Кошмары...

Ци Жун стоял на кухне, сосредоточенно нарезая тесто для лапши. Руки двигались уверенно и быстро, будто он старался погрузиться в эту рутинную работу, чтобы отвлечься от чего-то, что тревожило его в последние дни. Нож мягко скользил по тесту, оставляя ровные полоски, которые потом легко превратятся в длинные нити лапши. Его взгляд был сосредоточен, но в то же время несколько рассеян. Он невольно опустил глаза на своё новое ханьфу — белое, идеально чистое, с тонким серебристым узором по краям. Бай Усянь недавно начал оставлять ему одежду — причём исключительно светлых оттенков, будто специально подчёркивая его новый статус. Каждый комплект ханьфу напоминал то, что носил сам Бай Усянь: строгий, без лишних украшений, выполненный в траурных тонах. Сегодняшний наряд был не исключением. На белое ханьфу Ци Жун накинул ту самую накидку, которую Бай Усянь оставил ещё в первый раз. Накидка явно была слишком велика для него, что неудивительно, ведь разница в их телосложении бросалась в глаза. Бай Усянь был высоким и широкоплечим, его фигура внушала страх, тогда как сам Ци Жун был намного ниже и худощавее. Тонкая талия и изящные черты делали его силуэт почти хрупким, а обтягивающий пояс лишь подчёркивал этот эффект. Ещё недавно он слышал смешные слухи о себе, будто бы второй принц вовсе не принц, а принцесса, скрывающая свою природу. Тогда ему хотелось найти тех, кто это придумал, и рассмеяться им в лицо. Да, он был изящным, но у него был характер, который мог заткнуть любого. Однако, сейчас, вспоминая об этом, он невольно чувствовал лёгкое смущение. Именно поэтому он предпочёл накинуть накидку, чтобы скрыть обтянутую поясом талию. Послышались шаги за спиной, и Ци Жун обернулся. Его взгляд встретился с фигурой Бай Усяня, который уже подошёл ближе. – Что делаешь? – спросил он спокойным тоном, его голос звучал слегка властно. – Готовлю. Не видно? – отозвался Ци Жун, слегка нахмурившись, но не успел добавить ничего больше, как ощутил, как руки обвили его талию. Бай Усянь, стоя за его спиной, обнял его, небрежно опустив голову на плечо Ци Жуна. Поза выглядела почти ленивой, но в ней чувствовалась некая собственническая нотка. Чтобы дотянуться, ему пришлось слегка нагнуться, и это только усиливало контраст между ними. – ... – вместо ответа его руки начали медленно опускаться ниже, затем возвращались на место, словно он намеренно дразнил. – Не дерзи, – тихо добавил он. Ци Жун почувствовал, как его коснулось что-то горячее. Бай Усянь прижался губами к его шее, заставив Ци Жуна вздрогнуть и издать сдавленный вздох. – Эй, ты чего… – начал было он, но его слова утонули в новых поцелуях, которые стали всё более настойчивыми. Лёгкие укусы на шее вызвали странное тепло, и, хотя Ци Жун старался сохранить равновесие, руки едва не выпустили нож. Одна из рук Бай Усяня скользнула вверх, явно нарушая все возможные границы приличия. Ци Жун резко развернулся, намереваясь что-то сказать, но едва открыл рот, как его губы оказались захвачены в поцелуе. Бай Усянь действовал быстро, словно предвидел его протест, не давая ему и шанса выразить своё недовольство. Ци Жун от неожиданности замер, затем закрыл глаза, чувствуя, как руки автоматически поднялись и упёрлись в грудь Бай Усяня. – Мм…! – вырвалось у него, когда поцелуй стал глубже. Он пытался сопротивляться, но отступить было невозможно — Бай Усянь полностью контролировал ситуацию. Ци Жун, всё ещё мысленно проклиная происходящее и думая о готовке, наконец с силой отстранился, укусив того за губу. Его острые зубы легко прокусили кожу, оставив небольшой след. Бай Усянь не отреагировал на боль, напротив, он облизнул ранку с насмешливой улыбкой. Это лишь заставило лицо Ци Жуна пылать ещё сильнее, и он инстинктивно спрятался, зарывшись в его одежду. Бай Усянь не стал мешать, напротив, он только крепче прижал его к себе. Всё это время он оставался безмолвным, словно наблюдая за реакцией Ци Жуна, и наслаждаясь его смущением. *** Ци Жун чувствовал, как внутри борются противоречивые эмоции. С одной стороны, в нём бушевало смущение, страх быть застигнутым врасплох детьми или кем-то ещё. С другой стороны, нечто в голосе и действиях Бай Усяня заставляло его сдаваться. Этот человек обладал странной властью над ним, и, хотя он пытался сопротивляться, ему не хватало решимости. Его руки были подняты в воздух, а потом он оказался в охапке, как лёгкая игрушка, несмотря на его протесты. – Пусти! Я сам могу дойти! – попытался возмутиться он, но был проигнорирован. Бай Усянь нёс его в спальню с такой непринуждённостью, словно это была его естественная обязанность. Когда его уложили на циновку, Ци Жун почувствовал, как тепло быстро разливается по телу. Его дыхание стало прерывистым, а лицо запылало, когда Бай Усянь навис над ним, ловко развязывая пояса его одежды. – Стой! – выдохнул он, пытаясь найти силы для сопротивления. – Мх... Я же сказал... Но протесты тут же заглушались жадными поцелуями. Бай Усянь будто намеренно лишал его способности говорить, каждый раз накрывая его губы своими и заставляя Ци Жуна забывать обо всём, кроме ощущений. – В чём дело? – голос Бай Усяня был низким, но спокойным. Вопрос звучал скорее как риторический, чем настоящий интерес. – А что если дети увидят?! – выдохнул Ци Жун, собрав остатки самообладания. – Их всё равно нет, – с лёгкой усмешкой ответил Бай Усянь, не прекращая ласкать его. – Они ведь на улице. Не думаю, что они придут в скором времени. Ци Жун хотел что-то возразить, но вместо этого только глубже вдохнул, когда Бай Усянь начал спускаться поцелуями к его ключицам. – Если же и это тебя не убедит, просто будь тише… – шепнул он, и это прозвучало так уверенно, что у Ци Жуна не осталось ни слов, ни сил для сопротивления. Скоро его ханьфу было аккуратно снято, обнажая тонкое, и изящное, тело. Ци Жун невольно прикрылся рукой, но Бай Усянь мягко перехватил её, заставив расслабиться. – Ты действительно не оставляешь выбора... – тихо пробормотал он, закрывая глаза. Нехотя оторвавшись от его тела, Бай Усянь встал и подошёл к шкафу. Достав оттуда небольшой флакон с маслом, он вернулся к Ци Жуну, держа его в руке. – Откуда это?! – в голосе Ци Жуна прозвучала тревога. Он бы точно заметил, если бы раньше видел что-то подобное в доме! – Не волнуйся, – спокойно ответил Бай Усянь. – Я принёс его сегодня. Присев рядом, он чмокнул его в макушку, а затем улыбнулся. – Расслабься… Я позабочусь о всём. Ци Жун напрягся, когда почувствовал, как прохладное масло коснулось его тела в самом интимном месте. Его дыхание перехватило, и он не мог решить, что больше захватывает его – смущение или непривычное ощущение. Руки Бай Усяня двигались уверенно, но при этом достаточно осторожно, чтобы не причинить дискомфорта. – Расслабься, – шепнул Бай Усянь, глядя на него сверху вниз. Его голос был мягким, почти гипнотизирующим, а движения рук – настойчивыми, но нежными. – Как я могу расслабиться?! – прошипел Ци Жун, чувствуя, как его лицо снова начинает пылать от стыда. Он сжал простыню в руках, стараясь не смотреть на Бай Усяня. – Ты ведёшь себя, будто это впервые, – хмыкнул тот, снова коснувшись его шеи губами. Ци Жун резко повернул голову в сторону, пытаясь скрыть, что его дыхание стало ещё более прерывистым. Его тело невольно откликалось, несмотря на внутренний протест. – Просто... будь быстрее, – пробормотал он, сдавшись под напором. – Нет, – ответил Бай Усянь, проводя пальцами мягко, но настойчиво. – Я хочу, чтобы ты чувствовал каждое моё движение. Его голос звучал так уверенно и спокойно, что это заставляло Ци Жуна ещё сильнее напрягаться. Он издал тихий стон, когда Бай Усянь продолжил своё действие, добавляя больше масла, чтобы не причинить ему боли. – Не нужно сдерживаться, – прошептал он, улыбнувшись под маской, хотя Ци Жун этого не видел. – Ты ведь знаешь, что мне нравится, когда ты так реагируешь. – Ты... ты просто... – начал было Ци Жун, но не смог договорить, потеряв способность думать связно. Бай Усянь наслаждался каждым моментом, наблюдая за тем, как Ци Жун постепенно сдаётся его рукам. Он был внимателен, будто знал каждую грань его тела, каждую точку, которая могла отозваться на прикосновение. Когда Ци Жун полностью расслабился, его лицо всё ещё пылало, а взгляд был затуманенным, Бай Усянь усмехнулся. – Вот так лучше, – сказал он, наклоняясь ближе и касаясь губами его уха. – Ты великолепен, Ци Жун. Тот закрыл глаза, пряча лицо от пристального взгляда Бай Усяня, но уже не мог отрицать, что в какой-то степени ему нравилось происходящее. Бай Усянь склонился над Ци Жуном, его дыхание касалось кожи, вызывая мурашки. Его пальцы продолжали медленные, изучающие движения, заставляя второго принца извиваться под ним. Ци Жун пытался удержать контроль над собой, но тело будто больше не принадлежало ему. Руки, которые так долго держали в себе силу, сейчас дрожали, а дыхание становилось всё более неравномерным. – Я ведь сказал расслабься, – проговорил Бай Усянь, снова целуя его шею и прикусывая кожу так, чтобы оставить едва заметный след. Его голос был низким, почти бархатным, и в нём слышалось что-то завораживающее. – Неужели тебе так нравится издеваться надо мной? – выдохнул Ци Жун, зажмурив глаза. Бай Усянь рассмеялся, но его смех был тихим и каким-то тёплым. Он снова поднялся, их взгляды встретились. В тёмных глазах Безликого горело что-то, что Ци Жун не мог расшифровать, но это заставляло его сердце сжаться. – Я просто хочу, чтобы ты чувствовал себя... желанным, – сказал Бай Усянь, скользнув рукой по его бедру. Эти слова были неожиданными, и на мгновение Ци Жун замер, открыв глаза. Он пытался понять, был ли это очередной способ вывести его из равновесия или же в голосе Безликого было что-то настоящее. – Я... – начал было он, но Бай Усянь не дал ему договорить, снова накрыв его губы своими. Поцелуй был настойчивым, глубоким, но в нём чувствовалась какая-то нежность, которая сбивала с толку. Ци Жун не смог устоять, его руки автоматически поднялись, цепляясь за плечи Безликого, будто тот был единственной опорой в этот момент. Когда их губы разомкнулись, Бай Усянь посмотрел на него так, будто пытался проникнуть взглядом в самую душу. – Ты не один, Ци Жун, – сказал он, его голос звучал мягче, чем обычно. – Я здесь. Эти слова ударили куда глубже, чем мог предположить Бай Усянь. Ци Жун отвёл взгляд, чтобы скрыть дрожь, что пробежала по его телу. Он не привык к такому. Всё, что он знал раньше, – это предательство, боль и холод. Но эти слова... они будто пробили брешь в его стенах. – Ты просто любишь играть со мной, – попытался отмахнуться он, но голос предательски дрогнул. Бай Усянь мягко улыбнулся, едва заметно. – Может быть, – ответил он. – Но это ведь не значит, что тебе это не нравится. Ци Жун замер, не найдя, что ответить. И, возможно, впервые за долгое время, он почувствовал себя не таким одиноким. Бай Усянь наклонился ближе, его губы снова скользнули по шее Ци Жуна, оставляя лёгкие поцелуи. Его руки, уверенные и сильные, медленно спустились ниже, и Ци Жун не смог удержать тихого вздоха, который сорвался с его губ. Он чувствовал, как его тело напрягается в ожидании, и одновременно пытался убедить себя, что всё под контролем. Но с каждым движением Бай Усяня становилось всё труднее сохранять это хрупкое самообладание. – Расслабься, – повторил Бай Усянь, его голос был низким, но в нём звучала теплая мягкость, что заставляла Ци Жуна невольно слушаться. Его пальцы были холодными, как и всё тело Ци Жуна, но тепло между ними становилось всё более ощутимым. Это было странное, почти непривычное чувство – быть рядом с кем-то, кто, казалось, видел его не просто как инструмент или объект насмешек, а как человека, который действительно важен. Когда Бай Усянь начал осторожно готовить его, Ци Жун попытался отвлечь себя, сосредоточиться на чём-то другом, но это оказалось невозможно. Все ощущения стали слишком острыми – каждая мельчайшая деталь казалась подчёркнутой, словно сам воздух вокруг них наполнялся напряжением. – Слишком... – прохрипел он, закрыв глаза. – Слишком что? – спросил Бай Усянь, слегка улыбаясь. Его голос был полон терпения, но в то же время в нём звучал намёк на дразнящую уверенность. – Ты сам знаешь, – тихо ответил Ци Жун, но его голос дрогнул, выдав эмоции, которые он так старался скрыть. Бай Усянь не ответил, но его действия говорили сами за себя. Он был внимателен, осторожен, и это только сбивало Ци Жуна с толку. Ведь тот, кто привык к грубости и равнодушию, теперь столкнулся с чем-то совершенно противоположным. Когда всё было готово, Бай Усянь поднял голову, их взгляды встретились. В его глазах читалась смесь желания и чего-то, что Ци Жун никак не мог определить. – Если что-то не так, просто скажи, – произнёс он, на этот раз без привычной насмешки или иронии. Ци Жун хотел ответить, хотел сказать, что всё это слишком для него, но вместо слов он просто кивнул, сжимая простыни под пальцами. Ему оставалось только довериться. Бай Усянь улыбнулся уголком губ, видя кивок Ци Жуна. Его пальцы нежно провели по талии, скользнув вверх к его лицу. – Ты так напряжён, – мягко произнёс он, наклоняясь ближе. Его дыхание коснулось уха Ци Жуна. – Расслабься, я не сделаю тебе больно. Ци Жун не ответил. Он только отвернул лицо в сторону, чувствуя, как его собственное тело предательски дрожит. Слишком многое сейчас было для него новым: эти прикосновения, этот близкий контакт, эта почти удушающая близость. Когда Бай Усянь медленно вошёл, Ци Жун выдохнул сквозь стиснутые зубы. Его руки инстинктивно сжались на плечах безликого, а ногти, хоть и короткие, оставили заметные красные следы. – Больно? – тихо спросил Бай Усянь, замерев. Ци Жун хотел сказать «нет», но вместо этого коротко кивнул, стиснув губы. Он чувствовал себя уязвимым, обнажённым не только физически, но и эмоционально, что пугало куда больше. – Тихо, тихо... Это пройдёт, – Бай Усянь наклонился, его губы коснулись лба Ци Жуна, словно успокаивая. Он двигался медленно, осторожно, давая Ци Жуну время привыкнуть. Тот, в свою очередь, пытался найти что-то, за что можно было бы зацепиться в этом потоке ощущений, но всё, что у него оставалось, – это крепкие руки, которые держали его, и равномерное, успокаивающее движение Бай Усяня. Постепенно боль начала отступать, и её место заняло странное, почти тёплое чувство. Ци Жун осмелился открыть глаза, встретив взгляд Бай Усяня. Тот смотрел на него внимательно, с каким-то странным выражением в глазах, от которого Ци Жун почувствовал себя ещё более смущённым. – Всё лучше? – спросил Бай Усянь, слегка приподняв одну бровь. Ци Жун только кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Но Бай Усянь не стал дразнить его дальше. Он продолжил двигаться, меняя ритм, внимательно наблюдая за реакцией Ци Жуна. И когда тот наконец расслабился, позволив себе тихо застонать, Бай Усянь лишь усмехнулся. – Вот так, – прошептал он, наклоняясь, чтобы снова коснуться его губ. Ци Жун сдался. Сопротивляться больше не было смысла. Их движения стали более слаженными, почти естественными. Ци Жун крепче сжал руки на плечах Бай Усяня, чувствуя, как его тело адаптируется к происходящему. Лёгкое покалывание и остаточные ощущения боли начали сменяться теплом, разливающимся по всему телу. – Не отворачивайся, – мягко произнёс Бай Усянь, наклоняясь ближе, чтобы перехватить взгляд Ци Жуна. Тот нехотя поднял глаза, встретившись с этим знакомым, но таким таинственным взглядом. Бай Усянь улыбнулся – не так хищно, как обычно, а скорее с какой-то мягкой уверенностью. – Ты прекрасен, – сказал он низким голосом, скользнув ладонью по его щеке. Ци Жун закрыл глаза, пытаясь спрятать вспыхнувшее смущение. Почему-то эти слова задели его больше, чем всё происходящее. Движения Бай Усяня стали более уверенными, но всё ещё сдержанными, словно он опасался переступить невидимую черту. Его рука соскользнула к талии Ци Жуна, притягивая того ближе, чтобы убрать оставшуюся дистанцию между ними. Ци Жун, чувствуя тепло его тела и тяжесть, всё больше сдавался. Тихий стон сорвался с его губ, и он, словно не контролируя себя, сжал пальцы на спине Бай Усяня, стараясь не дать этому звуку вырваться громче. – Не сдерживайся, – произнёс Бай Усянь, его губы вновь скользнули к уху Ци Жуна. – Мне нравится, когда ты так делаешь. Ци Жун с трудом подавил желание оттолкнуть его за такую наглость, но силы уже не слушались. Его тело больше не протестовало, подчиняясь всему, что делал Бай Усянь. Наконец, безликий замедлился, его движения становились всё более ленивыми, словно он наслаждался каждым моментом. Наклонившись, он оставил нежный поцелуй на шее Ци Жуна, останавливаясь только для того, чтобы прошептать: – Ты мой. Только мой. Ци Жун не ответил, но в глубине души он понял, что, возможно, это правда. Бай Усянь замер, тяжело дыша, хотя дыхание ему не требовалось. Он склонился над Ци Жуном, не торопясь убирать руки с его тела. Ци Жун слабо шевельнулся, чувствуя, как всё его тело ноет от пережитого. Его взгляд был устремлён куда-то в сторону, избегая смотреть на Бай Усяня. – Почему ты молчишь? – тихо спросил Бай Усянь, проводя пальцами по волосам Ци Жуна, которые сейчас беспорядочно раскинулись на циновке. – Я... не знаю, что сказать, – прошептал Ци Жун, его голос звучал хрипло и приглушённо. Бай Усянь усмехнулся, приподнявшись, чтобы накрыть Ци Жуна своим плащом, как будто защищая его от внешнего мира. – Тогда ничего не говори. Он медленно поднялся, на мгновение оставив Ци Жуна в одиночестве. Тот поспешно натянул на себя одеяло, пытаясь скрыть смущение и унять дрожь в руках. Бай Усянь вернулся почти сразу, держа в руках небольшой кувшин с водой и мягкую ткань. Присев рядом, он аккуратно начал вытирать кожу Ци Жуна, избегая смотреть ему в глаза. – Ты заботишься обо мне так, будто это нечто большее, чем просто забава, – неожиданно сказал Ци Жун, нарушая молчание. – А разве не так? – ответил Бай Усянь, отложив ткань и наконец посмотрев на него. В его взгляде не было привычной насмешки, только нечто глубокое и трудноопределимое. Ци Жун отвёл глаза, не зная, как реагировать. – Ты заставляешь меня чувствовать... странно, – тихо признался он. – Это хорошо, – Бай Усянь вновь улыбнулся, протянув руку, чтобы убрать выбившуюся прядь с лица Ци Жуна. – Привыкай. Ци Жун ничего не ответил, лишь закрыл глаза и сделал вид, что засыпает. Но в глубине души он знал, что эти слова ещё долго будут его терзать. На подобное поведение Безликий только тихо засмеялся, низким и слегка хриплым голосом, словно издевательски наслаждаясь смущением Ци Жуна. Он притянул его ближе, легко подняв, несмотря на сопротивление, и усадил к себе на колени. – Ну же, хватит прятаться, – мягко пробормотал он, ловко удерживая Сяоцзына, который тут же попытался встать. Ци Жун почувствовал, как его усилия бесполезны – Бай Усянь даже не дрогнул от попытки вырваться. Вздохнув, он замер, смирившись с тем, что теперь буквально лежит на груди Безликого. Тот откинулся назад, устроившись так, чтобы Сяоцзыню было удобно, и накрыл его своей одеждой, словно защищая от мира. Горячее лицо Ци Жуна, раскрасневшееся от недавней близости и нового положения, горело ещё сильнее. Он отвернулся, пряча взгляд, и, чтобы скрыть смущение, плотнее закутался в длинную белую ткань одежды Бай Усяня. Эта накидка, ещё вчера казавшаяся ему такой холодной и чужой, теперь неожиданно обрела ощущение тепла и уюта. – Ты выглядишь так, будто хочешь провалиться сквозь землю, – с явной насмешкой заметил Бай Усянь, наблюдая за его действиями. – Ты всегда должен всё комментировать? – пробурчал Ци Жун, не поднимая взгляда. Его голос был полон притворного раздражения, но в нём угадывались нотки смущённого упрёка. – Конечно. Особенно когда ты так мило краснеешь, – ответил Безликий с усмешкой, его пальцы начали лениво скользить по длинным волосам Ци Жуна, распутывая сбившиеся пряди. Ци Жун закрыл глаза, словно это могло помочь ему справиться с чувством неловкости. Но вместо того, чтобы отвлечься, он только сильнее почувствовал чужое тепло, которое теперь обволакивало его с головой. – Ты сам виноват, – неожиданно пробормотал он. – В чём именно? – полюбопытствовал Бай Усянь, слегка наклонив голову. Ци Жун почувствовал, как его тело напряглось под взглядом Бай Усяня, и мысли замешались в голове. Он пытался понять, что сейчас происходит, но всё становилось только более запутанным. Ощущение, что его не оставляют выбора, становилось всё более явным, и это вызывало в нём одновременно раздражение и беспокойство. Он взглянул на Бай Усяня, пытаясь найти хоть какую-то искру сомнения в его глазах, но вместо этого только встретил ту же уверенность, с которой тот смотрел на него. Бай Усянь словно бы читал его мысли, знал, что тот ещё не готов окончательно принять его предложение, но в то же время был готов заставить его сделать выбор, который, как он считал, был неизбежным. – Ты не хочешь быть "моим"? – Бай Усянь повторил эти слова, как бы подталкивая его к решению, не давая возможности отступить. Ци Жун почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он не знал, что сказать, как ответить. В его сознании всё перепуталось, как в буре, и не было четкого пути, по которому он мог бы пойти. Он всё ещё пытался найти в себе силы сопротивляться, но чем дольше он оставался рядом с Бай Усянем, тем сложнее это становилось. – Я… не знаю… – вырвалось у Ци Жуна, его голос едва слышен, но он всё равно не мог остановиться, пытаясь что-то объяснить, хотя понимал, что его слова не могут изменить ситуацию. Бай Усянь наклонился чуть ближе, и Ци Жун почувствовал, как его дыхание становится чуть более горячим. Он снова чмокнул его в губы, слегка прикусив их, заставив его задрожать. – Ты не должен знать, – сказал Бай Усянь, его голос звучал как уверенная уверенность, будто он был готов заставить Ци Жуна принять решение, даже если тот ещё не был готов. – Ты уже давно мой. Твои сомнения не изменят этого. Так зачем сопротивляться? Ци Жун не знал, как ответить. В его груди поднялась буря эмоций, страх и неуверенность, но в то же время что-то в нём подталкивало его к этому шагу, даже если он не осознавал этого полностью. Он тихо вздохнул, опуская взгляд, и, возможно, впервые за долгое время, почувствовал, что поддается. Поддается не только в теле, но и в душе. Ци Жун почувствовал, как его тело напряглось под взглядом Бай Усяня, и мысли замешались в голове. Он пытался понять, что сейчас происходит, но всё становилось только более запутанным. Ощущение, что его не оставляют выбора, становилось всё более явным, и это вызывало в нём одновременно раздражение и беспокойство. Он взглянул на Бай Усяня, пытаясь найти хоть какую-то искру сомнения в его глазах, но вместо этого только встретил ту же уверенность, с которой тот смотрел на него. Бай Усянь словно бы читал его мысли, знал, что тот ещё не готов окончательно принять его предложение, но в то же время был готов заставить его сделать выбор, который, как он считал, был неизбежным. – Ты не хочешь быть "моим"? – Бай Усянь повторил эти слова, как бы подталкивая его к решению, не давая возможности отступить. Ци Жун почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он не знал, что сказать, как ответить. В его сознании всё перепуталось, как в буре, и не было четкого пути, по которому он мог бы пойти. Он всё ещё пытался найти в себе силы сопротивляться, но чем дольше он оставался рядом с Бай Усянем, тем сложнее это становилось. – Я… не знаю… – вырвалось у Ци Жуна, его голос едва слышен, но он всё равно не мог остановиться, пытаясь что-то объяснить, хотя понимал, что его слова не могут изменить ситуацию. Бай Усянь наклонился чуть ближе, и Ци Жун почувствовал, как его дыхание становится чуть более горячим. Он снова чмокнул его в губы, слегка прикусив их, заставив его задрожать. – Ты не должен знать, – сказал Бай Усянь, его голос звучал как уверенная уверенность, будто он был готов заставить Ци Жуна принять решение, даже если тот ещё не был готов. – Ты уже давно мой. Твои сомнения не изменят этого. Так зачем сопротивляться? Ци Жун не знал, как ответить. В его груди поднялась буря эмоций, страх и неуверенность, но в то же время что-то в нём подталкивало его к этому шагу, даже если он не осознавал этого полностью. Он тихо вздохнул, опуская взгляд, и, возможно, впервые за долгое время, почувствовал, что поддается. Поддается не только в теле, но и в душе.