Поймать Фантома

Мама стерпит, Бог простит

Выживают лопасти

Батарейки под язык

Мой добрый мир ко мне привык

Хуже не было давно

Я пробиваю третье дно

Море нечем потрясти

Выживают лопасти-и

      Когда-то Олежа говорил всем, что любую боль сможет стерпеть, даже не пискнув. Ну, он явно преувеличивал. Потому что когда тебе ломают нос — это пиздец как больно.        Возможно, такая реакция связана с тем, что парень в принципе первый раз себе что-то ломает. Ну, или ломают ему. Не считая психики, конечно.        Кровь не перестаёт идти уже несколько часов — капилляры были повреждены не лучшим образом, а ни лёд, ни обезболивающие, ни анестезия не спасали в этой ситуации. Олежа всё то время от переулка до больницы, от входа до приёмного отделения, все те два часа, пока его по каким-то причинам не могли принять, пытался не войти в то состояние, из которого он вряд ли выйдет. Он смотрит на свою кровь и сдерживает истерический смех, стараясь не выйти из себя и отказываясь смотреть в зеркала. Раз десять он входил в околопаническое состояние и выходил из него, хватаясь за руку Антона. Два раза в голову лезли неприятные голоса, а Олежа брал таблетки, смотрел на них две минуты и выбрасывал в мусорку.       Протокол не составляли. В карте написали «подскользнулся и упал». Гололёд всё-таки.       «Но ты же знаешь, что они должны получить по заслугам,» — и Олежа сразу затыкал уши.       Он попросил Антона отвезти его домой. Жени не было. Женя на работе допоздна, пытался разобраться с ситуацией. Душнову никто бы не помешал. Кроме него самого.       Сейчас он лежит на своей кровати, накидавшийся горсткой таблеток. Некоторые из них даже не советовали совмещать, но сейчас он лишь лежит, смотря в потолок. Белый, без единой царапины. Он увлекает парня, заставляет сконцентрироваться на себе и на приятной тишине.       За окном конец декабря, через какие-то парочку дней Новый Год, а Олежа даже не уверен: доживёт ли?        Дожил.       Он был всеми руками «за» то, чтобы не праздновать этот «потрясающий» праздник, но, увы, в нём преобладают гены покойной матери, а вместе с ними и привычки. «Не забывать чтить традиции» — она говорила это всегда, даже в самой сложной ситуации. Поэтому он заставил Олю приехать (которая, к слову, собиралась праздновать со своими друзьями, но против духа брата не попрёшь, да и к тому же, кто её отпросил с детского дома?), отправив со спокойной душой Антона к своей семье, Душнов вытащил с работы ещё и маленькое семейство Селезнёвых, с которыми было устроено маленькое застолье.        Речь президента, бой курантов, шампанское (которое Олежа не пил), обмен подарками. И вроде всё как всегда, ничего нового, но чувствовалось, что ни одному из присутствующих не хотелось здесь находится.        Спустя два часа Оля ушла сквозь нарастающую истерику Олежи. Он успел даже заикнуться про Диму. Сказал, что подобные ей не пара, из-за чего девушка и разозлилась.       А теперь… Олежа сидит напротив мигающей гирляндой ёлки, и втыкает в голубой игрушечный шар на ней же. Валерий Валерьевич уехал на вызов, отправив «детей» спать. Конечно, новогодняя ночь как никакое другое время подходит для преступности. Женя, изрядно устав за последние невыносимые недели, закрылся в своей комнате, пробурчав что-то типа «не сиди допоздна», а Душнов как был, так и остаётся на своём месте. Он вздыхает и переводит взгляд на нетронутый бокал с алкоголем. На фоне без звука идёт прямой эфир, где Дипломатор опять от кого-то скрывается. Даже по праздникам ему неймётся…       Оглушающую тишину разрезает звук уведомления с телефона парня. Он резким движением хватает устройства с подлокотника кресла и снимает с пароля. 1 января, 2:49 От кого: Антон Звёздочкин «Срочно» «Ты дома?» «Нужна помощь»       Это… Странно. Антон писал всегда очень лаконично, по делу, постоянно соблюдая все правила пунктуации. 

«Дома. Что-то случилось?» 

«Через полчаса на нашем переклке смжнешь?»

«Хорошо»

      Олежа пулей собирается (на самом деле просто накидывает на себя пуховик с курткой и шапкой, даже не переодевшись с дорогого костюма), натягивает привычные жёлтые кеды взамен чёрным туфлям, полностью проигнорировав тёплые ботинки, и вылетает из квартиры, перескакивая через добрую часть ступенек.       Он на месте. Добежал за самый короткий срок, что вообще возможен. Одышка прошла быстро, и теперь Олежа просто стоит, опираясь о спинку скамейки и ловя снежинки носом. Он в очередной раз набирает Антона уже с ощущением того, что тот снова не возьмёт трубку, однако случается чудо.       — Антон! Ты с ума сошёл? Ты где?       — М-м, ты на месте?       — Уже как минут десять.       — А я вместе, — и легко смеётся, а после чертыхается, пока на фоне слышатся звуки шин. — Блять, чуть не убился. Аха-ха-ха.       — Чего… Ты что, пьян?        — Не-е-ет, как ты мог подумать обо мне такое?       — Антон! Ты пьяный за рулём?! — Олежа вскакивает и не стесняясь орёт в трубку. — Ты сдурел? Почему ты не с родителями?!       — Так, тихо, успокойся. Я уже на месте и мне… Не очень хорошо. А теперь внимание: то, что ты сейчас увидишь — это моя тайна. Мне просто не к кому идти…       Душнов щипает себя за переносицу и замечает подъехавшую машину. Направляется прямо к ней широкими шагами.       — Да что там такого могло произойти?       Открывает дверь и… Телефон выпадает из рук прямо в снег.       Перед ним сидит Дипломатор… Точнее, Антон, как оказалось, с наполовину смытой маской, но в остальном — в полном своём обличии. На животе рана, а сам хозяин этого безобразия легко посмеивается и машет парню ладонью.       Голос в голове смеётся что есть мочи, а кулаки сжимаются до появления костяшек.       — Какого…       — Олежа, сядь.       — Сядь?! Какого хуя, Антон?!        Звёздочкин морщится от этого крика и меняется в лице.       — Если ты сейчас…       — Слушай ты, если ты сейчас будешь мне указывать — я тебя убью! Выходи из машины.       — Зачем?       — Я не позволю бухому водить машину! Выходи!        На удивление, Антон повинуется. Хватаясь за свой бок и хромая, он выходит и держится одной рукой за дверь. Олежа быстро появляется подле него, помогая устоять.       — Что произошло?       — Да я там… Хотел просто выйти знаешь… Выступить на празднике, поговорить с людьми, но нашлись особо… Не любящие.       — Ты пьяным пошёл в толпу?       — Ну… Можно и так сказать. В свою защиту скажу, что я намного больше выпил, чтобы унять боль.       — Придурок.       Антон замечает смартфон в снегу и, сквозь мучение, наклоняется и поднимает чужую вещь.       — Ты, кажется, выронил.       — Садись уже.       Олежа сажает парня на задние сиденья, позволяя тому безболезненно разлечься, а сам садится на место водителя. Вздыхает и кладёт лоб на руль, с силой сжимая его.        — Ты поведёшь?       — Не ты же.       — Не знал, что ты умеешь.       — У меня и права есть.       — Серьёзно?       — Помолчи уже.        Олежа водит аккуратно, соблюдая все правила дорожного движения, даже не обращая внимания на возмущающегося по этому поводу Антона.       Они приезжают в квартиру Звёздочкина, и, прежде чем войти, Олежа сглатывает стоящий в горле ком. Он был здесь уже кучу раз, это место стало для Душнова домом, но сейчас всё казалось таким чужеродным… Олежа ведёт Антона за руку на кухню, на ходу включая свет. Берёт с полочки аптечку и теперь-то до него доходит, почему она была хорошо наполнена. Большое количество бинтов, различных обезболивающих и дезинфицирующих явно не были лишними, учитывая будни хозяина квартиры. Парень помогает стянуть свитер и принимается за промывку колотой раны под шипение, что с каждым прикосновением ваток и салфеток со спиртом становилось всё громче.       — Мне нужно выпить. Слишком больно.       — В твоей крови сейчас алкоголя больше, чем в шкафу лектора по философии! Таблетку выпей и сиди смирно.       Олежа быстро роется в медикаментах и протягивает пачку, взглядом указывая на стоящую рядом бутылку с водой. Он поднимает голову и со страхом смотрит на размазанную по всему лицу красную маску, что напоминает теперь кровь. Пихает Антону в руки ещё и влажные салфетки.       — И смой с лица краску. Пожалуйста.       Звёздочкин вздыхает. Но повинуется.        Когда рана была промыта, живот перебинтован, а Антон полностью осмотрен на предмет других повреждений, Олежа оставляет того отлёживаться на диване, пока сам идёт смывать со своих рук чужую кровь. Возвращаясь на кухню, он измученно смотрит на виновника всего этого происшествия, что, кажется, успел задремать. Душнов пару минут ещё стоит, втыкая вникуда, пока на чей-то телефон не приходит уведомление.       И это явно не телефон Олежи.       — Антон, тебе кто-то написал.       — Посмотри пожалуйста.       Олежа цокает, но подходит к стойке, хватает устройства и вводит давно выученный пароль. 1 января, 4:14 От кого: Неизвестный номер «Ну привет, Антончик.  Не знал, что ты промышляешь таким в свободное время. Наша встреча была такой судьбоносной. Значит так, либо ты мне возвращаешь деньги, которые, я смелюсь напомнить, ты задолжал мне ну очень давно на немаленькую сумму, либо видео с разоблачением Дипломатора будет в сети. Вместе с твоим видео с наших тусовок. Народу не понравится, что их любименький герой любит побаловаться наркотиками. А как не понравится твоему отцу… В общем, ты сам понимаешь. Жду деньги в течение недели».       — Что за…       — Что там?       — Это ты мне скажи, — Олежа хмурится и кидает телефон прямо на чужой живот, заставляя хозяина квартиры ойкнуть от неожиданности.       Антон жмурится от яркого света и спешно понижает яркость. Пытается прочитать и сообразить, а после его глаза сужаются, а губы сильно сжимаются.       — Мне надо ехать, — он принимается вставать, когда возле него появляется Олежа, нажимая на плечи, кладёт его обратно.       — Ты дурак? Лежи!       — Но там…       — Ты принимал наркотики? — Душнов смотрит округленными от страха глазами, заглядывая прямо в душу и не позволяя соврать.       — Олеж, это… Было давно. Ну знаешь, молодость.       — Тебе двадцать два.       Антон на это хихикает. Смешно ему. А вот Олеже явно не до шуток.       — Ну правда. Это началось где-то в конце старшей школы и закончилось примерно на первом курсе. Папа спас. Буквально вытащил меня из полиции.       — Ты так с Женей познакомился?       — Ну нет, так я случайно познакомился с его отцом. А с Женей мы давно знакомы через одну девушку.       Олежа не хочет это принимать. Его идеология заключается немного в другом. Он вообще за мир во всём мире. И в каком-то роде, сейчас мнение об Антоне поменялось чуть ли не в обратную сторону. По его мнению, не существует «бывших наркоманов». От болезней вообще тяжело избавиться, даже несмотря на длительное время лечения. По себе знает.       «Смешно».       Душнов цокает языком, мысленно веля проваливать к чёрту, и вздыхает. Заводя пятерню в запутанные волосы, он прочёсывает их, а потом берёт со столика свой телефон.       Ему нужно переработать информацию. Ну не может же он вечно отрицать случившееся?       — Ладно, надеюсь, у тебя хватит мозгов не ехать никуда. Я пойду.       — Ты куда? — Антон поднимается на локтях и выпучивает глаза, выглядя как олень при свете фар.       — Домой, куда ещё? У меня голова болит, хочу спать.       Он начинает разворачиваться на сто восемьдесят, как его хватают за запястье.       — Не уходи, пожалуйста.       Олежа, что до этого был настроен убираться отсюда, сейчас неожиданно для себя теряется.       — Я… — глаза его бегают в попытке ухватиться за какую-то причину уйти. — Антон, мне надо домой. Женя будет искать.       — Ну пожалуйста, — таким молящим тоном его ещё никогда не просили. — Я сам напишу Жене. Только не уходи. Хочешь, посмотрим фильм вместе? Какой захочешь.       Душнов стоит, разинув рот, даже не найдя что ответить. Все его красные огни кричат о том, что нужно валить. Ангел и Демон на плечах уже не спорят, а вместе соглашаются с этим решением. Лишь отдалённый смех по этому поводу не выражает мысли.       «А чего ты молчишь?»       «А чего говорить? Ты начальник этого тела, тебе решать. Пока что».       Внутренний диалог ничем не помогает, и Олежа морщится.       «Прикинь, он Дипломатор! А я догадывался. Давай признаем, мы вместе догадывались. Рассматривали этот вариант. Правда, принимать немножко больно. Я бы советовал оставаться. Пока есть возможность».       — Ладно, чёрт с тобой. Включай уже что-нибудь, — и Олежа садится на диван, наблюдая за медленно расширявшейся улыбкой Звёздочкина, что тянется за пультом.

———

      Олежа подскакивает на своей постели, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам. Концентрирует своё внимание на одной точке и понимает, что он в комнате. Своей комнате. Не у Антона, не на улице, не в полицейском участке. Но даже невзирая на это, ему хочется бежать. Бежать отсюда, бежать надо!       «Единственная правильная мысль за последние несколько недель».       — Заткнись!       «Сам заткнись».       — Хватит лезть в мои мысли!       «Ну фактически, твои мысли находятся в твоей голове. А я всегда здесь жил».       Если бы Олежа смог увидеть выражение лица говорящего, то сказал бы с уверенностью, что тот гадко лыбится.       — Достало.       Он вздыхает, встаёт со своей постели и с недовольным ворчанием идёт к выходу. Пока что-то его не останавливает и Олежа прямо возле двери разворачивается, с широко распахнутыми глазами смотря на оставшееся тело на кровати, что лежит со сложенными под головой руками, закинув одну ногу на другую. Душнов смотрит буквально на самого себя. Нет, не так, он прекрасно осознаёт, что видит именно своё отражение, тёмную частичку, которую парень хочет забыть раз и навсегда. Так называемый Фантом, что теперь живёт будто бы отдельно, сам по себе, лежит как ни в чём не бывало.        Олежу передёргивает. Это выглядит ужасно. Страшно. И ещё страшнее осознавать, что это только у него в голове, хотя безумно реалистично. Господи, да он болен! Бежать отсюда, бежать и лечиться.       — Успокойся.       Олежа резко распахивает дверь и выбегает из комнаты на кухню. Делает несколько рваных вдохов, хватаясь за столешницу. Трясущимися руками наливает себе воду и берёт с полки банку таблеток. Желание заглотнуть сразу горстку очень привлекает, но Душнов пока разумен, поэтому принимает только необходимую дозу.       Успокоившись, он поворачивается в сторону прихожей, отмечая, что уличной обуви и куртки Жени нет, а домашние тапочки стоят на своём месте. Отлично, минус повод для беспокойства как у Олежи, так и у Селезнёва.       Парень хочет закрыть лицо руками и закричать, но таблетки вроде помогают, поэтому он пересиливает себя и идёт ставить чайник, делая вид, что всё в порядке. Всегда было.       Но мысли не исчезают. Разум продолжает твердить одно и то же про побег, но… Олежа вспоминает про сестру. Они остались одни, но не должны бросать друг друга. Оле нужна поддержка, он не должен сваливать, отпуская сестру в свободное плавание.       — Да ладно тебе, — этот голос заставляет вздрогнуть и вымученно вздохнуть. — Ей без пяти восемнадцать. Она отлично готовиться к экзаменам, тем более, не думаю, что твои Селезнёвы оставят её. Подумай сам: ей не нужна твоя помощь. Она справляется и справится после. У неё друзья и парень. Ты хоть уверен, что она в детдоме-то ночует?       Душнов оборачивается и кидает злобный взгляд на занявшую барную стойку галлюцинацию. Фантом лишь ухмыляется и начинает мотать ногами, будто бы он совершенно здесь не причём. Сидит отдыхает, что вы его трогаете вообще?       В подкорке сознания Олежа понимает, что эти слова — правда. Более того, это его собственные мысли, которые он отчаянно не хочет принимать.       Чайник свистит и Олежа прикрывает глаза.       Надо было принять всю банку.

———

      Однажды всё заканчивается. Отдых не исключение, поэтому школьники, студенты и работники во всю трудятся на своих местах. Олежа сидит в кафетерии и ковыряет ложкой свой обед. За гребаное овощное рагу он отдал почти двести рублей, а жизнь его научила никогда не отказываться от приёмов пищи, но аппетит, как назло, не приходит. За стол к нему кто-то подсаживается, и Душнов поднимает голову, сдерживая себя от порыва неприятно сморщить нос.       — Привет, — Антон улыбается, будто бы за эти новогодние праздники ничего не произошло. — Ты мне не отвечал на звонки почти все две недели… Всё хорошо?       Конечно всё хорошо! Всё просто превосходно. Олежа переводит взгляд на сидящее прямо на подоконнике столовой воображение, что ухмыляется.       — Да я просто… Устал.       Это не было ложью. По правде говоря, он в принципе никому не отвечал, даже особо сильно не притрагивался к телефону, сфокусировавшись на учёбе.       «Что было смешно. Продолжаешь учиться, зная, что сбежишь».       Олеже приходится сдерживать недовольное рявкание.       — Понятно… А сейчас как ты?       — Да нормально.        Всё ничерта не нормально. Был бы Антон более внимательным, он бы заметил это, а так тот просто улыбается в ответ и посёрбывает свой кофе.       Всё чаще для Олежи становилось ясно, что образ идеального Звёздочкина рушится. Давно был разрушен. И теперь даже не понятно, почему вообще эти отношения начались. Создаётся впечатление, что это был чётко выстроенный план: сначала показать свои лучшие качества, заставить доверять, а потом валить обоих в пропасть. Предчувствие последнего преследует Душнова с той самой ночи. Парень теперь понимает, что ему нужны были такие отношения в то время. В то время, когда он ещё полностью не принял ситуацию, когда ему было тяжело. Он не был гомофобом, но никогда не относил себя к лгбт-сообществу. Он в принципе особо не задумывался об этом, времени не было. Его симпатия к кому-либо заканчивалась на мыслях «блин, она классная» или «господи, он крут», да на Насте, что, в принципе, и отношениями не назовёшь. А тут появляется такой великолепный образ, в такой нужный момент, будто перевернув мир парня с ног до головы, сокрушив постоянным общением и попыток заботы. У него не было времени думать. Ему просто хотелось.       Он не знает, чувствует ли что-то Антон, кроме необходимости в Олежи, но сам Олежа уже ничего не хочет. Не просто так он игнорирует его почти две недели. Если бы Звёздочкин понимал намёки…       Чёрт, оказывается, за такой короткий срок многое может поменяться в голове.       Антон смотрит на парня пристально и, так не дождавшись каких-то слов, сам начинает, теряя терпение. Он явно пришёл поговорить не о погоде, всё больше подталкивая Олежу к мысли, что его хотят начать использовать.       — Слушай. Ты же прекрасно пишешь. Там, статьи всякие, проекты, речи, — о, нет. Душнов уже не хочет знать, к чему это ведёт. — А я скудный на слова, ты же знаешь. Не всегда могу привлечь публику. Я долго думал… Раз уж ты знаешь мою, так сказать, тайну, поможешь мне?       Олежа с громким стуком ставит свою чашку чая на поднос, и именно этот момент выбирает девушка, чтобы подсесть к ним.       — Олежа! Привет, а ты игнорил меня столько времени, хотя вроде даже согласился прогуляться, — Анастасия Рысь снова врывается в его жизнь со своим звонким голосом. — А ты, должно быть, Антон? Я Настя, может, этот хмурый парень рассказывал про меня.       — Да, было дело.       О Насте Олежа тоже думал. Девушка, вроде как, сдалась с попытками достать парня со своими статьями и теперь они ограничивались переписками, которые можно было посчитать даже дружескими. Она не раз звала Душнова прогуляться по зимней Москве, и тот даже уже согласился, дав обещания встретиться в первых числах после Нового Года.       Что же. Обещания, как оказалось, он сдерживает плохо.       — Я думал, вы уже закончили в нашем университете, — тихо проговаривает Олежа.       — Ну, почти. Как я уже говорила, не вышло у меня ничего с твоими Селезнёвыми. Молчат, как рыбки. Мне посоветовали взяться за что-то другое, вот, теперь переписываю план работы. У меня всё равно пары начинаются только с часу.       — Понятно, — он прикрывает глаза и решает дальше не развивать эту тему. Не то, чтобы ему было интересно. Хотя он уверен, что Рысь так просто не закончит. Ну, главное, что его не трогают.       Антон медленно обводит их двоих взглядом и, замечая окончание диалога, аккуратно возвращается к своей проблеме.       — Так что насчёт моей просьбы?       — Вот пусть Настя тебе и напишет. У неё точно выходят великолепные речи, — Олежа встаёт из-за стола и берёт в руки поднос с так и недоеденным рагу, оставляя этих двоих в маленьком замешательстве, пока Фантом со смешком вскакивает с подоконника и хвостиком направляется за парнем.

———

      Он подумал. Он обдумал. И результат его мыслей неутешителен, но другого исхода он не видит. Он не может продолжать жить так, пока на улицах появляется всё больше ублюдков, возомнивших себя сильнее полиции, думавших, что теперь им ничего не грозит. Он не может продолжать жить так, пока в его голове голос не утихает. Пока все вокруг думают, что ему должны. Олеже нужно учиться самостоятельности. И самому уметь нести ответственность за свои поступки.       Он знает, что к хорошему это вряд ли приведет. Его жизнь уже не хороша. Утешает то, что всё самое ужасное будет выполнять Фантом. Олежа научился выключать свою голову в такие моменты. Это безрассудно, это опасно, и ему всё равно потом придётся грызть свои локти, но он не один.       Он точно сошёл с ума.       Со счета снята половина. Не зря их отец был таким богатым. На полгода должно хватить точно. Поддельный паспорт сделан, поэтому с квартирой и небольшим заработком проблем не возникло. Олежа никогда не думал, что докатится до такого, но давний знакомый его отца на удивление согласился помочь. Новый телефон, новая сим-карта. Со старого удалены все данные и, на всякий случай, он разбит и выброшен. Одежда собрана, а на новое устройство загружены все необходимые данные и базы. Полиции явно не следовало доверять человеку с расстройствами личности.       Олежа не узнаёт себя. Не к этому он шёл всю жизнь. Не этого он хочет. Но голос затыкает его и уже в новой квартире, которую он снимает за крошечную сумму на другом конце города, Душнов рисует на лице маску.       На телефоне открыто досье на того парня с переулка около кофейни. Пацану не повезло: на его счету, оказывается, есть убийство, за которое тот получил срок, но был освобождён. Думать о том, откуда у такого малообеспеченного человека есть связи, не хотелось. Но парень явно ничему не научился, если лицо его мелькает на камерах магазина с кражей.       Что же, пора преподать урок и начать всё с чистого листа.