать тут мелодраму. — Майлз отвернулся, но по его лицу скользнула тень усмешки, как если бы вопрос вызвал у него приятные, но недосягаемые воспоминания. — Есть… сэр. Полковник, мы все же летим провести осмотр местности? — Лайл переключился на деловой лад, его внимание вновь сосредоточилось на задаче. — Да, также разобраться с теми объектами, что вернулись с моря. — его голос стал собранным и чётким, излучая уверенность. — Салли? — Не думаю… Майлз уже застегнул свой бронежилет, когда дверь в помещение открылась, и в луч света медленно вошла Селена, её шаги были плавными и уверенными, словно она была теней, нашедшей свое место в этом сложном мире. — Доброе утро… — её голос прозвучал тихо, словно она не хотела нарушать созданную атмосферу. — Доброе, капюшончик. — Лайл, распустившаяся улыбка на его лице, передала тепло и дружеское отношение. — Буду скучать по этому прозвищу… — ее губы медленно изобразили улыбку, в которой скрывалась печальная нотка, будто она прощалась с привычным миром. Майлз нежно, но уверенно, обвил руку вокруг её талии. — Селена, — его голос был полон заботы и решимости. — готова? — Желтые глаза будто осветили её лицо, следя за каждым движением. — Да… — ответила она, стараясь спрятать свою тревогу, но в её голосе слышалась скрытая нотка уверенности. — Не бось за полгода тебя не спохватились… — Ну-ну… — она мягко ответила, завершив этот диалог поцелуем, который символизировал тихое прощание и надежду на лучшее будущее. — Какие мы нежные…. Ути пути– сказал последние слова Лайл, после того как увидел взгляд Куоритча. Пять дней назад, горы Аллилуйя — Кто сюда прилетел?! — с тревогой в голосе закричал Норм, спеша вперёд из своего укрытия. Ещё мгновение назад его сердце стучало, словно молот, в ожидании плохих новостей, но теперь оно билось от волнения. Рядом с ним Макс, не скрывая беспокойства, натянул халат потуже, чувствуя пронизывающий ветер, веющий с далёких гор. — МЫ! — раздалось звонкое эхо Тук, которая первой вскочила с икрана сестры, словно стрела, пущенная из лука. Она окутала друзей своими объятиями, напоминающими порыв весеннего ветра, который приносит с собой тепло и радость долгожданной встречи. Её глаза сверкали так ярко, что даже холод утреннего рассвета не мог затмить их сияние. — Как вас Джейк-то одних отпустил? — удивился Макс, пожимая руки детям. На его лице читалась нескрываемая радость, отражаясь в мягкой и чуть неловкой улыбке, будто он переживал их эмоции вместе с ними. — Уломали его, — ответила Кири с доброй усмешкой. Она ступала так легко и грациозно, будто её ноги едва касались земли, словно танцовщица, движущаяся в ритме музыки, слышной только ей одной. — Кири, как себя чувствуешь? — спросил Норм с ноткой заботы, пристально вглядываясь в её лицо, чтобы уловить малейшие тени усталости или сомнения. — Отлично, — сказала она, её голос звучал мягко, будто шелест листьев на ветру, но в нём чувствовалась стойкость и уверенность. — А Нетейям где? — поинтересовался Макс, заметив лёгкую сумятицу на лице Кири. — Решил остаться, — тихо ответил Ло’ак, обходя неровности на пути. Солнце, пробивающееся сквозь облака, ложилось мягким светом на его плечи, словно подчеркивая его путь к палатке бабушки. В его походке чувствовалась уверенность и какая-то новая для него ответственность, словно он ощутил, насколько важно быть взрослым и принимать решения. — Понятно… — Норм уловил в Ло’аке изменения. Его взгляд стал серьёзнее, то ли это взросление, то ли тени недавних переживаний легли на него, но он выглядел иначе. — Как ваши дела? — Справляемся, — ответил Макс, прихрапывая горько, как будто осадок от тяжелой реальности не оставлял его в покое. — После ухода Джейка… всё пошло наперекосяк… RDA, словно чума, медленно, но верно пожирает всё вокруг, и я боюсь, что следующий удар будет по нам… — Придется тогда дальше выдвигаться… — обречённо пробормотал Норм, словно утопая в тяжёлых мыслях, которые затянули его, как зыбучие пески. — А Селена и Паук?.. где?.. — встрепенулась Кири, внезапно останавливаясь. Её лицо мгновенно потемнело от волнения, словно тучи закрыли солнце в безветренный день. Слёзы непрошено заблестели в горьких глазах, скатываясь по щекам, как нежданный дождь. — Ещё там… — выдохнул Макс, как будто из груди его вырвалось что-то важное. — Только пару месяцев назад узнали, что с ними всё в порядке. Но… — он запнулся, не желая нагнетать неопределённость своими словами и омрачать надежды ребят. — О Великая Мать… где же они… — едва слышно прошептала Кири, складывая руки в молитве перед Эйвой, ожидая её защиты и чуда, которое может изменить исход. — Они же живы?.. — своим слабым голосом, источавшим лучики надежды, произнесла младшая дочь. Её слова, казалось, эхом отзывались в беспокойной тишине. — Паук точно… а вот с Селеной и её характером… не знаю… — грустно отозвался Макс, когда они почти достигли цели. Путь к палатке стал символом перемен, к которым предстояло привыкнуть всем. — Вы тут не задерживайтесь, — предупредил Норм с серьёзностью в голосе, словно предупреждение о грядущей угрозе. — Ваше появление не останется незамеченным для генерала… — Ой да брось ты, — ответил Ло’ак с молодецким запалом, всё ещё не понимая, что война — это не шутка. — Если бы заметили, уже убили бы нас. В его детских глазах горело пламя нескончаемой веры в свою неуязвимость, хотя нежный свет сознания всё гладко и терпеливо укрывает всё вокруг. — А где бабушка? — выбежала из палатки Тук. — А черт… Мо’ат и некоторые еще на`ви спустились вниз. Многие получили ранения и пришлось к Эйве пойти. — Блин… — Надо бы скоро ее проведать. — Да.

‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧ ♡ °˚° ·͙*͙˚*·*˚*͙‧͙ °˚° ♡ ‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧

— Эх… — прохладный порыв ветра словно пытался стереть морщины тревоги с лица Селены, когда она, цепляясь руками за талию Куоритча, искала укрытие от безжалостной реальности. Его икран парил в небе, казалось, держа в своих крыльях все её мечты и страхи. Она прижалась животом к его спине, словно в надежде, что сокрушительная глубина их расставания будет хоть чуть-чуть менее болезненной, если она просто станет ещё ближе. Майлз, начиная осознавать, что каждая минута вместе с ней словно отсчитывает часы до неизбежного, попытался отогнать тревогу от сердца. Но каждая волна её тихих всхлипов резанула его сознание и сбивало с ритма полёта. Он, как и она, ощущал, как время неумолимо уходит — с каждым её вздохом, с каждым шмыганьем носом, которые наполняли воздух звуками невыносимой тоски. — Детка, успокойся. — голос его на удивление дрожал. Неуклюжая попытка быть сильным для неё превращала слова в нечто большее, чем просто звук. С каждым произнесённым словом он всё сильнее ощущал столкновение между своим желанием удержать её и пониманием, что это невозможно. Часы, проведённые в полёте, стали долгими сутками мучительного ожидания, каждый их взгляд к горизонту был пропитан нереализованным будущим, которое сгорала, как звезда. Майлз понимал: чтобы она не выбрала, в конце её пути всегда была только одна — холодная и безжалостная смерть, расставшаяся в подступах тени. — Селена… — он повернул голову, чтобы увидеть её, потеряв всякое внимание к полёту. Он должен был её отпустить, но это казалось задачей, не поддающейся разрешению для его разрываемого сердца. — Ты же сильная, держись. — Эти слова были сухими, словно бархатная тряпка, которой пытались утешить душевный разлом. — Я люблю тебя… поэтому не могу видеть твою смерть. — Каждое слово становилось мостом к его собственному нежеланию оставлять её в страшных объятиях судьбы. — Я тебя люблю, Майлз… — шепнула она так нежно, что каждый звук её голоса, казался уколом для его сердца. Она обняла его ещё крепче, её губы касались уха, передавая тихую дрожь, которая всколыхнула в нём ту нежность, которую он пытался скрыть. Он всегда хотел быть с ней, всегда обещал, что никогда не уйдёт. Но теперь, когда они были на краю, он понимал, что должны были сделать этот последний шаг, как бы страшно это ни было. — Надеюсь, я тебя ещё увижу… — его голос был заглушён ветром, но им обоим было понятно, что, несмотря на горькие слёзы, ответа нет. — Я тоже… Я тоже… — её голос звучал как эхо далёкого горя, словно сердце её было одновременно здесь и где-то далеко. Слезы, словно дождь, невидимо текли по её лицу, струясь вместе с ветром, уносимые в бесконечное небо. Они даже не умели скрыться в этом последнем полёте, оживая от той любви, которая не могла быть погребена под тяжестью их долга. — Мы… приле…тели… — проговорил Куоритч с дрожью в голосе, и в тот же миг их глаза застила густой облаков чёрного и серого дыма, который внезапно вырос над горизонтом. Пепел, будто невесомый танец смерти, кружил в воздухе. Отряд висел в небе над сожжённой землёй, где когда-то бушевала жизнь. Это был не просто лес — это были их земли, их дома. Палатки, которые служили укрытием и убежищем, теперь пылали последним пламенем страдания. Тела вплывших в смерть жителей, их алые следы впитавшиеся в чёрную, как ночь, траву. На`ви, некогда гордые и храбрые, лежали хаотично, как будто сваленные судьбой игрушки. Дети и старики, парни и девушки, ни одна из этих душ не была оставлена без внимания беспощадной судьбой. Некоторые сгорели, некоторые встретили свою кончину от бессердечных пуль. Их последние мгновения ещё эхом отдавались в воздухе, крича о произошедшем. Синий отряд, всегда готовый к бою, теперь замер в шоковом оцепенении. Они медленно спустились на землю, их сердца разрывались от ужаса и боли перед этой картиной. И дети Салли на другой стороне смотрели на это поле скорби, не в силах принять действительность. Девочки не могли удержать слёз, их глаза резко заполнились горечью, словно реки постоянно текущей печали. Сын же, сжав скулы до боли, взглянул на это опустошение с суровой решимостью. Его взгляду открылись знакомые лица Селены и Паука среди этого ужаса. И ни один мужественный воин не мог сдержать потока боли и отчаяния, вламывающегося через их души. Отряд и дети медленно приближались друг к другу, словно прячась от неотвратимого. Солдаты не спешили хвататься за оружие, лишь задумчиво наблюдали за происходящим. Куоритч, погружённый в бесконечный вихрь собственных мыслей, знал, что эти дети принадлежат к клану на’ви. Его размышления прервались, когда Паучек, позабыв про всё, кинулся обнимать своих друзей. Взрослые, немые от шока и боли, стояли в ожидании приказа от Куоритча. Однако тот, напротив, был поглощён раздумьями о трагедии, развернувшейся перед ним. Обугленные останки бывшего жилища, обломки деревьев и обугленный пепел, что заразил воздух едкой горечью… Всё это достигло до сердца Селены… Она стояла на удалении, погруженная в безмолвный траур. Медленно перемещалась среди тел погибших, не поднимая головы. Каждый её шаг распространял облако пепла, так что казалось, будто и само время подчинено её движению. На её лице застыла маска немой боли, слёзы замерли, не имея сил скатиться. Всхлипнуть она не могла, казалось, сам воздух сопротивлялся звукам. Она знала этих на’ви. Знала их каждого по имени, по истории. Это были её люди, её родные… И вот, они обратились в прах, ушли безвозвратно. От этого знание боль становилась нестерпимой, словно её сердце каждые мгновения разрывали на части. Её душа была терзалась раскаянием, как будто вина за эту трагедию полностью ложилась на её плечи. Куоритч понимал её чувства — он знал, что делается у неё на душе, и потому не решался к ней подойти. Он мог только с горестью наблюдать за своей возлюбленной, сжимая зубы и прожигая взглядом ужасы вокруг. — О, нет… это всё моя вина… — прошептала она, прикрывая дрожащей рукой рот, едва выдерживая вид кровопролития, которому подверглись её близкие. Взгляд ее вновь затопил слезами, едва заметив знакомые черты лица одного из павших. Очевидный, но обретающий новое измерение болью, зов её имени раздался в воздухе, как раскат грома, вытащив её из оцепенения. И в этот момент она оглянулась… — НЕТ! Селена рванулась к израненному телу своей матери, что лежало у обугленных остатков палатки. Вокруг неё время будто застыло, и все звуки замолкли. Её крик был взрывом отчаяния, пронизывающим угрюмое поле. Даже солдаты, и дети потрясенные силой её голоса, задрожали. Куоритч, единственный, осмелился броситься следом за ней. Он бежал через пепел и тление, но чем ближе подходил, тем замедлялся, словно не в силах принять правду, открывшуюся перед его глазами. — Нет! Нет! Селена тяжело свалилась на колени рядом с матерью, отчаянно хватаясь за остывающее тело. Она осторожно подняла голову матери, уложив её на свои колени. Залившись слезами, кричала она в истерическом припадке, пока капилляры лица не начали лопаться. Она качала тело матери, отчаянно удерживая её в своих объятиях, словно хотела задержать её в этом мире хотя бы чуть дольше. — Мо’ат! Нет! МАТУШКА! — дрожащими пальцами Селена осторожно провела по щеке матери, где кровь смешалась с пеплом, создавая болезненные узоры. — Селена… ты ж…жж…ива… — прохрипела Мо' ат, изо рта её текла алая струя крови. — Конечно! Матушка, пожалуйста, не уходи! Не оставляй меня одну! — взывала Селена, слова её сердца сотрясали воздух. Её голос гремел, как гроза, заполнив немое небо. В приступе отчаяния её взгляд упал на большой, зияющий разрез на животе матери, и она осознала неминуемость смерти… — Се…лена… — рука Мо’ат, дрожа, потянулась по воздуху, чтобы прикоснуться к лицу дочери. Селена быстро подхватила её ладонь и со всей нежностью прижала к своей щеке, как будто пыталась передать всё тепло своей души. — не…в.вини…се…себя… — последних слов Мо' ат едва хватило для лёгкой, тёплой улыбки, тающей на её лице под тяжестью прощания. — Матушка! Как это могло произойти, мама?! Ооо, ЭЙВА!.. — крик её затерялся в беспощадном дыму, будто растворяясь в безмятежной пустоте бледного неба. — Я… ухожу… Селена… посмотр…и на. Ме…ня… — Что угодно! Сделаю всё, что ты скажешь! Только, пожалуйста, не уходи! — умоляя, Селена прижимала её руку к своей щеке, стараясь запомнить это тепло, как последнюю каплю надежды. — Ты сильная… ты сможешь… не вини никого… я те…б.бя…люблю........ — её глаза мягко потускнели, и с улыбкой на губах жизнь медленно ушла из её тела. — НЕТ! НЕТ! МАМА! — звался крик Селены, но мир вокруг утопал в пепле, оставляя её наедине с горем. Слёзы потоком текли по её лицу, не находя конца, и в воздухе они тонули, как дождь в бесплодной земле. Куоритч подошел, тяжело вздыхая, словно каждая мысль обрушивалась на его плечи тяжестью неизбежных последствий. Вокруг витал запах горестного отчаяния, густого и удушающего. Селена, собрав всю свою разбитую душу, укачивала тело матери, безжизненно прижавшееся к ее груди. Слезы не просто текли — они лились ручьем из её кровавых глаз, и казалось, что талая печаль растворяет сам воздух вокруг. Ее голос, наполненный крупицами боли и потери, выворачивал горло, растворяясь в криках, от которых содрогался весь мир. Куоритч стоял неподвижно, будто пришпиленный к этому месту трагедии. Он не знал, какие слова могли бы облегчить страдания любимой. Его сердце сжималось в тисках беспомощности и вины, охватившей каждую струну его существа. Майлз аккуратно опустился на корточки рядом с ней, стараясь быть «здесь» для нее, хотя понимал — слишком поздно. Его лицо не отражало ни одной эмоции, словно ледяная маска демона скрывала настоящие чувства. Он безмолвно наблюдал за тем, как Селена скорбит, и как тело её матери остаётся на ужасной, но необходимой дистанции. Пазл сложился в его голове, и он ясно осознал — генерал Ардмор устроила ему проверку. И он её провалил. Или же она всё проделала, чтобы всё выглядело именно так? Куоритч винил себя и питал горячую ненависть за собственную беспечность, которая стоила Селене самого дорогого. Майлз с осторожностью положил синюю ладонь на её плечо, стараясь передать хотя бы кроху утешения. Но Селена резко сбросила его руку, как будто его прикосновение было языком пламени, опаляющим её боль. Оба они встали, испепеляемые разными, но пересекающимися волнами эмоций. Селена бросала на него взгляд, в котором кипели гнев и горе. Майлз шагнул назад, признаваясь в своём бессилии перед той, кого он так любил. — Уходи! ТЫ! ТЫ! УЙДИ ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ! — ее голос, прорываясь через терминальные боли, обрушился на него как лавина. Сцепляясь в порывах ярости и отчаяния, она толкнула его в грудь. Слезы ее отрывисто рушились на землю, как порванные струны надежд. — Ты знал об этом!!! — Нет… Селена…я не знал…что так будет… — его слова звучали четко, но едва заметная дрожь в голосе выдавала страх перед её реакцией. Он не верил себе, потому что сам был в плену событий, которые не мог предотвратить. — Уходи! Я тебя ненавижу! Это все из-за тебя! Ты никогда не станешь частью нашего мира! — Селена кричала в отчаянии, словно буря бушевала в ее сердце. Она безжалостно толкнула его в грудь, её руки дрожали, словно осень обрушилась на каждую клеточку её тела. — Лучше я бы тебя убила! УХОДИ! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! Её голос будто свора голодных волков терзал его слух, а на губах расплеталась горькая смесь боли и гнева. Майлз стоял как вкопанный, ошеломленный её яростью, полной решимости и одновременно внутренней тяжестью этой сцены, не понимая, были ли её слова нацелены прямо в его душу или это всего лишь вихрь её собственных чувств. — Селена… ты же не серьезно…? — Куоритч произнес едва слышно, слова цеплялись за воздух, как если бы они могли растаять до того, как достигли её сознания. Он не верил в то, что произносит её губы, глубоко считая, что это лишь мимолетный порыв её гнева и печали. — Уйди! Майлз, уйди…! — её голос дрожал, как струна, которую могли оборвать в любую секунду. Селена была в плену своих эмоций: её руки потянулись к кинжалу, который покоился под ремнём, как напоминание о возможной расправе. Она возвысила его над головой, словно собираясь разрубить нить, связывающую их судьбы. Но что-то удерживало её: здравый смысл всколыхнулся внутри, подобно свету маяка, пробивающего густой туман. Жестоко зажмурившись, она опустила кинжал лезвием к своему лбу, не в силах смотреть ни на него, ни на саму себя. — Селена… — голос Майлза был спокоен, исполнен нежности. Он бы не убоялся даже, если бы своим лезвием она замахнулась на его жизнь; он просто шагнул бы ей навстречу со всей заботой, которая переполняла сердце. — УЙДИ! Селена открыла глаза, крича в него, как если бы её крик мог сколоть печать сковавшую её душу. Убитая горем, она опустилась на землю рядом с покоящимся телом своей матери, и её слезы потоком стекали по щекам, подобно ливню, бушующему в бездонном небе. Каждое её рыдание разрывалось в воздухе, словно стремились достичь самой бесконечности. Куоритч замер, как будто его пронзили невидимые стрелы её слов, и он не мог повернуть время вспять. С тяжёлым сердцем и опустошённой душой он оставил её на поле битвы. Не осталось ни сил оборачиваться, ни слов, способных выразить ту горечь, что разъедала его изнутри. С опущенной головой возвращалась к отряду и к детям. Они всё слышали…всё. На Майлзе лица не было. Майлз казался привидением, его лицо побледнело, а глаза потускнели, как угасшие звёзды на ночном небе. — Ребята, нам нужно уходить… — с трудом собираясь с мыслями, издал приказ Майлз, голос его дрожал и будто рассекал воздух, наполненный напряжённостью. Манск подошёл ближе, его голос был едва слышен: — А Селена? — он не мог не спросить, забота и тревога за неё проступали в каждом слове. — Я обещал её оставить… но… — начал Куоритч, и его суровая маска дала трещину, обнажив внутренние противоречия. — Мы поняли вас… Ребята… — напрягся Лайл, обращаясь к опустевшему полковнику. Он подошёл ближе, словно пытаясь понять, что же скрывается за непробиваемой оболочкой Майлза. — По икранам… Кири, не выдержав, закричала, её голос был пропитан болью и скорбью: — Ты что, любишь Селену?! — В её глазах, полных слёз, застыла ненависть и непонимание. Майлз поднял затуманенный взгляд на девочку, всё ещё не находя нужных слов. — Да… — сказал Паук, удивлённый признанием, что выворачивалось наружу, как бы не желая оставаться тайной. — Это правда… Кири, поражённая и потерянная, не могла поверить своим ушам. — Что?.. Но… Но… — первая встреча с отрядом закончилась худшим образом, и она никак не ожидала такого исхода. Паук, усилием воли пытаясь вернуть себя в реальность, повернулся к Кири. — Кири, поверь… у них всё… было хорошо… — но слова застряли в его горле, как будто воздух вдруг стал вязким и густым. Куоритч, вновь набравшись решимости, приказал чётко и резко, его голос был как удар хлыста. — Полетели быстро отсюда. — Есть, сэр. — ответил отряд, обошёл детей и направился к банши, оставив в тени несказанные слова и недосказанные фразы. Паук, едва сдерживая эмоции, не выдержал… — П…Пап! — вырвался из уст Паук совсем неожиданно, впервые признав Майлза своим отцом. Куоритч повернул голову к сыну, на мгновение проникаясь новым чувством, которое он никак не мог идентифицировать. — Что… — замер он, не веря своим ушам. — А что насчёт нас? — Паук взглянул на своего отца, в его глазах был заметен трепет и надежда. — Ничего… летите куда на хрен хотите… мы возвращаемся на базу, а вы… сами решайте… — прозвучало так, словно эти слова стоили многотысячных усилий. Ло’ак подтолкнул Паука локтем, заставив вернуться в реальность. — Эх… пошли, брат. — мягко сказал Ло' ак, его голос был как бы более ободряющим, чем сам факт происходящего. — нам в одну сторону лететь…пока Селену лучше не трогать…

‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧ ♡ °˚° ·͙*͙˚*·*˚*͙‧͙ °˚° ♡ ‧·̊‧̥°˚°‧̥·̊‧

— Ненавижу…ненавижу… — билась Селена головой рядом с телом Мо’ат. Селена сорвала с её шеи ожерелье тса’хик и надела на себя. Заплаканная девушка, стоя у тела своей матушки, почувствовала, как волна решимости поднимается в ней, вытесняя безнадёжность и горе. Она поднялась, покачиваясь на ногах, словно вселенная сама поддерживала её, не давая пасть. Слёзы высохли на щеках, оставляя солёные следы на коже. Она посмотрела на свою руку, затем крепко сжала её в кулак, словно ища в этом жесте подтверждение своей решимости. Она пошла вперёд, через побоище, где среди мёртвой тишины лежали тела её соратников, на’ви, погибших от пуль и огня безжалостных захватчиков. Проходя мимо них, девушка не могла не ощущать тяжесть утраты, но её лицо оставалось пустым, непроницаемым. В ней боролись противоречивые чувства — неверие и необходимость принять реальность, в которой она потеряла за день всё: матушку, жениха, друзей, народ, дом… Но во взоре её мелькнула искра, когда она заметила несколько самолётов и вертолётов, стремительно приближающихся. Среди них выделялся один — «Скорпион», который летел ниже остальных. Девушка почувствовала, как адреналин закипает в её крови. Не раздумывая, она натянула тетиву, стрела, подобная копью, стремительно рассекла воздух, точно целясь в кабину пилота. «Скорпион» зашатался, и, упав, взорвался огненным облаком, но пилоту чудом удалось уцелеть. Девушка, быстро добежав до места падения, грубо выдернула его из-под обломков. Она была холодна и решительна. Сжав руку на его шивороте, она прижала нож к его шее, её глаза сверкали огнём непростительного гнева и боли утраты. Пилот, захваченный врасплох, заскрипел зубами, стараясь сохранить самообладание. — Убьешь меня, это ничего не изменит, — хрипло прошептал он, сознавая всю тяжесть своей ситуации. Но девушка оставалась непоколебимой, её душа была словно закалена в печах испытаний. — Изменит, — произнесла она тихо, но уверенно, словно говоря больше себе, чем врагу. — Это изменит больше, чем ты можешь представить. Она склонилась ближе к нему, чувствуя, как нож грозно угрожает прожечь его кожу, и холодно спросила. — Прилетели вновь, чтобы всё сжечь? Что тебе нужно? — её голос, как ледяной ветер, пронзал его сознание, оставляя лишь трепет беззащитности. Девушка возвышалась над ним, мощной и непреклонной, её рост в три метра казался сейчас ещё более устрашающим. Мужчина, глотая ком в горле, пытался сохранять хладнокровие, но холодный блеск её глаз выдал его — он ничего не собирался говорить, лишь дерзко бросил ей взгляд, как бы отправляя её к чёрту. — Да пошла ты нахуй! Однако, Селена почувствовала, что за его молчанием скрывается что-то большее. Её пристальный взгляд упал на эмблему, украшенную звёздами, на его груди. Там значилось имя «Ардмор». Узнав эту фамилию, она вспоминала, кому он мог принадлежать. Её сознание, как молния, быстро перебрало возможные связи, и она поняла, чей он сын. Осознание перевернуло всю ситуацию в её голове. Контроль над собой не потерян, она заметила, как в её душе поселился новый козырь. Не теряя времени, Селена сжала хватку на его шее. — Сейчас ты звонишь своей матери, или я делаю то, что тебе не понравится. Ты думаешь, она захочет потерять своего сына? Выбирай, быстро! — в её голосе звучала угроза, подкрепленная уверенностью и отчаянием за утрату, но направленная на выведение правды из этого человека. Мужчина знал, что риск для него значительно выше, чем миссия и страна, но мысль о матери заставила его сменить курс. Не желая испытывать судьбу, он активировал аппаратуру и вызвал её на экран. На экране появилось лицо генерала Ардмор. Увидев, как Селена держит его шею, глаза её налились гневом, как буря в океане. Губы скривились от ярости, но взгляд столкнулся с кровавыми глазами девушки, которая держала её сына в плену, как флаг победы в битве. Генерал Ардмор едва сдерживала своё негодование, и, дрожащим голосом, старалась сохранить авторитет. — Ты?! Тварь…отпусти моего солдата… — торопливо попросила она, зная, что ставки слишком высоки. Селена, не сводя взгляда со своего врага, осталась холодной и уверенной в своём выборе. Каждое слово, сказанное ей, было словно последним, но именно оно могло изменить всё. — С какой стати?! Либо вы говорите правду, либо я его убью! — Убивай… Селена, с лицом, искажённым решимостью, держа в руках нож, приблизила клыки к пленнику. Блики огня играли на её лице, когда она склонилась над Ардмор. Он избегал её взгляда, пытаясь отвести глаза. Поняв, что он не признаёт их связь. Селена холодно произнесла: — Раз так, значит, ему не нужна больше голова. Её рука с ножом дрогнула в угрожающей близости от его шеи, оставляя лишь тонкую грань между жизнью и смертью. Генерал, увидев это, резко шагнула вперёд: — Стой! — Она всмотрелась в глаза Селены, надеясь достучаться до её рассудка. — Черт… Но Селена лишь улыбнулась, уверенная в своём выборе. — Долго думали. Её голос звучал непреклонно, как будто она давно ожидала этого момента. Она перевела взгляд на генерала и, собрав всю свою волю, задала вопрос, висевший в воздухе, как тёмное предзнаменование. — Знал ли Куоритч о том, что вы сожгли эту деревню? Генерал, скрестив руки на груди и сильно сжимая челюсти, ответила резко. — Нет, не знал. Её губы дрожали от гнева и бессилия. Но она добавила, повернувшись к Селене с серьёзным выражением лица. — И за тебя полковник Куоритч предал нас, меня… — Да мне плевать! Зачем вы еще раз здесь появились?! — выкрикнула Селена, чувствовавшая себя как зверь в ловушке, готовая броситься в битву за свободу. — Убить отряд за нарушение правил, идти против власти и предательство высших чинов, — ответ прозвучал как грозное обещание, зловеще висящее в воздухе. Слова эти были обременены тяжким грузом неотвратимой судьбы, и в этот момент Селена осознала, как огромная гора ответственности рухнула на её плечи. Её сердце забилось так учащенно, что ей казалось, оно вот-вот вырвется из груди, но она была готова встретиться лицом к лицу с тем, что подготовило для неё будущее. Возврата не будет. — Что… — времени было катастрофически мало. — Какая же я дура…. Требовалось срочно спасать товарищей, и единственный путь был — лететь к ним на помощь. — А теперь…быстро отпустила его! — генерал изо всех сил старалась сохранить самообладание, удерживаясь на грани. — Да пожалуйста… — промелькнув в воздухе, солдат упал безжизненной куклой, и с неописуемой яростью она вонзила нож в его плоть на животе, словно пытаясь оставить незабвенный след. — Чтобы вы поняли… какого мне… Не теряя ни секунды, Селена рванулась прочь из кабины, её движения были быстры и отточены, как и её мысль. Она помчалась к краю сгоревшего поля с такой скоростью, будто за ней гнался сам дьявол. Планы отсутствовали, но надежда оставалась её последним союзником. Вдохнув полной грудью, она бросилась к краю земли, её взгляд был устремлен на обрыв впереди. Потребность найти отряд была всепоглощающей. Но они уходили на икранах, недоступных ей в этот час… Однако Знакомый рев в небесах возвестил о прибытии. Тею, в отличие от Майлза, всегда отличала пунктуальность. Это стало якорем её надежды. Селена вспыхнула огнём радости и одновременно чувством правосудия. Молниеносно установив связь с Теей, она устремилась в направлении полёта отряда. Каждый миг был на счету, и она надеялась опередить время… — Быстрее! Селена буквально взрывалась от эмоций, рыча сквозь ветер, подгоняя своего икрана вверх. Её сердце стучало в такт их совместному полёту — синему водовороту, который кружил их всё ближе к сражающемуся отряду. Противостояние уже кипело, бурлящее океаном над парящими горами. Почти вся команда была сосредоточена на атаке. Рекомы мастерски отвлекали врагов, заманивая их вглубь лесов Пандоры, не колеблясь устранять пилотов. Селена лихорадочно всматривалась в дымку боя, отыскивая одного — его, Майлза Куоритча. Майлз, который некогда угрожал жизни детей, теперь отчаянно пытался их спасти, приковывая к себе внимание сгорающих скорпионов. Но силы были грустно неравны… всего лишь три икрана, которых легко могли подбить и уничтожить. Селена, не моргнув, ринулась вперёд, но серьёзный взгляд пилота заранее засёк её. Один из его выстрелов опасно задел крыло Теи, и икран Селены начал падение с высоты десяти метров, стремительно уйдя в отрыв от сопровождения. — ЧЕРТ! В отчаянной битве за контроль над икраном, Селена сумела восстановить управление. Глубина отступления отряда дала им с Майлзом надежду на противостояние одолевшему пилоту. Тем временем, дети оставались детьми, и их неопытность сыграла злую шутку, когда они выстроились в ряд на своих икранах возле гор Аллилуйя. В один момент пилот буквально прошил двух икранов за раз. Крики детей, срывающихся в бездну, эхом ударили по сердцу Селены, когда они смогли зацепиться за висящую лиану на одной из парящих гор. Однако, каждая их попытка подняться оборачивалась тем, что лиана сползала всё ниже. Селена, видя происходящее, на мгновение отвлеклась от пилота. В этот момент военный терпеливо поджидал её, однако Куоритч, оказавшись в нужный момент рядом, отвлёк его перекошенным маневром. Взрывная волна от попавшего зарядом, бросила икран Селены в сторону, наблюдая, как её верная духовная сестра камнем падает вниз. Селена мучительно зацепилась за лиану, спасая детей, но та грозила оборваться в её руках. — Твою мать! Нет-нет-нет! Куоритч, успевший изменить ход событий, скомандовал своему банши заняться скорпионом, сам же бросился на встречу Селене. Приземлившись на гору, он схватил её за руку и прочно ухватился за лиану. Эта лиана была единственной нитью, связывающей их всех на отвесной стене горы. Куоритч, под весом их всех, напряг руку и упёрся локтем в скалу, сдерживая и собственные опасения, и неизбежность падения детей на другой стороне. — Селена! Держись! — пытался Майлз подняться, но сверху над его захватом рвалась лиана. Майлз судорожно пытался подтянуться, но его усилия наталкивались на безжалостную преграду — лиана, которая удерживала его в напряжении, угрожая вот-вот разорваться. Пот на лбу выдавал концентрацию и страх, переплетенные в одном мгновении. Он едва доходил до полноценного сознания, когда снизу вновь раздались голоса детей, охваченные паникой. Их надежда на спасение зависела от того, сможет ли удержаться Майлз с Селеной. Каждая секунда тянулась как вечность, насыщенная отчаянием и криками души. Сердце Селены норовило вырваться из груди. — АААА! Селена, помоги! Эти крики заставляли ее действовать вопреки страху. И вот, проступил ясный план действий. Глаза Селены увлажнились, что-то бесценное и святое во взгляде, решимость и нежность усилили друг друга. Тепло от слез ободряло, позволяя ей принять тяжелое решение. Селена понимала, что их физическая равновесие на концах этой лианы — вопрос жизни и смерти. — Я сделаю это ради вас, — прошептала она, словно прощаясь с частью себя, прежде чем цепко ухватиться за надежду и хладнокровно принять ответственность за чьи-то жизни. — Да уж…падать отсюда — это смерть…даже большие листья не спасут. — высунула нос вниз. Селена и Куоритч оказались подвешенными на тонкой грани, словно на волоске висящей над бездной судьбы. Куоритч из последних сил удерживал лиану своей сильной, но изможденной рукой, тогда как другой рукой, словно спасительный якорь, он крепко сжимал её ладонь. Этот жест был воплощением решимости, ведь он не только боролся за собственную жизнь, но и стремился уберечь её, дать хотя бы один шанс на спасение. Селена чувствовала, как её мокрая рука начинает скользить в его железной хватке. Она видела, как Майлз, несмотря на неподъемную усталость, не отпускал её. Его лицо, потемневшее от напряжения, отражало яростную борьбу с безжалостной природой и обстоятельствами, приведшими их к этому моменту. Её собственное сердце сжималось от взаимных волн чувств и страха. На миг, как пушинка в буре, свободная рука Селены освободилась и потянулась к шее. В этот краткий и значимый момент она сняла ожерелье, её взгляд задержался на нём, прежде чем вернуть внимание на неизменное лицо Майлза. Пока они оба были в подвешенном состоянии, Куоритч пробирался взглядом вдоль непредсказуемой лианы, стараясь определить, где может появиться та единственная спасительная тропа. Взгляд, полный решимости, говорил о том, что он не сдастся так просто. Борясь с теми же внешними стихиями, что и внутренними страхами, они висели на грани надежды и неизбежности, связанных вместе одной судьбой и одной лианой. — Селена! Не отпускай мою руку!!! — в отчаянии прокричал Майлз, его глаза были полны паники и волнения. Лиана, единственная связь с надеждой, колыхалась на ветру, как слабая нить, дрожащая под весом их судеб. Если порвется лиана с ними, то и дети упадут, ибо никто больше их не удержит. Если и у детей порвется, то тогда и Селена и Майлз упадут…по весу с обоих сторон, они были одинаковы… Селена взглянула на него, но её лицо не выражало той же тревоги. В её глазах читалась странная, почти умиротворенная грусть, которую Майлз никак не мог понять. — Майлз… Ты простишь меня? — мягкая, дрожащая улыбка пробилась сквозь её слезы. Черные пряди волос нежно обрамляли её лицо с потускневшим отблеском надежды. — Не смей отпускать!!! Я тебя держу! — крик Куоритча разрывал воздух, как резко натянутая струна. Его голос был полон не только отчаяния, но и одной безысходной, всепоглощающей любви, которая столько раз спасала их обоих в темные времена. Слова затерялись на ветру. Селена смотрела в его глаза, переливающиеся океаном слез. Её рука прикоснулась к его, мягко и ласково, словно пытаясь запечатлеть это прикосновение на вечность. — Прости меня… за всё… Я тебя люблю… — её слова были подобны шепоту листьев, которые кружились в её волосах, ведь эта правда была сокрыта в её сердце с незапамятных времен. — Блять! НЕ СМЕЙ ОТПУСКАТЬ! — хриплый голос Майлза уносился вниз, как спящая в небе звезда, теряющая свою яркость. — Я тебя прощаю! Не смей нахуй отпускать! Там, среди листвы, его крик потонул в вечном шелесте ветра. Селена медленно подтянулась вверх, изменение положения их рук было последним ритуалом их связи. Она вложила в его ладонь ожерелье, тепло её поцелуя, мягко отпечаталось на его коже. И затем, со странной, неприрученной улыбкой, она разжала пальцы…. В тот момент, когда их взгляды встретились в последний раз, мир замер, словно утонул в замедленном течении времени. Селена падала, словно в невесомости, всё ещё улыбаясь сквозь слезы. Её образ медленно растворялся между листьями деревьев, оберегая её в своём вечном покрове. — СЕЛЕНА! НЕТ! — крик Майлза, горестный и полный безысходной боли, разлетелся эхом по лесу. Он потерял её… сердце его разрывалось… не сумел спасти её… — СЕЛЕНА!