Оставили небеса? Добро пожаловать в ад!

Стоило Лилит покинуть его покои, и Люцифер не удержался — выдохнул с облегчением. Уж слишком вокруг супруги была давящая атмосфера, да и выдерживать её всепонимающий, но одновременно с тем осуждающий взгляд с каждой секундой становилось все труднее. Люцифер с протяжным выдохом растянулся пластом на диване. Мягкий бархат наводил на мысли о таких же мягких перьях в крыльях одного непоседливого ангела. Многое падший бы отдал, чтобы вернуться во времени. Вернуться в те безмятежные дни, когда о живом Адаме ни одна душа не знала. Как же было хорошо в это благодатное время! Даже огрызания и колкости ангела сейчас воспринимались как мелкие колючки, которые и в кожу не вопьются, если трогать предельно аккуратно. С Адамом как с ежиком лесным: пока не наступаешь и гладишь в правильном направлении, даже приятно. Жаль только, длилось их безмятежное времяпрепровождение ровно до момента обнаружения им цепи на шее… Похоже, в этот миг Люцифер не просто наступил на ежа, но ещё и пнул его нахуй со всей силы. Падший накрыл лицо ладонью. И отогнал прочь все сожаления. Сделанного не исправишь. Будь такая возможность реальной, то он бы вернулся на пару тысячелетий и не просто не подходил бы к эдемской яблоне, но и срубил её к чёртовой матери. — Работать. Мне нужно работать. Мотивация не работала от слова совсем, но дела не ждали, и падший с кряхтением, соответствующим его возрасту, поднял депрессивную тушку с дивана. Со стороны двери донёсся тихий скрип. Обернувшись, Люцифер встретился с робкой улыбкой дочери. Чарли заглянула в полученную щель, оценила отсутствие матери и боевого фронта и только потом протиснулась в комнаты падшего. Внимательные и лучистые глаза полнились сочувствием и чем-то ещё. Глубоко закрытым, да что там, замурованным под бетон вопросом. Люцифер даже знал, каким. Вот о чём он с Чарли точно говорить не хотел, так это об их отношениях с первым человеком. Поэтому предпочёл сделать вид, что никакого вопроса в её взоре не заметил. Чарли медленно пересекла комнату, будто каждую секунду ожидала конца света, и присела на край дивана. — Ты не хочешь ничего мне рассказать, папа? Люцифер отвёл глаза. Вот и пойми, о чём именно она спрашивает. Об Адаме, о происходящем конкретно в их семье или о грядущих событиях в аду? Его, к слову, ни одна из перечисленных тем не радовала. — Думаю, мама рассказала обо всем и без меня. Чарли поджала губы и поморщилась. Видимо, разговор был более чем информативный. — В основном мама говорила об Адаме. Не самые приятные вещи. Много неприятного. Но это не так важно, ведь на деле он действительно не такой уж плохой… Чарли отводила глаза и старательно обходила в разговоре уровень отношений Адама и Люцифера. Но падший ухватился за эти слова. Ему нужно было попросить дочурку кое о чём. — Чарли, мне нужна твоя помощь. С Адамом. Я должен с ним поговорить, но найти его не могу из-за твоего вмешательства в контракт. Это очень важно и срочно. На эмоциях он обхватил ее ладони руками и сжал. Бархатная кожа ощущалась особенно хрупкой, напоминая, что перед ним не взрослая демоница, а его единственный ребёнок. Которого он ни за что не позволит обидеть. Шестеренки в мозгу вертелась, складывая план. Ужасный. Никто из его родных не оценит такой по достоинству. После исполнения они наверняка будут обижены и злы на него. Но в то время уже поздно будет что-то менять. Да и разве важно, какие эмоции испытывают твои родные, ведь важна сама возможность их испытывать? Пусть злятся и даже могут немного поплакать. Только пусть будут живыми. Это главное. Видимо, что-то отразилось в его глазах. Отблеск невысказанной мысли и такого же невысказанного, но уже твёрдо принятого решения. И Чарли он совершенно не понравился. Вот только она не смогла понять его сути и списала на переживания об ангеле. Минута внутренней борьбы, и она наконец слабо кивнула. — Я помогу тебе его увидеть. Ты ведь не навредишь Адаму? — Нет. Конечно нет, — бормотал падший с улыбкой, точно зная, что лжёт. Ведь он собирался причинить Адаму невыразимую словами боль. С сухостью во рту падший откашлялся и поднялся с дивана, увлекая дочь за собой. Их всех ждала встреча с грехами и довольно тяжёлый разговор. Судя по его внутренним ощущениям, они уже прибыли. И, судя по ним же, их душевный настрой был далёк от положительного. Собрание было решено организовывать в самой большой из зал отеля, предназначавшейся для праздников, банкетов и других важных мероприятий. Высокий потолок терялся над головами, перекрытый ярким светом десятка громоздких люстр. Хрустальные капли, свисающие с металлических креплений, отражали свет, преломляя на тысячу световых мушек, хаотично прыгающих по стенам. Узкие окна, тянущиеся от самого пола к потолку, были занавешены тяжёлыми багровыми шторами с золотыми вензелями. Как бы сказал Адам: «Дорого-богато, осталось только сверху блёстками наебнуть, чтоб заходящие внутрь, нахуй, сразу и ослепли». Люцифер потёр переносицу и незаметно тряхнул головой, отгоняя наваждение в виде прислонившегося к его боку ангела, шепчущего на ухо несусветную ерунду. Посреди зала расположился специально для такого случая тяжёлый овальный стол в чёрных оттенках с потеками, будто создан он из цельного куска лавы, отполированного до совершенства. По периметру стояли такие же тяжёлые стулья из причудливой чёрной породы с серыми прожилками. Вообще, раньше здесь покоилась обычная и придающая уюта мебель из дерева. Но Люцифер опасался, что его гости начнут ей швырять друг другу, а в основном ему в голову. Нынешние стулья даже двигать трудно. Нет, конечно, если они действительно захотят, никакой вес не остановит, а вот психовать для виду точно поленятся. Да и солидности собранию такой антураж придавал. Во главе стола, а точнее, по разные его стороны сидели сам Люцифер и Лилит. Чарли примостилась рядом с ним по левую руку. После неё сидела троица грехов в лице уныния, зависти и жадности. Напротив них расположились похоть, чревоугодие и гнев. Все были не в духе и кидали на него взгляды, состоящие из равных частей удивления и недовольства. Первым подал голос Асмодей, грех похоти, сидящий боком к столу из-за собственных габаритов. — Наш дорогой друг Люцифер, словами не передать, как мы рады видеть тебя в добром здравии… — А то грешным делом подумали, что ты скопытился, — перебил жадность Маммон, показательно ковыряясь ногтем в зубах и не глядя на них. Он поднял взгляд в ответ на полученную тишину. — Ой, я что, это вслух сказал? Бля, засада. Сорян, Люци, но мы реально думали, что ты сдох до шедеврального появления на последнем истреблении. Уже и круг твой на оставшихся шестерых делили. Другие грехи синхронно хлопнули себя ладонью по лицу. У Люцифера улыбка скосилась, представляя собой жалкое зрелище. Он с трудом сохранял иллюзию спокойствия. Маммон пробежал взглядами по остальным соратникам, лишь пожал плечами. — А чего скрывать-то? Люци всё равно узнает, если захочет. Возразить было решительно нечем. Прерванный Асмодей, взмахнув рукой в воздухе, покачал головой, вспоминая, что он вообще сказать хотел. Получалось со скрипом, пока он не нашёлся. — Так вот, мы очень рады, — акцент на последнем слове и косой взгляд на лыбящегося во всю рожу Маммона. — Но, друг наш, с чего столь срочный сбор после такого длительного перерыва? Не то чтобы я против с тобой видеться, но на вечер у меня были другие планы. — Ага, лобызаться с моим лучшим, прибыльным и нагло спизженным работником, — осклабился Маммон. Асмодей смерил его с высоты внушительного роста и ласково протянул. — Бывшим, если ты запамятовал. — Сторонние распри в сторону, — пресёк разгорающийся хрен знает из-за чего конфликт. — Потом будете грызться. Сейчас есть дела куда важнее. Лилит, слово тебе. Да, он спихнул обязанность вводить в суть дел на демоницу. Лилит сверкнула глазами, не оценив изящности манёвра, но принялась рассказывать об Азраиле, и его планах на ад. Грехи мрачнели с каждой репликой. Гнев, представляющий из себя мощного и пышущего ,хм, гневом, антропоморфного буйвола, и вовсе на пол плюнул под осуждающим взором уныния. Без внешнего проявления эмоций слушала только чревоугодие. У Вельзевул разве что только кончики ушей иногда подрагивали. Стоило Лилит закончить, Вельзевул повернулась к Люциферу и предельно чётко произнесла. — Ты думаешь, мы тебе поможем. Это даже вопросом не было. Люцифер выжидающе уставился на неё, взглядом говоря продолжать речь. А у Вельзевул именно она и была подготовлена ещё, похоже, с пару лет назад. — Собираешь нас здесь и ожидаешь, что мы сломя голову ринемся на битву с небесами. Напомнить, чем прошлая закончилась? Впрочем, оставим совсем давние обиды. Мы не против битвы, тем более, отстаивая то, что по праву нам принадлежит, вот только подчиняться тебе мы не обязаны. Не после семи лет пренебрежения. Будем честны, руководитель из тебя дерьмовый. Потому я ставлю под сомнение твою способность руководить обороной ада… — И предлагаешь себя, — ощерилась мелкорослая зависть со своего места. Чешуйчатая кожа блеснула золотистым, отражая свет наносным великолепием, а ряд костяных наростов вдоль позвоночника мигом встал дыбом. — Ящерицам слова не давали, — мимоходом огрызнулась Вельзевул, обнажая в улыбке ряд острых клыков. Тут вмешался гнев, испуская из ноздрей сизый дымок. — Если уж кому и руководить сражением, то мне, как олицетворению гнева… — Давайте не будем ссориться, признаем, что я здесь самый пиздатый, и отдадим все бразды правления мне, — вклинился Маммон, вставая и перегибаясь через стол. У Люцифера начал дёргаться глаз. Ещё с пару минут пронаблюдав, как спорят его ближайшие по уровню сил соратники, правители кругов, между прочим, он скривился. Они, опираясь на стол руками, перегнулись через него и шипели угрозы друг дружке в лицо, будто малолетние ребятишки не поделившие песочницу. Этот балаган определённо стоит прекращать. — Заткнулись все! Вслед за криком последовал удар по столешнице. От места соприкосновения ладони падшего с камнем потянулась трещина, прочерчивая весь стол наискось. Треск, и столешница раскололась на две нервные части и, упав на землю, подняла пыль. В зале повисла тишина. Грехи, сориентировавшиеся и вовремя вскочившие с мест, опасливо переглядывались. Вельзевул и вовсе уши к голове прижала и не открывала взора от Люцифера с полностью багровыми глазами. — Простите за грубость, — падший тепло улыбнулся. От взгляда на его улыбочку на ум из тёплого приходило только неугасимое пламя адской бездны. — Я забыл добавить «Пожалуйста» в конце прошлой реплики. Продолжим наше обсуждение. На этот раз возражать никто не смел. Собрание стало в разы продуктивнее, и грехи уже без споров друг с дружкой принялись обсуждать стратегию грядущего сражения. А то, что сражения не избежать, поняли все. И не сказать, что были расстроены. Гнев так и вовсе щурился довольно, как кот, пригретый солнечными лучами, и потирал кулаки, бормоча что-то о достойном отмщении. После они разошлись по своим кругам готовить поле боя и своих прямых подчинённых. А Люцифер кивнул Чарли, напоминая об их небольшом договоре. Адам после удачного нахождения Деуса был донельзя задумчив и не иначе как на автомате вернулся к отелю. И не успел сбежать. Ведь у выхода его уже ждала Чарли, готовая к решительным действиям, судя по взгляду, горящему, как угли в костре. Девушка была непривычно взволнована явно не от хороших новостей. Иначе она бы не подпрыгивала на месте, словно ей ангельское копьё в задницу засунули. Чарли вцепилась ему в локоть хваткой изголодавшегося по кровушке клеща, даже если захочешь, не отцепишь. И Адам мог только предполагать, какая хуйня засела в её голове, что она ведёт себя подобным образом. — Знаешь, я лучше пойду отсюда, пока твой папаша не разглядел меня из окон. У него когда не надо, прорезается невъебенно острое зрение. Но Чарли не отцеплялась и никак не отвечала. Только бегала взглядом по окружающей обстановке, будто искала там подсказку. Молчание затягивалось, а освобождать его ни в чем не повинную руку принцесса явно не собиралась. — Слышь, Шарлотка, тебе уже личной лесби не хватает? Всё-таки решилась сменить пизду на хуй? — Что? Нет! — наконец родила девушка. Адам выдохнул с облегчением. Потому что видеть в своём фанклубе Шарлотку он не хотел. У него не встаёт на восторженных идеалисток. Другое дело их отцы… Блять! Этот семейный мейкап вечно не на те мысли наводит. — Тогда чего хотела? У меня ещё дела в аду на сегодня есть. Но раз уж я заглянул, так и быть, выслушаю тебя. — Ты не мог бы сегодня остаться в отеле? — Взгляд, как лягушка, запрыгал по кустам рядом с подъездной дорожкой отеля. Запахло подставой. — Схуяли? — Просто доверься мне. Это не было вопросом, но прозвучало именно так. Отпустив наконец ангела, девушка сцепила руки на груди. Адам лениво прищурился, глядя на девушку сверху вниз, и отзеркалил её движения, так же скрестив руки. Его исполнение жеста получилось скорее насмешкой. Облокотившись об одну из декоративных колонн возле входа в отель, Адам протянул: — Ты знаешь, что это самая популярная фраза всех наёбщиков? Чарли подавилась несказанными словами. Её взгляд совсем уж загнанно заметался между ним и дверями. А потом девушка сцепила зубы, кивнула сама себе и без лишних слов банально впихнула его внутрь. Адам даже охуеть толком не успел, как услышал стук замка и поворот ключа в нём. Его, сука, заперли! Опять! Вспомнилось пребывание в раю за закрытыми дверями. Да чтобы их всех мироздание переебало! В этом мире хоть кому-то не похуй на его желания? И ведь так не вовремя… Дело-то в аду у него действительно было, причём предельной важности. Он услышал впереди вежливое покашливание и, подняв взгляд, пообещал прибить дочурку Люцифера, как только выберется. Если выберется. Посреди холла отеля стоял Люцифер. Он выглядел серьёзным и даже немного безразличным. Словно в глазах его появился невиданный ранее холод. Будто адский огонь, что всегда горел внутри падшего, потушили и для верности накрыли огромной ледяной глыбой. С обреченностью приговоренного на казнь Адам прислонился спиной к двери и приготовился выслушивать. Что угодно. Но точно не то, что сорвалось с губ Люцифера. — Я ошибся. — Конечно, для меня это нихуя новость, — протянул ничего не понимающий ангел и скрестил руки на груди. В отличие от разговора с Чарли сейчас он сделал это, чтобы скрыть дрожь, внезапно охватившую пальцы. Почему-то возникло ощущение неправильности происходящего. — Перейдем к более интересной части разговора. Например, к Лилит. Надеюсь, она психовала до самого моего прихода? Люцифер изогнул губы в холодной улыбке и направился к пустующей барной стойке. Неспешно взял темную бутылку и фужер, наполняя его янтарной жидкостью, на просвет сияющей чистейшим золотом. Отпил и только потом насмешливым голосом протянул: — Мы были любящими супругами столько лет и, думаешь, стали бы ссориться из-за такой мелочи? Тело ангела словно потяжелело разом на пару тонн. Он медленно, напрягая все мышцы до предела, отлип от двери и направился к падшему. Каждый шаг давался с трудом, будто он не ноги, а пудовые гири переставлял. Кровь набатом стучала в голове. Он отказывался верить в то, что услышал. — Что ты имеешь в виду, Люцифер? — Всё произошедшее между нами было ошибкой, помутнением сознания. Хотя знаешь, — падший покрутил в руке фужер, любуясь переливами золота. Губы его обнажили зубы в широкой улыбке. — Я скажу правду. Мне просто было очень скучно. А тут ты. Давний враг, не раз попираемый моими ногами. И я решил, что будет забавно попробовать тебя влюбить в себя. Не ожидал, правда, что выйдет. Неужели у тебя совсем не осталось гордости, первый человек? В глазах потемнело. Звуки окружающего мира потускнели, а после и вовсе пропали. Он остался наедине с собой и этой оглушающей тишиной. В груди резко стало свободно, будто из неё вырвали добрую половину жизненно необходимых органов. Ангел не ощущал биение своего сердца. Всмотревшись в ладонь падшего, он бы не удивился увидеть свое сердце там. Где же ему еще, блять, быть, раз в груди недостача?! Тишину разорвал оглушительный звук глотка. В глазах чуть прояснилось. Люцифер залпом допил золото напитка и утёр каплю с уголка губ изящным и таким, сука, манерным движением большого пальца. Он и его губы так же изящно обводил… — Прекрасное вино. Вкус насыщенный, может, и тебе налить? Адам молчал. Откуда эта блядская безмятежность в голосе падшего? Откуда это игривое безразличие? Словно Люцифер и вправду нихуя не чувствует. Не дождавшись ответа, падший усмехнулся. — Перейду к сути. Мне надоело играть. Моя любовь Лилит вернулась, и ты мне более не нужен. Звон разрушенной цепи контракта слился в унисон со звонком разбитого окна, в которое поспешил вылететь ангел. А где-то под этими звуками, погребенный и заколоченный, затих звон разбитого сердца. Стоило Адаму скрыться из виду, и с Люцифера слетела безмятежность. Он осунулся, плечи поникли, будто из фигуры падшего резко выдернули стержень. Рука потянулась к другой бутылке с вином, таким же золотым, как крылья одного вскружившего ему голову ангела. С входных дверей отеля слетел замок, и на пороге возникла фигура Чарли. Очень злой Чарли. Она вихрем подлетела к отцу и без прежнего трепета ухватила его за отворот пиджака. — Что ты ему сказал? — То, что было нужно. Я не хочу, чтобы он пострадал. Наши отношения слишком сложные, чтобы выяснить их за один разговор. Проще разрушить. Это всегда было проще. После сказанного мной он не вернётся. Люцифер отвернулся к стойке и уткнулся в фужер, полный до краёв, оставляя дочь в смятении глядеть вслед улетевшему Адаму. Знай она о плане отца, ни за что не пустила бы ангела в отель, но теперь исправить что-то было невозможно. Адам более не связан контрактом, и ни отследить его, ни приказать ему теперь нет никакой возможности. Покачав головой, Чарли молча удалилась на верхние этажи отеля. Ей нужно было посоветоваться с Вэгги. Перед Люцифером возник небольшой портал, из которого выпал кусочек пергамента. Он торопливо взял его и прочитал ровные строчки каллиграфического почерка. «Можешь отправить их ко мне. Обещаю позаботиться и сохранить в тайне ото всех их прибытие». Люцифер с облегчением выдохнул и скользнул взглядом к небольшой приписке в конце. «Прости, если сможешь, Лу». Старое и уже давно позабытое прозвище, придуманное симпатичной, тогда ещё совсем молодой Сэрой, резануло глаза. Так она назвала его, стоило впервые увидеть младшего из братьев. Люцифер бережно обвёл его пальцем и мягко улыбнулся, убирая пергамент под пиджак ближе к сердцу и возвращаясь к бутылке. Теперь он наконец-то спокоен. Он сделал всё, что должен был.