Проклятье

      — Йо, — он открывает ногой дверь в родной дом на следующий день. — Скучали?       — Нии-сан! — Нацуо подрывается его обнять, и Сатору даже позволяет ему это сделать, пошатнувшись.       Шото закатывает глаза.       — Позёр, — он отворачивается и продолжает ужинать.       — Я не знала, что ты можешь раздражать ещё сильнее, но ты превзошёл сам себя, — ворчит Фуюми и накладывает ему двойную порцию ужина.       — Отныне ты мой любимчик, — Сатору шепчет Нацуо так громко, чтобы все это слышали. Нацуо смеётся.       — Нет, это всегда будет Шото.       Это звучит так громко и настолько жизнеутверждающе, что Шото краснеет и пытается спрятаться за собственным ужином.       — Это правда, — кивает Фуюми. — Ты знал, что он расплакался, когда взял тебя на руки? — она спрашивает младшего с прищуром, пытаясь задеть прежде всего Сатору, но ещё больше задевает Шото. — У него определённо комплекс младшего брата.       — Я не плакал. Этого точно не было, — Сатору фыркает и садится за стол.       — Было, — в один голос отвечают Нацуо и Фуюми настолько уверенно, что он начинает сомневаться в своих воспоминаниях.       Сатору отталкивает от себя Нацуо, и все садятся за стол в мирном удовлетворении. Они едят, крадут друг у друга еду с тарелок и перекладывают из своей в чужие. Потому что Фуюми всё ещё пытается делать вид, что следит за их питанием, но идея в своей сути провальная.       — Так, — Нацуо отставляет тарелку подальше и смотрит на Сатору, — ты теперь в розыске.       — Это лучше, чем быть соседями по палате с Рей, — Сатору в ответ пожимает плечами. — В любом случае, они не смогут достать меня.       Шото тянется к своему почти зажившему шраму рукой, но вовремя одёргивает себя. Раньше ожог выглядел ужасно. Сейчас, с применением обратной проклятой техники, он остаётся небольшим розовым пятном на веке, лишь слегка задевая скулу. Даже глаз скоро полностью восстановит способность видеть. Ну разве не чудеса медицины?       — Нии-сан, — он складывает ладони вместе и опирается подбородком на указательные пальцы; в исполнении шестилетнего ребёнка это выглядит мило, — ты должен умереть.       Нацуо давится чаем.       Сатору сразу же понимает, о чём идёт разговор. Действительно, освободиться от розыска, скрыть след из истории. Личное дело в полиции не будет иметь значения. Полностью белый лист. Почти третий шанс начать всё сначала.       На него смотрят три пары детских глаз.       — Не уверен, что полиция поверит чему-либо, что я могу разыграть… — он стучит пальцами по столу в ожидании ответа. Шото позволяет себе улыбку.       — Им не надо верить. Поверит Старатель. Так что подожги весь дом.       — Эй, — Нацуо несмело противится, — дом не так уж плох.       — Я не хочу, чтобы весь мой гардероб сжигали. Он стоит больше, чем вся эта кухня.       Шото закатывает глаза.       — Часть дома, неважно.       — Припадок из-за гнева к «отцу», в котором я теряю контроль над причудой? — звучит не так уж плохо. Это может сработать. Есть только одно «но»: — Он знает, что у меня есть бесконечность.       — Он абсолютно не знает, как она работает.       Сатору смотрит на мелкий розовый шрам на своей ладони. Он слишком долго игнорировал собственные ожоги после того, как Шото пострадал, из-за чего кусок кожи со лба ребёнка сросся после применения техники с его собственной кожей. Ему пришлось выковыривать скальпелем огромный участок и заживлять всё заново.       — Так что из-за потери контроля я могу и потерять контроль над бесконечностью. Звучит логично. Какую часть дома вы хотите перестроить?       Они выбирают кабинет Старателя чисто из зловещего принципа. Вместе пытаются найти что-то интересное в документах или хоть что-то компрометирующее на компьютере, но находят только смущающую фотографию со свадьбы. Они крушат кабинет, и Сатору подделывает сразу двадцать подписей в чеках и отдаёт их детям, прежде чем бросить остаток книжки в середину комнаты. Они заканчивают с весёлыми улыбками на лицах, и разбитый экран компьютера искрится в центре комнаты.       — Но ты же вернёшься? — спрашивает Нацуо и ложится посреди хаоса на пол.       — Конечно. Так часто, как смогу, — Сатору присаживается рядом. Шото впивается в его бок, пролезая под бесконечность, словно паразит.       — Не верь ему. Скажи конкретно, как часто ты здесь будешь, — он дёргает его за рубашку, и они падают рядом с Нацуо.       — Эх, — такое неверие немного ранит, но он обнимает братьев, в этот раз медленно позволяя Нацуо тоже прижаться поближе. — Каждый вечер? Мне всё ещё нужно есть. Уверен, никто не захочет предлагать малолетке легальную работу. На самом деле, было бы весело разыграть призрака в сожжённом доме…       Они представляют, как Старатель получит инфаркт, когда Фуюми врывается в разрушенный кабинет.       — Он идёт!       Мальчики тут же отходят ко входу. Сатору разгорается. Разгорается, разгорается и разгорается, и синее пламя освещает всю комнату. Фуюми с восхищением аплодирует, прежде чем Нацуо тащит её за шиворот дальше по коридору, дальше от жары. Пламя охватывает весь кабинет. Сатору слышит, как трещат балки над головой. Всё горит. И горение… действительно завораживает.       Он смотрит на Шото сквозь огонь и машет на прощанье рукой. Шото улыбается ему напоследок, щипает изо всех сил себя за щёки и бежит за братом и сестрой.       — Отец! — кричит он со слезами на глазах, когда Старатель вбегает в дом. — Нии-сан! Он! Он!..       От него больше ничего не требуется. Фуюми и Нацуо рядом обнимают его изо всех сил, пытаясь дрожать всем телом. Это их максимум актёрской игры, но Старатель даже не смотрит на них.       Он бежит по коридору, который начинает пылать вполне обычным огнём. Вот почему традиционные дома из дерева – хреновое решение для пожарной безопасности. Он втягивает огонь, разрубает его, перенаправляет и добирается до пылающего синим кабинета.       — Что! — Сатору кричит, поднимаясь слегка в воздух. Образ одержимого ему даже не надо играть. — Хотел меня сдать в психушку, ублюдок? Смотри, какой шедевр селекции ты потерял!       В кабинете становится слишком жарко. Сатору пытается глотнуть воздуха, но даже для него подобная температура — это слишком. В глазах начинает мутнеть, и он пробивает стену, выпуская огонь на внешний фасад и давая себе вздохнуть.       — Тойя! Прекрати! Тебе нужна помощь!       «Тойя» истерически смеётся. Пламя поднимается выше, выше и выше, пока его рёв почти заглушает голос самого Сатору.       — Я тебя избавлю от проблем! Меньше больничных счетов! Ты же всегда хотел этого, да? Избавиться от ребёнка, который понимал, какой ты мусор!       И с последним залпом пламени «Тойя» исчезает.       Он телепортируется в комнату Шото, слегка задыхаясь, и тут же открывает окно. Но даже с улицы летит запах дыма, от которого он давится. Звучат сирены. Едут пожарные. Полиция.       Но при воспоминании ужаса на лице Старателя Сатору чувствует лишь лёгкое удовлетворение.       Он берёт наличку из тайника собственной комнаты, оставляет записку младшим, собирает быстро минимум одежды и ломает собственный телефон. После этого он оказывается на улице.       Первым делом – купить новый телефон и новую симку. Вторым делом – снять комнату в дешманском мотеле. Запах здесь отвратный, но здесь он в безопасности. Он думает, что можно позвонить Нацуо или Фуюми, дать знать свой новый номер, но старая записка вываливается из сумки, когда он переворачивает её на кровать. Ах, Шото.       Шото не думает, что он вернётся к ним. Он будет крайне разочарован.       Но в этом есть резон, потому что ближайшие недели возле дома будет слишком много полицейских и других властей. Возможно, допросы. Ему нельзя просто телепортироваться домой, чтобы какой-то несчастный офицер увидел его призрак.       — Эй, это Сатору. Помнишь, ты говорила позвонить, если у меня будут проблемы?       — Это два часа ночи, — хрипит не-Сёко ему в трубку.       Но она диктует ему адрес, и он добирается до места.       Это не дом. Это даже не квартира. Это гараж. Не-Сёко открывает ему дверь, впуская в логово какой-то анти-геройской организации. Блядь.       — Ты выросла, — он осматривает её с головы до ног. Короткая причёска сменилась волосами до лопаток, взгляд стал потухший, а костяшки сбиты.       — Как и ты. Давай, проходи.       Она не пытается подтолкнуть его, только смотрит на небольшой розовый ожог на лице. Завтра его уже не будет.       Он осматривается. На стенах висят плакаты с анти-геройскими лозунгами, диван застелен пятнистым пледом, на полу упаковки от закусок, а возле стены стоит настолько навороченный компьютер, что здесь точно должен обитать какой-то хакер. На кровати рядом с диваном спит какой-то взрослый парень.       — Это Джинн. У него раздвоение личности, но ты привыкнешь. Не буди его. Можешь спать на диване.       Она не спрашивает его ни о чём. Он не предлагает рассказ.       На следующее утро он покупает краску для волос и просит перекрасить его.       — Синий? Серьёзно?       — Всегда хотел попробовать что-то необычное, — говорит он в ответ. — К тому же, на мой натуральный должно хорошо лечь.       Она пожимает плечами и выдавливает на волосы пахнущую жвачкой краску. В ответ он покупает продукты и готовит здоровую пищу, которая не требует термической обработки. Он пытается пару раз готовить на собственном огне, но мясо моментально обугливается. Да и не то чтобы у него в принципе был талант к этому.       Днём он гуляет. Точнее, тратит накопленные средства с расчётом на то, что сможет потом что-то снять со счёта Старателя. Он не знает, как герой номер два до сих пор не заметил утечку денег, но, видимо, когда у тебя настолько много денег, можно особо не следить. Не то чтобы Сатору сам в прошлой жизни особо следил за собственными счетами.       Он ходит в парк развлечений. Покупает новую, модную одежду. Посещает аквапарк, и от хлорки его волосы уже через неделю после покраски становятся голубыми.       А ещё он берётся за свою причуду. Он тренирует её, как тренируется с любой техникой, обжигается и восстанавливается на автомате, пока не поймёт, как не причинить себе вреда. Но дело в том, что его тело действительно не приспособлено к огню: оно приспособлено к крайне низким температурам. Он действительно селекционная неудача в плане фактора причуды. Его это не останавливает.       Он медитирует, следит за дыханием и потоками энергии внутри себя. Он вызывает пламя на кончике пальца без применения бесконечности, понижая температуру достаточно, чтобы это не сожгло его палец дотла. Он перемещает пламя по всему телу. Он сжимает пламя в мелкую искру и запускает её в дерево, а дерево взрывается, будто по нему попали залпом из пушки. Он управляет пламенем отдельно от своего тела, следя за обжигающим жаром.       Иногда шесть глаз бывают полезными.       — У тебя вообще есть план? — спрашивает не-Сёко, поедая с аппетитом ужин. Сатору замечает у неё три серёжки в левом ухе.       — Я умер. Дай мне насладиться жизнью, — отвечает он и вновь глядит на серёжки. — Сможешь дать контакты пирсера?       Он делает ещё несколько проколов. Его уши теперь похожи на ловушку для сороки, но ему нравится вид.       Сатору пересекается с Джинном только к концу второй недели, когда тот приходит уставший и голодный. Человек явно не хочет открывать рядом с ним рот, но не-Сёко машет рукой.       — У этого придурка реальные проблемы с мозгом, не бойся его. — Она тыкает в Сатору, и тот почти обижен. Потом вспоминает, как в первом классе отказывался откликаться на собственное имя, и отпускает ситуацию. Возможно, со стороны это действительно может казаться признаком какого-то заболевания.       — Сегодня мудак попытался изнасиловать девушку в переулке. Я люблю насилие! Я успел. Мне просто повезло.       Тогда линчеватель.       — А вот как ты здесь оказался? Ты здесь не нужен!       Вместо ответа Сатору пихает ему самый дорогой стейк, который был заказан из ресторана доставкой, и вопросы отпадают.       Джинн – самый постоянный обитатель гаража. Но есть и другие.       Он встречает мальчика со странной ползающей причудой. Однажды он видит девочку, одевающуюся как айдол, которая занимает его диван. И другие, малопримечательные лица, которые проходят и уходят.       — Отныне я Твайс. Отстойный нейминг!       С тех пор он не видит лица Твайса, и оно быстро забывается, заменяясь маской.       — Она говорила, что у тебя мощная причуда. Мне нужна твоя помощь для этого дела. Нам не нужна ничья помощь!       Сатору пожимает плечами и идёт с Твайсом.       Это старый портовый склад с группой связанных детей. Они занимают стратегическую позицию. Твайс рассказывает ему, как группировка занимается продажей редких причуд через океан в обмен на наркоту. Причуды мутации, в основном, из которых можно добывать специфичные материалы. Как слизь ядовитой лягушки для парализаторов и ядов. Или как целебные слёзы феникса. Сатору просто видит напуганных детей.       По плану Твайса сам Сатору должен телепортировать детей из здания, пока остальные будут разбираться с группировкой. У тех в арсенале не только холодное оружие, но и автоматы. Поэтому Сатору должен быть осторожен.       Но он видит только лицо Мегуми.       А затем красный.       На его месте появляются дети рядом с ошеломлённым Твайсом, который всё ещё глядит в бинокль.       Сатору перед входом в здание поднимает руку. Вытягивает пальцы. И шепчет почти забытые слова.       — Ака, — красная сфера появляется на кончиках пальцев, разрастаясь и разрастаясь, пока не привлекает внимание ублюдков. Те выходят наружу.       И ничего не оставляют после себя.       Нет ни склада, ни трупов, ни земли, ни неба.       Есть только Сатору, думающий, как он мог позволить себе забыть, ради чего всё это.       Так он начинает контролировать один из районов Мустафу.       Но сначала он телепортируется в комнату к Шото, падая прямо на кровать позади него. Шото поворачивается медленно на стуле, отрываясь от какого-то бессмысленного домашнего задания, и смотрит в глаза. Каким-то образом мальчишка всегда знает, когда Сатору приходится кого-то убивать.       Нет ни разборок, почему его так долго не было, ни криков, ни зова к Нацуо или Фуюми. Шото молча вздыхает, закрывает тетрадь и выключает свет. Он натягивает одеяло до подбородка Сатору и садится рядом.       — Серьёзно, голубой?       Сейчас Сатору хочет видеть не Шото. Он хочет видеть Мегуми с колючими чёрными волосами, глупую улыбку Итадори и тычок в плечо от Кугисаки. Хочет, чтобы его отругал Яга. Хочет, чтобы Сёко в который раз говорила, что ему нужна помощь психиатра. Хочет, чтобы Нанамин показательно игнорировал его жалобы. Он хочет столкнуться взглядом с Сугуру. Он хочет, чтобы Сугуру сказал, что у этого был смысл.       Но он сам убил Сугуру. Он сам допустил смерть всех.       — Годжо-сенсей, — шепчет Мегуми, наклоняясь, — подростковые гормоны закрадываются тебе в мозг.       Возможно.       А ещё, возможно…       — Знаешь, я действительно хотел пойти в старшую школу, — отвечает Сатору, сдёргивая одеяло до груди.       — Подростки отвратительны.       — Но в старшей школе случаются хорошие вещи.       Мегуми складывает ладони вместе, и два волка появляются рядом, давая призрак иллюзорного тепла. Он позволяет Сатору гладить их и чесать за ушами.       — Нии-сан… Тебе одиноко. — Молчание прерывается лишь звуком поглаживания меха. — Тогда возвращайся домой.       И он остаётся в постели, засыпая рядом с младшим братом.       Он просыпается от оставленного на столе завтрака. Там нет ни записки, ничего другого. Просто вкусный, горячий завтрак. И пачка денег рядом. С каких пор он стал содержанкой собственных младших братьев и сестёр?       Он ходит по дому-призраку. В своей комнате он натыкается на собственный алтарь с зажжёнными благовониями и яблоком в качестве подношения. Он съедает яблоко на десерт, рассматривая собственное детское улыбающееся лицо. Фото, сделанное на телефон, когда он говорит Шото идти к нему. Где-то за кадром Шото на неустойчивых ногах делает первые шаги от Рей до Сатору.       Кабинет Старателя выглядит пустым, а в воздухе вместе с запахом лака и свежей древесины всё ещё ощущается запах гари.       Он спит весь день.       Вечером его встречает дивергентный удар от Нацуо и летящий гвоздь в лоб.       — Ты мудак, — плачет Нацуо.       — Мудак, — вторит Фуюми.       — Точно мудак, — кивает безэмоционально Шото.       Они строят планы по пуганию Старателя. Тут и там документы загораются синим пламенем. Сатору даёт увидеть голубые волосы в коридоре, а затем телепортируется и хихикает вместе с Фуюми с крыши, когда Старатель выбегает на улицу и озирается по сторонам. Иногда Сатору шепчет ему во сне «Ублюдок, рад избавиться от меня, да? Моя смерть на твоей совести». Но когда мужик падает в обморок прямо в своём кабинете после взгляда на отражение Сатору на экране ноутбука, это становится малосмешным.       — Похоже, это перебор, — Сатору тыкает в огромное тело указательным пальцем, и гора мускулов не двигается.       — Знаешь, для того, кто не хочет быть героем, у тебя слишком сильный моральный компас, — Фуюми рядом недовольно фыркает.       Он даёт им свой новый номер. Они возвращают план тренировок. Фуюми собирает ему бенто, когда он уходит.       Нацуо разрушает целую стену одним ударом. Фуюми попадает гвоздём в другой гвоздь в центре мишени. И Шото…       — Бу! — кричит он, когда деревянная палка летит точно в голову Сатору из открывшегося теневого портала.       Спустя неделю, когда Старатель опасно близок к реальной остановке сердца, Сатору возвращается в гараж.       Вечером Не-Сёко кидает ему папкой в лицо.       Это документы настолько высокого уровня, что ни у какого линчевателя не должно было быть возможности их перехватить. Документы на грёбанной бумаге. Без печатей, подписей и фотографий, но написанного уже достаточно, чтобы вызвать холод по коже. Сатору листает их, прочитывая снова и снова, не веря глазам. А потом смеётся.       Чему он вообще удивлён.       — Как вы это достали? — спрашивает он, потому что ему действительно интересно.       — Моя мать работает в комиссии, — отвечает Не-Сёко. — Ты единственный, кто сможет попасть внутрь.       — Мне далеко не шесть лет.       В лучшем случае, он может предложить Шото. Но послать туда Шото — немыслимо.       — Они не привередливы. Их активы довольно часто умирают. Твоя причуда выше всех возможных, Сатору-кун. Ты точно можешь привлечь их внимание. Только не давай им понять, что можешь телепортироваться, и у нас будут документы, чтобы разрушить их изнутри.       Итак, у них есть план. Его начало.       — Возможно, спустя какое-то время я не смогу выйти на связь. Я постараюсь предупредить, прежде чем это случится, — предупреждает он братьев и сестру на следующей тренировке.       Шото развеивает жаб и смотрит на Сатору с прищуром.       На улице солнце, погода ясная и тёплая. Но воздух слишком холодный.       — Ты говорил, что не хочешь этим заниматься, — обиженным ребяческим голосом говорит Шото. Он не часто обижается. Он вообще не обижается. Нацуо и Фуюми прерывают спарринг, чтобы посмотреть на них. — Это будет, как в прошлый раз?       В этой жизни Мегуми легче. Он легче прикасается, легче проявляет привязанность, легче выражает эмоции. Сатору хочет думать, что в этом есть часть его заслуги.       — Я же старший брат. Как я могу оставить всю работу на младших?       Шото дарит ему повязку на глаза.       — Чтобы в драке очки не разбил, — говорит Шото, благословляя.       На улицах Сатору отрабатывает свою причуду. Он тренируется никого не сжигать заживо, тренируется на дальней дистанции, тренируется сохранить жизнь. Он спасает кошку с дерева. Он отводит потерянную девочку к маме. Он превращает в пепел руку наркоторговца, который толкает ангельскую пыль среди переулков. Он помогает Твайсу, и тот знакомит его с местными бандами, которые смотрят на него со страхом. Он улыбается с повязкой на глазах, и когда приподнимает её, у других дрожат колени.       Комиссия находит его, когда он останавливает какого-то вора с сумочкой наперевес. Если бы он знал, что это всё, что нужно для привлечения их внимания, он бы не ждал полгода.       У него чёрные волосы. Незаконченное среднее образование. Пирсинг в обоих ушах, носу, брови, сосках и пупке. Пока что он не прокалывал только член, но Хината-чан, его мастер, уговаривает его уже третий сеанс подряд. Возможно, скоро он сдастся. Ради подросткового бунта.       — Ты хочешь стать героем? Начать новую жизнь? — говорит милейшая женщина с улыбкой на лице, и Сатору чует психопата.       Половину времени Сатору проводит на улицах, отвоёвывая территорию. Другую половину времени он тренирует Фуюми, Нацуо и Шото использовать их проклятые техники и судит их спарринги. Иногда он помогает с починкой сантехники и подделать подпись Старателя. В общем, минимум, который может сделать их старший брат, но им пока что достаточно.       — Это лучше, чем если бы ты вообще ушёл, — Шото пожимает плечами, — и даже лучше, чем в первый раз.       «По крайней мере, я не сирота» — читает между строк Сатору, и волна неоправданного стыда накатывает на него.       В такие моменты он идёт и делает что-то хорошее, предотвращая плохое. Что-то, что Мегуми увидел бы и попросил его остановить. Сохранить кому-то жизнь. Вернуть последние деньги престарелой бабушке. Такие вещи.       — Конечно, я хочу стать героем, — отвечает он с огромной улыбкой и расширяет взгляд, даже если ничерта за повязкой не видно.       — Как тебя зовут, парень?       — Сатору Годжо, — отвечает он.       Они увозят его с улиц.       Так он встречает Ястреба.