Пакт о паразитизме

      Это была ужасная ночь. Он думал, возможно, теперь, когда их осталось двое, его страдания уменьшатся. Хрен там плавал. Может, чертов мусор в его подчинении не делает нормально свою блядскую работу. Надо их покалечить, будут знать. Он лежит на диване, осторожно устраиваясь поудобнее. Ощущения такие, словно его избили. Что-то не так. Но информации ноль. Ему всегда звонят после битв. Даже когда это не обязательно.         Может, эти уебки сдохли. Может, у него сегодня будет новая тату. Какая радость. Интересно, помер дерьмовый старикан или эта сволочь-глава ЦЕДЕФ. Но проходят минуты, а новая боль не появляется. Звонка нет. Ощущений от этих проклятых татуировок тоже. Это... неправильно. Иногда такое случалось. Но он списывал все на недоложенные увечья. Они были заняты. Их было пять человек. Но братьев у него становилось все меньше... Он все еще их чувствует, и он понимает чертовщину, с которой теперь живет... Это все не случайно.         Последний его брат умер всего два дня назад. Все еще шли обсуждения, что теперь делать. Но эти случайные травмы... Теперь ему дают более точную информацию. Но ни слова после такого избиения? Нет, где-то подвох. Он встает с дивана и крадется по коридору. Что тут вообще обсуждать. Вонголе крышка. По своей воле стать боссом ему никто не даст, а забрать позицию силой уже никак... Но два уебка должны что-то знать, уж слишком спокойные.         Есть только одна причина, почему они так спокойны и почему он терпит эту боль... Еще один наследник, о котором не знает он, но знают они. А значит... Надо искать. Старикан уехал, это ему известно. Гипер-интуиция им сегодня не поможет. Найдя Маммон, он рычит:       — Мусор, есть работа. За мной.       Аркобалено оторвались от подсчета денег, чтобы последовать за Занзасом. Маммон он держал рядом на случай скрытных операций. Плата, которую они потребуют за информацию, если кто-то ее захочет, будет слишком высока для большинства. Что значит, в плане информации они – из самых его доверенных людей. Леви и Скуало тоже, но Леви его бесит, а Скуало... не намного лучше. Его тупая идеализация прошлого. Его жажда вернуть все так, как было. Никто ему никогда не поверит. Как бы он не орал то, что, как Занзас знал, было правдой. Если бы только он мог сказать, что так и было.           — Мю, куда идем, Босс?         — Не задавай вопросов. Мы просто прогуливаемся.       Он не собирается говорить о том, как пробраться в штаб, посреди блядского коридора. Он не тупой. Было видно, какой страх эта фраза вселила в Маммон. Разумно. Не все, кто с ним "прогуливался", возвращались.         — Знаю, вы сказали не задавать вопросов... Но когда вы были ранены? Вы хромаете.       Щелк. В тот же миг он достал пистолет. Наставил дуло в напуганное лицо Маммон. Он слишком хорошо знал их иллюзии, если бы они попытались сбежать, он бы выстрелил и не оставил от них даже пепла. Но вместо этого они сглотнули и тихо извинились. Он дал им немного повариться в своем страхе прежде чем убрать пистолет. И пошел дальше. Он уже давно привык терпеть ранения, которых даже не было.          Если бы он сфокусировался, он мог бы предположить, что боль, вероятно, идет от сломанной кости. Но он может просто заставить себя перетерпеть. Эта боль – ничто. В сравнении с болью смерти. К ней он все еще не готов... Хотя, кажется, ему осталось всего три смерти... Одному богу известно, что случится, когда не останется никого. Только когда они оказались снаружи, в лесу рядом с замком Варии, он заговорил вновь:         — Сделай нас невидимыми. Мы идем в Штаб Вонголы. Оплата будет после миссии.         Он наблюдал за тем, как выражение лица Маммон переросло из страха в недоумение. Они огляделись и кивнули, Занзас почувствовал, как их обоих медленно обволакивало пламя тумана.       — Что нам там нужно?         — Информация, которую мне обязаны уже очень давно.       Для Маммон это ничего не прояснило, но Занзас не собирался объясняться. Зачем? Чем больше он говорил, тем больше тратил времени. К счастью, штабы Вонголы и Варии были недалеко друг от друга. Хотя он и может игнорировать боль, стоит признать, она изматывает. Когда он вернется, он будет отдыхать... и решать, что ему делать с тем, что узнает.       Им приходится ждать, пока кто-то зайдет через главный вход, и красться совсем рядом, чтобы зайти в штаб, не вызвав подозрений. Чем больше они чего-то касаются, тем больше приходится работать Маммон, чтобы никто не заметил никаких сдвигов... и плата ему и так предстоит большая. Если она станет слишком большой, появятся вопросы от тех, кто не должен знать, что он здесь быть. И вот так, ища окна, он медленно добирается до кабинета Девятого. Он не настолько глуп, чтобы думать, что ничего не изменилось с его переворота. Теперь все спрятано иначе.         Занзас осматривается в поисках зацепки. С этим ублюдком все ясно. Ему нравится прятать подсказки, обычно визуальные, чтобы ничего не забыть в своем старом возрасте. Что-то, что создаст связь. Тут же он находит фотографию в рамке, со времен, когда они все были младше. Когда его братья были живы. До этого чертового проклятья, до того, как он попытался заполучить то, что заслужил по праву. Ему до ломки хочется разбить ее, но он не может. Не может, если не хочет оставлять следов, этому его переворот научил. Тогда он оставил здесь бардак. Но эта фотография...         Она была сделана в саду, том самом, где было дерево с глубоким дуплом. Там, если знать, как не повредить вещь, можно что-то спрятать. Он жестом приказал Маммон идти за ним. Снаружи передвигаться незамеченными было легче: люди, охраняющие сад, не заходили внутрь и не увидели бы его центр. Хотя они не были настолько самонадеянными, чтобы убрать иллюзию. Занзас протянул руку в дупло примерно до половины плеча, пока не почувствовал, что дальше не может. Черт. Его рука слишком широкая. Ну, может, он сможет что-то нащупать?       Нет, он не может ей толком двигать, нельзя допустить того, чтобы он здесь застрял. Если он спалит дерево из-за чего-то настолько тупого, кто-то точно узнает. Он осторожно прижал ладонь к стволу и вытащил руку из дупла. И посмотрел на Маммон.       — Доставай.         Он почувствовал взгляд Маммон из-под капюшона, явно говорящий: "лучше бы вам хорошо за это заплатить" — и они прыгнули в дупло. Исчезли на несколько секунд и с трудом вылезли с, на вид, стальным кейсом. Он достал перчатки из кармана. Они были частью формы, но в итоге он их никогда не носил. Лучше не оставлять отпечатков. Надев перчатки, он начал осматривать кейс. Кодовый замок с четырьмя числами... Было несколько вариантов, но это однозначно дата. Иначе быть не может. Дата переворота была бы очевидным выбором для кого-то не настолько сентиментального. Или дата основания Вонголы... Нет, не то. Вероятно, это чей-то день рождения.          Но это не может быть кто-то, кого он знал. У него был доступ к потенциально важной информации, так что можно отмести его братьев, его самого, Иемицу, его покойную бабку и самого дерьмового старика... Но было бы логично... Если бы это был день рождения того, кого он ищет. Как его узнать? Он даже не знает, сколько уебку лет. Ну.. Вообще.. Если уж угадывать... Может, у Иемицу есть ребенок, иначе наследника так легко не спрятать, если только он не был старше их всех... Само собой, он младше Иемицу... Если предположить, что это ребенок его нынешней жены... Он встретил ее, когда он был... Немного старше десяти. Надо подумать. Примерно тогда... было что-то странное. Иемицу появился на несколько недель... и пропал примерно в ту же неделю, когда у Занзаса самого был день рождения.         И не появлялся после этого куда дольше, чем он пропадает сейчас... Хм. Вполне можно предположить, что дело в том, что она родила ребенка. Он попробует тот же год, но если он не сработает, он начнет с десяти... День после его дня рождения. Он пробует одиннадцать как второе число. Год не работает. Ладно, десять одиннадцать. Нет. Десять двенадцать. Нет. Десять тринадцать. Нет.         Десять... Четырнадцать?         Щелк.         Он открылся.         — Как вы подобрали код так быстро...?         Он проигнорировал вопрос Маммон и открыл кейс. Бумаги, и много. Их он и искал, он чувствует. Он пробегался по ним глазами, пока не нашел незнакомое имя. Читая его, он пробормотал:       — Тсунаеши... Савада...         Он был в Японии, без тренировки, совсем ни с чем, всего тринадцать лет... Судя по записям, с ним все это время обращались как с гражданским... А значит, его нынешние раны... Они здесь посреди ночи, но там уже должен быть день. Этот выродок должен быть пиздец каким растяпой, как можно так огрести в гребанной школе? Гех. Но, кажется, он живет в доме Иемицу... В Намимори. Если посмотреть повнимательнее... Кажется, у него мало времени. Нет никаких конкретных планов, но тут лежат формы Аркобалено, и он сделал из чертового Гарцующего Жеребца успешного лидера. Они явно надеются, что он справится и в этот раз.         Но если его наймут, знает Занзас, боль станет только хуже. Он знает, что этому мелкому будет хуже. И он чувствовал, как это проклятое создание дергалось и извивалось в нем, чувствовал, что если ничего не предпримет, оно примет решение за него. Это из-за гребанного паразита офицеры всегда чем-то заняты. Он закрыл кейс на замок, вернул код в то же положение, что и было, и приказал Маммон вернуть его на то же место. Как только они выпрыгнули из дупла, он пошел из сада.       — Твоя оплата будет переведена через два дня. Когда я передам доклад о миссии.         Маммон понимали, что он говорит о фальшивом докладе, который бы объяснил, куда делись деньги. Задержка же не даст связать миссию с отлучкой Тимотео. По пути домой Занзас начал выстраивать план. Он знал, что если сунется в Японию втихую, то его раскроют где-то в течение четырнадцати часов полета. Вместо этого придется объявлять, что он делает. Ну, может, не то, что он едет, чтобы найти Тсунаеши, но что он будет там.         Скажет, что пойдет в отпуск, он их часто берет. Не то что бы, насколько они знают, он на особо-то много что способен в своем положении. Он пользуется любой возможностью отдохнуть. Он пиздец как устал. По крайней мере ублюдок чувствует свою вину и редко спрашивает, зачем ему отпуск с бухты-барахты. Черт. Да он уже был в Японии, если он прилетит в тот же аэропорт, никто не задаст вопросов... И разговор будет по телефону, дерьмовый старик не почувствует его намерений. Идеально. Надо будет спланировать настоящий отпуск.         Осталось придумать прикрытие и план, как добраться до самого Намимори. Но дорога долгая... Он измотан. Так что... Подождет. Он попробует снова уснуть... Если вообще сможет.         Он позвонит старому ублюдку утром.