Мудрость обнимающая лотос

      Это было предупреждение. Он показал мне, чему научился за эти почти что четыре года. Показал, на что теперь способен и на что пойдет. Наши нити снова ожили. Потому что в глубине души мы знали, что ни техники Лань, ни пение Темного Пути не способно изменить то, что уже сложилось. Игра обязывала нас обоих, и мы приняли эти обязательства. Вынужденно ли, по желанию – всё сгорело в его погребальном пламени. Первопричина для него давно уже потерялась в ворохе шелка и цветов. Были лишь мы двое, а перед нами доска. На моей стороне – лишь черная плашка. Я сама. За моей спиной те, кого я люблю.       Перед ним – фигурки тех, кого я люблю. Он двигает их вперёд, жертвует одной за другой, расставляет ловушки. Он берет фигурку А-Сяня. Следом ставит фигурку А-Чэна. Смотрит на меня. Пытается рвать нить. Меняет местами. Ставит ее на край доски. Скидывает резким ударом руки в темноту. Пытается выставить это своей победой. Я улыбаюсь в ответ. Он ставит передо мной фигурку моего отца. Выжидающе смотрит на меня... Его ладонь уже сжимает фигурку брата.       Природа явлена, она отразилась в нас, словно в кривом зеркале, показала миру Заклинателей два ума. Две силы…       Но чужому венцу на чужой голове долго не удержаться. Он по-прежнему учил меня, что честь – оковы, пытался гнуть этим знанием мои убеждения, раз за разом ломать этим уроком мою веру. Но мне ли не знать, что даже оковами можно проломить голову врагу?       Вы подняли ставки в этой партии, господин Цзинь. Вы подняли планку к самому небу. Вы лучше поклонитесь, чем умрете. Но я его дочь – я умру, но не поклонюсь. Даже вам, даже теперь... Теперь, когда вы забрали у меня всё.       Вы это начали, господин Цзинь. И вы пробудили силу пострашнее самой яростной бури Фэн. Я не ликую, не злорадствую, господин Цзинь. Мне горько, на моих губах пепел и могильная земля. Простите меня за это. За то, что как бы вы ни старались подчеркнуть нашу схожесть, я все же осталась собой. Не всякая сила будет покорна, не всякая к добру. Но вам ли это понимать, так отчаянно жаждущему самой ее сути?       Вы жаждали не просто силы, не просто уважения – власти. Вы желали подняться надо всеми нами, разом унизив все кланы. Вы хорошо изучили нас, узнали обо мне. Но вы никак не могли понять, для чего же я села с вами за игровую доску, если каждый раз, когда власть оказывалась у меня в руке, я разжимала ладонь. Потому что вы – чужак. О, нет, вопрос не в рождении. Вы чужак нам самой своей природой сердца. Цинь в ваших руках не значит понимание "Будь праведен."       Я пыталась вас остановить, перетянуть все внимание на себя. Пыталась увлечь вас игрой. Я жалела вас из их милосердия – они раз за разом прощали вам ваши… оплошности, раз за разом тянули свои руки к вам.        Но теперь... Теперь, господин Цзинь, дочь Ветра и Дракона отступает в тень. За его плечо. Теперь вам не помогут ни Небо, ни Предки. Я бы посоветовала вам бежать, господин Цзинь, не будь мы с вами все ещё на расстоянии одного удара...

***

– Ты знал? – спросила я, устраиваясь удобнее в его таких крепких и надежных руках. Его теплое, нежное: – Знал. Мы об этом договорились ещё на празднике в честь Первого месяца А-Иня. Потому что у тебя должно быть то, что принадлежит только тебе. Потому что тебе нужно сил куда больше, чем ты можешь себе представить. Когда А-Сянь вернётся... И сейчас, когда вы играете уже на жизнь. Господин Лань прав – мы ходим по грани. Но твоя тоньше моей. – Но а ты? Разве тебе не нужно что-то подобное? – я перевела обеспокоенный взгляд на А-Чэна. Он хохотнул, погладил меня по голове, поцеловал в макушку. Его глаза сверкали счастьем таким безбрежным, что у меня перехватило дух. Я робко улыбнулась, полностью растворяясь в этом моменте, положила голову ему на грудь, слушала, как ровно стучит его сильное сердце. Его рука скользнула в спутанные пряди, осторожно расчесывала их пальцами. – А мне достаточно тебя, А-Иня, А-Шэна. Для меня ты в цветах ли Цзян, Фэн, или Не – все равно ты. А значит моя.

***

– Господин Лань, – мы с А-Чэном синхронно поклонились. – Госпожа Цзян. Глава Цзян, – Лань Ванцзи отбил два поклона в наши стороны.        Закончив с приветствиями, я прошлась по скалистому плато, подошла к обрыву, посмотрела вниз. Окинула взглядом гряду, плывущие облака.        Сила, которой одарил меня отец, росла во мне с каждым днём, пела в жилах. Я с наслаждением внимала этим звукам внутри меня, ведь Гармония была теперь моей самой близкой подругой. Теперь в слоях моей одежды всегда есть чёрный, отороченный по горлу серебристыми геометрическими узорами. Я кивнула им, застывшим напротив меня в полной боевой готовности, перевела внимательный взгляд на господина Лань.       Белоснежные одежды траура. Светящийся изнутри лёд. Тень улыбки на его лице. Благодарность.       Его Путь Ожидания рвал его на части каждую ночь. Он играл "Расспрос" не для него, а для себя, для своей наполовину омертвевшей души. Так он раз за разом спрашивал у себя, беря в свидетельницы лишь луну: "Мог ли я что-то изменить?". И он не просил помощи – лишь понимания. Мне ли не знать, господин Нефрит…       Он хотел давать, а не брать. Прикоснуться через меня, через его наследие, хотя бы на один вдох, на самый краткий миг сказать А-Сяню, что рядом. – Господин Лань, перед вами "Иллюзия Илина."       Я вскинула левую руку. На ней затанцевал сероватый дымок с черными разводами. Правой рукой я начертила алое заклятье. Дымок окутал меня, скрыл.       "Хм... чей бы облик принять... Тяньчжи, думай быстрее. Что его не заденет? А-Чэна? А-а, ладно." Удар сердца. Напротив господина Лань замер ещё один. – Надеюсь, я вас не оскорбила этим, думать было некогда и вы были первым образом, что всплыл в голове, – сказала я его голосом и пожала плечами. А-Чэн спрятал в ладони смешок.       Лань Ванцзи нахмурился, ударил по струнам гуциня. Я покачнулась, но устояла, образ на мне даже не шелохнулся. Я нахмурилась, с легкой брезгливостью в жестах отряхнула несуществующие пылинки с белоснежного одеяния, покрутила в руках “Рассекающий Ветер”, что был теперь так похож на Бичэнь и, заложив руки за спину, поспешила объяснить действие заклятья: – Держится порядка двух часов. Создавали мы его на случай... – Разведка, бой? – прервал меня господин Лань. Я смущенно кашлянула, шумно втянула в себя воздух, и покачала головой в раздумьях. Недоумение затягивалось, А-Чэну все сложнее было сдерживать рвущийся изнутри смех. Небывалое прежде дело – два господина Лань, один – что вековой ледник, а другой – веселый и жизнерадостный. – Да, – сокрушенно вздохнула я. – Это часть боевой техники. Изъяны? Лань Ванцзи нахмурился, окинул меня недовольным взглядом. Я в ответ широко улыбнулась и помахала ему рукой. Он качнул головой и ударил по струнам, в этот раз сильнее, яростнее. Но его образ остался на месте – ни ряби духовной силы. – Принимаемый облик должен быть хорошо изучен. До малейших деталей, – процедил он сквозь зубы. Я радостно захлопала в ладоши, запрыгала на месте. А-Чэн спрятал лицо в ладони и тихо выдохнул, успел взять себя в руки, прежде чем Ханьгуань-цзюнь бросил в его сторону негодующий взгляд. – Все так, – согласилась я, откидывая прядь волос за спину, – прикинуться первым попавшимся прохожим не выйдет, если это только не окажется старинный знакомый. Пробраться, подслушать, подсмотреть при необходимости… Отдать приказ от чужого лица, если вдруг того потребуют обстоятельства.       Лань Ванцзи отложил гуцинь, встал и подошел ближе. Я немного научилась понимать его, и видела – ему было неуютно. Смотреть на себя со стороны, слышать свой голос – то ещё испытание. Но я видела, он оценил. – Чьих рук дело? – Его, – выдохнула я, прикрыв рот ладонью. Искры жизни в его глазах отразились радостью в моих. Словно вспомнив, кто передо мной и в чьем я обличьи, я встрепенулась, неспешно, чинно сложила ладони в почтительном жесте и, не теряя грации, поклонилась. А-Чэн все-таки коротко рассмеялся и лишь развел руками, когда настоящий Лань Ванцзи перевел на него серьезный взгляд. – Как вы говорите, госпожа Цзян: "Небо любит своих детей?" – Второй Нефрит повернулся ко мне, склонив голову набок. Я нахмурилась, покачала головой: он учился иронии, или всегда ей обладал? "А-Сянь, когда ты вернешься, не узнаешь. Он начинает шутить, представляешь!" Пользуясь заминкой, Лань Ванцзи встал рядом со мной, плечом к плечу. Я приподняла бровь, следила за ним боковым зрением. Пыталась представить, как это выглядит со стороны, и тут же подавила волну смеха. Лань Ванцзи резко вынул меч, напал с разворота. Я прогнулась под удар, крутанулась на пятке, одним движением выдернула свой и ударила снизу. Мы скрестили сталь, закружились по плато. А-Чэн пристально наблюдал за нами, прохаживаясь. Удар вниз, увожу вверх. Я закружила меч по кругу, провела сталью по стали. Удар сверху, увожу в бок. – Техника не копируется, – заявил Второй Нефрит и убрал меч в ножны. Я быстро закачала головой: – Техника боя и заклинательства завязана на чем-то большим, чем знание облика. А копировать золотые ядра мы так и не научились. Он кивнул и уточнил, приподняв бровь: – То есть, мне для того, чтобы убедиться, что передо мной действительно тот, кто стоит, необходимо на него напасть? – Нет, нет что вы, – я широко улыбнулась, замахала руками. – Это заклинание будет храниться надежно скрытым! Господин Лань смотрел на меня со всей серьезностью. – Все кланы берегут свои боевые техники от любопытных глаз, верно? – я беззаботно пожала плечами и снова широко улыбнулась. Раздался смешок А-Чэна: – Господин Лань, а в вас много жизни. Лань Ванцзи обернулся: – Когда в моем облике госпожа Цзян, – тон, по которому было понятно – шутит. Я начертила заклинание, и господин Лань обратил на него все свое внимание. Немного поразмыслив, он объявил: – Дополнять и видоизменять не стоит. Структура тогда будет нестабильна, – он указал эфесом меча на письмена сначала вверху, потом внизу. Я кивнула, движением ладони развеивая заклинание, уничтожая из пространства все следы. Лань Ванцзи прокашлялся, вернулся на свое место, положил гуцинь себе на колени. Заметив, что я все еще в его облике, устало поинтересовался: – Госпожа Цзян, вы не могли бы… – он пошевелил в воздухе ладонью, – вернуться обратно? Или ближайшие два часа придется практиковать вот так? – его ладонь указала на меня, опустилась сверху вниз. А-Чэн снова не выдержал, коротко рассмеялся и покачал головой. Я скорчила в ответ рожицу и показала язык. – Два Нефрита – это слишком... Что? Я просто сказал, – А-Чэн примирительно поднял руки под суровым взглядом господина Лань. Я хихикнула, скрывая пылающее лицо за широким белоснежным рукавом. – Простите, господин Лань. Пожалуйста, не злитесь. Я сейчас все сделаю, – я начертила перед ним заклинание: оно вспыхнуло изумрудным по внешним контурам и красным по внутренним и в один миг стянуло с меня чужой облик, впитало в себя сероватый дымок. Поглотив иллюзию, заклинание опало серебристыми искорками. – Сюда тоже не стоит вносить изменения, – кивнул Лань Ванцзи. – Ещё свойства? – Местность. Пусть будет... Хм... Восточная веранда Пристани Лотоса. Осторожнее, к озерам лучше не подходить.       Под нашими ногами раскинулось светлое дерево пола, по краям резные перила. Там, где начиналась бездна, озера с лотосами. У самого края призывно плескалась лодка. – Господин Лань, ступайте только по доскам, – предупредила я. Он кивнул, зашагал прочь, внимательно рассматривая иллюзию. Удар по струнам: там, где раскинулись "озера", зазияли рваные бреши. – Все так. Из ничего ничего и создашь. Полагаете, стоит изменить? Лань Ванцзи на миг задумался. – Вернемся к этому на другой территории. Продолжим.

***

Смеясь, мы спустились вниз, закружились друг вокруг друга, образуя вихрь Ветра и Лотоса. А-Чэн сжимал мою руку, а я любовалась его лицом, его горящими глазами. Мы медленно, плавно спустились во двор перед Залой Меча и замерли, оживленно переговариваясь. – В этот раз все еще лучше, – довольно заметил А-Чэн. – А ты слышал? Наш господин Нефрит шутит! Кто бы мог подумать! Мы убрали мечи в ножны одновременно, переглянулись и рассмеялись. – У любящих одна душа, – радостно отметил фуцзюнь. – Господин Цзян. Госпожа Цзян, – к нам подошла моя дорогая госпожа Лю. Я улыбнулась, окидывая ее взглядом: муж наряжал ее в зеленые цвета. Прическа с драгоценной шпилькой. Легкий макияж на лице. Улыбка медленно гасла на моем лице. Фуцзюнь выступил вперед, закрывая меня собой, окинул жену управляющего холодным взглядом. Госпожа Лю снова поклонилась и заговорила, глядя мне прямо в глаза: – Заклинатель из клана Не. Господин, госпожа, дурные вести из Башни Золотого Карпа. Сердце глухо ударило и замерло. – Где? – только и смогла выдохнуть я. – Проводила в Залу Меча. Мы с А-Чэном резко повернулись друг к другу, он погладил меня по руке и коротко бросил: – Иди, я подойду позже, – и направился ко входу в дом. Я проводила его встревоженным взглядом и повернулась к своей поверенной. – Веди.

***

– Прошу меня простить, я только с дороги, – я резко распахнула двери и тут же закрыла их за собой, быстрым шагом устремилась вперед, к заклинателю, стоящему в самом центре залы. – Госпожа Не, плохо! – Ни Вэйчжоу, свидетель исцеления, поспешил ко мне навстречу, замер в двух шагах от меня.        Несмотря на сложность ситуации, мы вежливо раскланялись друг перед другом. Сейчас, здесь, в Зале Меча, главном месте всего Ляньхуа, где глава принимал судьбоносные решения, мы были частью одного из самых верных союзников клана Юньмэн Цзян – частью Цинхэ Не. Мое сердце сжалось от предчувствия беды, ведь обращение за пределами Цинхэ Не – сигнал. Колокол. Не просто так свидетели моего вступления в род признались в своей немоте, глухоте и слепоте во время ритуала. Мы трое – отец, я и брат – до последнего планировали сохранить мое официальное вступление в род в тайне. Отец думал обо мне, а я думала о нем. А что до цветов в моих одеждах, так перстень же с символом клана у меня есть! Кто посмеет мне что-то запретить, где этот смельчак? И совсем другое дело – имя. Титул госпожи клана… Поэтому не было ни торжественного внесения памятных табличек в Залу Предков, ни приветственного пира. Тучи понемногу сгущались на небосводе, из-за горизонта подступала буря... И кто знает, к чему приведет обнародование этого факта. Вэйчжоу помялся, даже не думая скрывать от меня свое глубокое волнение, его лицо бледнело с каждым вздохом. Я огляделась и спросила: – Вы с дороги. Быть может, вина? – обычной вежливостью я давала ему время собраться с духом. Он в ответ покачал головой, резко вздохнул, набираясь сил, и на одном дыхании выпалил: – Времени мало, госпожа Не. Все стало только хуже. После того, как господин... вас принял и нарек, началась беда. Я знаю, глава Не вам приказал возвращаться в Пристань Лотоса. Не следить за ним и не бояться. Ждать посыльного. Ближайший Совет только через несколько месяцев. – Все так, мы будем обсуждать… – Простите, не до этого, – он согнул спину в поклоне и, сжимая в руке рукоять сабли, продолжил: – Вашему брату он приказал оставаться в Нечистой Юдоли. Сам отправился в Башню Золотого Карпа с горсткой людей. Я был среди них. Я улыбнулась, пряча тревогу: – Верный и преданный воин. Вэйчжоу быстро поклонился, прижал дрожащую ладонь к сердцу и торопливо продолжил: – Глава Лань убедил главу Не, да только мы-то знаем, кто эти слова ему вкладывал в рот! Господин Цзинь, да какой он господин, убедил его лечиться. И лечил, да только... Ваше ле́карство было надёжнее: у господина Не и лицо светлело, и к поэзии он склонность проявил. Помните? А теперь... В Башне совсем дурно, госпожа. Когда главы Лань нет, – он теперь нечасто приезжает – она будто паутиной опутана, только заклинания эти выше моего знания. С моим господином… Он покачал головой: – Еще хуже. Он время от времени его показывает, как тигра ручного. С главой Цзинь и того... В последние дни господин Не Минцзюэ не говорит даже. Сидит, в одну точку смотрит. Я и Ли при нем. И глаза все в крови. Уж не знаю, что он с ним делает, да только нам с Ли с этим не совладать. Он нас потом драть будет, как младших учеников за нарушение правил, за то, что вам сказал. Да лишь бы он, госпожа Не! А не тварь эта!!! – закричал он в отчаянии, потряс рукой в сторону Башни. В глазах стояли слезы, голос бил кнутом. Вэйчжоу заметался по Зале пойманным в капкан зверем; я шагнула ближе, положила ладонь ему на плечо, крепко сжала. Он увидел один из воротов одеяния, кивнул, смахнул слёзы. – Все вместе к коновязи встанем, не бойся. А где остальные?! Где заклинатели клана Не? – Все отосланы. Остались только мы с Ли. Я думаю, этот нелюдь Гуанъяо нас оставил как насмешку – мы же свидетели вашего заклинательства... Остальных как? Чифэнь-цзунь отпустил сам. Ваш отец воин, госпожа...       "Воин. Величайший. Небо лучше ещё нам не посылало".       Воин. Оттого без страха жил и шагнул в самое сердце чужой паутины. Не по его чести прятаться и скрываться. Не по его чести терпеть и смиряться. Глава, идущий вперёд на опасность, знающий, что за его спиной наследие, клан. Семья. Первому принимать удар. Отвечать. Сражался, пока мог. Отец! Другого ты себе позволить и не мог, но он же знал! Как ты мог попасться?! Почему не применил искусство стратегам?! И тут же сердце замерло вместе с осознанием:       "Потому что это сражение Праведного с Неправедным. А на такой бой ходят с открытым сердцем – перед Небом, Землей и Предками. Так мы решаем, так живем и дышим... потому что так велит Песнь Войны. И так решил он, когда понял, что братом был лишь сам. Потому что сам допустил змею в свой дом. И разобраться решил как жил – прямо." Я крепко зажмурилась, покачала головой. Ни Вэйчжоу прошелся передо мной, сжимая в руке эфес своей сабли. Я сжала свой меч в ладони. Вдох-выдох, дышать, не терять концентрацию. Спину обдало жаром и болью, словно я снова привязана к позорному столбу. На коже не осталось и шрама, но мне показалось, все четыре удара от кнута Цзинь разом выступили на теле. “Гуанъяо, да что же ты делаешь! А все остальные?! Какого цзянши вы молчите?! Вы заклинатели или псы безродные?!” – ярость подняла во мне голову.       Где праведность Лань?! Неужели Цзэу-цзюнь не видит ухудшение состояния своего побратима?! Неужели его вера этой мрази так велика, что заставляет его закрывать глаза на очевидные вещи?!       А остальные Цзинь? Неужели они так просто смирились с путем на вершину от сына цветочницы?!       А Не?! Наши заклинатели, оказавшись в Нечистой Юдоли, просто промолчали?! Не Хуайсан ничего не знает?! Неужели никто не…       И тут же сердце замерло. Лед и холод разлился в груди. В голове всплыло имя. Одно единственное имя. И призрачная, сотканная из тьмы рука, на которой крутилась подделка Инь-Хуфу… “Чему ты научился за эти четыре года?! Великое Небо, я зорко следила и наблюдала за тобой! Где же я просчиталась?!” – Нет, нет, – только и смогла выдохнуть я. – Отец крепок. Он силен, он… – я сглотнула и отчаянно замотала головой. – Нет. – Госпожа Не. Вам надо быть там, – твердо, уверено произнес Вэйчжоу. – Главу спасать надо. Я к вам, а вы уж весть какую пошлите главе Лань. Вас он точно услышит! А там уж и в Цинхэ Не, за подмогой. Я к вам, вы, да простит меня Небо, смекалистей в таких делах, – он не стал отводить взгляда, был готов принять на себя весь возможный гнев. Я лишь улыбнулась: "Как же ты ошибаешься, Вэйчжоу." – Война будет, – промолвила я. – Да может и к лучшему, госпожа Не? Задушим эту скотину, повесим на стене!!! Регента какого Совет назначит, пока господин Цзинь Лин подрастает. А даже хоть бы и вас, госпожа! От вас миру заклинателей лишь польза! Я нервно рассмеялась: – Ну уж нет, эта ноша не для меня, – вдохнула и выдохнула я, приводя себя в порядок.       "Семейное дело, оттого и пришел к дочери. Пока старшие в семье не увидят, нечего трубить во все рога. Молодец. Спасибо." – За вами тоже смотрят? – строго поинтересовалась я, быстро складывая в уме все кусочки. – Во все глаза. Еле вырвался, – Вэйчжоу жестом показал, что сыт по горло. – Зажал нас, ни вдохнуть, ни головы поднять. Мы как девки перед ним, – сплюнул себе под ноги. Я недовольно поморщилась, но тут же качнула головой. Вэйчжоу переступил с ноги на ногу, крепче в поисках поддержки сжал рукоять сабли.       Горделивого воина сжигал стыд от собственного бессилия, от всей сложной ситуации. На миг он прикрыл глаза, огромным усилием воли подавил в себе опасный гнев и глухо проговорил голосом, полным боли: – Да на что только не пойдешь... Он нас иногда посылает за всяким. В основном травы и минералы. Мне повезло в этот раз – в Юньпин послал. Я уж к вам сразу же, как задание выполнил, – он резко отвернулся, скрывая от меня свое лицо, но я успела заметить, как мелькнула тенью жгучая ненависть к самому себе. Вэйчжоу повернулся ко мне спиной, низко склонил голову. Его расправленные плечи дрогнули. Я шагнула ближе, замерла поодаль. Послышался тяжелый вздох, заклинатель резко развернулся и с жаркой надеждой обратился ко мне: – Если что, сломаю ногу, вы мне с Ли поможете? Скажу, поэтому задержался. Госпожа Не, спасите! – Поможем, – ответила я бесцветным голосом. Мы схлестнулись взглядами. Не отводя от меня глаз, он сложил ладони в почтительном жесте и поклонился, тихо выдохнул: – Спасибо. Я отрывисто кивнула в ответ. Вэйчжоу протянул мне мешочек. – Вашим словам поверят. Гляньте, что здесь. Лишнее слово будет. Я шагнула ближе, пристально вгляделась в темную материю. Сощурив глаза, я мысленно послала волну духовной силы к предмету. Почувствовав ее, Вэйчжоу быстро закачал головой: – Только руками не трогайте. – Следящее заклятье, вижу. Открыть можете? – Да. На меня не реагирует, я уже привычный. Я наклонилась и тут же в ужасе отпрянула, отошла назад, прижала ладони к лицу и заметалась из стороны в сторону.       "В этот раз. Случайно?! Гуанъяо давал возможность заклинателям Не передать весть? Или был уверен, что не рискнут, послушны, потому что глава на поводке, а поводок у него?" – Для дел своих, да? Я так и думал. Вот приходится как служка бегать, – на лице воина клана выступило презрение и ненависть. – Чести не жалко, жизни… – выдавил он из себя. – Я сейчас… сейчас, – я обняла себя за плечи, заметалась по зале. – Подождите. Как? Официальный визит? Он его убьет быстрее… – я потерла виски, в поисках силы метнулась к возвышению, опустила руку на позолоченную спинку в виде лотоса. – Если я приеду… – пробормотала я и стукнула кулаком по одному из лепестков, покачала головой. – Госпожа, не так, не туда думаете. Я обернулась на голос, Вэйчжоу достал из-за пазухи сверток. – Тут мужская одежда и для волос заколки. И премудрость у вас какая-то есть? Чтобы лицо скрыть? – Лицо? Платок? – на миг растерялась я, так и не сумев поймать брошенную мне нить. Он понимающе кивнул и покачал головой из стороны в сторону: – Ли Фу помните? Хорошо. Его образ принять сможете? Маскирующие заклинания есть же не только у этой пада... Господина Цзинь. "Великое Небо, да что происходит?"       У меня внутри все заледенело: я словно оказалась в густом коконе. Слова доносились до меня будто бы издалека. Я покачала головой, словно меня оглушили, пол словно ушел из-под ног. – Госпожа Не! – Вэйчжоу подхватил меня на руки. В голове шумело, я пыталась сконцентрироваться. – Образ, принять образ, – бормотала я, вцепившись в его черные рукава. – И меч. Меч свой оставьте. Ли нас встретит в укромном месте. Свою саблю отдаст. – Там что, обыскивают? – Сами все увидите, госпожа Не, – сокрушенно покачал головой заклинатель. – Подождите, я скоро. Я шагнула к выходу и замерла. Перед нами застыл А-Чэн. Цзыдянь на его руке ожила, лицо перекосилось от презрения. По его глазам я видела – он слышал каждое слово. А-Чэн с прищуром оглядел меня, потом шагнул ближе к заклинателю. Цзыдянь искрилась и пела. – Глава Цзян, простите, я… наплевал тут, – только и смог выдавить из себя заклинатель. Фуцзюнь осмотрел Вэйчжоу пристальным тяжелым взглядом. Тот не отводил глаз, расправил плечи: смотрите, мол, глава Цзян, вот каков есть. На ладони перед вами. Вэйчжоу не отвел глаз, когда А-Чэн поднял руку с оживающей Цзыдянь. Фиолетовые искры бросали тени на их лица. Сабля в руке заклинателя запела, задрожала в ножнах. Цзян Чэн хмыкнул и повернулся ко мне: – Пойдем, Цзян-фучжэнь, – громом разлетелось по Зале.

***

– Если ты не вернёшься… – А-Чэн, скрестил руки на груди и покачал головой. – Подготовь послание Второму Нефриту. Потом уже Хуайсану. Действуйте вместе. Пока рано трезвонить – наши семейные дела. Он не ожидал, что кто-то прознает. Преимущество на моей стороне. Внезапность. Я сверкнула глазами в зеркало. Кривая ухмылка пока еще на моем лице. Щелчок кожи пояса. Внутри меня лишь звенящая ярость. – Чжи, а если ловушка? – с придыханием спросил меня он. Я покачала головой, заканчивая последние приготовления, перетянула грудь, заплела волосы по мужски, закрепила тонкую полоску из серебра в пучке, в завершение проткнув его шпилькой. – Ловушка, – согласилась я. – Если не появлюсь через неделю... – Мы начнем войну. Он сказал об этом легко, буднично. Но мне ли не знать, как тяжело ему дались эти слова. Сейчас А-Чэн был спокоен и собран, надежно спрятал от меня свои переживания, зная, что это лишь свяжет меня по рукам и ногам. Я должна идти вперед и, если оглянусь, то не вернусь. Я шагнула ближе, прикоснулась ладонью к его щеке. Он закрыл глаза, потерся щекой, наслаждаясь лаской. Я взяла его лицо в ладони и прильнула губами к губам, прильнула всем телом. Он обхватил меня руками, сжал в своих объятьях с такой силой, что я едва не задохнулась.       Он ответил на мой поцелуй. Ответил отчаянно, ответил, словно в последний раз, вплетая в свои прикосновения горький привкус боли и страха. Мы вцепились друг в друга со всей страстью и отчаянием, не в силах остановиться и разомкнуть кольцо наших рук. Объятые жаром лесного пожара, мы отдавались этому мигу, вбирали в себя, запоминали, закрывали каждый в своем сердце. А-Чэн отстранился первым, прижался лбом к моему лбу, взял мою ладонь, положил себе на грудь и сжал в своей ладони. – Мой Ветер…       Он вложил в эти слова все, что не мог сказать вслух. Гнев, боль и ярость, что снедали его изнутри, подтачивали спокойствие главы клана. Он выразил в этих словах все свое восхищение, любовь и нежность. Он не скрыл от меня нотку горечи – ведь он вынужден наблюдать в стороне, не мешать Пути своей родственной души.        А-Чэн не мог взять на себя ни грамма из моей ноши. Это бы оскорбило нас обоих, пошатнуло доверие и принятие. Мы – спутники на тропе самосовершенствования, и мы не можем вмешиваться в путь другого. Все, что нам остается – лишь наблюдать, быть рядом и этим пытаться облегчить испытания друг другу. Вмешайся один в тропинку другого, мы бы оскорбили само Небо… Закон, старый как мир: “Кому много дано – с того много и спрошено”. Все под Небесами имеет свой счет… Наедине со мной ему не было нужды сыпать угрозами и клятвами отомстить.       Я знала – если не вернусь в означенный срок, если не подам знак, Башня Золотого Карпа рухнет в один миг. Рухнет власть клана Лань Лин Цзинь. Я прижалась к нему пред уходом, умоляя о вечности столь скоротечных моментов, оплела его руками, вдохнула такой родной и близкий запах и выдохнула ему в грудь, в самое сердце, тихое, сплетенное из любви и боли одновременно: – Я вернусь.