И снова здравствуй, Юрий Конев!

На следующее утро приехали дети. Юра только-только проснулся, когда начало торжественной линейки по случаю открытия новой смены в Ласточке вот-вот должно было произойти. Еле как разлепив глаза и отклеившись от довольно жёсткой кровати, которая в эту минуту казалось, состояла из тёплых райских облаков. Хотелось поспать ещё, однако Конев понимал, что и так провалялся куда больше остальных. Одевшись по-приличнее — детей всë-таки встречать, а не в кафешку у дома с утра идти —, собрав волосы в неряшливый пучок и залепив пластырем шрам на подбородке, Юра поглубже вздохнул и отправился на главную площадь. Дети и взрослые уже были там. Пионеры выстроились в кучки по своим отрядам, а вожатые пересчитывали светлые и тёмные головы, вверенные им на попечение. Всё вокруг так и сияло от предвкушения новых историй, приключений и радостных воспоминаний, что появятся у детей. Когда Юра встал рядом с воспитателями и вожатыми, он поймал на себе множество заинтересованных и удивлëнных взглядов. Ольга Леонидовна приветственно ему кивнула и слегка настороженно блеснув глазами, объявила: — А так же хочу представить вам нашего проверяющего, который будет жить с нами, на протяжении всей смены и следить за порядком в лагере.Товарищ Константин Романович Кузнецов, добро пожаловать в нашу «Ласточку». Юра полу-шуточно, полу-почтительно склонился в лёгком поклоне, а потом в маске серьёзной личности, посмотрел на ребят. Большинство заинтересованных взглядов сменились на испуганные, словно он сейчас наброситься на пионеров и вожатых с претензиями, обвинениями. О нет, нет, нет. Он не будет жестоким и требовательным блюстителем закона и порядка. Юра уже решил, что раз очутился в лагере своего детства, то оставит след в памяти собравшихся, как положительный персонаж. Хотя, среди настороженных лиц мелькнуло одно скучающее. Это лицо возвышалось над остальными своего возраста и одному ему, казалось, было начхать на происходящее. Юрка Конев. У другого, взрослого Конева будто что-тотщелкнуло в голове. Вот, каким он тогда был. Высоким, немного худым, но с мышечной массой, волнистые русые волосы развивались на ветру, портя прическу, загорелая кожа, большие карие глаза, которые, не смотря на внешний образ парня, блестели раздражением и озорством. Юра хмыкнул. Не зря глаза называют зеркалом души. За множество лет общения с совершенно разными людьми он научился читать их по глазам. Эмоции, мысли, чувства. А с прошлым самим собой и вовсе было просто, он же помнил, что именно ощущал и чем именно были заполнены его мысли тогда. Разочарование, вот чем сейчас сквозило всё существо Юрки Конева. Он окинул взглядом «Константина Романовича» с ног до головы, слегка вздохнул и переключился на созерцание вожатого пятого отряда. Юра слабо ухмыльнулся, проследя за его глазами. «А ведь он сейчас и представить не может, как этот человек изменит его жизнь.. Что ты там думал, ничего интересного за смену не произойдёт? Ага, как же. Мечтай, малец..» — Пронеслось у него в голове. Юрка, замерев разглядывал вожатого с каким-то еле заметным трепетом в глазах, однако его соседка пихнула парня в бок он, как и Юра, вылетев из потока своих мыслей присоединился к лагерю в распеванию песни: — Взвейтесь кострами, синие ночи, мы – пионеры, дети рабочих... Но потом снова уставился на Володю и до самого конца линейки смотрел, как он нервно тыкал себя в переносицу, поправляя очки и бормотал под нос: — Двенадцать… Ой! Тринадцать… Трина… — а затем ушёл за гомонящей толпой ребят. Юра тоже развернулся, решив немного побродить по лагерю, по-вспоминать...

***

После обеда, на котором Юрка ожидаемо расколошматил целую кучу тарелок, и выслушав Митькины пожелания и новости, Юра шёл по лагерной аллее, рассматривая позабывшуюся местность и счастливые лица ребят. Кончики пальцев зачесались, а организм потребовал никотина, хоть он и старался избавиться от привычки, однако сейчас, в свете таких эмоциональных потрясений, захотелось зажать желанную папиросу между губ и вдохнуть немного спасительного успокоения. Юра прошёл к месту, где по его памяти находилась одна из заначек, и, приподняв ветки шиповника, с облегчением обнаружил возле корней пачку «Явы» и коробок со спичками — и как только не рассырели? —, достал папиросу, по привычке начал глазами искать подходящую веточку, опомнился, что в нынешнем положении, за запах табака ему ничего не будет, прекратил поиски и наконец, прикупив, глубоко затянулся. Вот оно. Глупо ухмыльнувшись, не осознавая этого, Юру прошибла настольгия, как в подростковом возрасте они с Ванькой и Михой шныряли за заборами лагеря и опасливо курили. «Ну что за идиоты?» Ухмылка стала шире и теплее. Так он и стоял, прислонившись к бетонному изваянию, дымя и вспоминая, что же в ближайшем будующем будет происходить. «А. Чертовы герлянды..» Юра бросил окурок на землю, затоптал мыском кеда и нарочито медленно двинулся к остальному лагерю, что сейчас украшали эстакаду. Уже подходя, он заметил как Юрка с Алёшей развешивают герлянды, но до его любимой яблони пока не добрались. И все-таки как же сдесь было красиво. Он уже и позабыл совсем, как выглядела танцплощадка в предверии новой смены и предстоящих дискотек. Уже украшенные деревья сияли множеством исскуственных свечек, кто то раскладывал и подсоединял кабели к колонкам, кто то таким же способом подготавливал светомузыку (Юра, сам этого не осознавая, на пару секунд задержал взгляд на руководящим процессом Володе, но вскоре отвёл его), некоторые просто суетились то тут, то там, создавая иллюзию занятости. Восхитительно. Но тут, внезапно его чуткий музыкальный слух прорезал треск ломающейся древисины и мальчишеский вскрик. Он быстро обернулся и успел заметить момент удара молодого Конева об землю. Его собственный копчик на пару мгновений зажёгся фантомной болью. Юра не спешил подходить к месту проишествия — вокруг его младшей версии собралось уже достаточно народа —, хотя-я... — Мамочки! Конев! Юрка, Юр, ты как, ты живой? — К нему подбежала растрепанная и напуганная Ира Петровна, и склонилась над Юркой, осматривая того на предмет видимых повреждений. – Живой… – прокряхтел он, садясь и держась за спину. У Юры мурашки по коже прошли от звука своего собственного голоса, без акцента, грубее и бодрее.. А сам он даже и не замечал этих изменений раньше, во дела. – Ударился больно… – Что болит, где болит? Рука, нога, где? Здесь? – Ай! Сломал! – Что сломал? Юра, что?! – Да гирлянду эту сломал… – Да бог с ней, с гирляндой, главное… О-ой, а вот это она зря. Юра прекрасно помнил, что после этой фразы, не прошло и минуты, как за Ириной спиной возникла старшая воспитательница и накинулась на неё, а потом и на Юрку и на всех вообще.. Юра повертел головой, осматриваясь, и верно! К куче собравшихся уже пробивалась Ольга Леонидовна. Всего лишь несколько секунд, и.. – Да что вы говорите? «Бог с ней»? – вмешалась старшая воспитательница, сверкнув глазами. Может, остальные и не заметили, но она пару раз окинула площадь взглядом, и, вот слепая бабка, не заметила «Константина Романовича», который тут же загорится праведным гневом, увидев такое безобразие! – Как это понимать, Ирина?! Гирлянда – имущество лагеря, кто за нее платить будет? Я? А может, ты? Или ты, Конев? – А что я сделаю, если у вас лестницы шаткие?.. И началось. Ольга Леонидовна начала отчитывать его налево и направо, припоминать всё Гехи, давить на больное, Иру к этому всему приплетать, и Господе Иисусе, как же захотелось её ударить, это что-то с чем то. Однако, через пару минут потока оскорблений и предъяв, она наконец прислушалась к тихому голоску Ирины Петровны. Хоть и очень неохотно. – Он мальчик творческий, ему бы в кружок поактивнее, вот спортивная секция у нас есть, да, Юр? Или вот… театральный кружок открылся, а у Володи как раз мальчиков мало. Пожалуйста, дайте ему шанс, Ольга Леонидовна! Под мою ответственность. – Под твою ответственность? – оскалилась старшая воспитательница. Потом, Ольга Леонидовна обернулась, взглянула на Володю и хмыкнула. Юра тоже обернулся. Володя, который как раз вытаскивал для дискотеки из кинозала, услышав свое имя, побледнел и нервно моргнул. – Ладно… Под твою персональную ответственность до первого предупреждения. – Она взглянула на Юрку: – Конев, если хоть что-то пойдет не так, отвечать будете оба. Да-да, ты не ослышался, за твои промахи будет наказана Ирина, может, хоть это тебя остановит. Володя! – Она крикнула ему, а тот отступил на шаг назад, будто со страху. Вдруг его острый взгляд переметнулся на Юрку, и Володя вмиг изменился – разрумянился, расправил плечи и смело шагнул к воспитательнице. «Пора.» — подумал «Константин» и тоже медленно двинулся к собравшимся, коих насчитывалось минимум человек двадцать. Володя, немного опасливо выдохнул: – Да, Ольга Леонидовна? – Принимай нового актера. А чтобы не вздумал филонить, если с кружком тебе потребуется помощь, расширим обязанности Конева. О его успехах докладывать ежедневно. – Хорошо, Ольга Леонидовна. Конев… Юра, кажется, да? Репетиция начнется в кинозале сразу после полдника. Пожалуйста, не опаздывай. — Юра на ходу фыркнул, подумав: «Пожа-а-алуйста», Боже, как он отвык от этого. Первые ребята, стоящие в задних рядах этого «шоу», заметили проверяющего и с опаской отступили, Юра подходил к эпицентру действия. – Понял, буду вовремя. — Юрка полу-насмешливо покачнулся на ногах, выдав самое невинное выражение лица, которое, в прочем, никого не обмануло. — Здравствуйте, — Старшая воспитательница вздрогнула, и обернулась на него. — Что у вас тут происходит? — Юра деланно слегка прищурился. — О, здравствуйте, Константин. У нас тут э-э.. — Она замялась, — небольшое проишествие, просто этот пионер у нас постоянно такое творит, негодник.. Никакой управы на него нет, ничего такого, что могло бы вас, э-э.. заволоновать. — Было видно, как Ольга Леонидовна стрессует, находясь в таком положении и Юра со злорадным удовольствием наблюдал за её мучениями. Он перевёл взгляд на свою мини-версию, ну конечно, лицо слегка покраснело от злости, а глаза метали полные гнева искры, словно мысленно раздирая воспиталку на мелкие кусочки. Сам же Юра еле сумел сдержать смешок и сохранить спокойную мину на лице: не только из за ситуации. Некоторые, хотя, скорее даже многие, уставились на него с каким то непониманием во взглядах, и Юра запоздало понял, что дело было в мягком иностранном акценте. «Ну и хер с ним.» «Константин» окинул её взглядом с ног до головы, перевёл взор на Иру Петровну, на Володю и в конце концов, обратился к Юрке: — Так что произошло то? Старшая воспитательница открыла было рот, но Юрка нахально её перебил, уставившись на него с вызовом в глазах, и отчеканил: — Мы герлянду вешали, я хотел повыше закинуть провода, а стремянка пошатнулась, я упал и это.. герлянду сломал. Случайно. — Он запнулся, но снова поднял глаза на «Константина», как бы говоря: «Ну, давай, на три на меня, отчитай. Давай!». Но Юра не будет, Юра не хотел быть кафоломом, по типу стоящей рядом с ним женщиной, которая сейчас сверлила взглядом Юркину голову, да так, что он вот-вот могла загореться. — Ну хорошо, из за чего шум? Из за герлянды? Уверен, что на складе есть ещё, так что не стоит внимание на этом зацикливать. — Лица у всех четверых вытянулись, как и у половины присутствующих. Юра прикусил язык. Слишком легко сказал? Ободряюще? На всякий случай, он немного пожурил Юрку. — Но наказание вам же пусть состоится, думаю, театральному кружку на помешает актёр. — На настороженно-презрительный взглад своей младшей версии, Юра успешно не проявил никаких эмоций, ну, может, слегка приподнял уголки губ и отвернулся, уходя. Он чувствовал на себе множество взглядов и надеялся, что вам сделал правильно. За его спиной послышалось серьезное и слегка строгое Володино: — Ну что вы делаете! Это провода от цветомузыки!