Оставили небеса? Добро пожаловать в ад!

Днём ранее, события до ссоры с Люцифером и «улёта» Адама. — Надеюсь, у тебя нет аллергии на яблоки… Стоило Деусу договорить, как Адам едва удержался от хлопка по лицу. Предложение, пусть и не высказанное, не нравилось ангелу от слова «нихуя». Ну серьёзно, Адам ещё в Эдеме усвоил, что эта идея не заканчивается ничем хорошим. Умные люди учатся на чужих ошибках, обычные — на своих, но чтобы второй раз сплясать на граблях, которые уже разок хорошенько тебя уебали, это ж каким долбоящером нужно быть? Вот Адам, например, таким не был. Или просто не хотел относить себя к этой категории. А вот его собеседник, похоже, в данной затее не видел ничего хренового. Даже наоборот. Были глаза, точно бы сверкали от предвкушения. Хотя Адаму с головой и улыбочки его до жути знакомой хватало. Ангел встряхнул головой и скрестил руки перед собой. Будто перед ним нечисть и рукотворный крест Адама хоть как-то защитит. Хмык, донёсшийся от Деуса, можно было считать оскорбительным, но Адам его проигнорировал, как и положено совершенным творениям небесным. — Идея мало того что хуёвая, так ещё и невыполнимая, — с победным видом выдал Адам, всеми фибрами просранной души не желая впрягаться в эту авантюру. — Как я попаду в Эдем? Мало того, что на небесах сейчас Азраил заправляет и вряд ли ждёт меня с горячим чаем наготове. Такое возможно лишь при условии, что он хочет вылить кипяток на меня и для верности въебать чайником. Про официальный запрет подходить к древу познания я вообще молчу. К нему даже Сэра не подходила после случившегося грехопадения. Так что давай другую идею, умник. Адам надеялся, что Деус, как сказочный волшебник, покивает и с умным видом достанет из-под стола запасную вундервафлю, вооружившись которой можно идти хоть на Саурона, хоть на Азраила. Короче, на любого злодея, ко всему прочему страшненького, и разъебать его со всей дури. Вот будь он симпатяшкой женского пола и не получил бы смертельную дозу металла в печень. Ну или если бы он имел шесть крылышек и полный восторженного долбоебизма взгляд, стоит на горизонте показаться утке… Знакомый образ Люцифера в мыслях уже даже не злил. Скорее, принимался со смирением. Адам только чуть зубы сжал от досады — вот и вся реакция. Привык уже. И куда, сука, катится его жизнь, если он уже успел привыкнуть к мыслям о Люцифере, так еще и не возмущается их наличию? В пизду, однозначно. Но да не суть. Куда важнее разобраться с маленьким пиздецом в виде Азраила, а там уже и до Люцифера как-то дело дойдёт. Да и вспоминая последнее пробуждение и побег падшего, душа будто поёт. И все проблемы кажутся такими незначительными, легко решаемыми. Ну или почти легко. Ведь Деус не спешил вытаскивать из воздуха чудо-решение проблем по скидке. Только плечами пожал. — Других идей у меня нет. Ты должен понимать, что ничего не даётся просто так. Хочешь получить большую силу — придётся постараться. — О да, спасибо, я этой шарманки еще в смертной жизни наслушался. Всевышний не даёт непосильных испытаний, всё видит, знает, и вообще всё идет как надо. А если идет через жопу, то значит так и надо. Я устал следовать по неисповедимому высшему пути, пробиваться через тернии к звездам. Почему хоть раз мне не может достаться нечто хорошее за просто так? Чисто за факт моего существования? Адам сам не понял, как в голос проникли нотки горечи. Деус, внимательно его выслушав, чуть поджал губы. В руке его внезапно появилась кружка, но не со спиртным, как подумал ангел. От нее исходил слабый пар и запах какао. — Держи. Раз уж ты подработал психологом для меня, я отвечу взаимностью. Адам фыркнул. Вот только всезнающих хреновых отцов ему в советчиках и не хватало. — Не фыркай мне тут. Пей и слушай. Может, это и кажется странным, но испытания нужны человеку. — За себя говори. Я от вечных вызовов судьбы испытываю не эйфорию, а чувство бесконечного заёба. Но готов удвоить и с радостью передать любителям жёстко ебаться днями напролёт, — хмуро бурчал ангел в кружку. Какао, кстати, оказалось очень даже вкусным, с нотками корицы. И помогало почему-то лучше виски, которое Адам предпочитал хлестать в особо тяжелые моменты жизни. Но он, конечно же, не признается в этом. — Без, как ты выразился, вечного заёба душа искажается и превращается в жалкий огрызок… — Тем более хуйня угроза, моя душа всё равно не при мне, — продолжал гнуть свою линию ангел. — Испытания, лишения, страдания и выбор — вот залог поистине прекрасной души. Подобно фениксу она сгорает в них до самого конца своей смертной жизни, чтобы после возродиться на порядок лучше. — Это все, конечно, заебись как интересно, но что делать с яблоками и моей готовой вот-вот возникнуть аллергии, — перебил Адам. Душеспасительные лекции ему еще в раю приелись до тошноты. Тем более он не собирался слушать какого-то психа, хоть и временами полезного. — Вот же невыносимое создание, — вздохнул Деус, но все же вернулся к прежней теме обсуждения. — Есть еще один способ получить так нужную тебе силу. Точнее, вариация первого. Проклятие всё ещё нужно заполучить, но плод познания для этого не нужен. Достаточно найти кого-то, уже проклятого им ранее, и забрать его проклятие. Первородный грех живёт в каждой смертной душе, но доля его для такого трюка слишком мала. Поэтому тебе нужен определённый человек. Адам прищурился, ожидая продолжения, но Деус самым паскуднейшим образом замолчал. Интригу наводит, блядь. Сранный любитель драмы. А возможно, он просто ждёт, что Адам, как существо разумное, сам додумается до всего, и напрочь забыл, что разумность первого человека — характеристика сомнительная. Его можно назвать пиздатым вокалистом, красавчиком и воином, но точно не мыслителем. Он прищурился сильнее, будто напряжение век магическим образом ускоряет мыслительный процесс, как и залёгшая меж бровей «интеллектуальная» морщинка. Для завершения образа «притворяюсь умником без смс и регистрации» не хватало только бесполезных уебанских очков с обычными стёклами, предназначенными исключительно для выпендрёжа. Но и раз в тысячелетие непорочные девы рожают, а не особо одарённые волшебными буквами IQ личности выдают умную мысль. И Адам выпалил: — Ева! На неё первой пало проклятие, и она точно где-то здесь, но… Адам заёрзал на стуле и залпом допил остатки какао, по запарке выпив и противную жижу на дне. Сморщился не столько от вкуса, сколько от перспективы увидеться с Евой. За тысячелетия жизни ангелом он даже не думал искать ее. Ибо расставание их было не лучшим. Тогда совсем молодой ангел Адам прислушался ко мнению серафимов и отказался последовать за женой в ад. Он утешал себя, что это не по правилам, а он ведь послушный сын небес и всегда следует правилам. Сейчас он признавал, что просто струсил. И сейчас встретиться означает заглянуть в глаза той, кого он очень сильно обидел. Бля, да ангел не удивится, если при встрече его хорошенько отпиздят. Сам бы он именно так и поступил. Взгляд робко бродил в поиске хоть чего-то, способного даровать если не ответы на вечные вопросы, то хотя бы краткое забвение. Не нашёл. Как бы ни пытался Адам, мысли упрямые и непослушные, будто и вовсе не его голове подчинены, лезли, как трава из-под асфальта. Как ни укладывай, как ни трави и топчи, а всё равно взойдёт на природном упрямстве. Слишком долго первый человек их из себя выдёргивал с корнями, чтобы ему повезло избежать их и сейчас. Адам вспоминал о Еве для любящего человека преступно мало. В основном потому, что никогда не любил её той любовью, которую воспевают поэты с восторгом стукнутых на голову. Но это не значило, что Еву он ненавидел. Глупо делать такой категоричный вывод. Как и всё вне пределов Эдемского сада, их отношения были слишком сложными, чтобы повесить на них один мелкий ярлычок с ролью и успокоиться. Супруги? Да. Любовники? А кто отрицает, целибат и невинность они не хранили. Родители? Ещё бы, вон сколько по миру их потомков бродит. Но страсти, ради которой обрубаются все дороги назад, а любое стихийное бедствие кажется мелочью, между ними не было. Самым верным было бы назвать её верной подругой, спутницей жизни. Адам был с ней не потому, что не мог обойтись без нее, как без воздуха. Просто вдвоём им было лучше, чем поодиночке. Они, создания небесные, на земле были такими чуждыми и скрашивали одиночество друг друга, разгоняли тоску по прежнему разрушенному миру. Словно замерзающие насмерть, они тянулись друг к дружке, ведь в спутнике видели живительный костёр если не безграничной любви, то хотя бы понимания и заботы. Их жизнь была спокойной. Уж получше нынешнего пиздеца. Адам скрежетнул зубами. Ни в какое сравнение их отношения с Евой не шли с творящимся между ним и Люцифером бедламом. С Евой они мирно у семейного очага сидели. А с падшим он скорее находился в горящей хате, точно зная, что где-то там ещё и сарай горит, а ещё ощущал запах жареной плоти от подгорающей ко всему прочему заднице. Аттракцион невиданной, мать его, хренотени. Похоже, его мозги вконец сгнили или отформатировались, оставив элементы, так или иначе связанные с его личным шестикрылым возмездием небес. — Ты хочешь сказать, что у Евы есть некая сила? Так почему же я о ней не знал все это время? — Силясь избавиться от мыслей о падшем ангеле, Адам решил наехать на единственно возможную сейчас жертву. У него в жизни хуйня, в голове каша и настроение дурное, так что имеет право. Но Деус подобного мнения не разделял. — Уверен? Возможно, ты просто не хотел замечать её силы? Ведь твоё болезненное эго не позволяло признать, что она способна на большее, чем ты можешь вообразить. Адам сверкнул глазами из-под мигом нахмурившихся бровей. А Деус неумолимо продолжал вгонять гвозди в крышку гроба остатков его самолюбия. — Тебе и сейчас трудно признаваться в слабости и том, что есть множество созданий куда лучше тебя. А тогда ты не мог даже представить подобного и воспринимал происходящее как должное. Считал каждую удачу божественным провидением к любимому созданию. Но знаешь что, Адам, я открою небольшой секрет. Ты никогда не был в списке любимых созданий. Глаза первого человека зажмурились от неприятия к сказанному Деусом. Но глубоко в душе первый человек понимал, что всегда знал это. Никакой он, нахуй, не любимчик, не избранник и вообще хорошо, если входит в топ сто. Гордость или, если быть честнее, гордыня требовала и даже приказывала вскочить со стула и выкрикнуть, что ни хрена его собеседник не знает. И еще пару месяцев назад он так бы и сделал. Но, к своему удивлению, приступ злости отступил так же быстро, как и появился. Адаму стало плевать. Пусть он и не ходит в избранниках небес, пусть на него и не надеется никто особо, но тем интереснее смотреть на удивленные ёбла тех, кто считал его чуть больше чем никем. — Я понял, к чему ты ведёшь. Человечество никогда не планировалось венцом творения, и сам я ничем не отличаюсь от всех остальных созданий под небесами. И, наверное, ты даже прав. В былые времена я бы тебе за это даже врезал, но сейчас… почему-то не хочется. И да, я вспомнил, что Ева действительно всегда знала больше меня. Она понимала, где стоит остановиться на ночь, чувствовала воду в пустыне и знала о приближении опасности за несколько часов. Пожалуй, нынешнее человечество существует только благодаря тому, что она видела больше, чем я. Доволен? Адам обернулся к Деусу и дрогнул. В лице того появилось нечто вроде приятного шока. — За что я действительно люблю людей, так это за тягу к изменениям. Чаще всего в худшую сторону, но иногда и лучше становитесь. Завораживает, когда из уродливого создания рождается нечто прекрасное. Это стоит тысячелетий ожидания. Впрочем, мы отвлеклись. Ева. Что ты думаешь об этой возможности? — Меня интересует только одно. Если забрать проклятие у Евы, то что произойдёт? — Она будет жива и свободна, — просто и без затей ответил Деус. И отвернулся, видимо, чтобы дать первому человеку поразмышлять наедине с собой. Адам отставил пустую кружку, которая мгновенно растворилась в воздухе сизой дымкой. Отчасти это было немного жутким. Возникала мысль, что Деус одним желанием может и его заставить исчезнуть таким же образом. Это запускало табун мурашек по спине и череду мыслей из разряда «Я буквально пришёл за помощью хуй знает к кому» и «А если он маньяк? Блять, это же ад, естественно, он маньяк!». Но первый человек на ослинном упрямстве продолжал держать чувства в узде. И размышлял над положением. От Деуса подробных объяснений ждать не приходится, удивительно, что с Евой ситуацию разжевал, но и так ясно, что авантюра с подвохом. Он получит силу, так ему необходимую. Ева станет свободной и сможет наконец покинуть ад, ведь ее заключение здесь — ужасная несправедливость. Вот только если она получит освобождение, то кто займёт ее место? Хотя тут и светочем разума быть не нужно, чтобы понять. Ангел откинулся на спинку стула позади, откинул голову и в жесте полной усталости накрыл глаза ладонями. — Это издевательство. Мало мне ошейника Люцифера, так еще и своими руками окончательно отрезать себе путь к свободе. Я и без таких радикальных действий себя долбоёбом чувствую. — Тогда просто ничего не делай, — подал голос Деус. Адам убрал руки от лица и дрогнул. Деус будто уставился на него, и отсутствие глаз нихуя не улучшало ситуацию. Его буквально препарировали несуществующим взором. Кажется, Адам начал понимать, что Деус имел в виду под даром всевидения. Ангел кожей ощущал, что на него именно смотрят, хоть разум и понимал невозможность этого действа. Сглотнув на рефлексе, он отодвинулся, чтобы оказаться хоть на пару сантиметров, но дальше от собеседника. А Деус продолжал говорить. — Что мешает тебе дождаться смерти Люцифера и уже не скованным контрактом вернуться в рай? Азраил? Не смеши меня, он и думать о тебе забыл после суда. Ты вовсе не его боишься. Так подожди пару дней, и все само решится. Быть может, по замыслу всевышнего все и должно так закончиться, а ты, верный сын небес, должен просто стоять в стороне? Фигура Деуса стала пугающей. Черты лица будто заострились еще больше из-за легших на них теней. Чтобы прогнать охвативший Адама страх, он нервно хихикнул и выпалил: — А вы случайно с Люцифером не родственники? Прям заметна черта искушать кого ни попадя. Реплика первого человека разрушила мрачную атмосферу и вогнала в ступор Деуса. Он замер на долгие секунды, прежде чем медленно покачать головой и выдать под нос непонятное: — Теперь я понимаю, что он в нем нашел. Идиот, конечно, но зато в такой компании не скучно, да и прогресс налицо… И уже куда громче, обращённое к Адаму: — Решай, что для тебя важно. Прямо сейчас. Адам в нерешительности отвёл взгляд и выдохнул: — А нельзя просто сказать мне, какой выбор правильный? Ты же вроде как всевидящий. Не то чтобы Адам не был способен принять выбор самостоятельно. Но в таком случае в долбоёбах при худшем раскладе остаётся он, и даже обвинить никого не выйдет. Сам выбрал, сам дурак. Зато если Деус скажет: «Делай так и этак», и выйдет тотальный пиздец, его можно забросать обвинениями самому, при этом оставшись вроде как невиновным. Ситуация из разряда «все вокруг пидарасы, один я в белом и ни в чём не виноват». Но Деус покачал головой. — Это невозможно. Выбор всегда за человеком. Я лишь даю средства, чтобы осуществить задуманное. Каков твой выбор, первый человек? Адам скривился. Выбор? Блядское ненавистное слово и действие такое же ненавистное. Да и вообще, какой тут может быть выбор? Он издевается над ним?! Выбор невозможен. Месяцы назад, не зная жителей ада так, как знает сейчас, он бы без раздумий согласился на тотальное истребление, ещё бы и поучаствовал в нем с радостью. Ни хуя бы он не выбирал. А что сейчас? В горле застрял комок. Сейчас, зная, как загораются глаза Чарли при виде радости ее друзей, разве может Адам выбрать возможность потушить их навечно? А услышав искренние извинения Люцифера и его признание, разве можно выбрать жизнь без этого придурка? Вот и выходит, что как ни крутится человек в бесконечном колесе жизни, словно ебучий хомячок, выбор у него только формальный. На самом же деле нет никакого выбора. И он лично плюнет в лицо долбоёбу, который будет твердить обратное. С губ сорвался тяжкий, полный безвыходности выдох. — На хуя спрашивать, если и так всё ясно. Ты же всевидящий хрен и должен понять, что я выберу в конечном итоге. — Я бы так не сказал, — протянул Деус. — Некоторые ответы меня разочаровывают, но твой… — Заставил задуматься о наличии в человечестве гена клинического еблана? — безрадостно предположил Адам. — Учитывая, что они все от меня и ведут себя так, будто скоро окончательно деградируют, это вполне рабочая версия обратной эволюции. — Нет, — хихикнул Деус, возвращаясь к образу фрика, но совершенно безобидного, с вайбом доброго волшебника из сказки. — Твои действия в очередной раз доказывают мне, что даже самое неудачное создание имеет право на существование. — Очень оптимистично. Кстати, Деус, оптимисты всегда умирают разочарованными. Деус пожал плечами и полез рукой в карман плаща, который с прошлой встречи стал чуть опрятнее и светлее. Он вытащил короткую золотистую ленту и протянул ее Адаму. — Обвяжи руки с носителем проклятия, и оно перейдёт к тебе. Учти, повторить это не удастся. Первородный грех — это не эстафетная палочка, поэтому подумай ещё раз и хорошо взвесь свое решение. — Да, да, я понял, не совсем дебил. Если выдернул чеку у гранаты, второй раз эту хуйню не провернёшь. Но, как я и сказал, выбор у меня чисто формальный. Я просто не могу поступить иначе, такой уж я, — развёл руками первый человек и, попрощавшись, вышел из бара. Заветную ленту он сжимал изо всех сил. Ни за что он не отпустит этот козырь и использует его по полной для спасения всех, кто стал ему слишком близок. Без спроса ворвался в сердце, которое ангел свято считал закрытым наглухо и замурованным. Чарли, её сборище ущёрбных, но временами забавных идиотов, и, конечно, Люцифер со своими идиотскими поступками и ещё более идиотскими попытками примириться. Без всего этого жизнь кажется унылой и пустой. Будто и не жизнь, а бледное существование от рассвета до заката с прилипшей к мозгу мыслью, когда же все закончится. Отогнав унылый депресняк, сука, не иначе как от Люцифера подхватил, но кто же думал, что депрессия, как грипп, через поцелуи может передаваться, Адам на автомате направился к отелю, не подозревая, что сердце его совсем скоро испытают на прочность.