Savin' Me

      Остерегайтесь тех, кто хочет вменить вам чувство вины, ибо они жаждут власти над вами.       Сырость и холод — привычны. Она недвижимо лежит в темноте, легкие горят огнем, когда она впервые за долгое время дергается, начиная рвано закашливаться. В нос сразу ударяет неприятный запах из собственного рта. Морщится, сжимаясь на полу сильнее. Ноги отдаются огненной болью, которая хоть немного согревает измученное тельце, на котором есть лишь тонкая больничная сорочка. Руки трясутся, а потому она поджимает их ближе, стараясь не дышать носом. Запах мочи и рвоты уже изводил ее, а деться некуда. Но добавленный аромат свежего мяса и крови вовсе сводил с ума. Волосы на голове напоминали губку, они все свалялись и наверняка где-то в них засохла алая жидкость, что и повлекло подобное валяние локонов. Глаза едва ли открываются из-за количества травм, она может лишь щурить их. Оторванные ногти саднят, стараясь регенерировать, но в таком стрессовом состоянии, организм отдает последние силы на поддержание жизни. Она на пике. Не дождется. Где же Рюджин? Она не видела звонка? А может, не захотела слушать? Горечь, как едкая кислота, сжирала ее изнутри, хотя кажется, с этой задачей справлялся и желудочный сок. Сколько дней она здесь? А жива ли она?       Судя по тому, какой горячкой и болью по телу отдается каждое ее движение — к сожалению, жива. Лучше бы она умерла сразу. Еще когда раскаленные прутья коснулись ее спины. А может, на том моменте, когда на ее ногах лезвием вырезали куски кожи, пока кровь ручьями текла ниже. Слез уже нет. Организм полностью истощен и обезвожен. Во рту сухо, а голова кружится. Лучше, пусть Рюджин не придет. Она не должна видеть ее в таком состоянии. Никто не должен. Горло саднит, наверняка, застудила себе все. А судя по тому, как болела спина, девушка уже сомневалась в количестве своих травм. Наверное, той большой, холодной и тяжелой трубой ей отбили почки. Поэтому, когда она непроизвольно ходила под себя, текла еще и кровь…       Она отвратительна. Сейчас она больше напоминает ребенка, который не может контролировать природные позывы. Готовая есть уже даже собственную засохшую рвоту, лишь бы продержаться… А стоит ли?       На ее теле столько увечий, что даже если она чудесным образом выберется из этого ада. То никогда не вернется к прежней жизни. Простуда, голодание и обезвоживание, кошмары, в которых ее ждет всегда тот самый безумец. Она мертва. Она больше не человек. Лучше бы Рюджин не пришла. Никогда. Больше никогда.       — Соскучилась, куколка? — Дверь с противным скрипом открывается, и девушка молчит, не двигаясь. Лучше так, чем то, как она первое время, пыталась огрызаться или разговаривать. Бесполезно. Им нужна информация, но она-то не ребенок. Знает, что даже если скажет все — ее убьют. Поиграются, вдоволь нарезвятся с ее телом, пытая его на прочность, а после она покинет этот свет. — Ты так страшно выглядишь. Знаешь, первое время я хотел поиграться с тобой позже, может, пару раз заняться сексом. Но сейчас, ты так ужасно выглядишь. Еще и запах, фу. — Голос его саркастичный, издевательский. Он правда посланник ада, ведь такими люди попросту быть не могут. В нем нет и капли жалости и сожаления, лишь вагон грязных словечек и безумный блеск в глазах. — Эй, как там тебя. Кенми, да? Ты отвечать думаешь нет? Шлюха паршивая. — Он ставит стул перед ней, садясь на него и кладя руки на спинку. Кажется, склоняет голову, но девушка не может разглядеть. Перед глазами все плывет. — Запишем твоей любви еще одно послание? Она как-то не торопится тебя спасать. Представляешь? Столько всего ей приготовили, а она… Не ценит тебя. — Он заходится отвратительным смехом, что режет уши, хотя, вряд ли от них что-то осталось. От мочек, уж точно. — Эй, ну поговори со мной. Молчишь лежишь. Собаку мою напоминаешь. Такой же тупой и бесполезный. Валялся и хрипел, ссался под себя. Может, ты собака? А? Шлюха, — он говорит сам с собой. Кенми не была экспертом в области психологии или психиатрии, но еще в первую встречу, поняла, что это существо, уже не считает себя человеком. Он кажется, верит лишь в свои морали и правила. Если таковые в целом имелись. — Ты меня огорчаешь. Конечно, из многих, ты одна так долго держишься. Это энтузиазм? Или хваленная любовь?       Он не выдерживает, резко подрываясь со стула и схватив тот за спинку, со всей силы кидает его в пол, ломая. У него есть любовь, одна — ломать. Кости, психику, все. Девушка не может и представить, что напоминают ее ноги, распухшие от увечий. Мало того, что ее колени были изогнуты, так еще и каждый пальчик он раздробил ей при помощи тяжелого молота. Она ежится.       — Живая! На-те вам! И молчишь? Где твоя эта… Заступница? Где, сука, твоя гончая?! — Рычит продолжая ломать стул. Словно ребенок, который устраивает истерику, потому что ему никто не отвечает. — Где, блядская, Шин Рюджин?! — Он кидает в нее ошметок стула, но даже на измученный стон не хватает сил. Девушка лежит также недвижимо, пока глаза не могут открыться. — Сука! Я даже трогать тебя блять не хочу! Понимаешь на сколько ты ужасно выглядишь?! Фу, нахуй! — Он отшатывается. — Кажется, ты скоро сдохнешь. Вонять еще больше будет. Бля… Где эта ебанина? Ты нахуй ей не сдалась! Почему вы такие все преданные?! Ты бы отделалась малой кровью, если бы просто рассказала о ней! А сейчас, у тебя даже кончика языка нет! Классно? Шалава, — рычит пока девушка никак не реагирует на него. — Ебанешься! Нашла кого любить! Кого?! Где она?! Ебется небось со своей рыжей этой мразью! И чем она приглянулась этому «боссу»… — Отвлекается на миг он, а после продолжает. — А ты здесь, гниешь! У тебя гной, ты знаешь? Он пиздец как воняет. Я молчу про твою ссанину с кровью! — Из его рта брызжут слюни, пока он со всей силы ударяет ножкой стула по полу. — Блядская. Блядская преданность! Вы такие тупорылые все! Бесите! — Заходится смехом, напоминающий скорее странное бульканье. — Я не давал тебе сдохнуть быстро, потому что ждал ее. А ей насрать! Всем на тебя похуй! Ты понимаешь это? Никто тебя не побежал спасать!       Девушка не понимает к чему эта тирада. Кажется, она уже ничего не понимает. Кто она? Как долго? Как долго… Что? Что долго? Вечность? Жар? Наверное, ей надо поспать. Точно. Речь же о сне. Там Рюджин протянет ей теплую ладонь. Она уже давно ее зовет. Откуда там дедушка? Разве он не умер? Нет, конечно же нет. Он не мог умереть. Тогда как бы Рюджин ее звала к нему? Как бы она еще мягко вела ее за руку, улыбаясь и обнажая свои ямочки на щеках? Глупости. Дедушка жив. А Рюджин рядом. Она всегда греет ее. Наверное, она бы понравилась ее маме. Да, точно бы понравилась. Долго бы собиралась, выбирала букет, а после заехав за Кенми после работы, они бы долго сидели за семейным столом, вместе с дедушкой… Он бы тоже полюбил Шин. Она не может не понравится ее семье. Хоть иногда и холодная, но… Но это Рюджин. Только почему ее смущает оранжевый цвет? Кажется, что-то забыла. Что-то… Он упоминал рыжую. Шин же светлая? Нет? Даже если нет, рыжий ей бы подошел. Дополнил бы.       — Эй?! Ты глухая?! — Слышится чужой ропот сквозь мутную воду. Рюджин же, уже стоит перед ней, протягивая руку и удивленно глядя за спину. Кенми не понимает, кого она там высматривает. Только вот, ответить она не может. Изо рта раздается лишь какой-то стон, реакция на что-то твердое, что ударяется ей по болящим ногам. Почему они так болят? Стерла на свидании, да? Точно же. Свидание. Рюджин же обещала, еще тогда, что они куда-то сходят. А еще, Шин потрясающе слушала ее. Пускай, ее взгляд был пустым и мрачным. Кенми любила ее и такой. Даже если не любили… Ее? — Ау! Не умирай! Еще рано! Рано я сказал! Сучья подстилка, ты должна, блять еще жить! Сука!       Рюджин улыбается ей.       Не смотри. — Хочет сказать Кенми. Кажется, сегодня она выглядит не очень. — Рюджин, пожалуйста. Не смотри. Не смотри так на меня. Рюджин… Уходи. Пожалуйста. Держи меня крепче, но… Уходи. Нет. Ты должна уйти. Пожалуйста, прошу. Рюджин. Рюджин. Рюджин? Не приходи.

***

[1]

      Сеул, промозглый воздух и неприятный ветер. Уже совсем скоро осень подойдет к концу и начнется не самая простая пора — зима. Для кого-то любимая, ведь это означает каникулы, празднования, снег, круг семьи.       Несмотря на ужасную погоду, люди все равно мельтешат на улице, стремясь куда-то по своим делам и не обращая друг на друга внимания. Им плевать кто проходит мимо, будь то школьник, что торопится на дополнительные занятия. А может, обычный офисный работник с набитым пузом и поросшей щетиной. Даже если мимо пройдет кто-то из айдолов, кажется, будто в такой атмосфере, это окажется незамеченным для чужих глаз.       Девушка рвано дышит, жмуря глаза и почти рыча. Она опаляет чужую шею горячим дыханием, что слетает с приоткрытых искусанных губ. Нервно сглатывает, вновь опускаясь. Набирает в грудь больше воздуха, открывает глаза, недовольно морща нос. Чужие руки, кажется, обжигают оголенные участки кожи, но у Шин не особо много выбора. Приходится мириться с тем, что есть.       Тело напоминает раскаленную магму. Волосы прилипли ко лбу из-за пота, несмотря на то, что они завязаны в небольшой хвост. Еще немного и по ощущениям, можно будет вознестись. Приятная боль растекается по телу, разгоняя мыслительные процессы и заставляя оживиться.       — Сука, — на рваном выдохе произносит Рюджин, выгибаясь. Хван мягко похлопывает ее по бедру, склоняя голову. — Еще, — нервно произносит девушка.       — Хорошо, — соглашается старшая, усиливая хватку и вот, Шин вновь поднимает корпус, держа руки за головой и шумно выдыхая. — Пятьдесят пять. — Резюмирует рыжеволосая, когда младшая девушка обессиленно падает влажным лбом ей в плечо, стараясь отдышаться.       — Мало, — хрипло тянет блондинка, чьи темные корни волос уже давно отрасли. Тем не менее, в отличие от старшей, Шин не спешила обновлять цвет. — Надо…       — В душ, — подсказывает Йеджи. — Именно так, сладкая, нужно в душ.       — Знаешь что… — Грубо отзывается девушка.       — Знаю, что у тебя через полтора часа будет прием, ты ничего не ела с утра, успела побегать, причем уйти с маршрута и пробежать в разы больше, а после сделать по три подхода по упражнениям. — Строго напоминает старшая. Рюджин все еще не может поднять головы с чужого плеча, позволяя телу остыть. Благо, в доме было прохладно, потому что теплые полы она предварительно отключила. Тонкий спортивный топ и легкие шорты, ни капли не остужали, но это было все одно лучше, чем футболка со штанами. — Тебе завтра выходить.       — Я помню, — слабо отвечает младшая.       — Помочь подняться?       — Дай мне пару минут, — просит Шин. Старшая убирает свои ладони с ее лодыжек, поднимаясь руками выше и поглаживая ноги.       Две недели затворничества, пошли на пользу. После всего произошедшего, им, вернее Рюджин, требовалось время для того, чтобы прийти в себя. Увы, больше двух недель отпуска им никто давать не собирался. В происходящем хаосе, даже эти 14 дней были чрезмерно большим риском. Хван едва выбила еще неделю, потому что видеть, как Рюджин утопает в алкоголе было невыносимо. Первые три дня, младшая жила в одном графике. Напиться, покурить, свалиться в кровать. К этому всему, добавлялись истерики, самобичевания и апатичный взгляд. После, начался тремор в конечностях, боли в мышцах и полное безразличие.       Воншик сразу договорился с Джису о том, чтобы та подобрала хорошего психотерапевта, который смог бы вернуть в строй их главный козырь. Отказы не принимались, да и Рюджин не пыталась противиться. Внутри было настолько паршиво. Словно клеймо «проклята» было выжжено на ее груди, проникая вглубь, черным, отравляющим ядом. В голове царил хаос, а из рук валились даже кухонные приборы. Ни о чем думать она не могла. Не было дела ни до живых, ни до себя. А вот мертвые… Мертвые заполняли, казалось, все пространство и мысли. Их призраки преследовали ее, касаясь своими холодными конечностями и заставляя просыпаться в ледяном поту по ночам с криками. Теплые объятья Йеджи стали ее укрытием, местом, где она пряталась от образов, что с каждым разом становились все реалистичней. Все те тела, восстали в ее голове, цепляясь своими изуродованными руками и обдавая гниющим запахом. На мясо Шин не могла смотреть несколько дней, попросту прижимая ладонь ко рту. Паленая плоть преследовала ее. А больше пугал выбор.       Она жалела себя. Пыталась выгородить перед собой же. Мол, это ребенок, что ей было делать?! Что, мать его, она могла сделать в этой ситуации?! Разве она знала, что у мужчины семья, дети, проблемы с деньгами? Она не хотела оставлять кого-то сиротой! Она просто… Просто….       — Рюджин, — чужой голос, напоминает веревку, которая опутывает руки и насильно тянет со дна на поверхность. Ей нужен воздух. Нужен кислород. Нужна — Йеджи.       — Да?       — Встаем, щеночек, — тон не терпящий возражений. Это не потому что Хван плевать. Ох, нет. Ей, наоборот, не плевать. Она видит, как младшая вновь погружается в себя, вызывая непрошенные образы. В сотый раз обдумывает пути решения, не находя правильного выбора. Нервно сглатывает, помогая подняться трясущейся девушке. Тело вновь ходит ходуном. Не так сильно, как до терапии, но ощутимо. Раньше Рюджин не колебалась, теперь — всегда. Каждый свой шаг, она обдумывает наперед, старается просчитать все детали, но упускает важные факторы. Теряется, пугается — бежит. Ее глаза отражают лишь детскую панику и непонимание. — Давай, Рюджин-и. В душ.       — Да, душ. — Она кивает, а карие глаза проясняются. Прокашливается, стараясь напустить вид сильной. Но Хван видела все ее истерики. То, как младшая кидалась на подушки, стараясь разорвать. Выдирала волосы, впиваясь в них пальцами. В припадке кричала, ударяя ногами по воздуху, даже во сне, ворочалась и болезненно стонала, убегая от образов мертвецов. Теперь она видела их везде. Йеджи нельзя сейчас давать слабину и позволять ей расслабиться. Если они уйдут в нежности, в какой-то момент она упустит Рюджин и та вновь пойдет на дно. Нужно подстегивать ее, балансируя на этой тонкой, блядской, грани.       В ванную заходят вместе. Трясется тело не только от ужаса, но и тренировки. Она перестаралась, опять. Такое уже было, после чего младшая долго возилась у унитаза, очищая желудок. Сейчас, конечно, лучше. Ее не мутит и взгляд ясный настолько, насколько может им быть. Как правильно выразился Воншик — она молода. Достаточна мала для подобных расследований. У нее несомненно есть опыт, сноровка и подготовка. Только вот это не простое убийство. Это даже не входит уже в понятие «серийного» типа. Из-за мысли о том, что для кого-то это игра — Шин боится проиграть. Йеджи видит это, но обещать того, что все будет хорошо, попросту не может. На ноге у нее привычный, неприятный браслет. Рюджин тоже его видит и, конечно, стрессует больше. Она закрывается, не хочет доверять.       Свой телефон она и вовсе разбила в момент одной истерики, так, что от него не осталось ровным счетом ничего. Конечно, новый ей приобрели сразу, инициатором выступил сам Воншик, а разборки с волнующейся матерью девушки также взял на себя. Симку удалось восстановить, как и данные, но младшую по-прежнему не подпускали к гаджетам и новостям. Никакой работы на две недели, никаких расследований и даже шага в сторону трупов. Частичная изоляция. Хван всегда рядом, держится на честном слове, сама проходя терапию. Ей предложили, грех отказываться, пускай, они и не трогали ее прошлое, сейчас они держали обеих на плаву. В этой игре медлишь — смерть. Торопишься — смерть. Нельзя выходить за грани тонких линий, которые мелком наметил им их противник. Благо, насколько знала Хван, КЦРУ, наконец-то объявились. Долго же их пришлось ждать. В подробности не вдавалась, слышала краем уха, ведь Шин всегда рядом. Словно они связаны.       Таблетки прописать Шин не могли, это замедлило бы ее реакцию. Потому, обходились лишь повышенным количеством витаминов и полезной едой. Теперь никаких раменов и быстрых перекусов, только определенный список продуктов и блюд. Только вот, даже так, раздевая младшую, Хван видела, насколько та исхудала. Форма несомненно была горяча. Однако Рюджин потеряла около 5 килограмм, слишком резко. Стеснения между ними не было, видели друг друга, что скрывать.       Пока Шин в душевой кабинке, Хван опирается поясницей на стиральную машинку, не уходя. Никакой пошлости. Она просто понимает, что Рюджин может потерять сознание из-за нагрузки. Контролирует, сама находясь в мыслях. В отличие от младшей, она не переставала думать. Старалась найти корень проблемы, хоть немного сдвинуться с мертвой точки и ей наконец, ее любимая «птичка» нашептала, что есть человек, с которым ей уже давно надо встретится. Да и какое счастье, она в Корее. Так она захватит двух зайцев. И, возможно, удастся в силу этого договориться с Саджой. Завтра они обязательно поедут туда, куда скажет Хван. Это даже не обсуждается. Им нужна зацепка, а эта девушка, единственная, кто всегда осведомлен обо всех темных делишках. Шухуа может и хороша, но ее связи, даже в комплекте с Йеджи, не идут ни в какое сравнение с той, к кому они направятся.       Хван оборачивается к зеркалу, довольствуясь обновленным цветом волос. Хмыкает. Рюджин, когда зашла в ванную, тогда, лишь недовольно сморщилась, сказав, что вместо ванной, у них целое производство морковного сока. Это так и выглядело. К тому же, пока Шин красила ее, смогла немного отвлечься. Старшая не давала ей уйти в себя, стараясь уводить все в шутки и бытовуху. На удивление — помогло. Особенно тапки с кроликами, которые Рюджин теперь носила вместе с ней, как парные, постоянно причитая о том, что они идут вразрез с ее имиджем. А что такого в полицейской с тапочками кролика? Очень даже мило. Урвали они их на распродаже к новому году, только кажется тучи все больше сгущались над городом, а потому, атмосфера в полицейских отделах была не праздничной. Тем не менее, шоппинг хоть немного вывел Шин в люди и вернул в русло. Она даже пару раз шутила, а это несомненный прогресс.       После водных процедур, сушки волос и, конечно, приема пищи, Хван встречает на пороге уже привычную женщину. Ей не так давно стукнуло 35, волосы темные, стриженные боб. Очень приветливая и приятная. Кланяется, как всегда принося с собой протеиновые батончики для Рюджин. Снимает пальто, на котором видны следы дождя, следом, явно недешевые, ботинки с меховой верхушкой.       — Добрый день, Рюджин, — приветствует психотерапевт.       — Добрый, Госпожа Лим. — Односложно отвечает младшая, сидя на диване. Она ведет носом, чуть морщась. Йеджи заметила, что Шин была чувствительна к духам, но несмотря на то, что чужой аромат был едва ли отличим, что-то легкое, цветочное, младшая все равно каждый раз делала это.       — Как твое самочувствие?       — Стабильно нейтрально, — чеканит Шин.       — Беспокоит что-то? Кошмары? Панические атаки? — Их первое время купировали проблематично. Йеджи не оставляет их, садясь рядом с младшей и беря ее за руку. Так ей спокойней, она может расслабиться и вести диалог.       — Нет, — Хван не реагирует на подобные ответы. Видит по лицу женщины, что та не удивлена. Каждый сеанс — как первый. Шин закрывается, не желая ничего обсуждать. Рвется в бой, но на самом деле, постоянно тревожится. Даже сейчас, старается скрыть дрожь в руках, прикрываясь ладонью рыжеволосой.       — Хорошо. — Женщина выдыхает. — Ты понимаешь, что так, мы никуда не сдвинемся?       — Да.       — Прекрасно. — Она поджимает губы, встревоженно глядя на рыжеволосую рядом. Она отрицательно мотает головой. Не уйдет. Рюджин только начала оживать. Сейчас ей нужна опора, пускай, она это не признает. Шин на иголках, сидит, ерзая на диване. Чувствует себя каким-то психом. Давайте, свяжите ей еще руки и посадите в комнату с белыми стенами. Ну не ебанулась же она в конце концов! — Завтра рабочий день.       — Да, как обычно, с утра. — Кивает младшая.       — Что ты будешь чувствовать?       — Я вам экстрасенс? Наверное, желание выпить кофе. — Закатывает глаза Шин. Огрызается. Защищает себя.       — Рюджин, тебя что-то тревожит. — Уверенно произносит старшая.       — Нет. — Блондинка заминается. — Ладно, черт с вами и вашими штучками. Все равно клещами вытащите. — Вздыхает девушка, отклоняя корпус. — Да, беспокоит.       — Что именно?       — Все? Не знаю, что может беспокоить человека, который в свои 23 стал мишенью? Страх? Неуверенность? Выбор?       — Выбор есть всегда. — Мягко произносит женщина.       — Да, — не спорит блондинка. — Последствия разные. Вот в чем загвоздка. У кого-то выбор это пойти гулять с друзьями или остаться дома. А у меня, каждый божий день, черти знает что. Выживет ли человек или умрет. — Сердце отдается болью, и девушка кривится.       — Что-то болит?       — Да, — Шин сжимает ладонь Йеджи сильнее. — На душе не спокойно. Я не могу сидеть дома, я схожу тут с ума. — Девушка смотрит на Госпожу Лим. — Я справлюсь. — Уверенно, пускай и с опорой на Хван, что молча сидит рядом.       — Я знаю это, Рюджин. Ты боевая. Только вот сеансы на этом не закончатся. Станут реже, но не закончатся. Как твое чувство вины?       — Нормально, как ему еще быть? Пока из-за моих выборов все умирают. Позитивно? — Ерничает младшая. — До брата надо доехать, сразу после завтрашней планерки, этим и займусь, если ничего не свалится.       — А если свалится? — Направляет женщина.       — Значит, разберусь с этим, а потом к брату. Если уж тот и правда погряз в наркоте, то своим промедлением, я никому лучше не делаю. Да и наши с ним взаимоотношения, их нет. Так что, по ходу дела разберусь.       — Рюджин…       — Я готова, — Шин сдается, переставая сеять язвительностью и кривить лицо. — У меня есть люди, которых я должна защищать.       — Ты не должна, мы об этом говорили. — Напоминает психотерапевт. — Это…       — Призраки моего отца, да-да-да, отголоски прошлого. Я — работник полиции. Моя прямая обязанность — защита граждан и страны. И я должна, защищать всех. Особенно тех, кто для меня близок.

***

      Рюджин заходит в офис так, словно никогда тут не была. Повсюду снуют нервные люди, лица ни на ком нет. А встречающий их Воншик и вовсе, похож на ходячий труп. Наверное, Шин и сама не лучше, но видеть вот так, воочию, страшно. Под глазами у него темнеющие впадины, как и щеки, их почти нет. Острые скулы, да заросшая щетина. Лицо серое, никакое. Он зачем-то давит улыбку, хлопая по плечу и поздравляя с возвращением, но этот спектакль не тянется долго. Пока он ведет их к кабинету, Йеджи держится рядом, а Рюджин копается в новом телефоне. Она не удивляется тому, что его успели купить и полностью подогнать под ее привычные рамки. Воншик — знал все ее привычки наизусть, особенно если это касалось гаджетов. Больно он, внимательный к деталям. Хотя, профессия обязывает, да и выходит это иногда, само собой.       — Рюджин тут…       — Секунду, тут на почте голосовой, более 18 смс от Кенми, — Хван заметно напрягается, бросая предупреждающий взгляд. А вот Воншик, напротив, бледнеет. Одним движением осаживает ничего не понимающую Йеджи, попросту выставляя руку. Шин сразу понимает. Тут что-то не так. Такая реакция мужчины дает понять, что она успела упустить важный момент. Ком подкатывает к горлу и она не позволяет тому вырвать телефон, отдаляясь и прислоняя к уху, чтобы лучше слышать.       Лучше бы она не слышала их.       — Включи на громкую. Если… Сможешь… — Сухо добавляет мужчина, едва ли держа себя в руках. Его глаза блекнут больше, пока голос становится дерганным.       — Что произошло? — В ответ гробовая тишина. Она смотрит на Хван, ища хоть какой-то ответ, но судя по лицу рыжеволосой, там искать нечего. — Что, блять, произошло?! — Грубее повторяет Шин, стараясь держать себя в руках. Сердце бьется как сумасшедшее. Мужчина матерится сквозь зубы, нервно проводя большой ладонью по лицу, стирая пот и стараясь привести себя в норму. Второй рукой лезет в джинсы, рыская в заднем кармане, откуда извлекает свернутый листок. Пока он его разворачивает, проходит вечность. Ее вновь трясет, но она лишь крепче держит телефон рукой, второй цепляясь за пистолет на поясе. Холодная сталь успокаивает ее нервы, позволяя прийти в сознание и не терять голову. Только когда она видит портрет Кенми перед своим лицом, с пометкой: разыскивается. Сердце с грохотом уходит в пятки. — Твою же… — Она резко ударяет по ближайшему шкафчику кулаком, заставляя Хван подскочить к ней, хватая руку.       — Тише, Рюджин, не теряй голову, — быстро говорит Йеджи, цепляясь за руку и не позволяя нанести второй удар.       — Она права, сомнительно, что времени у нас много. Твоя почта, теперь наша единственная зацепка. И как я не понял… — Он хлопает себя по лбу. На Киме лица нет, он весь вспотел, то краснея, то бледнея, а сейчас и вовсе походя серостью на камень. — Рюджин…       — Я должна ее спасти, во что бы то не стало, — рычит Шин. Ее эмоции, которые она так старалась контролировать, вновь кроют с головой. Гнев поглощает ее полностью, захлестывая свой поводок у шеи и впиваясь тонкими иголочками по телу.       — Хорошо, но нам надо успокоиться. И послушать почту. Рюджин, эмоциями ты не поможешь, а усугубишь все, — младшая смотрит на мужчину, а после кивает. Закрывает глаза, выдыхая. Передает ему телефон, но выключенный.       — Я покурю и вернусь. Одна. — Отрезает она холодным тоном, видя, как Хван собралась остановить ее либо двинуться следом. — Йеджи, сейчас закон без сигарет не действителен.       — Я понимаю, — рыжеволосая закусывает губу, нехотя отпуская младшую. Та разворачивается выходя. Идет быстро, нервы ни к черту. Сигарета идет за сигаретой, следом, сразу, никотин быстро рассасывается внутри, успокаивая ее и позволяя дернуть за ручник. Никаких эмоций. Только трезвая голова. Воншик ясно дал понять, еще в прошлый раз, что ее эмоции могут сильно усложнить все. Нельзя поддаваться соблазну и падать в эту яму снова. Уже раз свалилась и что? Теперь опасность угрожает Кенми. Пускай, они мало знакомы, но достаточно, для того, чтобы Шин на долю, но привязалась к ней. Хочется зарычать и послать жизнь и судьбу, бога и ангелов ко всем блять чертям. Обвинить в этом хоть кого-то, вот только… Виновата лишь она. Проклятье на ее груди. Это точно. Выжженное раскаленным клеймом, которое теперь, преследует Рюджин во снах. Чем больше она опирается на эмоции, тем сильнее слепнет. Против такого врага, нужно ясное зрение, а не быть глупым ничего непонимающим котенком, который возится и даже отпора дать не может.       — Блять, — тушит сигарету, запрокидывая голову. Ищет там образ Кенми, что быстро воссоздается в воспаленном сознании. — Держись, еще немного, пожалуйста. Я обязательно, слышишь, обязательно спасу тебя. — Шепчет Рюджин, позволяя эмоциям временно раствориться в царящем внутреннем хаосе, пряча их в дальний ящик. Крайняя мера, с большими последствиями, но иначе никак.       Они сидят втроем в офисе. От каждого следующего голосового на почте, все становится хуже. Там крики, мольбы, мычания. На ломающихся костях, Йеджи кривится. Теперь никаких ревностных взоров, в кошачьих глазах лишь шок и попытка найти что-то, за что можно зацепиться.       — Давай, детка, еще порезвимся? Тебе кажется понравилось, да? Какие у тебя синие пальчики, новый тренд …       Если бы не сильный контроль, Рюджин бы уже сорвалась. Не зная куда и зачем, но сорвалась бы. Обыскала везде, но найдя этого ублюдка, не оставила на нем живого места. И, ох как ему не поздоровиться, когда они встретятся лицом к лицу. А они, обязательно встретятся. Тогда Шин забьет на все уставы и законы. Но эта мразь, почувствует боль каждой клеточкой своего тела. Пусть будет уверен, простыми опросами, не ограничится.       — Так, — прочищая горло, произносит не менее ошалелый от всего этого Воншик. — Из всего этого материала, мы можем понять о связи больницы и наших врагов. Также, жертва…       — У нее есть имя. — Рычит Шин.       — Кенми, — поправляется мужчина, нервно теребя отросшие волосы. — Находится в критическом состоянии. Последняя запись числится парой часов назад. Значит она еще жива. Вряд ли они будут дольше ее держать, ее тело не выдержит. — Он поглядывает на младшую, на чьем лице не дрогнул и мускул. Только вот от взгляда в никуда, кровь леденеет в жилах. Это далеко не злобный взгляд. Ким видел такие. Обезумевшие, яростные, маниакальные. Рюджин устроит «охоту», которая вероятнее всего превратиться в кровавую бойню, если с девушкой что-то случится. Допускать нельзя ни первого, ни второго, и мужчина кивает Хван, что ловит его мысли по одному лишь взгляду. Она и сама прекрасно все поняла. — На записи, плохо, но слышны звуки капающей воды. Скорее всего, либо там проблемы с крышей, либо трубами. Только это не точно. Хотя, Кенми мерзнет, это они подтвердили своими словами сами. Допустили осечку.       — Он безумец, ему просто плевать, — закатывает глаза Шин. Она не хочет проматывать в голове то, что ей удалось услышать. Крики и беспомощное мычание девушки. Если будет зацикливаться, то сойдет с ума от грызущего чувства, что разрастается в ней все больше, дожидаясь своего часа.       — Разделимся. Я подключу другой штаб. Я и Геон, с подручными, в больницу. Нужно вычленить что за «Господин» был в ту ночь. Проверим все. А вы…       — Я знаю куда нам. — Уверенно заявляет Хван. — Нам нужна она. — Рюджин вопросительно смотрит на девушку, но та увлечена Воншиком, который подумав, кивает. — Отлично, тогда не вижу времени медлить. Так мы обхватим большую территорию. Отправь еще патрули, сейчас в городе, караулить нечего, пусть они проверят заброшенные здания в округе, все, от домов с подвалами, до многоэтажек и подсобных помещений. Новостройки тоже не обходить стороной.       — Да, так и поступим. Рюджин, вести машину сможешь?       — Я ехала сюда, конечно, блять, смогу, — огрызается младшая, поднимаясь и резко хватая ключи и куртку. — А о том, что ты мне не сказал о случившимся, мы поговорим после, — кидая взгляд на Воншика, предупреждающе заявляет Шин. Выходит первая, хлопая дверью.       — У нас есть шансы? — С опущенными руками, спрашивает мужчина у Хван так, словно она их единственная надежда. Хотя, в каком-то плане, она таковой и являлась. Рыжеволосая неопределенно кивает, щурясь.       — Шанс есть всегда, но предугадать действия психа, я не смогу. Он не в себе, сомневаюсь, что их главный сам может контролировать этого зверя. Судя по тому, что я услышала, как минимум у нее травмирована нога, а то и обе. Плюс разбитый нос и лицо. Сначала ее просто давили морально, а после, когда тело изуродовали, просто пытали оставшимися подручными средствами. Выдирание ногтей, не каждый выдержит. Я в целом удивлена, что она еще жива. Держится лишь на якоре, коим, я полагаю, является Рюджин, не более. Тело не сможет вырабатывать такой прилив адреналина вечно, сердце не выдержит. — Бегло анализирует Йеджи. — Она на грани. При чем, почти заходит за нее. Конечно, умереть он ей не дает, позволяет залечить какие-то раны. За две недели, так держаться, это очень сильно. Сомневаюсь, что каждый смог бы выдержать подобное.       — Случаи в истории были и с большими ужасающими факторами. Взять то же убийство Дзюнко Фуруты.       — Ким, одному дьяволу известно, что в голове этого психа. — Осаживает рыжеволосая, метая грозный взгляд. — И насколько далеко он зашел вне этих смс, мы знать не можем. — Хван вздыхает. — У нас время капает быстрее, чем ты думаешь. Она девушка, да, ее болевой порог выше изначально, и судя по всему, живучесть тоже заставляет позавидовать. Но она, все еще человек, психика там уже раздроблена, а тело… Она живой мертвец, чем медленнее мы работаем, тем хуже нам. Ее грань с миром стерта, вернуть ее, не представляется возможным. Отвечая на твой вопрос, который ты так хочешь задать, не знаю, будет ли она дышать, когда мы ее найдем, но я более чем уверена, что она хотела задохнуться уже в тот момент, когда осознала куда попала.

***

      — Серьезно? — Шин выходит из машины, недовольно насупившись. — Мы в этот момент приехали в цветочный, мать его, магазин?!       — Тихо, — Хван оборачивается, сверкая сталью в глазах. — Рюджин, ты знаешь мое отношение к тебе, но сейчас, закрой свой рот и просто молчи, впитывая все, что услышишь, ясно?       — Что я могу услышать в цветочном? Какие цветы подойдут на мою могилу? — Недовольно пререкается младшая, кутаясь в свою форменную куртку. Йеджи не отвечает, закатывая глаза и открывая дверцу, пропуская младшую вперед. Заходит следом, оглядываясь.       Здесь даже атмосфера была другая. Все такое, радостное, уютное. Повсюду цветы, которые приятно пахнут и раскрылись. На выбор есть все. Розы, различных сортов и видов, красивые хризантемы, в углу ютились скромные ромашки, а вон там, повыше, цветы в горшках, лианами спадающие ниже. Приятный светло-желтый, пастельный, тон окутывал зеленеющее пространство, а впереди виднелась древесная стойка, перед которой расстилалась палитра из оттенков для украшения.       — Добрый день! — Приветливо слышится откуда-то из второго помещения. — Подождите секунду, я заканчиваю букет! Можете пока выбрать то, что вам приглянулось, — Шин морщится, непонимающе глядя на Хван, что стоит с самым спокойным выражением лица, словно они просто гуляли по парку и решили приобрести себе вшивые пионы. Рюджин замирает, набирая в грудь воздуха и после медленно его выпускает. Она решилась, что доверяет старшей, а значит, нужно и правда заткнуться. Запихнуть свое «я» и панику подальше. Сама дел она уже наворотила, а вот у Йеджи, всегда был четкий план. — Ну что, выбрали что-то? — Низкая девушка в большой просторной рубашке, забранной под узкие голубые джинсы, приветливо улыбается выплывая из-за угла. У нее короткие светлые волосы, а на губах алая помада. Ее глаза сияют до тех пор, пока она, наконец не замечает прибывших гостей. Замирает, оглядывая Хван с ног до головы.       И чем эта простушка может им помочь кроме как собрать икебану в честь развития шизы? Букетик для психотерапевта подобрать? Шин вздыхает, качая головой. Доверие — доверием. А профита нет. И что, вот эта белобрысая дурочка сможет им дать информацию о врагах? Серьезно? Да она светится как лучи солнца, ей бы работать с детьми или вот, правда, с цветами. Куда ей до погони, крови и жестокости? Рюджин давит в себе желание развернуться и выйти, чтобы, наконец, действительно, начать что-то делать. Тут еще и так пахнет… Сладко. Аж до блевотни.       — Горихвостка? — Шин удивленно поворачивает голову вновь на блондинку. Ее лицо изменилось, вытянулось, а глаза расширились. Так, а вот тут уже что-то неладное.       — Приветствую, Львица темных переулков, — с ухмылкой на губах отвечает Хван, задирая голову. Шин слышала это прозвище не однократно, даже узнавала о нем больше. А потому ее челюсть почти знакомится с полом. Кого-кого, а самую опасную девушку в низших кругах, она представляла себе далеко не так. Во рту все пересыхает, и она беспомощно касается ладони Хван, что тут же сжимает ее руку. — Соен, нам нужна твоя помощь. — Серьезнее добавляет Йеджи. — Дело идет на десятки тысяч людей.

***

[2]

      Рюджин сидит на диванчике, переплетя собственные пальцы и стараясь обработать все произошедшее за последний час. Кто бы мог подумать. Прямо у них, под носом полиции, в этом невзрачном магазинчике с цветами — огромный подвал. Куча оружия, каких-то ящиков, наверняка контрабанда, а главное, одна из самых известных криминальных авторитетов. Теперь Соен предстала для младшей совершенно в ином амплуа. Закатав рукава белой пышной рубашки, она обнажила предплечья, разукрашенные японскими узорами, словно якудза. Уселась вальяжно напротив, в явно роскошное кресло, с вставками чистого золота. Рядом, облокотившись на подлокотник, находился длинный самурайский меч. Одни ножны, наверняка, стоили состояние. Шин не знает, стоило ли ей присвистнуть, когда они спустились сюда по винтовой лестнице, спрятанной под досками и ламинатом с пушистым ковром сверху. Сейчас чужой взгляд был не таким дружелюбным, а скорее, холодным и беспристрастным. Соен не стесняясь потягивала виски со льдом, который взяла из небольшого черного мини-бара. Йеджи и Рюджин отказались, им во время работы напиваться нельзя. Хотя признаться, младшая почти согласилась, если бы не предупреждающий выпад рыжеволосой, что сказала за двоих.       Диалог вела старшая, Соен лишь слушала, делая пометки. На ее коленях уместился серый, здоровенный кот, что прихрамывал на одну лапу. Судя по всему, это подпольное помещение было не только местом обсуждения чего-либо, но также и домом, для данной особы. Шерстяной клубок, тоже не веял дружелюбием, и если к Хван он поластился о ее ноги, то Шин лишь смерил презрительным прищуром зеленых глаз. Вернее, одним, второй имел шрам и был прикрыт, судя по всему, в целом отсутствовал. Дернул усами, а после, улегся на колени хозяйки, позволяя той медленно гладить по спине. Мурчал тихо, прикрыв здоровый глаз и нервно водя пушистым хвостом взад-вперед.       — Так значит, Саджа заинтересован в чем-то, — кивает старшая, нарушая свое молчание. — Да уж, Йеджи, легенда о тебе не врет. С хорошими новостями ты никогда не приходишь. Успела в погоны облачиться, пускай и невидимые. Как же жизнь меняет людей, — философски тянет Чон. — Значит нужна моя помощь? — Ее подведенные глаза врезаются взглядом, казалось бы, проникая внутрь. Шин некомфортно, особенно под таким пристальным взором. Хотя, за годы службы, она ко всему привыкла, но у девушки напротив, он был в разы тяжелее. Через что ей пришлось пройти, даже знать страшно. — А ты, прекрати трясти ногой. Раздражаешь. — Шин закусывает губу, чтобы не сболтнуть лишнего, но движения прекращает. Они нервные, лишь потому что торопится. — Я понимаю волнение, но я думаю.       — Есть идеи? — Вступает в разговор Йеджи.       — Конечно, но все мы с вами даже за день не утрясем. Мне нужно набрать больше сведений и попросить парней пошастать, глядишь, кто что слышал или видел. — Она откидывается на спинку кресла, вальяжно раскидывая руки по подлокотникам. В одной руке крутит лед в виски, оглядывая его. — Игра значит. Интересное заявление. А ты — мишень. — Она выставляет палец с длинным алым ноготком, указывая на Шин. — Почему ты?       — Не знаю, самой бы понять, — хрипло отзывается младшая.       — Вот и вот. Корень в тебе. — Тоже самое, что говорила до этого Миен и Саджа. Все кроется в ней самой. Ответ на поверхности, но почему-то младшая его в упор не видит. Какая у нее может быть связь с этими действиями? Уж раздвоением личности, она точно не страдает. Хван бы такое не упустила. Вроде, даже не лунатит. Тогда что?       — Хочешь сказать я виновата? — Хмурится блондинка. Соен растягивает губы в усмешке, переводя взгляд на Хван.       — И как ты с ней работаешь? Эта же та самая, гончая? — Рыжеволосая кивает. — Уму непостижимо, такая кличка и для такой персоны. Хотя, может я сгоряча сужу. Посмотрим, — она вздыхает. — Тем не менее, ты корень этого, Рюджин. Отрицать не сможешь, не пытайся. Аргументы даже слушать не стану. Он или она, не важно. Призрак выбрал тебя. Значит у него есть свои виды на твою миловидную мордашку. Сомнительно, что это просто человек, которого ты ранила когда-то. Такие масштабы из-за разбитого сердца или лишнего штрафа, не устраивают. Даже если засадила кого в тюряжку, коротать срок в местах отдаленных, не то. Уж больно широкий спектр действий для Сеула. Да и включены в это все сопутствующие.       — У тебя есть идеи? — С надеждой спрашивает Йеджи.       — Пока — нет. Горихвостка моя, ты забыла уже? Я конечно, обладаю могуществом, но часа и для гения мало, чтобы распутать этот клубок. Шестерка не одна, это факт. Ферзь есть, правильно его назвали. Саджа и правда может оказаться полезен, только в том случае, если сам не просел. Лев не любит просить помощи, а раз просит аудиенции со мной… Дела плохи. — Соен отводит взгляд, размышляя. — Бьют по слабым местам. Рюджин, каковы твои слабые места?       — Что за вопрос? — Недовольно отвечает младшая.       — Я не требовала вторичного вопроса, я требовала ответ. Каковы твои слабые места? — Доходчиво и с нажимом, повторяет светловолосая. Рюджин поворачивается к Хван и та кивает.       — Как и у любого человека. Близкие люди.       — Еще. Конкретнее. — Она взмахивает рукой.       — Тебе поименно? — Недовольно морщится Шин.       — Да. — Сухо отвечает Соен.       — Хорошо, если тебе это что-то даст. Кенми, Суджин, Юци, Шухуа, Миен…       — Не ври себе и мне тем более. Я ложь на дух не переношу. Они близки, но не они слабые места. Я за час между вами связь увидела, кого ты надурить думаешь? — Соен вздыхает, качая головой. — Нет уж, так дела не пойдут. Ты не доверяешь мне, а как я могу полагаться, что ты не шестерка?       — Что?! — Шин вспыхивает от такого открытого заявления, подскакивая. Руки Хван ловко возвращают ее на место.       — Значит, Йеджи, Воншик, наверняка семья. Псих, даже если он псих, идет по своей линии. Подбирается. Кенми самая дальняя, а у тебя уже такая реакция. Что будет если на ее месте окажется Суджин? А если Йеджи? — Сердце младшей ухает вниз, а зубы скрипят. Еще слово и эта белобрысая башка договорится до пули в лоб. Останавливает ее лишь крепкая хватка Хван, что держит ее в поле своего зрения.       — Что ты предлагаешь? Послать всех на хер?       — Нет, просто иметь в виду. Когда ты знаешь куда целятся, отразить удар проще. А еще выгоднее, быть к нему готовой. — Ровно отвечает Соен. У нее не дрогнул ни один мускул на лице, пока она произносила эту тираду. — Тебя просто выбить из колеи. Со своим рвением, ты лишь калечишься и подставляешь своих защитников. В любом случае, обширные рассуждения оставим на потом. Начнем с малого. Кенми значит? Мне нужно сделать пару звонков, сидите тут. — И на этом Чон удаляется, ни проронив больше и слова.       — Не нравится она мне, — злится младшая.       — Соен лучший источник и поддержка. Ей можно верить. — Уверенно заявляет Хван. Видя в чужих глазах множество вопросов, рыжеволосая вздыхает. — Соен, в прошлом, моя наставница. Сродни тому, кто для тебя Воншик. Она подобрала меня, когда я больше всего нуждалась в этом. Пускай, она бывает остра на язык и весьма болезненна в высказываниях, она бьет в цель. Я согласна с тем, что загадка кроется в тебе самой. Ты — ключ.       — Отлично, а замок какой-то амбарный. Вскрыть чем-то другим не проще? — Закатывает глаза Шин. А после сама остужает себя, понимая, что обе девушки правы. Опускает голову, устраивая локти на разведенных коленях. — Думаешь, я к этому причастна?       — Косвенно, но да. — Не отрицает Йеджи. — Подумай, были ли те, кто мог позволить себе подобные выпады. Возможно недруги семьи, отца, кого угодно.       — У отца этих недругов, вагон и тележка. — Фыркает Шин. — Если всех перебирать, вечности не хватит. У него был ужасный характер, особенно после ПТСР. Там список из тысячи имен, если не больше. Он военный, мог перейти дорогу кому угодно. Да и брат, надо будет его навестить. Чувствуя я, что вляпался он сильно. — Рюджин ерошит свои волосы. — Да и я, за годы службы, тоже встревала в потасовки. Тут уйма вариантов.       — Значит будем проверять, начнем с брата. Как только найдем Кенми.       — Найдем ли…

***

      В кабинете горит лишь одна тусклая лампа. Девушка устало облокотилась на кресло. Все — нервы снова сдают. Эти журналисты сведут с ума даже мертвого. По-хорошему не понимают, значит придется использовать кнут. Пряники видите ли, слишком сладкие для них. Она прикрывает глаза ладонью, стараясь избавится от вороха мыслей. Ситуация впервые кажется настолько патовой. Куда не плюнь, везде все рушится. Из строя выходят сотрудники, еще и пора такая, что часть болеет. У самой температура, а сидит в кресле, стараясь выжать все соки. Ей нельзя теряться. На ней держится вся эта связь и сеть, ее уход сильно ударит по всем отделам. Сама же выбрала себе такой геморрой. Стук в дверь не радует. Нет даже сил отвечать, благо оппонент сам входит.       — Госпожа Чо, доброй вам ночи. Слышал, тут были попытки взлома нашей государственной системы? — Чужой низкий тембр заставляет расслабится и почти закричать. Ну неужели! Дождались! Миен была готова уже вешаться тут от одиночества и количества свалившихся проблем. Она поворачивается в кресле, поднимая затуманенный от болезни взгляд.       — А ты еще тоще, чем я тебя помню. Вырядился-то как. — И правда, ни капли черного. Белые штаны, что прилегают к тонким ногам. Футболка и пиджак, на оттенок темнее. Высокие сапоги на платформе, напоминающие берцы, туго зашнурованы. Капля темного все же есть, в браслетах на руках. Их там большое количество, так, что не видно костлявых запястий. Белые волосы прилизаны назад, а под глазами, даже под слоем консилера виднеются залегшие круги.       — А ты я смотрю, совсем сдаешь, видок тот еще. — Отвечает парень.       — Ну прости, сам думаю, осведомлен, о происходящем. Выдернули тебя?       — Первым рейсом вылетел, как только закончил дела. — Оповещает он. — Боюсь узнать, что там с полицейской структурой, раз ты выглядишь настолько убитой.       — Ох, лучше не знать. От их вида, серость Сеула становится в разы насыщеннее. — Хмыкает девушка. Она указывает на стул напротив, и парень проходит, усаживаясь. Из светлого рюкзака достает белеющий ноутбук, без единой наклейки и царапинки. Но по стертым клавишам, можно понять, что сидит блондин за ним, все свое время. — Добро пожаловать в ад, точнее, домой, Ли Енбок.       — Феликс, — поправляет парень с улыбкой. — Зови меня Феликс. Продолжение следует…