Мудрость обнимающая лотос

      Пещера Усмирения демона была распахнута настежь. Перед обвисшими на одной петле вратами толпились заклинатели. Они шумели и галдели на все лады, за их спинами едва ли возможно было что-то разглядеть. Я оглядела следы давнего штурма: въевшаяся в камень стен сажа, гарь пожарища, вытоптанные болотца с давно поникшими лотосами… Разбитые начисто фигурки стражей, тех самых, что заклинатели выставили по сторонам света, дабы сдержать оставшуюся демоническую энергию. И они же были уничтожены подражателями, что собирались на вершине для своих попыток призвать дух Старейшины Илина.       Я недовольно цокнула языком, тихонько подбираясь к статуе могучего тигра. Его голова с гневно раскрытой пастью покоилась на его каменных лапах. Не раздумывая, я поставила голову на место, заклятьем починив ее, и лишь после этого позволила себе оглядеться.       В груди противно заныло: дом, мой дом истоптан чужими ногами, разрушен чужими, жадными руками. Я снова вернулась сюда, и снова со скрытым лицом. Снова я за чужим, не своим именем. Снова скрытая маской насквозь пропитавшейся старой, заскорузлой ложью. Тьма внутри подняла голову, требовала освободить себя – выйти к ним и громогласно объявить правду, признать и признаться. Сокрушить недостойных, вышвырнуть их далеко за порог. Гнуть и ломать, крушить и дробить. Смешать внутри себя ярость Не и гнев Вэй, направить стрелой Цзян из лука Фэн… Я покачала головой и прижала ладонь к груди, успокаивая тревогу: ведь именно этого и добивается наш Верховный Заклинатель, чтобы мы обнажили свои души по его правилам. И теперь, после “Песни Илина”, нам остается лишь ловить Ветер. И все же, теперь мы навяжем ему свои…       Поднять волнение среди младших кланов, сыграть на противоречиях и нестыковках, избавиться от всех игроков партии Темного Пути разом. Умело воспользоваться шепотком, что поднялся спустя столько лет, осторожно и ненавязчиво подвести к старым слухам обо мне. «Что используешь как аргумент, Гуанъяо? Мою все еще девичью красоту? Или мои таланты?»       Яростная усмешка тронула мои губы. Шум нарастал: Ветер доносил до меня лязг оружия, крики, проклятия. Я слышала громогласный раскат голоса А-Чэна, слышала, как к нему присоединяются другие голоса. Все они требовали лишь одного: мести. Крови. Я осторожно присела за валуном, огляделась, вслушиваясь во взволнованные восклицания. – Вэй Усянь заманил на гору наших детей! – надрывался один. – Убийца Вэй Ин! – Помнишь ли меня, ты? Я сын отца и матери, чьи жизни ты забрал! – Кровавый долг в три тысячи жизней тебе не выплатить никогда! -- Три тысячи? – донесся до меня насмешливый возглас А-Сяня. -- Да в Безночном Городе едва ли три сотни было! Я улыбнулась его голосу, покачала головой. -- Убить Старейшину Илина! Смерть предателю! – Ну, ничего нового, – процедила я сквозь зубы, приподнимая голову из-за камня, нашла взглядом цвета Цзян, Лань, обрадовалась заклинателям Не. Кажется, волновались только младшие кланы. Заклинатели давали волю своему гневу, в котором все же слышалось облегчение.       “Что же вы все-таки замыслили, глава Не? Хотя к чему это я? Мой глава никогда не преследует лишь одну цель.” И тут же до меня донесся взволнованный возглас главы Не: – Я при-б-был сюда, как только узнал о пленении моих племянников! И тоже требую объяснений! – и, для подкрепления своих слов он топнул ногой. Я негромко хохотнула, в смехе моем прозвучала злость: мой Яцзы все еще корчил из себя слабого и мягкотелого, а я представляла тот ужас, что будет снедать каждого в нашем мире, когда наконец эта маска слетит с лица Не Хуайсана. Черный дракон, воплощение мести… Отчего-то именно сейчас меня передернуло от льда, что медленно растекался в моей груди. Я предчувствовала беду, пока еще смутно, неоформленно. Чувствовала не как воительница или заклинательница, а как женщина. Не давая горечи обратиться в слабость, я снова прислушалась к происходящему, подгадывая лучший момент для своего появления. – Вы их получите, глава Не. Вместе со мной! – громыхнул голос А-Чэна, а следом раздалось слабое, едва слышное пение Цзыдянь. Наши заклинатели поддержали своего главу яростным воплем. К ним присоединились заклинатели Не. Их воинственные кличи тут же поддержали другие заклинатели. Я поискала взглядом Цао и Лана – они держались в стороне от остальных, в ряду, что находился ближе всего ко мне. У первого была повязка на голове, другой припадал на левую ногу. Быстро осмотревшись, я пропела куропаткой, и песенка потонула в общем гомоне. Но не для них – оба дернулись на звук, огляделись. Я поманила их к себе и снова спряталась за валуном. Послышались осторожные шаги, и через несколько ударов сердца Цао опустился справа от меня, а Лан слева. Мои бойцы хмуро оглядели меня с ног до головы, всем своим видом дали мне понять, что выгляжу я не слишком хорошо. – Эка вас, десятник, – процедил Цао и покачал головой. Лан промолчал, лишь в его взгляде сквозила тревога. Я улыбнулась своим верным людям и махнула рукой: – Тем проще будет отбрехаться, – я указала подбородком в сторону шумящих заклинателей. – Доложить. Цао? – я вопросительно выгнула бровь, и огляделась. – Есть, – он резко мотнул головой, несмотря на стесненность, сложил руки в почтительном жесте и затараторил: – Мы вели младшее поколение от самого Юньмэн Цзян. Они разбивали лагерь и хитроумно запутывали свои следы. “О, Небо, они не голодали! Тяньчжи, прекрати, возьми себя в руки», – чтобы скрыть дрожь, я вцепилась в мешочек с доказательствами вины Верховного Заклинателя. Оба моих бойца сделали вид, что ничего не заметили, а мне казалось, что весь мир слышал треск плотины, через которую бурным потоком прорвалась тревога матери. Я кивнула, побуждая продолжать и правильным дыханием приводя себя в порядок. – Они направлялись на Луаньцзань, – Цао продолжал, зная, что я не потреплю непрошенной поддержки. Я благодарно кивнула своему первому заместителю. Он воодушевился: – Судя по их разговорам, хотели сами во всем разобраться. На подходе к горе их ждал отряд. Без опознавательных знаков, десятник. Я задумчиво кивнула, махнула ладонью и поморщилась от очередного вопля. – Вольно, Цао. Он отрывисто кивнул и замер. – Лан? – обратилась я к бойцу слева. – У Ян отправился докладывать в Пристань Лотоса, мы с Цао Гуем приняли бой. Отряд разделился на два у: первая пятерка оказала нам сопротивление, вторая же оглушила и похитила младшее поколение. Заклинания, десятник. Тут были заклинания, совершенно не похожие на те, с которыми мы тренировались. Мы положили всех, кто напал на нас. – И еще дурная игра на цине, десятник. И гуфэн, – ввернул Цао, оглядываясь назад. – Я тоже слышала эти трели, но не могли же вы принять этот вой в месяц голодных духов за мой гуфэн! – я недовольно нахмурилась, завертела головой от одного к другому. Лан бросил недовольный, красноречивый взгляд на своего брата, в котором явственно читалось: “Я же тебе говорил!”. Цао в ответ раздосадованно саданул кулаком по валуну: – Основа будто бы ваша, да вот форма… Мы бросились на звук, посчитали, что вы с главой пришли, и оказались в засаде, – он указал на свою голову и на ранение Лана. – Есть что добавить, Цао? – Есть, десятник, – он кивнул и поморщился. Я протянула руку к его ранению, напевая «Песнь Исцеления». Гуй благодарно кивнул в ответ,и продолжил: – Взойдя на гору, мы нашли младшее поколение связанными в пещере. И тут же, следом, начали подходить и другие кланы. Глава и наши заклинатели сказали, что столкнулись с марионетками на подходе. А потом еще туман этот… Я тяжело вздохнула: – Я столкнулась с ними же. Все очень плохо, Цао. Лан. Они оба кивнули моим словам, Цао спросил: -- Готовность, десятник? Я пристально посмотрела на них обоих, тихо и отрывисто приказала: -- «Шторм над Пристанью». -- Есть! – жарким шепотом ответили они. Я махнула ладонью: -- Спасибо за службу. Вольно, обоим. Позже награжу. Они глубоко поклонились, насколько это было возможно, и поспешно вернулись к заклинателям Цзян. Никто не успел заметить их отсутствия.       Я поискала взглядом А-Сяня…        Он стоял в самом центре, а гудящая как разворошенный улей толпа окружала его со всех сторон.       Они теснились перед ним, толкали друг друга, каждый рвался выступить вперед, показать, что именно он, а не стоящий рядом заклинатель имеет больше прав на голову Старейшины. Они трясли оголенными мечами, требовали суда и мести. Мой Старейшина, мой Господин снова был один среди них – так мне сначала показалось. Фэнбьян ожила на предплечье, Тьма клокотала внутри меня. Я шагнула было вперед, как заметила за его спиной А-Чэна. Сбоку, слева, на безопасном отдалении за взволнованными взмахами веера прятался глава Не.       А рядом с ним, на шаг впереди, с Бичэнем наголо стоял господин Лань. – Ты заманил младшее поколение наших кланов! – донесся до меня яростный вопль. – И куда? В свое логово! – Поддержал его другой голос. – Хорошо, что глава Су указал нам путь! - воскликнул третий. – А вот это уже что-то новенькое… – прошипела я, готовясь к выходу.       “Молин Су, вот ты где! А я все тебя ищу! Музыкантов твоих нашла, а ты вот где прячешься! Как пробрался? А ну, признавайся! На что рассчитываешь? Наш Верховный прилюдно пачкаться не будет, и только не ври мне в глаза. Столько лет, а тактика не изменилась. Ну, хоть не ваши “дети”, Цзинь Гуаньшань! Откормили мы с братцем карпа на свою голову… Итак, что мы имеем: сеть, обращающую духовную силу против заклинателя, марионетки – хороши, но не дотягивают. Но кто же, кроме троих, нас троих, да разберется в таких тонкостях? Для всех остальных восставшие мертвецы есть восставшие мертвецы. Кто мог ими управлять: поднимать и заклинать? Верно, только Старейшина Илина и его дражайшая Правая Рука. А чудовища эти? Неужели для меня готовил? Ткнуть решил, что и ты можешь создавать?! Даже детей не смог сделать, а все туда же! Ох, загнется твоя ветка. От моей руки загнется! Проблемы ты создаешь, Гуанъяо! Пришлось тебя покрывать – ведь о вашей с Сюэ Яном подделке никто не знает! Вот и взрастила… Покрывать, чтобы накопить нужную нам силу. Скоро мы возьмем ее с моим Господином…       Цинь и гуфэн – они подражали им. Для того, чтобы управлять этими тварями и… и чтобы раздуть все старые слухи. Глупцы! Куда вам тягаться с тем, что подарил Фэн когда-то сам Ветер? Но ход хорош, и попробовать стоило. Решаю сейчас – действую по ситуации. Пора, Тяньчжи.» Я придирчиво осмотрела себя, отряхнула пыль с одеяния и резко поднялась из-за валуна, шагнула вперед. – Что здесь происходит?! – мой голос взлетел под самый купол неба и успокоил волнующуюся толпу.       “Госпожа Цзян!” Госпожа!” – хором отозвались заклинатели, разом прянувшие по обе стороны от меня. Он поспешил навстречу ко мне, зная, что никто не увидит то, как изломались его черты от тревоги и страха. Я кинулась вперед, не разбирая дороги. Забыв, что на нас смотрят десятки глаз, забыв обо всем. Цзян Чэн закрыл меня спиной от их яда, их воплей, их ненависти и мести. Он стал моей крепостной стеной, моей защитой от всего мира. Мы вцепились в предплечья друг друга, стискивая наши руки в смертельной хватке. Цзыдянь слабо заискрилась, Фэнбьян тут же отозвалась на этот слабый звук. Под вздохи, восхищенный шепот и восклицания моя плеть с глухим звуком, напоминающим стон, плавно перетекла с моей руки на правую руку Цзян Чэна, сплетаясь с его витым браслетом. Мы с улыбками смотрели на то, как Фэнбьян с яркими всполохами, освещавшими все вокруг, делится своей силой с Цзыдянь, которая с каждым своим бликом звучала все яростней. Я почувствовала его прямой взгляд и смущенно улыбнулась, почувствовала, как краска заливает лицо. Все слова, что я подбирала, пока взбиралась на вершину, разом оставили меня. Я неловко переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда Фэнбьян вернется на мою руку. За меня говорила моя отчаянная хватка, которой я держалась за него. Мои губы предательски задрожали, когда я нашла силы посмотреть ему в глаза. Цзян Чэн улыбнулся, легонько прикоснулся к моей щеке: – У тебя вот тут… – Я очень грязная, да? – тут же отозвалась я, снова опуская взгляд. Он коротко рассмеялся и покачал головой, качнулся чуть ближе и горячо зашептал: – Даже будь ты вся в крови, вся покрыта требухой врагов, ты всегда будешь самой прекрасной для меня. – Прекрати! – я шлепнула его по плечу, совсем забывшись. Наконец Цзыдянь заискрилась в полную силу и тут же развернулась. Фэнбьян, поддержала свою сестру победным кличем, что унесся высоко в небеса. Цзян Чэн успокоил свою плеть движением руки. Рядом раздались шаги: переведя взгляд, я заметила их обоих. А-Лин и А-Инь замерли в нескольких шагах от нас, покаянно склонив головы. Я качнулась влево, совсем не спеша задумываться над тем, как выгляжу со стороны. На негнущихся ногах я подалась к обоим своим детям, распахнув объятия. “О Небо, Великое Небо, благодарю тебя! Грязные, как речные гули, но живые, живые!” – билось в моей голове. Они разом подняли на меня взгляд и одновременно шагнули ко мне, под сочувственные вздохи остальных. Их руки оплели меня с обеих сторон, горячее дыхание обожгло мои плечи. Я слушала, как бьются их сердца, как тяжело они оба дышат, молча терпела, когда их руки все крепче стискивали меня в своих объятиях. Мои молодые тигры в этот час утратили всю свою дерзость, весь свой пыл юности. Мои дети были со мной, они не оттолкнули меня, а весь остальной мир, в этот миг мог катиться в Диюй. Я прижимала их обоих к себе, попеременно целуя каждого в макушку, не обращая внимания на пыль в их волосах. Вся тревога, вся боль последних дней покидала мою истерзанную душу, когда я наконец-то обняла своих детей. Нам не были нужны слова, я все понимала, а внутри меня надрывался ехидный голос: “Демоница Илина? Правая Рука Старейшины? Свобода? Далеко ушла от них, а, Тяньчжи? Далеко собираешься дальше?” Снова раздался звук шагов, и к нашим объятиям присоединились еще одни – А-Чэн сжал нас троих в своих руках. Тихий, судорожный вздох – вот все, что он позволил себе, словно с этим звуком выпускал боль и тревогу, которую держал взаперти, которой травился в одиночку. Заклинатели вокруг сочувственно вздыхали, зашептались, до меня донеслось: “Да как же госпожа Цзян такое сделает! Она сама мать!” “Нечисто тут, говорю тебе, нечисто!” – Что? – прохрипела я. А-Лин тут же посмотрел на меня, а мою грудь наполнил гнев, когда я заметила синяк, что расцвел на его щеке. – Кто… как? А-Инь! – требовательно воскликнула я. Сын тут же посмотрел на меня и на мгновение жалобно сморщился, давая понять, что и у него есть раны. Я отшатнулась от обоих, вцепилась в их предплечья: – Кто посмел? – рыкнула я, вцепившись в их рукава, и тут же прошипела. – Я же тебе ноги вырву и с руками местом поменяю! – Тетушка! – А-Лин взволнованно покачал головой, давая мне понять, что не все так просто. Он сжал свою ладонь на моем запястье, его черты исказила решимость. Взрослая не по возрасту уверенность, за которой скрывалось смятение вперемешку с раскаяньем. – Матушка! – поддержал его А-Инь. В его голосе звучал праведный гнев, глаза сверкали от внутренней ярости. Мои молодые тигры пытались меня предупредить, чтобы я была осторожнее. – Матушка, как А-Шэнь, он… в порядке? – наш старший сын так и не задал тот вопрос, что тревожил его. – Нет, милый, он вас не осуждал. Все хорошо, он очень тревожился за вас обоих. Лица молодых тигров разом просияли: они переглянулись между собой и широко улыбнулись мне – Вам… вам не было страшно? – я с тревогой оглядела своих детей. А-Лин и А-Инь переглянулись между собой, и мой сын уступил право своему другу говорить. А-Лин тяжело вздохнул, кивнул: – Было… не по себе. Тетушка, я кажется… Мой племянник осекся на полуслове, тут же отвел глаза. “Понял” – повисло в воздухе между нами. – Матушка, ваш сын так… – начал и оборвал себя мой сын. Я с любовью осмотрела обоих юношей, и едва слышно выдохнула: – Позже. Я бережно, осторожно прикоснулась к их лицам, стремилась через это прикосновение передать всю свою любовь к ним. И благодарность. Они запомнили один, самый главный урок – среди чужих, среди неизвестности и тайн мы всегда объединяемся. Лишаем нашего врага любого преимущества. Мы стоим друг за друга, все иное оставляя залам за закрытыми дверями с узорами лотоса… Никто бы не рискнул выговаривать нам за нарушение десятков правил поведения, не то время, и обстоятельства не те. А находясь в волнении, я бы с радостью заткнула такого смельчака, уже навсегда. Цзян Чэн повернул голову к собранию заклинателей за нашими спинами и холодно, четко произнес: – А теперь повторите свои обвинения, глава Су!

***

Первое, что я увидела, когда мой муж и мои молодые тигры отстранились от меня – пронзительный и мягкий взгляд А-Сяня на нас четверых. Когда наши взгляды встретились, его губы дрогнули от слабой улыбки. “Семья, Тяньчжи. Вы настоящая семья”, – прочитала я в его облике. Столько грустного счастья было в этот миг в его взгляде, столько терпкого сожаления… Заметив мое лицо, он снова растянул губы в ослепительной улыбке. Мой А-Сянь как обычно прятал свою боль за широкой улыбкой. Он молча наблюдал за нами, не покушаясь на это единство, не желая объявлять о себе, как об их дядюшке. По крайней мере сейчас. Вэй Усянь просто был счастлив, глядя на такую идиллию, и ничего не требовал взамен. Только миг, вздох – и эта дымка рассеялась, а толпа вокруг нас снова забурлила, заволновалась. – Тетушка, я, мы… – А-Лин замахал головой, я проследила за ним взглядом. Он оборачивался на своих друзей, освобожденное молодое поколение кланов, что смущенно отводили взгляд от нас. – Идите к друзьям, если так хотите. Все позже. – Да! Мы быстро – и к нашим обратно! – хором выпалили мои дети и поспешили к юношам из клана Лань. Цзян Чэн хмуро кивнул мне и решительно шагнул вперед. – Ну же, глава Су! – рявкнул он, оглядывая пространство перед собой. Заклинатели, услышав его поступь, тут же прянули по сторонам. Никто не желал в этот миг оказываться перед разъяренным главой Цзян. Я довольно хмыкнула и криво ухмыльнулась, оглядывая образовавшийся круг в центре. Прищурившись, огляделась, в поиске заклинателей Су. Кажется, Су Шэ со своими прихвостнями скрылся с глаз за несколько мгновений перед моим появлением. И судя по общей атмосфере, по лицам собравшихся здесь заклинателей ясно было одно – он постарался всячески раздуть подозрения в нашу сторону. И, казалось, у него все для этого было – да вот только все его слова развеялись как дым, стоило мне появиться на вершине. Я огляделась. Ответом моему мужу послужила все та же тишина, взволнованный шепот заклинателей. Я поспешила следом.       Заклинатели Не, заметив меня, отбили мне глубокий поклон, хором крикнули “Госпожа!” под одобрительный взмах веера своего главы. Только миг – и Не Хуайсан кинулся ко мне, переваливаясь, словно медвежонок, к матери, расталкивая своих заклинателей по сторонам. Остальные освободили ему проход, и вот уже он с громким плачем: – Сестра, помоги-и-и-и! – упал в мои объятия. Кто-то закатил глаза от такой сцены, кто-то присвистнул, кто-то зашептался, напрочь позабыв о цели своего визита сюда. Я заметила, как А-Сянь застыл на месте, широко распахнув глаза от такого зрелища. Как недовольно тряхнул рукавами Лань Цижэнь, отведя взгляд. “И Наставник здесь”, – промелькнуло в моей голове, я было подалась вперед, но крепкая хватка Не Хуайсана подсказала мне, что он хочет перекинуться словечком. Внутри меня как раз начал закипать гнев, и его глаза в ответ задорно блеснули, когда он на миг отнял лицо от моего плеча и мы переглянулись. Я не боялась, что мою злобу в этот миг истолкуют превратно, но все же поспешила разыграть участливую сестрицу, напоследок окинув пространство вокруг. А-Чэн лишь закатил глаза и смачно выругался от такого зрелища. У Ян, отбывший после того, как донес известие вместе со своим главой, тут же поддержал его яростной тирадой. Шифу Лань метнул в их сторону тяжелый взгляд, и, наблюдая все это, А-Сянь на миг встал на линии огня, обратив свое внимание следом. Лань Цижэнь недовольно фыркнул, а мой братец в ответ вежливо помахал ему рукой. Молодое поколение тут же зашепталось между собой. Невозмутимыми оставались лишь Лань Ванцзи, да свита Не Хуайсана – ни черточка не дрогнула на лицах славных заклинателей из Цинхэ. Не Хуайсан ныл и причитал на все лады, а вокруг нас тут же поднялся шепот:       “Столько лет, а так ничему и не научился!” “Наследничек у Не Минцзюэ!” “Вот правильно он свою дочь за старшую госпожу в клане оставил! Вот уж в ком дух Цинхэ Не!” “А я вам обоим и говорю – развалился бы без госпожи Цзян клан Не! Развалился! Вот тоже как бывает, предки заповедали держать женщин подальше от управления, а вот же!” “Много ты понимаешь, предков вспомнил! Они же и говорили – на каждый случай свое решение!” Брат оглашал воздух пронзительным плачем, я осторожно отстранила Не Хуайсана от себя, моя рука погладила его по голове, скользнула к плечу. Удостоверившись, что все заняты сплетнями, я ловко схватила его за затылок, зная, что водопад густых волос и наша поза скроют этот жест от любопытных глаз. – Тысяча заклинателей, да? – прошипела я, почти не размыкая губ. Моя ярость лишь больше его задорила, и, не забывая хныкать, он смотрел на меня не отрываясь. – Сестра, сестрица! Спаси меня! Тут все так страшно! – заголосил Не Хуайсан. Я сжала волосы на его затылке сильнее, заставив его снова упасть мне на грудь. Ладонь тут же похлопала его по спине, а я услышала: – Тебе следовало спросить у меня, живых или мертвых. – А-Сан! – прорычала я сквозь зубы. Не Хуайсан в ответ запрыгал на месте и захныкал еще больше. Он запрокинул голову, заголосил и подался ближе о мне. – Горячая была встреча? – и следом раздался едва слышный смешок. – А-Сан, ну что ты, успокойся, сестра рядом, – громко объявила я и тут же ущипнула его под лопаткой. Не Хуайсан правдоподобно поморщился и посмотрел на меня. Я тут же процедила: – Какого цзянши ты меня не предупредил что тут будет?! – и вперилась в него яростным взглядом. А для наших зрителей я тут же сердито проговорила: – Не Хуайсан! Что ты делаешь, как ты себя ведешь! Посмотри, тут собрались почти все заклинатели! Ты же глава Цинхэ Не! – Сестрица!!! “Вот ведь, посмотри! Отчитывает его!” “Да не смотри ты, не гневи госпожу Цзян! Видишь, ей и так неловко!” – Сестра, я не могу-у-у-у! – тут же прорыдал Не Хуайсан в ответ, снова упираясь лбом в мое плечо. Быстрый шепот полился, как горный ручей: – Надо было, чтобы ты вела себя непринужденно. А знай ты о ловушках Гуанъяо наперед, навряд ли бы вы отыграли так, как и было нужно. Ты бы нашла способ подать весточки черному и белому. – Ты знал, что тут будет и подверг нас опасности! – изо всех сил я сдерживала свой крик. Не Хуайсан коротко качнул головой, и снова проголосил протяжное: “Сестра-а-а-а!” – прежде чем обдал меня горячим шепотом: – Я не знал, какие именно будут ловушки. Я знал, что они будут. Ты же слышала полет веера, когда я подошел к горе. И не верю, что ты пришла с пустыми руками. Я сощурила глаза и коротко кивнула, для острастки, поддерживая представление, встряхнула его за плечи. А-Сан дернулся в моих руках покорной куклой, не забывая при этом жалобно хныкать. – Здесь были сети! Я чуть с ума не сошла от страха, от… – Не бойся, я в порядке. Я сразу кинулся на вершину, к де… к вашим детям. Ну, что я могу сказать, – он сверкнул глазами, – Вэй Ин неплохой игрок, – закончил Не Хуайсан так тихо, что я даже задумалась, не почудилось ли мне. – Я был уверен. В вас всех. А так все получилось… – он чуть помедлил, не забыв откинуться назад и снова зайтись в плаче. – Почти что хорошо, – закончил он, когда наши взгляды снова встретились. Я сощурилась, глядя на бьющегося в притворных рыданиях главу Не и прикусила щеки, обозначив скулы на моем лице. Не Хуайсан в ответ ослепительно улыбнулся и снова захныкал. Я быстро огляделась, мои руки невзначай скользнули по его плечам, а ногти впились в его шею. – Почти что хорошо? Я тебя убью, ты понимаешь? – злобно прошипела я, быстрым движением скрутив ворот у его горла. – Марионетки, чудовища, слепленные наспех, так еще и сети! – я чуть оттолкнула его от себя и тут же прижала к груди. А-Сан лишь довольно хмыкнул и сверкнул на меня глазами: – С радостью подставлю свою голову под сталь “Рассекающего Ветер”, старшая госпожа Не. Его дерзкий шепот потонул в общем гомоне. Мы миг буравили друг друга взглядом. Я смотрела на него с яростью, что вот-вот выплеснется наружу, и чем больше горел костер внутри меня, тем большим восхищением пылали его глаза в ответ. – От рук отбился, я погляжу! – процедила я, и тут же шлепнула его по плечу, услышав в ответ: – Тигрица из Цинхэ.        В глазах его плескалась боль. Боль, сквозь которую проступала и любовь. Восхищение такой силы, словно бы передо мной мой прежний А-Сан, мой милый брат, у которого из забот лишь веера,да наши с Не Минцзюэ наставления. И вот уже я, не играя, искренне, прижала его к себе, позволив нам обоим обнять друг друга по-настоящему. Стремясь как раньше защитить его от всей гнили и мерзости нашего мира. Нашей с Гуанъяо игры. Выкроив короткий миг для этой нежности, я вздрогнула от ледяного порыва ветра, который, казалось, совсем не заметили остальные заклинатели. Моя дрожь передалась и Не Хуайсану – мы многозначительно переглянулись, словно сверяясь друг с другом. Мы, его дети, почувствовали это короткое, легкое как мысль, как дым присутствие. Словно бы его руки легли на наши, словно мы снова втроем. Не на Луаньцзань, посреди толпы, что уже потеряла нить своих желаний, а там, в самом сердце покоев Нечистой Юдоли. И во всем мире в этот момент есть лишь мы трое – брат, отец и я.       Нечистая Юдоль, сталь и гранит… Перед глазами замелькали картинки воспоминаний. Личные покои главы Не, обставленные с продуманной роскошью: серое и черное повсюду. Цветы в высоких вазах – белоснежные орхидеи наполняли воздух своим ароматом. Черные фонарики парили под потолком, словно в ожидании, когда их зажгут. По стенам – картины баталий, по углам – стеллажи со свитками. По левую руку от меня, прямо под круглым окном, массивный столик из черного нефрита. На столешнице в строгом порядке стоял стенд с кистями для письма, чернильный камень и тушь. На уровне глаз над столиком для каллиграфии иероглиф “Защита”.       За открытыми всем ветрам в этот погожий денек окнами кипела жизнь. Ветер то и дело доносил до нас звуки тренировок, поиграл с полупрозрачными серебристыми занавесями. В воздухе царил запах весны, и эта свежесть наполняла нас троих радостью и жизнью. Я бросила считать весны и осени, не мерила сроками время, что мы звали друг друга семьей. Я наслаждалась каждым мигом, каждым мгновением, когда за закрытыми дверями лицо Не Минцзюэ светлело, становилось мягче при взгляде на меня. И Не Хуайсан, что иногда превращался в сущее дитя, чем оживлял внутри меня воспоминания о юности. Словно не было этих Песен Ветра, полных скорби, боли и потерь, будто мне снова семнадцать и жизнь только готовится принести мне лучшие из своих плодов. Каждый этот миг выписан золотом в моей душе. И за каждый этот миг я бы вышла против сотни, тысячи гуанъяо и сюэ янов, лишь бы сидеть вот так, с ними двумя, видеть их обоих. В этот весенний денек в личных покоях главы Не мы с отцом играли в го. А-Сан метался между нами, прятал лицо за взмахами веера. Так он учился выходить за рамки, смотреть на игровую доску с позиции стороннего наблюдателя. Так он учился просчитывать наши ходы, и с каждым разом получалось все лучше. Поэтому мы решили упростить и усложнить нашему ученику задачу… Не Минцзюэ поймал расписную ткань, решительно отстранил от себя веер – Не Хуайсан наклонился к нему так близко, что почти касался его щеки. А-Сан смущенно кашлянул и отступил на пару шагов под суровым взглядом своего дагэ. – Я учусь, учусь, дагэ! – брат отступил еще на несколько шагов по дуге и замер, выбрал лучшую точку обзора. Я заметила его ход боковым зрением и тут же закрыла свою часть доски широким рукавом. – Сестра, сестрица! – недовольно топнул ногой А-Сан. – Я же ничего не успел… – его голос жалобно взлетел, но мой брат тут же осекся на полуслове. Я вопросительно посмотрела на него, следом к своему брату повернулся Не Минцзюэ: – Не Хуайсан, – отец оперся локтем на игровую доску и сжал ладонь в кулак. – Хочешь сказать, – его голос звучал тихо и с легкой ноткой угрозы, – что ты, легко овладевший своей техникой тинянь… – Цинянь*, дагэ! – тут же поправил его А-Сан. Искусство для него было важнее гнева своего дагэ. – Неважно, – махнул ладонью перед лицом Не Минцзюэ. Я тут же отозвалась: недовольно вздохнула и покачала головой. Отец сурово посмотрел в мою сторону. Несколько ударов сердца мы глядели друг на друга: он со всей серьезностью, я со всем состраданием. Я прижала руку к сердцу, этим жестом стремилась напомнить ему совсем недавнюю нашу беседу. Не Минцзюэ тяжело вздохнул и наклонил голову, дал мне понять, что помнит и ценит все, что было сказано между нами, и тут же попросил вслух: – А-Чжи… Я покорно опустила взгляд, а он тем временем продолжил: – Тонкой, как крыло бабочки, и что там еще было? Видно, что отцу немного неловко, поэтому я изо всех сил прятала улыбку, глядя как два брата являют мне чудо своей привязанности. И своего взаимопонимания. – Просушивают на солнце не меньше трех раз, – тут же отозвался брат и широко улыбнулся. Свою радость он и не подумал скрывать. Еще бы: дагэ не только не бранился на него за увлечения уже целый третий день, но еще и запомнил тонкости этой техники росписи! – Так что же? Ты хочешь сказать, что, научившись расписывать своей акварелью, изучив все эти твои тонкости, ты не успел оценить и запомнить положение фишек на стороне твоей сестры? – голос Не Минцзюэ стал мягче, а на лице появилось подобие улыбки. А-Сан открыл было рот, тут же закрыл его, качнул головой, растерянно рассмеялся, сжал и разжал пальцы на левой руке, а мертвецкой хваткой правой руки он сжал свой любимый веер. В поисках подсказки он осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, окинул комнату напряженным взглядом и нахмурился, что-то забормотал. Мы с отцом снова переглянулись: Не Мицнзюэ хитро прищурился, я наклонила голову к плечу. Обменявшись знаками, мы обратили взгляды к нашему ученику. Терпеливо и спокойно мы смотрели в сторону Не Хуайсана, в этот раз мы его не торопили, давали время нашему подопечному, что обычно с легкостью решает сложные задачи, но впадает в замешательство от простых вопросов. – Но… к чему это… здесь? – вопрос Не Хуайсана повис в воздухе. Брат шагнул к доске, чтобы найти в наших ходах свои ответы, но властный жест Не Минцзюэ остановил его на половине пути. Прошло несколько мгновений, тяжелых, липких, наполненных волнением Не Хуайсана. Я и отец с внешней отстраненностью наблюдали за ним. – Сдаешься? – поинтересовался Не Минцзюэ, тут же прикрыв рот ладонью, пряча улыбку. Мы с отцом обменялись быстрыми взглядами, я судорожно выдохнула, опустила голову, скрывая свое веселье. – Н-нет, – наконец ответил Не Хуайсан. Он опустил взгляд себе под ноги и что-то недовольно проговорил. Мы с отцом снова переглянулись, он на миг прикрыл глаза, позволяя мне протянуть руку помощи утопающему: – Что такое взгляд художника, А-Сан? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Умение видеть всю картину целиком, – голосом смертника отозвался мой брат, понуро свесив голову на грудь, но в следующий же миг оживился. Резко вскинув голову, он уставился на меня. – Что для этого нужно, Не Хуайсан? Я не могла не улыбаться теплоте в голосе Не Минцзюэ, теплоте, что, казалось, обволокла Не Хуайсана, поддерживая ег и защищая от всего мира. – Быстро видеть и запоминать все… – он оживился на этой фразе и тихо заокнчил, – детали! Не Минцзюэ одобрительно кивнул: – Каллиграфия, стрельба из лука, фехтование – чему учат все эти три искусства? – Решительно и смело действовать, не бояться трудностей, без страха полагаться на свои силы, знать свои слабые и сильные стороны…. Дагэ… ты хочешь сказать, что взгляд художника и полководца… – Едины, – хором закончили братья Не, глядя друг другу в глаза. Я широко улыбнулась и свободной рукой потянулась к своей пиале, довольно слушая своего брата: – Как художник одним взглядом должен видеть композицию рисунка, тона и полутона, тени и полутени, так и полководец должен быстро учитывать местность. – Запоминать. Быстро, – отрывисто бросил Не Минцзюэ. – Ты же видишь не только природу вокруг, но и кочки на дороге, ряску на болоте, кривизну деревьев, недоеденную хищником добычу… – Дагэ-э-э, – недовольно качнул головой Не Хуайсан, прогоняя немедленно вставшую картину перед глазами. – Но на холст ты перенесешь лишь красоту, – тут же ввернула я. – А все то, что будет уродовать твою картину, оставишь тому месту, где ты познал вдохновение. Не Хуайсан быстро закивал в знак согласия. – А полководец не может себе позволить при создании наброска местности не обращать внимания на гниль, вонь, ухабы на дорогах. Твой взгляд должен видеть все, твой ум – подмечать все детали. – Сразу? Но, дагэ, сестрица, как же… – Сразу, Не Хуайсан, – отрезал отец с шумным выдохом, расправляя плечи. – На разведку, – он указал на него пальцем, – времени может и не быть. А ландшафт должен быть тебе другом там, где тебя предает время. – А-Чжи, но разве это возможно? – жалобно переспросил Не Хуайсан, в тревоге глядя на меня. Я тепло улыбнулась в ответ: – Возможно, для этого ты и учишься, – я указала на него пиалой с вином и, не сделав ни глотка, тут же поставила чашку на стол. Я вскинула голову и, глядя братцу прямо в глаза, отчеканила, процитировала “Стратагемы”: – Вот дело полководца: он должен сам быть всегда спокоен и этим непроницаем для других. Он должен быть сам дисциплинирован и этим держать в порядке других. Он должен уметь читать знаки по небу и земле, менять свои замыслы и не допускать, чтобы другие о них догадывались. Учись, Не Хуайсан! – припечатала я в конце и залпом осушила чашу. Не Минцзюэ рассмеялся, запрокинув голову, даже слезы выступили на его глазах. Этот добрый смех был для меня лучшей наградой, ярчайшим восхищением, которое он мог продемонстрировать своей дочери. Я лишь пожала плечами и плеснула себе еще вина. Мое сердце радостно пело, когда я видела его таким, спокойным и счастливым, в кругу своей семьи. Не Хуайсан недовольно посмотрел на нас с отцом и тяжело вздохнул. – Учусь-учусь, – тихо пробубнил братец в ответ и тут же вздрогнул от строгого: – Ты понял нас? – Не Минцзюэ указал ладонью на себя, потом на меня. – Понял, буду стараться. Мы с отцом снова вернулись к доске. Не Минцзюэ задумчиво поскреб подбородок, глядя на фишки перед собой. Я сделала уверенный ход, который должен был лишить отца выбора, кроме как открыть брешь в обороне. Отец рассмеялся, не размыкая губ, и хлопнул себя по колену. Я в ответ лениво хмыкнула и небрежно махнула ладонью, всем своим видом показывая, насколько этот ход для меня ничего не значит. – Блефует, оставляет три хода, но кому? Себе? Ему? – тут же услышала я бормотание своего брата. Ни я, ни отец не повернулись на его голос, внимание наше оставалось прикованным лишь друг к другу. Тот ход, что я сделала, опасен: я заставила противника ослабить оборону, но при этом открыла брешь в своем ряду. Мне оставалось только быстро провести захват, поставив свою фишку на нужную клетку. А для этого мне нужно, чтобы мой противник был убежден в том, что рискует только он, но никак уж не я. Мы вгляделись в построение наших фишек в виде бычьих рогов и снова посмотрели друг на друга. Не Минцзюэ, не отрывая взгляда от меня, двинул вперед еще одну белую фишку таким образом, что теперь моя черная фишка находилась под прицелом уже трех его белых. Мне оставалось только пожертвовать фишкой и укреплять оборону. – Что ты видишь, Не Хуайсан? – спросил Не Минцзюэ, занимая своей белой фишкой клетку моей черной. – А-Чжи тебя не убедила. Победа у тебя в кармане, – не без гордости выпалил Не Хуайсан. Мы все трое рассмеялись. – Верно, – все еще со смехом кивнул Не Минцзюэ и подал мне знак убрать шелк рукава с части доски. Я медленно, неспешно откинулась назад, шелк легко скользнул вниз, к полу. Улыбка на лице Не Хуайсана померкла, когда он увидел положение фишек на той части доски, которая прежде была скрыта.       Три хода. Оборона белых пала в три хода. Тогда мой брат познал первый урок – запоминать все, что увидел, прежде чем внезапно на часть композиции опустится полог. А также по формам, виду, воздуху, очертанию уметь видеть, предугадывать то, что скрыто. Ведь никогда не знаешь, когда опустится полог, закрывая для тебя важные детали. Решающие детали. Детали, без которых не сложить воедино стройную цепь из действий. Детали, без которых не понять, не предугадать, не прочитать следующий ход на разлинованной доске. Всё в этом мире игра. Всё война. Всё любовь. Ход друга или врага – неважно. Грань между этими понятиями так тонка. Я, вглядываясь в его лицо, в его глаза, здесь, посреди бушующей толпы. Сквозь маску капризного, изнеженного мужчины я видела скрытую силу. Отточенный, ядовитый клинок скрывался среди шелка.       Сердце снова сжалось от того же нехорошего, страшного предчувствия. Любая вера проходит испытания. Как и любая любовь. – Как же далеко ты зашёл, брат мой? – сорвалось с моих губ ледяными осколками. А-Сан, все ещё надёжно скрытый от посторонних глаз, дернулся в моих руках, его лицо на миг побледнело. В красивых, таких родных, карих с золотой поволокой глазах мелькнула уже привычная ему боль вперемешку с омерзением. Поначалу неверно истолковав его, я отошла назад, мои руки безвольно скользнули по его плечам, лишь на миг задержавшись у ладоней, ледяных, какие бывают у мертвецов. Я отступила на полшага назад, мотнула головой, прижала ладонь к груди. – Я, я понимаю тебя… понимаю, прости… – начала было бормотать я. Я прижала кулаки к груди и покачала головой, услышав свое бормотание: – Я заслуживаю презрения, ты прав… да. А-Сан пристально смотрел на меня, ему хватило мига короче удара сердца, чтобы все понять. Цзян Чэн, бросив в нашу сторону короткий взгляд, сделал быстрый жест заклинателям -– наши люди мгновенно прикрыли нас своими спинами, позволяя нам еще на миг продлить свое уединение. Не Хуайсан быстро оказался рядом, привлек меня к себе за запястья, крепко обнял и тихо выдохнул: – То омерзение не для тебя, А-Кин, – его дрожащая ладонь плавно погладила меня по волосам. Я грустно улыбнулась в ответ: – Это не делает его легче. Как же далеко ты зашел, брат мой? – я указала на него подбородком. Одна грусть и одна боль на двоих, острыми осколками режущая нам ладони привязанность. Спаянные воедино ненавистью, болью потери, виной и нежной, трепетной любовью. – Сажа и нефрит не живут вместе, сестра. И все же, друг без друга они не могут. И совсем тихое, едва различимое: – Помоги мне себя не ненавидеть… после. Если это будет возможно. Мы снова отчаянно прижались друг к другу, в последний раз ощутив на своих плечах его присутствие. Хором, погребальным колоколом грянул горячий шепот, заставляя нас смять в руках шёлк одеяний вместе с локонами наших волос. – Какой бы Путь каждый из вас ни выбрал, – мой голос, так и не сорвавшийся на плач. – Какой бы Путь каждый из вас не выбрал, – его хриплый голос. – Вместе. – Вместе. – Против всех. – Если придется, – криво, зло ухмыльнулась я. А-Сан сжал мою руку в своей, передавая мне своей силы.А я с улыбкой нежно потрепала его по виску. Ощущение присутствия нашего Тигра пропало, стоило нам обоим потянуться за этим кратким мигом. Всхлип снова вырвался из горла А-Сана, такой, от которого у меня защемило сердце. Короткий миг, передышка перед следующим ходом. И едва слышное: – Ты так на него похожа, А-Кин. И следом полное безнадежности, голосом взрослого, уставшего от самой жизни мужчины, который вдруг нашел наконец выход из своей одиночной камеры: – Спасибо. – Я все равно тебя убью, вот увидишь! – зашипела я, когда Не Хуайсан своим пронзительным плачем напомнил мне о том, где мы находимся. Он в ответ надменно хмыкнул, но потом вмиг переменился в лице. Пользуясь своим актерским талантом, Не Хуайсан быстро оглядел меня. – Ты не ранена? – он посмотрел на меня со странной болью, а его голос чуть надломился. – Нет, – я округлила глаза и шумно выдохнула. На его лице на миг проступило облегчение, он с теплотой посмотрел на меня: – Прости. Я в ответ качнула головой, понимая, что времени осталось мало: – Готовность? – “Рык Дракона”, – прошептал он и тут же схватил меня за руку. – Пойдем, сестричка! Пойдем! Я прикрыла глаза, собираясь с силами, и тут же вздрогнула, когда Не Хуайсан потащил меня вперед. Я на миг остановилась, словно напоровшись на преграду.       А-Сянь наблюдал за нами, едва скрывая свое неодобрение: окинул пристальным взглядом сначала меня, потом, вопросительно изогнув бровь, слегка повернулся в сторону А-Сана. Мой глава ответил совершенно перепуганным взглядом, шагнул назад, прячась за мою спину. В его руке раскрылся веер. Взмах – и он вдруг выступил вперед, а на его лице проступило ожесточенное выражение. Мой Старейшина в ответ хмыкнул, поведя плечами, потом сложил руки на груди и вопросительно посмотрел на меня. “Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, А-Чжи?..” Я лишь мотнула головой, на краткий вздох показывая свой гнев: “А-Сан мой брат! И довольно об этом.”       Я чувствовала разлитое в воздухе напряжение между ними двумя: глава Не не скрывал своего жгучего желания взыскать по счетам, но и мой Господин не собирался легко уступать. Холодная ярость Не и вопрошающий гнев Вэй… – Иди к заклинателям, – сухо сказала я, подтолкнув А-Сана в сторону его людей. Он неловко качнул головой и быстро юркнул за их спины. Я решительным шагом направилась к своему наставнику, на ходу кивая заклинателям Гусу Лань, что спешили выразить свое почтение. Я снова, мельком увидела своих детей, что согнули следом спины, спрятали свои пылающие лица за ладонями в почтительном жесте. – Наставник, – я глубоко поклонилась Лань Цижэню, замерла прямо перед ним. – Госпожа Цзян, приветствую вас. Я заметила, как шифу Лань незаметно пошевелил ладонью, желая, чтобы я выпрямилась. Я тут же исполнила его просьбу и замерла перед ним. – Надеюсь, – глубоко вздохнул он и обвел собрание широким жестом, – вы внесете свою толику ясности в это собрание, госпожа Цзян! Он сурово поджал губы, глазами указав мне на своего племянника и Вэй Усяня за моей спиной. – Почту за честь, шифу Лань, как только собрание развеет мои страхи и сомнения, – степенно ответила я, хотя весь мой вид говорил ему: “Попытаюсь, но не обещаю, Наставник!” Он важным кивком принял мою вежливость, потянулся было к своей бороде, как его взгляд замер сначала на моем левом рукаве, а потом на мешочке на поясе. Я прямо и открыто посмотрела на него и лишь качнула головой, на миг позволив себе умоляющий шепот. Лань Цижэнь нахмурился, подался вперед, готов был открыл рот для обвинительной речи, как тут же резко остановился, снова перевел взгляд с меня на Вэй Усяня и своего племянника. “Так вот для чего… чем… вы!” – прочитала я в его взгляде. Я, предчувствуя скорую бурю, поспешила ретироваться, успев прошептать: – Я все вам позже объясню! Лань Цижэнь свирепо сверкнул глазами, снова перевел взгляд с меня на Вэй Усяня. Но Небо не оставило меня в своей милости, и буря от шифу так и не грянула. Но его недовольство я ощутила всей собой, когда возвращалась к центру двора. Младшие кланы, едва замешкавшись, тоже последовали примеру старших кланов, выразили мне свое почтение. На лице А-Сяня мелькнула широкая, довольная улыбка, в глазах вспыхнули веселые искры. Я посмотрела ему прямо в глаза, едва заметно развела руками: “Чтут, кланяются.” Он обозначил наклон головы в ответ. Я кивнула господину Лань. В его глазах мелькнула ответная радость. “Позже, все позже”, – говорили наши взгляды друг другу.        Я снова нашла взглядом главу Не: он смотрел на меня в упор и, поймав мой взгляд, оттянул ворот одеяния. Я медленно кивнула, быстрым движением двух пальцев левой руки скользнула по одному из воротов, черному, расшитому строгим серебряным узором. Я повернула руку с Фэнбьян в его сторону, повела ладонью с перстнем в воздухе.       А-Сан в ответ сощурился, указал подбородком на растоптанные лотосы, потом чуть отогнул большой палец руки, державший веер, вправо. Два резких взмаха расписной ткани. Едва уловимое движение руки моего главы – и заклинатели Не встали чуть левее и каждый второй перебрал пальцами по рукояти сабли.       “Осторожнее, лови Ветер.” “Я заметила.” “Враг Не и Цзян готовится повернуть их против нас. И вас”, – значил наш диалог из условных знаков. Враг, тень нашего врага, Молин Су… Я тут же начала искать его взглядом, как снова заметила поединок взглядов между А-Сянем и А-Саном. Сквозь гомон и призывы Молин Су, сквозь град вопросов я смотрела, как двое моих братьев, улучив момент, безмолвно уничтожали друг друга. Лань Ванцзи спокойно смотрел поверх моей головы, вдаль, лишь раз его рукав метнулся между ними голубым пологом. "Интересно, их алые одеяния были мороком? -- задумалась я. -- Или их дано было видеть только избранным? Тяньчжи, прекрати! Невежливо так пялиться!" – Глава Су, глава Цзян прав! – поддержал моего мужа кто-то из младших кланов. – Что вы там говорили? – Да, глава Су, повторите! – Куда вы скрылись, глава Су?! Что вы там ищете, в Пещере? – насмешливо спросили из толпы. – Да-да! Предыдущий глава Цзинь уже все что мог оттуда вытряс! – Да не он один, много охотников было! Толпа снова заволновалась, а поединок между Вэй Усянем и Не Хуайсаном закончился временной ничьей. Услышав последние реплики, мы с А-Сянем быстро переглянулись, стремительно отсалютовали друг другу и тут же растерянно заулыбались, когда Цзян Чэн подошел ближе ко мне и уничтожающим взглядом окинул нас обоих. “Позже пировать будете! – говорил нам его вид. – Сейчас выкручиваться надо!” Я посмотрела на А-Чэна в поисках поддержки, с немым вопросом: “Что делать? Как остановить между ними бурю?” Мой господин Лотосов в ответ лишь качнул головой: “Не вмешивайся, А-Чжи.” Я недовольно топнула ногой, крепче сжала его ладонь. “Как же не вмешиваться? Даже если раздор Не и Вэй грянет после “Кары Илина”, что доброго в том будет?!” “Это не спор двух глав, А-Чжи. Это ссора двух братьев одной сестры.” Гневно сведя брови, я повернулась к нему: “ И мы с тобой не вмешаемся?!” А-Чэн недовольно качнул головой, позволяя мне обхватить его ладонь и сжать ее со всей силы. Он крепче стиснул Саньду в ладони, обозначив уже свое право. Я едва не зарычала в ответ… “Мужчины! Главы кланов! Все одно по одному! Остается надеяться только на помощь Второго господина Лань!” Мне показалось, что прошла целая вечность с моего подъема на вершину, но на деле оказалось, что едва ли минула половина кэ**. Выпив всю силу из временной передышки, я сердито оглядела заклинателей и толпившееся за их спинами младшее поколение. – Я спрашиваю, что здесь происходит?! – рявкнула я. Заклинатели потупились, замешкались, и вперёд выступил один из глав младших кланов. Я впилась в него взглядом, нахмурилась, едва заметив бело-золотые цвета в одежде.       Один из созданных им кланов на скорую руку, всегда имеющий в своей фамилии Цзинь. Мы с заклинателем смерили друг друга взглядами, но не презрение читалось в его лице, а праведный гнев. “Что же ты, Гуанъяо, своих людей не щадишь? Кто же тебя отбивать будет, когда я явлюсь по твою душу?!” – Госпожа Цзян, – обратился ко мне заклинатель, не забыв отбить поклон. Я едва сдержала удивление, но все же поклонилась в ответ. Если он и был шпионом, то явно одним из самых искусных – уж слишком достоверно он отыгрывал гнев. И все же я успела прочесть во взгляде невысокого, худого как жердь мужчины отцовскую тревогу. А еще страх, такой, какой неизменно настигает душу, когда старый уютный мир рушится в одночасье. Он держался так, что закрывал собой хрупкого, почти тщедушного юношу, такого слабого, что дунь на него – и он улетит, как ивовый пух. Юноша сгорбился за спиной отца, изо всех сил давя кашель. Я обеспокоенно посмотрела на него и коротко кивнула его отцу. – Глава Цзинь Фа, – мой ответный поклон был идеален, а голос полон вежливости. – Явился Старейшина Илина! – продолжил он и шагнул ближе ко мне. Я разыграла презрительное недоумение и скрестила руки на груди. Цзинь Фа замер, тряхнул головой и горячо зашептал: – Мы все тут свидетели! Все слышали флейту! “А гуфэн?” – чуть не спросила я, но вовремя прикусила язык. Тут же кое-кто в толпе шепнул другому: – И гуфэн был ведь, да? Тот округлил глаза, шикнул на него: – Неба побойся, какой гуфэн? Сдурел, что ли, от сетей? – Да был же, говорю тебе! – тут же насупился заклинатель, вспомнивший мою основную технику совершенствования. Они оба поймали мой взгляд и прикусили языки. – Да, госпожа Цзян, он явился! – поддержал его кто-то из толпы. Я хмуро оглядела собравшихся, лихорадочно просчитывая следующий ход, но заклинатель передо мной, словно намеренно подкинул мне решение. – Госпожа Цзян, – Цзинь Фа вырос передо мной и снова согнул спину в поклоне, – он вон там. Он похитил детей у всех нас, он натравил на нас марионеток. “Всё-таки чудовища были для меня… только для меня. Иначе бы уже все кричали об этом. Ох, Гуанъяо… и своих людей не пощадил? Или он впал в немилость?” Весь вид Цзинь Фа кричал: ”Помогите мне!”. Я лишь холодно посмотрела на него, покинула возможности кланов, столпившихся рядом с ним: из наших рядом с ним стоял только клан Яо. Мы с главой Яо обменялись вежливыми короткими поклонами, и я снова повернулась к Цзинь Фа. – Старейшина Илина? – медленно, певуче проговорила я, проследив взглядом за направлением его руки. – Да, да, госпожа! Уж простите! Не уберегли! – снова воскликнул кто-то из толпы, искренне сетуя на случившееся преступление. Я взмахнула рукой и ледяным тоном бросила: – Я разве просила кого-то из вас о защите? – Госпожа Цзян… – тут же осекся сетующий. – Госпожа Цзян! Вы видно тяжко добирались до нас! – отозвался глава Яо в своей грубоватой простоте. Послышались беззлобные смешки. – Путь вперед всегда труден, глава Яо. Да и вы, как я погляжу, – я с гортанным смешком качнулась с пятки на носок, – не из райских кущ к нам пожаловали! – я ладонью указала на его запыленное одеяние снизу вверх и задорно щёлкнула пальцами. Тут же смешки переросли в хохот: глава Яо смеялся вместе со всеми: – Так и есть, госпожа Цзян! Сражался! Только представьте, – он тут же встал в горделивую позу и медленно повел перед собой ладонью. – Я, только услышав о бедствии, постигшем всех нас, тут же взял своих людей, и мы стрелой полетели сюда! – Да, все так и было, госпожа Цзян! – важно кивнул один из заклинателей рядом со своим главой. – И вот представьте, госпожа Цзян, – глава Яо передёрнул плечами и прокашлялся. Я участливо кивала головой, внимательно слушала каждое его слово. – Мы опустились на севере, на подходе к горе. И тут, сразу – бах! Заклятья, понимаете? - он громко хлопнул в ладоши так, что я на миг поморщилась и отпрянула. Глава Яо, продолжая улыбаться, пробормотал извинение и тут же продолжил: – И марионетки, со всех сторон! Потом ещё раз – бах! Заклятья. Верите, нет, госпожа Цзян – словно весь дух выбили! Не пошевелиться! Я позволила себе улыбку и восторженный вздох. Приободренный такой реакцией заклинатель едва не заурчал от восторга. Его глаза блестели, как у заправского рыбака, а голос дрожал от волнения: – Силы духовные покинули меня, как показалось. Ну я и подумал: все, смерть пришла! Но я же глава Яо! Огляделся вокруг – одни мертвецы! И я бросился на них, в самую кучу! – громко закричал он, махнув в сторону ладонью. Его сын, стоявший слишком близко, едва успел качнуться назад. Увидев выражение моего лица, на котором застыла вежливость с толикой удивления, он приободрился: – А их, госпожа Цзян, тьма! Ничего, кроме них, не видно. Но я, – он ударил себя кулаком в грудь, – не отступил, и никто из клана Яо не струсил! И всем скажу, – он высоко возде ладонь, – а то были тут, сомневающиеся! Да, были, госпожа Цзян, – глава Яо важно кивнул в мою сторону, – лично мне все понятно едва я только увидел госпожу Цзян! И кто посмеет возводить на нее напраслину – узнает силу мечей клана Яо!       Тут же поднялся дружный рев, мы с достоинством раскланялись друг другу, я только было собиралась продолжить разговор с Цзинь Фа, как со всех сторон на меня посыпались рассказы о подвигах. Разве что заклинатели Лань вежливо молчали, да заклинатели Не ждали своей очереди. Я кивала каждому, кто говорил и рассказывал о сражении, находя для каждого и доброе слово, и участливый кивок головы, и улыбку. “Как же ты права, моя Линян – всё одно, мужчины, лишь бы похвастаться”, – с весельем подумала я, ловко уводя настроение собрания в нужную мне и всем нам сторону.       Глава Цзинь Фа покорно ждал своей очереди, он переступал с ноги на ногу, мялся, то и дело бросал взволнованные взгляды на сына. Слабый юноша в ответ отводил от меня взгляд и давил кашель, мучающий его. А вот и первые невольные жертвы: не пощадив даже своих людей, по приказу Гуанъяо сюда приволокли и наследников кланов, что он наклепал для своей уверенности. И защиты. Но я давно понимала что все они будут посланы на заклание, когда придет время. В слабой попытке защититься, люди Гуанъяо притащили сюда наследников тех, кто до этого мига был ему беззаветно предан – а как иначе было разыграть для остальных заклинателей свою невиновность? Конечно же, примешав к пострадавшим своих подчиненных, ведь явление Старейшины Илина это не только преступление против мира заклинателей. Это угроза его власти. А значит сейчас ему предстоит снова осветить наш мир своей маской – скорбящая невинность перед лицом врага. Каждому клинку свой бой. Я недовольно скривилась, оглядевшись – насчитала три таких слепленных на скорую руку клана вместе с Цзинь Фа. Все они стояли молча – удурченные, бросали на нас тяжелые взгляды. Чувствуя себя не в своей тарелке, они предпочитали держаться особняком. Я узнавала каждого из них – все эти люди то и дело, да бросали язвительную шпильку в наши с А-Чэном спины. Все эти люди были частью той армии которой хотел воевать за свою власть наш Верховный Заклинатель. Но теперь… каждый из этих заклинателей, что вместе со своими цветами в одежде носил и золотой пион не спешили драть горло за Цзинь Гуанъяо. Столкнувшись со страхом потери, прорываясь к вершине Луаньцзань с боем – умы некоторых из них не могли не терзать сомнения. Именно эти заклинатели, едва только нашли своих детей прятали их среди своих людей. Когда мой взгляд падал на кого-то из них, ряды людей становились плотнее, а на лицах взволнованных отцов мелькала тень настоящего ужаса. Я медленно, с чувством отрицательно покачала головой. Заглянула в глаза каждому из этих заклинателей. – Не я. Не мы, – проговорила я, и взмахнула рукой, посылая фразу всем им. И тут же сделала приглашающий жест в сторону собрания. Они видели Старейшину Илина, который стоял в центре людского круга. Стоял спокойно, сложив руки на груди, холодно взирал на каждого, кто требовал его смерти. Но ни тени заклинания не срывалось с его рук. Они видели Лань Ванцзи, стоявшего рядом с ним. Они видели сумрачное спокойствие остальных Великих Кланов, кланов, что не жаждали снять голову и взять долг кровью – кланов, что жаждали справедливости. И все они видели меня – перепачканную с ног до головы в пепле и трухе нечисти. Видели страх матери и жены, что вырвался из меня наружу. Гуанъяо никогда бы не стал действовать так, как я, плетя свою паутину. На это у него не хватило бы духа. Он всегда находил должников по своим счетам. Мне же такое не по нутру. А значит, он просто уступает мне победу в этом раунде. И значит, у него есть то, что может заставить меня заплатить вдвое дороже, хотя бы по его расчетам. Что же это?       Мы с главой Цзинь Фа снова пересеклись взглядами: в глазах мужчины стояла мольба, не теряя меня из виду, он едва заметно качнул головой в сторону своего сына. Юноша вздрогнул, шумно сглотнул и постарался улыбнуться. – Спасите, спасите его, – прочитала я по губам. Я повела рукой перед собой, дала понять отцу и сыну что займусь его просьбой позже, и тут же сверкнула глазами, а послушный Ветер донес мою фразу главе Цзинь Фа: – Покажите, на чьей вы стороне, глава Цзинь Фа. Все имеет свою цену. Он в ответ прокашлялся, отвел взгляд и что-то резко шепнул своим людям. Я заметила как его клан тут же стал ближе к заклинателям из клана Яо. Заметив это, заклинатели Гуанъяо переглянулись между собой, и вот уже один клан подступил ближе. Делая свой выбор, делая себя частью нашего мира. Я позволила себе легкую улыбку и кивнула, оставив заклинателей шептаться между собой. А за нашими спинами тем временем разворачивалась целая буря. Громче всех, перекрикивая собрание, надрывался Не Хуайсан. – Искажение, говорю вам, господа! Э-э-э! Здесь было искажение! – следом раздался звонкий щелчок веера, взмахи расписной ткани: – Я в этом кое-что понимаю, – его горделивая фраза потонула в общем гомоне. – А ведь точно, искажение! – воскликнул кто-то из толпы. И тут же поднялся шепот: “Посмотри-ка, дурак дураком, а соображает!” Быстрее полета ветра на лице Не Хуайсана выступила кривая усмешка от этой реплики. Моя кривая ухмылка задержалась на лице подольше. – Такое разве было раньше во власти Вэй Усяня? – тут же поддержал одного заклинателя другой. – А ты что, многое в Темном Пути понимаешь? – тут же закипел между ними спор. – Да тебе везде враги мерещатся, – парировал другой, – ведь вспомни! Все кто был в Безночном городе подтвердят, – немолодой заклинатель тут же выступил вперед и огляделся. Горстка тех, кто пережил бойню в Безночном городе отвечали ему кивками. Приободрившись, он продолжил: – Вэй Усянь тогда сам не справился, потерял контроль, а после погиб от меча главы Цзян и… – Да к чему ты клонишь,заступничек? – снова его оппонент крикнул из толпы. – Что, страшно стало когда сына похитили? – Да заткнись ты уже! Я сощурившись наблюдала за этой перепалкой:двух заклинателей из разных кланов. Тот голос что настойчиво вставлял заклинателю палки в колеса явно принадлежал одному из подопечных Гуанъяо. Ведь не просто так он имел своих шпинов в доме каждого из малых кланов. Теперь он, явно имея свой кусок приказа, изо всех сил мутил воду, в ожидании появления Су Шэ. Заклинатель совершенно сбитый с толку помялся, раздраженно махнул рукой и вернулся в толпу. Я обернулась только для того, чтобы заметить как мой братец хмыкнул и тут же указал флейтой на говорившего. Толпа прянула было от этого жеста: Вэй Усянь лишь покачал головой и продолжил: – Я сам, к вашему сведенью, умер от искажения! – он повернулся в сторону Не Хуайсана, который ретировался под его взглядом. Молчание повисшее на несколько мгновений тут же раскололось: “Он и не отрицает что Старейшина Илина!” “Да как же он обратно-то вернулся!” “Глава Цзян, госпожа Цзян!” “Да помолчи ты, не тереби раны: ноги лишние вместе с головой? Сейчас они тебе их снимут. Молчи!” “Да чего молчи!” – проносилось вокруг нас. – Действительно, хм, – вперед выступил Лань Цижэнь, заняв собой все внимание заклинателей. Он стоял перед собранием, закрывая спиной своего племянника, одну руку он заложил за спину, а другой, видимо чтобы спрятать дрожь, поглаживал свою бороду. – Искажения были, – медленно продолжил шифу Лань пристально оглядывая наши лица. “Все так! Были!” – отозвались заклинатели. Я в ответ кивнула когда шифу Лань ненадолго задержал на мне взгляд, краем глаза увидела как Цзян Чэн так же наклонил голову. – Ломаные звуки, порожденные странной мелодией гуциня, – наставник принялся мерить площадку шагами. Он останавливался, разворачивался, гневно взмахивая рукавами, и каждый такой полет ткани был сопровожден вздохами от заклинателей. Я залюбовалась им – спокойным и могущественным в этот миг. – Вы говорите, Старейшина Илина, – сурово закончил он. Мы с А-Сянем быстро переглянулись между собой, спрашивая друг друга: что мол, старик замыслил? Заметив это, Лань Цижэнь наградил нас обоих испепеляющим взглядом, и прежде чем кто-то успел обратить внимание на это, шифу прокашлялся и продолжил. – А извращенная мелодия под пальцами неуча, по вашему, тоже творение Вэй Усяня? – с ледяным, не свойственным ему спокойствием поинтересовался у заклинателей Лань Цижэнь. Мы с А-Сянем снова переглянулись и изо всех сил подавили улыбки – еще бы, такое неожиданное заступничество не могло не вызвать в нас смех. Лишь Лань Ванцзи, казалось, не обратил на это внимание – спокойный и непоколебимый он ни на цунь не отступал от моего братца, всем собой демонстрируя готовность обнажить Бичэнь в любой миг. Я понимала куда ведет наставник, и как раз тут же, кто-то из заклинателей за моей спиной вспомнил о существовании Лань Ванцзи. Короткое: “Так рядом с ним же господин Лань, он же…” – повисло в воздухе так и не оформившись в фразу. Мы обернулись на голос – заклинатель тут же поспешил спрятаться в толпе. – Собрание утверждает, что стоящий рядом с ним мой племянник использовал гуцинь. Что ж, я прощаю вам ваше невежество, – наставник злобно сверкнул словами в сторону затерявшегося заклинателя, – а еще вашу забывчивость. От нее помогает чай с женьшенем. Но, спешу ответить всем таким же сомневающимся. Лань Цижэнь снова прошелся перед нами, бросил хмурый взгляд в сторону племянника и снова обратился к нам: – Даже если Лань Ванцзи отрубят пальцы, даже в этом случае в его игре не будет тех чудовищных, пошлых звуков! – Мы все слышали, шифу Лань, – тут же отозвалась я. Лань Цижэнь кивнул мне и тут же продолжил: – До меня доходили слухи о возвращении Старейшины Илина. Или здесь, сейчас, – его гнев набирал обороты, – вы хотите сказать что мой племянник встал на Темный Путь? – наслаждаясь воспроизведенным эффектом от этого вопроса, наставник снова прошелся перед нами. – У кого из вас сейчас хватит смелости сказать мне это в лицо?! – голос наставника взлетел, затопил все пространство вокруг. Он выждал несколько мгновений, сурово вглядываясь в каждого из заклинателей: – А я скажу вам, – холодно продолжил он, – что гуцинь Лань Ванцзи действительно звучал. Мелодия Ясности, – шифу Лань снова окинул всех нас взглядом, – и без нее не была бы разрушена часть сетей, что лишали заклинателей духовных сил! – громовым раскатом пронеслась над нашими головами последняя фраза наставника.       Мы с Вэй Усянем не сговариваясь пригнулись, и подарили друг другу улыбку. Лань Ванцзи не смотрел на нас, он пристально вглядывался в своего дядю. Я заметила, как побелела ладонь Второго Нефрита, в которой он сжимал ножны меча. Дабы не выдать всю бурю чувств, что металась у него в груди Лань Ванцзи смотрел вдаль, не стремился ни с кем пересекаться взглядом.       Воистину, этот день будет уроком семейных уз всем нам! – Вот что я вам скажу. А вы? Что вы хотите сказать? – снова поинтересовался у нас Лань Цижэнь, и тут же упредительно вскинул ладонь, на миг остановившись. Его голос теперь зазвучал тише, а угроза в нем стала совсем уж не прикрытой: – Вы хотите сказать, что госпожа Цзян, а я слышу, что вы хотите спросить, госпожа Цзян, – тут же обратился он ко мне и жестом попросил меня не спешить, – вместе с моим племянником, позабыли о своем наказании, о своем нынешнем положении и оба переметнулись на Темный Путь? Именно об этом вы намекали, господа заклинатели, прежде чем перед нашим собранием явилась госпожа Цзян! А даже если так, вы считаете, что мастерство моего племянника могло настолько пострадать. О возможной каре я позабочусь сам! – Лань Цижэнь тут же повернулся в сторону одного из заклинателей, что начал было говорить о возможном наказании для Лань Ванцзи. – Мне не нужны ваши подсказки для того чтобы кого-то воспитать, – припечатал наставник в конце. – И уж тем более члена своей семьи! – Шифу Лань гневно свел брови и сверкнул глазами в сторону Лань Ванцзи. Вэй Усянь то и дело посматривал на своего спутника с очевидной нежностью, и на каждый такой взгляд второй господин Лань отвечал наклоном головы и тень улыбки скользнула по его лицу. А шифу Лань, тем временем повернулся к толпе, продолжая свою отповедь: – Ваши дети или дети вашего главы тоже оказались тут, что же вы своему начальству не пеняете? – и в воцарившейся тишине он тряхнул рукавами: – То-то же. От такой впечатляющей речи мы с Вэй Усянем едва не зааплодировали. А обвинения наставника только подкрепили мои подозрения. Кончиками пальцев я прикоснулась к мешочку на поясе: кожу тт же закололо, по руке пробежала дрожь. Со сдерживающим заклинанием было все в порядке. Лань Цижэнь своей речью плавно и неспешно селил в головах всех присутствующих одну, единственную мысль: кто бы не совершил такое преступление против заклинателей – это был точно не Вэй Усянь. И не его помощники, а точнее подельники – я читала в облике своего Наставника, в пристальном взгляде, которым он оглядывал наши с А-Чэном лица что не все так просто. Я пристально вглядывалась в своего наставника, вслушивалась в его речи, и прекрасно понимала что он хочет сделать сейчас – что-то произошло во время пребывания моего братца в Облачных Глубинах, что-то такое, что заставило старика скрепя сердцем признать выбор своего племянника. И что-то такое, отчего моему Наставнику теперь нужен ответ. А еще, я, как мать не могла не видеть тот страх потери, что снедал гордого шифу Лань изнутри – как бы он не бранился, коль суровым бы ни было наказание для его племянника в пещере Ханьтань, он боялся его потерять. Боялся тогда, почти что шестнадцать лет назад и боялся теперь. И пусть Вэй Усянь все еще был бельмом на его глазу, одного взгляда мудрому Лань Цижэню было достаточно чтобы понять – его Второй Нефрит в этот раз не отступится ни на цунь. Ситуация выходила удручающая: все слышали подобие гуфэн и цинь. Все, еще до моего появления пришли к выводу что это был способ управления марионетками. А значит, под ударом само искусство Гусу Лань. И мое. “Жаль, вы не присутствовали на Совете Кланов, Наставник! – криво ухмыльнулась я, бережно расправляя складки манжета. – Как знать, быть может этого всего бы и не было. Перед вашим нефритовым ликом с шипением растворились бы любые сети.”       Но праведный наставник Гусу Лань все эти годы был увлечен воспитанием заклинателей. Лань Цижэнь сердито тряхнул рукавами, весь его вид говорил мне: “Я позже потребую от вас объяснений, госпожа Цзян”. Я быстро закивала в ответ, принимая своим существом что в слове “потребую” просквозила сила, перед которой я склонюсь. Но не из страха – из бесконечного почтения и благодарности. Услышав такое, заклинатели тут же зашептались между собой, – А значит, применял это кое-кто другой, да, шифу Лань? – дрожащим голоском поинтересовался Не Хуайсан. Взгляд Цзян Чэна подсказал мне – это не первый такой вопрос моего братца. Я лишь осторожно поправила брачные косы на плечах в ответ. По лицу Вэй Усяня снова скользнула холодная как нож улыбка, мой брат не мог не чувствовать сети нашего полководца. Что ж, двигались они плавно, в ритм друг другу. Но наблюдая за ними обоими, предчувствие беды и грядущего раздора снова наполнило мою грудь. Наставник тут же повернулся к нему, удивленно вскинул брови и кивнул, подтверждая его правоту: – Вы правы, глава Не! – несколько растерянно воскликнул он. Не Хуайсан в ответ быстро закивал, заулыбался веер в его руках взволнованно затрепетал. Прочистив горло, Лань Цижэнь продолжил: – Действительно, это дело рук не Лань Ванцзи, и никого из заклинателей клана Лань. И уж тем более не… – его взгляд задержался на мне, и для меня это послужило сигналом. Я пошла на неслыханную прежде дерзость – прервала своего наставника. Несмотря на то, что мое обучение было давно закончено, я знала – что весь мой и наш успех, все мои и наши победы не были бы с нами на нашей дороге, не будь все это время со мной его уроков. Близок тот час, когда я прилюдно паду в пыль у его ног, поклоном чествуя его. – Я свидетельствую этому! – я решительно прошла расстояние между мной и наставником и резко повернулась к толпе. – Меня и клан Гусу Лань связывает многолетняя дружба. А еще раньше – клан Фэн и Лань двигались по тропе совершенствования рука об руку, не партнерами но друзьями! – я скинула руку сжатую в кулак над головой. Заклинатели тут же загудели вокруг нас, послышались согласия. Кое-кто из младшего поколения клана Лань позволил себе громкое: “да!” и тут же замолк, когда старшие его одернули. Повинуясь порыву я повернулась на голос: улыбаясь во весь рот на меня мягко смотрел Лань Юань. Мои дети все еще были со своими друзьями, и теперь бурно обсуждали все происходящее. А он же… Он смотрел прямо на меня. Уголки моих губ едва не дрогнули в ответной улыбке, но я тут же усмирила свой порыв и холодно кивнула в его сторону, обозначив свою благодарность. Лань Юань тут же подарил мне свой поклон. Я резко отвернулась, не желая продолжать этот диалог. Вздохнув, я продолжила: – Мелодия Ясности господина Лань помогла мне в страшном бою у восточного склона Луаньцзань. – Как это, госпожа Цзян? Вы разве не с господином Цзян сражались? – тут же поинтересовался глава Яо. Я отрицательно покачала головой, заложила руки за спину и прошлась перед собранием. – Как только до нас донеслась весть о пленении наших детей, мы с главой Цзян решили отправиться к горе Мертвецов порознь. – Но почему, госпожа Цзян? – нахмурился глава Яо. Этот же вопрос разлетелся среди остальных заклинателей. – Необходимо было все разведать, – сухо и зло бросил Цзян Чэн. Он встал рядом со мной, всем своим видом показывая, что не позволит безнаказанно даже подумать дурное в мою сторону. – Препятствовать госпоже Цзян я не посчитал нужным. Во всем полагаясь на ее умения мы приняли бой на разных позициях. – Да-а-а, боевые навыки госпожи Цзян неоспоримы, – тут же отозвался глава Яо. – Вот именно, глава Яо, – Цзян Чэн коротко кивнул в его сторону. Я поблагодарила своего мужа теплым взглядом за такую поддержку и воодушевленная продолжила: – Во время боя я обратила внимание на то, что те марионетки управлялись с помощью той самой мелодии и песни, что всем нам резала слух. Разведка боем, глава Яо, – тут же ответила я на его непрозвучавший вслух вопрос. – Гуфэн был не мой, – на выдохе сообщила я расправляя плечи, – и поверьте, – не сдерживая себя начала я, – тот кто пытался убедить вас в обратном дорого заплатит за эту попытку!       Я заметила как наши молодые тигры, что осторожно пробирались поближе к заклинателям Цзян по большой дуге, едва только заслышав мою последнюю фразу вздрогнули и переглянулись. Но шага не сбавили и скоро они скрылись за спинами наших заклинателей. У Ян тут же выступил вперед: – Права госпожа Цзян! Это был не ее голос! Многих из нас это обмануло – мы… – И нас тоже! – раздался возглас из толпы. – Мы кинулись на голос, подумав что это госпожа Цзян, а угодили в засаду! У Ян, наш мастер меча смерил недовольным взглядом перебившего его, я видела как он изо всех сил сдерживает рвущуюся наружу брань, и, чтобы не нарваться на очередной выговор, предпочел низко поклониться своему господину и госпоже. – Но господин прав – когда зазвучал гуфэн, многие решили что это наша госпожа явилась. Простите, госпожа Цзян, – он на миг посмотрел на меня жалобно, словно провинившийся сын на мать. Я вскинула ладонь: – В пылу и горячке боя решать надо быстро, я ни в чем не виню тебя, У Ян. И прошу прощения у всех заклинателей, что пострадали от этого коварства врага! – Я трижды поклонилась собранию на стороны света. Тут же поднялся восторженный гул: “Госпожа Цзян! Наша госпожа как мудра!” “Да, а мы тут, а Молин Су тут…” “Не виновна же, но прощения просит!” – Вы подались на этот голос, ожидая увидеть за ним меня, и здесь я озвучу то, что прежде было известно лишь немногим, – я поклонилась в сторону наставника и в сторону моего мужа. – Гуфэн принадлежит лишь тем, кого признал Ветер! Эту технику невозможно воссоздать не имея в жилах крови Фэн! Вас, всех нас, пытаются ввести в заблуждение! У Ян, – я снова шагнула к нашим заклинателям. Мастер меча тут же поклонился и замер передо мной. – Ты был среди тех, кто почти шестнадцать лет назад зачищал Луаньцазнь. Ты вместе со многими здесь был свидетелем моего пленения. – Да, госпожа, – тут же отозвался заклинатель низко опустив голову. Боковым зрением я заметила, как дрогнула ладонь Вэй Усяня, как он резко отвел взгляд. Заклинатели, заметившие на его лице тень раскаяния тут же удивленно зашептались. – Была ли та Песня Ярости что я обрушила на вас в тот день, хоть нотой похожа на то, что приводило в движения марионеток? Заклинатель открыл было рот чтобы ответить, но ответили из толпы, сразу несколько голосов: “Не было и близко!” “Да-да, я тот бой между госпожой Цзян и главой Цзян на всю жизнь запомнил, не похоже!” – Нет, госпожа, не было. Клянусь честью заклинателя из Юньмэн Цзян! – громко закончил он. Лань Цижэнь на миг прикрыл лицо ладонью, широким шагом направился в сторону своих заклинателей. Мы с Цзян Чэном переглянулись, наши пальцы переплелись в замок, и мы, было, сделали шаг в сторону наших людей, как громовой раскат голоса за нашими спинами заставил нас обернуться. – Молин Су, явитесь! Не вы ли утверждали что мой племянник пошел по кривой дорожке? Не вы ли успели вякнуть, что госпожа Цзян руководила атакой, ну же! – рявкнул он куда-то себе за спину.        Мы с Вэй Усянем переглянулись и вздрогнули – нечасто шифу Лань меняет свою риторику. “Не завидую я тебе, Су, это же самого Лань Цижэня довести! Хотя, как знать, рассчитывал ли ты, что он лично придет к горе? Думал ли об этом твой хозяин – вот что важнее.” – А может, по-вашему и Призрачный Генерал еще жив?! Мы с А-Сянем едва не покатились со смеху, лишь настойчивое движение Цзян Чэна, что упрямо тянул меня в сторону наших заклинателей не давало мне рассмеяться во весь голос. Я вслушивалась в окружающее пространство и тут же же налетевший Ветер подсказал мне решение. Цзян Чэн, почувствовав что я хочу сделать лишь покачал головой и кивнул, позволяя. Я слышала шаги что приближались к выходу из Пещеры, и чем ближе они были, тем яростнее цвела жажда мщения в моей груди. Изумрудно-голубые волны от моего гуфэн кругами разошлись по воздуху, заставили заклинателей вздрогнуть и согнуться от чистоты звуков. Голос поднял с земли камушки, бросил их в скалу. – Гуфэн, гуфэн госпожи Цзян! – воскликнул кто-то из заклинателей. Я пошевелила ладонью. Ветер, налетевший со всех сторон, гармонично распределил звук по округе. И тут же в чистую мелодию вклинился противный скрежет: кто-то из заклинателей закрыл уши руками, кто-то замахал головой, упал на землю. Краем глаза я заметила, как выступил вперед шифу Лань, в единый миг призывая свой гуцинь, но прежде чем его пальцы ударили по струнам, выправляя искажения энергии, в мою руку плавно спустилась дымящаяся, тонкая но плотная сеть. Жуткие звуки резко прекратились, а Ветер разметал энергию без следа. – Сеть? Что это такое у госпожи Цзян в руке? – Похоже… на темное заклятье? – Да подвинься, не видно! Тут же зазвучали вопросы и восклицания со всех сторон. Заклинатели хотели было двинуться вперед, но не решались. Я же, не теряя времени, под пристальным взглядом шифу Лань направилась к Вэй Усяню и Лань Ванзци. Я оглядела своего брата с головы до ног, улучив момент, пробормотала, почти не размыкая губ: – Ты не ранен? – Все в порядке, А-Чжи, – заверил он меня едва слышно. Мы переглянулись: Вэй Усянь еле заметно кивнул мне, тень ободряющей улыбки скользнула по его лицу. Он прищурился, вмиг оглядев мой пояс и левый рукав, одобрительно свистнул и подмигнул мне. Дальше тянуть было нельзя. – Что же это у вас в руках, госпожа Цзян? – сухо поинтересовался Лань Цижэнь, пристально наблюдая за всем этим театром. Я повернула голову на его голос, с моего лица не сходила все та же кривая усмешка. – А об этом я прошу сказать Старейшину Илина, Вэй Усяня! – сеть плавно перепорхнула с моей руки на его поднятую ладонь.       В наступившей тишине раздались отчетливо слышные шаги.