Пэйринг и персонажи
Метки
AU
Hurt/Comfort
Частичный ООС
Повествование от первого лица
Обоснованный ООС
Отклонения от канона
Тайны / Секреты
Уся / Сянься
ООС
Магия
Сложные отношения
Второстепенные оригинальные персонажи
Пытки
Упоминания жестокости
ОЖП
Элементы дарка
Временная смерть персонажа
Нелинейное повествование
Воспоминания
Красная нить судьбы
Элементы психологии
Моральные дилеммы
Воскрешение
Самопожертвование
Упоминания смертей
Самоопределение / Самопознание
Кроссовер
Авторская пунктуация
Принятие себя
Доверие
Горе / Утрата
Эксперимент
Упоминания беременности
Этническое фэнтези
Верность
Привязанность
Противоречивые чувства
Ответвление от канона
Сражения
Политика
Политические интриги
Конфликт мировоззрений
Элементы пурпурной прозы
Разлука / Прощания
Страдания
Древний Китай
Феминистические темы и мотивы
Могильные Холмы
Описание
Смерть, время и воля Неба - три вещи которые плетут полотно судьбы. Действие порождает следующее действие и так до бесконечности.
Кто мог предположить, что двое воспитанников клана Цзян бросят вызов всему миру заклинателей? И кто бы мог предположить, что двух мятежников, двух темных заклинателей на этом пути поддержит глава Цзян?
Примечания
❗Пишу этот фанфик для обновления писательской Ци, если вы понимаете, о чем я🤫 Поэтому претендую на стекло, не претендую на канон, ничьи чувства оскорбить не хочу ❗
❗Все отклонения от канона исключительно в угоду сюжету❗
❗Да, знаю, что обложка не отражает привычной внешности персонажей –однако она мне нравится, потому что это моя первая работа в нейросети❗
❗Проба пера от первого лица.❗
Идея родилась сиюминутно, и я решила ее воплотить: для перезагрузки мозга и для личной терапии, ибо люблю я эти наши и ваши: "А что если.." 🤫
❗Есть фанфики, которые строго и во всем следуют канонам заданного мира. Это немного не мой путь, я беру нравящийся мир за основу, но вплетаю в повествование свой взгляд, свое видение событий и персонажей. Я беру полотно, но раскрашиваю уже своими красками. Поэтому, если мой подход оскорбителен для вас, как для участника фандома и любителя произведения - не читайте.❗
❗ Тлг-канал ❗: https://t.me/kiku_no_nihhon
❗ Видео-лист для атмосферы ❗:https://youtube.com/playlist?list=RDiiIs5CDUg2o&playnext=1
🌸❤️24.12.2024 - 110❤️
Как долго я к этому шла. Спасибо вам✨
💜 16.02.2025 - 120 ❤️
Спасибо вам, что вы остаетесь со мной🧧
Посвящение
Себе и близким – мы все большие молодцы. Ну, и конечно же Мосян Тунсю, спасибо. Герои были для меня светильниками, когда все огни моей жизни погасли...
100.
13 февраля 2024, 05:51
В Пещере Усмирения демона все было готово для принятия важного гостя. Мой Господин занял свое место: каменное, вырубленное в скале сидение, покрытое алым и черным полотнищем, сшитым воедино изумрудно-голубыми нитями. Над его головой раскинулся небольшой навес из черной ткани, на красных шнурках разной длины висели колокольчики. Их умиротворяющий звон при необходимости наполнял Пещеру, возвращая нас обоих из забытья. Вот и сейчас колокольчики тихо позвякивали на ветру, даруя нам обоим такую важную для нас гармонию.
И прямо по центру, вышитый на скорую руку, красовался наш символ — Трехглавый змей Темного Пути обвивал своим телом слитую воедино Инь-Хуфу…
Старейшина сидел свободно, раскованно, как ему и полагалось, закинув щиколотку одной ноги на колено другой, левой рукой, согнутая в локте, подпирал подбородок. Правая рука свободно свисала с правого подлокотника, лениво поигрывала Чэнцинь. На лице его — высокомерное презрение. Мы переглянулись, цепкими взглядами оглядели друг друга и остались довольны.
Я стояла по правую сторону, заложив руки за спину: в мужской позе читался откровенный, неприкрытый вызов. Волосы, украшенные красной лентой, перекинуты на один бок. Алое и чёрное одеяние. Вэй Тяньчжи, Правая Рука, Демоница Илина, Ветер Перемен, Третья голова Змея Темного Пути собственной персоной…
Обуздав Тьму, мы получили право на многочисленные вольности и нарушения строгих правил этикета. Нам доступно то, о чем другие боятся даже помыслить. Свобода берется боем, и наше сражение было отчаяннее, чем все битвы, что гремели во времена Низвержения Солнца.
Мы те, кто мы есть, и им придется нас принимать как равных, считаться с нами, нравится им это или нет. Младший клан не значит меньший по значению, уж мне ли, урожденной Фэн, о том не знать?
А вот, кажется, все остальные кланы, малые или Великие, напрочь об этом позабыли. Что ж, я и мой господин куда как милосердны, мы поможем им понять, мы развеем их невежество, как разрушает река запруду.
Им придется принять нас или убраться ко всем цзянши с нашей дороги. Пример воздаяния для Вэнь, что устроил мой Господин, красноречив для всех, кто посмеет к нам сунуться со своими правилами без нашего дозволения.
И они не совались. Сбившись в толпу, они шипели и грозились, сотрясали воздух обещаниями возмездия и суда.
Из них всех лишь глава Цзян продемонстрировал здравомыслие первым. Первым из всех Великих кланов осознал нашу полезность делу Совершенных. Признал достоинство нашей техники. Отметил, что мы с моим Господином проявили себя как истинные воспитанники клана Цзян. Мы почти что достигли невозможного. И обратив на это свое драгоценное внимание, глава Юньмэн Цзян милостиво согласился сопровождать нас на этой дорожке.
Я оглядела пространство вокруг, отвлекаясь от размышлений, и взгляд мой упал на низкий каменный столик, где на подносе стояли три приветственных пиалы из грубо обработанного камня и кувшин вина.
Снаружи раздался звук шагов. Только миг – и в пещеру вошел Призрачный Генерал, низко поклонился сначала Вэй Усяню, потом мне. Наш Старейшина ответствовал коротким кивком, я склонилась в ответном, глубоком поклоне перед Второй головой Змея Темного Пути. Обменявшись вежливостью, Призрачный Генерал щелкнул каблуками, вытянулся по струнке.
— Старейшина Илина, Правая Рука. Прибыл глава Цзян, — его голос звучал твердо и уверенно, как и полагалось второму командующему над всем нашим чудовищным войском. Он все еще заиклася, будучи А-Нином, но когда он обращался Призрачным Генералом, его голос звенел от силы.
Я кровожадно ухмыльнулась, вспоминая шепот, что услужливый Ветер доносил до вершины Луаньцзань.
Они боялись… о, как они боялись! До трясущихся поджилок! Шептались, переговаривались, кричали и перекрикивали друг друга! Как они тряслись, опасались за свои места и головы, стращали друг друга нашими именами, считали часы в ожидании нападения на себя.
Глупцы выдавали себя с головой. Мы с моим братом и Господином видели, что бы сделали все они, оказавшись на нашем месте. Их интересовала власть и могущество. В их словах звучала зависть, а в громких призывах покарать нас — затаенная злоба и обида. Как же так: сын слуги и женщина! Смогли обуздать такую мощь, такую силу! Да еще и за их спинами, без их дозволения!
Да как мы только посмели не ползать на брюхе перед Советом Кланов, вымаливая себе право идти своим Путем! Да как мы только посмели не считаться с вековыми устоями, которые они крутили и вертели как только пожелают, лишь бы прикрыть свою жадность и корысть! Да как же мы посмели, двое изгоев и предателей, свободно смеяться и дышать полной грудью в своем убогом жилище, когда все они сидели в своих просторных и роскошных залах, задыхаясь от лицемерных правил и прогнивших насквозь собственных, лживых масок, что давно уже приросли к их лицам!
Посмели. Смогли. Именно это сейчас и увидит глава Цзян…
— Проси, — Вэй Ин властно махнул рукой, я следом наклонила голову.
— Есть, Старейшина. Правая Рука, — Вэнь Нин снова поклонился, развернулся, чеканя шаг, подошел к выходу из пещеры.
— Глава Цзян, — поклонился он, обращаясь к нашему гостю. — Старейшина Илина и его Правая Рука готовы вас принять, — Вэнь Нин скользнул к стене, пропуская главу Цзян. Как только Цзян Чэн прошел мимо него, Призрачный Генерал развернулся и вышел из Пещеры, прикрыв за собой двери.
Цзян Чэн вошел и одним небрежным, властным движением отбросил назад полы роскошного вышитого плаща полководца. Глава Цзян явился при полном параде, и в моей груди поднялся жар. Я поспешно отвела взгляд, пока он не увидел на моем лице тень восхищения, не прочел укрывшееся за ним яростное желание.
И уж тем более Цзян Ваньиню было совсем не обязательно видеть за всеми этими моими чувствами к нему тоску.
Тоску, что грызла меня каждую ночь. Мне оставалось только надеяться, что он не успел заметить ничего.
Могущество и власть ощущались вокруг него, разливались вокруг, словно духовная сила. Истинный глава Цзян, вступивший в свое право. Шепот доносил до нас, как он успешно и быстро поднял свой клан из руин.
Я, как ребенок перед праздником, замирала, слушая каждый рассказ, каждый шепоток о нем, и изо всех сил гнала мысли о том, что он поступает так же, стоит подолгу на той уютной пристани, где мы вместе слушали утреннее пение лотосов, глядит на Небо, вопрошая себя и раскинувшуюся над ним, отражающуюся в озёрах голубизну.
Мой взгляд упал на Вэй Усяня, он быстро сжал подлокотник в своей ладони, так и застыл.
Цзян Чэн медленно, чинно подошел к приготовленному для него месту и замер перед нами, окинул нас пристальным и суровым взглядом – ни черточки не дрогнуло на его лице. Глава Юньмэн Цзян принимал нас за равных, и мы ответили тем же. Глава Юньмэн Цзян прибыл к нам, как прибыл бы с официальным визитом в любой другой клан, и держался соответственно.
Не отставали и мы.
Мой Старейшина склонился следом, прижав ладонь с Чэнцинь к груди, я замерла в глубоком поклоне. Повернувшись ко мне, Вэй Ин сделал жест в сторону приветственных чаш.
— Старейшина Илин, Правая Рука, — поприветствовав нас, Цзян Чэн занял свое место напротив. Он небрежно взмахнул рукой, и плащ полководца лег за его спину изящными складками.
— Глава Цзян, — низко поклонилась я, изящным движением опускаясь на колени возле столика, не теряя грации, наполнила приветственные чаши, протянула первую нашему гостю, вторую своему Господину. Они оба поблагодарили меня наклоном головы.
И лишь потом я взяла чашу для себя.
— Невозможное во Тьме! — провозгласил глава Цзян наш девиз.
— Невозможное во Тьме! — хором ответствовали мы.
— Глава Цзян, я и Правая Рука благодарны вам за визит, — Старейшина кивнул нашему гостю и протянул мне пустую чашу, и снова сел в достойную себя позу. Я с поклоном приняла ее, шагнула к главе Цзян.
— Старейшина Илин, вы не стали бы тревожить меня попусту, отправляя мне официальное прошение о встрече фактически перед носом у остальных Великих кланов, — Цзян Чэн не глядя вложил в мою руку свою чашу. Я шагнула вглубь пещеры с подносом, поставила на один из постаментов, взяла запечатанный свиток, черный, перемотанный красным шнурком. Вверх поднимался едва заметный глазу черный дымок.
Сегодня я узнаю, как мой Господин начнет свой путь во Тьме. Вэй Ин скрывал найденный им способ даже от меня, справедливо рассудив, что оглашать такую весть, имеющую прямое отношение ко всем участникам партии, нужно, когда мы соберемся вместе. Сегодня, здесь, в Пещере Усмирения демона нашему союзнику будет открыто самое сокровенное, что у нас есть – дорога, что поведет моего Старейшину к силе. Это единственный способ укротить Тьму, а нам – стать прочным, первым и последним форпостом, что свел воедино все темные практики, сделать так, чтобы сила заклятий исходила от него. Из него.
Для этого мой Господин должен закалить и укрепить в первую очередь свой дух… Возможно, это будет длительное уединение, многолетняя медитация в одном из гиблых мест.
А я и избранная нечисть будем стражами. Впрочем, гадать по улетевшим птицам смысла не имело.
Он вступит на Неведомую прежде тропу и вернется.
Доверие Цзян стоит доверия Вэй.
Улыбка коснулась моих губ. Торжественно, с пониманием момента я шагнула обратно, замерла рядом с невысоким столиком под пристальными мужскими взглядами.
Я гордо вздернула подбородок, без тени волнения распрямила плечи, изящным движением сжала свиток в обеих руках.
Я позволяла им любоваться собой, спокойно, без выученной и такой необходимой скромности принимала искреннее восхищение во взглядах. Свободная и гармоничная, я обладала самым большим сокровищем, что только могло быть в руках заклинателя – моя судьба принадлежала мне одной. Лишь я распоряжалась собой, ничья воля не была для меня выше моей.
Оттого-то моя поступь была тверда и уверена, не уступая по своей силе ни одному мужчине, а голос давно уже утратил выученную сладость легкого весеннего ветерка. Здесь, на нашем Пути, я довела до совершенства ту волю, что взяла себе в военном лагере. Моя жизнь, моя честь, моя слава – лишь в моих руках. И больше ничьих.
Женщина, которая творила свою судьбу… Я осознавала себя, свое место в этом мире и свой Путь.
Свобода – вот первый дар, который преподнесла нам с моим братом и Господином Тьма. Здесь, на Горе Мертвецов, на нашем Пути мы были равны. Чтобы понять это, следовало идти рядом с нами, ибо наша верность друг другу росла не из страха. Вступив на кривую дорожку, находя друг в друге опору и равновесие, став продолжением один другого, мы не могли иначе. Остановиться и разомкнуть руки означало верную смерть для нас обоих.
У Тьмы было единственное правило – она сама выбирала, кому покоряться. Но даже избрав нас, она не оставляла своих испытаний: на прочность ли, на убежденность, на преданность. И тогда нам на помощь пришла мелодия колокольчика клана Цзян… В руке того, кто смог услышать наш шепот через весь гомон и выкрики, в руке того, кто если и не понял всей сути, то постарался принять.
– Что остальные кланы? Довольны ли? – Старейшина покрутил в руках флейту, медленно перевел взгляд на главу Цзян.
– Да, наше с вами недавнее сражение, Старейшина, а также расторжение всех отношений заставили их на время отложить саму идею карательного похода на Луаньцзань. А также отвлекло внимание от Призрачного Генерала, -- глава Цзян скосил взгляд вслед давно оставившему нас Вэнь Нину.
– Чудно, – качнул головой Старейшина Илина, – это восстановит честь Цзян и больше не бросит тени на Пристань Лотоса.
– Я благодарен вам за эту помощь, она как нельзя кстати. Вэй Усянь, Вэй Тяньчжи, – его голос не дрогнул, когда он произносил мое имя. Тень благодарной улыбки за его выдержку скользнула по моим губам.
Глава Цзян едва заметным движением обозначил поклон, принимая ее и потеплевшим голосом проговорил:
– После всех сложностей и тревог госпожа Цзян Яньли выходит замуж за господина Цзинь Цзысюаня.
Мои брови взлетели вверх, а лицо украсила широкая радостная улыбка. Не сдерживаясь, я радостно захлопала в ладоши, закружилась на одном месте, пританцовывая. «Шицзе, моя дорогая шицзе! Наконец-то! Уж она научит клан Цзинь приличиям!»
Свиток вырвался из моих рук, полетел к полу. Одно молниеносное движение руки, и я едва не отпрянула назад. Моя ладонь легла снизу на ладонь главы Цзян, который почти не глядя поймал его.
Отчаянное, быстрое и неловкое сплетение наших пальцев. Пробежавшая искра, устремилась к самым нашим сердцам. Мучительно-медленно я высвободила свою руку и свиток из его ладони. Он не удерживал и не отпускал, лишь смотрел пристально, сурово и даже свирепо, пряча за своими привычными чувствами все то, что нельзя, да и поздно уже выражать.
И все же, все же… Лесное пламя, жадность, тоска и горечь, и жажда. Она была общей. В этот момент я понимала, что даже опустошение, приходящее ко мне почти каждую ночь, было у нас на двоих.
«Поздно, господин Цзян. Я приняла поражение, советую и вам поступить так же. Так будет мудро и правильно», – лед, мелькнувший в моих глазах, не достиг своей цели.
Глава Цзян посмотрел на меня с вызовом, неспешно поднялся на ноги, поравнявшись со мной. Я скользнула назад, опустила свою руку со свитком, бросила робкий взгляд в сторону Вэй Ина. В его глазах стояла скорбь и радость, черты лица стали мягче, а через миг взгляд стал задумчивым.
Не было нужды говорить, о чем он вспоминал и о ком думал в этот момент, так удачно пряча свои чувства за вестью о свадьбе нашей дорогой А-Ли.
А что бы мы и не думали смотреть в его сторону с сочувствием, мой Старейшина громко рассмеялся и потряс Чэнцинь в воздухе:
– Ну хоть кто-то научит их хорошим манерам!
– Да! – я перевела счастливый взгляд с моего Господина на Цзян Чэна. – Но, нам не будет даже…
Я горестно выдохнула и покачала головой, в волнении, до скрипа сжала в руках свиток, криво усмехнулась: кто же теперь позволит нам, двум предателям, даже издалека посмотреть на это торжество?
Я бросила грустный взгляд на Вэй Ина. Он постарался улыбнуться мне, словно говорил: «Главное, А-Чжи, мы с тобой знаем, что наша шицзе будет счастливой».
Цзян Чэн оглядел нас и покачал головой своим мыслям.
– Глава Цзян, мы благодарны вам за эту весть. Простите несдержанность Правой Руки. Разумеется, Вэй не нарушат приличий, не подставят под сомнение… – голос Вэй Усяня не дрогнул, но глава Цзян прервал его резким и властным взмахом руки.
Это был лишь один из золотых лянов, которыми мы платили за наш Путь. Одиночки, лишенные корней, отвергнутые всеми. И мы принимали эту цену во имя большего, во имя грядущего блага тех, кто сейчас плюется нам в спину, проклинает наше имя, полощет своими языками наших предков. Да только почему так саднит в груди, и отчего же мы с ним прячем свою боль друг от друга, чтобы не переложить на плечи одного из нас еще больше, чем он нес?
Заклинатели, новаторы, две надежды молодого поколения кланов, лучшие ученики Юньмэн Цзян, одни из лучших, хоть в случае моего брата Лань Цижэнь этого и не признавал, учеников Гусу Лань…. А по итогу грозный Старейшина Илина и его Правая Рука. Отверженные, поругаемые всем миром одиночки, предоставленные сами себе.
Все что нам оставалось – гордость. Гордость отчаянная, создавшая нам по ледяной, непроницаемой маске. Сквозь нее мы смотрели на беснующийся у Луаньцзань мир заклинателей.
Вэй Усянь, всегда занимающий одни из лидирующих строчек в списках самых успешных и подающих надежды юных заклинателей, от природы активный, как говорил о нем господин Фенмянь. Не было под этим Небом вопроса, на который мой брат не мог бы дать ответа. Не было несправедливости, которая могла укрыться от его взгляда. И невозможно было спрятать ни один кувшин вина, особенно если это вино “Улыбка Императора”.
Фэн Тяньчжи, что уж совсем большая редкость – талантливая заклинательница, оставившая далеко позади многих заклинателей-мужчин из именитых кланов! И если заклинатели Цзян смотрели на меня с уважением, как на последнюю выжившую из клана их союзников, заклинатели Лань вежливо кивали при встрече и всегда интересовались моими успехами, заклинатели Не всегда были готовы вступить в дружеский поединок и перепалку, то заклинатели Цзинь всегда смотрели на меня свысока.
Особенно старался племянник главы Цзинь – он попеременно нападал то на меня, то на А-Сяня. Если повод напасть на господина Вэя, увлечь его в словесную перепалку был вроде как даже и благородный, – новый странный путь, да еще и отложенный прочь меч – то в моем случае все было куда сложнее.
Цзинь Цызсюня трясло, стоило мне лишь появиться в его видимости в роскошном ханьфу, – а глава Цзян никогда не жалел денег на мои наряды, ни почивший, ни нынешний, – как Цзинь Цзысюнь сначала бледнел лицом, потом становился цвета киновари, и всегда имел для меня острую шпильку слова, что нельзя однозначно трактовать как оскорбление. Я не задумывалась о том, что лежало в основе этих его выпадов в мою сторону, меня совершенно не интересовало, были ли шпильки его слов маскировкой похоти или носили другую природу.
Еще больше его возмущало, что за свои обиды я стремилась взыскивать сама, не пряталась за широкие спины братьев, не искала очистника для своей чести, кто мог бы отвесить за меня звонкую оплеуху забывшему приличия заклинателю. Я успешно справлялась с этим сама.
Нам с А-Сянем пророчили славу и лавры, а после Низвержения Солнца в восхищенный шепоток примешивались наставительные нотки: “Глава Цзян! Обратили бы внимание на молодую госпожу!” “Да-да! Кто не видел, как дева Фэн доблестно сражалась, тот отсиживался дома!” “Ха-ха! Хорошо сказано!”
А когда Цзян Чэн не слышал, говорили так:
“Если он женится на деве Фэн, точно подтвердит мысль, что мужчины Цзян жить не могут спокойно!” “Да-да! Почивший господин Цзян Фенмянь выбрал себе в супруги госпожу Юй! Ликом прекрасную, но характером крутую! Так и сын туда же!” “ Ну как выбрал… помнишь же, Мэйшань Юй использовали свое влияние.” “Кхм, твоя правда.” “А я о чем, госпожа Фэн, конечно, всех восхитила, да только одной ее мало, чтобы убедить главу Цзян!” “Ха-ха-ха, не будь глупцом! Какой мужчина по своей воле упустит такую красавицу? Ты только представь, какие сыновья могут от нее родиться! Фэн же, не абы кто!” “Ты так думаешь? А вот мой сын, который вместе с ним учился в Гусу, говорил, что глава Цзян предпочитает скромных девушек!” “Пха! Вот это глава Цзян! Ах, молодец! Говорит, что требуется, а делает, как сочтет нужным!” “А разве это не сочтут обманом, как привычку прятать ладони в рукава при беседе?” “Тс-с, молчи лучше! Это в древности было! Сейчас просто дань традиции осталась! Не сочтут. Глава клана на то и глава, чтобы поступать как считает нужным!”
Все это меркло перед одной единственной вестью – свадьбой нашей дорогой шицзе. Словно в закрытую комнату, а точнее камеру пыток ворвался легкий бриз, принеся с собой смех, жизнь, запах цветов и нашего любимого супа из свиных ребрышек и корня лотоса…
Переглянувшись с Вэй Усянем, мы поняли: мы могли обмануть друг друга и даже себя, но только не главу Цзян, который принес нам эту весть. Только не главу Цзян, что знал нас даже лучше, чем он знал самого себя.
Я знала, о чем Вэй Ин думал, потому что сама в тот миг вспоминала о том же: когда-то мы с ним спорили и перекрикивали друг друга, нарушая покой одной из многочисленных веранд в Пристани Лотоса. За обедом на открытом воздухе зашел разговор о свадьбе нашей дорогой шицзе. Вэй Ин обещал устроить самое роскошное торжество для нашей А-Ли. Он тряс ложкой, повсюду разбрызгивая капли супа, и громогласно заявлял, что это будет самый роскошный пир.
Я же, немедленно вскочив на ноги, уперев руки в бока, заявила, что буду самолично делать ей прическу и макияж. А грозно топнув ногой, добавила, что мой вклад в торжество будет больше, чем вклад Вэй Ина. Подумаешь, свадебный пир! А вот огранить изящную и нежную красоту нашей А-Ли, довести ее до такого совершенства, что она затмит всех Небесных дев – вот самая главная задача! Побросав наши ложки, мы принялись гоняться друг за другом.
А-Ли пыталась нас остановить, схватить хоть кого-то из нас, бегающих вокруг нее. Легкие рукава метались от меня к Вэй Ину, а ее звонкий смех тонул в наших выкриках.
А-Чэн стоял, облокотившись на перила веранды, сложив руки на груди, и качал головой. Бросив на него быстрый взгляд, я пропустила взмах руки А-Ли, которая, поймав меня за запястье, потянула к себе, усадила рядом, укрыла в своих объятьях и что-то шептала мне на ухо.
Я пропустила движение сестры, потому что залюбовалась мягкими искрами в его глазах, тенью нежной улыбки на его губах, сливающихся в бесконечное счастье.
Ветерок воспоминаний пронесся по пещере и устремился к Небесам, оставляя нас лицом к лицу с суровой правдой. Мы – изгои, перед нами глава Цзян, ходящий по острию клинка, упорно отрицающий все то, во что остальные главы кланов пытались заставить его поверить.
Мне захотелось шагнуть к нему поближе, сжать его руку в своих ладонях, чтобы одним движением передать всю благодарность за нашу защиту, за принятие нашего Пути, выразить все восхищение, что я испытывала, всю…
Но я продолжала стоять на месте и молча взирать на него.
Он прошелся перед нами – мы проследили за ним взглядами. Я шагнула ближе к Вэй Ину, нахмурилась и вопросительно посмотрела на него. Мой Господин в ответ быстро подмигнул мне и приложил палец к губам, указал подбородком на Цзян Чэна.
Я качнула головой, и посмотрела на главу Цзян. Он замер к нам вполоборота, отвернув свое лицо. Я перевела растерянный взгляд с одного на другого, но Вэй Ин снова подмигнул мне, словно говоря: «Подожди, кажется, он что-то придумал?» «Что?» – я округлила глаза и едва не подпрыгнула на месте. Брат покачал головой из стороны в сторону и снова кивнул на Цзян Чэна.
Он обернулся на нас, окинул высокомерным взглядом и тут же широким шагом направился к нам, оценив наш вид, спрятал усмешку в кулаке и покачал головой:
– Разумеется, на само торжество вас никто не пустит, но госпожа Цзян Яньли просила передать вам приглашение на тайную встречу. Сестра хочет показаться. Вам обоим.
И не сдержал смешка, увидев, как мы переглянулись с Вэй Ином, прочитав в наших сердцах совершенно безумную радость, которой могут радоваться лишь дети. Или сумасшедшие.
– Мы будем, глава Цзян! – на одном дыхании ответила я, не зная, как благодарить его да весь мир за эту нежданную радость. Я беспомощно развела руками да так и застыла, потерявшись в словах.
В его глазах, устремленных на меня, горел теплый огонек свечи, разгоняющий мрак. Его губы дрогнули в нежной, почти что ласковой улыбке. Он видел нас, таких радостных, счастливых, словно мы снова обратились в сущих детей.
– Конечно же будем! – Вэй Ин подпрыгнул на своем месте и быстро-быстро закивал.
– Этого достаточно, – быстро взял себя в руки Цзян Чэн.
Повисла неловкая пауза, каждый из нас не знал, куда ему себя деть. Он не знал, как себя вести, мы – как нам заговорить о цели нашего приглашения.
Тяжело вздохнув, я взяла слово, мне показалось, что я слышу облегченный вздох обоих заклинателей. Я выступила вперед и осторожно, со всем уважением обратилась к Цзян Чэну:
– Они смеют давить на вас, глава Цзян? – в моем вопросе не было ни тени насмешки или жалости – лишь участие и уважение к союзнику.
Оценив это, Цзян Чэн наклонил голову в мою сторону, после этого криво усмехнулся:
– Они ставят меня перед выбором, Правая Рука: либо родственные, либо любые другие узы, – он пристально вгляделся в мое лицо.
Я сощурилась, чуть сильнее сжала свиток в руках. Неужели нас видели? Неужели наше прощание в тени лестницы Башни Золотого Карпа теперь достояние всех кланов? Но как такое могло случиться? Я бы ни за что не подставила Цзян Чэна под новую волну сплетен! На себя мне было плевать – меня это даже раззадоривало. Всегда интересно послушать, что новенького родится из сумрачной глубины разума заклинателей!
Но Цзян Чэн… он не таков. Одобрение для него всегда играло огромное значение. Почти такое же, как и самосовершенствование: неудачи и победы были важны для него.
Прочитав этот вопрос в моих глазах, Цзян Чэн медленно покачал головой, а вслух сказал:
– По крайней мере мне об этом неизвестно, Правая Рука, – сухо бросил он, будто говорил о чем-то несущественном.
Вэй Усянь с прищуром оглядел нас обоих, но от вопросов удержался, однако рожица, что он на миг скорчил, дала нам понять – он как обычно замечает больше, чем окружающие того хотят.
Цзян Чэн оглядел нас серьезным, лишенным и тени гнева взглядом, а в голосе звучало спокойное принятие:
– Либо они наконец-то примут меня в круг своих. В воздухе так и висит, Правая Рука: “Глава Цзян, скоро придется выбирать!”
Я медленно выдохнула и прикрыла глаза от такой новости.
– Молодость моя для них скорее порок, чем резвость ума. Особенно старается глава Цзинь. Ему все не дают покои ваши заслуги со Старейшиной Илина во время Низвержения Солнца.
– Вот как? – Вэй Ин покрутил в руках Чэньцин и хмыкнул. – И что же он говорит?
– Догадайтесь, Старейшина, Правая Рука, – голос Цзян Чэна был полон злой иронии, – чем можно упрекнуть молодого героя? Все верно – заслугами другого героя. И героини, разумеется, – он коротко поклонился в мою сторону.
– Что?
– Вы верно поняли, Правая Рука: на последнем собрании глава Цзинь не побоялся выдать собственные мысли за слухи. Мол, поговаривают, что моих заслуг в победе над Цишань Вэнь нет или ничтожно мало по сравнению с вашими.
Я медленно прикрыла глаза и криво ухмыльнулась, предчувствуя не много и не мало легендарную битву умов. Цзинь Гуаньшань по праву занял место Верховного Заклинателя – его быстрый, острый и живой ум давно уже стал притчей во языцех. Втайне я искренне восхищалась главой Цзинь, считая его достойным противником, а значит – истинным даром Небес.
Небес, что испытывают нас вместе с Нижним Миром. И все же они милостивы к Правой Руке, подарив ей достойного врага.
Когда мой Господин уйдет, и если он не даст иных распоряжений, я сяду за игровую доску с Цзинь Гуаньшанем…
Видя молодость главы Цзян, прекрасно зная о его порывистом нраве, он понимал – слишком мало времени прошло, чтобы отречение от изгоев стало истинным. Слишком многое связывало Цзян Чэна и Вэй Ина, но еще крепче их связь из-за меня. Даже утолив легкий голод разрывом связи между Старейшиной и кланом Цзян, глава Цзинь не мог позволить себе ослабить внимание.
Песню в мешке не утаишь, и многое стало понятно во время кампании. Я, не заботясь о мнении других, после боя всегда справлялась о заклинателях Цзян и не скрывала своей тревоги за Цзян Чэна, не смотря на то, что между нами была Вэнь Цин…
На войне нет места ничему, кроме самой войны.
Вэй Ин презрительно хмыкнул:
– Глава Цзинь вечно хочет примерить свои одежды на любые свободные плечи. Поделиться, облагодетельствовать своей доброжелательностью ка-а-аждого, кто попадется под руку.
Я нахмурилась, принялась медленно мерить пещеру шагами:
– Все верно. Им не дает покоя наша власть, а незнание, чем именно мы тут занимаемся, как далеко продвинулись в нашей технике, лишь порождает домыслы, распаляет фантазию, – я с усмешкой покачала головой.
– Призрачный Генерал, – проговорил Цзян Чэн, обернувшись в сторону закрытой двери.
Мы с Вэй Усянем переглянулись и громко хмыкнули.
– Призрачный Генерал лишь малая часть, глава Цзян, он повод. Один из многочисленных поводов, – припечатал Вэй Усянь, лениво поигрывая флейтой.
– Это может быть только началом, подготовкой, отводом глаз, – подхватила я мысль своего Господина. – Глава Цзинь осторожно прощупывает почву. Запятнаться в Темном Пути двум непослушным сиротам – дело одно, но когда под угрозой падения во Тьму целый Великий Клан… – я цокнула языком. – Они разрывают вас на части, глава Цзян.
– Пусть попробуют, – криво усмехнулся Цзян Чэн в ответ. Он вдруг заинтересовался манжетом своего рукава, провел пальцами по узорной вышивке. – Они не видели того, что видел я. Они не знают то, что известно мне, – объявил он нам обоим.
Мы с Вэй Усянем переглянулись, позволили себе едва слышный сочувственный вздох и тут же взглядами, полными опасений, обратились в сторону Цзян Чэна.
Мы оба знали, как ему было тяжело – едва ли не тяжелее, чем нам. Он теперь остается совсем один. А-Ли выходит замуж, находит свою тихую гавань в море жизни.
А все, что остается ему – долгие дни и холодные ночи, где мрак разгоняется лишь одиноким светом лампады. Все, что остаётся ему – одиночество под сенью Лотоса. Звание главы Юньмэн Цзян, а в моем сердце – лучшего из всех прежних.
Он остался один против всех.
Он стоял, расправив плечи, сносил ветер сплетен и шепотков, отмахивался от провокаций, недвусмысленно демонстрируя Саньду.
Он стоял среди них, гордо вздернув голову, гневно сверкая глазами. Он прикрывал нас грудью.
Я зажмурилась, отвернулась, как только представила себе эту грань безумия, на которой он балансировал каждый день, но немедленно взяла себя в руки, понимая, что этим чувствам не время и не место.
Он сделал свой выбор, услышал нас, счел нужным нам поверить. Так кто я такая, чтобы унижать его своей жалостью? Как я смею?!
– Глава Цзян, -- я шагнула к нему, – вы уверены, что карательный поход на Луаньцзань отложен? Мы еще не готовы отразить натиск объединенных сил кланов. Нам… нам нужно еще немного времени.
– Вы считаете, Правая Рука, что он будет неизбежен? – живо поинтересовался он в ответ.
– Разумеется, это всего лишь вопрос времени, глава Цзян. Сейчас силы следует копить, однако… промедление главе Цзинь не пойдет на пользу. Наш Верховный Заклинатель не так давно занял этот пост. И более всего он нуждается в укреплении своего положения. В такой ситуации рискнуть, пусть и малыми силами, но все же стоит.
Я помедлила, глядя в пространство перед собой пустым взглядом:
– Когда все кланы приведут сюда свои силы, они будут разочарованы.
Я обеспокоенно качнула головой и тут же повернулась на голос:
– Ветер Перемен что-то уловил? – Вэй Усянь поднялся со своего места, скользнул ближе ко мне. Я медленно качнула головой.
– Стратагемами владеют не только они, – кивнула я, – а точнее единственный, кто из них владеет этим искусством, так это Чифэнь-цзюнь, – мой голос дрогнул, предательски надломился на имени главы Не.
Мой генерал, что пытался поговорить со мной... И чью руку помощи я так дерзко, так грубо отвергла. Не Минцзюэ послал своего человека с приглашением в свои гостевые покои для беседы. Я же молча развернулась и направилась прочь, едва посыльный договорил. Я нанесла ему оскорбление, рану, желая, чтобы он, скорый на суд и расправу, воспылал ко мне ненавистью.
Лучше уж так, разом, оборвать все нити привязанности, что протянулись между нами во время Низвержения Солнца. Я внесла свой вклад в победу, отомстила за свой клан, я честно и верно служила ему на протяжении всей кампании.
Пусть он возненавидит меня, пусть попытается взять мою жизнь – лучше уж так я запомнюсь ему, падшей, предательницей. Лишь бы он не применил искусство военной хитрости, не начал разгадывать загадку.
Пусть его убедит глава Цзинь, и глава Лань будет вторить ему, что мой нынешний путь – мое единственное и окончательное решение.
– Ваша правда, Правая Рука. Глава Не весьма обеспокоен вашим решением податься следом за Старейшиной Илина. Он даже интересовался, не я ли тому виной, – усмешка тронула губы Цзян Чэна. – Я солгал бы, Вэй Тяньчжи, если бы не заметил тревогу в его глазах.
“Вернись домой, тебя ждут” – говорил на самом деле он. В очередной раз, в отчаянии он молил, зная, что я об этом не расскажу даже под пытками.
“Вернись, пожалуйста”, – упрямо твердил он, хоть и знал, что сейчас это уже невозможно.
“Вернитесь, хоть один из вас”, – твердил он следом, когда видел, что я лишь отвожу взгляд и сжимаю кулаки, не желая принимать молчание за ответ.
– Всему причина мой урожденный клан. Фэн были и заклинателями, и воинами – и только, – резко. Резче, чем хотела, ответила я.
– Быть может, – сухо отозвался Цзян Чэн, – однако, мне кажется, что глава Не ведёт своё наблюдение.
– За нами? – тут же вскинулся Вэй Усянь.
Все это время он задумчиво мерил пещеру шагами и теперь подался ближе к нам.
– Не похоже на то. Он словно обозревает происходящее целиком и хранит молчание. Истинный генерал.
Я не могла сдержать улыбку от этих слов, не удержала и гордые слова:
– Ещё бы, это Чифэнь-цзюнь!
Цзян Чэн и Вэй Усянь переглянулись между собой и тяжело вздохнули. Я мотнула головой, прогоняя наваждение, и вернулась к делу:
– Глава Цзян, что именно сейчас происходит среди кланов? – я оглядела их обоих, похлопала свитком по раскрытой ладони.
Моя тревога передалась им обоим: ведь один просчет – и снова горький пепел… Гордо поднятые знамена к самому Небу. Чужие, грозные шаги не только здесь, в Илине, но и… даже помыслить об этом страшно!
– Я должна знать все, чтобы лучше понимать происходящее. Как мы знаем, глава Цзинь не скрывал своего интереса к Темному Железу и Тигриной печати, – я медленно шагала взад-вперед, заложив руки за спину.
– При последнем нашем посещении Башни Золотого Карпа он пытался поговорить со мной, но этому помешал глава Лань. Уж не знаю, что Цзэу-цзюню так скоро понадобилось от Цзинь Гуаньшаня, однако моментом я воспользовалась.
– Что он хотел знать, Правая Рука? – пристально посмотрел на меня Вэй Усянь. Цзян Чэн сердито выдохнул, шагнул вперед, крепко сжимая в ладони ножны меча – являл нам обоим свое недовольство.
Я хмыкнула, скрестила руки на груди:
– Нас прервали почти что в самом начале беседы, однако глава Цзинь хотел поинтересоваться, насколько успешна практика Фэн, если мой брат выглядит таким цветущим. А его разум остается настолько чистым.
– Во-от как, – хмыкнул Вэй Усянь.
– Рискну предположить, что заклинатели пристально смотрят не только на нас. Они глядят и на главу Цзинь. Он давно известен своим умом, – я потрясла в воздухе свитком, что все же сжимала в руках. – А еще жадностью, похотью и жаждой власти. Еще бы с такими качествами он не потянулся к Темному железу, – я закатила глаза и скорчила рожицу.
Вэй Усянь тут же состроил мину в ответ, Цзян Чэн спрятал от меня свою улыбку.
– Как последняя из Фэн вам заявляю – это был лишь вопрос времени, когда Лань Лин Цзинь станут во главе нашего мира.
– Во-от как, – снова протянул Вэй Усянь и ободряюще улыбнулся. Его всегда радовало, когда я проявляла свои таланты. – Ты это предвидела, Правая Рука?
Я на миг задумалась, прикусила губу:
– Скорее предчувствовала. Цишань Вэнь, пятые, замыкающие собой священное число у-син,* никогда бы по-настоящему не встали во главе нашего мира. Тирания – вот их оружие, и тирания не прикрытая, прямо в лоб, – я указала обеими ладонями перед собой.
– Они не привели бы наш мир к гармонии, ведь там, где правит сила, забота лишь о своем клане вместо тропы самосовершенствования, никогда не прорастет первый среди равных, – я медленно ходила перед заклинателями, сама не замечая, как становлюсь похожей на молодую наставницу. Оба слушали меня внимательно, не перебивали.
– Цишань Вэнь правили бы силой и страхом перед силой. Такое в чистом своем виде не подходит ни императорскому дворцу, ни миру заклинателей. Лань Лин Цзинь же способны подобрать ключик к каждому замку. Дать каждому из нас то, что он ищет. Там, где Вэнь Жохань приказал бы запугать, Цзинь Гуаньшань предпочтет договориться, спрятав бо́льшую выгоду, чем он озвучит между строк договора, – я застыла вполоборота у стены, саданула кулаком по камню.
– Возможно, его желание поговорить со мной и было этой самой попыткой. Никому не выгодна новая война прямо сейчас – наш мир еще не полностью восстановился после Низвержения Солнца. Заклинатели хотят вкусить мира и покоя под мудрым управлением. И Цзинь Гуаньшань это им дает, – протянула я, подкинув в ладони свиток.
– Править страхом перед силой и мудростью одновременно, – отозвался Цзян Чэн.
– Он, памятуя о моем происхождении, решил выгодно начать переговоры с меня. Действительно, умный ход. Я обрела некоторую свободу в отличии от остальных заклинательниц, не прячу от него своего лица-а-а. Да и славу какую-никакую все же снискала. Словом, своими делами я только подтвердила право на толику уважения, как последняя из Фэн. Думаю, в нашем последнем разговоре он попытался бы надавить на родственные чувства. На мое милосердие сестры. А пойди я ему навстречу, тропка привела бы нас к Тигриной печати.
Вэй Усянь и Цзян Чэн переглянулись, а я продолжила:
– Но тут появился глава Лань, и прежде чем я успела открыть рот, он занял все внимание главы Цзинь. Между мной и главой клана выбор очевиден. Мне даже показалось, что Цзэу-цзюнь сделал это нарочно, – я озадаченно хмыкнула и развела руками.
– Нарочно? – брови Цзян Чэна взлетели вверх. – К чему бы ему за тебя заступаться?
Я пожала плечами, проигнорировав грубость главы Цзян, зная, что за ней спрятана тревога, и ответила:
– Знаю не больше вашего, господин Цзян.
Вэй Усянь кивнул:
– Что бы им ни двигало, это нам лишь на руку.
– После этого вы, – я остановилась и указала на них пальцем, – разорвали все отношения. Дали друг другу бой. И лучше бы при свидетелях! – я недовольно топнула ногой.
– Тогда пришлось бы менять порядок слов отречения клана Юньмэн Цзян от всех отношений с Вэй Усянем, – сложив руки на груди, отозвался Цзян Чэн.
– Можно было этого и не озвучивать! – махнула я рукой. – Зато свидетели бы надолго отвлекли весь остальной мир от мысли: “Почему в этом отречении не прозвучало имя Фэн Тяньчжи?” А теперь… время против нас.
– Потому что ты наша сестра, – тут же отозвался Вэй Усянь. – Моя сестра, – поправился он, поймав на себе косой взгляд Цзян Чэна. – Мы не хотели втягивать тебя в наши дрязги.
– Да неужто! И кто в это теперь поверит?! – я всплеснула руками и хлопнула себя по бедрам. – Особенно после слухов о том, что ты увел у него возлюбленную, заставив уже нового главу Цзян пережить… – я лишь на миг замолкла, без труда подобрав слова, – опыт прошлых поколений.
Цзян Чэн до оглушительного скрипа сжал в ладони Саньду, Вэй Усянь прикрыл глаза, сжал кулаки. Такой же жалобный стон издала Чэнцинь, зажатая между пальцев, вторя мечу главы Цзян.
– А я предупреждала, сколько будет грязи! Это я владею Ветром, могу развеять их слова без труда. Я получила то, что так давно хотела – свободу и право решать за себя самой! А ты? – я указала на него подбородком, – он? – взглядом указала на Цзян Чэна. – Я освободила себя, но я не могу освободить вас, – я в бессилии уронила ладони вдоль тела.
– Правая Рука, я знаю, что это не так, – глухим голосом отозвался Цзян Чэн. – Я знаю, я видел, что между вами, – с жаром начал было он, но я решительно перебила его.
Я горестно рассмеялась:
– И как крепко это знание, глава Цзян? Насколько его хватит? Сколько ни играй на цине перед коровой, она не поймет! – я подавила всхлип, сухой плач, так некстати сжавший мое горло. – Это пока для тебя не нашлось убедительного слова! Пока, Цзян Чэн! – отчаяние зазвенело в моем голосе, и я уже не сдерживая себя, ткнула пальцем ему грудь.
– Не так возьмут, так иначе! Хоть бы и старым раздором между двумя братьями! Виной за Пристань Лотоса! Хотя все-все знали, что это был лишь предлог! За меньшее они спалили дотла Дом Поющего Ветра! Вэнь не терпелось испытать боевую мощь в деле, и притянутое за уши оскорбление подошло как нельзя кстати!
Я топнула ногой и резко развернулась, лишь локоны взметнулись черной волной. Метнувшись к столику неподалеку, я схватила поднос с вином и в бессилии рухнула перед столиком для приветствия гостей, плеснула себе вина.
Злобно глянув на их понурые лица, я залпом осушила чашу и снова плеснула себе вина.
Они стояли рядом друг с другом, пытались обменяться взглядами, но один отворачивал лицо раньше, чем к нему тянулся другой.
– Для чего ты говоришь это все, Правая Рука? – бесцветным голосом поинтересовался Цзян Чэн.
– Чтобы проверить вашу решимость, – тут же вскочила я на ноги, ткнула в обоих пальцем. – Я не отступлю, мне поздно уходить с тропы. Но у тебя, Цзян Чэн, ещё есть шанс на спокойную и сытую жизнь. Жизнь, которую ты заслужил, в почете и уважении.
Он в ответ хмыкнул, с ленцой посмотрел в сторону Вэй Усяня, что с лицом белее савана смотрел в стену, потом перевел взгляд на меня:
– Вы снова меня недооцениваете. И так всегда. В одном заклинатели правы – вы оба слишком упертые!
Я прыснула, тут же смешок подхватили Вэй Усянь. Он протер лицо ладонью и улыбнулся мне:
– Спасибо, что не даешь нам расслабиться.
Я в ответ показала язык им обоим и тяжело вздохнула. Цзян Чэн хохотнул и закатил глаза, для порядка оживив свою Цзыдянь на руке. Я оперлась локтем на каменный столик, ладонь уперла в колено:
– На то я и Ветер, чтобы вам скучно не было. Так или иначе, вы разорвали все свои отношения, дали друг другу бой. Увечий можно было бы нанести и побольше друг другу, – я положила с громким стуком свиток на столик.
– Фэн Тяньчжи! – отозвались они оба. На их лицах застыло одно на двоих недоумение, оба они нелепо приоткрыли рот. Вэй Усянь издавал нечленораздельные звуки, пытаясь сказать хоть что-то. Цзян Чэн выбранился сквозь зубы.
– Тебе совсем нас не жалко?! – наконец нашелся Вэй Усянь.
– Жалко, да вот только остальные к нам не испытывают никакой жалости!
– А-Чжи, вообще-то, – Вэй Усянь шагнул ближе ко мне, указал большим пальцем правой руки себе за плечо, – Цзян Чэн меня серьезно ранил!
– Помню, – процедила я. – Но этого может оказаться недостаточно. Надо было мне идти в бой, – сокрушенно покачала головой я.
– Ну уж нет!
Я поморщилась от хора их голосов, едва не рассмеялась от выражения их лиц.
– Это вы зря, – я оставила чашу, так и не коснувшись ее. – Такая драма была бы!
Вэй Усянь с тяжелым вздохом обратился к нашему гостю:
– Цзян Чэн, я с ней не справляюсь! И так каждый день, понимаешь? – он потряс в воздухе ладонью и снова скрестил руки на груди. – И не по разу на дню, понимаешь? Спорит со мной по любому поводу! А после того, как они с Вэнь Цин спелись, мне продыху просто нет!
– Мне тебя пожалеть? – саркастически поинтересовался Цзян Чэн. Вэй Усянь в ответ скорбно вздохнул, возвел очи к горе и скривился, наигранно захныкал:
– Бедный Сянь-Сянь! Никто его не жалеет, никому он не нужен! А вот А-Ли…
– Я очень похож на нашу шицзе? – деланно равнодушно поинтересовался Цзян Чэн.
Я не стала прятать улыбки от слов: “наша шицзе.”
– А-а-а, – махнул ладонью Вэй Усянь, принимая неизбежное.
Покрутив чашу в ладони, я уставилась на свое мутное отражение на глади вина:
– Возможно, ваша драка и правда на какое-то время заставит заклинателей избегать мысли о том, почему не прозвучало мое имя. Но верится с трудом. Почему никто со мной не посоветовался?!
Я не думала спускать это с рук двум своим дорогим мужчинам. Как еще я могла себя вести, когда однажды Вэй Усянь заявился на гору, хромая? Он держался за бок, из раны, меж его пальцев, щедро лилась кровь. Его правая часть одеяния совсем ею пропиталась.
Мы с Вэнь Нином кинулись к нему, попеременно, запинаясь в словах, начали удерживать друг друга от необдуманной вылазки. А Вэй Усянь только охал и картинно стонал в наших руках… Тишина, как часто бывало, воцарилась, только стоило прикрикнуть Вэнь Цин на нас троих. Она помогла нам уложить Вэй Усяня на лежанку и занялась его раной. Пока мы с Вэнь Нином не знали что и думать.
Голос Цзян Чэна вырвал меня из воспоминаний. Голос, от которого у меня пробежался холодок по спине: столько грусти в нем прозвучало.
– Они попытаются раздуть слухи о том, что я жажду твоего возвращения, Правая Рука. Уверен, об этом уже трезвонят во всех домах.
Эти слова дались Цзян Чэну тяжело, как любое признание своей слабости. Вэй Усянь кашлянул, отошёл вглубь пещеры, насвистывая тихую мелодию, и совсем скоро скрылся из виду.
– И им совсем необязательно знать, сколько правды будет в этих слухах, – едва слышно закончил он, когда Вэй Усянь отошел подальше.
– Прекрати, – по слогам проговорила я, чувствуя, как от все возрастающей боли искажаются черты лица.
– А что если нет, А-Чжи? – тихо, но твердо парировал Цзян Чэн. Он покрутил Цзыдянь на правой руке и вопросительно приподнял бровь.
Я щёлкнула языком, прикусила щеки, обозначив скулы на лице:
– Кого ты хочешь убедить, Цзян Чэн? – тихо проговорила я, набираясь сил, чтобы нанести следующий удар. – Ты бы не отправился с Вэнь Цин за ее братом, – безжалостно, тихо начала я, глядя ему прямо в глаза. Я сжала в руке чашу с вином, пряча свою боль за этим жестом. – Так в чем же мое отличие от нее? Если так подумать, в нашем с тобой случае все еще хуже.
Я была жестокой и не собиралась останавливаться на достигнутом. С мрачным торжеством я отметила, как взгляд его становится все злее, все ярче проступает на лице гнев. Я покосилась на все еще молчащую Цзыдянь, озадаченно пожала плечами и снова посмотрела ему прямо в глаза.
– Мы с тобой росли бок о бок. Нас едва ли не сватали друг другу с юности. После Низвержения Солнца только и шепота было, когда же, когда ждать алого на пурпурном? Она искала своего брата, а я пошла за своим. В чем же наше с ней отличие? Мы обе тебе отказали, – с кривой усмешкой начала я и тут же прикусила язык, едва услышав дрожь в голосе. Дрожь, которая могла меня выдать с головой.
– А-Чжи, наши дела с Вэнь Цин тебя не касаются, – холодно парировал Цзян Чэн. Я пристального изучила все ещё молчащую Цзыдянь, внутренне восхищаясь его спокойствием. И я с радостью, хоть и не без укола ревности, отметила в его голосе уважение к той, кто так и не стала мне соперницей.
– Пусть так. Однако два отказа после двух согласий пережить сложно и сильнейшему из мужчин.
Моя улыбка едва ли не обернулась оскалом. Я знала куда бить – самолюбие любого мужчины едва ли удержится на плаву от таких ударов судьбы. Их с Вэнь Цин история должна была получить свою развязку и конец.
Я наблюдала за этими событиями с отрешенностью вдовы, с глухой болью я рисовала себе картины их свадьбы. Понимая, что во мне не найдется ни сил, ни желания бороться за свое место рядом с ним. Ни одна из нас не согласилась бы на роль второй – не из того сукна были обе сделаны. Но и как, как мне было спорить с той, кто спасла Цзян Чэна? Кто убедила меня, что план моего братца с госпожой Бессмертной будет лучшим вариантом? Чьи лекарские навыки превосходили мои в тысячи раз?
А злиться… злиться я предпочитала на Цзян Чэна. В те дни его визитов к нам все больше ярости и ледяного презрения обрушивала я на его голову, пока однажды Вэнь Цин не позвала меня на прогулку…