Предание о Тигровой Лилии

Чан Хуан с довольной улыбкой стояла вблизи столичного рынка. Последнее на сегодня поручение Шан Юана она благополучно выполнила. Подвешенная за ручку на локте корзинка давила от тяжести трав, масел, банки молока и трех ещё горячих, небольших лепешек. Туда же она положила шелковый мешочек, где оставалось немного денег: поторговавшись с торговцами, она выигрывала в цене и была очень горда собой. Чан Хуан направилась в противоположную сторону от монастыря. Дорога уходила немного вниз и ноги ускоряли шаг сами по себе. Впереди простирались трущобы. Она не ждала от них распростертых объятий. Когда-то она была здесь своей, и уверенно проходя мимо ветхого домишки — единственного, который таковым ещё можно было назвать, Чан Хуан ощущала непонятную для себя, неправильную ностальгию по детству, когда родители ещё были влюблены друг в друга и верили, что долго и счастливо будет длиться вечно. Воспоминания о матушке, сменившей лоск шелковых ханьфу на жесткость застиранных в ручную тряпок и бывшей довольной положением, в котором оказалась и отце, что ещё не осознал, как сложно будет обеспечивать семью, горечью оседали в груди. Спустя столько лет она снова блуждала по улице темной и безлюдной. Но, хвала прохиндейке-удаче, теперь положение Чан Хуан было куда лучше. Негодующий разум, голосом Цзянь Лан, любившей отговаривать закадычную подругу от втягивания себя же в неприятности, заставил задуматься, как близко Чан Хуан саму себя подводит к тому, чтобы окончательно все потерять. Ни возмущающихся голосов, ни тихих переговоров людей, что держат путь невесть куда не было. И ничего не освещало путь юной Чан Хуан. А одинокий диалог с оплотом мыслей начинал раздражать. И чем дальше она шла, тем сильнее жалела, что не проявила хладнокровие и не отказала принцу в его просьбе найти Хун-эра. Ведь сам принц четко знал свои границы и когда, кто-то норовил изменить его планы, первый хлестко, словно кнутом по коже выбивал грезы самонадеянного нахала. Но ей с улыбкой подарил клинок. Порой её удивляло, как столько противоречивых качеств уживалось в гармонии в одном человеке. Но Чан Хуан — другое дело. Вновь её сердобольность одержала верх над изворотливостью и эгоизмом, и по сложившейся традиции Чан Хуан не знала: а не выйдет ли ей все это боком? Зря она не попросила Му Цина о помощи. Очень зря. Она определенно многое в своей жизни не ценила по праву. Сиди в монастыре. Добивайся уважения наставника и главного лекаря. Зацепись. Покажи дядюшке-правителю, что ты, Чан Хуан, не пустое место… Нет. Нужно покориться порыву, добрыми намерениями взращёнными помочь, как когда-то помогли ей. Рваться, предкам известно куда, а потом сотрясаясь от каждого шороха оглядываться назад, чтобы почти ничего толком не разобрать в проулке подобно этому. Полы накидки тихо шелестели на фоне её шагов, собирали собой пыль. Пока она не остановилась, откликнувшись на чей-то зов. — Ты что здесь забыла, цзецзе? Чан Хуан обернулась и смутно разглядела незнакомца, остановившемся в чжане от неё, намного выше ростом, с невыразительной речью из-за соломинки во рту. Он оглядел её с головы до ног и усмехнулся. — Таким куколкам нечего делать в здешних местах. Особенно ночью. — Я ищу одного мальчика, — произнесла Чан Хуан придирчиво глядя на юношу. Наглая ухмылка ей не понравилась, но отходить назад она себе не позволила. Не хватало ещё, чтобы он уловил слабо наседающий на её сердце страх. Его неподходящее по размеру ханьфу было в не лучшем состоянии: дыры на груди, ткань рукавов местами разошлась по шву. Пожалуй он был из тех, кто ей нужен. — Его зовут Хун. Ему лет десять и у него глаз перемотан. Знаешь такого? — Может и знаю, — хмыкнул незнакомец, обжигая заинтересованным взглядом, и играючи перевел соломинку в другой уголок губ, Чан Хуан чуть было не цокнула, её уже все было понятно. — Только за просто так ничего не скажу. Чан Хуан вытянула из корзинки и протянула беспризорнику пропитание, но на её удивление, юноша отмахнулся и оскорблено на неё посмотрел: — Да я если заявлюсь с этим к нашим — так эти падлы все пожрут с крошками, и отметелят за то, что своего сдал, — с претензией в прищуре глаз, и кивнул на кольцо: — Ты, девка-то, не простушка. Здешние жемчугами обвешанные по улицам не ходят. Не надо жратвы — деньги давай. Чан Хуан, стиснув зубы, проглотила неприятные слова и потянулась к мешочку. Юноша вытянул ладонь и монетки с тихим звоном посыпались в его руку. Незнакомец пальцем перебрал монеты, пересчитывая сегодняшний улов и довольно хмыкнув, спрятал оплату в кармане. — Мало. — Больше не будет, — холодно ответила Чан Хуан, сложив руки на груди. — Ты взял, что хотел. Теперь говори, ты знаешь, где Хун? Вместо ответа бедняк подошел к ней непозволительно близко, Чан Хуан сделала резкий шаг назад, но он успел дотронуться до бархатной щеки грязными пальцами и выдохнуть несвежим дыханием: — А мне кажется, у тебя есть ещё кое-что мне предложить. Понимая к чему все идет, Чан Хуан запустила руку в корзинку и подцепив немного травы, запустила её в полуоткрытый рот незнакомцу поглубже и со всей девичьей силы, что у неё была, оттолкнула от себя. Он подавился, пошатнулся и упал на землю, заходясь кашлем, ошеломленно глядел на Чан Хуан. — Эта трава ядовитая, — спокойно сказала Чан Хуан, отдышавшись. Ветер продувал шею и она накинула капюшон. — Если не скажешь, где он, то я оставлю тебя здесь медленно подыхать в этих милых трущобах. Прекрасная кончина, не правда ли? Юноша относился к тем, кто, язык грубости понимал лучше всего. Перепуганный почти до смерти, он активно закивал. Чан Хуан вытащила из корзинки только купленное масло, откупорила и наклонившись в нему влила половину пузырька. Она знала: на вкус оно отвратительное и это знание её очень радовало. — Ну, теперь ты мне скажешь где Хун? У меня нет времени на это врачевание. И сама ужаснулась легкости произнесенных слов.

***

Унимая беспокойно бьющееся сердце Чан Хуан обернулась, чтобы направиться на место, названное бедняком, но на секунду удивленно застыла, встретившись взглядом с напряженно сжимающим корзинку Му Цином. На его идеально гладком лбу пролегли морщины, от приподнятых в удивлении бровей, а плотно сжатые губы выдавали недовольство. Удивление сменилось раздражением. — Ты… Все это время стоял здесь? — нервным движением, приблизилась к нему, махнув рукой назад: — И видя,что он чуть не сделал не вмешался? — Когда увидел, собрался подойти, — ответил Му Цин, возмущения Чан Хуан его никак не тронули. — Но не успел. Вы разобрались с ним намного быстрее. Весьма похвально, знаете? — Интересная у тебя похвала — вскинув бровь бросила Чан Хуан. — Не всегда понимаю, что это не оскорбление. — Как есть, — отмахнувшись, хмыкнул Му Цин и внимательно оглядел Чан Хуан и не заметив повреждений спросил: — Что вы вообще здесь потеряли? — Господин Шан послал на рынок, — коротко ответила Чан Хуан, надеясь, что Му Цин не захочет вдаваться в подробности. Если она скажет что-нибудь ещё, то несомненно потопит саму себя. — Это место очень похоже столичный рынок, — кивая протянул Му Цин, демонстративно осматривая обшарпанные стены полуразвалившегося дома. — Сам путался раньше. Но помнится, на сегодня у вас поручения закончились. — Какой ты, — нервозно протянула Чан Хуан, покрепче перехватывая корзинку, хмыкнув, она натянула улыбку — внимательный. — Для заядлой интриганки, вы слишком плохо врете вот и всё, — помотал Му Цин головой, видя как едва не вспыхивает Чан Хуан, но прежде, чем она возразила, спросил: — Так что вы тут делаете? Чан Хуан устало вздохнула. Му Цин тонко чувствовал когда история не состыковывается, особенно когда люди врали из рук вон плохо как Чан Хуан сейчас. Если пользуясь ложью, она столько лет удерживала в тени свои вылазки из дворца по туннелям, то Му Цину становилось тревожно от того, какие недалекие люди живут во дворце. Его ей не провести. — Его Высочество разговаривал с тобой о побеге Хун-эра? — Нет. Но говорил с вами, и вы решили его разыскать там, где вероятней всего может жить попрошайка? — Он не попрошайка! — вступилась Чан Хуан, но Му Цин в ответ и бровью не повел, и она сама стушевалась, неохотно признавая. — Ты верно решил. Чан Хуан поделилась с Му Цином словами того приставалы о местонахождении Хун-эра. Но опомнившись оборвала рассказ. — Почему я тебе об этом рассказываю? И вообще, ты сам-то что делаешь в… — Этих грязных трущобах? — закончил за неё Му Цин как ни в чем ни бывало. — Мой дом неподалеку от сюда. Наконец, освободилось время, когда Его Высочество и Фэн Синь отправились в Лонгвей. Хоть на деле времени и меньше, чем я предполагал. Поэтому навещаю матушку столь поздно. Оказалось, что место, которое назвал Приставала находится ещё ближе к родительскому дому Му Цина. Одной дорогой пошли. Чан Хуан не могла удержаться от разглядывания профиля, в который добрая половина девиц ежесекундно влюбилась, а оставшаяся бы обзавидовалась такой красоте. Бледная, чистая кожа во тьме не блестела, на лице застыла задумчивость и в этом он выглядел идеально. Самородная слегка прохладная харизма околдовывала, подталкивала к мыслям, от которых Чан Хуан становилось неловко. Чан Хуан насмешливо хмыкнула, заторможенно кивая головой и глядя перед собой. Что Му Цин думал о ней? Спрашивать напрямую ей не позволяла гордость — казалось унизительным, а выдумывать себе чувства, которых она еще не могла уловить, именовать и понять, что с этим делать потому что прошло ещё слишком мало времени с их знакомства. Му Цин повел Чан Хуан выше. Из проулка они завернули в другой и остановились возле одного из ветхих домиков. Му Цин вытянул руку и указал пальцем на небольшую хижину. — Если вас не обманули, мальчишка должен быть там. — Славно. Благодарю, что провел, — с улыбкой кивнула Чан Хуан и собралась пройти дальше, но Му Цин взял её под локоть и остановил. — Я посмотрю. А вы посидите дома, — встретив непонимающий взгляд, Му Цин впихнул Чан Хуан корзинку, — там может быть небезопасно, а вы на сегодня достаточно рисковали. — Я не пойду к госпоже Му! — смущённо воскликнула Чан Хуан. — Что она обо мне подумает? Юноши в отчий дом девиц просто так не водят! — А вы разве обычная девица? — спросил Му Цин и потянул за собой. — Вы ведь княжна, пусть и в ссылке. Вам все ещё открыты двери любого дома. — Если бы ты мог хотя бы представить сколькие с тобой не согласятся. Особенно теперь — ворчала Чан Хуан, не унимаясь. — Твоя матушка решит, что я — тебе невеста или девка, которая ходит по чужим домам. — Или вы добрый гость, — хмыкнул Му Цин, оставаясь непреклонным и обернулся к Чан Хуан и серьезно сказал: — Что бы матушка не решила, я все объясню. Ваше имя не будет опорочено. От смущения Чан Хуан хотелось убежать с глаз Му Цина долой, завернуть за угол и облокотившись на холодную стену, долго кричать в пустоту. Но это было бы трусостью, глупейшей и позорнейшей на которую только можно было решиться, а потому Чан Хуан глубоко вздохнула и гордо пошла в ногу со своим спутником. — В гости с пустыми руками не ходят… — уже уверенне сказала Чан Хуан, — позволь мне вручить твоей матушке, пропитание, которое я купила сегодня, — пресекая, его возражения, Чан Хуан слегка наклонилась. — Понимаю как это выглядит, но я ведь не знала, что посчастливится идти в гости — так бы обязательно прикупила на рынке, что-то более… подходящее. Прошу, позволь, — взмолилась Чан Хуан, отбрасывая гордость и выбирая из двух зол меньшее: лучше упросить, чем сгореть от стыда за столом перед госпожой Му. — Хорошо, — тихонько кивнул Му Цин, он посмотрел на Чан Хуан, которая растянула неуверенную улыбку. Его сердце пропустило удар, а после с болью забилось в горле и он упустил взгляд. — П-пойдемте скорее. Вам ещё нужно изловчиться без последствий вернуться в монастырь. Му Цин самим собой диву давался и все же привел Чан Хуан в свой дом. Он вошел первый, пока она неуверенно семенила сзади, скрываясь за спиной — беспокоясь о том, как ей все-таки стоит себя вести. — А-Цин это ты? — за столом сидела женщина средних лет и перебирала крупинки риса. Отвлекшись на приход сына, она нежно заулыбалась и медленно привстала подходя к своему единственному ребенку. Му Цин низко поклонился. Чан Хуан лишилась своего прикрытия, а госпожа Му зажмурила глаза, чтобы получше её разглядеть. — Пусть мои глаза уже не так хороши, чтобы пошить ханьфу — юношу от девушки они ещё могут отличить. Ты пришел с барышней? — Здравствуйте, госпожа Му, — Чан Хуан отошла от Му Цина. Она робко улыбнулась и склонилась в поклоне. Выпрямившись, двумя руками протянула корзинку. — Меня зовут Чан Хуан. Я служу лекарем при монастыре Хуанцзи. Примите сей скромный дар. — Надо уже, А-Цин говорил, монастырь только для юношей, — удивленно произнесла госпожа Му, аккуратно взяла корзинку. — Уж слишком поздно, чтобы возвращаться в монастырь одной, поэтому я предложил сопроводить Чан Хуан, после того, как навещу вас, — лилейно произнес Му Цин, нежно взяв матушку за руку. — Но мне ещё нужно заглянуть в лавку — просьба советника. Матушка, позволите Чан Хуан посидеть здесь пока я не вернусь? Матушка Му Цина посмотрела на него так удивленно, словно он сказал несвойственную ему глупость. — Конечно-конечно, пойдем скорее к столу. Пока чай ещё не остыл. Огрубевшие от ручной работы руки коснулись предплечья Чан Хуан и потянули вперед. Му Цин бросил последний взгляд на неё, такую растерянную и вышел на улицу. Ради чего он все это делает? Госпожа Му посадила Чан Хуан за стол и принялась обхаживать их с сыном гостью. Она смахнула рис в полупустой мешок, Чан Хуан предлагала помочь, но дозволения не получала, и в один момент, не выдержав, потянулась к полупустому мешку, куда госпожа Му смахивала рисинки и нарвалась на строгое замечание: — Хозяйничать в гостях — признак дурного воспитания, — голос её звучал тихо, но уверенно, хотя в глазах Чан Хуан не увидела осуждения. — Тем более, я ещё не такая беспомощная старуха, как сынок себе думает. Сиди смирно, дитя. Чан Хуан извинилась. Мешок был ловко убран куда-то с глаз прочь, но вместо него в ладони госпожи Му оказалась пиала. Она наполнила её ароматным, теплым чаем и двумя руками протянула молодой гостье. Последняя повторила её действие невольно задерживая на матери Му Цина добродушный взгляд. В своем умиротворении лицо госпожи казалось скорее отстранённым. Его украшали возрастные морщины, а в когда-то черных как уголь волосах разбросались серебряные нити, и все прослеживались знакомые черты. Белая кожа, на которой как нарисованные на полотне сверкали обсидиановые глаза. — Му Цин так похож на вас, — протянула Чан Хуан банальную, но единственную подходящую фразу, что вертелась в голове, наблюдая, как госпожа Му рассаживается напротив и гордо улыбается. — Конечно. Сын — отражение своей матери. Как и дочь — отца. Чан Хуан смущенно опустила взгляд и прикусила губу. Быть чьим-то отражением ужас как не хотелось. Утомительно и тяжело. В особенности отражением своего отца. Это попросту вызывало в ней отвращение. Мама Му Цина, словно почуяв неладное добавила: — Я всегда старалась дать ему все самое хорошее, насколько это было возможно, — женщина провела рукой по рукаву повидавшего на своем веку ханьфу. — Сердце моё радуется тому, как многого он достиг, но болит не меньше. — Вы прекрасная мама, — улыбнулась Чан Хуан, но от улыбки этой стало больно. — Му Цин очень дорожит вами. Госпожа Му не переставала улыбаться Чан Хуан, то и дело приглядываясь. — Я бы хотела, чтобы у него появился человек, который дорожил бы им так же. Он так старается выглядеть взрослым и сильным — спросила она задумчиво. — У меня такое ощущение, будто раньше смутно видела тебя где-то. И в правду. Чан Хуан тяжело сглотнула. И в правду. Среди представителей низшей знати и простолюдин было немало художников, скульпторов и поэтов, столь часто вдохновлявшиеся императорской семьей, что образы правящей четы, наследного принца, буйного князя и непоседливой княжны Сяоцзин гуляли в народе. Иногда от созерцания подобных шедевров хотелось расхохотаться, Чан Хуан так и делала в посиделках с Цзянь Лан, но были и те, что очень достоверно передавали внешность непоседливой госпожи. И хотя Чан Хуан на официальных выходах в люди прикрывала личико, схожесть с принцем, у которого маска иной раз с лица слетала — давала о себе знать и не удивительно, что матушка Му Цина «смутно» её узнавала. — Думаю нет, госпожа, — как ни в чем не бывало, мотнула Чан Хуан головой. Рассказывать о своем статусе и родстве, повернуть ход диалога и загрузить обеих ненужной неловкостью очень уж не хотелось. Вряд ли они ещё встретятся.Чан Хуан была не прочь почувствовать себя обычной девушкой, которая пришла в дом, как гость и с должным почтением отнеслась к хозяйке. Да и не стоило распространяться о статусе, когда всех своих регалий она лишена. — Я обучалась в лекарском училище в Шан-Ине и вернулась несколько дней назад. И все же от неприкрытой лжи защитило в груди. Совестно.

***

Му Цин возвратился, когда чай был допит и удивился увиденной сцене. На столе стояла пиала на дне которой поклялись абрикосовые и вишневые косточки. Чан Хуан мило беседовала с его матерью, внимательно её слушала подперев кулачком голову и временами хихикая, охотно отвечала на её вопросы. — Ты привел очень милую девушку, сынок, — улыбалась матушка, не сдержавшись и погладив Чан Хуан по макушке. Девушка прикусила губу, не давая проскользнуть на лице смущенную улыбку. Му Цин оставил своего рода похвалу без ответа — опасался, что скажет что-то лишнее. Но его теплая улыбка растянулась по лицу одобрение вперемешку с чем-то ещё. Эмоцией, которую поныне он не показывал. И оказавшись замеченным, получил несдержанную широкую улыбку в ответ. Чан Хуан бросила взгляд за его спину, но наткнувшись на пустоту изменилась в лице. Госпожа Му вскользь прошлась с взглядом хитроумной лисицы по обоим, улыбнулась и надумав, а может действительно почувствовав, как по-особенному поменялась обстановка, поднялась. — Что-то я устала, Цин-Цин. Нет-нет! Я сама, — госпожа Му пресекла попытку бережно обхватить её руку, чтобы отвести отдыхать. — Позаботься о нашей гостье, сопроводи её и корзинку вернуть не забудь, — госпожа Му по-матерински любовно потрепала Му Цина по голове. Она посмотрела на Чан Хуан, которая тоже поднялась из-за стола. — Приходи к нам почаще Чан Хуан, побеседуем. Чан Хуан отблагодарила хозяйку дома за заботу и глубоко поклонилась. Госпожа Му скрылась из виду и Му Цин присел сбоку от неё. Чан Хуан заботилась об исполнении норм этикета. Только и всего, а Му Цин не должен таять и чувствовать себя словно до него снизошли. Однако, в сердце тепло затаилось. Наваждение не спадало, но Чан Хуан все ещё помнила зачем она здесь и любопытно оглядывая задумчивое лицо, с бегающими глазами, упрямо отказывающимися встречаться с её, тихо поинтересовалась: — Нашел что-нибудь? В ответ Му Цин устало покачал головой. — Там не было ни мальчика, ни каких-нибудь вещей. Я спрашивал у мальчишек, пробегавших мимо, но никто не видел здесь похожего по описанию. Чан Хуан озлобленно стукнула по хлипкой столешнице. Она потратила целый вечер на глупую прогулку по трущобам и теперь наверняка получит нагоняй от Мэй Наньцина и Шан Юана… и ничего не добилась, не нашла Хун-эра. — Надо найти этого приставалу, я ему задам трепку, — процедила Чан Хуан поднимаясь со своего места и резво направившись на улицу. — Он обманул меня! — Барышня Ци, придите в себя! — произнес Му Цин грубее, чем следовало и поднимаясь следом, схватил за руку разворачивая к себе. Чан Хуан недоуменно посмотрела на ладонь на своем запястье, а Му Цин поймал себя на нарушении манер и заговорил мягче. — Послушайте, сейчас уже слишком поздно что-то предпринимать, ваше собственное пребывание здесь не затянется надолго, если постоянно будете вот так пропадать — Шан Юану не нужны помощники, — Чан Хуан продолжала завороженно глядеть на их руки, Му Цин опомнился и отпустил её. — Снова думаете, что нужны мальчику или принцу? Но себе вы намного нужнее сейчас. — Я не боюсь их, — с напускной уверенностью ответила Чан Хуан. Она действительно боялась не их, а того, чем в действительности самодеятельность могла закончиться на сей раз. — Наследный принц пообещал помочь мне. — Его высочеству всегда хочется помочь всем, да только кончается это не всегда ладно. Он попросил вас найти мальчика. Вы постарались, но не смогли ничего выяснить. Вы и не должны были никого искать, — хмыкнул Му Цин. — И все же в трущобах сейчас слишком опасно. Давайте, все-таки отправимся в монастырь. А завтра вернемся туда. Чан Хуан вновь удивилась. Она ведь правильно все поняла? Неужто совсем из ума выжила. — Ты хочешь продолжить помогать мне? — Во все глаза смотрела на Му Цина она, пытаясь прочитать по лицу юноши, не лукавит ли он. — Тебе ведь тоже может достаться от твоего наставника. — Я бы не стал и вам советую закончить с этим, но… я уже начал. Не правильно по отношению к вам отказываться теперь. Хоть вы и не держите, — слабо ухмыльнулся Му Цин. Чан Хуан хлопала ресницами, глядя на Му Цина, в груди теплилась благодарность. Наконец она улыбнулась, одаривая юношу одной из самых искренних улыбок в совей жизни. Там же, в сердце, закралась и пригрелась тихая, маленькая надежда. Что теперь она действительно не будет одна.

***

От долгой дороги болели ступни, но княжна не подавала виду. Слова Му Цина подействовали на Чан Хуан должным образом. Она продолжала думать о изгнании родителей, своей свободе и словах Му Цина. Тревога потерять последний шанс стать той, кем всегда мечтала все сводила к одному выводу, решению, которое Чан Хуан была не готова принимать. За это она будет ещё очень долго корить себя. У монастырских ворот Му Цина и Чан Хуан встретил возбужденный монах Чжу. Они переглянусь, но не подовая виду, двинулись навстречу «судьбе». Завидев Чан Хуан он сразу бросился к ней неразборчиво что-то проговаривая. — Постойте-постойте, отдышитесь для начала. — Чан Хуан не разобравшая ничего из слов произнесенных им, спокойно вытянула руку. — Что случилось, монах Чжу? — Нашему брату по вере сплохело, — нервно начал он и сердце ссыльной княжны упало в пятки. — Господину Шану срочно понадобилось какое-то масло. Он сказал, что отправил вас за ним на рынок, но вы до сих пор не возвращались… Они все ещё ждут, вы принесли его? — Господин Шан не сказал какое именно масло? — перебила Чан Хуан, нервно царапая короткими ногтями по корявой поверхности ручки корзинки, хоть бы не рыжиковое! То самое, что она влила в клятого приставалу из трущоб. — Нет. Они с наставником очень злы. Господин Шан ожидает вас в лекарской. — произнес последний вердикт монах Чжу. — Я отведу вас. Взгляд Му Цина, встреченный Чан Хуан в ответ получил только обреченное мотание головой, дескать: «Не иди за мной. Там смерть.» И по чью душу она не пришла бы, но грузом обрушится она на Чан Хуан в наказание за собственную халатность. На самом деле Чан Хуан ощущала стремительный подступ расплаты за авантюризм, а тошнота и паника за оставление чей-то жизни в опасности подкатывали к горлу, вводили в ступор и грозили пролиться соленым потоком по щекам. Теплая ладонь аккуратно перехватила свободную подрагивающую руку, переплела пальцы. Му Цин смотрел на неё с укором, но когда Чан Хуан посмотрела на него, он смягчился. Ей и без него плохо. Му Цин сожалел и приняв для себя решение, не самое геройское на которое можно решиться, но достаточно смелое, чтобы поддержать ссыльную, растерянную, когда-то княжну. — Я сопровожу вас, барышня Ци. Чан Хуан кивнула, крепче сжав пальцы. Остро ощущая надобность опереться на кого-то, Чан Хуан не хотела отказываться, попросту не могла. Никогда в жизни не ощущая большего стыда, сжигаемая собственными мыслями Чан Хуан едва поспевая за своими спутниками направилась в лекарскую. В самом деле… Не до лекарства.