Savin' Me

[1]

      Больничный запах всегда кружит голову. Становится не по себе от количества людей, сбора пожилых и, конечно, главной таблички «морг». Но признаться честно, рядом с мертвыми не возникает этого тревожного ощущения. Бояться стоит лишь живых.       Рюджин нервно переминается с ноги на ногу, поджимая губы и бросая взгляды на ждущую ее поодаль Хван. Рыжеволосая, изображая незаинтересованный вид, сидит на стульчике в приемной, закинув ногу на ногу и чуть покачивая носком. Только вот, она словно специально раскинула руки так, чтобы именную нашивку на куртке было прекрасно видно даже издалека. Шин хмыкает, отворачиваясь и наконец встречая девушку.       — Я уж думала, ты до конца жизни от меня бегать будешь, — с ходу заявляет Кенми. Рюджин даже теряется от такого «радушного» приветствия.       — Прости, работа, — Рюджин нервно улыбается.       — Да, я вижу твою работу, — Кенми сухо кивает, указывая сначала на шею, а после, смотрит за спину девушки. Не нужно оборачиваться, чтобы понять, на кого она уставилась. — Могла бы просто сразу сказать, что не хочешь видеться.       — Я… Не пойми не правильно, ты милая девушка, правда, с тобой интересно, но…       — Но всегда есть «но», — фыркает младшая. — Конечно, я все понимаю. Впрочем… нет, чем она лучше меня? — В лоб спрашивает Пак.       — Не в этом дело, — Шин нервно закусывает губу. — Понимаешь, я сейчас всецело погружена в работу, мне некогда думать про какие-то отношения, все это разгребать…       — Но есть время с ней спать, — ядовито замечает девушка. Рюджин лишь вздыхает, не найдя ответа на подобный выпад. — Ладно, я поняла, одним словом ты поигралась и забила.       — Я не игралась! — Противится Шин. Она ищет подходящие слова, только из головы, как назло, все вылетает. — Так вышло, в любом случае, я правда плоха в подобных разговорах. — Разводит руками Рюджин.       — Да-да, понимаю, «проблема не во мне, проблема в тебе», — театрально произносит Кенми. — Было, проходили. — Могу я хоть как-то помочь в работе? Может, нужны какие-то сводки, дополнительные материалы, еще что-то?       — Нет, правда, спасибо за предложение, пока ничего не нужно. — Рюджин старается обезоруживающе улыбнуться, только выходит наверняка паршиво. — Ты не обижаешься?       — Я? — Пак горько усмехается, нервно поправляя свой халат. — Нет, ни капли. У меня и своих дел полно, так что, плевать. — Ее голос все же предательски дрожит. Девушка старается улыбнуться, натягивая на лицо фальшивые эмоции, после чего подходит ближе. — Я правда хочу помочь тебе, пусть ты и сделала свой выбор. И черт с тем, что не в мою пользу, правда, Рю, я не желаю тебе зла. — В чужих глазах не видно лжи, лишь кристально чистая искренность, словно у ребенка.       — Это опасно, не надо в это лезть, ладно? — Шин мягко берет ее за руку. — Пожалуйста, пообещай мне не копаться во всей этой трясине. Мы сами справимся, а потом, можем сходить куда-то поужинать, но, как друзья, договорились? — Старшая примирительно улыбается.       — Как друзья… — Девушка вздыхает. Она опускает голову, стараясь сморгнуть с глаз выступившие слезы. Проходит пара секунд, прежде чем она все же вновь поднимает свой взгляд на девушку, ярко улыбаясь. — Да, я согласна. Тогда буду поддерживать тебя со стороны, если что, всегда можешь написать мне. Я постараюсь приободрить или помочь, чем смогу, — Кенми тянется к Шин, мягко обнимая.       — Спасибо, за все, — Рюджин облегченно вздыхает, обнимая младшую в ответ. Та смеется.       — Все, не начинай, а то я расплачусь, а у меня еще три палаты. Ты когда-то бегала за стариком, упрашивая его сделать укол? Нет? Вот попробуй, поверь, занятие не самое простое, — девушка отстраняется, усмехаясь. В ее глазах все еще видны остатки слез, но Пак держится гордо. — Так что, ты тоже пообещай мне, что выживешь и не будешь появляться в этой больнице раненая, ясно? Иначе я заставлю съесть тебя горсть чеснока или выпить его сок, — девушка чуть морщит носик, усмехаясь и ударяя кулачком в плечо.       — Ах ты! — Шин хмыкает, но кивает. — В больнице буду появляться только по работе, обещаю. Да и, если я умру, с кем ты пойдешь на ужин, — девушка выразительно изгибает бровь, вызывая ответную усмешку.       — Иди уже, «подруга», а то твоя уже вся извертелась. Передай ей пожалуйста, что я ей не соперница, пусть не надумывает. Ну, все, я побежала, заболтала ты меня! — Дурашливо ворчит Пак, после чего машет рукой и убегает куда-то по коридору. Рюджин на миг прикрывает глаза, отсчитывая до 10 и шумно выдыхает. Неприятное покалывание в груди стихает, хотя грызущее чувство вины, наверняка еще надолго поселится в душе.       — Закончили? — Холодно бросает Хван, даже не глядя на подошедшую. Рюджин улыбается такой реакции, кивая. — Отлично, а то я уже думала, что мы здесь до вечера будем сопли жевать, — рыжеволосая резко встает, направляясь к выходу. Явно недовольна. Уже возле машины Рюджин удается нагнать ее, ловя за запястье. — Что еще?! — Почти рычит Хван, напрягаясь всем телом.       — Просто хотела напомнить, — Шин быстро сокращает дистанцию, мимолетно касаясь губами шеи. — Что иногда, нужно быть чуточку сдержаннее, у тебя субтитры на лбу. — Подтрунивает младшая.       — Пошла ты, — язвительно бросает Хван, резко хватая Шин за грудки куртки и притягивая ближе, увлекая в поцелуй. Рюджин довольно улыбается, ощущая всем нутром, как это лишь больше подливает масла в огонь, который распаляется в Хван. — Чего улыбаешься? Иди за руль, — закатывает глаза старшая, собираясь уйти, но чужие руки, что крепко обвивали ее талию, не дают этого сделать. — Что еще?       — Ты милая, когда ревнуешь, — фыркает Шин, а в глазах наверняка читается неприкрытая радость.       — Я не… — блондинка вновь не дает ей договорить, завлекая в очередной поцелуй, за что Хван прикусывает губу. — Пошли уже, — намного спокойнее произносит рыжеволосая, слыша довольный смех рядом.       Они обе не видят, как за большими стеклянными дверьми стоит одинокая девушка, что закусив губу до крови, прижимает к груди какую-то планшетку с бумагами, наблюдая за развернувшейся на улице сценой. Она отдергивает себя, опуская голову и стараясь забить мысли работой, вот только слезы все равно бегут по щекам, скатываясь ниже.

***

[2]

      — Твою же мать, — рычит Шин, сбрасывая со стола бумаги. Бесится, злится, вскипает внутри, желая провалиться сквозь землю. Внутри все неприятно сжимается от осознания беспомощности. На доске висит прошлая мелкая записка, закрепленная красной кнопкой. — Сука! — Выругивается, уже не думая о том, что скажут соседи. Пора привыкнуть за такое промежуток времени, сколько она жила с ними на одной территории.       — Рюджин, тебе надо успокоиться, — Йеджи подходит со спины, кладя свои руки на плечи. Шин скрипит зубами, сжимая сильнее кулаки и готовая прямо сейчас разорвать глотку этому неведомому «призраку». Она найдет его, найдет и прикончит так, что этот идиот будет молить о казни. Лучше бы он сразу сдался, теперь путь у него только один, на тот свет, и младшая сделает все, что в ее силах, пойдет против писанных правил и законов, лишь бы лично содрать с него шкуру.       — Я не могу! — Пылит блондинка, резко разворачиваясь. — Что за бред?! Посмотри, вот, ты просто взгляни на это дерьмо! — Девушка вырывается из цепких рук, подбегая к ранее скинутым бумагам и присаживаясь. Сумбурно копается, откидывая ненужное, что-то попросту отпинывая ногами. — Вот, вот это, — Рюджин заговаривается от перевозбуждения и нарастающей злости. В ее глазах буквально стоит безумный огонек. — Что это блять?!       — Рюджин…       — Нет! Загадка же простая, но подвох в другом. Ты же сама это поняла, да? — Йеджи нервно кивает, оставаясь стоять на месте, нервно сжимая ладонью свой локоть. — Чханель работает на металлургическом заводе, это огонь, на его предплечье изображен кто? Цербер, а это адский пес, а значит что? — Рюджин щелкает пальцами. — Правильно, пламя. Но при этом! — Она поднимает указательный палец вверх, тараторя. — При этом всем, черт его дери, он болеет за команду «Айсберг». Настолько ярый фанат, что набил их эмблему. А почему? А потому что его погибший сын там раньше играл до несчастного случая! — Рюджин откидывает бумажку, перед этим сильно смяв. Она рвано дышит, а по лбу катятся капельки пота. — Понимаешь? В загадке сказано, что дуальность фатальна. Ты сама произнесла то, что это все означает противоположность. Обычно огонь противопоставляется воде, но у второго элемента есть и другие агрегатные состояния. Пар или лед. Теперь складываем то, что ты дала мне, а именно цифру 29. Внимание, — Шин сглатывает слюну, пока в глазах медленно мерцают вспышки. — В Даегу есть хладокомбинат, блядский мать его, хладокомбинат. Там адрес 29-179! Дуальность всегда двойственность, значит, два места, возможно, две жертвы. Мы не успеем, я не… — Шин хрипит, быстро моргая и после резко открывая глаза, понимая, что вокруг лишь тьма. Легкие сдавливает жгучей болью, а звон в ушах давит на черепную коробку, заставляя локти подогнуться. Она наверняка бы упала носом в твердую поверхность пола, но вместо этого ощущает лишь слабый аромат духов.       — Посмотри на меня, эй, ты перенервничала, Рюджин-и, смотри на меня, — голос Хван слышится так далеко, будто под толщей воды. Ее смутный силуэт до одури темный и Шин невольно вздрагивает от ощущения того, что это кто-то чужой. Не Йеджи. Это враг. точно — противник! — Щеночек, тише, хватит меня пинать! — Кажется ее голос встревожен, Рюджин пытается вырваться, но сил после бессонной ночи нет. Время на исходе, а нервы уже ни к черту. Она рвано хватает воздух ртом, только по ощущениям вместо кислорода, поглощает лишь ядовитые пары. Спина касается холодного пола и что-то насильно вдавливает ее в поверхность, не позволяя подняться. Блондинка мечется, потеет, старается кричать, но воздуха хватает лишь на тихий хрип, больше напоминающий скрежет. Руки сильно трясутся, а перед глазами все еще стоит непроходимый туман. Она старается сморгнуть пелену, что застилает обзор, но ничего не выходит.       Ей чертовски страшно, каждая клеточка напряжена, а вздувшиеся вены на шее кажется вот-вот лопнут. Она цепляется за что-то пальцами, стараясь подняться, царапая и лишь скуля. Легкие разрывает от нехватки воздуха, а в голове нет ничего, кроме кромешной тьмы. Еще немного. Она сорвется. Шаг в никуда. Она точно сорвется. Еще миг. Она упадет.       Девушка не понимает, что происходит, но в какой-то момент, дыхание попросту прекращается. Насильно. А после легкие удары по щекам, отрезвляют получше ледяной воды. Она наконец вдыхает сама, вздрагивая всем телом и все еще ощущая на себе тяжесть. Все становится понятно, стоит взгляду проясниться. Рюджин испуганно таращится на не менее зашуганную девушку на ней, что вцепилась в футболку мертвой хваткой и склонилась над лицом. Рыжие волосы заслоняют обзор на комнату, в которой царит полнейший хаос от бесноватости хозяйки.       — Щеночек? — Голос Хван непривычно дрожит. Она нервно сглатывает, а в ее кошачьих глазах застыл животный испуг. Рюджин моргает пару раз, сглатывая вязкую слюну и нервно кивая. Показывает, что в сознании. — Твою же мать, — Йеджи облегченно выдыхает, расслабляя хватку и распрямляясь. Стирает тыльной стороной ладони выступивший пот и зачесывает волосы назад. — У нас есть еще пара часов, поспи хотя бы полтора часика, ладно? — Она вздрагивает всем телом, видимо тоже от переизбытка эмоций.       — Что это…       — Это паническая атака, Рюджин-и. Из-за большого количества энергетических напитков и кофе, а также отсутствия сна, твоя нервная система не выдержала и дала сбой. Ты перенервничала и испугалась, произошло резкое возбуждение мозговой активности. Вот тебе и итог, идиотка, — Йеджи слазит с нее, нервно сглатывая. — В кровать, живо. Я не против целовать тебя, но не в таком состоянии, пожалуйста, — тише добавляет девушка, удаляясь. Пока Хван набирает воду в стакан, блондинка поднимается на полу, все еще пошатываясь. Она осознает лишь то, что вся футболка влажная от пота, как и волосы, руки все еще мелко трясет, а в горле стоит противный ком. Кто там говорил, что работа полицейского это лишь погони и перестрелки? Почему никто не думает об обратной, темной стороне? — Ты еще сидишь? Спать я сказала, нам нужно все успеть. Мы сделаем все, что будет в наших силах, Рюджин. Если ты не вздремнешь, я вырублю тебя насильно, — грозит рыжеволосая, присаживаясь рядом и протягивая стакан с живительной водой.

***

      Они вновь собирались в общем офисе, чтобы оценить причиненный ущерб, когда раздается звонок телефона. Рюджин подносит к уху, показывая жестами, что отойдет к окну и чтобы остальные не отвлекались. Юци все еще отстраненная, сидит в углу, испепеляя всех взглядом. Нервно наматывает свои волосы на палец, закусывая губу. Суджин с большими мешками под глазами, даже не пытается выглядеть презентабельно. Рубашка помята, на голове какой-то хаос. Сама она выглядит так, будто месяц провела в дурдоме, но взгляд на удивление все еще сосредоточенный, а мозг выдает очень даже хорошие теории, как жаль, что никто кроме них с Йеджи не знает того, что разгадка уже есть. Воншик и Геон нервно спорят о чем-то, перебирают известные им стратегии и поведение подобных маньяков, дополнительный допрос шестерки все равно ничего не дал. Йеджи демократично молчит, скрестив руки на груди, а ногу закинув на ногу.       — Да? — Рюджин удивляется тому, как охрип ее собственный голос от всех этих перебежек и нервотрепки.       — Давно мы друг друга не слышали, да? — Девушка в миг напрягается, резко выпрямляя спину. — Как поживаешь? Как подружка? Видел вас на трибунах, вроде бы у вас все хорошо, я не прав? — Он хмыкает.       — Что тебе надо?! — Рюджин резко дергается, а голос становится похож на рык. Она вцепляется в края подоконника, хмуря брови.       — Мне? К сожалению, пока ничего, я еще не придумал, как поиздеваться над тобой, хотя, наметки, конечно, имеются. Увы, меня послало «руководство». Просили передать кое-что. — Блондинка слышит довольный смех. — Ты ведь поняла загадку, да? В двух словах скажешь, но так, чтобы никто не понял, а не то, я нажму тут кнопочку и случится бам! — Он опять смеется. — Представляешь?! Кнопочка и бам!       — Да, я обожглась о плиту, пришлось идти в другую, противоположную сторону, чтобы найти лед и остудить все, только вот, забыла, что это ошибка. Нельзя же к таким ранам прикладывать холодное, — цедит Рюджин своеобразный шифр. Смех на том конце становится громче, кажется он даже стучит чем-то от восторга.       — Черт возьми! Ты правда поняла! Или это твоя рыжая подружка нашептала? А впрочем, не важно, короче, — мужчина небрежно сплевывает. После кашляет, наверняка морщась. — Прикол в том, что это твой первый выбор. Начальнику стало скучно, как и мне, вот он и придумал новое развлечение. Так что, собачонка, у тебя только два пути.       — А тебе бы нахуй пойти, — оговаривается Шин, сжимая подоконник. В кабинете повисает неловкая тишина, все вопросительно смотрят ей в спину, но блондинка не оборачивается.       — Да-да, так ты слушаешь, нет? Или тебе настолько плевать на жизни граждан? — Он довольно хмыкает, когда Рюджин нехотя принимает условия. — Так вот, шавка, у тебя два выбора. Погодь, я забыл уже, — он на что-то отвлекается, а после истерично смеется. — Точно! Смотри, побежишь спасать одного, если повезет — спасешь. Если нет — потеряешь обоих. Попытаешься позвать на помощь свой бравый отряд — сдохнут все! — вновь истеричный смех сопровождаемый сильным кашлем. — Травка не в то горло лезет, пардоньте мои манеры, мадам.       Рюджин вздыхает, пора, видимо, привыкнуть к таким странностям этого мудака. Нужно лишь во всем его пустом трепе находить нужную информацию и не отвлекаться на посторонние высказывания.       — Так вот, можешь, конечно, не спасать никого, это будет твой ход. Но босс попросил дать тебе пищу для мозга. В хладокомбинате спрятан ребенок, тот мальчик, о пропаже которого заявили в полицию не так давно. А на противоположной стороне, барабанная дробь… Мужчина, ему 30, наверное, ему будет больно, когда ему размозжат ноги, а может, ему повезет и их зальют в литейном цеху… В любом случае, часики тикают, тик-так, тик-так, — он стучит по столу. — Запомни, тебе придется сделать выбор, Шин. — Его голос словно меняется, становясь другим, более серьезным и разумным. — Либо умрет мальчишка, либо взрослый. Если же придешь не одна, а прихватишь друзей, мы подорвем все. Камеры там не работают, но и охранник ничего не скажет, все же, люди падкие на ложь и деньги, не правда ли? Выбирай… — А после следует противный писк. Рюджин замирает, пока мозг судорожно обрабатывает поступившую информацию. Кажется по спине проносится холодный пот, а ноги начинают ходить ходуном. Она кладет телефон на подоконник, отходя на пару шагов, а после резко оборачивается, со всей силы ударяя по стене и шипя. Костяшки отдаются неприятной жгучей болью по всей конечности, все же переборщила. Хотя, вроде пальцы целы, это главное.       — Рюджин? — Суджин подбегает к ней первая. — Что случилось? Это снова тот…       — Нет, все хорошо. Просто, не важно. Это личное, — отмахивается Шин, нервно кусая губу. По руке стекает что-то теплое, но она не обращает на это никакого внимания, лишь ищет взглядом оставленную ранее пачку сигарет.       — Рю, я же знаю тебя, — Суджин не отступает. — Я вижу, что что-то случилось, и ты держишь это в себе, все это видят, — она обводит рукой присутствующих.       — Я же сказала, все нормально, — глухо заверяет младшая, морща нос и подходя к столу, чтобы схватить немеющими пальцами потрепанную пачку. Суджин тяжело выдыхает.       — Рю…       — Я сказала, все в порядке! — Не выдерживает Шин, оборачиваясь. — Что не понятно? Не лезь не в свое дело, Су, занимайся, пожалуйста, работой! — Рюджин озлобленно сжимает пачку в руке. Брюнетка морщится.       — Ты ведешь себя, как ребенок! Хватит взваливать все на себя, я могу помочь!       — Ничего ты блять не можешь!       — Рюджин!       — Отъебись от меня Су, я же сказала, что все в порядке! — Огрызается младшая.              — Люди, у которых все в порядке не сходят с ума от одного звонка! Что он сказал? Он снова угрожал? Рюджин, не молчи! — Нервы сдают у всех.       — Я же сказала, это не твоего ума дело, — цедит блондинка.       — Ну все, хватит! — Не выдерживает Геон. — Сцепились, как две кошки! Ты курить шла? Вот иди — кури. А ты, сходи умойся, тебе надо остыть, Су, ты тоже уже не выдерживаешь. — Разгоняет всех по местам мужчина, хлопая ладонью по столу. — Достали, ей-богу, и так эту чертовщину разобрать не можем, вы еще и в коллективе такое устраиваете…       Шин выходит, прислоняясь спиной к ледяной стене и быстро доставая такую необходимую сейчас сигарету. Еще пара часов. Нужно докурить и поехать на сборы. А лучше, учитывая, что уже темнеет, сразу к месту. Вооружится всем необходимым, соврать персоналу, сказав, что инспектор все знает, а после… Выбрать.       — Непростые деньки, да? — Воншик появляется как черт из табакерки. Рюджин не вздрагивает, уже нет сил как-то реагировать на подобные проявления. Лишь нехотя кивает, зубами впиваясь в фильтр. — Рюджин, что бы не случилось, ты никогда не сможешь предугадать будущее. — Вот здесь младшая чуть было не открывает рот от удивления, поворачивая голову так резко, что щелкает шея.       — Откуда…       — Интуиция. — Мужчина пожимает плечами. — Я же вижу, как ты пытаешься уберечь всех. Солидарен с Суджин, не взваливай все на себя. Сейчас ты думаешь не о том.       — А о чем должна? — Хмыкает Рюджин.       — О деле, а уже потом о будущем. Оно же непредсказуемо. Ты можешь визуализировать, придумать в своей голове тысячи сюжетов, не важно, хороших или плохих. Знаешь, — Ким смеется. — Судьба напоминает творческого человека, будь то писатель или сценарист, хотя по сути это две стороны одной медали. Когда ты «угадываешь» сюжет, судьба слышит тебя, обижается, а потому делает такой исход, о котором ты и не думала.

[3]

      — Звучит глупо, — отзывается Шин, тоже усмехаясь. Воншик пожимает плечами.       — Знаешь, когда я был подростком, хотел стать спортсменом. Быть как мой брат, а он между прочим, являлся первоклассным гонщиком. — Неторопливо начинает он. — Постоянно летал в Японию на заезды, покорял запад, разъезжая на гоночной машине и обходя соперников. — Делится Воншик. Рюджин оборачивается, удивленно глядя на мужчину.       — Не знала, что у вас есть брат, — удивленно молвит блондинка, а после осекается, замечая, как в чужих карих глазах мелькает горечь. Прикусывает язык, понимая все без слов. Следующая фраза лишь подтверждает ее догадки.       — Был. У меня был брат, Бонхва — любимчик всех. Высокий, мускулистый. Он был старше меня на 8 лет. На тот момент я напоминал неказистого гадкого утенка, который равнялся на брата, не в силах показать себя и вечно оставаясь в его тени. Бонхва, лучший выпускник своего потока, популярный среди девушек, уверенный в себе, так еще и примерный сын. Один недостаток — азарт. До боли в запястьях сжимающий руль и гоняющий под покровом ночи, до тех пор, пока не истощится. Любящий скорость настолько, что готов был отдать все, лишь бы ощутить ее. Как адреналин бурлит в венах, разливается по телу, ускоряет сердцебиение и промывает мозги, оставляя там лишь жажду. — Воншик переводит дыхание, явно задетый этой темой. Тем не менее, набирается сил, продолжая повествование. — За рулем машины он менялся, словно зверь, что выходил на охоту. Безумец под 47 номером, сносящий противников на своем пути и оставляющий позади глотать пыль. — Он криво улыбается, поднимая глаза к затянутому тучами небу. — Родители, что переживали вначале, тоже попали в ослепительные чары славы. Богатство, прибыль, знаменитый сын, что занимает первые места, возвращаясь и балуя всех. Только я в свои 15 понимал, что этому рано или поздно придет конец. Я ощущал запах смерти, то, как брат медленно сжигает себя изнутри, порываясь к большему.       — Он стал одержимым? — Догадывается Рюджин, видя кивок. Воншик достает из кармана толстую сигару, которые носил постоянно, но курил редко. Просит подкурить, а после довольно затягивается, с непривычки чуть кашляя.       — Потерял голову. Изначальное увлечение машинами, переросло в зависимость. Ранее наслаждаясь ездой, он просто получал драйв и ему хватало. А вот чем дальше, тем больше. Стрелка на спидометре неумолимо росла, все мои доводы отправляли подальше, ведь родители были ослеплены мнимой короной. На очередном заезде брат окончательно потерял контроль. Он настолько хотел чистой и быстрой победы, что выжал педаль в пол. Двигатель перегрелся, машина начала сдавать, но он не сбавлял обороты, наоборот, старался разогнаться. Бонхва был тем, кто обещал привести меня в спорт, тем, кто вдохновлял и показывал, как нужно водить машину, обслуживать ее, рассказывал ночи напролет о тонкостях гонок. Тогда у меня горели глаза. Но видя, как мой брат превращается в совершенно другого человека, связавшись с не той компанией, я начал бояться за него. Бонхва не слушал, в итоге он погряз в своем болоте, не справившись. На той гонке он на полной скорости, с горящим движком, вылетел с трассы, пробив ограждения. Я видел, как катилась его машина, непереставая воспламеняться все больше. И когда, наконец, она остановилась, то никто попросту не успел ничего сделать. Повреждения были настолько большие, что уже через мгновение, она взорвалась.       Воншик замолкает, втягивая в легкие больше дыма, пока Рюджин лишь ошарашенно смотрит на непроницаемое лицо. Она неловко топчется на месте, не зная что и сказать. Вряд ли ему нужна поддержка или слова сочувствия.       — Поэтому гонщиком я не стал. — Заключает он. — Но стал хорошим полицейским, который спустя 9 лет нашел тех плохих парней, копнул глубже и сейчас, все те, кто свел моего брата с ума и поставил его на кривую дорожку, коротают пожизненное. — Он улыбается. — Сейчас у меня есть люди, о которых я обязан заботиться. Ты можешь считать меня безумцем, недолюбленным ребенком, который пытается всех спасти. Моя семья все еще горюет по брату, а меня до сих пор не признали. Вот только, сейчас мне не до этого. У меня есть те, кого я должен защищать, если не смог раньше, то обязан сделать это хотя бы сейчас. Моя жена, наш с ней будущий ребенок, те люди, что работают в моем штабе, ты, Йеджи, я должен вас оберегать. — Он выдыхает клубистый пар.       — Так, почему Хван теперь в этом списке? И я. Мне не нужна защита, — гордо заявляет Шин.       — Все такая же строптивая, как обычно, — ухмыляется мужчина. — Можешь дальше показывать свои шипы, клыки, что там еще, только это не отменяет того факта, что я буду защищать тебя. Также как и Йеджи. Пока ты защищаешь нас, мы прикрываем твою спину. Прекрати брать все на себя. — Мужчина хлопает ее по плечу. — Ты не одна.       — Вы не знаете многое, вам легко говорить. — Морщит нос Шин.       — Так расскажи, — предлагает Воншик. Вот так просто. Словно это действительно представлялось возможным. Ага, как же.       — Все сложно.       — Это новый статус в социальных сетях? — Пытается шутить мужчина. Рюджин закатывает глаза, морща нос.       — Вообще-то, у меня тоже есть брат, только вот, он бросил меня одну и живет своей жизнью. — Решает сменить тему младшая, кутаясь в куртку. — Ему плевать на меня, на нашу маму, гуляет на полную катушку. — Зубы начинают стучать, то-ли от холода, то-ли от нервов. — И знаете, я понимаю это ощущение несправедливости. — Добавляет Рюджин, чуть помедлив. Воншик явно уловил, что она попросту нашла повод сменить тему, но тем не менее, ничего не возразил. Лишь кивнул, хмыкнув.        — Поэтому я понимаю тебя, как никто другой, — Ким кладет ладонь на плечо младшей, сжимая. — И именно потому я выбрал тебя из многих новичков. Я когда еще увидел тебя, понял, что мы похожи. Такая же упрямая, резкая, которая ненавидит подчиняться, а главное, думает, что умнее и лучше всех. — Он смеется, после ероша светлые волосы. — Ну все, пойдем, долго стоим уже, у тебя пальцы красные. Выдохнула хоть немного?       — Ведете себя так, будто я ваша дочь, — бурчит Шин, отталкивая чужую руку, а после уходя в здание первой, оставляя Воншика с довольной ухмылкой.       — Будто, ага, — он качает головой поднимая голову к небу и щурясь. — Слышал ее, Бонхва? Вот же глупышка, — он небрежно чешет щетину, туша сигару и стирая обгоревшие участки, чтобы вновь спрятать ее.

***

      Жар от раскаленного металла жжет кожу лица и тела. Запах пота не только витает вокруг, но еще и впитался в насквозь промокшую майку. Мужчина рычит, напрягая все мускулы, чтобы сорвать с себя толстые веревки, что намертво приковали его к какой-то плоской железяке. Он даже не понимает, где находится. Судя по запаху и жару, похоже на какой-то цех. В голове царит неразбериха, все что он помнит, как неспешно шел домой, а потом резкая боль в шее, сменяющаяся затухающим сознанием. И вот, открыв глаза, он видит перед собой высокие потолки, с какими-то ковшами, крюками. Что это, для чего — Нам не понимал. Лишь одна мысль заставляла начать шевелиться, дома его ждала семья. Чтобы это не было, он обязан высвободиться и сбежать.       По лицу градом стекали крупные капли пота, попадая в глаза и почти заливая ушную раковину. Здесь чертовски жарко, прямо как в аду. Он собирается с силами, рвано дыша, голос уже охрип от криков, только вот, жалкие попытки никто не услышал. Организм быстро терял воду, а восполнить ее не представлялось возможным. Нам сглатывает, ощущая сухость во рту и то, как язык уже приклеивается к небу. В голове мысли мечутся, словно дикие пчелы на пасеке отца. Так же шустро, громко, жужжа. Еще и чертов стук, будто кто-то бьет по наковальне. Это продолжается уже бесконечно долго и силы на исходе, еще немного — и он сдатся.       — Отпустите, пожалуйста, — просит мужчина, понимая, как жалко сейчас выглядит. Он напрягается всем телом, стараясь потянуться вверх, но ничего не происходит. Веревка лишь врезается в кожу сильнее, терзая, а вдох обжигает легкие из-за немыслимой температуры. Наверное, он бредит. Это просто его кошмар, на самом деле, он просто лежит за столом на работе, устав от очередного отчета. Так ведь?       — Прости, малыш, но она выбрала не тебя, тик-так, Шин Рюджин, тик-так, — слышится чей-то насмешливый голос. Явно мужской, такой, хамоватый, с явным акцентом.       — Я не знаю никакую Шин Рюджин, клянусь, у меня дома семья, дети, мне… Мне нужно быть там. Отпустите, прошу, я достану любые деньги, что хотите, — молит мужчина, когда горячие слезы текут по коже, смешиваясь с потом. Он хлюпает носом, дергая руками. Металлическая плита обжигает кожу, еще немного и это перейдет грань, прижарив его заживо.       — Тебя убил не я, а Шин Рюджин, — вновь хихикающий тон. — Эй, что встал? Давай, жми уже. Я устал тут шастать, нам же уже сказали, что она поехала в другую часть города. Чего время зря терять. Да что ты встал?! Жми! — Рык напоминает животный, нечеловеческий. Мужчина испуганно вертится, напоминая ужа на сковородке. Нам дергает руками, ногами, но все тщетно. Он хорошо привязан. Слышится щелчок, а после механизм постепенно приходит в работу. Металлическая платформа начинает ехать и Нам уже не в шутку боится. Он буквально рвется на свободу, обдирая кожу на руках о прочную веревку, сердце бешено бьется в груди. Липкий страх окутывает все тело. Он царапал нутро, раздирал внутренности, а рвотные позывы становились лишь сильнее от тревожности. Нам поднимает голову, едва ли различая силуэт огромного катка. Эта конструкция уже совсем рядом с его телом. Его раскатает в блядский лист…       — Н-нет, пожалуйста! Прошу, остановитесь, прошу вас, не надо, я… — Привязанный к ленте мужчина захлебывается в рвоте, что все же выступает из его желудка какой-то судорогой. Он кашляет, стараясь сплюнуть, но страх сковывает сильнее. В голове лишь одно. «Я умру». Металлический шелест работающей машины пугает настолько, что он писается в штаны, словно ребенок, стыдливо жмурясь и борясь с очередным приступом подступающей рвоты. Только вот, адская боль в ступнях напрочь выбивает из мужчины последние толики надежды на спасение. Он буквально ощущает, как их вжимает в ленту, сдавливая так, что слышится противный хруст и хлюпанье от крови. Животный крик раздается на весь цех, вопль, который пробирает до глубины души. Рвота с новой силой подступает к горлу, на этот раз, не получается от нее избавиться и она течет по лицу, стекая куда-то к напряженной шее, на которой вздулись вены. Он вопит, захлебываясь, широко открыв глаза и больше не в силах шевельнуться. Непередаваемая боль катится выше, к коленям. Громкие щелчки и очередной звук, словно кто-то замешивает чертово мясо к грилю в заправке. Такой неприятный, булькающий. Тело непроизвольно дергается в конвульсии, а черепная коробка грозится разорваться от болевых рецепторов, что напоминают сирену, кричат, глушат все мысли и рациональность. Глушат — человечность. И теперь у него нет ни жены, ни детей. Он никто, лишь бьющееся в резких движениях, захлебывающееся нечто, дрожащий как осиновый лист и пахнущий каким-то дерьмом.

***

      Мальчик испуганно мечется в темноте, плача. Он дрожит, громко рыдая навзрыд, бьет по железным стенкам, а по телу табуном бегут мурашки. Здесь ничего не видно, тесно, еще и ужасно холодно. Мальчишка едва чувствует свои конечности, учитывая, что на нем нет ничего кроме тонкой маечки и шорт. Босые ноги неприятно примерзают к полу, а потому приходится топтаться, чтобы кожа не прилипала и не приходилось ее отдирать через слезы. Кажется, у него уже много травм, синяки на ручках от ударов, сорванное горло, от чего оно першит и мальчик громко кашляет, стирая слезы обмерзшей ладонью.       Он хочет просто вернуться домой. Юджин хочет домой. Он готов делать уроки, помогать родителям, делать все что угодно. Начнет прилежно учиться, перестанет дразнить девочек и даже вернется в секцию по футболу. Что угодно. Лишь бы его открыли и достали из этого холодильника.       Его поймали за шкирку, когда он в очередной раз прогуливал школу, играя на площадке. С ним никого не было, его друзья боялись, что их будут ругать, а потому пошли на математику. А Юджин не хотел сидеть в душном классе, решать эти глупые примеры. Кому это надо? Зачем он только пошел в тот день на ту площадку… Надо было слушать маму и папу. Надо было…       И вот, дверца открывается. Первоначально мальчик кричит, думая, что это тот дядя, с безумными глазами, чье лицо по большей части скрывала маска клоуна. Он барахтается, прибиваясь к ледяной стенке и визжит, наверняка как девчонка, сжимаясь.       — Эй, малыш, это полиция, все хорошо, иди сюда. — Голос точно женский. Ребенок несмело открывает глаза, продолжая топтаться, чтобы не примерзнуть к полу. Чьи-то теплые руки ловко подхватывают его подмышки, вытягивая из темноты и ставя на более теплый пол. — Господи… — Светловолосая девушка, в темном одеянии ошарашенно смотрит на него, а после опомнившись, стягивает с себя куртку, накидывая.       — Т-тетя п-полицейский… Мне было так… Так ст-трашно… Я больше не буду прогуливать уроки, я буду хорошо уч-читься, отвезите меня к маме и папе, п-пожалуйста, тетя… — Слова даются с трудом. Мальчик не выдерживает вновь заходясь хриплыми рыданиями и падая в объятия светловолосой, дрожа всем телом и обвивая, худенькими ручками, ее теплую шею. Она напоминала темного ангела сошедшего с небес, чтобы его спасти. Жмется ближе, ища тепло. Все конечности болят, неприятно колют, а вокруг ужасающий холод и темнота. — Тетя…       — Все хорошо, малыш, можешь звать меня Рюджин. Все в порядке, я отвезу тебя в отдел, а после мы вернем тебя семье, хорошо? Тише, иди сюда. — Она с легкостью поднимает его на руки, прижимая ближе и кутая в темную куртку. Юджин жмется сильнее, боясь, что если отпустит, то вновь попадет в эту темную капсулу. — Больше нечего бояться, — она говорит рвано, будто после долгого бега. На лбу видны капельки пота, а влажные волосы зачесаны назад. — Теперь все хорошо. Все хорошо. — Она прикусывает губу, стараясь улыбнуться.       — Тетя… Все точно хорошо?

***

[4]

      Рюджин сидит, словно в каком-то невесомом пространстве, пока перед ней нервно ходит Воншик. Йеджи тоже недовольна. Только вот старшая просто сверлит ее взглядом со своего места, не двигаясь. Словно каменное изваяние, едва дышит, стараясь прожечь в груди дыру. А Шин может лишь поджимать губы, нервно перебирая пальцы. Смотреть в пол, осознавая полную картину, которую ей обрисовали.       Она не чувствовала себя героем, когда спасла мальчишку. Даже сейчас ее грызла вина, а внутренний конфликт грозился разрастись до апогея. Это конечная. Она не выдерживает. Да, в ее практике были сложные вызовы. Суициды, детские-ли, взрослые. Залитые кровью квартиры, с стоящим невыносимым запахом трупа. Она даже видела фарш из человеческого мяса. Чего только не доводилось застать на месте. Вот только, приехать, понимая, что ты непричастен, это одно. Другое же дело, когда выбор, кому жить, а кому умирать сделал никто иной, как ты сам. Только ее ошибка, ее просчет. Шин пытается вразумить себя, охладить рассудок, но ничего не выходит. Все внутри бурлит, напоминая адский котел, жар которого разносится по венам, отравляя.       Все было не так просто. Да, мальчишка выжил, отделался испугом и наверняка, ПТСР, но это не отменяет того факта, что Шин, хоть и не своими руками, но косвенно, причастна к гибели мужчины. У него, как оказалось, осталась жена и трое детей, вот-вот, должен был родиться четвертый. Любимый пес, родители, друзья. Все они, если бы узнали, кто делал выбор, убили бы Рюджин еще более страшной смертью. Хотя есть ли что-то страшнее того, чтобы быть буквально раскатанным в тонкий слой. Ведь он был в сознании. Видел, как каток приближается к нему, осознавал, что смерть уже дышит в затылок. Он мог выжить, но тогда, погиб бы ребенок. Рюджин зарывается пальцами в волосы, сильно сжимая их. Слезы накатывают на глаза, застилая весь вид.       — У меня нет слов, Рюджин. Почему ты не сказала раньше? — Воншик весь на взводе. Он то и дело водит рукой по своим волосам, скрипя зубами.       — Потому что подвергла бы опасности всех… — Глухо отзывается Шин, едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Воншик вскидывает руки.       — Да?! Так, а какого черта ты не могла сказать?! Мы бы придумали вместе план! Нет же! Ты горделивая импульсивная идиотка, вообразила себя суперменом и пошла спасать всех сама! Даже с Йеджи не посоветовалась! — Кричит Ким, не выдерживая. Рюджин стискивает зубы, опуская голову. Ее плечи мелко дрожат.       — Я не хотела, чтобы кто-то из вас оказался в опасности, там все было слишком продуманно, это… Это не та ситуация…       — Черт возьми, не важно, какая ситуация! — Мужчина оборачивается, метая молнии взглядом. — Мы и так с Йеджи фиктивно мертвы, одной смертью больше — одной меньше! Наш долг — защищать граждан! Рюджин, мы клялись оберегать их, а не играть в бога, решая, кто будет мертв! — В сердцах кричит Воншик, а после осаживается с грохотом на диван, рядом со старшей, зарываясь пальцами в волосы. — Боже, Шин…       — В каком смысле вы уже мертвы? — Рыдания останавливаются так же резко, как нахлынули. Кажется, нервная система перестала выдерживать этот день окончательно, решив попросту отключить все дополнительные ресурсы, в том числе чувства. Рюджин хлюпает носом, поднимая глаза на сидящих напротив. Те переглядываются и Йеджи что-то шипит, ударяя Воншика по плечу.       — Я образно выразился, — бормочет он, но Рюджин слишком хорошо знает его привычки. Врать он не умел, от слова совсем. Каждый раз пытаясь, лишь больше лажал, а потому, именно к нему шли все, кто хотел услышать правдивый ответ.       — В каком, мать его, смысле, вы уже мертвы?! — Шин вскакивает со стула, стирая мокрые дорожки от слез с лица.       — Рюджин, не надо, не сейчас… — Пытается осадить Хван, на что получает грозный взгляд. Темные глаза долго прожигают ее, после чего возвращаются к инспектору, который нервно чесал затылок.       — Объяснит мне кто-то из вас что тут блять происходит?! — Шин ударяет кулаком по столу, отчего подскакивают документы и стоящий на краю ноутбук. — Это поэтому вы так спелись, да?!       — Рюджин, сядь пожалуйста и выслушай меня, — просит Воншик, массируя виски и жмурясь.       — То есть, как я не поставила вас в известность, стараясь защитить, так я дьявол во плоти, а как вы за моей спиной что-то промышляете, так вы у нас ангелы божьи?! — Рычит девушка, почти кидаясь на мужчину, но Йеджи быстро вскакивает со своего места, ловя младшую за талию и толкая назад.       — Тише, пожалуйста, послушай. Это серьезно.       — Никогда не думал, что мне пригодится это, — Воншик поднимается со своего места, подходя к сейфу, быстро набирает пароль, открывая. Оказывается это не просто сейф, а мини-холодильник, из которого он достает бутылку виски, ставя на стол. Закрыв дверцу, ловко цепляет стакан с книжной полки, куда и наливает немного алкоголя, выпивая залпом, запрокинув голову. Резко выдыхает, морщась и цокая языком. — Рюджин, пойми, другого варианта у нас попросту не было. А ставить тебя перед выбором никто не хотел. Да и узнай ты раньше, ни за что бы не согласилась. Ты бы сжирала себя изнутри, — говорит мужчина какими-то загадками, по крайней мере, Шин ничего не понимала. Она хмурит брови сильнее, ожидая пояснения. — Чтобы вытащить Йеджи из тюрьмы, нужно было заручиться поддержкой министерства, но не только. Этого было мало, за нее должен был поручиться кто-то из старших. Суджин слишком молода, хоть и инспектор, да и, Шухуа самолично убила бы меня и ее за подобные геройства. Геона вплетать не стали, и так у него проблем много после ухода жены. Вообщем, круг сильно сужался до тех пор, пока я не взял все на себя.       — Так… — Шин старается связать два и два, переводя взгляд с явно переживающей девушки на Кима. Йеджи не смотрела в глаза, предпочитая прожигать виноватым взглядом пол, цепляясь за Шин словно утопающий.       — Если не вдаваться в подробности, после трудного дня, хватит с нас гениальных штучек. — Он нервно смеется, наливая второй стакан и вновь выпивая. Долго тяжело выдыхает, почесывает щетину и поднимает наконец голову. — По истечению срока, как только мы поймаем преступников, разумеется, всех. Йеджи должна будет вернуться в тюрьму, и только тогда отсчет ее срока «разморозится». А я продолжу работать в полиции. — Он поджимает губы. — Но, если же, Йеджи в течении этого времени или после поимки преступника улизнет, не важно, как и откуда. Просто сам факт ее отсутствия приведет к тому, что… — Воншик прокашливается, отводя взгляд, словно провинившийся подросток. — Меня казнят. В какой-то степени, я подписал смертный приговор, как и Йеджи. Потому что на ее шее взрывчатка. Поэтому нас можно считать живыми мертвецами, — он невесело усмехается, глядя на Рюджин.       Шин попросту застыла, потеряв связь с каким-либо отголоском разума. В целом с реальностью. Звенящая пустота внезапно окружила ее, стараясь уберечь от всей той информации, что она только что получила. Она нервно моргает, вертит головой от Йеджи до Воншика и обратно, пока колесики в голове медленно крутятся, сопоставляя два и два. И только теперь Рюджин понимает, что означали все те фразы от Пака. Саджа был прав. Йеджи прикована к Корее, ведь если уедет, тогда ранит Шин. Только сейчас младшая осознала, о чем идет речь. Почему Хван «защищает» ее.       Старшая знала об их с Воншиком взаимоотношениях, она легко читает людей, что уж там. Не сложно догадаться, что какие бы перепалки они между собой не устраивали, блондинка сильно привязана к инспектору. Как бы Рюджин не отнекивалась при всех, но Ким и правда заменил ей отца. Стал той самой опорой и поддержкой, когда это было необходимо.       А Йеджи… Йеджи сейчас была для нее всем. Верным другом, напарником, загадкой, ответы на которую было невозможно найти. Настоящая головоломка образе человека. Та, с кем можно обсудить ночной кошмар или серьезно спорить по ходу дела. Девушка, которая держала ее на плаву и без которой, как оказалось, Рюджин не протянет и месяца. Она, как кислород, без которого Шин не может существовать в целом.       И теперь блондинка понимает, почему это так тщательно скрывали от нее. Все просто. Это очередной мать его выбор, который сделать придется ей. Только вот, как бы ей не было больно сейчас из-за сложившейся ситуации в расследовании. Это не то же самое, что выбрать кто умрет из близких людей. Если после всей этой сумасшедшей истории она каким-то чудом выживет, то перед ней встанет невозможный выбор. На одной чаше весов — Йеджи. На второй же, Воншик, что подарил ей много ценных уроков и до сих пор вел вперед, мужчина у которого есть любящая жена, с которой они ждут ребенка.       — Рюджин! — Йеджи ловит ее, не позволяя упасть. — Рюджин ты меня слышишь?! — Испуганно кричит старшая, но блондинка уже закрыла глаза, безвольно обмякая в ее руках. Это точно ее кошмар. Личный ад сделанный специально для Шин Рюджин. Со всеми прилагающимися условиями. — Она потеряла сознание…       — Неудивительно, почти не спала, не ела, так еще и весь день на стрессе. Два потрясения на ее голову это чересчур. Даже я едва на ногах стою. Признаюсь честно, этот день самый адский за всю мою рабочую деятельность. — Воншик подходит ближе, прощупывая пульс. — Нормально, сейчас нервы подуспокоятся и она очнется. Я сам чуть не поседел, когда увидел фотографии с места смерти того несчастного мужчины. Еще и ребенок, которого недавно забрали родители. Рюджин же не отходила от него до победного, мне казалось, она кому-то вцепится зубами в горло, если нарушить их личное пространство.       — Боже… — Йеджи сглатывает слюну, стараясь переварить все произошедшее за сутки. — Это кошмар…       — Хуже, девочка, это уже ни в какие рамки. Где чертово КЦРУ?! — Возмущается Воншик. — Здесь просто полиция уже не справляется, это далеко не… Не… А пошло оно все, — он резко ударяет по столу ладонью. — Я отвезу вас, обеих. Ей нельзя за руль. А еще я дам отгул, крайний срок — 5 дней, больше никак. С такими событиями, это и так, чрезвычайно много. — Йеджи кивает, придерживая безвольное тело блондинки.

***

[5]

      Когда Рюджин пришла в себя, первым делом убежала в ванную, очищать желудок. Будто бы там было что-то кроме кофе и энергетиков. Может быть, один бутерброд, да и тот не успел перевариться. В голове был не перестающий стук, будто бы кто-то бьет по барабану или черепной коробке изнутри. Ей тошно от самой себя. От мысли, что из-за нее умер человек. Это ее вина. Только ее.       Девушка царапает небольшими ноготками кожу возле плечей, шею, старается прийти в себя. Уцепиться за что-то. Йеджи стоит рядом взволнованная и явно испуганная. Держит светлые волосы, подает воду, вытирает с лица остатки. Старается всем видом показать, что она рядом. Вот только… Шин сейчас не здесь.       Она словно потеряла рассудок окончательно, свихнулась, съехала с катушек, называйте, как хотите. Шок, трясущиеся конечности, все это не делало ее хорошим полицейским. Подступающая рвота и страх за будущее. За себя, за близких. Все это мешалось в голове с образами, что рисовались из сводок полицейских по месту преступления.       — Не трогай меня, — просит Рюджин, пошатываясь и поднимаясь. Хлопает крышкой унитаза, нажимая на смыв и кое-как уходя. Открывает полку на кухне, вытаскивая недопитую бутылку виски и не церемонясь, пьет большими глотками из горла, стараясь забыться. Самый худший способ, но сейчас, другого нет. Горло обжигает от крепости, но она продолжает настырно делать глотки, набирая жидкость в щеки и после резко проглатывая. Морщится, убирая бутылку от себя. Шипит, свободной рукой хватаясь за столешницу и случайным образом сталкивая с нее посуду, что летит на пол, разбиваясь. Слезы текут по щекам, а организм кричит, требуя дозу никотина. Девушка точно сойдет с ума. Поджилки трясутся от одной мысли, что будет дальше. Рюджин в этой игре ничего сделать не может, она не герой. Она — никто. Она чертова беспомощная девушка с пистолетом, которая даже думать не умеет. Импульсивная идиотка.       Шин кричит, пиная стул ногой и едва удерживаясь на ногах. Все тело ломит от усталости и стресса, что свалился на ее плечи за эти сутки. Воздуха критически не хватает. Почему она? За что ей это все? Почему бог ее наказывает?       Разве она недостаточно настрадалась? Ее брат — наркоман. Отец диктатор сгинул, на том спасибо. Человек, который ей так близок, на грани смерти. А мужчина, который заменил ей того самого доброго, но в меру строгого «папу» в том же капкане. Миен пострадала, из-за нее. Юци плохо, из-за нее. Это ее вина.       Мужчина умер из-за нее. Суджин подвергает себя рискам, из-за нее. Кенми ранила — она.       Рюджин не видит ничего, кроме одной ошибки. И эту ошибку зовут также, как и ее. У этой проблемы ее очертания, характер, манера речи и поведение. Она и есть — ошибка.

      Если ее не будет всем будет легче.

      Рюджин подходит к Йеджи мягко целуя ее в щеку и глупо улыбаясь. В глазах напротив видит лишь неозвученный вопрос и страх.       — Я ненадолго, обещаю, — Шин открывает квартиру, надевая на ноги тапочки и выходя. Знает, что Хван не сможет выйти следом. Она прикована к этому месту блядской цепью, а чья здесь вина? Правильно.

Шин Рюджин — виновата во всем.

      Если она сейчас умрет. Кошмар закончится. Дьявольское колесо прекратит свой бег. Остановится. Все выдохнут, и она больше никого не ранит. Не сделает больно, не подставит, не заставит сидеть в клетке и главное — не убьет.

Она — убийца.

       Ей нужно просто подняться на крышу и спрыгнуть. Сделать шаг. Всего шаг. Это же Рюджин сделать сможет? Так ведь?

***

[6]

      Хван нервно отсчитывает время, то и дело сверяясь с часами. Она не верит в судьбу, шестое чувство и бога. Не такой уж она человек. Привыкла полагаться исключительно на себя и ум. Никакой магии в мире нет, законы и прочее, все это выдумки. Только вот, разрывающее ощущение в груди, напоминает метающегося зверя. Словно что-то вопит ей выйти следом за Рюджин. Ее как магнитом тянет на крышу. Нет, Шин же не идиотка, да и на самоубийцу не похожа. Ведь так?       — Все хорошо, хватит надумывать, — сама себе внушает Хван, но телефон в руку берет, хмуря брови и задумчиво глядя на номер Воншика. Время два ночи, возьмет ли он трубку? А что, если там все хорошо, а она попросту подставит так Кима? Словно в противовес разуму, все эмоции и что-то внутри кричит о том, чтобы она уже набрала этот чертов номер. — Черт со всем, — Хван нервно кусает большой палец, пока идут гудки, но на ее удивление, трубку снимают быстро. — Ты не спишь?       — С Рюджин все в порядке? — Вместо ответа, нервно спрашивает Воншик.       — Почему ты спрашиваешь? — Вот теперь беспокойство растет куда больших масштабах, пробираясь, кажется, до самых костей.       — Предчувствие плохое, сердце колит, — жалуется мужчина. — И да, Хван, я помню, что ты не верующая, а я — да. Она рядом? — Йеджи испуганно расширяет глаза, забывая на миг как дышать. — Хван, она рядом?! — С нажимом повторяет Ким, явно всполошившийся.       — Она вышла, минут 5 назад, — сглатывая ком в горле, тихо отвечает девушка.       — Куда?              — Откуда мне знать? Я на цепи, как пес, сижу, — девушка указывает на свою ногу, понимая, что мужчина все равно не увидит.       — У меня есть удаленный доступ, я освобожу тебя на несколько минут, но у тебя не больше 15, — судорожно произносит Воншик. — Сейчас, найду всю эту хрень, черт, — он шипит в трубку, явно споткнувшись обо что-то. — Нет-нет, дорогая, все хорошо! Я просто ушибся! — Отвечает он, видимо, жене, после чего наконец удовлетворенно бухтит под нос какой-то код. — Слышала писк? — Йеджи согласно мычит, глядя на ногу, браслет на которой зажегся зеленым огоньком. — Снимай его к чертям, проверь первым делом крышу.       — Значит не одна я об этом подумала… — Рыжеволосая одним движением стягивает с себя оковы, бегом добираясь до прихожей и надевая первые попавшиеся тапки. — Воншик…       — У тебя 15 минут, я верю тебе, но пока не могу быть уверенным в том, что государство оценит подобный вид самодеятельности.       — Я отзвонюсь после, либо надену браслет и все отобразится, — сумбурно произносит Хван, бросая телефон на тумбочку и выбегая. Она быстро преодолевает три этажа вверх, немного запыхавшись от спешки. Дверь ведущая на крышу была открыта, замок сломанный лежал на ступеньках, как и лом, которым, видимо, и разбили всю эту конструкцию. Судя по цепочке, она и так была хлипкой, а пара сильных ударов, окончательно заставили ее порваться, а ржавый замок сломаться. Холодный воздух неприятно щиплет кожу. Йеджи делает еще рывок, вбегая по последней лестнице и наконец оказываясь среди темноты. В районе так непривычно тихо, что Хван даже теряется на миг, до тех пор, пока не замечает едва стоящую на ногах девушку, что стоит с недопитой бутылкой в руках, у самого края. Качается, кажется, рыдая. Костяшки до этого обработанные, вновь кровоточат, а на светлой футболке видны красные пятна.       Йеджи не думает кричать, звать ее. Нет, так лишь напугает, а опьяненное тело может качнуться и вперед. Пульс зашкаливает от поднявшегося в крови адреналина. Девушка набирает в грудь больше воздуха, стараясь подавить все эмоции. Не сейчас. только не сейчас. Это та грань, в которой можно так просто ошибиться и потерять все. Хван слишком много теряла в своей жизни. Чохи, та девушка, что спасла ей жизнь, пожертвовав собой, сестра… Рюджин одна из немногих, кто принимает ее такой, какая она есть. Узнавая каждый раз все больше и больше о ее прошлом, младшая не сторонится, не кривится и не пытается язвить. Шин не боится ее, не видит в ней монстра или повернутого психа. Так же, как не видит в ней жертву. Жалость — худшее чувство. Блондинка продолжает смотреть на нее щенячьим взглядом, показывая лишь им всю свою верность и искренность в своих намерениях. Пусть даже, их взаимоотношения иногда кажутся чрезмерно нестабильными, для Йеджи сейчас нет никого ближе и важнее.       Именно поэтому она находит в себе силы подавить панику, включая трезвый рассудок. Снимает с ног тапочки, чтобы те не выдали ее. Босиком плетется по ледяной крыше, пока пятки обжигает промерзлое покрытие. Морщится, но не перестает идти, до тех пор, пока не оказывается на вытянутой руке от своей цели. Рюджин и правда рыдает, навзрыд, громко, позволяя себе выпустить все накопившиеся за это время эмоции. Нервно сглатывает, кидая бутылку вниз и прослеживая за ней взглядом. И вот, когда она уже вытягивает ногу вперед, Хван цепляет ее, прилагая все оставшиеся силы, рывком таща на себя. Шин лишь испуганно взвизгивает, а после шипит, когда головой ударяется о пол, жмуря глаза.       — Ты с ума сошла?! — Йеджи прикусывает губу, пока коленки отдаются болью. Она резко давит младшей на живот, предотвращая попытку подняться и после, ловко забирается сверху, давя своим весом и упираясь руками в плечи. — Рюджин, мать твою! Я с тобой говорю! — Все. Контроль над эмоциями теряется у обеих. Словно поломанные механические игрушки по щелчку выходят из строя, начиная беспорядочно биться в конвульсиях. — Дура! — Кричит Хван, напрягая голосовые связки. Ей плевать на то, что это могут услышать люди. Сейчас ей хочется тоже выплеснуть все то, что она так долго прятала. — Какого черта ты делаешь?! — Девушка ударяет ее по плечам. — Почему ты здесь?! Почему ты просто не поговорила со мной?! Почему ты скрыла все от меня?! От меня! — Рюджин, кажется, теряется от чужого всплеска эмоций, ведь на лице застыло удивленное выражение, а сама блондинка уже не походила на того, кто минутой ранее рыдал навзрыд. Хотя припухшие глаза и мокрые дорожки на щеках, говорили об обратном. — Ты хоть понимаешь, что хотела сделать?! Рюджин! — Очередной ощутимый удар по плечу. — Я… Я пытаюсь сделать все, выбраться из этого дерьма, а ты?! Что делаешь ты?!       — Я ничего не могу сделать! — Пересиливая себя, кричит в ответ Шин. — Я уже облажалась с выбором, а теперь, узнаю, что на чаше весов самые близкие люди! Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Рычит Рюджин, мгновенно трезвея от холода и накалившихся эмоций. — Я просто человек! Я ничего не могу! Я уже наломала дров, и я боюсь, что будет дальше! Я хочу простой спокойной жизни, а не узнавать, что мой брат наркоман, а два близких мне человека, не посоветовавшись со мной, поставили свои головы на кон! Я не хочу выбирать! Я…       — Ты! — Йеджи ударяет ее по плечу. — Ты идиотка! Рюджин, я убью тебя, своими руками, сейчас, — сквозь рыдания произносит Хван.       — Давай! — Подстрекает Шин, за что получает хлесткий удар по щеке, еще более отрезвляющий чем даже холодная поверхность крыши.       — Дура! — Вопит Йеджи, начиная ударять ее кулачками по плечам, уже едва ощутимо. — Больная!       — Какая есть, — фыркает Шин, горько усмехаясь.       — Главное, что есть, идиотка! — Очередной удар. — Ты, сука, ты… — Йеджи запрокидывает голову, набирая больше воздуха. — Ты обещала, что не оставишь меня! Сколько раз ты говорила это?! Ты просила дать тебе второй шанс! Из-за тебя, я размягчилась, начала делать глупые ошибки. Это все твоя вина! Только твоя! — Кричит в сердцах рыжеволосая. Ее слезы капают на лицо младшей, что удивленно смотрит на Хван. Она впервые видит ее такой испуганной и злой одновременно. — Из-за тебя, я тогда попала в полицию и тюрьму, ты причастна к этому…       — Я лишь…             — Закройся! — Грозно вскрикивает Йеджи, после вновь ударяясь в рыдания, ее тело трясется, а лицо раскраснелось от холода. — Только вот я дала тебе второй шанс! Я поверила твоим словам! Ты… Ты идиотка! — Она вновь ударяет по груди, а после ложится сверху, прячась в шее и лишь беззвучно рыдая. Ледяное лицо сильно контрастирует с теплой кожей шеи, но Рюджин молчит, позволяя старшей сжать свою футболку, впиваясь в нее промерзшими пальцами. — Я не хочу тебя потерять, Рюджин… Пожалуйста. Только не тебя. Я никогда не говорила этого раньше и вряд ли еще будет случай… Мне страшно быть рядом, но еще больше, меня пугает мысль остаться одной. И нет, мне не нужен кто-то другой, услышь меня. Пожалуйста… Рюджин. Я…       — Прости меня, даже тут… Я облажалась, — Шин всхлипывает, ощущая неприятный комок в горле, пока в груди все сжимается от боли и осознания, что еще бы миг — и она бы больше никогда не увидела ее. Запах, улыбка, множество скрытых в ней тайн, рыжие волосы, горящие глаза, ничего…       — Зачем…       — Я боюсь, что не смогу справиться. Мне страшно потерять тебя, или кого-то из близких. Я не переживу… — Шин горько хмыкает.       — Поэтому ты решила сбежать? Так ты остаешься рядом? — Чужие ноготки больно впиваются в кожу, царапая. Повисает тишина, прерываемая лишь шмыганьем носов и всхлипами. Сколько проходит времени — не ясно. Обе теряются где-то в себе, фразах, которые они сказали друг другу. Кажется все вокруг перестает существовать, кроме них двоих. В какой-то момент Йеджи поднимается, чувствуя, как сильно заледенело ее тело. Что уж говорить о Рюджин, что лежала на холодной крыше.       — Ты дашь мне еще шанс? — Тихо спрашивает Шин, поджимая губы и стирая с глаз слезы. Йеджи долго пристально смотрит на нее, поджав губы. Рюджин мягко опирается на локти, приподнимаясь и заставляя старшую сесть ниже. Приходится обхватить ее талию, чтобы рыжеволосая не свалилась. — Пойдем домой, угу?       — Рюджин, если будет подобный…       — Не будет. Прости меня, я правда облажалась, — Шин вздыхает. — Давай, поговорим об этом уже в тепле, не хватало еще того, чтобы ты простудилась… — Она старается улыбнуться, на что получает легкий удар в лоб.       — Даже сейчас о себе не думаешь, идиотка, — морщится Хван, а после касается щеки, по которой до этого ударяла. — Сильно болит? — Спрашивает уже тише.       — Все в порядке, зато протрезвела в миг, не думала работать в отрезвителе? — Шутит младшая, слыша очередной тяжелый вздох. — Прости, психологическая защита.       — Это твоя последняя попытка, Шин, — серьезно говорит старшая, а после тянется ближе, касаясь губами чужих губ. Обнимает за шею, прижимаясь всем телом ближе и стараясь согреться. Осознание того, что Рюджин сейчас живая, дышит, греет своим теплом и находится так близко, приятной негой растекается в душе. Возможно, Хван зря не верит в предчувствия и прочие знаки, может быть, что-то в этом мире и действительно существует. Что-то, такое, невесомое, словно связь, что образуется между близкими людьми, позволяя понять, если вдруг случается беда.       — Снег пошел, — Шин улыбается, глядя на небо. Мелкие снежинки, напоминающие скорее хлопья, быстро оседали на рыжих волосах, тая. Они осыпались и на крышу. — Кажется, ты сделала правильный выбор.       — Я тебя убью, — закатывает глаза Йеджи, ударяя ее по плечу вновь.       — Я тебя тоже, — подмигивает Шин, улыбаясь шире и хлюпая носом. — Знаешь же, что есть поверье, что с кем встретишь первый снег, с тем проведешь всю жизнь?       — М-м, — Йеджи поднимает брови. А после, откашлявшись, поднимает голову к небу, хмурясь. — Вселенная, ты правда из всех людей в мире, отдала мне самую невыносимую идиотку?       — Эй! — Шин щипает ее за бок, после обнимая крепче, чтобы согреть. — А мне Вселенная отдала грозную забияку, но я же не жалуюсь.       — Да пошла ты, — в шею бормочет рыжеволосая, сама невольно расплываясь в улыбке.       — Да, пойду, в нашу квартиру и возьму тебя с собой, потому что иначе, мы обе простынем. — Рюджин целует ее в висок, впервые за все время чувствуя как балласт, накопленных эмоций, наконец-то спал с нее, позволяя вдохнуть полной грудью. Она прижимает старшую ближе, мысленно благодаря бога за то, что Йеджи оказалась так вовремя рядом. Еще немного и она бы точно совершила самую большую ошибку в своей жизни… Но кажется, теперь, у нее есть ее якорь, который будет удерживать ее на этой бренной планете еще долгие годы. А все благодаря снегу. Конечно, чему же еще?

***

      Девушка стоит в морге, осматривая привезенное тело. Ей может быть всего лишь кажется, но тем не менее, почему-то ощущается будто, они что-то упустили. Она тщательно проверяет тело, все же, ординатура в больнице, дает свои плоды. Да и когда ты растешь в семье врачей, где главой является суд-мед эксперт, сложно не подцепить какие-то полезные знания. Да, ей сказали не совать нос куда не надо, но тем не менее. Кажется, здесь не все так чисто.       — Странно, — девушка хмурит брови, оглядывая тело. — Здесь же под ногтями есть что-то, почему на это не обратили внимание? — Задает вопрос она сама себе, нежели кому-то. Всем она обещала закончить с уборкой и уйти, но что-то заставило ее остаться. Может быть, она найдет полезную зацепку, хотя бы немного облегчит работу Рюджин и другим. Она отходит от тела, снимая перчатки и направляясь к рабочему столу человека, проводившего вскрытие. Вчитывается в написанный курсивным почерком шрифт, стараясь разобрать хоть часть. Раздается щелчок и девушка испуганно вздрагивает, отшатываясь от стола. Кого занесло в час ночи в морг? Сердце начинает бешено стучать в груди, пока две фигуры о чем-то разговаривая, неспешно идут к дверям. Дыхание спирает от осознания того, что ее могут заметить и выписать большой штраф. Это не ее «поле» работы, а находиться здесь в такое время суток, без уважительной причины — запрещено. Ее могут и с ординатуры за такое выгнать. Сглотнув неприятный комок, Кенми рыщет глазами, ища куда бы скрыться. Небольшой шкафчик первым привлекает ее внимание, а потому не найдя альтернативы, она быстрыми шагами доходит до него, отворяя дверцу и кое-как забираясь внутрь. Здесь оказывается очень уж тесно, несмотря на то, что висят одни халаты. Как раз вовремя, ведь двери в морг открываются.       — Странно, я вроде выключал здесь свет, — раздается голос мужчины, кажется, это Господин Дон. Только с кем он мог прийти так поздно? Хотя, может он тоже осознал, что недосмотрел что-то и решил вернуться в нерабочие часы?       — Мне плевать, — раздается второй голос, куда выше и собеседника едва ли можно назвать коренным жителем, особенно учитывая его акцент.- Мне нужны только настоящие бумажки и ты свободен. — Он небрежно цокает языком, судя по звукам опираясь на железные шкафчики с противоположной стороны. — Давай шустрее, а? Я вообще-то, хочу еще подрыхнуть часиков эдак 5, — судя по жаргонным словечкам, человек не из самых приятных кругов. Только что он делает рядом с Господином Доном? Тот всегда был вежливым и обходительным, помогал всем новичкам и о нем отзывались как об очень терпеливом наставнике. Странную же он выбрал компанию.       Пак зажимает рот руками, стараясь дышать как можно тише. Жалко в шкафу нет и небольшого отверстия, так она смогла бы разглядеть оппонента. Только вот отвлекается она на собственные ощущения, живот неприятно крутит, а дыхание спирает все больше. Странно, она вроде ела как обычно, да и не пропустила даже ужин. Только вот неприятные ощущения лишь усиливаются, а страх начинает сковывать все больше.       — Ты же сделал, как договаривались? Да? — В голосе слышится давление.       — Да-да, хватит спрашивать лишнее. Вот, настоящие документы. В следующий раз, будь осторожен, твое днк можно было легко найти под ногтями. Если бы я не работал один, то это было бы большой ошибкой для тебя. Одного вашего уже забрали в психиатрическую пожизненно, так и до тебя дело дойдет.       — За языком-то следи, а. Если жить хочешь, докторишка, мы тебе и так отвалили дофига, так что не язви. — Отзывается незнакомец. — Легавые ничего не сказали?       — Нет, мы же бок о бок работаем, поверили без дополнительной проверки. Я все же имею репутацию, а потому, нам лучше пойти. — Дон вздыхает. — Хотя нет, стой.       — Ну что еще? — Недовольно отзывается второй.       — Сейчас.       Кёнми ошарашенно выпучивает глаза. Оказаться свидетелем такого разговора, надо было еще постараться. Она нервно сглатывает, стараясь как можно быстрее и незаметнее достать телефон. Нужно сообщить Рюджин. Шин же и понятия не имеет, что они упускают улики не потому что их нет, а лишь потому что тут все куда хуже. В такое тесноте сложно держать телефон ровно, особенно когда руки сильно трясутся от шока и услышанного. Пульс учащается вдвое, а паника словно огромная змея, начинает медленно окружать ее, сдавливая в своих объятиях.       — Попалась, — дверца резко распахивается и в глаза ударяет яркий свет. — Ну привет, ночная птичка, не спится? — Мужчина с безумными глазами и широкой кривой улыбкой оказывается совсем рядом с лицом девушки, что громко визжит. Только вот широкая ладонь резко впечатывается в губы, заставляя младшую больно удариться затылком о шкаф. — Закрой ротик, милашка. Ты крупно влипла, ты знала? — Он хищно склоняет голову. От нее веет аурой безумца, который запросто распотрошит твои внутренности и даже бровью не поведет. Для него это всего лишь игра. — М-м, как от тебя пахнет. Это что, страх? Оу, ты плакать начала? Не бойся, еще рано, я скажу, когда можно будет кричать, — он давит второй рукой на горло, усиливая хватку и сдавливая гортань.       Все, что Кенми успевает сделать, это нажать на горящий значок «позвонить» на контакте старшей, надеясь, что она услышит. Только вот гаджет падает из рук, потому что девушка резко дергается, ударяя ногой в пах. Мужчина шипит, теряя хватку, что позволяет Пак улизнуть. Она рвано дышит, испуганно метаясь взглядом по комнате, совершенно не понимая, куда ей податься. Бежит к дверям, но путь ей преграждает высокая фигура Дона.       — Господин… — Голос дрожит, как и коленки, что вот-вот подогнутся от испуга. Девушка не успевает обернуться, как ее хватают за шкирку, кидая на пол. Она рвано выдыхает, вскрикивая от тупой боли в коленях. Стоит поднять голову, как второй удар приходится по лицу, прямо подошвой ботинка, словно по футбольному мячу. Размашисто, больно, так, что сводит челюсть. Девушка хватается за лицо, со стоном падая навзничь, вот только это все равно не спасает ее от следующего резкого удара по почкам. Такого, что она кричит, выгибаясь. Слезы выступают на глазах, а в голове звенящая пустота. Лишь картинки мелькают.       — Сучка, думала все своей легавой слить? Ты же втрескалась в Рюджин, да? — Ее поднимают за волосы, прикладывая всю силу. — Эй, потаскуха, я с тобой говорю! Когда мужчина спрашивает, ты должна своим ротиком отвечать, а не скулить. Ну подумаешь разбил нос, ты что, подбитая сучка? Подстилка Рюджин? — Он громко смеется, присаживаясь рядом. — Миленькая, но такая тупая. Сунуться сюда было твоей ошибкой. Прости, я не могу оставить тебя живой, — его глаза расширяются, а маленькие зрачки не на шутку пугают. Хотя скорее всего больший ужас нагоняет кривая усмешка и неприятный запах исходящий от мужчины. Он приближается к лицу девушки, второй рукой хватая за челюсть. — Что мы сначала сломаем тебе? А? Милашка, — тянет он, совсем рядом с ухом, таким гадким, липким шепотом. У Кёнми бегут мурашки по спине от подобного, а тело безвольно трясется. От боли у нее нет даже сил, чтобы попробовать сопротивляться.       — Слушай, забирай ее и проваливай, ладно? Я не подписывался быть свидетелем смерти, — морщится Дон, поправляя очки. Он указывает на черный выход, обычно его используют лишь сотрудники. — Оглуши ее, а то она криками всех растормошит.       — Без тебя знаю, докторишка, ну что, куколка, пойдем развлекаться? — Безумная улыбка и липкий страх, вот что последнее запоминает девушка, перед тем как все перед глазами меркнет. Последней мыслью угасающего сознания был лишь силуэт Рюджин, которая сидела с ней рядом на лавочке, улыбаясь.

Конец 1 Акта. Продолжение следует…