Мудрость обнимающая лотос

      Двери за мной закрылись. В спину донесся приглушенный звон стекла, звук сминаемых пионов. Я ухмыльнулась. Вдох-выдох. Воздух- сын Ветра. Дыхание часть Воздуха. Все три части подвластны мне. Я запирала внутри себя боль. До срока. Кричать буду позже. Сохранить себя. Потом нашу семью. Сейчас я должна выйти, и исполнить приказ. Сделать все, чтобы сохранить наше наследие.       Поднять кланы на бой, свергнуть Гуанъяо пока он не добрался до постамента "Верховный Заклинатель." Иначе нас ждет пламя Нижнего Мира, или кое-что похуже. Поздно искать виноватых, сыпать голову пеплом – каждый сделал то, что он мог сделать. И каждый получает свои плоды.       Грянет война: для этого Гуанъяо и клепает новые кланы, своих людей, которых потом рассадит по нашим местам. Он готовится, но и нам есть чем ответить: мы ковали свою цепь привязанностей не один век. Чужаку ее не сломать, даже такому как он. Я глянула на рукав, на то как медленно растекалось по черному шёлку кровавое пятно.       "Вдох-выдох, – приказала себе я. – Добраться до Пристани Лотоса. Любой ценой. Не думать. Не дать ему втоптать наше в дело в грязь. Не дать ему смести нас. Не дать."        Тишина оглушала меня, заставляла меня раствориться в ужасе происходящего. Склониться перед неизбежным, осесть на прохладные, каменные плиты пола, в самый центр узорной мозаики. Свернуться калачиком посреди раскинувшего белоснежные лепестки пиона и покорно ждать смерти. Я оглянулась на дверь, перевела взгляд на горящий напротив факел, волей концентрируя свое внимание на огне. Вздох, удар сердца, ещё один и ещё – и я снова владею собой. Я огляделась: справа и слева было пусто. Прислушалась к пространству, проверяя как далеко от меня могут быть стражники. Коридоры отозвались все той же тишиной. Я кивнула самой себе и на миг прикрыла глаза, мысленно рисуя себе кратчайший путь на свободу. "Надо найти Ли, – промелькнула в голове мысль, – и что ему сказать? Чтобы оба уходили?!" Я сжала челюсти до скрипа, понимая – я уйду, но они останутся. Будут биться до конца.       "Ты не можешь защитить всех. Но защити тех, кого еще способна. У них есть свое право жить и умирать. Они –воины. У тебя свой приказ. Уважай их как они уважают тебя. Они уважают твой долг– будь почтительна к их долгу. Они поймут... И войдут к предкам достойно. А ты должна выжить любой ценой. Вся эта кровь, которую ты прольешь сегодня, все те жизни, что отнимешь у тех, кто попытается тебе помешать, купит жизни большинства. Ты – воин, Ксяокин, тебе не привыкать. Ты убьешь предателей, тех, кто склонились перед выродком, позабыв о всякой чести. Тех, кто стыдливо молчат о Тёмном железе. О Сюэ Яне в этих стенах. Башня давно утратила чистоту, но что бы так... Я должна вернуться."       Вдох-выдох. Пустота сознания. Ни ряби на озере. Я лотос. Я меч. Я мудрость. И я все же обернулась, оглядела коридор перед собой, скользнула взглядом по потолоку и полу. Я вскинула ладони и трижды, едва слышно, хлопнула в них. Этим отчаянным жестом я говорила: "Я отдаю тебе должное, Гуанъяо." Я не собиралась его понимать, вставать на этот скользкий путь: ибо понимание врага ведет к его прощению, –но как ис было не восхититься! Со всей чернотой и пустотой, что в этот миг разливались внутри меня. – В одиночку и так высоко залез. Будь ты иным –я бы первая пришла на договор под Небом, – я сказала это вслух. Освободила себя от тех мыслей, что могут стать мне помехой во время отступления. Развернувшись на каблуках и больше не теряя времени на церемонии я тихо и быстро направилась к выходу. Перед глазами стоял проем дверей, на нем я концентрировала все свое внимание. " Потом налево, вниз, – обдумывала я все приближаясь к заветному выходу. – Прокрасться по крышам будет быстрее. Спуститься к амбару. Обойти посты... Если не выйдет, – я на ходу сжала рукоять сабли, притороченной к поясу, мыслено обратилась к грозному оружию – "Помоги мне их прирезать." В руку ударила яростная волна, да такой силы, что я едва не качнулась назад "Спасибо" – мысленнл поблагодарила я саблю и поспешила вперед. Я едва ли не летела по коридору, мысленно приказывая себе не думать о своем брате. И, как часто бывает, в тот же миг его образ замелетешил у меня перед глазами. Облик Не Хуайсана словно напоминал мне о том, что я так и не смогла: стать достойной дочерью, сестрой. Не смогла защитить нашего...       Вся моя кровь была пролита зря. Что толку от последней из Фэн? Я против сосбтвенной воли бросила взгляд на рукоять сабли, в этот миг я искала и не находила ответ лишь на один вопрос: "Зачем мне жить дальше?" Тут же по стенам заплясали тени, а воздух наполнился едва уловимым уху скрежетом. Я с вызовом вскинула подбродок, одним усилием воли приказала себе остановиться. Я лучше них обоих знала, как сурова бывает тьма, как опасен ее голос, и какие испытания поджидают за поворотом ее бесконечных лабиринтов. В прошлый раз решала она – и я приняла ее решение, приняла и прошла свое испытание. Но теперь решаю я. И я не поддаюсь. Я двинулась вперед, находу рассуждая. " Сети, которые они напитывают силой отца поймают любое заклинание, аТьму я из них не призову отдельно: она скорее радостно разнесет весть и поднимет всю Башню на уши, что мол явилась Хозяйка. Тьма всегда верещит, и лишь потом склоняется, такой уж у нее обычай. "Хватайте ее"– вот что услышит Гуанъяо с Сюэ Яном на пару. Нет уж, такой роскоши я им не дам." Я пронеслась мимо приметного гобелена, кивком поприветствовала знакомую вазу. С каждым шагом меня все укрепляла мысль об успешном побеге. В спину словно толкала мысль о приказе отца, а впереди далекими еще огнями маячила родная Пристань Лотоса. "Я сильнее вас всех, разом. Мне есть ради чего сражаться," – подумала я, и тут же, на ходу, сжала ткань ворота на груди, пытаясь заглушить острую боль, что немедленно отозвалась на эти мысли. Не останавливаясь, не сбивая темп шагов, я продолжала рассуждать: "Заклинание держится пока он жив, а сети с удовольствием выпьют из тела отца всю силу. Тяньчжи, у тебя нет времени поражаться глубине ненависти и падения. Гуанъяо всегда был таким. Зло не рождается из ничего, тебе ли об этом не знать? Какой бы пример у него не был перед глазами, он тот кто он есть." Я, на ходу, мотнула головой, и тихо, так чтобы самой услышать свой голос пробормотала: – А-Чэн с ума там сходит. О нем, только о нем. Ты должна вернуться, ради Пристани Лотоса, – шептала я самой себе, – ради ваших детей. Едва я вспомнила их лица – своего мужа, племянника и сына, – на душе стало легче и светлее. Цзян Чэн был со мной, сколько бы ли нас сейчас не разделяло. Потому что у нас, как у всяких любящих, одна на двоих душа. Теперь уже улыбка цвела на моем лице, считанные почти что двадцать шагов оставались мне до выхода. Я прибавила темп, продолжая держать дыхание. Даже скрип двери, что донесся мне в спину не остановил меня, я на ходу придумывала возможные отговорки. Уговаривала себя не реагировать. Но тут услужливый Ветер донес до меня запах нарушенного шелка. Я едва ли не остановилась, едва не спросила вслух: "У тебя слух лисицы, Гуанъяо? Твоя мать случайно не из хули-цзинь? Это многое бы объяснило." – Ли Фу! – плетью стегнул его голос мою спину, следом отозвались давно зажившие шрамы от кнута. Я на миг прикрыла глаза, сжала для пущей уверенности в руке рукоять сабли и взмолилась владыке преисподней: "Ян-ло-ван, сделай так, чтобы показались оба." Я застыла, опустила голову, но поворачиваться на голос не собиралась:ему нужно, пусть он и подходит. –Что ты здесь делаешь? – Гуанъяо поравнялся рядом со мной, наклонил ко мне голову. Я молча, не глядя на него сколькзнула спиной к стене, прижалась к прохладному камню коридора. Взгляда я не поднимала, смотрела ему под ноги, не желая отвечать ему. Гуанъяо презрительно хмыкнул, шагнул ближе ко мне, я телом почувствовала как он открыл рот для очередной гадости, почувствовала, сколько власти прозвучит в его голосе, и замерла на месте прикрыв глаза. Владыка Преисподней исполнил мою молитву, я услышала знакомую поступь: вальяжную, словно тот, кто к нам приближался меньше всего заботился о скрытности. Впрочем, так оно и было. Чем ближе он приближался к нам, тем явственней ощущалась его вонь – сталь, кровь и мертвечина наполняла воздух, перебивала запах нарушенного шелка и пионов в вазах по стенам. Даже свежесть летней ночи, что принес легкий ветерок, так и не смогла перебить его вони. "Надо же, оказался он живой, – думала я вслушиваясь в эти шаги. – Ксяокин, немедленно прекрати. Почему в такой ситуации я хочу смеяться?" Перед глазами всплыло лицо А-Сяня, и я едва не всплеснула руками, едва не выпалила вслух: "И правда, почему!" Гуанъяо на миг оторвался от меня, краем глаза я заметила как он повернулся к подошедшему к нам Сюэ Яну. Миг они молчали, быстро подняв взгляд я заметила, как пристально они смотрят друг на друга, и тут же, не желая быть раскрытой, я опустила голову. Осторожно сделала шаг в сторону выхода, и вздрогнула, замерла когда услышала голос: – Так-так, что тут у нас? Отчитываешь слуг? Сюэ Ян обошел Гуанъяо, который не стремился уступать ему место и встал слева от меня. Я почувствовала на себе его взгляд, пристальный, насмешливый и тяжёлый. Он покачивался передо мной, я слышала, как он, с противным скрипом наматывает на искалеченную руку длинный локон жёстких волос. Я с мстительным удовольствием представила, как наматываю один из таких локонов вокруг его шеи вместо удавки, как с силой сжимаю его волосы в своих пальцах. Я почти услышала ту музыку, которой обернется для меня хруст его костей. Я представила свое ликование, когда я обезглавлю его труп его же мечом, как я брошу его тело всем ветрам... Я так увлеклась мыслями, что вздрогнула от настоящего испуга, когда услышала шипение Гуанъяо: – Скройся с глаз! Сюэ Ян в ответ презрительно хохотнул, и воцарилось молчание. Я сделала еще один осторожный шаг к выходу, чувствуя как разливается в воздухе между ними густая, липкая масса. "Отношения у вас, конечно, высокие, ничего не скажешь! Но бояптч мне нечего, "Иллюзия Илина" не ваш уровень," – я выдохнула свободнее, осторожно перебрала по рукояти сабли, продолжая медленно, приставным шагом продвигаться к выходу. Я не поднимала головы, а внтури меня закипала веселая злость: "Тоже мне, мастер Темного Пути! Великий Заклинатель, у-у, мрак! Тьфу, одно название!" Медленно, цунь за цунем я пробиралась дальше, пыталась продвинуться как можно дальше, прежде чем меня хватятся. Но Гуанъяо, словно решил подтвердить мои мысли о своем происхождении от одной из лисиц снова обратился ко мне: – Ли Фу, я задал вопрос! Я заметила, что они все ещё стоят напротив друг друга, и губы скривились в презрительной усмешке: "Посмотрите, какая власть! Безнаказанно терзаешь одного из свидетеля, того, кто не дал тебе посеять между нами вражду. Чье слово было бы против твоего, распусти ты слух о том, что я обманом и чарами склонила Не Минцзюэ к лечению через свои практики! А теперь что? Пользуешься тем, что мой отец шагнул в самое сердце твоей интриги. Не понять тебе нас, Гуанъяо, не понять". Я бросила тоскливый взгляд на выход: вот он, рукой подать. – Ли Фу! – снова приказал отвечать Гуанъяо. А следом послышались шаги: видимо двое противников сговорились на выгодной, до поры, им обоим ничьей. Я продолжала молчать, поспешно оценивая обстановку: "Так, шум поднять не дело, а до выхода рукой подать. Взлечу над его головой, оттолкнулсь от затылка, стена, под углом и на выход." Я подняла голову, чтобы лучше видеть происходящее и внутри меня все заледенело. Меня не волновал замерший поодаль Гуанъяо, вглядывающийся в мое лицо с презрением. Я увидела, что Сюэ Ян держит в своей руке Бася, ладонь сжимает эфес, а клинок покоился на его плече. Сюэ Ян прошелся передо мной, презрительно фыркая, он демонстрировал мне свою новую игрушку, прекрасно зная, как ранит сердце верного заклинателя вид оружия его главы в чужой руке. И не просто чужой – в руке его злейшего врага. Я не смогла сдержать презрительной усмешки, пламя, что в этот миг вспыхнуло в моей груди обожгло меня изнутри. Оторвавшись от стены, я на миг замерла под презрительным взглядом Сюэ Яна, прикидывая свой дальнейший ход. Гуанъяо нахмурился, смотрел на меня исподлобья – он смотрел, но не видел, лихорадочно пытался разгадать с чего бы в прежде покорном заклинателе случились такие перемены. Сюэ Ян, решивший поиграться шагнул ближе ко мне, он посмотрел на меня свысока, демонстративно покрутил в ладони рукоять Бася. Он жаждал развлечения – и чем больше будет боли в глазах его жертвы, чем громче будет мой крик, чем больше крови я пролью в безумной попытке освободить себя или своего главу, тем больше радости я подарю его черному сердцу и гнилой душе. Желая оставить его голодным, я, было попятилась к выходу. И тут раздалось гневное пение Бася.       Она взывала к отмщению: со всем гневом и яростью. Лезвие, что испило моей крови, стало свидетелем моей и нашей клятвы вспыхнуло алым по кровостоку. Она взывала ко мне, к принятой в клан, взывала к дочери Цинхэ Не, она требовала суда и казни. Она разрывала воздух боевым барабаном, бронзовым колоколом. Трубила горном, что ранним утром будит войска, созывая на штурм.. Оглашала воздух призывом.       Бася требовала руки лишь одного воина. Требовала своего очищения через сражение от той скверны, что поймала ее в ловушку. Требовала крови подлецов, требовала их плоти, самой их жизни. Я видела, как множество нитей исходили от кончиков пальцев Сюэ Яна, заклятьем покорности они обплетали рукоять священного оружия моего отца. Бася требовала свободы. – Чего это она? – Сюэ Ян озадаченно покрутил Бася в руке, вопросительно уставился на подошедшего Гуанъяо, что вместо ответа сам уставился на клинок. Я с удовольствием отметила, как он не решался брать саблю в руки, я знала – его держит от этого страх. – Молчала столько времени, и тут на! – Сюэ Ян оглядел внимательным взглядом клинок. Она яростно звенела, да так что он отпрянул назад, к стене –ладонь затряслась, завибрировала, и он едва не выронил ее из рук. – Она болтала лишь когда мы с тобой... – Заткнись! – немедленно приказал Гуанъяо. Я знала, что если бы не странное поведение Бася, у Сюэ Яна обязательно нашлась бы колкость на такой приказ. Но сейчас он пропустил слова Гуанъяо мимо ушей, поглощенный сражением с взбунтовавшейся Бася. Сюэ Ян прижался к стене, и, обретя равновесие, тут же сложил пальцы, соткал заклятье и резким взмахом послал его к клинку. Тьма развеялась, едва только дымка прикоснулась к возмущённо гудящему клинку. Они обменялись удвиленными, неудоменными взглядами. А перед глазами вставали картины: связанный отец и играющийся с его оружием Сюэ Ян. Его наверняка это забавляло: возможность поглумиться над схваченным тигром, над старым врагом, которого временный хозяин подарил ему тепленьким. Я представила, как он раз за разом подносит лезвие к его горлу, как дразнит плененного Не Минцзюэ рукоятью его клинка, наслаждаясь отчаянием могучей сабли и ее хозяина. Стало совсем не хорошо, а решение я приняла в миг, короче вдоха. – Бася поёт лишь тогда, когда рядом кто-то крови Не, – протянул Гуанъяо и медленно повернулся в мою сторону. Я скользнула еще ближе к выходу, всеми силами держалатна лице знаменитое выражение: "Я ничего не знаю, мне надо идти". Если судить по оттропевшему лицу Гуанъяо – у меня этот трюк, в отличие от Не Хуайсана, получился не так хорошо. Я отступала назад вслушиваясь в яростную песню Бася, что все громче разливалась по пустым в этот час коридорам. Я вслушивалксь в ее песнь и едва ли не расхохоталась к голос, когда увидела как безвольно упала на пол рука Сюэ Яна, а острие клинка высекло искры из мраморной мозайки пола. Оставив черную, уродливую черту на одном из белоснежных завитков растительного узора. Следом пронесся яростный вопль самого Сюэ Яна, он был не в силах совладать с взбунтовавшейся Бася, которая держала его крепко. Гуанъяо затрясло: его лицо перекосилось от ужаса и ненависти, он сощурил глаза пристально вглядываясь в мое лицо. Я ответила ему не меньшей по силе ненавистью, а губы изломились в страшной ухмылке. – Да заткнись ты уже! – Алым в ответ вспыхнула рукоять: со звоном распались нити темного заклятья. В следующий же миг в лицо Гуанъяо ударила зеленая вспышка моего заклинания: с меня медленно стекала чужая личина. – Кого я вижу! Снова ты, госпожа Ветерок, явилась к нам? – В меня полетел сгусток Тьмы, но замер у лица и развеялся. Я коротко рассмеялась, запрокинув голову назад, и резким движением повернула кисти против часовой стрелки. Алая дымка с черными вкраплениями затанцевала на моих ладонях. Глаза Гуанъяо расширились, он прянул к стене, все его лицо перекосилось от ужаса. – Успел соскучиться? – поинтересовалась я с вызовом. Он сверкнул глазами: – Конечно, госпожа Ветерок. Мы с тобой не закончили, а я люблю доводить дела до конца. Сюэ Ян поджал губы, глаза его полыхнули адским пламенем, он подался мне навстречу, медленно, вальяжно, волоча за собой высекающее искры лезвие Бася. Я поцокала языком и покачала головой: – Это я с тобой не закончила, мастер. – М-м-м, – медленно, со странным наслаждением протянул он. – что, уже не боишься? Я шагала к нему неспешно и свободно: глаза блистали рубиновым блеском, улыбку, в которой я растянула губы некоторые поборники морали непременно назвали бы распутной. – Кого, тебя? Шавку безродную, что машет хвостом перед таким черепашьим яйцом? – я презрительно оглядела его с головы до ног и качнула головой в сторону Гуанъяо. Сюэ Ян медленно осмотрел меня с головы до ног: – Осторожнее, Ветерок. Бродячие псы бывают злее цепных. – Да-а-а, – лениво протянула я. – А еще привязываются к любому, кто поманит их вкусной косточкой.       Но как хорошо, что здесь не было никого из тех, кто мог упрекнуть нас в нарушении приличий! А было лишь трое детей Тьмы: один приемный, которого пустили за порог, лишь бы не слышать эти бесконечные визги. Лишь бы этот подкидыш прекратил своим причитанием тревожить ее саму, и ее любимых детей. Авось, позже пригодится… Для черной работы руки всегда нужны. А в награду приемыщу можно и бросить крохи с господского стола, такому будет достаточно и их. Хочет гнуть спину? Прислуживать? Ползать на брюхе? Кто же его неволить будет? Приемыш в лице Гуанъяо сейчас прижимался к стене, лихорадочно пытался сообразить что делать. По его бегающим глазам, испарине выступившей на лбу я поняла, что сейчас он очень не уверен в том, на чьей же стороне Сюэ Ян. А еще был напуган тем, как загустел между нами воздух, и сколько силы и мощи разливалось в пространстве. Силы, которую Гуанъяо никогда не сможет ни взять, ни подчинить. Мощи, которая ему и не снилась. “ А это, сладенький А-Яо, я еще держу Демоницу Илина в узде,” – я резко обернулась в его сторону, сделала ложный выпад с коротким, громким шипением. И гортанно рассмеялась, заметив как он отчаянно вжался в стену, словно хотел украсить ее собой, как барельефом. Как он в ледяном отчаянии и панике сжимал ладони, бегал взглядом от меня к Сюэ Яну. Я поцокала языком и неспешно, с изяществом и страстью одновременно повернула голову обратно к мастеру. Второй – вечно заслуживающий одобрение нашей матери, прикрывающий даром свободы свою собственную жестокость. Тратящий ее бесценные дары на удовлетворение своих прихотей. Обижающий нашу общую мать своей навязчивостью, не пожелавший даже вникнуть в ее вечный шепот… И ее дочь, младшенькая. Любимица. Та, кто без страха шагнула в ее объятия, та, кто открыла ей свое сердце, приняла ее всей душой, всем своим естеством. Любимица, которая смогла найти сладость в ее холодных прикосновениях, которая распознала в ее свободе границу между волей и вседозволенностью. Дитя, что бесконечно радовала свою мать своим усердием постижении всех тайн, скрывающихся во тьме, дитя, что подарило ей чистую, всеобъемлющую любовь и почтение… Кого же выберет наша общая мать? Разве ответ еще не очевиден? Мы с Сюэ Яном не отводили взгляда друг от друга. Его шаг. Мой шаг. Вальяжная, раскованная походка. Танцующие движения, плавные изгибы бедер в плотно облегающем мою фигуру мужском костюме. Мы плавно, неспешно двигались навстречу, я так и держала в руках алое, трепещущее пламя, он все так же волочил Бася за собой. Тьма и безумие помогали ему блокировать чудовищную боль, которую ему причиняло могучее, духовное оружие главы Не. Гуанъяо все еще прижимался к стене, в растерянности наблюдал за тем, как мы с Сюэ Яном встали почти вплотную друг к другу. Он сверкнул глазами, я в ответ повела плечами, вскидывая одну руку вверх, другую вниз. Замерла в изящном па, откинувшись назад, в один миг ставшая воплощенной страстью и силой, такой близкой и манящей, но все такой же недосягаемой и недоступной. Я стояла перед ним телом, но была на пьедестале духом до которого им обоим не добраться никому. Что пъедестал – им никогда не проползти даже по лестнице, не вступить даже на первую ступень, ведущую к моему возвышению. Перед мастером стояла Госпожа, а в ее фривольной позе не было ни намека на вульгарность. Я источала ту желанную, но недостижимую свободу, к которой стремился каждый, кто променял широкий, светлый путь на кривую и скользкую дорожку. Я была властью и могуществом, драгоценная мантия темной власти струилась с моих плеч к полу, высокий лоб украшал царственный венец. Я была их искушением, но не тем, каким обычно бывает женщина для мужчин. О нет, мы с мастером слишком высоко стояли, для того чтобы сводить все противостояние к неутоленной, низменной страсти. Как не было этого порока в желании Гуанъяо меня сокрушить, согнуть, сломать. Заставить сказать, буквально вырвать из моей глотки хриплое признание в одно единственное слово: “Господин…” В этом, все же, мы были на равных. От мастера по-прежнему несло холодом разрытой могилы и свежим трупом. Он вонял как воняет всякий палач, всякий мясник, и этот запах не могли заглушить и царственные пионы, ни запах надушенного шелка. – Явилась и ухожу, – лениво протянула я, приблизив к лицу ладонь, на которой танцевало заклинание. Резко выдохнула, погасив его. Сюэ Ян неопределенно хмыкнул. Я, продолжая распутно улыбаться перевела на него взгляд и презрительно твердо проговорила: – Скучно у вас тут, – покачала головой и резко хлопнула в ладоши, развеяв свое заклятье. Гуанъяо вздрогнул от звука, Сюэ Ян довольно рассмеялся, блеснул глазами: – Какая стала смелая! А чей это меч у меня сейчас в руках? – он поцокал языком, на что я, не переставая улыбаться ни на вдох, качнулась ближе к нему и звонко щелкнула зубами над самым ухом. – Ам, – выдохнула я. – Съела. – У-у-у, – присвистнул Сюэ Ян, когда я плавно качнулась назад, и замерла прямо перед ним, – госпожа-а-а Ветеро-о-ок… – со смаком протянул он. – Поиграем? Я поцокала языком и погрозила пальцем: – Не по твоим правилам, мастер. Он пошевелил плечами: превозмогая боль и взбунтовавшуюся саблю соткал заклятье. Я снова рассмеялась. – Бояться надо тебе, – алый блеск мелькнул в моих зрачках. С гортанным смехом я заметила, как посланная им тьма снова напоролась на стену: алую и черную. Такие знакомые ему цвета все же озадачили его. Сюэ Ян округлил глаза, пытался разгадать что за техника перед ним, он узнавал ее, я читала это по его взгляду. Повренув голову, я уивдела как Гуанъяо бледнел с каждым вдохом: ведь все снова пошло не по плану. Снова вмешалась я, спутала ему все нити, все фишки на игровой доске. Я наградила его презрительным смешком и снова повернулась к мастеру. Сюэ Ян больше не страшил меня. Я больше не боялась его заклятий. Я все еще не могу его убить, но теперь я могу уйти живой, без посторонней помощи. Теперь я могу ему противостоять, действительно противостоять, не боясь что он разбудит внтури меня Демоницу Илина. Бася вновь рассвирепела, с яростным пением она оттянула его руку к полу, заставив нагнуться следом. Брань взлетела к потолку, Сюэ Ян вцепился в эфес другой рукой, пытаясь освободиться. Я радостно хлопнула в ладоши, и мой громкий смех полетел по коридору. Гуанъяо, не обращая внимания на своего подчиненого шагнул навстречу. Но и это меня больше не заботило. Я на вдох прикрыла глаза, продолжила улыбаться, я скорее почувствовала, чем услышала, как отец медленно встал на ноги. С трепетом в сердце я вслушивалась в его поступь. – Он здесь! – радостно объявила я. Слишком поздно оба поняли что произошло, и как они попались в мою ловушку. Запоздалая злость, одна на двоих, тенью мелькнула по их лицам, уродуя и без того ненавистные мне черты. Я отошла назад и рассмеялась, мой смех полетел гулким эхом по коридору, ударялся об стены, многократно усиливался, бился о пол, о потолок. Все нарастал с каждым мигом, носился вокруг этих двоих, бил им по ушам. Но они оба не собирались сдаваться, особенно усердствовал Гуанъяо – оттолкнувшись от стены, он поднял руку вверх. На его лицо вернулись краски, в голосе прозвучала власть. Он медлено щелкнул пальцами: – Взять её.– Разнеслось по коридорам, растеклось злобным приказом по всей Башне, окрасив пространство черно-золотыми волнами. Он оживил сети… Тишину раскол отдаленный топот ног.       Я все еще смеялась, наблюдая за тем, как Сюэ Ян безуспешно сражается с саблей, пытается разжать руку. Его кровь потекла ручьями: вверх поднимался дымок, а следом раздалось шипение. Воздух наполнился запахом горелого мяса – рукоять Бася раскалилась до цвета крови, все еще не отпуская руки своего мучителя. Я упивалась его мучениями, попытками взять под контроль саблю моего отца. Его яростная ругань звучала для меня в этот миг победным гимном. Я наслаждалась тем, как развивалась тпк и не сложившись в заклятья подчинения его тьма. Я наслаждалась его бессилием перед Яростью Небес... "Не используй преимущество сразу, а лишь когда представится лучшая возможность, – мелькнула мысль, от которой внутри разлилась терпкая горечь прощания. – Отец, ты пришел сюда с умирающей верой в сердце, и твой брат уничтожил ее на твоих глазах ." Я уже застыла в проеме двухстворчатых дверей, когда Гуанъяо сделал ещё один шаг ко мне. Я дернула головой в его сторону: ненависть между нами была густой и плотной, как туман над утренней рекой. Топот ног заклинателей, что спешили на его зов был все ближе. Зная о том, что скоро он будет биться со мной не в одиночку, почувствовав преимущество, он резко вскинул ладонь, позволив шелку рукава заструиться к локтю. С кончиков его пальцев до самого пола змеился темный, дымящийся аркан. Я снова хохотнула, выплюнула ему прямо в лицо: – Все что тебе и остается, быть приживалкой, брать силу у других, – я мотнула головой на его призрачный аркан. – Проклинаю! Проклинаю вас обоих! – мой голос звучал с страшной, неведомой им прежде силой. Гуанъяо лишь отмахнулся от моих слов, Сюэ Ян и вовсе не обратил внимание: Бася почти согнула его к полу. – Как страшно, глава Цзинь. Хотя впрочем, постой, ты ещё не глава, – я отвесила ему шутовской поклон. – И большой вопрос переживешь ли эту ночь вообще.       Нашей взаимной яростью, моей горечью и болью, его злобой и жаднлстью можно было заклинать: создавать новую технику. Стоило лишь протянуть руку, чтобы уцепить эту почти что плотную энергию из пространства. Запертая до срока боль стучаласьвнутри меня, била в висок набатом.. Я снова подавила ее Пустотой и яростью. – Что ты здесь, – начал было он, и тут же оборвал себя на полуслове, – а впрочем неважно, живой ты отсюда не выйдешь! Он подкрепил свою угрозу блеском в глазах. – Ты никогда не поймешь всех нас: Нюйва слепила нас с тобой из разной глины. Ты никогда не поймешь зачем я здесь, и почему я ещё не ухожу. Почему я не бегу от тебя со всех ног, почему не спасаю свою шкуру. Тебе и за десять тысяч лет не разгадать всех наших тайн. Тебе никогда нас не убить – хоть вечность пытайся. Нам, всему нашему миру, всегда есть чем ответить.</i > Гуанъяо немедленно отозвался: – Впечатляющая речь, госпожа Цзян. У вас будет лучший памятник.       В широкий и длинный коридор из всех дверей повалили заклинатели Цзинь. Они ожидали встретить здесь врага, но увидев меня застыли в недоумении. Я ухмыльнулась, размяла плечи и немедленно встала в стойку, осмотрелась вокруг, посчитала заклинателей в бело-золотом. Ровным счетом пятьдесят, ещё столько же бегут по потайным коридорам и ходам Башни. Они все были связаны – поверх их поясов, черными нитями опутывало каждого из них заклинание, надёжно привязывая одного к другому. Не оставляя им ни единого выбора, кроме как повиноваться любому приказу своего кукловода. Живые марионетки, любимые игрушки Гуанъяо... – Взять её! – снова приказал Гуанъяо. В следующий миг раздался страшнвц грохот: двери в покои Не Минцзюэ слетели с петель от одного могучего удара, их резные створки тут эе разнеслись в разные стороны по коридору, погребая под собой часть заклинателей, тех кто не успел прянуть по стенам. А следом раздались тяжелые шаги, что значило лишь одно – могучий господин пришел. Бася радостно завопила приветствуя своего хозяина.       –<i>Прочь от моей семьи! – приказал Не Минцзюэ и вскинул левую ладонь. Бася отозвалась немедленно: подчинив себе Сюэ Яна она тут же потащила его прямо под ноги главе Не. Он распластался у ног моего отца, сабля почти что вбивала его тело в мрамор пола, приложила так, что Сюэ Ян не мог ни встать, ни вздохнуть. Раскаленная рукоять прожигала его руку до кости, песнь Войны заглушала его стоны и брань. Воздух был наполнен запахом горелого мяса. Отец взмахнул окровавленной ладонью и послушная Бася, сдирая кожу и плоть с руки Сюэ Яна, влетела в руку моего отца. Не давая распростертому на его пути врагу встать, отец поставил ногу на его затылок. Я видела как Сюэ Ян бился и извивался под его ступней, как пытался заклинать, но тьма все так же развеивалась, стоило отцу махнуть Бася из стороны в сторону. Рубинами мигали священные письмена по клинку. Отец начретил в воздух заклинание, превозмогая боль, дрожащей ладонью послал его вниз, окончательно лишая своего врага возможности двигаться. – Не разобрался с тобой, когда было время. Потерпишь еще, – бросил он сквозь зубы и с силой вдавил его лицо в пол, сделал следующий шаг по его спине. Стоны и хрипы Сюэ Яна смешались с треском ломаемых костей, а Бася вторила этим звукам, трубила победным горном. Мы стали друг напротив друга, создавая для них штурмовой коридор. Я рывком вынула саблю Ли, перекрывая один из выходов. Я видела, с каким ужасом смотрели на него заклинатели Цзинь, как они даже не пытались всатать на его пути, покорно кивали, расчищали ему путь, едва только заслышали его голос: – Прочь, всем прочь. Отец не хотел убивать никого из тех, кто сейчас стоял между ним и его врагом Врагом, что оказался заперт в штурмовом коридоре, заперт между двумя заклинателями, у которых лишь одна цель – его жизнь. Не Минцзюэ давал им выбор, давал им приказ не вмешиваться. Отцу ни к чему были ненужные жертвы. Кровь и страдание нужным было тому, кто наблюдал за приближением моего отца из-за спин в бело-золотом. Заклинатели умоляюще смотрели на моего отца, и покорно опускали взгляд, когда он едва сдерживая хрипы, рвущиеся из горла проходил мимо них.       Щелчок пальцев. Надушенный шёлк рукавов соскользнул, оголив запястья. Ответом была тишина.       В ужасе переглядывались бойцы и боялись даже вздохнуть. Отец пугал их куда больше чем господин Цзинь, опутавший своими сетями. Заклинатели за спиной Не Минцзюэ замерли в нерешительности: кто же рискнет пожертвовать своей жизнью первым. И ради кого? Ради чего? Ужас и вина растекались по их лицам. Я надежно перекрывала один из выходов, отец- другой.       Все что ему осталось – последний бой. Глупо взывать к Небу, обманывать себя, обещать ему исцеление. Я посмотрела на него– лицо залито кровью, волосы падали на плечи и спину копной. Болью искаженные черты. И вопреки всему твердая поступь. Неотвратимость. Прикусила губу, подавила яростный крик. Он едва заметным движением покачал головой. "Нельзя показать слабость врагу." Рубиновый блеск в его глазах. Я смотрела в глаза моего отца, моего главы, моего генерала. Видела, как в запястье до крови, до кости, вгрызлись нити. Слышала, как кровь и Ци жадно поглощались ими. Они едва не урчали от удовольствия. Он приподнял правую руку. Я кивнула.       Мы все уже сказали друг другу. Мой генерал велел мне отступать, прорываться. Но я не могла оставить его подыхать как марионетку. Он видел. По его губам расцвела улыбка.       Между нами- две сотни шагов. Между нами- предатели, недостойные даже погребения. Земля не примет их, Ветер не развеет.       Между нами-две сотни шагов. Между нами осколки сказанного. Между нами враг. Только один он имеет право его уничтожить.       Между нами-две сотни шагов. Между нами-жертва. Во имя большего.       Между нами-две сотни шагов. Им никогда не разделить нас. Ни в жизни, ни в смерти.       Стоны переломанного Сюэ Яна. Растерянный шепот заклинателей клана Цзинь, которых привели на убой. Замерший Гуанъяо.       "Есть победа, которая хуже всякого поражения. Ты собирался у нас учиться? Сегодня глава Не преподаст тебе урок. Тебе с этим жить дальше. Тебе смотреть в глаза Хуайсана. Тебе больше некуда бежать. Мы всегда будем на расстоянии одного удара. И всякий раз, что бы не задумал дальше, ты будешь вспоминать этот бой. Каждый раз, выходя в этот коридор ты будешь видеть всё что происходит, так же живо как увидишь сейчас. Сможешь жить с этим, а, господин Цзинь?!" –Вперед.– Холодное, властное. Гуанъяо повернул против часовой стрелки ладонь, толкнул вперёд.       Потом он расскажет о доблестных заклинателях, как один вставших на его защиту от обезумевшего главы Не. Будут горькие слёзы и вопрошание Небес...       Но а сейчас он не оставлял нам выбора. Я вперилась взглядом в его спину: "Не дам тебе сбежать."       И закипел бой. Мы крушили, резали и ломали. Ярость клана Не разорвала тишину. Я вскинула руку: воздух соткавшийся в кулак схватил за горло, провез его по стене, подвесил высоко под потолком. Сдавленные хрипы и страх. –Смотри же!- Я пошевелила свободной рукой: воздушный кулак нагнул его голову, не давая отвести взгляда. –Смотри! Смотри в мое лицо, падаль!– Страшная ненависть полетела к потолку, обезобразила мои черты. Я покрепче сдавила его горло, отразила удар с боку. Толкнула в живот ногой напавшего спереди. Пронзила напавшего сзади.       "Помни дитя мое–из всех уделов что есть, нам принадлежит ярость. Нам гнев Небес, нам громовой раскат их Воли. Пропусти ее через себя, стань ею. А она станет тобой. На глубокий вдох вбери ее в себя всю. Послушай, как она поет в твоей Ци. Ты воин, она не сломает тебя. На выдох–выпусти из себя. Сделай своим мечом. Закуй в сталь волей. Режь и круши. Сминай. Дроби."–Звучал внутри моей головы, внутри меня самой голос Не Минцзюэ. Я видела как он сражался. Яростно, отчаянно. Как они дрогнули перед ним. Он дарил им свободу. Коридор наполнился рыком и стонами. Кто-то тихо прошептал:"Спасибо." Не Минцзюэ кивнул и снёс его голову с плеч. –Пора.- Я вылетела спиной вперед; поднялась на самый верх, под купол из тонких сетей. Тьма радостно заверещала, загремела приветственным воплем. Следом Ветер поднял ко мне Гуанъяо. Он хрипел и задыхался в его хватке, пытался вырваться. Но послушная стихия раз за разом уничтожала его попытки сопротивляться и заклинать. Сдавливала его горло. Я подтянула ближе к себе, кивнула на сотню черных нитей. Видела отблеск своей ярости в его глазах. Алые зрачки, полные гнева. Жуткое и страшное лицо. –Смотри...– Прошипела я и Ветер подхватил мое слово, разнес по всей Башне. –Смотри....– Сабля в моей руке раскалилась до цвета крови. Я видела: отец уже почти вышел к проему центральной лестницы. Гуанъяо болтающийся в воздухе хрипел. Пытался что-то сказать: –Отп.. ты... Вы все...–       Один резкий удар. Разлетевшаяся вдребезги сабля- не осталось даже эфеса. Я посмотрела на Гуанъяо и мощным порывом швырнула его под ноги отцу. Не умрёт. Зависла в воздухе, глядя как рассыпается купол из заклятий. Видела, как выскочил из амбара Ли. Слышала, как поднялся Вэйчжоу. Кинула взгляд вниз: отец тряс головой, рычал и хрипел. "Небо, подари ему последний удар!" Гуанъяо быстро поднялся, кинулся навстречу. Одно движение и он полетел с лестницы. Ветер подхватил мой яростный вопль. Наконец-то! Разнес по всей Башне. Я покружилась на месте от восторга, громко захохотала... Движение левой ладони. Последний взгляд. Боль подступала к самому горлу. Скоро она меня уничтожит. Через этот удар сердца. Или еще один, не так важно. Прощальный взгляд. Его–"Дитя..". Моё– "Отец." Я поймала один из потоков. И совершенно неожиданно воздух двора разлетелся страшным, умоляющим воплем: –Дагэ!–       Этот крик уничтожил мою волю и броню. И все поглотила тьма..

***

      Я помнила короткие вспышки, как всполохи. Когда-то я прочитала в одном из древних текстов о ярких облаках, что бывают в лютые зимы... Чьи-то крепкие руки. Мучительно-знакомое лицо, со струйкой крови у рта. Запах лотосов. Скрип досок. Стены, прыгающие перед глазами, давящие на плечи. Крики, шум. Далекий плач. Чей? Какой-то голодный дух? Мы с ними теперь так похожи... Надо идти на звук, на плач. Шумно. Слишком шумно. Вода. Чьи-то крики. Голоса. Много голосов. Топот ног. Они все чего-то хотели от меня, но чего? Я не могла ни понять, ни вспомнить. Боль. Она стала мной. Одна сплошная, тупая, бесконечная боль. Нет ни стука сердца, не слышно вдоха. Тишина и боль. Я помню треск ткани. Стену. Дрожащие пальцы пишут имя. Мои? Звуки в темноте. Огонь. Бумага. Огонь. Бумага. Огонь. Бумага. Голоса. Снова много назойливых голосов. Огонь. Бумага. Огонь. Бумага. Плеск воды? Что-то скользит по телу. Почему-то перед глазами драгоценная табличка. Имя... Боль... Не могу прочитать. Огонь. Бумага. Боль. Ничего больше. Темно. Холодно. Голоса. Не узнаю, не понимаю. Огонь. Бумага. Так нужно... Но зачем? Не помню... Нужно. Снова голоса. Ненавижу этот звук. Я его не понимаю. Огонь. Бумага. Огонь. Но я была кем-то... Кем-то до бумаги и огня. У меня было что-то важное. Ценное. Боль. Огонь. Бумага. Огонь. "А-Чжи..." Знакомый голос, но не узнать. Призрачная рука. Что-то красное. Я носила красное? Какие-то лица. Запах. "Меймей!" Кто эта изящная красавица? Нежная, ласковая ладонь у моей щеки. "Тяньчжи, немедленно вставай! Ты должна мстить, поняла меня?! Я тебя воспитала! Мен Яо... Да как он посмел?! Вставай, быстро!" "Фучжэнь, прошу, вернись..." Вернись. Что это такое? Больно. Очень больно. Чья-то рука. Прикосновение. Родное. Тело его помнит, оно умаляет боль. Но она возвращается, почему она снова возращается? Лотос... Почему пахнет Лотосом? Звон колокольчика. "Госпожа Цзян." Треснувший вековой лёд. Какой-то мелодичный перелив. Такой красивый, такой... Тьма. Боль. Огонь. Бумага. "Сестра. Сестра пожалуйста... Прошу тебя, умоляю... Не уходи, хотя бы ты, не уходи... Не бросайте меня одного!" "Давно так?" "Сразу же..." "Я должен вернуться в Нечистую Юдоль, как только всё решу..." "А-Чэн, не бросай ее." "Не бойся." "А ну, ушли.Госпожа, госпожа я тут..." "Не слышит." "Нечистая Юдоль." Рваный вздох. Что-то что было моим. "Дагэ дал ей приказ... бы она не ушла. Какого цзянши, А-Чэн?! Почему не послали сразу мне? За каким демоном ты ее отпустил?!" "Замолчи... Переломаю... " "Замолкнуть. Обоим." Дагэ... Звон стекла... Крик... Вдох.. Крик. Полный нечеловеческого отчаяния. Небо, кто же так кричит? Да придите хоть кто-то на этот крик, у вас сердце есть? Судорога. Глухие удары. "Сестра!" "Фучжэнь!" Крик... Два плеча рядом. Две пары рук. Я их знаю. "Быстрее, господин Лань!" "Тише, тише. Мы здесь, тише." "Мы здесь, вернись, иди сюда... А-Сан, давай крепче." Мелодия. Красиво... Голубой с белым. Красиво... Тишина. Тьма. Огонь. Бумага. Переборы струн. Крик расколовший темноту, тишину, разорвавший бумагу и огонь. "Матушка!" "Ма-а." Вдох. Резкий прилив воздуха...

***

      "Слышал новости? Глава Не ушел к Предкам." "Какая печальная весть, о Небеса!" "Господин Цзинь до последнего боролся за его жизнь, поговаривают, господин Не впал в такое беспамятство, что положил добрых пять десятков заклинателей клана Цзинь. А они господина защищали." "Да как так-то, его же госпожа Цзян лечила, почти на ноги поставила. Господин Не даже стихи писал..." "Госпожа -то поставила, да вот..." "Думаешь?" "Да мало ли что я себе думаю, ты промолчи лучше." "Ох, темные времена приходят." "То-то же, пережить бы." "Пусть Великие кланы разбираются." "Войны бы не было." "Что теперь будет с кланом?""Еще печальнее–его возглавил господин Не Хуайсан.""Ох, тяжелое время пришло для Цинхэ Не–Незнайка сидит!""Да тише ты, не болтай много." "А что молчать? От него толк какой? Ох-хо, как же не вовремя." "Госпожа Цзян, поговаривают три месяца просидела в беспамятстве." "Еще бы, он ей все равно что отец родной- все видели их отношения." "Жаль госпожу: не пила, не ела, все подношения в огне сжигала." "Ее дочерняя преданность–пример нам всем." "Бедная госпожа Цзян..." "Еще хуже–главе Цзинь тоже недолго осталось. Скоро Совет Кланов будет, наследника объявит. Поговаривают... Да ближе наклонись, во-от. Не юный господин Цзинь это будет." "Да как же?" "А вот так." "Темные времена приходят. И в Башне Золотого Карпа совсем не хорошо." "Кончай причитать–Великие кланы по-умней твоего, разберутся. Не потерпят над собой и нами кого не попадя. И войны не допустят."       "И мы это стерпим?! Мы Великие кланы?! Мы, связанные одной цепью?! Мы потерпим..." "Знакомая природа, госпожа Цзян. Раньше ваш отец являл нам гнев Небес, а теперь вы. " "Господин Лань, я еще и жена главы Цзян. Спрашиваю вас ещё раз–мы это стерпим?!" "Сестричка, сядь, пожалуйста. Руку, давай руку." "Фучжэнь, прошу, ты ещё слаба, пожалуйста." "Да-да, простите." "Держись крепче." "Мы не должны допустить кровопролития." "Отмщение взывает к войне! Если вы будете сидеть и прятаться, я пойду одна! Прости." "Тише, любовь моя, тише." "Госпожа Цзян, понимаю ваш гнев, но подумайте..." "Вы так говорите, от того что все еще надеетесь его спасти. Это, разумеется, не мое дело, если бы... Простите." "Вы полны жажды мести, госпожа Цзян, понимаю вас." "Давайте коротко и по делу, господин Лань." "Глава Цзян, понимаю и вас. Есть и другой способ." "Казнить! Я отрублю ему голову Бася!" "Сестричка, сядь. Цзян Чэн..." "Фучжэнь, прошу, тише, пожалуйста." " Он кинул семена вражды, вы что не ..." "Видим, госпожа Цзян, вы исполняли свой долг. Простите нас всех. И вы правы, мы ковали свою цепь привязанностей не один век. Мне горько и больно это говорить..." "Не ваша вина, господин Лань!" "Не ваша..." "Вы сделали что могли." "Благодарю вас за ваше милосердие. Поступим так..."