Малолетка

Платье выглядело в зеркале куда более помпезно и величественно, чем та, которая была в него облачена. Оно будто бы гордилось собой лишь по факту существования. Кичилось тем, что портнихи и швеи сделали каждый стежок идеально ровным. Подсвечивало изнутри швы, словно в них были продеты золотые нитки. У Леры создавалось ощущение, что она его недостойна. Как те парни, работающие охранниками или контролёрами. Мама всегда говорила девчонке не водиться с подобными, мол, они «не её уровень». И теперь у Титовой создалось впечатление, что она мало отличалась от какого-нибудь грузчика в универсаме за углом. Такая же недостойная и даже будто с проплешинами ущербности. А сегодня выглядеть недостойно было нельзя. И хоть Лера вообще не считала, что существовали такие дни, когда можно стать похожей на чучело, начинать сегодня выглядеть малоприятно она не планировала. Завтра — пожалуйста. Послезавтра — без проблем. Но только не сегодня. Потому как через час ей предстояли очередные смотрины. Только в этот раз было не совсем понятно, кого к кому прикидывают. Леру к компании Пчёлкина? Их к семье Титовых? Девчонка пыталась решить это уравнение, имея две переменные. И как она не складывала, получалась сплошная ерунда. Наверное, ей стоило бы не прогуливать алгебру стабильно раз в неделю последние пару лет в школе, но теперь было уже поздно об этом рассуждать. Лера продолжала крутиться возле зеркала, разглядывая себя и пытаясь найти какой-то ракурс, где платье позволило бы соответствовать ему. Но и спереди, и сбоку оно практически молило девчонку снять его с себя и надеть что-то попроще. Мешок для картошки, например. Там-то точно Титова будет выделяться. Ну не сможет же и холща затмить её. Лера не была согласна с тем, что какая-то тряпка заберёт на себя всё внимание этим вечером. А потому, вздохнув так тяжело, как если бы ей сказали, что нужно расстаться с жизнью сию секунду, она аккуратно поочерёдно сняла тонкие лямки с плеч и, двигая бёдрами из стороны в сторону, стянула обтягивающее платье вниз, оставляя его лежать у ног. Она перешагнула ткань и взглянула на вещь, словно та предала её. И было действительно жаль, что этим вечером обновку выгулять не удастся, но Титова виновата была сама. Мама предупреждала её, когда они вместе рассматривали Леру в примерочной, что подобную вещицу стоит надевать девушкам постарше. Девчонка была уверена: Катя выглядела бы в этом платье бесподобно. Было в этом что-то извращённое — сравнивать себя с сестрой. Реагировать на каждую ситуацию в жизни через призму того, насколько они отличны друг от друга. Лера, сама того не понимая, взвинчивала внутри себя ревностную злость к жизни с такой силой, что начинала постепенно раздражаться лишь от того факта, что Катя вообще существовала. И даже здесь она сравнивала, с удивлением замечая: в этом-то они с сестрой буквально идентичные. За те две недели, что прошли после переезда сестры к жениху, девушки практически не общались. Они встретились единожды три дня назад, аккурат когда Лера с мамой отправились по магазинам. Наталья Петровна поняла, что они с дочерью всего в десяти минутах ходьбы от нового пристанища Кати, и позвонила той узнать, не хочет ли она пригласить мать и сестру на чашечку ароматного чая. Конечно, Катя согласилась. Как бы она могла отказать себе в удовольствии лишний раз стать обласканной родительницей? Не было никакой ссоры. Истерики. Криков. Не было ничего, кроме раздувающихся в гневе ноздрей Леры. Насколько вообще возможно выбесить тем, что открываешь шкаф? Максимально реалистичный сценарий, знаете ли. Ведь Катя, проводя маме экскурсию по квартире, распахнула дверцы шкафа в спальне, доказывая: вещи складывать ей абсолютно некуда. Наталья Петровна уверяла дочь, что не может быть всё так плохо. Что каждой её кофте и всем парам джинсов однозначно найдётся хотя бы клочок, захудалый ошмёток полки, но Катя настаивала на обратном, демонстрируя, по правде говоря, доказательство своей неправоты. — Мало того, что места нет вообще, — упёршись ладонями в бока, сетовала Катя, — так ещё и пришлось всё перебирать. Знала бы, что Лера даже шмотки складывать не в состоянии, вообще бы не просила помочь. Титова-младшая не сводила с сестры глаз. Ей казалось, очень по-детски и наивно, что после того разговора на кухне всё должно стать лучше. Будто вот Катя рассказала свои обиды, и её отпустит. Та часть сердца, где сидела любовь к сестре, оживёт, воспрянет, и отношения станут такими, какие показывали обычно в кино, если хотели продемонстрировать идиллическое взаимопонимание и выручку между родственниками. Но нет. Лучше не стало. Хуже, в принципе, тоже. Всё осталось ровно на том же уровне, что и было: одинаковое смешение крови в венах девушек не значило ровным счётом ничего. Лера скептически осмотрела свой шкаф в родительской квартире. Наверное, загляни сюда сестра, у той случился бы обширный инфаркт, несмотря на совсем молодой возраст для подобной сердечной недостаточности. Вещи висели по несколько штук на вешалке и точно, абсолютно однозначно не располагались по цветам. Только если это был бы какой-то хаотичный разброс, понятный исключительно хозяйке платяного сокровища. Титова вела придирчивым взглядом по вешалкам, мысленно отметая те вещи, которые не наденет сегодня ни за что. Брючный костюм, в котором она ходила на ужин по случаю помолвки, отпал сам собой. Лера внутренне усмехнулась: даже в своей голове она не называла тот ужин общим с сестрой или, что вообще за гранью реального, сбором по случаю отличной сдачи экзамена. К чему себе врать? Тогда все пили и ели в честь Пчёлкина и того факта, что ему не жить — не быть приспичило натянуть Кате кольцо на безымянный палец правой руки. Лерины глаза зацепились за белое платье с объёмными рукавами, и девчонка даже почти схватила его, но в последний момент передумала. Всё было отлично: и цвет, в который словно подмешали перламутр, как у жемчужины. И декольте, подчёркивающее грудь, но не создающее ощущение, будто Лера решила показать всем, что молочные железы к её семнадцати годам развивались замечательно. И даже длина мини более чем устраивала Титову, обещая сразить наповал одного конкретного парня этим вечером. Как раз таки подумав про этого брюнета с его чёртовой лучезарной улыбкой, Лера и передумала надевать это платье. Потому что оно было белым. Надеть его равнялось тому, что заявить сразу с порога: «я планирую сменить фамилию на Холмогорова». И не сказать, что она об этом не думала. Конечно, вернувшись домой с пляжа, Титова размышляла про нового знакомого. Вспоминала, как он догонял её в воде и тащил ближе к берегу, заявляя, что у девчонки уже губы посинели. Как потом вытирал ей волосы, а она хохотала, потому что Космос взъерошил каждую прядь, создавая впечатление, будто Лера боролась с воронами за звание самого лучшего гнезда. Прокручивала в голове его смех, ухмылку. То, как перед поднятием уголка губ он слегка дёргал головой и хмыкал. Ощущала сильные пальцы, обхватившие её ладони в тот момент, когда Титова забиралась к парню на плечи. И сами плечи тоже вспоминала. Потому что… не могла она не думать о каждой секунде, которую он был рядом. Когда дело дошло до того, что Лера вполголоса примеряла к своему имени и отчеству фамилию Космоса, лёжа в кровати, она не выдержала, нырнув под одеяло, и зарылась полностью. Девчонка помнила, как когда-то наутро после её рандеву с Пчёлкиным, она точно так же пряталась от своих воспоминаний под пуховым убежищем, а значит, должно сработать и второй раз. Но нет. Серо-голубые, почти ртутные глаза, в которых танцевали, словно на паркете чемпионы по бальным танцам демонстрировавшие танго, задорные бесы, пробирались к Лере. Они смотрели прямо на неё, заставляя улыбаться от воспоминаний о том, как Титова ехала домой на заднем сидении машины Вити и приказывала себе делать что угодно, хоть рот рукой зажимать, но не хохотать глупо. Она даже не знала, почему ей хотелось, чтобы все вокруг видели: ей сейчас классно. И если бы сестра или её жених обернулись хотя бы раз за всё время поездки, то смогли бы увидеть, что девчонка расположилась полулёжа. Она смотрела на костяшки своих пальцев, которые поцеловал Кос на прощание, и улыбалась, как ненормальная. Скрип металлического крюка на вешалке о штангу едва ли был сейчас тем, на что Лера могла отвлечься от прикидывания в голове того или иного наряда к своему телу. Один оказывался слишком вычурным, другой — чересчур пуританским. Не хотелось бы выглядеть этим вечером шлюхой, но и намекать на скорый уход в монастырь в планы Титовой не входило. В сторону, ударяясь о платья и пиджаки по соседству, проскользнула очередная вешалка, на которой мирно покоилось чёрное платье-пиджак, привезённое отцом из Франции в подарок на Новый год. Оно выглядело строго, но сексуально, создавая ощущение, что ноги Леры минимум метра два. Короткая юбка однозначно работала магнитом, а потому… — Стоп. — Замерев на секунду, Титова стрельнула глазами к платью и вернула его обратно, давая шанс. Торопясь так, будто ткань может превратиться в шёлк, выскользнуть из пальцев, а после и вовсе развеяться подобно миражу, девчонка стащила платье с плечиков и приложила к себе, захлопнув дверцу шкафа и придирчиво оглядев себя в зеркале. И это было оно. То самое. То, что и будет работать магнитом для глаз Космоса. А значит, подходящее идеально. Лера швырнула находку на кровать. Быстро расщёлкнув замок на лифчике и слегка вздёрнув плечами, скинула тот на пол. Туда же, где валялось платье-предатель. Титова торопилась, поглядывая на часы, висящие над входной дверью, и приказывала минутной стрелке замереть. Желательно у всех на планете. Потому как до выхода оставалось максимум двадцать минут. Она спешно застёгивала пуговицы, продолжая то и дело кидать взгляд на циферблат. К тому моменту, как платье село полностью по фигуре, самая длинная стрелка на часах продвинулась на шесть делений. Осталось четырнадцать. Лера ещё раз оглядела себя в зеркало, и теперь оно не кричало, что девушка и её наряд — это что-то из разных историй. Как бомж, нацепивший на себя фрак и приперевшийся в оперу. Титова была уверена: оставь она на себе первоначальный вариант, то в ресторане выглядела бы ровно так же, как этот бездомный в президентской ложе. В отражении на неё смотрела молодая девушка, глаза которой выделялись за счёт стрелок, а обычно не особо послушные и даже лохматые волосы обрамляли лицо аккуратной волной. Лера выглядела отлично, и будь её точная копия из зеркала хотя бы чуть менее симпатичной, Титова бы взвыла. Ни один час она убила, сверяясь с обложкой какого-то журнала, пытаясь превратить себя в нечто, напоминающее красотку. К счастью, это вышло восхитительно. Но чего-то всё равно не хватало. И дело было не в какой-то конкретной детали, хотя… Лера сорвалась с места, кинув взгляд на часы: девять минут до выхода. Она практически влетела на кухню, роясь в тюбиках маминой косметики, которую она оставила дочери, зная, что сегодня предстояло важное событие. Титова откидывала ненужные ей предметы, чертыхаясь. Не может нормальному человеку быть необходимо столько всего. Схватив небольшой синий футляр с губной помадой, Лера подкинула его в пальцах. Забег в комнату сопровождался таймером, заточённым в висках девчонки. Тот отстукивал каждую секунду, подгоняя действовать быстрее. Она выдохнула, глядя на своё отражение, и кинула ещё один взгляд на циферблат. Пять. Встряхнув рукой для уверенности, Лера открыла тюбик, вывернула помаду совсем немного и аккуратно, пытаясь даже не дышать, провела по контуру губ. Удивительно, но получилось вовсе не криво. Заполняя остальную часть, Титова то и дело кидала взгляд к своему личному отсчёту времени. Нервы от ожидания пульсировали внутри, и девчонка машинально облизала губы, слишком поздно осознав, что это вовсе не тот жест, который необходим, когда ты только что закончила наносить макияж. Абсолютно не он. А потому пришлось провести помадой ещё раз, запечатывая винный цвет в каждую трещинку на тонкой коже. Лера отошла на пару шагов от зеркала. Всё равно что-то не то. — Попробуем туфли, — пробормотала она себе под нос, залезая ступнёй в чёрную остроносую лодочку. Звонок в дверь прозвучал словно выстрел. Странно, но Титова была уверена, что пуля проделала путь от коридора, завернула в её комнату и угодила в солнечное сплетение. Точно туда, где сейчас что-то сжалось в спазме, не дающем сделать полноценный вдох. Девчонка кинула взгляд на часы: ровно минута в минуту. Она надевала вторую туфлю, когда раздался ещё один звонок, а после и стук в дверь. Титова, подхватив с кровати небольшую сумку, оставленную ей сестрой, шагнула к выходу, обернувшись последний раз к зеркалу, и только сейчас она поняла, чего конкретно ей не доставало. Это была не помада, не каблуки и даже не украшения. Идеально ровная осанка, такая, как если бы в позвоночник вставили длинную палку, сделала своё дело. Вот теперь Лера выглядела отлично. Она открыла дверь, когда третий звонок прозвучал в пустых комнатах квартиры. Видимо, Титова была сегодня зрителем на спектакле, раз появилась в дверном проёме лишь после него. — Сколько мож… — Пчёлкин проглотил все недовольства, которые планировал сказать, и осмотрел Леру с ног до головы, пропуская её на лестничную клетку. — Выглядишь… круто. — Спасибо, — абсолютно искренне улыбнулась она. — Ты тоже ничего. А сестрица моя где? — В машине сидит. — Витя продолжал пятиться, не сводя глаз с ног девчонки. — Сказала, что на таких каблуках по лестницам таскаться не хочет. — Понимаю. — Титова закрывала дверь, параллельно разминая ноги, облачённые в мамины туфли. — Обувь опять у сестры тиснула? Лера замерла, вытаскивая ключ из замочной скважины. Он впервые упомянул о том вечере с ужина по случаю помолвки. Ни разу до этого парень даже виду не подавал, что помнит о чём-либо, а сейчас проболтался. Да ещё и так глупо. Пчёлкин же внутренне матерился столь отчаянно, словно ему нужно было проклясть самого себя за несколько секунд. Он нарушил своё личное обещание, клятву, если хотите, ни при каких обстоятельствах не говорить о том, как они познакомились. Но, чёрт… её ноги действительно были магнитом, видимо, вытягивая из головы все обещания и оставляя на этом месте пустоту. — В этот раз у мамы, — хмыкнула Лера, развернувшись. — Тебе идёт. — Он одёрнул пиджак, сидящий без единого залома. Девчонка хотела ответить, что знает. Спросить, какие, на его взгляд, смотрелись на ней лучше, но сдержалась. Очевидно, общение с более взрослыми людьми шло на пользу Титовой, раз она волшебным образом закрывала свой рот на замок и не позволяла языку болтать то, о чём следовало бы промолчать. Так или иначе, до машины они шли в полной тишине, прерываемой лишь цоканьем каблуков сначала о камень ступенек, а после об асфальт. И даже если бы Пчёлкину пришлось сейчас ответить на какую-то её фразу, он был бы не в состоянии сформулировать связную мысль. В его голове бился о стенки черепа вопрос к самому себе: какого хера он всё же заговорил о той ночи? Ответ лежал на поверхности, просто раскинулся и ждал, когда до Вити это дойдёт. Парень заговорил по одной-единственной до маразма очевидной причине: он видел, что Кос понравился Лере. Заметил, что и друг обратил на девчонку внимание. И Пчёлкин был бы просто идиотом, если бы решил отрицать очевидное: он не хотел, чтобы Титова вычеркнула из памяти «Метелицу» и всё произошедшее после. Ведь это бы означало, что она заодно вычеркнула и самого Витю.

***

Вспоминая, как во время прошлого своего появления в «Авроре» она почти проехалась лицом по полу, в этот раз Лера шла медленно, всматриваясь себе под ноги, и вообще ни разу не торопилась догнать Пчёлкина и Катю, идущих впереди. Скорость её шагов была близкой к бегу черепахи, да и то трусцой. Если они, конечно, умеют так бегать. В общем и целом, девчонка не особо спешила очутиться за столом. Плюс ко всему, приходилось контролировать себя и держать спину ровно. Не трястись перед встречей с Космосом. Не позволять прилипшему к позвоночнику желудку урчать от волнения. Не концентрироваться на том, что из-за нервов посасывало под ложечкой и жутко пересыхало во рту. Надоедливые официанты, которые обычно никаких негативных эмоций в Лере не вызывали, сейчас двигались, проходя мимо, слишком быстро и рисковали то задеть Титову плечом, то просто пронестись так, что колебание воздуха сделалось бы ураганом для той, кто ковылял на каблуках, изображая, будто даётся это крайне легко. — О, мелкая! — Девчонка подняла глаза, уставившись на круглый стол. Тот же самый, где происходил помолвочный ужин. Фил, решивший обратить на себя внимание Титовой, улыбался во все тридцать два зуба, закинув руку на спинку стула сидящей рядом с ним девушки. — О, — улыбнулась Лера, быстро стрельнув глазами на блондинку, — человек, который врёт, что снимается в кино! — Да не врал я, — Валера усмехнулся, а его спутница переводила ничего не понимающий взгляд с Титовой на Фила. — А я не мелкая, — пожала плечами Лера, довольная тем, что смогла ответить и добраться до стола с целыми костями и без растяжения связок. Даже не поворачивая голову никуда, девчонка точно знала: сейчас на неё смотрят буквально все. И не потому, что она уверовала в факт своего восхитительного внешнего вида. Хотя и это тоже, но не важно… Она физически ощущала на своей коже каждый взгляд. Каждую пару глаз, устремлённую на неё. И могла поклясться: Холмогоров смотрел на ноги. Потому что в том месте, где заканчивалось платье и начиналась голая кожа бедра, прожигалась невидимая дырка. Прямо до костей. — Здарова, братья, — громко произнёс Витя, нарушая затянувшуюся паузу. Лера внутренне усмехнулась: какое счастье, что здесь не было мамы. У неё случился бы гипертонический криз, не меньше. От того, как Пчёлкин протягивал руку каждому из трёх друзей за столом, а те подавались вперёд, практически ложась на скатерти. И пусть не принесли ещё ни одно блюдо, выглядело это всё равно как-то странно. Даже для не отягощённой манерами и правилами этикета Леры. Девчонка практически услышала, как Наталья Петровна внутри неё тяжело вздохнула от подобного зрелища, поджала губы и слегка закатила глаза. Титовой показалось, что она разобрала это наяву, но когда Лера повернула голову, выяснилось, что вовсе и не послышалось ей. В тот момент, когда пара глаз младшей сестры устремилась на Катю, та как раз закусывала внутреннюю поверхность щеки и смотрела на своего жениха, словно на Маугли посреди приличного заведения. Лера специально не задержала взгляд на Космосе. Намеренно просто мазнула и повела дальше. Сидящая рядом с Филом блондинка тоже не слишком заинтересовала девчонку. Зато зацепил парень, раскинувшийся на стуле так, будто всё это заведение — его собственность. Причём для него это будто бы было даже не рестораном. Так, столовка. Но добавляло ему колоритности то, что на шее висела цепочка. Нет, не так. Висела цепь толщиной с указательный палец Титовой. Такую, даже если захочешь, не порвёшь. — Привет, Оль, — прозвучал голос Пчёлкина откуда-то сбоку. — Добрый вечер, — Катя сказала это в унисон с женихом. Лера перевела взгляд дальше. Шатенка, сидящая рядом с «хозяином столовки», напомнила ей сестру. Будто бы их выпустили с одного завода, на котором штамповали одинаковых правильных девушек. В её лице, осанке, в том, как она аккуратно положила руки на стол, касаясь исключительно запястьями и предплечьем, всё кричало о хорошем воспитании. Две Кати этим вечером — слишком даже для той невероятной выдержки, которую умудрилась выдрессировать в себе Лера сегодня. — Ну чё, Пчёлкин, — звонко сказал единственный молодой человек из присутствующих, которого Титова не знала, — знакомь с будущей роднёй. — Лера, — Витя махнул в её сторону. Как на собаку показал, — сестра… — Гордость семьи Титовых, младшая дочь, — перебила его девчонка, подтверждая описание Фила. Мелкая — она и есть мелкая. — Лучший представитель клана, так сказать. Взгляд Кати можно было бы сейчас взять, положить на весы, и они показали бы что-то около тонны, настолько он был тяжёлым. — Мастер дружеского общения, — процедила сквозь зубы Катя. — Это моё место, да? — кивнула на стул перед собой Титова, соседний с шатенкой, и присела, не дожидаясь ответа. Концентрируясь на том, чтобы скопировать позу девушки рядом, Лера напрочь пропустила мимо ушей какую-то реплику сестры и то, почему присутствующие слегка рассмеялись. Она только по движению воздуха рядом поняла: Катя и Витя тоже сели. Ирония заключалась в том, что девчонка сидела между сестрой и этой правильной шатенкой. Словно дополнительный контраст. Пчёлкин лишь надеялся, что этот ужин пройдёт достаточно спокойно. Ни у кого не начнётся нервный тик или что-то вроде того. Потому как для общения с Лерой нормальному человеку нужна подготовка. Курс успокоительных таблеток или транквилизаторов, как минимум. Но, судя по тому, как всё началось, эти надежды могли пойти куда подальше, прихватив и спокойствие, которое копил в себе парень на ближайшие пару часов. Лера практически постоянно молчала. Без сомнения, этот вечер был бенефисом Кати. Она без умолку трещала с Олей, той самой шатенкой и супругой Саши, про предстоящую свадьбу. Хвасталась кольцом блондинке, оказавшейся женой Фила по имени Тамара. Девчонку намного больше всей этой трескотни увлекал просто восхитительного вкуса сибас и тот факт, что практически беспрерывно на неё смотрел Космос. Она чувствовала это, даже не поднимая на него глаза. Но вот что Титова точно не видела и о чём не догадывалась, так это реакция Вити. Он не произнёс ни слова, если отбросить пару фраз, которыми перекидывался с друзьями во время передышки девушек от бесконечного трёпа. Пчёлкин пил коньяк и смотрел на Космоса. Следил за тем, как тот рассматривал Леру, цеплял взглядом каждое её движение. Но в момент, когда девчонка подняла свои глаза от практически пустой тарелки и, взяв в руку бокал вина, просияла Холмогорову, Витя почувствовал, как внутри него что-то разорвалось, выпуская наружу ярость. И это было странно. Пчёлкин пару дней назад поймал себя на удивительном чувстве: он думал о ней, даже как-то извращённо скучал, нуждался, если хотите, исключительно тогда, когда она рядом. В другое же время Лера занимала его мысли не больше, чем необходимость прикупить домой пакет молока. Но сейчас молоко окислилось и превратилось в горючую жидкость, разливающуюся по всему организму. Катя не затыкалась. Она продолжала обсуждать с Олей и Тамарой свадьбу. Создавалось полное ощущение, что Пчёлкин — Принц Уэльский, не меньше, и теперь необходимо решить, как конкретно пройдёт бракосочетание наследника престола. Иначе чем ещё объяснить, что этот разговор шёл без малого час? Не прерываясь практически ни на секунду. Лера отпила вино, в которое, честное слово, она была бы счастлива добавить водки. Лишь бы быстрее накидаться и не слушать раздражающую монотонную речь сестры над левым ухом, каждое слово которой било по нервам не хуже отбойного молотка. И спас девчонку официант, поставив перед Катей крем-брюле, которое заняло её рот. Какое счастье! — Лер, — воспользовавшись тишиной, обратился Космос, — на завтра какие планы? — Смотря, что ты можешь мне предложить, — усмехнулась Титова, опять пригубив вино. — В кафе-мороженое свожу, — поддержал её эмоцию Холмогоров, вызвав хохот друзей. Почти всех, не считая одного, вливающего в себя коньяк. — Я со взрослыми дядями по кафешкам не хожу. — Лера беспечно пожала плечами и поставила бокал на стол, продолжая этот диалог, граничащий с откровенным флиртом. — Так я тоже! — кивнул Кос и расхохотался. — Смотри, как у нас много общего. Девчонка уже открыла рот, уже даже успела набрать в лёгкие воздух, как вдруг неожиданно притихшая рядом сестра, словно решив, что внимания младшей перепало уже и так слишком много, встрепенулась. — А ещё, — практически крикнула Катя, глядя на Космоса, — тебе, Кос, как свидетелю, нужно познакомиться с моей подругой Викой. Она же будет свидетельницей, поэтому… Лера, отбросив всякие церемонии, схватила со стола вилку, специально громко ударив ею по тарелке. Так, чтобы не осталось никаких сомнений: ещё немного, и она вцепится Кате в волосы. Осталось буквально несколько минут. Потому что это переходило всякие границы. Она терпела, когда перетягивалось внимание родителей. Когда гости на дне рождении Леры резко становились членами фан-клуба сестры. Но вот сейчас был уже перебор. По голосу Холмогорова девчонка слышала: он и сам не слишком рад, что их прервали, но отвечал достаточно вежливо. Титова втыкала вилку в шоколадный торт, мысленно представляя, как сейчас засаживает её в бок сестры. Может, хоть это отвлечёт её от такой необходимости говорить про свадьбу. Каким-то чудом в этот бесперебойный поток мыслей, изрегаемых Катей, ворвался Саша, задав вопрос Филу. И это возымело успех ровно на десять минут, в которые разговоры тоже были не слишком интересными, но хотя бы всё крутилось не вокруг двух колец и белого платья. Какие-то сделки, обсуждаемые очень расплывчато, какой-то Володя. Девчонка не особо вслушивалась, просто позволяя своим ушам отдохнуть от сестры и её голоса. Впрочем, ненадолго. Стоило Белову закурить прямо за столом, как Кос воспользовался ситуацией. — Ну так что насчёт завтра? — спросил Космос, глядя чётко Лере в глаза. Словно надеялся, что в случае, если она захочет ответить отказом, ему удастся через радужку это увидеть чуть раньше и заставить передумать. — Смотря куда ты меня приглашаешь, — уголок губы девчонки потянулся наверх, ожидая конкретики от Холмогорова. — Ты была в «Метелице»? — Титова надеялась, что ей послышалось. Что он сказал нечто другое. — Да, Лер, — чересчур бодро для того, кто последние тридцать минут сидел вразвалку и пил коньяк, поддержал Пчёлкин, — ты была в «Метелице» когда-нибудь? Лере захотелось уметь убивать глазами. Разрывать, потрошить. Подвешивать на крюки и смотреть, как вытекала вся кровь до последней капли. И первым, на ком она бы испытала такую способность, был бы Пчёлкин. Без сомнения, она бы отдала ему привилегию стать фаворитом в выборе её жертвы, ибо именно сейчас своим вопросом он нарывался на возможность сделаться кровными врагами. Она смотрела на Витю абсолютно дикими глазами, пытаясь понять, какого чёрта он творил. Зачем задал этот довольно однозначный вопрос? Лера даже присматривалась, может, ему на язык кто-то кинул лассо и тянул? Потому как других объяснений его болтливости девчонка не находила. Ну не мог же он так напиться за несколько бокалов коньяка. — Нет, — голос девчонки напоминал натянутую струну, — ни разу там не была. — Правда? — ухмыльнулся Витя. — Вообще никогда не заходила? Даже на пару минут? — Туда ж с восемнадцати пускают. — К счастью, Космос не заметил ничего странного и продолжил разговор. — Ей ещё рано по таким местам шарахаться. — Д-да, наверное. — Титова кивнула для убедительности. Но голова двигалась, будто на шарнирах. — Так куда приглашаешь? — Завтра в шесть и узнаешь. — Кос улыбнулся. Той самой улыбкой, которая заставляла Леру растягивать губы и приподнимать уголки. И это было до одури восхитительно. Он не делал ровным счётом ничего, а она ощущала покалывания в кончиках пальцев. Так чувствовалась его улыбка. Она на вкус была похожа на спелую черешню летом на даче, когда та настолько сладкая, что на кончике языка собирался сок. До того сочная, что ты не можешь оторваться. И Лера убеждала себя, что не хотела распробовать её. Узнать, какая эта дурацкая улыбка, когда Космос целовался. Холмогоров же смотрел на Титову, словно та была диковинным зверьком. Ерепенящимся. Своенравным. Который не давался в руки, выкручивался. При этом смотрел на тебя практически с мольбой: приручи. Погладь по шёрстке, и тогда ты узнаешь, что внутри милое, ласковое создание. К тому же роль играла и довольно прагматичная сторона ситуации. Прежде всего, конечно, Кос сравнивал Леру со своими прошлыми девушками и видел разницу. До этого у него почти все были ровесницы, лишь одна младше, но и то всего на год. Каждая из них извлекла за жизнь какие-то уроки, набила шишки, так сказать. Титова, в свою очередь, представлялась парню пластилином. Бери и лепи, что хочешь. Делай из неё такую спутницу, которая станет идеальной именно для тебя. Немаловажным фактором являлось и то, что девчонка была москвичкой из обеспеченной семьи. Уж кто-кто, но она будет рядом не из-за денег или прописки. Никаких предубеждений по поводу приезжих у Космоса не было раньше, до того момента, пока в жизни его отца не появилась вторая жена. Надя, мачеха Холмогорова, приехала в своё время из какой-то глуши и устроилась работать лаборанткой в институт, где преподавал отец парня. Она была старше Коса всего на семь лет, а потому её появление в доме явилось для него безумием. И он терпел, ни слова не говорил отцу, мол, эта лимитчица повелась на бабки и жилплощадь. Космос стойко выдерживал её вышагивания по квартире в халате такой длины, которая не оставляла даже толику фантазии. Но вот когда отец заявил, что они с Надюшей скоро поженятся, Космос взорвался. Он орал, что девушка — просто очередная пигалица, решившая уцепиться за взрослого мужика. Что у неё за душой ни гроша. Ссора отца и сына только чудом не переросла в махание руками, но Холмогоров-старший этого будто и не заметил. Словно каждое слово Коса пролетало мимо его ушей, врезалось в стену и рассыпалось в крошево. На свадьбу Космос не пришёл. Более того: он не появлялся дома после этого месяц, обосновавшись на даче друзей отца. — Ты же не знаешь, где я живу, — хмыкнула Титова, глядя на Коса. — Это ты так думаешь, — ответил он, и Лера рассмеялась. Она и сама не понимала, почему её организм реагировал именно так. Каким-то образом Холмогоров, не говоря ничего смешного, не пытаясь выдать какой-то невероятный юмористический этюд, заставлял сжиматься диафрагму и выдавать характерную вокализацию. Девчонка успела подумать, что это воздействие алкоголя на организм, но нет. Совершенно точно нет. Она смогла бы поверить в эту чепуху, если бы тогда, на пляже, Кос не вызывал никаких эмоций. Если бы она смотрела на него с каменным выражением лица и ничего не чувствовала, но ведь всё было совсем не так. Титова и тогда хохотала, когда сильные руки Коса держали её ладони, пока девчонка забиралась на плечи к нему. Когда Холмогоров подтаскивал её, убегающую, к себе, сковывая руки в кольцо вокруг талии Леры. Странно. Титова не задумывалась об этом ни разу, но, возможно, у неё был какой-то фетиш на мужские руки? Потому что Пчёлкин тоже привлёк её именно ладонями в своё время. Но сейчас это ощущалось как что-то из прошлой жизни, несмотря на совсем юный возраст Леры. Витя и «Метла» в одну секунду превратились из воспоминания, которое пробиралось под веки по ночам и, что уже греха таить, было приятным, в нечто другое. Теперь тот вечер был даже не ошибкой. Когда ты воспринимаешь что-то произошедшее с тобой, как ошибку, ты испытываешь эмоции. Отрицательные, как правило. Ругаешь себя, крутишь мысли о том, как это произошло. Скорее всего, гарантируешь своему отражению в зеркале, что больше не допустишь такого. Но вот сейчас всё было иначе. Лера не считала тот вечер оплошностью. Она считала его… ничем. Произошедшее превратилось не более чем в напоминание, почему несовершеннолетних не пускали в подобные заведения. Единственное, что хоть как-то трогало девчонку, так это страх перед Косом. Если он узнает, что Титова была в баре, очевидно, шлюхой её не посчитает. Но вот новость о том, как она переспала с его лучшим другом — это уже новый уровень отношения к девушке. Судя по стремительно пустеющему графину с коньяком, уничтожаемому Пчёлкиным, свою машину он планировал оставить около ресторана. Катя водить не умела, а сесть пьяному Вите за руль не позволила бы точно. Леру не слишком волновало это, просто логическая цепочка тянулась дальше, приводя девчонку к выводу: домой она отправится своим ходом. — Я поеду, ладно? — наклонилась к Кате сестра. — Время уже дофига. — Да, конечно, — кивнула та, подхватывая сумку из-за спины и вытаскивая пару купюр, которые тут же оказались в ладони девчонки. — Держи на такси. — Спасибо, — ухмыльнулась она. Деньги у неё, безусловно, были, а вот этот подгон отправится всё к той же заначке, которая собиралась из карманных денег от отца. Космос заметил, как Титова заёрзала на стуле. Чуть крутясь, достала сумку и аккуратно что-то в неё положила. Он надеялся, что девчонка ещё не уезжала. Просто её присутствие за столом заставляло кровь Холмогорова бежать быстрее, а сейчас, увидев, как Лера отодвигала стул назад, она намертво встала в венах, отказываясь пульсировать и продолжать движение. — Была рада познакомиться, — посмотрев поочерёдно на Тамару, с которой они не перекинулись ни одним словом, Фила, Олю и Сашу, громко произнесла девчонка, — но мне пора отчаливать. «Спокойной ночи, малыши» скоро начнутся, не хочу пропустить новую серию. — Вить, посади её в такси, пожалуйста, — сквозь смех Валеры и Белова чётко сказала Катя. — Я провожу. — Кос почти поднялся с места, когда Титова-старшая его буквально пригвоздила обратно одним тоном своего голоса. — Мне будет спокойнее, — чеканно произнесла она, — если это сделает мой будущий муж. Это была странная форма заботы, выплеснувшаяся на окружающих абсолютно разными эмоциями. Лера и Кос, сами того не зная, испытали одно и то же: раздражение. Оно укололо, как небольшое веретено, куда-то в центр груди. Но самую неподдельную реакцию внутри себя ощутил Пчёлкин. Тупая ревность и так не давала ясно думать, а добавившийся к ней алкоголь и настоятельная просьба невесты вовсе сорвали крышу. Сейчас Витя по-настоящему разозлился. На то, что Катя не позволила проводить Леру Холмогорову. На то, что это вынужден делать он. На то, что ему хотелось, чтобы это был именно он. При этом слова Титовой-старшей были понятными ей самой и логичными. Она не врала, когда говорила сестре делать что угодно, но не связываться с бандитами. Не впускать одного из них в своё сердце и жизнь. Будучи не слепой, Катя видела: Лере понравился Кос, и это взаимно. А потому она была готова хоть кого сейчас умолять провожать сестру, но только не Холмогорова. Было бы уместно пойти самой, но ведь Титова ещё столько всего не успела обсудить с Томой и Олей, поэтому Пчёлкин, не участвовавший в разговоре, оказался просто превосходной кандидатурой. На прощание Лера улыбнулась всем без исключения. В этой улыбке она смогла собрать максимум очарования, на которое только была способна. Девчонка знала: тот, кому именно был адресован этот жест, смотрел на неё, хватал взглядом каждую эмоцию. И была права. Холмогоров действительно неотрывно смотрел на то, как Титова кивала головой. Как развернулась и пошла прочь, явно специально покачивая бёдрами из стороны в сторону. Она делала это настолько нарочито игриво… слишком наивно. Но оттого не менее привлекательно. Витя, подхватив со стола пачку сигарет и зажигалку, двинулся следом. Он отставал буквально на один шаг, идя позади. Плотный картон под его пальцами волшебным образом не превратился в труху от того, насколько сильно Пчёлкин сжал ладонь. Его даже не особо заботило, что от сигарет ничего не останется. Пока она шла впереди и двигала бёдрами, смятые фильтры и раскрошенный табак едва ли были хоть сколько-то интересующими парня. Витя кинул быстрый взгляд себе за плечо, когда они проходили в узком коридоре неподалёку от уборных, убеждаясь, что из поля зрения друзей их парочка пропала. Это было действие алкоголя. Затуманенный коньяком рассудок. Странное стечение обстоятельств внутри его головы. Пчёлкин оправдывал потом свой жест чем угодно, но только не чувствами. Парень схватил Леру за локоть свободной рукой, дёрнув на себя и следом довольно грубо припечатав к стене. — Что ты делаешь? — прилетев лопатками в стену, зашипела Лера. — Мне больно! — Чё, нравятся парни постарше? — выплюнул Витя. — Тебе-то какое дело? — Она безуспешно вырывала локоть из его хватки, отмечая, что Пчёлкин нервничал. Это было очевидно, ведь спокойный человек вряд ли будет каждые пару секунд проверять, не идёт ли кто-то в их сторону. — Да отпусти же меня! — Ответь и я отпущу, — пожал плечами Витя. — Это же простой вопрос. — Даже если и так, то что? — она вскинула подбородок. С вызовом. Очень некстати, когда над ней нависал разъярённый парень. — Ты знаешь, сколько я таких «Лер» рядом с Косом видел? Думаешь, ты единственная? — Отвали от меня, — дёргалась девчонка. — Жене своей будущей расскажи про других, а от меня отстань! Пчёлкин резко выдохнул. Смесь алкоголя, сандала и цитруса пробиралась до костей, обволакивая те. Она мягко, но с силой давила на них, желая не оставить на своём месте ничего. Преобразовать всё в пепел. Такой же, в который превратился ясный ум Вити и обещания самому себе не сметь даже прикасаться к Титовой. — А, знаешь, ему понравится, — издевательски протянул Пчёлкин. — Совет: двигайся побыстрее, чем тогда. И стони не так громко. — Ты… ты… — Лера задыхалась. Каждое слово, произнесённое им, врезалось ей в горло и нарастало на стенках, не давая протолкнуть и выплюнуть ему в лицо нечто малоприятное. Так же резко, как он схватил её за локоть. С такой же силой, как хотел задеть своими фразами. Точь-в-точь. Витя практически откинул Титову от себя. Он ощущал на языке привкус яда. Горький, терпкий. Такой, который расщеплял слизистую. Его хотелось сплюнуть или проглотить. Сказать ей что-нибудь ещё. Отрезвить, будто пощёчиной. Коньяк не позволил быстро придумать очередной бред. Пока шестерёнки в его голове лениво двигались, пытаясь сложиться в новую фразу, девчонка сорвалась с места. Она практически бежала к выходу из ресторана, оставляя за своей спиной человека, который оказался совсем не таким, каким Титова его себе рисовала. До этого момента Пчёлкин виделся ей если и не хорошим, то уж точно не подонком. Возможно, резким. Себе на уме. Вспыльчивым, учитывая то, как он разговаривал с теми уродами в «Метле». Но сейчас, быстро перебирая ногами на неустойчивых каблуках, проносясь мимо швейцара ресторана, услужливо открывающего дверь, Лера подумала, что он ничем не отличался от тех трёх мудаков. Такой же конченый. Витя ступил за порог заведения в ту секунду, когда девчонка юркнула в такси. Не оборачиваясь, не прожигая его взглядом, на что он рассчитывал. Пчёлкин достал из смятой пачки одну из уцелевших сигарет, зажал ту в зубах и подкурил. Машина, в которую прыгнула Титова, сорвалась с места, оставляя ещё на несколько секунд визг шин об асфальт. Протяжный и мерзкий. Он напомнил парню его собственные слова в её адрес. Их тоже не хотелось слышать, и они ровно так же разрывали барабанные перепонки. Витя курил, чуть приподнимая вверх голову на выдохе, и думал о том, что она его, наверное, теперь возненавидит. Это было к лучшему. Если Лера начнёт его избегать, если не будет мелькать перед глазами, то всё пройдёт. Просто закончится и забудется. Исчезнет ровно так же, как дым из выхлопной трубы её такси, который пропал буквально через минуту после того, как машина отъехала от ресторана. Та машина, вслед которой Пчёлкин смотрел ещё около минуты.