Мудрость обнимающая лотос

       Вэй Усянь приподнял правый рукав – предплечье пересекали три заживших, тонких раны и одна с сукровицей. Едва увидев их, я зашипела так, словно это были мои раны, и тут же отвернулась. – Мне ещё тогда эта задумка была не по душе! – я обняла себя за плечи и шагнула вглубь кабинета. Вслед мне донесся тихий смешок: – Даже моей Демонице не по плечу обрастить мои прошлые кости плотью. Я рассмеялась, прикасаясь к холодной нефритовой фигурке тигра на полке и, не поворачиваясь, ответила: – Что верно, то верно, – я покачала головой и тяжело вздохнула. Мои пальцы скользили по матовой поверхности статуэтки, словно гордый Пи Щу мог придать мне сил и решимости. А-Сянь не повернулся ко мне, продолжал стоять у окна, задумчиво изучая ночную темноту, поменял одежду, добавил в свои волосы красную ленту. Он старался держаться так, будто бы ничего не произошло, словно он уходил в уединение медитации и между нами не лежало бездны шириной почти в шестнадцать лет. – Мы похоронили твои кости, там же. У твоей могилы даже небольшое надгробие есть, – хрипло проговорила я, глядя ему в спину. Вэй Усянь тут же обернулся ко мне и рассмеялся так легко, словно в ответ на шутку. Лунные лучи скользнули по его лицу. Я видела его прежние черты, которые упрямо проступали на лице Мо Сюаньюя, видела в его улыбке истинную улыбку Вэй Усяня. И почему-то мне совсем не было странно, реальность не уплывала из-под ног, не было ничего такого, что обычно могут испытать люди, воочию наблюдая успешный ритуал "Подношения тела". – Позже взгляну на свою могилу, – А-Сянь кивнул мне и указал на меня рукой, сжимающей горлышко кувшина. Я согласно наклонила голову: действительно, приключение, достойное Старейшины Илина, – и тут же сердито фыркнула, взмахнув широким рукавом: – Давай еще к ней наших учеников водить. А-Сянь тут же оживился, подпрыгнул на месте и округлил глаза: – А что? Пусть послужит примером. Назовем ее "Мемориал Верности своим идеалам", – он повел в воздухе рукой, и я прыснула в ответ: – Или "Местом невероятной глупости". Его веселый смех снова наполнил мой кабинет. Преодолев расстояние между нами, он обнял меня, а я положила голову ему на плечо. – А-Чжи, сестренка, а ты не превратилась в заскорузлую бегемотиху! Как все эти заклинательницы, – доверительным шепотом закончил он. – Что, многих уже успел встретить? – с интересом спросила я, отстраняясь. А-Сянь покачал головой, в задумчивости пожевал губами, свободной рукой он поигрывал с моими прядями: – Не многих, но госпожи Мо мне хватило. Да и пока шел, разговоров наслушался, – его пальцы продолжали играть с моими прядями. – Что, оглох от моей славы? Он сморщился, изобразив весёлую гримасу, и быстро-быстро закачал головой, придавая шутливости своему тону: – Я доволен, А-Чжи! Показала им, на что способна, – в его глазах промелькнул красноватый блеск и пропал. С гордостью он вскинул голову, оглядел меня с хитрым прищуром, а его ухмылка становилась все более вызывающей. Ветер Перемен и Старейшина Илина снова встретились и были готовы вновь сотрясать их устои. – Еще не всё показала, – тот же рубиновый отблеск показался в моих глазах, а голос стал ниже, грубее. – Я ждала своего Господина для последнего хода. А-Сянь довольно кивнул мне: – И твой Господин явился, Демоница Илина. Миг длиною в вечность мы смотрели друг на друга, чувствуя, как тьма начинает клубиться вокруг нас. Две части стремились к целому, к целому во имя большего, и это понимание наполняло нас силой. Власть тьмы вокруг была такой густой, что при одном только желании мы могли соткать из неё сотни и тысячи теней, покорных каждому нашему слову. Вэй Усянь вытянул левую ладонь вперед, и на руке, словно это было его прежнее тело, мигнула красная, тонкая рана, пересекающая по диагонали линию жизни. Из открывшейся ранки закапала на пол кровь, поднялся к его лицу алый прозрачный дымок. – Твоей верностью я вернулся, вашей верностью я держался, – голос его словно вороний грай. Не нуждаясь в подсказке, я осторожно подняла свою руку, придерживая другой рукой широкий рукав, приложила ладонь с открывшейся ранкой к его ладони. Мы переплели наши пальцы в замок, и темнота вокруг загудела, отозвалась, заставила весь мир умолкнуть. Наши глаза вспыхнули алым одновременно, земля под ногами покачнулась, казалось, что сам небосвод со страшным скрежетом накренился. Его облик медленно растворялся в черном дыму, темнота словно пожирала его тело, оставляя лишь пылающие, без зрачков, красным глаза. Передо мной стоял силуэт, лишь отдаленно напоминающий человека. Миг, еще один – и черноту прорезали темно-красные прожилки духовных каналов. Они бежали по всему телу от пылающего всеми оттенками крови алого шара в самом центре его груди. Я видела, с каким трудом текла темная Ци по его каналам. Дух Старейшины Илина был слишком силен для такого тела, что приносило и душе, и телу неудобства. О боли и страдании говорить не приходилось, но любое промедление опасно. С завываниями темный туман закручивался вокруг него, тянулся ко мне, обнимал мой пылающий рубиновым огнем силуэт. Мы приводили друг друга в равновесие. Мы, две частички одного Багуа, сплетали нашу энергию, придавали сил для грядущего друг другу. Инь в нем и Ян во мне проступали все ярче, все четче были видны наши различия и вместе с тем наша схожесть. Темная женская энергия текла в мужском теле, яркая, подчиняющая, мужская энергия текла в женском – вот тот секрет, что мы познали на Луаньцзань. Для того, чтобы уравновесить светлый путь, нужна темная дорога, как и для того, чтобы не сбиться с пути, на кривой тропке нужен фонарь. Темный Заклинатель и дочь Войны: там, где я была яростная, он проявлял милосердие; там, где гнев наполнял его душу, я зажигала свет в его сердце. Я напоминала ему о мягком тепле очага, о ярких лучах солнца на глади озера. О вкусе лепешки, что мы делили на двоих. Один полет моего рукава, один взмах руки – и покорный Ветер приносил запах Лотосов и туши библиотеки Лань. Для него… Много путей для слияния мужского, и женского. И нам был нужен самый чистый, самый невинный. Без этого было не удержать дар Тьмы, что она вручила нам. Всё под Небом имеет не только свой счет, но и свою оборотную сторону. Брат и сестра сжали ладони друг друга, накрепко спаянные этой любовью. Брат и сестра вместе шагнули в неведомое, чтобы вернуться. Мы смотрели друг на друга, сжимали руки друг друга, не замечая, как по нашим ладоням струится кровь, как собирается в лужицу под нашими ногами. Тьма вокруг гудела встревоженным ульем, щелкала зубами, скребла когтями, наблюдая единение своих хозяев. Старейшина Илина с гулким смехом откинул голову назад, из его груди вырвался глухой стон. Черты лица, сотканные из тьмы, выражали покой. Я видела, как выпрямляются меридианы прежнего хозяина тела, как постепенно распределяется поток Ци внутри него. И все же… времени было так мало! Я удовлетворенно выдохнула, не позволяя сожалениям взять верх, и качнулась назад, наблюдая, как тьма постепенно отступает, возвращая ему человеческий облик. Он весь будто преисполнился жизни: болезненная бледность ушла, сошел на нет лихорадочный блеск глаз, да и тело словно бы окрепло. Улыбаясь, я отстранилась еще на шаг и медленно, осторожно отняла свою ладонь. Последние капли крови упали на деревянный пол. Движение его пальцев по часовой стрелке, и кровавая лужица испарилась. – Этого хватит, но сложно сказать насколько, мой Господин. Вэй Усянь моргнул и тут же качнул головой в сторону двери, его голос прозвучал мертвым шепотом, а тени вокруг нас стали словно гуще. – Не здесь, Правая Рука, – миг, удар сердца, взмах его ладони, и тени, поползшие по стенам, развеялись в один миг. Мир, что прежде замолк, словно взорвался от ночных звуков: трелей птиц и сверчков, легкого дуновения ветерка, что колыхал лотосы в пруду и ветки деревьев в саду. – Все имеет свою цену, – усмехнулся он, поигрывая кувшином в руке. – А задание меня ждет очень интересное, – в его глазах мелькнула веселая злость. Я хмыкнула, и тут же опасение мелькнуло на моем лице: – Будьте осторожны. Оба. Обладай Гуанъяо иной природой – я первая пришла бы к нему на договор. Вэй Усянь тяжело вздохнул, поставил кувшин вина на столик и положил ладони мне на плечи: – Ты все сделала правильно, – его руки сжали меня. – Большей верности ожидать – преступление. Лишь получив в ответ на свои слова улыбку, он подхватил оставленный прочь кувшин и зашагал к окну. Ловким движением подцепил с пола еще один и призывно протянул его мне. Я подошла ближе, встала к нему плечом к плечу и, не глядя, забрала кувшин вина из его ладони. На миг я поежилась, пытаясь представить, сколько правды обрушится на моего брата.       А-Сянь замер рядом. Мы молча залюбовались предрассветными сумерками. Кабинет госпожи Цзян – лучшее место для таких разговоров. Мы слушали шепот ночного ветерка, журчание фонтанчика. В озёрах плескалась рыба, качались лотосы. Он был счастлив: я видела это по его лицу, поступающему через чужие черты, чувствовала в воздухе вокруг него. А-Сянь едва не пританцовывал на месте, так его распирало. Его жадный взгляд дотягивался до чего мог, впитывал в себя все перемены. Усянь успел восхититься Павильоном Лотоса, украшениями Залы Меча, оценил искусные мозаики пола и потолка, изысканную роспись ширм. Сокровища кабинета учёного привели его в почти что детский восторг: он разглядывал бумагу и письменные принадлежности, с наслаждением копался в моей личной библиотеке. Он изучил символы уравновешенности, довольно кивнул. Воцарившуюся тишину нарушил звон кувшинов. – Скажи, – тихо пробормотал он, – ты сомневалась? Я серьезно посмотрела на него в ответ и уверенно ответила после глотка вина: – Каждый день с той поры, как впервые взяла Лун-эра на руки. Каждый день после второго штурма Луаньцзань. Мы с грустью и пониманием улыбнулись друг другу, А-Сянь отвел взгляд и похлопал пальцами по своему кувшину вина: – Я тоже. Каждый день, или что было в этих лабиринтах, – его глаза заволокла пелена, а голос дрогнул. Скользнув взглядом по открытому окну, по белоснежной полупрозрачной шторе, он снова чему-то улыбнулся и посмотрел на меня долгим, проникновенным взглядом: – Когда вокруг одна тьма, а в бесконечных отражениях на стенах лишь ваши лица, сложно считать время. Сложно не сожалеть. – Он стал шутить, А-Сянь, – улыбнулась я. – Я заметил: теперь он не так невыносим. Спасибо тебе. Я покачала головой, подмечая, что эти изменения в себе – воля самого Лань Ванцзи. – Господин Лотосов тоже теперь сносный, – со смешком продолжил А-Сянь, делая глоток вина. Я лишь махнула рукой: – Брось, это не моя заслуга. Только его. Их обоих, – с судорожным вздохом закончила я, бросив взгляд на дверь. Звон кувшинов снова наполнил мой кабинет. А-Сянь легким движением прикоснулся к белоснежной шторе и тут же заверил меня: – Теперь мне легче, А-Чжи. – Мне тоже. Вино вдруг стало таким сладким и пьянящим, а в груди образовалась пустота – больше не надо было ждать и скрываться, больше не нужно прятаться и играть чужие роли. Свобода и Путь теперь стали не чем-то далеким, как горизонт, теперь они ждали меня буквально за поворотом. Все, что прежде разбивало мне сердце, отступило прочь, все тени и чудовища, терзавшие мой ум, спрятались в ужасе. Вэй Усянь несколько ударов сердца пристально смотрел на меня с хитрым прищуром и наконец медленно проговорил: – Если я скажу не вмешиваться... – И не подумаю, – я фыркнула и одним глотком опустошила свой кувшин, нагнулась, чтобы поставить его на пол. – Именно этого я от тебя и ждал, – А-Сянь задорно щелкнул пальцами, и тут же мы оба вздрогнули: створки дверей резко распахнулись, и возмущенный, приглушенный голос раздался за нашими спинами: – А-Сянь, господин Лань ещё долго торчать один будет?! Прощайтесь скорее… Цзян Чэн вошел в кабинет и тут же закрыл за собой двери. Он сложил руки на груди и пристально посмотрел сначала на нас обоих потом окинул пространство взглядом. Заметив следы подозрительной духовной силы, он решительно направился в нашу сторону. – Ну и? Что тут было? – Цзян Чэн качнул головой в сторону все еще висящих в воздухе черных хвостов тумана. – Двойное самосовершенствование, – широко улыбаясь, отвечал А-Сянь, абсолютно уверенный в том, что его побратим все поймет именно так, как нужно. Цзян Чэн сощурился, пристально оглядел нас обоих и расстроенно махнул рукой. – Лань Ванцзи потом сам объясняй, что вы тут напридумывали. – Мы ему потом все покажем, да, А-Чжи? – Вэй Усянь подмигнул мне, я согласно хихикнула в ответ. – Если успеете все объяснить. Вэй Усянь покачал головой и отхлебнул вина: – Тебе же успели, А-Чэн. Как видишь, все живы. И ему успеем. – Лучше один раз показать, чем сто рассказать, – уверенно объявила я, назидательно подняв палец вверх. – И то верно, сестричка! Покажем, и все сразу встанет на места. Заодно… он не будет дальше, не будет больше терза… – вдруг Вэй Усянь запнулся и потряс головой, обрывая себя на полуслове. Миг – и широкая улыбка сменила выражение боли. Я ободряюще похлопала его по плечу, понимая что им двоим найдется о чем поговорить. – И кстати о нем: он долго у беседки торчать будет? – А-Чэн... – А-Сянь повернулся к своему брату, указал на него полупустым кувшином, – я не видел сестричку почти шестнадцать лет. Можем мы обменяться парочкой слов? Я думаю, что Лань Чжань это прекрасно понимает. – Хочешь сказать, что я не понимаю? Еще успеете наговориться, – Цзян Чэн недовольно цокнул языком и нахмурился. – Дело сначала. А-Сянь тут же наклонился ко мне: – Смотри, столько лет прошло, ты ему двух сыновей родила, а он все ещё ревнует, – нарочитым, громким шепотом поведал мне А-Сянь. Я закрыла лицо рукавом, спрятала за шелком свою улыбку. – Вэй Усянь, ты! – А-Чэн шагнул ближе, не скрывая своего возмущения, и все же подхватил нашу старую игру. – Давно уже, Великий глава-а-а, – доверительно поведал мне А-Сянь, то и дело косясь на своего брата. – Со всеми регалиями, – заверил меня он, в почтительном ужасе округлив глаза, так уверенно, словно воочую и сам наблюдал за становлением Цзян Чэна день ото дня. – Пользуется уважением и страхом, а все равно не может прекратить ворчать, – с широкой улыбкой, глядя ему прямо в глаза, закончил свою речь А-Сянь. Цзян Чэн лишь суровее нахмурился и выжидающе уставился на нас обоих. – Такова уж его природа, – я с притворной горечью вздохнула и покачала головой. Тут мой муж тяжело вздохнул и устало поинтересовался: – Опять начинается? Немедленно оба прекратили! А-Сянь, господин Лань ждёт! – заявил он, указывая большим пальцем себе за плечо. Мы переглянулись и рассмеялись. А-Чэн наблюдал за нами с самым что ни на есть уставшим видом. А-Сянь все еще посмеивался, когда я шагнула ближе к своему мужу и нежно погладила его по плечу. Широкая улыбка осветила лицо Цзян Чэна, когда я уверенно проговорила: – А-Чэн, все в порядке. Я… – я неопределенным жестом обвела свой кабинет и тут же смущенно потупилась. А-Чэн легким движением руки откинул за спину мои пряди и осторожно провел по щеке кончиками пальцев. Братец залюбовался нами, наклонил голову к плечу, понимая, что такое проявление нежности является признаком доверия. Его глаза лучились теплотой, пока он медленно вышагивал вокруг нас, с губ его не сходила широкая улыбка, пока он смотрел на нас обоих. – Ну-ка, а теперь скажите А-Сяню: вы поговорили? – А-Сянь… – поморщилась я и качнула головой. Братец даже не вздрогнул от сердитого: – Вэй Ин! Вэй Усянь горестно вздохнул, обошел нас по кругу и замер у стены, сложив руки на груди. А-Чэн пристально следил за каждым его шагом, а когда тот замер у стены, резко повернулся к нему. – А-Чэн, тебе мало было моей тени, что омрачала вам ваш Персиковый источник, ты решил ещё преград наделать? – Братец, ты не прав, – возмущенно выдохнула я, шагая вперед. Я встала между ними, раскинув руки в стороны, так что широкие рукава, расшитые золотой нитью, повисли разделяющим пологом. "Моя дорогая А-Чжи! Прошу тебя, защити обоих наших братьев. Ты сильнее меня, у тебя это выйдет лучше, чем у меня. Пожалуйста, защити А-Чэна и А-Сяня. Я не знаю, как далеко уйдут их тропки друг от друга и чем закончится ваш путь, я лишь хочу, чтобы вы трое помнили, всегда – ваша шицзе любит вас, несмотря ни на что. Вашей шизце нет дела до досужих сплетен. Никто из них никогда не видели вас троих, никогда не был с вами. А-Чжи, в моих руках нет той силы, что есть в твоих, и мое сердце не такое храброе, как твое, но я прошу тебя, сохрани нашу с тобой семью! Прошу тебя, не потеряйся сама и не дай потеряться им! Напомни им, когда они забудут, и твердо помни сама: "Мы все одна семья, мы всегда будем вместе!" Прошу тебя, А-Чжи. Ради самой себя, ради них! Помни о своей А-Ли, пусть эта память не даст тебе сбиться с пути! – вспомнила я строчки письма моей дорогой А-Ли. Письма, которое она так и не успела отправить. Когда господин Цзинь передавал мне плоскую шкатулку из белого дерева, это письмо лежало сверху, и в тот миг я меньше всего хотела гадать, что было у нашего Верховного Заклинателя на уме. Но теперь, смотря на них обоих, я понимала, как глубоко заблуждалась моя А-Ли. “Это в моем сердце нет той силы из кротости и смирения, моя шицзе. Это мне не хватит сил, чтобы разогнать тучи их обид! – промелькнуло в моей голове. – Но твоя А-Чжи приложит все силы!" – А-Чжи, помолчи! – хор их голосов вывел меня из размышлений, А-Чэн положил руку на мое плечо, решительно отстранил прочь и шагнул ближе к А-Сяню. Мой братец наблюдал за его приближением с грустной улыбкой, но когда Цзян Чэн заговорил, вздрогнул от его глухого, обреченного голоса: – Много ты понимаешь, господин Вэй. Тебе не приходилось колотить свою жену сразу же после того, как на твоих руках умерла любимая сестра, а твой меч лишил жизни брата, – А-Чэн пошевелил рукой с Цзыдянь, но плеть так и не ожила. – И что толку с того, что это была справедливая казнь, не подскажешь, а, Старейшина Илина? А-Сянь отпрянул словно от пощечины, напоровшись на его прямой и острый, как клинок, взгляд. – Долг уплачен, глава Цзян, – глухим голосом, похожим на раскаты грома в горах, проговорил он, глядя на Цзян Чэна тяжелым взглядом. – Уплачен, – с кривой ухмылкой отвечал Цзян Чэн. – Но только один долг, господин Вэй. Мой Старейшина нахмурился, губы растянулись в кривой усмешке: – Выставите все счета разом, глава Цзян, так будет проще. И вам, и мне. А-Чэн приподнял бровь, повел плечами, словно готовился к схватке. – Вообще-то мы сражались на равных! – пробурчала я, прикончив кувшин. Мой голос дрожал от волнения, и все же я попыталась взять под контроль занимавшуюся бурю. Фуцзюнь бросил на меня одновременно гневный и умоляющий взгляд. – Я, может, и не убивал своего брата, – все таким же глухим голосом проговорил А-Сянь, рывком отстраняясь от стены. – Но свою разлуку до дна выпил. Сделайте А-Сяню одолжение... – Я должен стерпеть то, как ты опять лезешь не в свое дело ? – Не в свое ли? Они замерли друг напротив друга. – Не здесь, – прошипел А-Сянь – Не при ней, – ответил А-Чэн. Я грозно топнула ногой: – Опять начинаете? Один Великий глава, другой станет главой! А ну хватит! Я решительно встала между ними: спиной к А-Чэну, лицом к брату. – Не прошло и нескольких дней с твоего возвращения, а ты снова дурачишься, – я ткнула его в грудь, от чего А-Сянь с тихим возгласом покачнулся и недовольно уставился на меня. – А ты! – я повернулась к А-Чэну. – Почти шестнадцать лет прошло, добыча давно в клетке, а ты всё ведешь ненужную охоту! И не́чего, помолчи! – я закрыла ему рот ладонью, едва заметив, как Цзян Чэн готов был разразиться бранью.       Вэй Ин засмеялся, наблюдая такую картину, но тут же возмущенно затопал ногами и запыхтел, когда моя ладонь прикрыла и его лицо. Они возмущенно смотрели на меня, трясли головами и топали ногами. Их взгляды метали молнии, но все же ни один из них не отмахнулся от моей руки, ни один не отбросил мою ладонь, чтобы продолжить яростный спор.       Потому что, сколь бы ни были темны и сложны их чувства друг к другу, каждому из них нужна была соломинка, только одна, чтобы выстроить мост между двух берегов мутной горной реки с быстрым течением. Чтобы встретиться на середине этого моста, и лишь им двоим известно для чего. У меня, конечно, не было заклинания Закрытого рта, но справиться с ними двумя у меня достанет сил без всяких техник. – Помолчали оба! Разбираться вздумали! Наша шицзе попросила меня вас беречь! И я это сделаю! – я вертела головой от одного к другому. – Даже если придется беречь вас от вас самих! Главы кла-анов, великие за-а-аклинатели, – насмешливо протянула я. – Тоже мне! – я возмущенно фыркнула, тряхнула рукавами. А-Чэн и А-Сянь примолкли, лишь бросали друг на друга гневные взгляды. У обоих был полон рот насмешек друг для друга, но сейчас они вынуждены были замолчать. – И оба без глупостей, поняли меня? Страшный враг всё еще может нас уничтожить! Он заматерел за эти годы… – я повернулась к своему брату и, сверкая глазами, продолжила. – А-Сянь, знаешь, как А-Чэн играл раздор, пока тебя не было?! Всех убедил, отводил подозрения как мог! Имей к нему уважение, к нам обоим! – я кивнула на себя и на своего мужа. Едва услышав эти слова, А-Чэн распрямил плечи, его лицо стало мягче, будто бы тревога постепенно покидала его разум. Я пристально вгляделась в лицо А-Сяня, на котором бурным потоком проносилась смесь чувств: от раскаянья, до сердитого желания высказаться. Мои ладони, прижатые к их губам, вспотели, и я крепче вдавила свои руки в их лица. И все же ни один не отстранился, не подался назад. Они оба внимательно слушали меня. Покачав головой, я продолжила с тяжелым вздохом, обращаясь к брату: – Мы с тобой обещали ему и героя, и Ветер, а получил он лишь одну меня, да и ту наполовину! А-Сянь вздохнул, понуро опустил голову, признавая мою правоту, и тут же посмотрел на А-Чэна снизу вверх, проверяя его реакцию. Его тень и наш долг стояли между нами все эти годы: стену обвивал плющ сражения у Луаньцзань. И лишь мы оба могли ее разрушить или укрепить. Я понимала, видела, что понимал это и А-Чэн – Вэй Усянь хотел нам помочь. Он хотел загладить свою вину, которая была и которой не было. Лицо А-Чэна отражало небывалую гордость, но у меня были слова и для него. Не отнимая руки от лица А-Сяня, я теперь обратилась к своему мужу: – А ты, мой господин Лотосов?! Чем думаешь?! Ваши распри потешат и насытят лишь эту мразь! – я кивнула головой в сторону окна, в сторону Башни Золотого Карпа. – Ты пошел за нами, счел важным и нужным поверить в наш Путь! Вы создали свой, втайне от меня! – я гневно посмотрела на них обоих. А-Сянь пристально уставился на А-Чэна, А-Чэн лишь криво усмехался в ответ. – Я это стерпела. Помолчать, обоим! – прикрикнула я, едва услышала, как они попытались заговорить одновременно. – Я довольно вас слушала и слушалась! – для острастки я топнула ногой и не без радости заметила, как покаяние выступило на их лицах, как неродившаяся ссора уступает место их стыду. Мой голос стал громче, слова все сильнее, словно я хотела их впечатать в их головы. – Неважно, здесь или нет, при мне или нет – никакого раздора! Свои дела решайте после долга, но учтите: если вы друг друга решите убить, у меня в союзниках господин Лань! – я сверкнула глазами в сторону А-Сяня, который тут же побледнел, а потом обратилась к А-Чэну, который недовольно нахмурился. – Мы за эти годы ох как спелись со Вторым Нефритом! За шкирку вытащим с того света и заставим отвечать! Перед нами обоими! Закончив свою тираду, я уперла руки в бока, гордо вздёрнула подбородок и быстро оглядела их обоих, давая разрешение заговорить. – А... Сестричка, не надо угрожать мне Лань Ванцзи, – А-Сянь примирительно поднял вверх обе руки и умоляющим шепотом попросил. – Пожалуйста. – Если придется, я тебе шифу Лань угрожать буду! – сердито буркнула я, наблюдая за тем, как мой брат пытается осторожно прокрасться с линии огня. – А-а-а... Не надо-не надо! – тут же отозвался он и потер свою спину. – Тело не мое, а кажется, что все еще помню эту линейку! – То-то же! – я довольно хмыкнула и сердито тряхнула рукавами, подкрепляя свои слова сердитым вопросом. – Вам ясно?! Обоим?! И не дожидаясь их ответа, я тут же порывистым движением обняла их и прижала к себе. – Кажется, кто-то стал истинной Цзян, – придушено пробубнил А-Сянь. – А кем она еще должна стать?! Истинной Вэй? – тут же вскинулся А-Чэн. – А ну хватит, – я шлепнула их по плечам и отстранилась, и тут же, хитро прищурившись, заявила А-Сяню: – Братец, полагаю, у вас с господином Лань тоже есть что обсудить, но мы же в это не лезем! – я указала ладонью на себя и А-Чэна и тут же, пресекая все попытки помешать мне, вскинула руку. – И довольно на этом. Я направилась мимо них и все же бросила через плечо: – Не вздумайте ничего тут тронуть пока меня нет! Это кабинет госпожи Цзян, вам ясно? – и не дожидаясь ответа, я поспешила в смежную комнату, довольно вслушиваясь в их громкий шепот. Вернулась обратно я с зачарованным мешочком и призывно потрясла им в воздухе . Звон от заклятья тут же отвлек их обоих, они разом повернулись ко мне в ожидании дальнейших событий. – Второй Нерфит позаботится, чтобы ты ни в чем не нуждался, но отпустить вас с пустыми руками мы с А-Чэном не можем, – я бережно зажала мешочек между ладонями и кивнула головой в сторону выхода. – Идемте, – я вручила мешочек А-Сяню с самой что ни на есть хитрой улыбкой.

***

      Господин Лань, внешне спокойный, обнажил свою тревогу, лишь когда мы показались из-за черной беседки. На его лице разом проступило волнение и облегчение, а из груди вырвался тихий вздох. Едва заметив своего хозяина, ослик всхрапнул, покачал головой. А-Сянь прошел мимо своего Яблочко, потрепал его по голове и широко улыбнулся Лань Ванцзи. Свет этой улыбки отразился на лице Второго Нефрита, который лишь сдержанно кивнул ему в ответ. А-Сянь дважды подбросил мешочек в воздухе и, не отрывая взгляда от Лань Ванцзи, привязал мешочек к своему поясу. Господин Лань тут же опустил взгляд. И осел снова потряс головой. – Какая мерзкая скотина, – я презрительно поморщилась, шагнула за плечо А-Чэна. – Не обижай Яблочко, сестра, он хороший, – А-Сянь похлопал себя по поясу, проверяя узел мешочка, и тут же приласкал стригущего ушами ослика. Я скривилась от этого зрелища и вздрогнула. Лань Ванцзи отвлекся от любования А-Сянем и тут же обратился ко мне, и оборвал себя на полуслове, совершенно не зная, как ему продолжить. Его голос звучал бархатисто, и эти нотки жизни в его словах не могли не наполнить мое сердце ответным теплом. – Госпожа Цзян. Я… – Лань Ванцзи подался ближе, и я тут же вышла из-за спины А-Чэна. – Будьте оба осторожны. Пусть Гуанъяо и не знает всей правды, но он умен, – я посмотрела на них обоих. А-Сянь оперся локтем на седло своего ослика и, несмотря на всю дурашливость своей позы, серьезно мне кивнул. Лань Ванцзи демонстративно повел рукой с зажатыми в ней ножнами в воздухе, демонстрируя свою решимость. – Он быстро догадается и сложит. Но это не ваша забота, – я кивнула им обоим и снова взглянула на Лань Ванцзи.       Я уступила ему свое право следовать за Вэй Усянем, ведь иначе я не могла. До поры исполнения нашего долга это его путь. Об этом мы договорились давно. Взглядами, жестами, песнями Ветра и струнами Облаков. Нашими гуфэн и гуцинем. Мы с Лань Ванцзи церемонно поклонились друг другу.       Благодарность и боль мелькнули его в глазах, а следом показались счастье отступившего ожидания и горечь грядущей разлуки. Господин Лань протянул мне свою ладонь, и я тут же шагнула ближе, опутала его руку своей. Иное было ни к чему, особенно лишними были бы слова: Ветер, обиёкший нас вокруг в этот предрассветный час, и белоснежное облако, мелькнувшее на чистом прежде небосводе. Мы замерли, глядя друг на друга, пока в наше созерцание не вмешался А-Сянь. Мой брат смотрел на нас круглыми глазами и с открытым ртом, с громким шёпотом тыкал пальцем: – А-Чэн, ты видел, видел?! – Да помолчи ты, – лишь отмахнулся от него Цзян Чэн и сделал несколько шагов по кругу, застыл рядом с А-Сянем, любуясь зрелищем. – Спасибо, госпожа Цзян, – с безмятежной, почти нежной улыбкой проговорил Лань Ванцзи. – Это заслуга не меня одной, – я покачала головой, и Лань Ванцзи шагнул чуть ближе, а шелест наших рукавов скрыл тихое, почти не слышное, да так, что я на миг подумала, что мне показалось: – Ваша, госпожа Цзян. Мы сжали наши ладони в последний раз и разомкнули руки. Дети Неба наградили друг друга счастьем доверия, бесконечного, как наш исток. Четыре родственные души в одном поколении и так близко друг к другу. Нам было много дано – ещё больше спрошено. Мы одновременно прянули друг от друга, и каждый замер рядом со своим любимым. Лань Ванцзи скосил взгляд на широко улыбающегося А-Сяня, тот в ответ одобрительно и важно кивнул. А-Чэн посмотрел на меня с теплотой, и я снова опустила взгляд к земле. Тяжело вздохнув, я обратилась к ним обоим: – Идите. Сумрак ещё скроет вас, – я оглядела небосвод и кивнула. – Рано прощаться, ещё встретимся! – беспечно махнул рукой А-Сянь, беря под узцы своего осла. – Иди уже! – со смехом притопнул ногой А-Чэн. Лань Ванцзи сокрушенно покачал головой. Когда две тени скрылись в зарослях, мы с А-Чэном переглянулись. – Он догадается открыть подарок? – Надеюсь, что откроет мешок хотя бы раз, это же А-Сянь, – я пожала плечами, продолжая смотреть им вслед. А-Чэн хохотнул и обратился ко мне: – Спасибо, А-Чжи. За… – он запнулся и лишь посмотрел на меня проникновенным взглядом. На его лице промелькнула светлая грусть. – Лишнее, мой господин Лотосов, – мои глаза блеснули озорным огнём. Фуцзюнь покачал головой и подхватил меня на руки.