Предание о Тигровой Лилии

Не думай ни о чем, и ни за что не бойся.

Дыши глубже, воздуха набрав.

Живи так, как сердце скажет.

Лишь оно одно — твой проводник в ночи.

Любое действие продумай, вплоть до мелочей.

Последствие всего предусмотри.

Чтоб в конце со страшным не столкнуться,

Ты не сходи с тропы рассудка, вопреки.

Есть тут две дороги,

Друг-другу взгляд, полный жалости бросая,

На распутье мы стоим,

По дорогам разным в итоге разойдемся.

Пламя крови, лед рассудка,

По головам, позора не стыдясь,

Каждый родную душу отыскав,

Горе одиночества узнает

Пока не встретимся мы снова,

Перерождение обманув.

И не пойдем тропинкой мы одной,

С мечем и пламенем опасности встречая.

***

Тем временем… Мингжу с трудом спустилась по ступеням, погрузившись во тьму таинственного подземного прохода. Ей едва не поплохело от спертости воздуха, но та, зажгла масляную лампу. Рыжее пламя осветило её лицо. Наложница заставила себя идти вперед. Чан Хуан. Преподобная княжна Сяоцзин. Безродная выскочка, с которой пылинки сдували всем дворцом не была с Мингжу откровенной. Не сказала, зачем ей любовное масло, как пробралась в гарем, притащив служанку с собой, и от кого она вздумала защищаться амулетами. Мингжу была честна. Масло действенное — этой ночью она им воспользовалась и государь потерял голову. Кого бы Чан Хуан не решила соблазнить — у неё всё получится. Агатовые браслеты действительно защищают от нечисти. Чан Хуан Мингджу не доверяет, но наложница старается казаться маленькому отродью безопасной. Для Мингжу положение княжны Сяоцзин являлось безбожной несправедливостью. Чан Хуан - порождение греха своей матери, купается в золоте, шелках и драгоценностях. Вертит государем как хочет не являясь даже кровной родственницей. Ни дочь, ни племянница — любимица удачи, всего на всего. Мингжу в картах у удачи не выиграла, любимицей её не была. Зубами выгрызла путь в училище. Она так горячо хотела учиться там... Как и Чан Хуан, ей нашли жениха. Чан Хуан, чтобы отвадить несостоявшегося суженого, было достаточно напугать бредовым пророчеством. Мингжу отравила своего будущего супруга, а когда родственники прознали о преступлении — пригрозила наложить на себя руки, если они не сделают как их просят. Семья лекарская, им не составило труда убедить родню жениха в долгой болезни, которая в конце концов сразила молодого человека, с их легкой руки Мингжу отправилась в училище. Родня наложницы рассудила, что так даже лучше — когда обучение закончится, всё забудется. Так и случилось. Спустя три года все взаправду позабыли об убийстве. Девушку можно попытаться засватать вновь, но... Родственники рассудили по-другому. Мингжу обучилась врачеванию, теперь она знала пуще прежнего, что может спасти, а что убить. Она стала взрослее и своенравнее. Могла доставить ещё больше проблем. Чтобы этого избежать семья Чжэнь отправила Мингжу туда, где её качества либо загасят сильнейшие, либо она сможет привести семью к большей влиятельности - в гарем. Теперь её цель стать фавориткой государя, над чем она активно работала и родить ему наследника, тем самым закрепить свое положение во дворце. Её далекая мечта — сместить нынешнюю государыню Сяньлэ и её сына. Она уверенно шла к этой мечте, и надеясь использовать Чан Хуан, как инструмент, чтобы подмочить репутацию государыни. Чан Хуан не сказала, но Мингжу доложили приспешники — евнухи, свободно бродящие по всему дворцу, как она добралась до гарема и вернулась. По богами забытом подземелье, о котором наверняка не знал государь. Если бы знал — в жизни бы не позволил вездесущему носу княжны оказаться здесь. Мингжу спустилась сюда, чтобы узнать больше. Куда выходят пути, в чьи покои можно попасть? Узнав, она подумает, поделиться ли с правителем тайной его любимой племянницы в сию же секунду, или повременить. Не лучше дождаться, когда комок отвратительного вранья станет больше, чтобы с невинным видом пролить на него свет? Тогда она смогла бы навсегда затоптать ворону в павлиньих перьях в грязи, где ей истинная обитель. Как отрадно! Мингжу прошла чуть вперед и вышла на развилку. Не задумываясь наложница завернула за угол и пошла по второму пути. Она спустилась в подземелье одна, потому что доверять можно только себе. Рассказывать только то, с чего обязательно получишь выгоду. Всё остальное хранить только в своей голове. Наложница скучающе оглядывалась по сторонам: ничего интересного. Ни потайных дверей, ни отверстий, через которые можно подсматривать за придворными. Всего лишь коридор, холодный, пустой и тихий. А точно тихий? За спиной резко послышался шорок. Мингжу тут же оглянулась: никого. Она напугано вздохнула. Видимо показалась. Мингжу повернулась и нечто страшное с длинными, худыми руками вцепилось в её лицо. Мингжу уронила лампу и свет сразу потух. Она брыкнулась, но нападающий был намного сильнее. Он повалил наложницу на землю. Во тьме нечисть в своих же собственных ногах запутается, но Мингжу разглядела его воистину жуткие, пустые глазницы, с которых капало красным. Она закричала, от наполнявшего её душу ужаса, упираясь в грязное, вонючие тело. Отчаянные попытки отпихнуть от себя демона ничтожны, перед силой, столько сотни лет теплящейся в пути к темницам. Через несколько мгновений, воцарилась мертвецкая тишина. Демон запрокинул потерявшую сознание наложницу и уволок во тьму.

***

Ноги болели, каждый шаг отзывался неприятным импульсом в мышцах. Царапины на руках и лице побледнели, но на коже оставались небольшие рубцы. Цзянь Лан их успела покрыть порошком и запрудить когда в покои вошёл отец. Господин Цзянь в темно-синем ханьфу с теплотой глядел на свою дочь. Ран не он заметил, но напомнил: сегодня прибывает принц Сяньлэ и Цзянь Лан должна заинтересовать наследника престола. — Я сделаю то, что требуется, отец, — Цзянь Лан натянуто улыбнулась. Двери покоев медленно сдвинулись. Цзянь Лан вздохнула, желая снять напряжение, но лишь тяжёлым взглядом таращилась на баночку с порошком. «— Интересно, Чан Хуан уже сделала отвар?» Цзянь Лан вышла из своих покоев спустя две догоревшие палочки благовоний. Она походила на цветок орхидеи: нежная и красивая в своем розовом ханьфу и, в отвратительном расположении духа. Родственники давили своим желанием замуж отдать за принца. Цзянь Лан не сопротивлялась, в отличие от Чан Хуан, она не искала приключений. Для неё была важна стабильность. Чистая, неистовая любовь для таких, как Цзянь Лан — предание, в которое хотелось верить, далекая мечта. Барышня Цзянь спокойно представляла себе жизнь без мечты, но в комфорте. Рядом с тем, кто уважает. Быть женой наследного принца, матерью его детей, и в будущем императрицей — редкая перспектива, но опасная. Дворец не любил слабых: придворные задавят, если не иметь влияние, но даже сила не обещает легкой жизни среди роскоши. Венценосные особы не живут лишь праздностью — Чан Хуан была права. Быть женой четвертого сокровища Сяньлэ ещё сложнее с его равнодушием ко всему, за исключением самосовершенствования. Цзянь Лан — одна из невероятнейших красавиц, а его величество прошел мимо на смотринах, не удостоив и коротким взором. Юную Цзянь Лан ввергло в такую досаду, что вспоминать противно! Гордость Цзянь Лан позорно затоптали. Романтические присказки о счастливой семейной жизни с принцем рассыпались в труху. Не заставляй её родня искать расположение принца, она не пошла бы в подземелье с Чан Хуан. И княжну отговорила бы связываться с наложницей, которая настораживает Цзянь Лан. Тонкий голосок, где-то в глубине подсказывал, что принц ей не подходит, жена ему другая нужна, если вовсе предначертана. Цзянь Лан связываться с ним не надо. Если принца заставят жениться, он её уважать не станет. Но Цзянь Лан заглушала этот голосок криком: её семье необходимо родство с династией Се. А значит, ей нужно выйти замуж за принца. Цзянь Лан искала Чан Хуан. В покои заходить не стала: княжне Сяоцзин сегодня встречать императора Лонгвей полагалось, она уже не спала. Барышня отправилась в сад непоседливой госпожи. Подруга уходила туда предаваться размышлениям. Возможно, сейчас, Чан Хуан, укрытая ветками деревьев, раздумывала, как выпроводить очередного неугодного жениха. Цзянь Лан рвение своей княжны не вступать в брак, а жить себе на радость поддерживала, хоть и не всегда понимала. Не понимала, зачем вместо того, чтобы спокойно выйти через главные ворота, княжна сбегала из дворца через подземелья. Венценосные опекуны не воспитывали Чан Хуан так строго, как семья Цзянь Лан. Наверняка отпустили бы. Чан Хуан гнала горячая кровь. Княжну неизведанность отвратительностью своей привлекала, пугающее веселило, а заветная стабильность вызывала скуку. Тому виной: дикое сердце, с которым спорить бесполезно, но достаточно принять и поддерживать. Тогда оно, полюбив своим естеством в ответ, покажет самые чистые, светлые чувства. Цзянь Лан из мыслей вышла растерявшись. В коридоре стояло четверо: Наследный принц Сяньлэ. В окружении Фэн Синя, юноши, которым, на удивление, заинтересовалась Чан Хуан, и Ци Жуна. Цзянь Лан не знала как себя повести: подойти к ним и нарваться на новый безразличный взгляд его высочества или вернуться в покои. Она не любила подходить первой. Раньше статус юноши подкупал, а теперь ей не хотелось с ним разговаривать. Она не представляла о чем, они могли бы поговорить. Время утекало так быстро, а она продолжала стоять подобно скульптуре. Пока три пары глаз не обратили на неё свои взоры. Беглый от Му Цина: он сразу увел взгляд, в отличие от недовольного Ци Жуна, и Фэн Синя, который коротко склонил голову, приветствуя барышню Цзянь. Раз заметили, статуе пришлось ожить и подойти. Наследный принц посмотрел на барышню последним. — На смотринах у тебя, венценосный братик, ошивалась, — небрежно махнул рукой Ци Жун, на вопрос принца. — А теперь гостит у нашей сестрицы. — Ваше высочество, — смиренно поклонилась Цзянь Лан, сдерживаясь, чтобы колко не ответить мелкому хаму. — Нельзя так о девушках говорить, — бросив на двоюродного брата суровый взгляд, отчеканил принц и повернулся к Цзянь Лан. — Цзецзе вернулась во дворец? — Вернулась, — Цзянь Лан кивнула. — Выступление вашего высочества поразило княжну Сяоцзин в самое сердце. Наследный принц сдержанно улыбнулся. Кивнул. Хотя, это особо не интересовало принца. Но Му Цин… может Цзянь Лан показалось, что он поджал губы. — Уже и не вспомню, когда в последний раз виделся с цзецзе, — протянул принц, задумавшись. — Оповестите её, что я буду рад встретиться у матушки во дворце Цифэнгун. Принц гордо двинулся по коридору. Цзянь Лан задумчиво наблюдала за уплывающей полой белоснежных даосских одежд. Не заметила последний пренебрежительный взгляд, брошенный Ци Жуном, но опомнилась, услышав чей-то короткий кашель над ухом. Фэн Синь укорознительно смотрел на барышню. — Ты… Не смотри так на меня! — сдвинув брови, возмутилась Цзянь Лан, не выдерживая тяжелого взгляда молодого человека. — А ты не забивай голову чепухой, — произнес Фэн Синь. — Наследному принцу не до шашней. Он погружен в совершенствование. — Разговаривать с ним тоже нельзя? — злобно спросила Цзянь Лан, прожигая тяжёлым взглядом исподлобья. — Или культивирование обязывает отказаться и от общения с женщинами? — Моё дело — охранять его высочество, —отрезал дальнейшие разговоры Фэн Синь. — Я тебя предупредил. Под суровым взглядом Цзянь Лан, Фэн Синь последовал за принцем. Барышня Цзянь недовольно хмыкнула. Хам. А в прочем, знает от кого охранять своего господина. Цзянь Лан несвойственным для госпожи быстрым шагом отправилась во внутренний двор. Злилась на своё положение. Наследник престола снова не бросил на неё ни единого заинтересованного взгляда. Ещё и этот телохранитель решил указать барышне, где её место. Неотёсанный! Цзянь Лан не последняя девица их государства. Отчего ей нужно, словно какой-то дурнушке из кожи вон лезть, прибегать к услугам недо-лекаря-наложницы, чтобы покорить мужчину. Да и ещё которому до неё нет дела! Цзянь Лан чувствовала себя как на рынке. Обмазаться непонятным маслом, чтобы выглядеть лучше в глазах клиента. Отвратительно! Самолюбие барышни рычало словно озлобленный волк. Её родственники могли договориться с семьёй Се об ещё одних смотринах. Получила бы отказ и хай с ним! Вышла бы замуж за того, кто ценил бы и всё. Они поступили слишком жестоко, отправив Цзянь Лан во дворец добиваться симпатии принца и терпеть постоянное поражение. Зная, как ей будет сложно поступиться своей гордостью, о которой слагали легенды! Цзянь Лан глубоко дыша, вышла во внутренний двор, но застряла под аркой, случайно вслушавшись в разговор служанок: — Тяжек век императриц, — вздохнула одна, смахивая пылинки со статуи журавля. — Жить в таких богатствах, а муж гуляет, так ещё и не скрывает этого! — Что ты мелишь, тупица, — недовольно шикнула та, что по старше. — Это правитель. Наш государь мог взять ещё три жены и наложниц в пять раз больше. Да плодить деток: и государству спокойнее, и ему радостнее! Но ведь не сделал этого. Значит любит нашу государыню. — А гаремные наложницы? — не унималась первая. — Сегодня одна вышла из его покоев. Вся сияет, говорит, его величество ей жемчуга сундук и шелка даровал! Ждёт теперь, когда в следующий раз позовет. Того и гляди — понесет и младшей женой станет. Служанка постарше недовольно покачала головой. Они отправились по своим делам, а Цзянь Лан осталась стоять под аркой. Его величество любил свою супругу. Эта любовь была не идеальна, но все же настоящей, без трав и магии. Любил, имея гарем. Если строить отношения на любовном отваре, чье действие очень скоро пройдет, то наследный принц не станет ей хорошим мужем, совершенно точно! Цзянь Лан найдет Чан Хуан и откажется от этой затеи. Пусть княжна упрется, пусть они поругаются, но рано или поздно она поймёт. Цзянь Лан сомневалась, сработает ли отвар. Мингжу показалась ей подозрительной. Если она задумала подставить княжну? Чан Хуан не сказала, для чего ей это масло. Или она всё-таки колдунья? Если колдовские силы привлечены здесь, то принц обо всем сразу догадается, не миновать им бед в таком положении. — Барышня Цзянь! Цзянь Лан подняла глаза. Чан Хуан вместе со своим телохранителем застыла в пяти шагах от неё. На людях необходимо соблюдать правила этикета. Цзянь Лан поклонилась. — Ваше сиятельство. Княжна нервно теребила складки ханьфу, когда взгляды столкнулись. — Мне надо тебе кое-что сказать, — нервно закусила губу Чан Хуан. — Без ушей. — Мне тоже нужно с вами поговорить, — с придыханием кивнула Цзянь Лан. Чан Хуан напряглась, но кивнула и уверенным шагом отправилась вперед. Обеим гадать оставалось, о чем другая объясниться хочет. Цзянь Лан нужно многое рассказать. — Наследный принц прибыл во дворец Цифэнгун. Сказал, будет рад вас увидеть. Докладывала первое, из того, что нужно было узнать Чан Хуан. Княжна приостановилась. — Какое у него сопровождение? — Фэн Синь, — Цзянь Лан поняла. Чан Хуан постеснялась спрашивать про Му Цина прямо, при своем отличавшимся благочестием телохранителе, поэтому небрежно дополнила, — и, юноша, который изображал демона на церемонии. Чан Хуан задумалась, подавляя улыбку. — Раз наследник престола меня пригласил, то не имею права заставлять его ждать, — с горящими глазами заявила Чан Хуан. — К приезду его величества ещё четыре палочки благовоний догореть успеют. Мы найдем время поговорить, барышня Цзянь. Трусость убегать от разговора. А если посмотреть на это, как на возможность лучше обдумать свои слова? Чан Хуан задумалась: масло она Цзянь Лан не даст, но, может устроить личную встречу. Тетушка говорила, что смотрины успеха не принесли: принц не посмотрел ни на кого из красавиц, но ведь не всё получается сразу, верно? Чан Хуан позвала Цзянь Лан с собой и втроем они отправились во дворец Цифэнгун.

***

Второе, чем Цзянь Лан должна была поделиться, казалось ей важным, но телохранитель Чан Хуан не давал раскрыть рот. Что-то в нём подозрительное таилось и доверия не внушало. Цзянь Лан могла объяснить Чан Хуан, чем конкретно её настораживала Мингжу, но причину воздерживаться от открытых разговоров при нём не понимала сама Цзянь Лан. При этом, действовать наперекор своим ощущениям барышня Цзянь не собиралась. — Госпожа, я кажется обронила одну из своих нефритовых заколок во внутреннем дворе, — расстроено вздохнула Цзянь Лан. — Их отец из дальнего края привез, потеряю — заругают. Не могли бы вы отправить своего телохранителя её найти? — А-Лан, Пан Ту не просто слуга — Опешила Чан Хуан, — я не могу отправлять его по таким поручениям. — Госпожа, ничего страшного, — сделал шаг Пан Ту, — я постараюсь найти заколку Телохранитель поклонился. Когда он ушел Чан Хуан обернулась к Цзянь Лан. — По глазам вижу, обманула. Зачем его было отсылать? Цзянь Лан пересказала диалог служанок. — Не хотела я при нём говорить, — поджала губы Цзянь Лан. — Какой-то он странный. — Странный, потому что не из рода знатного вышел? — Чан Хуан метнула в подругу осуждающий взгляд и сложила руки на груди. Они двинулись по главному павильону дворца. — Не в этом дело, — отрицательно кивала головой Цзянь Лан. — Странный не из-за положения. Мне сложно это объяснить. — М, — задумчиво протянула Чан Хуан, и ободряюще улыбнулась. — Ты просто ещё не привыкла, что за моей спиной теперь всегда будет сопровождение. Чан Хуан взяла подругу под руку. Она сама ещё не привыкла. — Когда мы будем вдвоем, я отпущу Пан Ту отдыхать, чтобы ты не тревожилась. Иногда ей тоже хотелось остаться наедине со своими мыслями. Она понимала, почему Цзянь Лан так реагировала. По крайней мере, она была уверена, что понимает. — Но и ты не забивай свою красивую головку глупостями. Пан Ту служит мне вот уже четыре года. Никогда не давал в себе усомниться… — Да дело же не привычках! — возмущено прикрикнула Цзянь Лан, разозлившись, но поймав настороженный взгляд стражников, продолжила тише: — К твоему нраву я тоже местами не привыкла, но все эти годы я доверяю тебе. У меня нет от тебя секретов. Пожалуй — это интуиция. Твой телохранитель служит тебе правдой, а я считаю, что ему не нужно верить. Чан Хуан хотела ответить, но осеклась услышав крики, что доносились из комнаты. Ци Жун. Чан Хуан сжала зубы в тонкую линию. Жун-эр опять устроил скандал, так ещё и во дворце тетушки? Переглянувшись с растерянной Цзянь Лан, княжна распахнула покои. — Что за балаган здесь происходит? — Чан Хуан влетела в комнату, стальным взглядом обводя участников конфликта. — Ци Жун! Сцена разыгралась пренеприятная. Напротив княжны наследный принц за шиворот держал младшего брата, сжимавшего в ладони пиалу, с которой капало что-то розовое. Спиной к Чан Хуан на коленях сидел человек. Она обогнула его. Встала в центре и почувствовала ежесекундный прилив злости, ладони в кулаки сжимать заставивший. Это Му Цин сидел на коленях. Побелевший от гнева, но ни имевший права подняться с пола. По его черным одеждам расплывались пятна. — Какой кошмар! — Ахнула Чан Хуан и тут же протянула юноше руку. — Поднимайтесь скорее. Чан Хуан взяла юношу под руку и потянула того вверх. Ошарашенный происходящем, он не сопротивлялся, иначе княжна не смогла бы его так легко поднять. — Простите моего брата за это, — тихо извинялась Чан Хуан и вытянула из кармана платок. Она принялась промакивать тканью пятна на воротнике. — Он не в себе. — Да что ты перед ним извиняешься?! — завопил было Ци Жун, но принц его передал Фэн Синю, и Ци Жун тут же переключился. — Эта вошь слишком много на себя взял! — В последнее время ты ведёшь себя просто неприлично! — Се Лянь повернулся к государыне, чтобы поведать об очень веселой поездке на золотой повозке Ци Жуна. Чан Хуан критично оглядела одежды Му Цина. — Не оттирается, — вздохнула Чан Хуан, заглянув в обсидиановые глаза, на дне которых растерянность расцветала, — придется замочить. В это время Се Лянь докладывал государыне, сначала диди рьяно отрицал, мол старший брат на него наговаривает, а потом уставился на Чан Хуан, бесстыдно разглядывавшую Му Цина и… расхохотался! — Ах, как же я вчера ещё не понял?! Цзецзе присмотрела себе мальчишку для утех! — несдержанный гогот сотрясал Ци Жуна, размахивающего кулаками на Фэн Синя, которому хоть бы что от его потуг. — Смотри, мой венценосный брат, кабы она твоего смазливого плебея в наложники не прибрала! — Нет, это просто немыслимо! — воскликнула Чан Хуан. — Стража! Увезти князя Сяоцзина в свои покои. До моего прихода не выпускать и никого не впускать! Стражники вошедшие в покои сразу скрутили вопящего Ци Жуна и поволокли того из комнаты. Его крики ещё долго долетали до ушей всех, кто находился в покоях государыни Сяньлэ. Но когда крики смолкли Чан Хуан, наконец-то смогла спокойно выдохнуть. — Моя милая кошечка, — вздохнула государыня, — не слишком уж ты жестоко с диди обошлась? — Тетушка, — развела руками Чан Хуан, адресовав ей сокрушенный взгляд, — сегодня Жун-эр гоняет по городу, подвергая опасности наш народ, а завтра что? Чего стоят эти выходки с пиалой? Вчера то же самое было! А теперь он разбрасывается грязными словами, будто так и надо! — разъяренно твердила она. — Пусть сидит у себя и подумает о том, что нужно уважать людей. Под каким статусом они бы не ходили. У Чан Хуан голова разболелась от таких событий, и она прижала пальцы к вискам. — Как только встречусь с его величеством Ганом, поговорю с Ци Жуном, — устало промолвила Чан Хуан. — Хотя, я уже не знаю, как донести до ума Жун-эра, что пришла пора браться за ум. — Цзецзе, то не твоя обязанность, — тихо сказал принц и замолк раздумывая. — Найдите ему учителя. Такого, чтобы сбил с него спесь. Пока беды не случилось. — Найти бы ещё этого учителя. Ни один из предыдущих надолго не задержался, —обреченно выплюнула Чан Хуан, смотря на двоюродного брата. — С самого детства он прислушивается только к тебе, меня в грош не ставит уже давно. Чан Хуан задумчиво приложила кулак к губам. Поведение Ци Жуна походило на добротное душевное расстройство. Быть может диди вовсе не учитель и прививание дисциплины нужны были, а помощь? Может ей стоит по-другому с ним поговорить? Не как старшая сестра, как лекарь.

***

Чан Хуан вместе с Цзянь Лан и наследный принц со своим сопровождением, покинули покои госпожи Сяньлэ, так и не придя к решению проблемы. — Помнишь цзецзе, когда-то вы хорошо ладили с Фэн Синем, — беззаботно улыбнулся наследный принц. — Даже замуж за него собиралась. Они решили немного прогуляться по павильонам дворца Цифэнгун. Чан Хуан мягко рассмеялась с теплом вспоминая навсегда прошедшее время. Чан Хуан тогда было шестнадцать, а наследному принцу четырнадцать, и он только что выбрал Фэн Синя в телохранители. Они все были детьми и хорошо ладили друг с другом. Ци Жун не отлипал от Се Ляня, а Цзянь Лан в ту пору почти все время проводила дома или в разъездах с отцом, вот Чан Хуан и сдружилась с Фэн Синем. Естественно никакая любовь не отбрасывала там и тени, просто в детстве и Фэн Синь был очень смешным. Но принц прав: все вокруг шутили, что когда оба повзрослеют — Фэн Синь превратится в сильного юношу, а Чан Хуан позабудет бунтарские повадки и из них получится прекрасная пара. Но они все выросли. Чан Хуан попытались выдать замуж за другого, княжна Сяоцзин благополучно избежала этот брак и уехала обучаться врачеванию на три года. Се Лянь получил дозволение обучаться в Хуанцзи и тоже покинул родной дворец, забрав с собой и Фэн Синя. Ци Жун остался один. — Помню, помню, — хихикнула княжна и обратилась к Фэн Синю. — Ты же понимаешь, что теперь я вынуждена забрать свои слова обратно. Спустя три года о браке шутить уже было не смешно. — Да конечно, — кивнул Фэн Синь. Му Цин поджал губы, глядя под ноги. За все это время он не произнес ни слова, но взгляды украдкой, сдвинутые черные брови — вся мимика выдавала княжне, что юноша слушает. Чан Хуан, дружелюбно улыбаясь, повернулась к нему. — Мне очень понравилось ваше выступление, — глаза Чан Хуан скользили по лицу Му Цина, пытаясь поймать его взгляд. — Давно вы обучаетесь в Хуанцзи? — Почти три года, — коротко ответил Му Цин, избегая встречаться взглядами. — Всего три года и добиться такого мастерства, — восхищенно повторила Чан Хуан. — Нужно обладать сильным трудолюбием. Ничего не дается с первого раза, или трудишься в поте лица, или тратишь многие годы, чтобы отточить навыки. — Ваше сиятельство ведь тоже отучилась, — заметил юноша, все же повернувшись к княжне. — Тем не менее, вы не спишите показывать свои таланты врачевания. Не чувствовалось яда в словах юноши, и повода выпускать когти не было. Но Чан Хуан почувствовала себя неуютно. — Да, — протянула она, несколько растеряно. — Я пока отдыхаю. — Так и растерять все знания можно. — То, что её сиятельство проявляет к тебе доброту, не дает тебе разрешение, говорить с ней так, — с тяжелым взглядом вклинился Фэн Синь, видимо почувствовав, как княжна зажалась. Му Цин опять поджал губы, а Чан Хуан, помня, о неприязни Фэн Синя к нему, примирительно выставила руку. — Нет-нет! Я не обижаюсь. Му Цин же не хотел меня обидеть. Она надеялась на это. Фэн Синь напряженно нахмурил брови. Му Цин держался отстроено. Настроение Чан Хуан сбилось, медленно меняясь на убийственную неловкость, от которой хочется сбежать. Она ощущала так, словно это чувствовали все пятеро. — Сколько продлится ваш визит? — вскоре поинтересовалась Чан Хуан, меняя тему. — На самом деле, цзецзе недолго, — произнес принц. — Вечером выдвинемся обратно в горы. Чан Хуан кивнула, подмечая, что не только Се Лянь, но и сама Цзянь Лан совсем не смотрят друг на друга. При этом Цзянь Лан прожигала взглядом Фэн Синя. Это настораживало. Плохо, если наследный принц, уже вечером возвращается в Хуанцзи. Но тут Чан Хуан вспомнила предложение Пан Ту. — Ваше высочество, не сочтете ли вы за наглость, если я попрошу вас о помощи, — начала Чан Хуан, не до конца уверенная, что сработает. — Это касается нечисти. Се Лянь и его друзья очень сильно удивились. — Что случилось, цзецзе? — Я просто не знаю, кто кроме вашего высочества мне поможет и при этом… сохранит в тайне от тетушки и дядюшки, — тихо лепетала Чан Хуан. — Под моими покоями завелся демон! Слово «демон» княжна едва слышно прошептала. Наследный принц и его друзья непонимающе переглянулись. — Я не понял, как это: «под покоями»? — нахмурился Фэн Синь. Чан Хуан хотела увильнуть от ответа, сначала добиться обещания, что это останется только между ними, но. Упомянешь человека и возникнет Пан Ту. — Госпожа, пойдемте скорее! — запыхавшись, просипел телохранитель. — Ган Делин прибыл! — Немедля беги! — воскликнула Цзянь Лан, насупившись. — Я останусь здесь. Его величество на тебя гнев трех миров обрушит, если не встретишь Ган Делина вовремя! Чан Хуан про себя выругалась. Как же не вовремя! — Прошу вас, дождитесь меня вечером, и я всё поясню, — спешно бросила Чан Хуан, — И не рассказывайте ничего их величествам! Чан Хуан бросилась в сторону главного входа во дворец.

***

Первыми на территорию дворца Сяньлэ примчалась конница из тридцати верных воинов правителя Лонгвей. Ган Делин в колеснице проехал через киноварные двери. За ним следовало ещё пятнадцать воинов, строй замыкавших. Чан Хуан с хмурым лицом наблюдала, как приближаясь, развевались знамёна государства Лонгвей, — красные журавли. Казалось они взмахивали своими крыльями, летя ко дворцу. Как войны расходятся в стороны, как колесница проезжает вперед и останавливается в нескольких шагах от Чан Хуан, Пан Ту и стражей, охранявших их. Ган Делин прослыл безжалостным воином. Чан Хуан не встречала его прежде, но взгляд его уверенности полный и гордая, твердая поступь подтверждали все догадки. — Ваше сиятельство княжна Сяоцзин, я полагаю, — Делин лукаво улыбнулся, окинув Чан Хуан заинтересованным взглядом. — Я наслышан о вашей красоте. — Ваше величество, приветствую вас в Сяньлэ. — Чан Хуан поклонилась. — Печально, если в вашей стране все разговоры обо мне сводились к моей красоте. Делин приказал своим воинам отдыхать и Чан Хуан повела его в сад. Ган Делин был намного выше княжны, его волосы были убраны в пучок на макушке. На голове он носил высокую корону, зеленые бусины, нанизанные на её двенадцать нитей свисали государю Лонгвей на лицо. На поясе висел золотой меч. Правитель шел в ногу с Чан Хуан, а его советник равнялся с Пан Ту за спинами господ. Делин был молодым непоколебимым мужчиной, и тем напрягал княжну Сяоцзин. — Я должен был навестить вашего дядюшку вчера, — начал он говорить. — Случай не позволил прибыть вовремя. — Я осведомлена об этом, — холодно кивнула Чан Хуан. — Как здоровье её величества вашей супруги? Делин удивлено посмотрел на княжну. Не ожидал, что та заговорит о жене. Так же, как ошарашенный советник и Пан Ту. — За её здоровье борются лучшие лекари, которые мы нашли. — Да благословят Небеса вашу благоверную и она выздоровеет, — искренне желала княжна, но тут же укусила: — Трон не должен пустовать. Правитель Лонгвей, сразу понял, на что намекает княжна и насмешливо хмыкнул. — Не опустеет, — едко произнес Делин, и губы его растянулись в ухмылку. — Вы будто не знаете зачем я приехал. Чан Хуан сделала вид, что не услышала. — Что ни говорите, а не каждая согласиться занять её место, — Чан Хуан ухмыльнулась Делину. На самом деле, стать императрицей пожелала бы любая. Это Чан Хуан упиралась. И это она ясно осознавала. Княжна накаляла обстановку. Это чувствовалось в движениях монарха, что стали резче. В его поджатых губах и её подрагивавшей ухмылке, выдававшей беспокойство, специально за спрятанное в глубинах души. Чан Хуан знала, что и зачем она делает. Потому продолжала провоцировать: — Во дворец Сяньлэ недавно прибыла наложница, — с поддельной задумчивостью лепетала княжна, — её имя — Чжэнь Мингжу. Она из рода лекарей. Они могли бы помочь во всех ваших проблемах. Если вы понимаете, о чем я. Делин остановился. Он не подходил. Делину не нужно было укорачивать расстояние, чтобы напугать, надавать, сломить. Достаточно вперить в княжну разгневанный взгляд. — Я приехал в Сяньлэ за княжной, — начал он, угрожающем медленным тоном, — а вы торгуетесь гаремной наложницей? Делин опустил руку на ножны, где покоилось оружие. Пытался подавить злыми, черными глазами. Чан Хуан сглотнула, поймав напуганный взгляд телохранителя. За такое оскорбление Ган Делин вполне мог объявить Сяньлэ войну. Которую их государство не выдержит. — Я не торгуюсь, — княжна задрала голову, глядя правителю в глаза. — Я попросту не выйду за вас замуж. Ган Делин улыбнулся. По-доброму. Он опустил руку от оружия. Княжна своими усилиями оказать сопротивление напоминала ему котенка: царапается, кусается, но стоит схватить за шкирку и приподнять, тогда она не сможет ничего сделать. — Кроме красоты, мне пришли слухи о вашем отвратительном характере. О том, как вы выгнали предыдущего своего жениха, и об пророчестве тоже. Скоро вам исполнится девятнадцать, а там всего год и… — правитель подошел ближе, продолжая смотреть на Чан Хуан свысока, — я готов подождать. Я не мальчишка, а вас абсолютно точно, нет ничего, кроме дерзости. Этого недостаточно, чтобы иметь право противиться и хамить мне. Княжна возмущенно вскинула брови. Услышанное ядом расплескалось в грудной клетке, отравляя внутренности. Досада выбила воздух из легких. Его величество ударил по больному. Чан Хуан всегда переживала за то, что она никто. Она не считала себя полноправной госпожой. Титул должен иметь основание, а какое основание имела Чан Хуан, называясь княжной Сяоцзин? Дочь сестры супруги государя? Её положение держалось на честном слове его величества и доброте тетушки. Княжна не могла чувствовать под ногами твердую землю. Хотелось быть кем-то, иметь силу и власть, чтобы не стать разменной монетой. Чан Хуан набирала знаний в училище, чтобы сделать себя, свою жизнь. Слова Делина будто красной жирной полосой перечеркнули все. И это вызывало… Гнев. — Да, я не госпожа по крови. И мой статус — чисто символический, но я не пустое место! — завелась княжна Чан Хуан, набирая побольше воздуха в опустевшие на миг легкие. — Если вам столь подробно обо мне рассказали, значит что я — лекарь вы тоже знаете. Пусть я не так опытна, как ваши возвеличенные лекари, но однажды я стану лучше их всех! Училище научило меня всему важному для врачевания, — Чан Хуан подошла ближе и процедила, сквозь зубы: — Я не выйду замуж ни за вас, ни за другого, кто будет мешать мне. — Знаете что? — с прищуром, после недолгого молчания и напряженных гляделок Делин прикусил губу. — Отправляйтесь-ка становится лучшей из лучших. Пока можете. Чан Хуан опешила, с распахнутыми глазами глядя на задумчивого правителя. — Я не понятно говорю? — правитель вскинул брови и сложил руки за спиной. — Уходите, ваше сиятельство. Я передам вашему дядюшке этот разговор. Чан Хуан прожгла Делина озлобленным взглядом. Она порывисто поклонилась, и громко хмыкнув поспешила во дворец. Чем дальше она уходила, чем шире на лице расцветала улыбка. Расскажи.

***

Чан Хуан заглянула в свои покои, чтобы взять успокаивающий отвар и направилась в покои Ци Жуна. Она задумчиво покручивала в ладонях холодное стекло отвара. Пан Ту, как обычно, следовал сзади, нервно поглядывая на свою неугомонную госпожу. Как и Цзянь Лан, он беспокоился за то, почему княжна, не может жить спокойно, подобающе знатным девушкам. Быть покорней, не говорить лишнего. И не находя ответов, Пан Ту заговорил. — Госпожа, зачем вы сделали это? Прозвучало резче, чем позволено при общении с госпожой. Пан Ту осекся и уронил взгляд в пол когда Чан Хуан рассеяно повернулась. — Сделала что? — Нагрубили его величеству, — помолчав, сказал Пан Ту. — Его влияние, жестокость его армии, он может уйти, — от волнения каждое слово становилось тише, — и оставить от Сяньлэ пепел. Наш правитель делает всё, чтобы этого не случилось. — И поэтому я должна третьей женой ему становиться? — раздраженно процедила княжна так же тихо. — Я приехала и ни слуху ни духу о договоренностях дядюшки и Делина. Если хочет сделать Сяньлэ частью Лонгвей избежав потерь, то пусть наследного принца ему отдает. У меня нет прав на престол. — Госпожа, вы не ответили. Чан Хуан удивилась настырности, что позволял Пан Ту. Раньше он проявлял исключительно учтивость. Всегда готов помочь, но никогда не задавал вопросы, не настаивал. Был рядом подобно молчаливой тени. — Мне нужно удостовериться в кое-каком подозрении — коротко ответила Чан Хуан. Не хотела рассказывать остальное, пока ясно не станет: она ошибается или нет. — Что за подозрение, моя госпожа? Они подошли к покоям Ци Жуна. Под широкими раздвижными дверьми стояли стражники. Чан Хуан тяжело вздохнула, собираясь с мыслями и снова повернулась к Пан Ту. Княжна надолго задержала на нем проницательный взгляд. Пыталась через глаза его провалиться, чтобы увидеть там, зачем допытывает. Но ничего кроме волнения не нашла. Волновался за госпожу? За Сяньлэ? Понимай, как хочешь. — Не забивай этим голову, — Чан Хуан поджала губы и сменила тему. — Жди меня здесь. Хочу поговорить с братом наедине. С теми же намерениями, княжна отпустила стражу. Перед уходом они донесли, что все это время Ци Жун вопил, пытаясь раздвинуть двери, а потом из комнаты вперемешку с криками доносились разрушительные звуки. Вложив пузырек в карман ханьфу, Чан Хуан готовая к непростому разговору, развела дверцы. В покоях Ци Жуна царил небольшой. Книги когда-то стоявшие на полках, князь разбросал по полу, как и свои верхние зеленые одежды, где-то валялось разбитое стекло, тушь перемазала дощечки. Чан Хуан нагнулась, чтобы поднять их, собрать в стопку. Чистые. Здесь было холодно. Окна раскрыли нараспашку. Чан Хуан насмешливо хмыкнула. Если Делин слышал, как князь Сяоцзин верещал, о том что пленен в собственных покоях, то он может решить, что брат и сестра одинаково безумны и отказаться родниться. Хотелось бы верить. Ци Жун лежал на постели с раскинутыми руками, насвистывая мелодию в потолок. Приход Чан Хуан он, конечно, заметил, но предпочел игнорировать свою цзецзе. Пока та не поймала его взгляд своим, прямым и твердым как сама сталь. — Цзецзе, что ты здесь делаешь? Деве на выданье неприлично одной в покоях молодого мужчины находиться! — с притворным удивлением завопил Жун-эр. — Я ж в неглиже! « — Мужчины не поступают подобно тебе», — обидное, едкое замечание пронеслось в голове Чан Хуан, но она проглотила его. Пришла не за руганью. — А я и не на выданье, — хмыкнула княжна опускаясь на край постели рядом. — Жун-эр, за что ты поступил с другом его высочества так? Низко? Недостойно? А может, — бесчестно? Чан Хуан не смогла подобрать лишь одно слово, описывающее в точности её негодование и недовольство. — Ты своими глазами вчера видела! — всплеснул Ци Жун руками. — Все переживали, куда пропал наш царственный братик. А он как павлин раздутый красовался перед публикой! Нужно было показать, где его место. В луже. Бескомпромиссность, которую излучал Ци Жун жестким, прямым взглядом, и резкими жестами пугала Чан Хуан. Заставляла её сгорбиться, с опаской поглядывать на младшего брата. — Жун-эр, он просто делал, что должно, — нежно промолвила княжна, желая смягчить брата. — И разве принц разгневался, что этот парнишка выделился? Нет. Тебе надобно научиться уважать, не глядя на статус человека рядом. Му Цин ничем не отличается от тебя, от меня. — Ой не надо! — возмутился Ци Жун, и резко выпрямившись с претензией выдал: — Этот ничтожный червь тебе полюбился, вот ты и вступаешься за него! Дядюшке забава будет — он тебе правителей, богатых семей выходцев сватает. А ты, как мать, по прислуге слюни пускаешь! Ци Жун залился смехом. А Чан Хуан сильнее убеждалась в верности своих выводов. В другой раз, она бы плюнула в диди ядом после хлесткой пощечины, хотя раньше никогда его не била. С ней, матушкой и Ци Жуном это делал отец. Но в моменте, княжна пропустила мерзкие слова мимо ушей. Не придала им важности, не позволив задеть сильнее. Вместо этого, Чан Хуан впала в смятение и оттуда, словно с башни достающей Небеса, тревожно взирала на близкого человека. — Твоя одержимость его высочеством ненормальна, — бесцветно вымолвила Чан Хуан, предчувствуя, что отвар скоро понадобится ей. — Жун-эр, ты болен. Княжна увидела причину развязности диди в чересчур крепкой привязанности. В трепете, который хранит Жун-эр только для принца и порождаемой этим трепетом яростной ревности, которую обрушивает на всякого, кто попытался бы затмить его высочество. Это эмоции, которые Жун-эр не в силах выразить правильно, ни причинив никому вред. Значит, нужно снизить чувствительность, приглушить эмоции, чтобы их вопль перекричал голос рассудка. Чан Хуан вытащила из кармана пузырек. Она нервничала, когда порывисто схватила Ци Жуна за руку и, вложила его в ладонь, накрывая своей. — Я помогу тебе вылечиться. Каждый день буду приносить такой отвар, ты только не забывай его пить, — бормотала Чан Хуан и стиснула руку Ци Жуна, надеясь, что брат прислушается. — Он успокаивает, избавляет от ненужных мыслей. Тебе нужно взяться за свою жизнь и здоровье. Пойми же, в нас не течет кровь императора. Для семьи матери мы — отродье разврата. Единственные, кто у нас есть — это мы с тобой. Его высочество предложил найти учителя, и тебе нужно перестать жить нашим братом… Потому что он живет своей жизнью. Чан Хуан могла сказать ещё много, но Ци Жун не дал. Продолжая её слушать, он раздражался сильнее. Глаза расширялись в неконтролируемой ярости, требовавшей освобождения. И Ци Жун высвободил. — Мне не нужно твоё лечение! — Ци Жун подскочил на ноги, грубо вырывая руку из хватки сестры, и со всей силы швырнул пузырек с отваром на пол. Чан Хуан словно кольнул заточенным лезвием испуг и она непроизвольно закрыла лицо и голову. Дернулась, когда с треском тысячи кусочков тонкого, острого стекла рассыпались по деревянным дощечкам, а брызги запятнали полу серого одеяния. — И твои поучения мне тоже не ну-жны! Ци Жун на лету подхватил верхние одежды и мухой вылетел в коридор из покоев. — Жун-эр, пожалуйста! — окликнула Чан Хуан, …но брат не хотел её слышать. А она уже не стала его останавливать, уставившись на раздвинутые двери. Даже когда вбежал Пан Ту, княжна смотрела сквозь него, словно так и сидела одна, разбитая как пузырек под ногами.

***

Чан Хуан приказала слугам прибрать покои князя Сяозцина, а сама поплелась к себе. Ни кого не хотелось видеть, а раздеваться самой не было сил. Чан Хуан упала на мягкую кровать в наряде. Она не переживала о том, что ханьфу испачканное, хотя ещё вчера не позволила себе подобного неряшества. Неудобства, которые причиняли туго затянутый пояс и заколки тоже сейчас не волновали. Она неожиданно опустела эмоционально и физически. День ещё не закончился, но княжна устала. Хотелось просто уснуть и проснуться там, где есть любящие родители, не бушующий как штиль в океане где цзецзе и диди в одной лодке плывут, а дядюшка не отдает её замуж. Это был восхитительный сон. Из которого её жестоко вырвали. Цзянь Лан перешагнула порог покоев и на секунду застыла. Чан Хуан спала лежа на боку. — Чан Хуан, — позвала Цзянь Лан, присаживаясь рядом, но княжна только колыхнулась, пребывая во сне. — Ча-ан Хуа-ан, — Цзянь Лан стала тормошить княжну. Чан Хуан перевернулась на спину, потянулась, неразборчиво промычала и с трудом открыла глаза. — Долго я спала? — хрипло спросила княжна. — Стражи сказали, как ты вошла в покои прошло порядка шести палочек благовоний, — Цзянь Лан закусила губу, не решаясь заговорить о главном. — Тебе же неудобно спать во всем этом. Княжна провела по прическе. Цветочки по бокам смялись, волосы сохранили первозданную форму благодаря десятку шпилек, заколовших волосы, но стянув и царапая кожу так, что княжна сама дивилась своему сну. — Я не дам тебе отвар, — прямо выдала княжна. — Прости. Я хотела, действительно хотела помочь тебе привлечь его внимание, но… увидев как он словил малыша, осознав, насколько принц способен… — Чан Хуан набирает побольше воздуха в легкие Чан Хуан. — Если ему суждено вознестись? Это бесчестно рушить такую судьбу. Чан Хуан проснувшись, ещё не успела набраться дергающим страхом рассказывать. То, что боялась озвучить теперь вылезало, и княжна позволила себе честно высказаться. Она облегченно выдохнула, прикрыв глаза. Теперь у Цзянь Лан есть право вершить приговор: разозлиться на своевольную подругу или понять её. Цзянь Лан улыбнулась. Эта улыбка была искренней, Чан Хуан не понимала, чего это она. Ведь княжна сама того не ведая, снесла груз с сердца Цзянь Лан. — Я хотела сказать то же самое, — произнесла Цзянь и подумала о родителях, её улыбка померкла. — Как бы родители на меня не давили, как бы не принуждали, — я не хочу строить семью на лжи. Эти искусственные чувства до добра не доведут. — Значит, ты не злишься? — еле слышно произнесла Чан Хуан, после задумчивого молчания. — Конечно злюсь, — цокнув, закатила глаза Цзянь Лан. — Могла же сразу сказать, что передумала. Я твоей реакции опасалась не меньше. Чан Хуан уставилась на вяло улыбающуюся Цзянь Лан испытывая к подруге самые согревающие сердце чувства. Она бросилась к Цзянь Лан и прижалась к ней обнимая за плечи. Цзянь Лан уткнулась, в плече скрывая невыплаканные слезы, и глубоко дыша растворялась в объятьях. — Знаешь, мне наследный принц совсем-совсем не нравится, — сказала Цзянь Лан, проглотив комок, вставший поперек горла. — И я ему тоже. — Может и не нужно пытаться изменить это? — все ещё обнимая, предложила Чан Хуан предположение, которое даже ей казалось просто смешным. — Ты красавица. Пусть не принца, но достойного как ни крути, найдешь. Цзянь Лан отстранилась, утирая рукавом одинокую слезу. — Им нужен принц. Торгово-рыночный союз, который обезопасит нашу семью. — Обязательно принц Сяньлэ? — не задумавшись, спросила Чан Хуан. Осознала, что выпалила, только встретив ошалевший взгляд подруги. Но Цзянь Лан так и не нашла ответа. Потому что из коридора донесся пронзительный детский крик. Цзянь Лан и Чан Хуан переглянулись. Сердце княжны сжалось от необъяснимого, резкого дурного предчувствия — Кого-то ранили? — сама не зная почему спросила Чан Хуан. Цзянь Лан ничего такого не слыхала и предложила княжне утолить интерес и проверить. Чан Хуан выскочила в коридор и глаза её расширились от увиденного. — Ваше высочество? — недоуменно воскликнула княжна, застав торопящегося принца, с плачущим ребенком на руках.