Оставили небеса? Добро пожаловать в ад!

Темно. Холодно. Неприятно. И абсолютно тихо. Адам разлепил глаза, оказываясь в лишенном света бесконечном коридоре. Здесь было пусто и одиноко, как и в голове первого человека. Только перекати-поля не хватало. Видимо, сам Адам выступал в роли этой хрени. Что вообще произошло до того, как он оказался здесь? Все это было сокрыто туманом беспамятства, будто он вчера очень хорошо провел время в компании не одного десятка бутылок и явно не сока. Память отбило начисто. Он не знал, где он оказался и как попал в это невеселое место. Ясно только было, что сам в такое мутное и унылое место он бы не сунулся. Возможно, запихнули? Только кто? Адам стукнул себя кулаком в висок. — Вспоминай, голова, ты же для этого и создана была. Упомянутая часть тела хранила молчание. С другой стороны, начни она отвечать без согласия и участия хозяина, Адам ни хуя бы не обрадовался. Одно дело — с амнезией оказаться хуй знает где, и совсем другое, если вдобавок ко всему этому у него еще и крыша отлетит. Последнее станет окончательным грустным трунем в его жизненной минусовке. Адам огляделся по сторонам, но безуспешно. Везде со всех сторон его окружала лишь мутная тьма подвижная, как болотное дно, где лежат всякие хищные твари, что обычно норовят отхватить чужие ноги. Ага, по самую голову. Или головку. Смотря какие у монстра гастрономические предпочтения. Адаму ни первый вариант, ни второй не нравился. — Ну, стоять на месте — самый херовый вариант, — вздохнул первый человек и неспешно двинулся вперед. — Если хочешь куда-то прийти, нужно шагать. Да и вообще лучше я сам пойду навстречу опасной твари, чем буду спокойненько ожидать, пока меня на блюдо положат. Тварь еще не знает, с кем связалась. Вот подавится мной и поймет, что нехуй в рот брать все, что на глаза попадется. Шаги были бесшумны. Каждый раз стоило Адаму поставить ступню на непроглядный мрак, и она без малейшего шороха или влажного звука погружалась в черный туман на пару сантиметров, но вытащить ее не составляло проблем. Его даже не утягивало никуда. Было ощущение, словно он идет по рыхлому снегу, только без звука. Будто оглох. Но голос свой он продолжал слышать, что отметало предположение о глухоте. Все было странным. Первый человек шел вперед, но при этом будто ходил кругами. Хотя подтвердить это не было никакой возможности, ведь даже ориентиров в этой пустоте никаких не было. Только непроглядный мрак, который постепенно расходился в его голове затхлым страхом. Как выбраться из места, где и дорог нет? Как летать в мире, где нет неба? Да и крыльев у него тоже, судя по всему, нет. Он ощупал спину и лишь подтвердил свою догадку. Адам устало сел и положил голову на колени, раздумывая о том, что ему делать дальше. Идти бесполезно. Он, как на океанском дне, без капли света, бездумно бродит непонятно где. Если это пространство такое же огромное, как океан, то выбираться он будет долго. Возможно, только к началу третьего тысячелетия успеет. Оставалось лишь вспоминать. Ему необходимо было вспомнить, как он оказался в этом месте, и, возможно, тогда он сможет понять, как из него выбраться. Это было бы неплохо. Даже ахуительно. Но память все также продолжала молчать. Предательница ебаная. Вот от кого Адам точно подляны не ожидал, и на тебе. Веки прикрылись сами собой. Какая нахуй разница смотреть на них или на беспроглядый мрак вокруг. Хотя разница все же была. Глядя на свои веки, он мог представить, что за ними что-то есть. Не тьма, а полумрак номера в отеле, например, и с минуты на минуту в окошко влетит Люцифер, подкрадётся тихо к постели и просто будет на него смотреть. Потому что еблан, который не может нормально чувства и мысли выражать. Через рот, блять. Мысли о падшем успокаивали. Лучше любой медитации и техники дыхания они брали под контроль мечущийся в панике разум ангела, и словно теплые объятия даровали так необходимый покой. Некое чувство защищённости. Даже свет начал мерещиться после них. Или же не мерещится? Адам неверяще распахнул глаза и чуть не повалился ничком от неожиданности. Искра света замаячила на горизонте далёкая и такая манящая. И пусть летящие на огонь мотыльки обычно сгорают, он лучше помчится прямиком в пламя, чем хоть еще минуту проведет во мраке! Он вскочил и сразу свалился на колени. Чертовы ноги затекли от долгого сидения в одной позе и не слушались, но он упрямо поднялся и похромал вперед на свет, что медленно приближался и становился все больше и больше. Схватившись за край того светового пятна, Адам зажмурился от непривычной яркости. — Ты весь день провел в пещере? Вот это да, я и не думал, что мои слова так тебя заденут. Что? Не в силах совладать с яркостью, Адам все равно распахнул глаза, лицезрея вокруг лишь цветастые пятна. Медленно они прекращали плыть и складывались в картинку цветущего и зеленого сада, как в разгар весны. А прямо перед ним стоял Люцифер собственной персоной. С неловкой улыбкой и чуть смущенными глазами. Голубыми, как самое чистое и безоблачное небо. — Что за хуйня… — Эй, сколько раз говорил, не выражайся здесь! Секунда, и губы Адама накрывает ладонь с запахом чего-то сладкого. А, точно, яблоки. Везде от него ими несет. Адам медленно опустил взор на ладонь и кивнул. Люцифер чуть нахмурился, но руку с чужого рта все же убрал. — Не стой истуканом, мы ведь хотели искупаться. Буду ждать тебя у водопада. Люцифер направился прочь, оставив Адама в недоумении. Что вообще происходит? Обернувшись, он действительно увидел вход в пещеру. Шагнул внутрь и даже прошел метров двадцать, прежде чем упереться в глухую стену. Тупик. И никаких километров безграничной мглы, в которой он бродил до этого по ощущениям не меньше суток. Да и свет здесь был, хоть и слабый. Пробивались лучики солнца сквозь многочисленные щели. Адам тщательно ощупал стены пещеры в надежде найти незамеченный им ранее ход, но тщетно. Это была всего лишь мелкая и неглубокая пещерка, в которой блуждать даже совсем слепой не сможет. — Почему вокруг меня всегда происходит исключительная хуйня? — в пустоту задал вопрос первый человек и, естественно, не получил ответа. Он спешно побрел к выходу, как у самой границы пещеры его голову пронзила вспышка невыносимой боли. Словно в его черепушку с размаху вбили раскалённый гвоздь и теперь с наслаждением его прокручивают. Невыносимо. От боли подкосились ноги, и он свалился на колени, раня кожу острыми камнями на земле, но совершенно этого не замечая. Он использовал меня… тебя… крылья… от…го они… убить… ошибка… Черт, как же хуево! Голову медленно сдавливало, будто обручем, пока в ней вереницей проносились чьи-то слова и картинки. Кровь, очень много крови. На земле, на руках, на крыльях и на искривленных в слабой улыбке губах, что шепчут эти слова. Адам окончательно осел на землю, сворачиваясь в тугой клубок и перекатывающийся с одного бока на другой, только бы приглушить эту невыносимую, разрывающую на части боль. На языке отпечатался привкус серы и гари, словно он побывал на пожарище в аду. Точно, ад! Вот где он был до появления в этом странном месте. -Что с тобой?! Адам ощутил, как теплые руки подхватывают его под мышки и поднимают, приводя в сидячее положение и прислоняя к стволу дерева. А перед лицом взволнованные голубые глаза. — У тебя кровь из носа идет. Это ненормально. Давай-ка я тебя вылечу магией. Секунда, и тело словно заворачивают в шерстяной плед. Становится тепло и уютно. Будто он наконец-то вернулся домой. Люцифер отстранился, и первый человек невольно потянулся следом, чтобы не разрывать этих объятий. И его не оттолкнули, а наоборот прижались ближе. — В последнее время с тобой творятся странные вещи. Это из-за снов, да? — Каких еще снов? Люцифер в удивлении вскинул брови и сел рядом на землю, прислонившись к боку первого человека. — Сам ведь говорил, что тебе снилось, как тебя изгнали из Эдемского сада вместе с другим человеком, женщиной Евой. Глупость какая, другой человек в этом саду, — падший, хотя падший ли вообще, захихикал под нос. Адам смерил его подозрительным взглядом, оценивая и белоснежные без намека на алые вкрапления крылья, и глаза, чистые и голубые. Таким Люцифер был давно. Настолько давно, что Адам практически забыл, как выглядел серафим до падения с Небес. — Стой, ты имеешь в виду, что все это мне снилось? Изгнание, появление всех людей на Земле, Ад, истребления и то, что я чуть от твоих рук не сдох? Голос человека все повышался с каждым сказанным словом, а в голове все еще чувствовались отзвуки старой боли. — Не волнуйся так, а то опять разболится, — мягкая и полная заботы ладонь прикоснулась к виску человека, приглаживая выбившиеся пряди за ухо. — Это все были кошмары, долгие и погружающие, но кошмары. Разве мог я тебе вред причинить, Адам? А уж попытаться убить тем более. Я ведь тебя люблю больше всего на свете. Теплые слова эхом проносились по мыслям Адама, но совсем не приносили радости. Он потерянно смотрел вперед опустевшим взглядом. Это все было неправдой. Нереальным сном. Его персональным глюком. Все ужасы и неприятности, что он пережил, целый ушат отборного дерьма, оказался ничем иным, как результатом его разыгравшейся фантазии. Вот ведь пиздец. А все казалось таким настоящим. Адам тяжело вздохнул и прикрыл глаза, как наяву переживая все увиденное во снах. И ведь там было не только плохое. Хотя его больше. Но те редкие моменты, когда он сам себе казался по-настоящему счастливым, стоили всего пережитого. Он вспоминал улыбки Лют, когда они вдвоем зависали до утра в ресторанчиках, а потом под утро заваливались в его комнату. Даже не для того, чтобы переспать. Нет, они просто продолжали пьяный треп, пока окончательно не отрубались. А наутро у него зверски болела голова, пока эта устойчивая к алкоголю сволочь напевала мелодии на кухне. Пьянящее чувство рождения чего-то нового из простого перебора струн. Бля, ему ведь реально чертовски нравилось ощущать чужой восторг, стоило ему струны перебрать. — Мне бы гитару сейчас в руки, — протянул Адам, на автомате перебирая пальцами по невидимому грифу. Призыв не работал. У него не было ангельских сил здесь. И это заставляло его чувствовать себя до неприличности пустым. — А зачем? — отозвался Люцифер и уставился на него незамутненным взглядом. Абсолютно чистым. Будто и не он на Адама смотрел, а два зеркала. До одури пустых зеркала. — Что значит «зачем»? Мне всегда нравилось играть, поэтому и хочу. — Хм, но тут ведь даже слушать некому… А с хера ли ему слушатели нужны? Хотя, действительно, нужны. Слушатели, зрители, одним словом, толпа вокруг. Он всегда ее собирал и устремлялся в самую гущу событий, чтобы не чувствовать себя одиноким. Так и было. — Ты разве не будешь меня слушать? Люцифер встрепенулся, странно нахмурился, но вмиг преобразился, глядя на него с прежним благожелательным выражением лица. — Конечно, буду. Сразу не сообразил, прости. Адам не ощутил ни грамма удовлетворения от этих слов. — Я передумал. Не хочу, чтобы ты видел, как я играю. — Ладно, — без тени сомнений и хотя бы малого недовольства отозвался ангел. — Ты почему все время соглашаешься? Адам невольно отодвинулся в сторону. Да разве настоящий Люцифер согласился бы с каждым его словом? Ни хуя подобного. Он бы уже выкобениваться начал. А этот, словно послушная программа, отвечает по одному принципу. Ангел закатил глаза и наклонил голову к плечу, теряя всю свою миролюбивую ауру. — Потому что ты этого хочешь. Но если тебе не нравится, я для вида и поотказываться могу. — Ты не Люцифер. — Ну почему же? — ангел поднялся с земли и отошел в сторону, громко выдыхая. — Я именно тот Люцифер, которого ты всегда хотел рядом с собой видеть. Да и мир этот ничто иное, как реальность твоей мечты. Люцифер взмахнул руками, обводя окружающую их местность широким жестом, почти обнимая. — Мир, где Люцифер не создавал никаких проблем и сидел на заднице ровно, как ты любишь выражаться, — ангел обернулся и вновь подошёл к Адаму, поднимая его лицо пальцем за подбородок. — Мир, где не было никаких помех вроде Лилит и Евы, где все с самого начала было хорошо. — Он наклоняется и шепчет в полуоткрытые губы человека. — Где все существует для одного тебя. — Никогда бы не подумал, что моя давняя мечта окажется таким дерьмом. Даже хорошо, что не сбылось. Но если это не реальность, то тогда что? Люцифер молчал. Он застыл, как обычно делают неигровые персонажи в играх, стоит им закончить свой скрипт. От него ответов не дождешься, ведь он всего лишь часть фантазии, осколок его разума. Раз сам Адам не может ответить на свои вопросы, то как с этим справится часть его сознания? Придется по старинке блуждать во тьме незнания и тыкаться подобно новорожденному щенку. Со стоном Адам поднялся на ноги и обошел застывшего ангела, оставляя его позади. Ответ должен быть где-то рядом. Это ведь его разум, и он должен подчиняться воле хозяина, а значит, если сильно захотеть, то, может, что-то путное и выйдет. Первый человек пробирался сквозь зеленые заросли, однообразные пейзажи и не мог отыскать ничего стоящего. Вокруг одни сплошные деревья да кусты. Трава под ногами одинаково мягкая, куда бы ни двинулся, а ведь обычно она гуще рядом с водоемами и реже на сухих местах. Но нет, здесь все было однообразным и ненастоящим. Не больше чем пародия. Не ожидая этого, Адам вышел к озеру с водопадом. Тому самому. Человек замер, будто в стену уперся. Здесь все было будто чуть живее. Вода текла с разной скоростью, закручиваясь небольшими водоворотами на особо глубоких участках, да и рыбки резвились, хаотично плавая в разные стороны. Неловко перебирая ногами, Адам подскочил к берегу и упал на колени, стремясь разглядеть те самые камешки всех цветов радуги на дне. И отшатнулся: дно было серым и пустым, состоящим из песка, ила и редких водорослей, покачивающихся от течения воды. Ничего похожего на его последний подарок Люциферу. — Черт, я ведь рассчитывал, что здесь будет подсказка, — тоскливо протянул человек и накрыл лицо ладонью. Больше идти куда-то смысла нет. Если способ выбраться отсюда и есть, то только здесь. Все остальное зацикленное пространство нереально, и только это место было в настоящем райском саду. Это не созданная фантазией иллюзия, а скорее воспоминание. — Да хуй там, я сдамся так просто! Адам набрал воздуха в грудь и нырнул на дно. Да, может, остальных камушков там и не было, но один точно обязан отыскаться. Тот самый. Он и станет ключом. Первый человек чувствовал это и желал проверить правильность своего предположения, даже если для этого придется вычерпать все гребанное озеро ладошками. Глаза плохо видели под водой, но Адам продолжал с упорством пса, напавшего на след кошки, выискивать свой ключ. Ворошил руками ил на дне, поднимал песок и баламутил воду, шаря по дну почти вслепую. Воздух кончался, и он выныривал секунд на десять лишь затем, чтобы погрузиться вновь и приступить к поискам с еще большим рвением. Каждая неудачная попытка не только не вгоняла его в уныние, но будто наоборот, лишь прибавляла ему энергии. И наконец он уловил краем глаза блеск на дне под затонувшей корягой. Стоило ему подплыть ближе и потянуться к нему рукой, как прежде спокойные рыбы одновременно ринулись на него, отталкивая в сторону. Плавники били по телу, а особо острые оставляли царапины, но Адам упорно тянул руку в щель под корягой. Кончики пальцев уже притронулись к необычайно теплому камню, как мелкие рыбки посыпались врассыпную, и Адам увидел несущегося прямо на него гигантского сома, распахнувшего хоть и беззубую, но оттого не менее пугающую пасть. Торопливо сжав руку, он наконец сумел схватить камень и, оттолкнувшись ото дна обеими ногами, вынырнул на поверхность, изо всех сил гребя к берегу. Камень грел ладонь, а вот вода вокруг холодела с каждой секундой все больше и больше, обращаясь ледяной прорубью. Кое-как Адам сумел выбраться на берег и на четвереньках полз вперед, загребая песок. Вот только казавшаяся безопасной поверхность берега стала видоизменяться. А голову пронзло самой яркой за день вспышкой боли. Он убил Азраила. И его вмиг поглотила тьма вырвавшегося наружу проклятия. Он вспомнил, что произошло, но легче от этого не стало. Выходит, он сейчас под воздействием проклятия и даже внутри него? Адам тяжело дышал, оглядываясь по идеальному мирку, который теперь представлял жалкое зрелище. Декорации его рая плыли, как воск под воздействием газовой горелки. Они растекались, шипели и брызгали вокруг раскаленным воском, темнеющим по краям и все вокруг заражающим этой чернотой. Песок под сжатыми в кулаки руками Адама обратился непроглядной жижей, в которую человек вмиг ушел с головой. Вязкая жидкость окутала его со всех сторон и сомкнулась над головой, отрезая от внешнего мира и погружая его все глубже в пучину. Как бы ни старался Адам выплыть, как бы ни барахтался в этой жиже, она, подобно зловонной трясине, только утягивала его все глубже. Его движения становились все слабее. Воздух в легких, как и все в этом ебучем мире, имел свойство заканчиваться. Перед глазами появлялись первые разноцветные мушки, не предвещающие ничего хорошего. И в то самое мгновение, когда он уже был готов сдаться и смирился со своим проигрышем, случилось это. Камень в ладони стал горячее кипятка и вспыхнул, освещая и разгоняя настырную тьму. Ослабевшим от недостатка сознанием Адам сумел различить, что источником света являлся камень в руке. Забавно. Свет, такое ведь значение у имени Люцифера? Подходит. Ведь его появление всегда было сродни зажегшемуся в беспросветной тьме светилу. Одновременно тёплым и ласковым, но способным сжечь любого рискнувшего подобраться слишком близко. И Адам вопреки всему летел ему навстречу. Лучше один раз сгореть дотла в свете, чем провести вечность во тьме. Сейчас свет послужил спасением. Вода перестала быть такой вязкой и не тянула ко дну. Теперь он сумел выплыть наружу и набрать полную грудь воздуха. А еще от камня протянулся один из лучей, будто нить Ариадны, указывая ему путь в окружившей его однородной темной водной глади. И Адам последовал этому пути, плывя по лучу навстречу неизвестности. Его личная путевая нить привела к двери, стоящей на небольшом клочке земли. Просто двери. Буквально в пустоте. Адам зашел за нее и даже кругом обошел, осматривая непримечательную дверку не первой свежести, испещренную глубокими трещинами. Замер перед ней и подпер голову рукой. — Нихерово так мое сознание на бюджете экономит, раз даже стен не создало. Защита от воров уровня бог, никто просто не позарится на это великолепие, вот и нахрен стены. Потертая бронзовая ручка, даже без резьбы или хоть чего-то, за что можно зацепиться взглядом, протяжно скрипнула, стоило ее повернуть. А за дверью оказалась комната. Адам моргнул в непонимании. Закрыл дверь и еще раз заглянул на пространство позади нее. Неучтенной жилплощади там не появилось. — Чем дальше, тем всё ебанутее и ебанутее… Адам шагнул внутрь и не услышал позади хлопка двери, а обернувшись, понял, что никакой двери уже и нет. Сплошная серая муть. Впереди же в комнате вдоль стен были расставлены зеркала. И в каждом из них отражался Люцифер. Уже не ангел небесный, а тот падший придурок, к которому он привык. Посреди комнаты стоял небольшой столик с запиской, на которой неровным почерком было выведено: «Найди меня». — Я не любитель квестов, блядь, — отражения молчали и лишь сверлили его ожидающими взорами. — Ладно, поищем. Первый человек поднял камень повыше в надежде, что он вновь поможет, но свет погас, и теперь его проводник ничем не отличался от сотни таких же. Вот ведь подстава. Интересно, а здесь есть розетка для подзарядки всякой магической поебени? Скорее всего, нет, а даже если и есть, хуй ему это дадут. И как своего Люцифера искать? Ну не по запаху же, хотя вряд ли у отражения есть запах. Начать стоит с очевидного. — Кто из вас настоящий Люцифер? — Я! — эхом разошелся одновременный возглас всех отражений. Адам накрыл лицо ладонями и опустился на пол. Похоже, это будет сложнее, чем показалось на первый взгляд. — Головка от хуя, — почти лениво протянул Адам и вовсю напряг извилины, чтобы задать какой-то дохера сложный вопрос, ответ на который знал только падший. — Кто тебя бесит больше всех? — Аластор! — вновь хором ответили Люциферы. Адам вскинул брови. Он думал, что назовут его имя, но, похоже, у первого человека появилась серьёзная конкуренция. Придурошный канибал играет на дьявольских нервах лучше, чем он, основатель человечества. Непорядок. — Хммм, любимая еда? — Яблоки в карамели и яблочный пирог. Опять хором. И снова эти ебучие яблоки, кто бы сомневался. Хотя чего еще можно ожидать от Люцифера, если даже свою дочь он назвал Шарлотой, как гребаный яблочный пирог! Дочь… Точно, это может и сработать. Адам широко улыбнулся и вскочил на ноги, готовясь претворить в жизнь внезапно осенившую его идею. — Люцифер, мы ведь вроде как вместе теперь? Значит, ты будешь не против, если Шарлотка меня будет звать папой, да? Все копии наперебой закивали, лучась приторным до слипания задницы восторгом, и только один внезапно побледнел, как снег на вершинах гор. Его даже перекосило, прежде чем он сипло выдохнул: — Не смей… — Нашёл! Первый человек под дивный звук завываний проигравших копий подскочил к зеркалу и точным ударом ноги разбил его. Люцифер поспешил выйти из опустевшей рамы и отряхнуться от стекольной крошки. — А я знал, что ты меня найдешь в конце концов, — Люцифер улыбнулся, но сразу же его улыбка стала нервной. — Ты же несерьезно говорил, да? — Ну не мамой же меня теперь называть? Хотя я согласен и на вариант с дядей Адамом. Люцифер с заметным облегчением выдохнул и потащил первого человека за руку в неизвестном направлении. Почему-то перед ним тьма расступалась, и ловушка проклятия слабела с каждым уверенным шагом падшего. Не прошло и нескольких минут, как они вывалились на залитую кровью и усыпанную пеплом землю ада. Адам смотрел на это с такой радостью, с какой даже на личный гарем истребительниц никогда не глядел. — Никогда не мог подумать, что буду так счастлив от возможности трогать заплеванную адскую землю. До чего меня жизнь с тобой, Люцифер, довела, пиздец просто. Адам поднял взгляд от земли и заметил нового участника. Над ними стоял Деус изменивший своему потрепанному сероватому плащу и теперь щеголяющий в белоснежном костюме и плаще. и хоть глаз у него не было человек и так понимал что он в ахуе. — Это невозможно, — протянул он и принялся нервно расхаживать взад-вперед, бормоча под нос и высчитывая что-то на пальцах. — Может и невозможно, но у нас получи-и-илось, отец, — отозвался Люцифер, поднимаясь с земли и прямо глядя на Деуса, несмотря на значительную разницу в росте. — И это лишний раз доказывает, что иногда неидеальный человек лучше всякого совершенного творения. В смысле неидеальный? Да он самый охуенный из охуенных и воплощение идеала, снизошедшее на поверхность мира… Стоп, отец? Шестеренки скрипели в голове с немыслимой скоростью, и Адам, сложив два и два, понял, что он в пизде. Уткнувшись головой в ладони, сложенные поверх адской пыли, он почувствовал родственную связь со страусами. Так же голову хотелось засунуть в песок, а еще лучше всего себя. Он все это время бухал с богом? А еще и под кустом прикопать его думал. Пиздец. Впрочем, и не из такой жопы выбирался. Да и интересно, чем в итоге все закончится. Поэтому Адам неспешно поднялся и встал рядом с Люцифером, присоединяясь к нему в молчаливом сверлении бога взглядом. Деус только руками всплеснул. — Такой план коту под хвост пустили! Теперь опять придется по старинке собирать первородный грех с каждой души, и раз уж здесь есть кое-кто уже запятнанный, — палец творца указал на Адама, почуявшего запах неприятностей. — Ты этим и займёшься. А я удаляюсь, вы меня утомили… Адам вздернул бровь, глядя за излишней поспешностью бога. Он что, сбежать хочет? И отчего, интересно? Повернув голову вбок, Адам резко понял, от чего. От взбешенного падшего, который еще немного и из глаз начнет лазерами стрелять. — И это все? Просто уходишь, бросив напоследок краткие указания? Голос падшего все повышался. Такими темпами разразится грандиозный скандал. И битва разыграется по новой, а ведь ангелы с демонами только затихли… Адам набрал воздуха в грудь и встал между Люцифером и Деусом, оборачиваясь к последнему. — Моральный ущерб возместить не хочешь? Иначе ведь все опять херово кончится. — Ты ведь в курсе, что с богом разговариваешь? И смеешь мне угрожать. Это уже верх наглости, знаете ли… — Да это и не угроза вовсе. Я просто здраво оцениваю ситуацию, — адам перешел на шепот говоря уже исключительно для Деуса. — Раз уж наворотил делов, то будь добр заверши их как положено. Ты хочешь угодить Люциферу, но ваше с ним понимание правильного развития событий различаются как небо и земля, поэтому прислушайся разок ко мне. Тут парочка дорогих ему существ ласты склеило и было бы неплохо если бы они вернулись к жизни. Деус поджал губы, но неожиданно кивнул. Он взмахнул руками, и каждый прочувствовал волну силы, разошедшуюся по полю битвы. А потом в правую руку к нему прилетели три небольших светлых шарика. — Грешники и обычные ангелы возвращены к жизни, будто и не было никакой битвы. С Азраилом, Михаилом и Гавриилом дела обстоят сложнее. Мне придется создать им новые тела и поместить туда души. Люцифер в мгновение ока перестал изображать из себя закипающий чайник и просто мрачно скрестил руки на груди. Но Адам был доволен. Обернувшись, он мог видеть, как поднимались многочисленные грешники и ангелы и в неверии ощупывали тело. Будто действительно никакого боя не было. Деус звучно хмыкнул вскинул брови и поднял к лицу шарик одной из душ. — Кажется, душа Азраила еще хочет что-то сказать. Хотите выслушать? Думаю, могу материализовать его на пару минуток. Фигура ангела смерти, чуть прозрачная, предстала перед ними. Лишь позади вместо угольно-черных колыхались белоснежные крылья. Он смотрел прямо и твердо. Точно на Адама. — Раз я вижу тебя целым, значит, ты сумел совладать с проклятием, и я рад. Если пережил такое, значит, и все остальное вынесешь. Все это время я присматривал за Люцифером, но теперь передаю эту ношу тебе. Позаботься об этом идиоте как следует. Я вверяю его тебе. — Кажется, меня загрузили. Впрочем, такая нагрузка мне даже по душе. Сберегу, не сомневайся. На Люцифера он лишь бросил теплый взгляд и шепнул: — До встречи, друг. — Что ж, всё хорошо, что хорошо кончается. Мне, конечно, не слишком нравятся ваши отношения, мальчики, но раз уж у вас обоих с женщинами не срастается и вам нравится, то ладно, — нарочито весело выдал Деус и повернулся к Люциферу. Но падший проигнорировал его внимание, смотря куда угодно, кроме творца. Уголки натянутой улыбки дрогнули и окончательно опустились. — Мне уже пора… Ну что за цирк. Адам переводил взгляд с одного на другого и видел невыразимую словами печаль. Ведь они оба будут тосковать и жалеть о произошедшем, но ни в жизнь не признаются и весь остаток вечности будут себя изнутри грызть. — Деус, — неожиданно для всех окликнул его Адам. — Захочешь прийти в гости, присылай мне весточку за день. Творец сдержанно кивнул, и улыбка вновь растянула его губы прежде чем он исчез. А вот Люцифер был не в восторге. Но это только сейчас. Потом, тысячелетий через десять, он признает, что это было правильным шагом. Может, даже спасибо скажет. — Он же чуть не убил тебя и использовал как марионетку! — Не совсем так. Использовал, да, но выбор у меня был всегда, и я сам решал, что мне следует делать. Я всегда мог отказаться. К тому же все это делалось ради тебя и твоего счастья. Если бы меня поставили перед выбором: уничтожить весь мир, но осчастливить самое ценное во вселенной существо, или сохранить все как есть, но обречь его на безрадостное существование, я бы первое выбрал. Так что я его понимаю. — Зато я тебя понимаю не всегда… — Это залог счастливых отношений! Если всегда понимать, о чем думает твой партнер, так и со скуки сдохнуть недолго. А значит, у нас впереди еще очень много интересного, Люцифер. Целая, полная неожиданностей вечность. Улыбка вновь поселилась на их губах. Синхронная, органичная, дополняющая и такая чертовски правильная. Люцифер привлек первого человека в объятия, смотря при этом куда-то вдаль. — Не будешь скучать по раю? Ведь ты теперь здесь навсегда, в аду. С первородным грехом на плечах и обязанностью собирать его… Кстати, как ты это делать будешь? — Придумаю, я же охереть какой умный. А насчет закрытого для меня рая… Без тебя под боком мне даже самое отвязное место в раю помойкой покажется. И вообще, к черту небеса! И раз уж я теперь здесь на постоянной прописке, что ты должен мне сказать как хозяин этого пекла? Адам игриво ухмыльнулся, оборачиваясь к падшему. Люцифер встретил этот взгляд и, неожиданно вцепившись в ворот одежд первого человека, наклонил его к себе так, что их губы оказались на одном уровне. И выдохнул в них: — Хм, если тебя оставили небеса, добро пожаловать в ад! Когда-нибудь он привыкнет к поцелуям с падшим, но, похоже, эти времена не близко, ведь для него они все также охуенны, как и в первый раз.