Мудрость обнимающая лотос

Маски сброшены, карты открыты, черные фишки окружены белыми на разлинованной доске. За спиной раздались шаги.        Шаги, которые я узнаю из десятка других: у всех служек, у всех рабов поступь одна. Пока господин не слышит – во всем ему подражает. И додумался же: к своей пародии на Ханьгуань-цзюня примерил маску Гуанъяо! Хотя чего можно было желать от слуги. Слуги, так и не познавшего суть девиза: «Будь праведен»? Я глубоко вздохнула. Слабый стон разочарования сорвался с моих губ. «Снова шавка, а не хозяин. Ну что же, лай. Да лай громче, рычи посвирепее!» Гробовое молчание, в тот же миг воцарившиеся на вершине Луаньцзань, повисло над нами грозовой тучей. По моему телу пробежала приятная дрожь охоты, а несколько хлопков в ладоши прозвучали для меня громовыми раскатами. Я стояла спиной к нашему врагу и его своре, тянула время. Вбирала в себя этот миг грядущей развязки в пьесе. “Неважнецкий ты драматург, Гуанъяо!” – промелькнуло в моей голове. На медленный выдох я словно выпустила из груди горячее облако, и дрожь тут же унялась. Шаги Молин Су были неспешны, поступь можно было назвать даже несколько вальяжной. Я оглядела заклинателей перед собой, с усмешкой оценила тревогу и волнение от неожиданного появления. Право слово, что он там, гнездо свил бы? И все же я вздрогнула, когда в гнетущей тишине послышался голос Су Шэ: – Какая страсть, госпожа Цзян! Какой гнев! – Помолчите, глава Су, если хотите вернуться в Башню не по кускам! – Цзыдянь тут же развернулась в ответ на голос своего хозяина. Я все еще стояла вполоборота, наблюдая за появлением верного пса нашего врага. И улыбка на моем лице становилась все ожесточеннее. Те заклинатели, что видели ее, тут же отпрянули от меня подальше. Повинуясь вечным чувствам родителей, главы кланов скрывали своих детей за своими спинами. Я не винила их. Еще бы, за этот день их мир несколько раз перевернулся с ног на голову! Старейшина Илина оказался не злом, а представители Великих кланов все как один опровергали мысль о том, что захват наследников был его рук делом. Мы не сговариваясь шли к общей цели. Послышался лязг мечей – заклинатели Цзян и заклинатели Яо обнажили мечи как по команде. – Так громко кричать, спрашивать, что же тут происходит… – Су Шэ скривился, Ветер донес до меня его взволнованный вздох. Но голос его, казалось, утратил прежнюю уверенность, а в его вопросе прозвучали нотки страха: – Что же вы, господа заклинатели? Молин Су остановился, увидев перед собой лес мечей. Еще шаг – и он поймает грудью несколько клинков. Он притворно-горестно вздохнул, находясь по ту сторону из стены стали, поцокал языком и тут же протянул: – Это вы нам ответьте, госпожа Цзян… Я медленно повернулась на его противный голос и заметила, как этот прихвостень со своими заклинателями вышел из Пещеры Усмирения. Я не желала верить восклицанию кого-то из толпы, что он мол скрылся в Пещере, на глубине не всякой мерзости предел положен. Я едва не задохнулась от ярости: “Ты! Там!” В глазах потемнело, руки сжались в кулаки, в глазах мелькнул рубиновый блеск гнева Не.       “Эта дрянь со своими выродками топтала нашу святая святых! Он посмел зайти в наш общий Храм, разгуливал там как ни в чем не бывало. Осматривал, трогал камень своими руками, смел дышать тем воздухом!”       Краем глаза я заметила отражение своей ярости на лице А-Сяня. Лишь миг, лишь мелькнувшая тень, и этот гнев спрятался за презрительной усмешкой. Заметив мое внимание, брат покачал головой. Я едва сдержала клокочущую ярость, обернула ее в лед и оглядела главу Су. За его спиной показались заклинатели. На их лицах застыло пренебрежительное выражение и презрение. Они поспешно обступили своего главу кругом, показывая свое недоверие и зорко оглядываясь по сторонам. Вместе с ним были и заклинатели из Цзинь, все как один, преданные, словно псы. Я невольно покосилась в сторону своих бойцов, успела заметить, как усмехнулся Цао Гуй, глядя на этот верный отряд, как сплюнул под ноги от этого зрелища Лан Ван.       Возмущенный ропот поднялся как вихрь: «Что же это Су от госпожи Цзян закрывается? В ней опасность увидел?» «Говорю тебе, никак пакость какую скрыть хочет! Ишь, зыркает!» Заклинатели Лань, Не и Цзян обозначили свою готовность к возможному сражению: А-Чэн выступил вперед, господин Лань к нему присоединился. Заклинатели Не выстроились в шеренгу, занимая свою позицию. Молин Су поднял руку, словно совершенно не заботился о возможной схватке, и уставился на меня злобным взглядом. Я едва не расхохоталась – такое нелепое, грубое подражание! Где уж тебе тягаться с Гуанъяо? Я хмыкнула, повела плечами: – Я спрашиваю у вас, глава Су, потому что знаю меньше вашего. Запястье левого рукава тут же обжег амулет с запертым в нем главой нечисти гор. Ни черточка не дрогнула на моем лице, когда я ничем не выдавая себя повернула запястье против часовой стрелки, успокаивая верного зверя. – О, госпожа Цзян, не прибедняйтесь, – он медленно спускался ко мне навстречу: – Вам все происходящее известно лучше остальных. Ведь не будь вас – не было бы здесь и нас. Я глухо рассмеялась, запрокинув голову, и уперла руки в бока. Злая, не скрытая больше за вежливостью усмешка осветила мое лицо. Я наклонила голову к плечу и как бы невзначай поинтересовалась, тихо, но все же уверенная, что Су Шэ меня услышит: – Сам понял, или хозяин надоумил? Его лицо, вмиг покрасневшее, как котел, забытый на огне, было ответом – покорная кукла на руке чревовещателя открывала рот, из которого звучал голос ее господина. Атака была не на Вэй Усяня и даже не на Цзян Чэна – все куда изощрённее. Грядущие удары и осуждения предназначались мне. Я являлась мишенью, но не целью. На миг мне показалось, что налетевший ветерок принес мне запах надушенного шелка рукавов Гуанъяо.       Уязвить не меня, но через меня. Женщина… единственное оружие, что разит и уничтожает наповал. Там, где шанс на жизнь оставляет заклятье или меч. Кого мудрые предки не предупреждали о коварстве женщин? Кого из ныне живущих не призывали мудрые предки, особенно придерживающиеся аскезы держаться подальше от благоухания алых рукавов? Женщина… гордость отца, радость брата, опора мужа, защита сына. Женщина, что своей силой и смирением, что кротостью и дерзостью, красотой и умом – всей собой дарует мужчинам своего клана покой. Женщина не ведет, но следует, женщина послушна и смиренна, чем вселяет в сердца своих отца, брата, мужа и сына отвагу. Как уязвить отца? Дочерью. Как ранить брата? Сестрой. Как больнее всего унизить мужа? Через его жену. Как заставить отступить сына? Держать сталь у горла его матери. И какие бы Ветра ни дули, какие бы Перемены они ни влекли за собой – это остается неизменным. Поставить под удар меня, направить на меня десятки пристальных взглядов, волну шпилек острых слов. Все они пройдут через мое тело, как сталь меча сквозь тонкий шелк. Ранив меня, вдвойне глубже раны они нанесут моей семье. Да, отчасти его слова были правдой, что неровным осколком разбитой вазы резала мне краешек души. Не будь меня – нашему Верховному Заклинателю не пришлось бы так изворачиваться. Все было бы в разы проще… Да вот только допустив эту мысль лишь на миг, я почувствовала, как на плечи словно с вершины медленно опускается бело-золотое одеяние. С одной лишь целью – чтобы я примерила его вину на себя. У каждого есть выбор, как ему действовать. И ответственность за эти решения он должен нести сам. Хороший слуга тем и отличается от плохого, Су Шэ, что знает, когда выбирать мудрого господина, а когда оставлять того, кто забыл всякую совесть. В моей улыбке на миг просквозила грусть, отчего Су Шэ тут же непонимающе нахмурился. Я в ответ тяжело вздохнула и покачала головой. И этот ход не могли не понять мои близкие и мои друзья, что не остались в стороне.       «Это он на что намекает? Что госпожа Цзян приложила руку к возвращению Старейшины и похищению детей?» – раздались тут же разговоры вокруг нас. Не известно, что для них сейчас было хуже из этих двух вариантов. Заклинатели были недовольны: приняв наши аргументы к сведению, они одаривали слуг Гуанъяо недобрыми, тяжелыми взглядами. И все дальше от этой свиты прятали своих детей.        Лань Ванцзи, услышав шепот, поискал взглядом говоривших, медленно перевел его на главу Су. Рука с Бичэнем резко разрубила воздух восьмеркой, да так, что стоящие вокруг едва успели отпрянуть назад. Клинок, сверкнувший на солнце белым, указывал острием на главу Су, метил ему в грудь. Второй Нефрит ждал продолжения, всем своим видом показывая, что будет скор на расправу.        Увидев это, Цзян Чэн шагнул к Лань Ванцзи, стал к нему плечом к плечу, клинок Саньду взметнулся следом. Послышался лязг сабель Не. Молин Су огляделся и тут же отпрянул назад, скрылся за обнаженной сталью своего клана. Мой Старейшина, склонив голову к плечу, пристально и сурово, без тени легкомысленности прежнего хозяина тела, вглядывался в правую руку нашего Верховного Заклинателя.       "Все так, мой Господин, даже должность этого хмыря насмешка над тобой и твоей Тяньчжи», -- подумалось мне. А-Сянь дернулся, услышал мои мысли: его ладонь сжалась в кулак и разжалась, пальцы медленно повели в воздухе против часовой стрелки. Дымка на кончиках пальцев возникла и развеялась без следа. Я лишь покачала головой, в предвкушении едва не потирала руки. В моих глазах разгорался рубиновый блеск. – Еще одно такое слово, глава Су, и я ударю вам в сердце, – ледяной пургой пронесся по округе голос Лань Ванцзи. Су притворно-горестно вздохнул и, прикрываясь цинем, подошел ближе, протянул руку, желая одним брезгливым движением отбросить клинок Второго Нефрита прочь, но тут же отпрянул назад перед сталью Саньду: Цзян Чэн с кривой и злобной ухмылкой метил в горло. Недовольно нахмурившись, Молин Су перевел злобный взгляд на главу Цзян и поспешно опустил голову, спрятав волну страха: с двумя лучшими мечниками ему не справиться, а уж если… Да, да глава Су, не смотрите на меня так, уж если «Рассекающий Ветер» присоединится к ним… -- Проявите благоразумие, глава Су,-- иронично и злобно протянул А-Сянь, -- обвинять меня – это дело одно, но сметь поднять голос на госпожу Цзян – дело совершенно другое! – его голос гневно взлетел вверх, отскочил от камня и ударил волной в лицо правой руке Гуанъяо. Молин Су поморщился, потянулся к струнам циня, но тут же напоролся на суровый взгляд Лань Ванцзи и опустил руку.       Су Шэ поравнялся с Вэй Усянем, оглядел его с ног до головы и повернулся ко мне: на его лице расцветало самодовольство. Я иронично выгнула бровь в ответ, покачала головой, одним взмахом ладони прекратила шум, сложила руки на груди и принялась мерить двор шагами. Господин Лань убрал в ножны Бичэнь: – Напоминаю вам об уважении, глава Су. Перед вами госпожа Цзян! А-Чэн довольно кивнул в ответ, А-Сан ухмыльнулся, спрятавшись за взмахом веера.       «Что, боишься проявить свое искажение перед Ханьгуань-цзюнем?” -- не без удовольствия подумала я. Поймав взгляд главы Су, я скользнула вправо, встала так, что он мог видеть меня через пространство между Вэй Усянем и Лань Ванцзи. Под тихий смешок моего брата я звонко щелкнула по мешочку, привязанному на поясе, в котором покоились скованные нашим с А-Сянем заклятием цини клана Су. После этого я улыбнулась ему самой кровожадной улыбкой, на которую была способна, и, сверкнув глазами напоследок, отступила прочь. “Действуй же, но помни: чтобы ты ни выложил на стол перед нашим собранием, у меня есть вещички помощнее любого твоего слова. Бойся же, Молин Су!” – гласило мое безмолвное послание. “Бойся же, Верховный Заклинатель!” – подумала я, на миг устремляя глаза к небосводу. Су Шэ на мгновенье побледнел – и это было единственное, что он мог себе позволить. Стремительно взяв себя в руки, он повернул голову в сторону своей свиты, зашептался с ними. – Мне недосуг разгадывать ваши ребусы, глава Су. Мне дорого мое время, как дорого время моего господина Цзян, а также всех присутствующих здесь заклинателей. Поэтому давайте без долгих вступлений, – я повернулась к нему спиной, ветер донес до меня одобрительный взмах веера. – Сама ситуация не располагает к предисловиям, – продолжала я. – Похищены не просто дети, глава Су, похищены старшие сыновья – наследники каждого из присутствующих здесь кланов. Послышались восклицания за моей спиной: – Права госпожа Цзян! – Что вы на это скажете, глава Су? – тут же поддержал первого глава Яо. – Вы скрылись от госпожи Цзян в пещере, да? Су Шэ тут же вскинулся на голос: – Я искал вместе со своими заклинателями следы опасных заклинаний! – Ты посмотри, прикидывается что о нас печется! – тут же кинул шпильку кто-то из толпы. – А как гуфэн госпожи Цзян услышали, так сразу же выскочили всей гурьбой! – И как, глава Су, нашли? – ядовито улыбаясь, поинтересовался Вэй Усянь. Но правая рука Верховного Заклинателя не удостоил его даже взглядом. Клан Су тут же дружно плюнул себе под ноги. Вэй Усянь в ответ коротко рассмеялся и покачал головой, взглядом попросил Лань Ванцзи не вмешиваться. – И это все, что вы можете? – поинтересовался Вэй Усянь. – Не впечатлен, дважды не впечатлен, глава Су. Вэй Усянь и Су Шэ вступили в поединок взглядами, и мне ли было не знать, что у второго оставалось мало шансов на победу. Я чувствовала, как мой брат едва ли может сдерживать свою усталость от этих интриг. Су Шэ все же держался, хотя силы его были на исходе. И я его прекрасно понимала – в одиночку расплачиваться за своего хозяина, что нацепил сбрую боевого коня на дохлого осла, ему было не по плечу. Кому же по плечу деяния такого, как Гуанъяо, если он сам при каждом удобном случае готов поделиться своим грузом с тем, кто попадется под руку? Справедливость… Есть ли в нашем мире такая справедливость, которая пришлась бы по сердцу всем, без исключения? Справедливость, которая бы уравновесила каждую чашу весов меры каждого сердца. Справедливость, которая бы смогла утешить каждого, кто мечется под этим Небом. Делать, что в моих силах, что должно, и оставлять иное Небу – вот единственная справедливость, которую я знала. Здесь, сейчас, в центре паутины Гуанъяо я в очередной раз задумалась о природе наших с ним сердец. Мой взгляд скользил от одного лица к другому, а перед глазами мелькали картинки.       Спальня госпожи Башни Золотого Карпа. Цзинь Су – осунувшаяся, бледная, лежала на кровати, укутанная в несколько одеял. Балдахин не быд задернут, и все пространство вокруг ее ложа дребезжало и звенело от заклятий. Защитный барьер переливался всеми оттенками синевы и издавал тихое, мелодичное пение, напоминающее колыбельную: ни звука не долетит извне, не потревожит ее истерзанную материнским горем душу, а заклятья, наложенные поверх теплых одеял, укрепят ее тело и дух, не пустят в ее сон ни одной злобной, мрачной тени. Я сидела у ее изголовья и сжимала в своих ладонях ее руку, вливала в нее силу. Осторожным тихим напевом распределяя энергию по ее каналам. Я была так увлечена процессом, что, казалось, не слышала ничего вокруг себя. И все же мой воинский слух уловил тихие, вкрадчивые шаги…. Из воспоминаний, что могли подточить мою решимость, меня вырвал голос главы Яо. – Да! – поддержал глава Яо. – Осторожнее, глава Су! Вы здесь представляете Верховного Заклинателя! А то, неровен час, мы и дурное подумать можем. “Уже подумали”, – повисло в воздухе. По моему лицу скользнула ухмылка, тень от такой же ухмылки, что была на лице Вэй Усяня. Я обернулась в сторону главы Яо, поблагодарила его наклоном головы: – Благодарю вас. Так что же, глава Су? Вам, давно-о уже обитающему в высоких залах, знакомому со многими тонкостями, не хуже меня известно, что значит этот жест. Су Шэ обвел пристальным взглядом толпу за моей спиной, пытался поймать настроение и найти взглядом своих подручных. Я проследила за этой попыткой ироничным взглядом и продолжила: – Так действуют тираны, – медленно, смакуя каждое слово. проговорила я. Я прошлась перед возвышением, а заклинатели с почтением уступали мне дорогу. – Которые чувствуют угрозу своей власти, поэтому и спешат использовать самое действенное оружие – страх. Тираны, а не мудрые правители. Заклинатели вокруг зашумели, заволновались, благоразумно предпочитали не вмешиваться, напряженно следя за развитием событий. Глава Су оставил мои замечания без внимания, и, попытавшись поймать Ветер, он покосился в сторону Лань Цижэня и отвесил ему шутовской поклон: – Наставник, вы все еще здесь? Какая честь вновь видеть вас! Заклинатели Лань тут же окружили своего наставника полумесяцем. Кто-то недвусмысленно приобнажил сталь мечей. Лань Цижэнь лишь огляделся вокруг себя и выплюнул: – Умолкни! Позор! Худший ученик Гусу Лань за всю историю! – с каждой фразой его голос звучал все сильнее. – Слабак и трус! Чего еще от тебя можно ожидать, кроме как напраслины? – шифу Лань сделал шаг вперед. Су Шэ побледнел от такой отповеди, заозирался по сторонам в поисках поддержки. Но заклинатели Цзинь и заклинатели Су молчали и опускали взгляды. Отводили глаза, не желая вступать в перепалку с самим Наставником из Облачных Глубин. Лань Цижэнь замер на границе допустимой дистанции и проговорил, словно забивал гвозди в плоть своего оппонента: – Оставьте себе свои поклоны, глава Су. И честь свою подберите. Смердит от нее порядочно. Шифу Лань последний раз смерил его тяжелым взглядом и, не отводя взгляда, отошел на несколько шагов. И лишь после этого он покосился на своего племянника. – А как же “Будь праведен”, Лань Цижэнь? – задыхаясь от стыда и позора, бледный как полотно выдавил из себя Су Шэ. Наставник в ответ лишь приподнял бровь, не удостоив его ответом. Су Шэ тяжело задышал, вцепился обеими руками в гуцинь, что прижимал к груди, и сделал было шаг вперед. Он остановился, едва только увидел перед собой рукав небесного цвета и белоснежные ножны Бичэня. Он нервно рассмеялся, покачал головой в ответ и схлестнулся взглядами с Лань Ванцзи. Но где уж черепице тягаться с нефритом, где невеже знать широту неба и глубину земли? Су Шэ снова перевел взгляд на Лань Цижэня: – Позор, говорите? Я позор? А ваши бывшие ученички не позор? – его дрожащая ладонь метнулась в сторону Лань Ванцзи, Вэй Усяня и меня. Мы с братцем тут же переглянулись между собой и быстро кивнули друг другу. Если начнется заварушка, действовать будем быстро. Я вышла на полшага вперед, встала так, чтобы при необходимости одним движением развернуть Фэнбьян.       Я понимала, что он хочет сделать – всячески увлечь умы всех присутствующих здесь заклинателей за собой, переключить их внимание, одернуть, вернуть в рамки, заданные нам Гуанъяо. Я была уверена, что обследование нашей Пещеры Усмирения – это был лишь предлог скрыться, понаблюдать со стороны. Когда сюда поднялись все кланы, Су Шэ не увидел среди заклинателей меня и решил затаиться, выждать, посмотреть, как будут развиваться события. Когда упомянули мой гуфэн, мне ничего не оставалось, кроме как в очередной раз продемонстрировать свою технику, что и послужило тревожным звоночком для этого прихвостня. Вэй Усянь, на открытой ладони которого все еще танцевал кусок сети, что я вручила ему, вытащив отрывок из пространства, сделал шаг в сторону Пещеры. Заклинатели во главе с Су смотрели на него с настороженностью, не спешили реагировать. Но я заметила, как их руки легли на эфесы мечей, и как некоторые приготовились атаковать. Едва заметив такую перемену, Лань Ванцзи недвусмысленно схватился за меч, но мой брат лишь покачал головой и наконец замер у подножия трех ступеней. Он с интересом оглядел недостойных, что топтали Пещеру Усмирения, и обратился к главарю: – Знаете, что это такое, Су Шэ? – поинтересовался он, кивнув на парящую над его ладонью грязноватую сферу, внутри которой с тихим скрежетом парил обрывок черной сети. – Понятия не имею, – сухо ответил ему глава Су. Он презрительно фыркнул и отвел взгляд. Вэй Усянь в ответ приподнял бровь, хмыкнул и тут же повысил голос: – Кажется, господа заклинатели сетовали на лишение духовных сил? При подъеме сюда, при сражении ранее. “Да!” “Все так и было!” – тут же отозвались заклинатели. – К чему ты клонишь, недоумок? – Су Шэ смерил моего брата высокомерным взглядом. – Кое-что все же остается неизменным! Что ж, постоянство – признак какого-никакого мастерства. Хотя бы и в вашем случае крайне сомнительного, – Вэй Усянь в ответ криво усмехнулся и кивнул головой в сторону Лань Ванцзи, который взглядом уничтожал главу Су. – Ха, да вы посмотрите, до чего докатился праведный Ханьгуань-цзюнь! Этот только пальцем пошевелит, и тот замирает! – насмешливо протянул один из заклинателей за спиной Су Шэ. Ухмылка на лице Вэй Усяня превратилась в оскал, он сделал полшага вперед – всего лишь полшага! – и этого было достаточно, чтобы заклинатели перед ним отпрянули назад, испуганно заозирались по сторонам. Заволновались и остальные: некоторые приготовились к бою и замерли в ожидании. Другие просто следили за развитием событий. – С вашей стороны очень опрометчиво, – отчеканил Вэй Усянь, сделав еще полшага вперед. Когда он поставил ногу на первую ступеньку, послышался лязг мечей. Сразу с десяток клинков метнулись в его сторону, но не поколебали уверенность Старейшины Илина в себе. – Заявлять такое перед моим лицом! Вы разве забыли, что Старейшина Илина мог осушать моря? – он взошел на первую ступеньку и замер, – переносить с места на место горы? А теперь представь: раз уж сама смерть мне по плечу, что я способен прямо сейчас сделать с тобой? Я с удовольствием наблюдала за тем, как расцветает на их лицах страх, как они озираются по сторонам. Доведя волнение вокруг себя до пика, заметив, как Цзян Чэн выступил вперед, Вэй Усянь взмахнул рукой с запертой в сфере сетью, приблизил артефакт к себе. – Раз вы заявляете, что понятия не имеете о природе этого предмета, я возьму на себя смелость просветить вас, – Вэй Усянь заткнул за пояс флейту, которую держал в свободной руке, и провел пальцами над запертой в защитной сфере сетью. Тут же раздался противный, многим хорошо знакомый скрежет: сеть в защитной сфере приподнялась вверх, хаотично забилась о стенки барьера. Следом пронесся порыв ветра, облака набежали на небосвод. Скрежет доносился, казалось, со всех сторон, но не причинял никому вреда. Те, кто в ужасе закрыли уши руками и попадали на землю, осторожно оглядывались, приподнимались и вставали на ноги. Когда все убедились, что опасность миновала, снова раздался возглас главы Яо: – Это же Темное железо! Точно вам говорю, оно! Я этот скрежет хорошо помню! – Да! Да! Оно! – тут же поддержал его другой заклинатель. – Действительно, это оно, – внес свою лепту в общую догадку Цзян Чэн. Заклинатели тут же подхватили новую мысль и двор перед пещерой взорвался от вопросов. – Но как такое может быть? – Как же это возможно? Вопросы продолжали сыпаться со всех сторон. – Разве Темное Железо не было уничтожено после Низвержения Солнца? – озадаченно спросил один из них. – Да, все так и было! – Да нет же, – вмешался третий, – вы все перепутали!! Помните кампанию против подражателей? Их же возглавлял Сюэ Ян. Да, госпожа Цзян, вы же с ним сражались? – он повернулся в мою сторону, ожидая ответа. Я кивнула ему в ответ: – Да. У Сюэ Яна действительно был кусок Темного Железа, с помощью которого он и покусился на мир и порядок, – последние слова я договорила, глядя Су Шэ в глаза. По его лицу скользнула гаденькая ухмылка, и он покачал головой из стороны в сторону, словно не желал признавать свое поражение. – Ве-э-эрно, – протянул Вэй Усянь, выслушав всех нас. – А свою Тигриную печать я уничтожил при свидетелях. – Да! – тут же подхватили те, кто помнил бой в Безночном Городе. Я изо всех сил сдерживала ликование, понимая, что у наших врагов остается все меньше шансов остаться с чистыми руками. – Погодите, – вмешался следующий. – Сюэ Яна пленили после зачистки Луаньцзань и показательно развеяли прах по ветру! Разве… разве его печать не уничтожили? – заклинатель беспомощно заозирался и тут же сделал шаг ко мне: – Госпожа Цзян, вы же героиня той кампании, были на Совете, когда допрашивали Сюэ Яна. Глава Цзян! Шифу Лань! – взгляд невысокого коренастого мужчины заметался между нами всеми. – Верно, – ответила я за всех, осторожно поглаживая манжет левого рукава. Главе горной нечисти терпелось вылезти из амулета и сожрать заклинателей, что толпились перед нами. Вэй Усянь покосился на меня и позволил себе легкую улыбку, с одного взгляда признавая запертого в амулете далаолагуя. – Однако, ни меня, ни главы Цзян не было во время казни. Мы были с вместе с вами, – я обвела собрание рукой, – когда почивший глава Цзинь развеивал прах Сюэ Яна во дворе Башни. – Казнью руководил почивший глава Цзинь, – бросил Цзян Чэн и сложил руки на груди. “Так погодите… это что же получается? Лань Лин Цзинь себе забрали печать как трофей?” “Это что же выходит?” “Да как так?” – снова раздалось за нашими спинами. – Это и есть те самые сети, что забрали у вас духовные силы в бою и на подходе сюда. Гуфэн госпожи Цзян, который она продемонстрировала нам всем, выхватил из пространства остатки заклинания. Скажите, Су Шэ, – серьезно посмотрел на него мой брат, – вы планировали пустить в ход это заклинание после того, как все пойдет не по плану? И не дожидаясь его ответа, под взволнованные восклицания он снова продемонстрировал собранию покорный ему артефакт и легонько дунул на сферу. И барьер, и сеть развеялись в один миг, а мой брат лишь потряс в воздухе ладонью, словно сбрасывал капельки воды. Он заложил руки за спину и, не отрывая пристального взгляда от клана Су, отступил на три шага назад. Я видела, как тяжело ему давалось это представление, и не могла не восхититься его силой духа. Вэй Усянь занял свое место рядом с Лань Ванцзи, и они обменялись взглядами. – Это ничего ровным счетом не доказывает! – воскликнул Су Шэ. – Удержание печати в Башне Золотого Карпа – всего лишь их домыслы! Очнитесь! Вас ведут в ловушку! – он не глядя передал свой гуцинь одному из свиты и суетливо спустился к нам. – Они заморочили вам голову, а вы и рады стараться, слушаете их! Я представитель Верховного Заклинателя! Как вы смеете ставить под сомнение его доброе имя? Считайте, что я сейчас – это и есть он! – Су Шэ взмахнул рукавами. – А как же вы, глава Су, оказались здесь, если ваша дочь, Су Джу, ученица госпожи Цзян? – послышался чистый и звонкий голос младшего заклинателя из клана Лань. – Да, верно! – Что же вы здесь делаете? – Как вы узнали, глава Су, если сами ни в чем не замешаны? – раздался хор из нескольких голосов. Су Шэ открыл и закрыл рот и в бешенстве развернулся, взлетел по ступенькам и снова замер во главе своих людей. – Тирания-а, – медленно протянула я, вставая на то место, где только что стоял мой брат. – Вы смеете обвинять Верховного Заклинателя, госпожа Цзян? – Вы посмели обвинить меня! – тут же вскинулась я, уже не думая прятать свой праведный гнев. – Меня, госпожу Цзян! Скажите, глава Су, – я подхватила полы одеяния и взлетела по трем ступенькам, замерла прямо перед ним. – Не вы ли распускали слухи о том, что я якобы держу заложниц? И это после того, как я и мои ученицы продемонстрировали технику заклинательства в Башне Золотого Карпа? Перед всеми кланами! Походили ли девушки, что являли свое искусство и вам в том числе, на пленниц? Су Шэ опустил взгляд, по его лицу тенью скользнула грустная усмешка: – Слухи не моих рук дело, госпожа Цзян, – едва слышно проговорил он, а когда поднял голову, то я увидела не его, верного прихвостня Гуанъяо. Я увидела отца. Не самого лучшего, что может быть у ребенка, но все же отца. Су Шэ не отличался сообразительностью, и, скорее всего, приказ Гуанъяо застал его врасплох. Я могла представить его страх – посылать свою дочь в лапы врага. Одному Небу известно, что наплел ему Гуанъяо, да вот только Су Джу, его дочь, едва обретя силу в руках и почву под ногами, бросала ему откровенный вызов. Я не знала, что происходило за закрытыми дверями поместья Молин Су, но могла представить, что Су Шэ как отцу навряд ли были знакомы такие слова как “нежность” и “сострадание” – ведь подобное сговаривается с подобным – и будь у него другой дух, не прилепился бы к Гуанъяо. – И вы поверили, глава Су? – с безнадежностью спросила я. – Вы поверили, что я держу вашу дочь в заложниках? Поверили, что настраиваю против вас? Отбираю у вас будущее? Су Шэ тяжело задышал, взгляд его заметался по сторонам. – Вы! – только и смог он выдавить из себя. – Знаете зачем вы здесь, глава Су? И вы все, – я указала подбородком на его свиту. Заклинатели не вмешивались, но смотрели на меня с плохо скрываемым презрением. Я лишь равнодушно хмыкнула: – А я вам скажу. Вас бросили сюда почти что на заклание. Вы – фигура на доске и не самая значимая, – я отступила назад. – Его доверие ничего не стоит, глава Су. Я это знаю лучше, чем кто бы то ни было. Лучше, чем вы, лучше, чем они, – я скосила взгляд в сторону толпы. – Вы же верный, преданный слуга. Знаете о нашей партии, не так ли? Вижу, – я растянула губы презрительной улыбке, – знаете. Так вот, глава Су, вы фигура ничтожная на этой доске го. Вы, господа, – мой голос сочился презрением, когда я обращалась к заклинателям Цзинь и Су, – фигуры еще меньше. А что делают с фишками такого ранга как вы? Правильно! – звонко воскликнула я и щелкнула пальцами перед его лицом. Су Шэ вздрогнул и подозрительно уставился на мою ладонь. – Видите, Небо не упало на землю. Ад не открыл свои врата, хотя мог бы. Ведь для этого вы здесь, правда? – я все еще смотрела на Су Шэ, но обращалась уже к остальным заклинателям, что обменивались между собой впечатлениями. – Обвинить меня в страшном преступлении, повернуть все кланы против меня. Против Пристани Лотоса, так? Ну, кто из вас был певуном? Кто музыкантом? – я сделала несколько шагов от Су Шэ, пристально вгляделась в лица его свиты. – Что вы несете? Сами заманили сюда всех нас, а теперь крутитесь, как уж на сковородке! – голос Су Шэ высоко взлетел и прозвучал даже жалобно. Я хмыкнула и продолжила, уже тише, так, что меня не могли бы услышать посторонние. Мой взгляд скользнул по камню, а воспоминания снова промелькнули перед глазами. Я чувствовала недовольство Луаньцзань – происходящее ничуть не радовало нашу гостеприимную гору. Не случилось еще землетрясение только потому, что не был отдан приказ. Безжизненный темно-серый камень с черными разводами въевшейся копоти. Поникшие, затоптанные лотосы. Чужаки, повсюду чужаки… Не таким я себе представляла возвращение на Гору Мертвецов. – А знаете, вам следовало сразу обратиться ко мне. Да, ко мне, – подтвердила я, когда он поднял на меня вопросительный взгляд. – Хоть я вам не по нутру, и это взаимно. Но за эти годы вы должны уже были понять, – я со вздохом поправила Фэнбьян на предплечье и обернулась к Су Шэ. – Каковы не были бы положения фишек на доске, я в нашу игру детей не впутываю. – Да, госпожа Цзян? – так же тихо поинтересовался Су Шэ. Мы снова схлестнулись взглядами, одарили друг друга ледяными улыбками. – А как же юный господин Цзинь? Не из страха ли перед Верховным Заклинателем вы держали юного господина подальше от его дома? Я позволила себе гортанный смешок: – Страха? Глава Су, вы совсем меня не знаете. Серьезный просчет. Разве вы не знали, что почивший Цзинь Гуаньшань вложил мне в руки Цзинь Лина еще младенцем? Разве вы не помните-э-э последний возглавленный им же Совет Кланов? Не знаете о его последней воле? Я лишь как и все остальные, – я развела руками и отступила назад на пару шагов, не сводя с него глаз. – Исполняла последнюю волю Верховного Заклинателя! – мой голос прозвучал громко, перекрывая всех остальных. Я хлопнула себя по ногам: – Если повезет – доживете до нового Верховного Заклинателя. Если выберете верную сторону. Еще не поздно, глава Су. По его лицу метнулся вихрь эмоций: страх, отчаяние, жалость к самому себе и боль. Он впился взглядом в мое лицо в поиске тени, намека на насмешку. Я снова оказалась прямо перед ним и тихо выдохнула: – Знаете, глава Су, я не побрезговала даже последней беседой с Сюэ Яном. А раз уж я пришла на разговор к такому как он, вышла встречать такого как он… Су Шэ, слушая это, шумно сглотнул, его глаза забегали, капли пота выступили на лбу, медленно потекли к подобию налобной ленты с безвкусной, на мой взгляд, вышивкой. – Откуда… вы… все… знаете! – Знаю. – И молчали? Для чего? Почему? – он чуть не взвизгнул от волнения. Я топнула ногой, почувствовала, как мое лицо исказилось от презрения, зашипела разъяренным драконом. Мои зрачки полыхнули алым, а послушный Ветер донес одобрительный взмах веера. – Потому что твой хозяин должен был понять. Понять не на словах, не то чтобы умом, а всем. Всем, что в нем есть! Понять, кто по-настоящему управляет и дергает за ниточки! И радуйтесь, что пока я не задаю один очень важный вопрос. О, нет, -– я тут же похлопала себя по мешочку на поясе, едва только заметив его взгляд. – Речь не об этом. – Ваш отец, госпожа Цзян, – едва слышно ответил он, протянул, словно смакуя, пристально вглядывался в мое лицо, ожидая увидеть тень боли и страшного страдания. Ведь все знали, как тяжело мне далась вечная разлука между нами. Я улыбнулась, опасно, холодно, да так, что от моей улыбки едва не задули ледяные ветра. “Стоит ли он твоего милосердия, Тяньчжи?” – спросила я сама себя, изучая взглядом стоящего передо мной заклинателя с головы до ног. Я на миг прикрыла глаза и решила – сделаю это для нее. Как бы моя ученица ни бунтовала против своего собственного отца, я видела, как за этой напускной бравадой самоуверенности скрывается еще такая детская, острая горечь. – Госпожа Цзя-а-ан, – протянул в ответ Су Шэ, – Господин Верховный Заклинатель… – С Су Джу все хорошо, – перебила я его. Су Шэ в ответ резко отвернулся от меня, прикрыл глаза. Его грудь заходила под тканью цветов нелепого сочетания – в таком же нелепом подражании клану Гусу Лань. Он не хотел мне показывать, что удар достиг цели, и все же ничего не мог с собой поделать. Изменились и лица его свиты: они смотрели на меня все еще с враждебностью, но здесь, сейчас, улучив момент уединения, я видела, как внутри них плещется страх. – Я не трону ее, чтобы вы ни задумали дальше. Она – моя ученица, а не моя пленница. А почему ваша дочь была только рада сбежать из вашего дома и пишет только своей матери – это вам лучше знать. Су Шэ прищурился, глядя на меня: – Что? Снова играете в благородство? Такая сплетня пропадает. Я пропустила шпильку мимо ушей, понимающе улыбнулась, наблюдая, как постепенно в его взгляде проступает сожаление. – Вы бельмо на глазу, госпожа Цзян, камень в устрице. А стоите здесь, передо мной… – он покачал головой, не нашел слов или не захотел продолжать. Я снова скользнула к нему вплотную: – Я сама мать, Су Шэ. А глава Цзян – отец. Я понимаю, что значит делать для своих детей всё. И поверь, то, что сделали мы все… Ты – повиновался приказу, а я… Впрочем, это тебя не касается.       Одно мгновение мы смотрели друг на друга, бесконечное и долгое.       Он нахмурился, склонил голову, пряча взгляд – услышал меня. Мы в последний раз переглянулись союзниками и снова разошлись по разные стороны врагами, приготовились не щадить друг друга… И все же его губы прошептали: -- Я вам верю, госпожа Цзян. А его взгляд сказал: «Спасибо».       И между нами выросла стена, мигнула алая черта, раз и навсегда оставляя нас по обе стороны друг от друга. Мы с главой Су снова переглянулись. Теперь в наших глазах горело только одно: «Никакого милосердия».       Все выбирают свою сторону, и наши руки сжали те стяги, которым мы с ним присягнули. Первые ряды заклинателей подались вперед, едва только заметили, что я понизила голос. Они вытягивали шеи и возмущенно шикали друг на друга – так им хотелось услышать каждое слово. – Гора была окружена мертвецами и нечистью. Как утверждает собрание, – я очертила в воздухе ладонью полукруг, – вы искусно пытались раздуть старые слухи, сплетя их с вашими домыслами, а может, как знать, домыслами вашего господина, а, глава Су? Гул и гудение толпы послужили мне поддержкой. Я с тоской вспомнила Цзинь Мина, своего старого боевого товарища, и с жалостью посмотрела на заклинателей Цзинь. Все они не стоили и его ногтя. Глупо было думать, что Гуанъяо снарядит вместе со своим прихвостнем именно Цзинь Мина. Зная его суровый нрав – еще на пути бы опытный боец учинил диверсию. Такого человека лучше держать при себе. А еще лучше – под наблюдением. Я вздрогнула от этой мысли, прогоняя картину, вставшую перед глазами: мой избитый в кровь старый друг лежит на соломе в одном из каменных мешков Башни и жадно ловит ртом воздух. Воспоминания о душной, страшной камере в подземелье Башни заставили сердце пуститься в галоп, а руки заледенеть. “Нет, – решительно тряхнула я головой, прогоняя тревогу, – Гуанъяо его побережет, приготовит ему наказание поизощреннее.” Су Шэ огляделся, понимая, что сила не на его стороне, а подаренные Верховным Заклинателем нити ускользают из его рук. Повисла пауза. Выдержав ее, я продолжила: – Молчите? – я бесцеремонно ткнула его в грудь под возмущенные вздохи, голос понизился до угрожающего шепота: – Что, зашатался трон Фениксов под твоим хозяином, а, Су? Обжигает золото его задницу? А ты и тут как тут, всегда готов прибрать за своим хозяином! Покладистая псинка! Я плюнула ему под ноги. Су Шэ смерил меня взглядом, но промолчал. Я видела, как его ладонь сжалась в кулак. – Хочешь сказать, он тебе выбора не оставил, да? – презрительно бросила я. – Нахватался пионового духа? Научился его ужимкам? – Что вы себе позволяете, госпожа Цзян? – тут же отозвался один из заклинателей рядом, желая заступиться за своего главу. – Что я себе позволяю? Вопрос, что вы себе позволяете, глава Су. Как представитель власти. – Да, действительно! Что вы себе позволяете, глава Су? – раздался возглас из толпы. “И что себе позволяет наш Верховный Заклинатель!” “Вот ведь, вечно за этими Цзинь прибирают!” Ветер донес до меня недовольный возглас А-Лина, который все же решил до поры слушаться старших и не вмешиваться. – А я так скажу, – вдруг послышался возглас главы Яо. Он выступил вперед, явно польщенный всеобщим вниманием, и остановился за несколько шагов перед нами. – За все эти годы только слепой не заметил, как глава Цзинь бросался на госпожу Цзян. Клан Яо малочисленен. Все так, мы младший клан. В подчинении Великим Кланам наш долг! Но мы не слепые! Подчиненные поддержали своего главу: – Верно говорит, глава! Не слепые! Давно видели, давно слухи ходили! – Чуть что случилось – у него госпожа Цзян виновата! – Да, было! Да все мы тут свидетели! – Было, и еще как! Остальные присоединились к заклинателям Яо. – Прежний глава Цзинь, какие бы грехи за ним ни водились, а госпожу Цзян уважал и законы чтил! Я вздрогнула от неожиданности, когда узнала голос Цзинь Фа. Пробираясь сквозь толпу, он говорил решительно и смело: – А теперь вы утверждаете, что не было бы госпожи Цзян – не было бы похищения детей, так? Она, по-вашему, это все провернула?! – Вместе со Старейшиной Илина! – в голосе Су Шэ прозвучал напускной гнев. – Да? А ради чего? – Цзинь Фа встал слева от меня, но так, чтобы я его слышала. Я видела, что он волнуется, но жизнь сына была для него важнее всего. Повисла тишина. Прозвучал самый главный вопрос: ради чего? Для чего же мне, вступившей в преступный сговор с самым главным проклятием и ужасом мира заклинателей, похищать детей? – Я спросил своего сына, и он мне поведал, что не Старейшина Илина связывал его, а люди с лицами, закрытыми платками. – Это… это могли быть подражатели! Он их нанял! А он заплатил! – Су Шэ ткнул пальцем сначала в Вэй Усяня, а потом в Лань Ванцзи. Послышались смешки – до того нелепо выглядели его попытки оправдаться. У Су Шэ и его свиты почва уходила из-под ног, нити интриги, врученные Гуанъяо, испарялись на глазах. – Так подражатели крутились вместе с Сюэ Яном? – недоверчиво спросил один из глав младших кланов. – А Сюэ Яна взяли в плен и доставили в Башню Золотого Карпа… – Госпожа Цзян могла кого-то нанять! Глава Цзян совсем распустил свою жену, где это видано… – глава Су изо всех сил скрывал свою все нарастающую тревогу. – Заткнись, Су Шэ, – бросил Цзян Чэн и припечатал его, казалось, вбил в камень суровым взглядом исподлобья. И Су Шэ заткнулся. Он переминался с ноги на ногу, кидая злобные взгляды в стороны главы Цзян. Цзян Чэн потер лоб и устало выдохнул. Заметив, что Су Шэ полон гнева, он решил продолжить спор. – Чего вы добиваетесь, Су Шэ? – ледяным тоном поинтересовался Цзян Чэн. – Хотите посеять бурю? Внятных ответов вы нам не даете, все мнетесь, как девка в цветочном доме. – Глава Цзян! – тут же отозвался Лань Цижэнь. – Что, шифу Лань? – Цзян Чэн вопросительно поднял бровь. – Я лишь называю вещи своими именами. Что с того, что эти названия могут резать слух? Разве становятся они от этого менее правдивыми? Шифу Лань недовольно тряхнул рукавами в ответ, но промолчал. Цзян Чэн скрестил руки на груди и замер чуть левее от главы Су. Он не обращал внимания на поднявшийся шум от его резкой фразы. Поджав губы, мой муж пристально смотрел в сторону верного пса нашего Верховного Заклинателя. – А вы откуда знаете, как себя девки ведут, а глава Цзян? – дерзко указав на моего мужа подбородком, поинтересовался один из заклинателей Цзинь и тут же проговорил нарочито громким шепотом через плечо. – Постеснялся бы такое при своей фучжэнь говорить, вот же она, в двух шагах! – Да они тут со Старейшиной Илина все повязаны, чего ты от них ждешь? – тут же отозвался другой из клана Су. В наступившей, гробовой тишине, казалось, было слышно, как бьются наши сердца. Я в тревоге покосилась на Цзян Чэна – на его лице расплывалась ледяная, страшная улыбка. Мое сердце взволнованно затрепетало, грудь вздымалась – я судорожно вцепилась в ткань ханьфу. Угроза разливалась вокруг нас душным маревом, которое висит в воздухе перед грозой. Вэй Усянь, заметив это, шагнул ближе ко мне, положил ладонь сверху. Он быстро переглянулся с Не Хуайсаном, разделенный с ним приличным расстоянием. Миг, вздох – они глядели друг на друга, а после брат повернулся ко мне. Он крепко сжал мой кулачок в своей ладони, на его побледневшем от волнения лице проступила улыбка. Телом мы почувствовали пристальные взгляды заклинателей, но отмахнулись от этого внимания, как от назойливой мухи. “Ты не бойся, А-Чжи, не бойся. Знаешь же нашего А-Чэна!” – говорил мне его взгляд. “Я боюсь не его, я боюсь за него”, – отвечал мой взгляд. Я в волнении покачала головой, дернулась было навстречу к своему мужу, не в силах больше выносить этой оглушительной тишины. С каждым вздохом молчание становилось все тяжелее. Но Вэй Усянь остановил меня, мотнул головой и покосился в сторону своего брата, проверял обстановку. Цзян Чэн хмыкнул, каблуком сапога пнул камешек, покатал его перед собой. Цзыдянь вопила на его руке, освещала все вокруг ослепительными искрами. Они резали глаза зрителям, выражая весь гнев хозяина плети. Он медленно, не спеша поднял взгляд от земли и вперился в двух наглых заклинателей, что продолжали с ухмылками перебрасываться шутками. Когда Цзян Чэн заговорил, казалось, выдохнули все разом лишь для того, чтобы в последующие мгновения все снова позабыли как дышать. – Ваша правда, я – не знаю. И перед Цзян-фучжэнь мне стыдиться нечего. Его задиры гаденько заусмехались, многозначительно переглянулись между собой. Су Шэ молча наблюдал за происходящим, благоразумно не вмешиваясь. – Зато, – продолжил он, лениво вскинув руку с искрящейся Цзыдянь. Цзян Чэн крутил запястье перед глазами, словно изучал свое божественное оружие, и говорил. И слова эти были как камни в горной лавине. – Мне, да и не только мне, хорошо известен тот, кто видел порядки, принятые в цветочных домах изнутри. Цзян Чэн выдержал паузу, позволил подняться взволнованному шепоту вокруг нас, лишь для того, чтобы оборвать его в следующий миг. Позволил на миг подумать, что он говорит о Цзинь Гуаньшане, что тут же подтвердили некоторые заклинатели. Выбрав самое лучшее мгновенье, Цзян Чэн продолжил: – Он впитал их в себя, можно сказать, что с молоком матери, а теперь демонстрирует, при каждом удобном случае. Заверяю вас, эта личность вам хорошо известна. Немного наблюдательности – и все станет на свои места. Цзян Чэн повел в воздухе рукой и растянул губы в улыбке: – Спросите у него, многое он вам расскажет сам.