Проклятье

      — О, Шото, — Сатору выглядывает из-за угла и смотрит, как Шото оттряхивает снег с головы. — Каччан и Изуку не с тобой?       — Значит, они ещё не здесь, — Шото вздыхает настолько устало, будто вернулся с суточной смены. — А Кейго?       Сатору может только фыркнуть и начать немного активнее смешивать тесто.       — Ах, — Шото снимает ботинки и проходит внутрь, — я тебе потом напомню.       — Ага, спасибо.       Вот вам и семейный праздник.       Он возвращается к Фуюми, которая уже разогрела духовку, отдаёт миску с тестом и берётся за салаты. Нарезая быстро, точно и чётко, представляя, что это пальцы, кости, перья…       — Если бы мне нужен был миксер, я взяла миксер, — Фуюми толкает его в бок.       Они готовят домашний торт, пока утка слегка остывает, дожидаясь овощей. На самом деле, они все должны были собраться ещё полчаса назад, но… Взрослая жизнь — штука сложная. Кто бы мог подумать, что Сатору будет первым, кто придёт на семейный праздник. В этом есть некоторая ирония.       Старатель уехал на источники вместе с Рей. Какой-то отпуск, который наконец-то разрешил врач, а по его итогам будут смотреть, можно ли ей окончательно покинуть больницу. За последние пять лет было несколько попыток, но у неё всегда были срывы из-за бытовых мелочей.       Семья Бакуго уехала во Францию на конференцию, смешанную с корпоратом, а Инко до сих пор выгоняет собственного сына из дома, желая ему большей социализации. Каччан поделился с Шото, что застукал её на свидании с весьма статным мужчиной, и они все на семейном совете решили не говорить пока бедному мальчику.       — Скоро там? Я есть хочу! — Нацуо выглядывает из-за угла и моментально получает скалкой в лоб.       — Хочешь ускорения – иди помогать, бытовой инвалид! — Фуюми кричит в ответ, и от Нацуо не остаётся ни следа.       — Я не бытовой инвалид! Я просто выбираю не помогать!       Нацуо действительно хорошо готовит. Сатору заходит к нему в квартиру несколько раз в месяц, и холодильник всегда набит домашней едой, пыли не видно, а все вещи всегда на своих местах. В конце концов, хотя бы на праздниках надо баловать своих младших.       Фуюми замирает на месте и медленно поворачивается ко входу.       — Помой посуду, — приказывает Сатору, не поворачивая головы. Шото нельзя подпускать к ножам. Или к духовке. Мальчик прекрасно справляется с микроволновкой, и этого достаточно.       Они справляются с остатками ужина за полтора часа. Торт выглядит великолепно, как и новогодние украшения на нём, который каждый пихал сверху по своему вкусу.       (Торт несуразный. Слишком яркий, с одной стороны украшенный бантами, с другой – странными полосками, с третьей – фигурками разных персонажей и звёздочками. Сам Сатору нарисовал несколько перьев в огне из приступа сентиментальности, что только ухудшило ситуацию.)       — Подарки прибыли! — тянет раздражённый голос Каччана.       — Извините за опоздание! — Изуку почти пищит.       Шото выходит их встречать, Каччан начинает кричать, Изуку пищать, но Сатору всё равно старается не слушать. Он так и не понял, трахаются они втроём или нет, но после выставления своей собственной личной жизни на всеобщее обозрение, а затем всех драм с парнями Фуюми, он просто принял, что некоторые вещи просто не нужно знать о своих братьях и сёстрах. Собственное психическое здоровье дороже.       — Эй, — рядом с ним ставят несколько кастрюль. — Гарниры здесь.       — Как смена?       Сатору ерошит волосы Кацуки и осматривает кастрюли: темпура из картофеля, рис с ростками бамбука, жаренные овощи… Неплохо.       — Авария на дороге. Какой-то мудак врезался в нас, и я хотел принять просто деньги, но нет, Изуку же надо сделать всё по закону, сделать всё правильно, а потом взбеситься, когда другой водитель что-то ляпнет про нас.       Сатору быстро осматривает мальчика с головы до ног: ни на лице, ни на руках нет видимых повреждений, он не хромает и не пытается ничего прикрыть.       — Машина в порядке?       — Конечно, за кого ты меня принимаешь? Просто несколько царапин, которые исправит новая покраска. Как раз хотел обновить цвет.       Каччан на пробу тыкает утку зубочисткой и довольно кивает. Торт вызывает у него искреннее отвращение, но и глубокое принятие в отсутствии вкуса у всех окружающих его людей.       — А в целом? — Сатору спрашивает, всматриваясь шестью глазами в сердце и кровеносную систему. Иногда бывают дни, когда ему кажется, что Кацуки живёт только за счёт своей причуды, но Шото убеждает его, что это паранойя.       — Сегодня годовщина. Уже год чистый, — Каччан ухмыляется, и Сатору притягивает его к себе ближе.       — Тогда у нас с тобой есть ещё один отличный повод отметить.       Последствия нескольких операций на сердце, наркоза и лекарств дали о себе знать, как никто из них не рассчитывал. Вместо того, чтобы пойти к Шото, Изуку или кому угодно другому, Кацуки пошёл к нему. Потому что боялся, что сможет им соврать, хотя никогда и не врал.       И только посмотрите на результат.       Они выносят блюда вместе на стол. Собираться на новый год вместе в обязательном порядке стало их маленькой традицией, которую потребовала прежде всего Фуюми: из-за разных графиков, нагрузки Сатору в комиссии, постоянных выездных командировок Нацуо, жития Шото в общежитии и прочих тонкостей они почти потеряли связь друг с другом. Рутина их съедала.       Но сейчас в гостиной горят свечи, развешаны гирлянды, стоит рождественская ёлка с кучей самодельных игрушек и чувствуется семейное тепло. Сатору раскладывает каждому на тарелку по салату, заранее смешивая порцию Шото с холодной собой, а порцию Каччана посыпая острым перцем. Фуюми, как самая лучшая девочка, ест овощи без каких-либо добавок. Они все молчат по поводу уже испачканной тарелки Нацуо и не комментируют явную кражу от каждого блюда, которое уже стояло на столе, по кусочку.       Одно место остаётся пустым. Сатору всё равно с ровным лицом накладывает для пустого места еды.       — Мы тебе напомним, — успокаивает Нацуо.       — А по-моему, это очень мило, — говорит Изуку, и они вступают в слишком ожесточённый спор для людей, которые не состоят в отношениях с пустым местом.       Спор заканчивается пинком Кацуки под столом в голень Изуку. Тот мило пищит, и все они обсуждают последний топ героев. Фуюми держится в первой тридцатке, чего ей действительно достаточно для рекламных контрактов и свободного графика. Изуку остаётся на тринадцатом месте, предпочитая быть хотя бы ниже, нежели проклятое число — преподавание на половину ставки играет свою роль. Шото на втором, и Кацуки на четвёртом, что заставляет последнего почти искренне дуться.       — И вообще, где ты был, пока он придумывал себе имя? — Кацуки пихает Сатору в бок, и тот лишь мило улыбается, пожимая плечами.       — Ну, мой милый ученик, тебе придётся постараться при следующем подсчёте голосов. Очень.       Изуку ахает очень воодушевлённо.       Затем глаза Кацуки расширяются.       Фуюми умилённо фыркает, глядя на них.       Нацуо продолжает есть, мало заботясь.       — Наконец-то у Ястреба дошли до этого руки, а? — Кацуки криво ухмыляется.       — Неужели следующий топ действительно последний? — Изуку широко улыбается, радостный до ушей.       — Это было хорошей подкормкой для промоушена фильмов, — Нацуо жалуется, но всё равно выглядит довольным. — Кстати, Кацуки-кун, некоторые компании сразу после праздников сделают тебе предложение одновременно. Поговори со своим пиарщиком, потому что…       — Никакой работы за столом! — Фуюми почти стучит кулаком по столу.       — Каччан тоже получит свой фильм? Поздравляю! — Изуку тянется через весь стол и хлопает Кацуки по плечу. Тот недовольно кривится, но руку не сбрасывает.       — Да-да, мистер «у меня три фильма и мои фигурки лидеры продаж», я понял иронию, не надо мне это разжёвывать в лицо.       Шото с четырьмя фильмами и собственной линейкой одежды, а ещё с подписанным контрактом с найк, мудро выбирает молчать.       До выхода в храм остаётся всего пятнадцать минут, они допивают шампанское и уже обсуждают планы на следующие выходные, когда входная дверь распахивается, пуская сквозняк.       — Нии-сан, помни, что ты злишься, — Шото дёргает Сатору за рукав, забирая тарелку.       — Тойя-нии, ты очень злишься, — Кацуки ухмыляется и помогает собрать грязную посуду.       — Тойя-сан, не слушай их, — Изуку тепло улыбается.       Кейго врывается в потрёпанном костюме в гостиную, тормозя за несколько миллиметров до столкновения со столом.       — Извини! — и тут же кланяется, попадая лбом в недоеденный салат. Шото, мелкий паразит, специально поднимает тарелку с салатом выше, чтобы испачкать ещё больше, а потом вытягивает из-под головы Кейго. — Ты же знаешь, что бумаги в комиссии всегда…       — Ты злишься, — шепчет Шото одними губами.       Сатору ещё несколько секунд слушает детский лепет, а затем поднимает голову Ястреба, хватая за скальп и сжимая волосы в кулак изо всех сил. Берёт салфетку и вытирает измазанное соусом лицом.       Кейго расходится в неприличной улыбке.       Сатору внутри себя признаётся, что Кейго в строгом костюме что-то делает с ним.       — Извини, — последний раз повторяет Кейго и ведёт плечами.       Дурацкая привычка появилась у него после потери крыльев. Что-то вроде фантомных болей. Про себя Сатору думает, что Кейго прекрасно знает, что делает с ним напоминание, и всё это крайне манипулятивно, но подходит ему. Каким бы Кейго был президентом комиссии иначе?       — Мы идём в храм. Зря раздевался.       — Так одеться – дело пары секунд.       Сатору видит, как в другой комнате Шото, Нацуо и Кацуки смиренно передают купюры довольному Изуку. Ну и пусть.       Они вместе приходят на фестиваль. Одна рука Сатору закинута на плечи Кейго, а пальцы перебирают остаточные, еле заметные пуховые перья у основания шеи. В другой руке у него Фуюми, которая играет с голубыми огненными фигурками.       Сатору думает, что никогда бы не смог сделать всё это без неё.       Создать настоящую семью.       Шото спереди, со спокойным лицом отвечает разъярённому Каччану, пока Изуку с дёргающимся глазом пытается разнять их. Нацуо стоит чуть поодаль, фотографируя их всех вместе.       Они сливаются в единую кучу переплетённых рук, когда начинается обратный отсчёт до фейерверка и нового года.       — В следующем топе я буду первым, старик, — Каччан подталкивает его. А в глазах — фейерверки причуды.       — Сначала обгони его брата, Каччан, — Изуку продолжает троллить с милой улыбкой на лице.       — Разумное предложение, — Шото кивает несколько раз.       Он обожает этих гремлинов.       — Ты счастлив, — Сатору поворачивает голову, чтобы посмотреть Кейго в глаза, — Тойя?       Как он может быть не счастлив?       Когда вокруг него семья, а Кейго тянется за поцелуем, чтобы…       Стоп.       Тойя?       Звучит фейерверк.       Сатору открывает глаза с улыбкой на лице.       Какой хороший сон.       Он поворачивается набок, смотрит на основание красных крыльев, слегка гладит и вздыхает. Целые, гладкие, тёплые и очень красные. Всё в порядке.       Пора убить главного злодея, чтобы сон стал хотя бы частично реальностью. И тогда, возможно, он сможет поверить в счастливый конец.