Оставили небеса? Добро пожаловать в ад!

В аду всегда было шумно. Хотя первый человек здесь не столетие провёл, а всего-то какие-то жалкие пару месяцев, за которые случилось, кажется, даже больше, чем за его тысячелетия в раю. Там, оказывается, было пиздец как скучно и однообразно в сравнении. Обычный человек такой бешеный калейдоскоп событий точно бы не пережил, но Адаму повезло оказаться не обычным человеком. Он ведь первый человек! Самый охуенный за всю историю этого ебучего мира! Может, поэтому он не был шокирован произошедшим и принял все изменения в жизни так же легко, как перенос завтрака на десять минут. Проще говоря, ему было почти похуй. В раю жить, в аду — какая разница, если в итоге ему очень даже комфортно? Никакой, вот и нечего мозги зря ебать. Так, а о чем шла речь изначально? Точно! Он размышлял, что в аду даже для такого нового жителя, как он, сегодня было шумновато. Хотя он признавал, что у местных был стоящий повод покричать и побеситься. Все эти грешные задницы за день успели смахнуться с ангелами, благополучно всё проебать, сдохнуть и воскреснуть! Поэтому они праздновали вовсю, надрывая глотки, включая на полную самую развязную музыку и, конечно, напивались в хлам кто где придётся. В отличие от других грешников, которые и на улице кутили, Адам вместе с компашкой из отеля предпочли забиться на его первый этаж и отмечать в старом добром холле, который уже видел похожую картину. Веселье набирало обороты, несмотря на то что часовые стрелки уже пробежали полночь и приближались к четырем. Хаск только и успевал, что подливать алкоголь в стремительно пустеющие стаканы. Даже вечно уныло сидящая в стороне от веселья Вэгги решила не отрываться от коллектива, обжимаясь по очереди то с бокалом, полным до краев, то с вернувшейся в родные пенаты Шарлоткой. Выглядели они обе как клинические идиотки, и для полноты образов им не хватало только сердечек в глазах. Или такая хуйня только в рисованной порнушке бывает? Первый человек крепко задумался и хлебнул больше положенного, так что мгновенной крепости сжжжжало горло. Закашлявшись, он не заметил, как к нему на отдалённый диванчик приземлилась та, кого он меньше всего желал видеть рядом с собой. — О, Лилит, — откашлявшись, протянул первый человек и расплылся в улыбке. — Как в раю отдыхалось? Весь движ пропустила, зато жопа была в тепле и безопасности. — Как всегда хамишь, мусор, по ошибке названный человеком, — лениво и даже миролюбиво произнесла демоница, закинув ногу на ногу и покачивая фужер на изящной ножке. — А ты изменился. — Чего? А, ну да, — он обернулся на новоприобретенные крылья, которые толком убрать не мог. — Теперь я премиум-набор куриных крылышек. Три в одном, да еще и с мелированием. Последний визг моды, сука. — Вообще-то я не это имела в виду, — Лилит замолкла в многозначительной паузе, параллельно неспешно бухая. — Я в замешательстве, это у тебя, как у настоящей блондинки, мозги так медленно работают или пытаешься разыграть королеву драмы? Если второе, то место уже занято. Люцифер корону не отдаст. — Какой же ты невыносимый, — выдохнула Лилит. — Как тебя вообще здесь терпят? Она отставила фужер в сторону, и он, скользнув по гладкой поверхности столика рядом, медленно истаял в воздухе, прямо как мечты Адама о ебучем спокойном вечере наедине с мыслями, что скачут по его мозгам, будто блохи, укушенные за задницу. — Я лишь имела в виду, что ожидала подобной самоотверженности в спасении мира от кого угодно, даже от таракана, ползающего в объедах, но только не от тебя. Сколько помню, ты всегда был горделивым, упертым бараном, думающим только о себе и не видящим дальше своего носа. Адам выпил залпом и бросил стакан в угол. Вот только в отличие от Лилит у него фокус не прошел, и первый человек скривился от звона разбившегося стекла, пробивающегося сквозь шум праздника. И скривился от ехидной улыбки бывшей супруги. — Уж прости, Лилит, но ты проебалась, — хрустнув коленями, он поднялся с дивана и задрал голову к потолку. — Да, я самовлюбленный и эгоистичный, но лишь потому, что я ебучий первый человек! Я же буквально первый! И я чертовски хорош! Но знаешь, что еще? Адам улыбнулся и наклонил голову набок, чтобы видеть вытягивающееся лицо Лилит. — Ты видела все это и даже не пыталась копнуть чуть глубже. Сама себя убедила, что я укладываюсь в эти характеристики и больше ничего за душой не имею. Ты и не хотела ничего другого во мне видеть. Потому что твой взор всегда был направлен на другого. — Адам осклабился. — Как иронично, что в итоге твой объект наблюдения выбрал меня. Каково это, чувствовать себя кинутой и сосать в стороне, а, женушка? Под громогласный ржач первого человека Лилит закатила глаза и ушла королевской походкой от бедра. Стерва самовлюбленная. А еще Адаму пеняет на его эгоистичность! Ха, да если подумать, они с Лилит не смогли ужиться лишь по одной причине: они одинаковые! У них даже вкус одинаковый, раз вместе на Люцифера залипали! Адам взял с ближайшего, полного бутылками стола одну и вернулся на пригретое место. Здесь он был скрыт от большинства глаз. Болтать с жителями отеля у него не было желания. Стаканов рядом не нашлось, и, плюнув на приличия, Адам присосался к горлышку. Глаза сами собой прикрылись, потому что каким бы ни был Адам охуенным, алкоголь его сваливал наравне с другими. Скрип дивана чуть привел его в чувство, но не заставил раскрыть глаз. А нахуя напрягаться ради вернувшейся стервы? Ведь наверняка приебалась, чтобы оставить последнее слово за собой. — Свали в закат, сучка. Я уже заебался тебя видеть. — Быстро же ты сдулся. А недавно чуть ли не в вечной любви клялся… Адам, до того полулежащий, мигом выпрямился и уставился на Люцифера, что пристроился у самого края и, положив локоть на подлокотник, подпирал им голову. — Это не тебе. — А кому? — Да, — Адам отмахнулся и только чудом не опрокинул содержимое бутылки на падшего. — Ходят тут всякие. Повисло неловкое молчание. Люцифер смотрел куда-то в сторону, а первый человек не мог найти себе места. И вот как себя вести теперь? Правильно делают люди, когда заканчивают хорошую историю поцелуем или свадьбой. Дальше-то нихуя не понятно, что делать. Поцелуй у них был, нихуя не помогло. Это же жизнь, а не мультфильм, чтобы титрами завершиться. Ну а свадьба… Адам представил сначала Люцифера в свадебном платье, потом себя и передернулся. Ну в жопу такие фантазии. — Ты точно не жалеешь о произошедшем? — тихо, едва слышно за взрывами смеха и громкими разговорами спросил падший. Так вот о чем переживает этот придурок. — Сказал же, что нет, — буркнул Адам. — Я вполне доволен, что проведу эту вечность в аду с подпиской о невыезде. Хотя знаешь, про мир людской мне ничего не говорили, только про рай. Но для меня главное не это. А то, что моя вечность будет с тобой. Это перекрывает все недостатки. И я это докажу! Залпом выпив содержимое бутылки и даже не почувствовав вкуса, Адам пришел к выводу, что лоя храбрости по выполнению задуманного ему уже хватит, и отбросил бутылку. Не медля ни секунды, он оседлал колени опешившего от такого маневра Люцифера. Ладони первого человека легли на его плечи, сжимая их и словно говоря: «Не отпущу, как ни вырывайся». Хотя падший и не пытался. Адам широко улыбнулся и дразнящим движением прошелся по своим губам кончиком языка. Алый взор проследил за этим, проследил за этим жестом, словно от него зависело существование мира. — Я тут вспомнил, что задолжал тебе выполнение одного обещаииия. А я всё же первый человек, и мне по статусу нарушать обещания не положено… — Но если ты не хочешь, то не надо, — начал было падший, но незамедлительно получил одним из пёстрых крыльев Адама по ебалу. — Ой, заткнись, кусок долбоёба! Я тут с ним флиртую, а он тупит! Мне че, на весь отель орать, что я с тобой поебаться хочу, дабы до тебя наконец доперло?! Или транспарант над головой носить?! Падший опешил и, похоже, потерял воззззможность говорить. Только и мог, что тупить да хлопать глазами. Ненвъбенно, сука, красивыми глазами оттенка самого дорогого рубина. Адам протяжно выдохнул, чувствуя, как тонет в них и, самое паршивое, не имеет ничего против такого исхода. Он зарылся носом в светлые волосы падшего и выдохнул: — Мне пиздец как влом подниматься до лифта. Поэтому давай ты нас сразу в номер магией перенесёшь? Я со своими новыми силами не рискну такое проворачивать. Потому как слиться в единое целое я хочу лишь во время горячего траха, а не буквально. — Да я понял уже. Щелчок, и они оба падают на мягкую, будто облака в бескрайнем небе, постель. Все складывалось просто замечательно, пока первый человек не взглянул на потолок. — Серьёзно?! Опять эти злоебучие яблоки! Люцифер, ты из флоры земной знаешь только яблоню, а из фауны только уток, что ли? Хотя похуй не отвечай. Адам отвел глаза от ненавистного декора и сосредоточился на куда более приятном зрелище: лежащем на боку падшем с выражением лица, так и говорящим: «Ну попробуй меня удивить». Вот зря нарывается. У первого человека есть дохреналион способов вогнать в ступор любого. Адам одним слитным движением навалился на падшего и прижал его спиной к бархату покрывала. — Готовься. Сегодня я сделаю так, что у тебя кроме меня больше ни на кого не встанет.