Мудрость обнимающая лотос

      Я неслась в Цинхэ Не быстрее призванного Ветра. Чтобы сдержать свое волнение, крик страха и боли, слезы, я усилием воли заставила себя обдумывать наши успехи. – Я сейчас должна быть собранной. Это просто ошибка, просто… – я едва услышала свой собственный голос сквозь бушующие порывы Ветра. Услужливая память, словно издеваясь, подкинула мне картину.       Легкий шаг. Гармония и покой. Приветственные поклоны с учениками и мастерами клана Лань. Я подошла к библиотеке. Сердце замерло в предвкушении следующего занятия с господином Лань. Я потянулась к двери и остановилась: за ней эхом раздались торопливые шаги, почти бег, неумолимо приближающийся. Я остановилась и прислушалась к себе – тревога и опасность разлились внутри меня. Шаги становились все ближе, в резных узорах показался силуэт. Прервав ожидание, я резко распахнула двери библиотеки и почти нос к носу столкнулась с Гуанъяо.       Увидев меня, он отпрянул назад, шагнул в тень. От меня не укрылся блик ужаса на его лице, потом мелькнувший в глазах гнев.       Я окинула взглядом его фигуру: плечи расправлены, в позе читался вызов. Затаенная сила, которая бурлила в нем, требовала выхода. Скромная одежда в цветах Цзинь. Взгляд случайно упал на его руки. Заметив это, он резко отвел правую ладонь за спину. Раздался едва слышный слуху треск сминаемой бумаги. Я с прищуром наклонила голову. Губы растянулись в усмешке. Он ухмыльнулся: – Снова вы, госпожа Цзян? Это уже даже не смешно. – Вам не откажешь в наблюдательности, господин Цзинь. Не вижу повода для смеха. Мы поклонились, не теряя друг друга из виду. "У него в ладони бумага. Письмо? Неужели служке пишешь?! У господина Нефрита под носом?! Совсем стыд потерял?!" – Воздух Гусу идет вам на пользу, – мило улыбнулась я и подалась вперед. – Доброго дня. Гуанъяо встал на моем пути, вынуждая поднять взгляд. – Преследуете меня? Хотите убедиться в результатах лично? Не вы ли говорили, что я вам ничего не должен? Я покачала головой, достала из широкого рукава сборник гуфэн в изумрудной обложке, продемонстрировала ему иероглиф “Ветер”. – Совершенствую технику, господин Цзинь. Я все же последняя из своего клана, это мой долг, не больше. Позвольте пройти. – И как успехи, госпожа Цзян? – язвительно поинтересовался Гуанъяо, пряча ладони в рукава. Я закатила глаза и устало проговорила: – Работаем над "Песней Ци", – и тут же оживилась и злобно поинтересовалась. – Хотите проверить на себе? – мои губы растянулись в плотоядной улыбке. Гуанъяо вернул мне это сторицей. Несколько мгновений мы буравили друг друга взглядами, прежде чем я продолжила: – Я думаю, это порадует главу Лань. Поверьте, я приложу все силы, чтобы исцелить вас, – медленно проговорила я, наклонившись ближе. Гуанъяо с презрением проследил за мной и подался навстречу, поджал губы, едва слышно фыркнул, доверительно прошептал: – Предпочту его флейту вашему пению. Мы одновременно подались назад и хрипло рассмеялись. – Как и я –присутствие второго господина Лань вашему. – Меня радует наша взаимность, – его глаза полыхнули адским огнем. Я в ответ сложила руки на груди и жалостливо оглядела его с головы до ног: – А жаль, господин Цзинь. Ведь сердце, ороговевшее от ран, сохраненное общими усилиями, должно было смягчиться. В глазах Гуанъяо мелькнула тень презрения: – Оно смягчается. Но не для всех. – Я не вхожу в круг избранных. Не слишком большая потеря. Доброго дня, господин Цзинь. Я небрежно махнула рукой и направилась мимо, слегка толкнув его плечом. – Доброго, госпожа Цзян. Искажение Ци... – бросил он мне в спину. Я остановилась, чуть повернула голову в его сторону. Он застыл на пороге, на его лице расцветала веселая в своем бесконечном безумии ненависть. Солнечные лучи светили ему в спину, но его фигура от этого не стала светлее, наоборот, он словно поглощал весь свет, не давая во внешний мир ничего, кроме злобы. – Искажение Ци – опасная вещь. Один неверный шаг, неверно взятая нота... И роковое падение. Ошибка. Я вздохнула, покачала головой, и прошла дальше, скрылась за одним из стеллажей. Гуанъяо резко закрыл двери.       "Пошел к Янь-ло-вану со своими выходками”       Теперь я отчаянно прокручивала в голове наш разговор, искала намек и подсказку, которую он всегда оставлял для меня. Так же как и я всегда оставляла ему пространство для маневра. Но разум отказывался подчиняться, мысли находились в смятении. Я сжала кулаки до боли, до выступившей крови.       "Не теряй концентрацию. Думай о деле. Скоро покажу Ханьгуань-цзюню "Иллюзию Илина". Не только менять облик, но и скрывать или изменять местность.Ему будет интересно."       Помощь господина Лань была неоценима: даже зная о его мастерстве, я не ожидала от него такой поддержки. Он видел все крохотные изъяны, которые были в заклятиях, указывал на них со всем своим тактом и вежливостью, сразу же предлагал решение. Глава Лань и Наставник вопросов не задавали. Время от времени, я приезжала в Облачные Глубины со сборником гуфэн, и мы раз за разом оттачивали часть Пограничного Пути. Не вызывая ничьих подозрений, мы поддерживали теплые отношения, которые и скрывать, по большому счету, было не нужно. Фэн давно связаны с Лань, об этом известно всем. Нет ничего удивительного, что двое заклинателей из этих кланов чтут традицию.       Мне казалось, что я двигаюсь как черепаха, хотя скорость была неимоверной. Нечистая Юдоль все не приближалась.       "Послание отправлено Не-сюном. Он не стал бы нагнетать. Только не в личной переписке. Не просто так мы оба разучили один из видов куанцао. Искажение Ци... Одна неверная нота... Что ты имел ввиду?! О Небо, нет. Нет, умоляю... Он же не рискнет?!"       Внутренний крик взорвал мою голову, в глазах потемнело, сердце защемило в груди. В один миг я закружилась на месте, потеряла контроль. Ветер ударил о сталь снизу, меня подбросило вверх, резко кинуло порывом к земле. Я едва сдержала всхлип и чуть не влетела в скалу: оттолкнулась ладонями от шершавой поверхности, разрывая кожу, под жалобную песнь меча. Раскинула руки, поймала баланс. – Полегче, – процедила я, и покачала головой. Я привела себя в покой правильным дыханием, вернулась на поток. Нечистая Юдоль показалась из-за облаков, я переступила по клинку, набирая скорость. Ветер зашумел в ушах, каменный двор все приближался. Я спрыгнула,едва до земли оставалось несколько чжаней. Кувырок в воздухе – и послушный Ветер вложил в ладонь эфес меча. Подол одеяния взметнул пыль с плит, осевшую на мне. Двор был непривычно безлюден и тих в этот час. "Еще и полудня нет, куда все делись?! Ученики?! Заклинатели?!" Мрачная тень висела над сердцем земель Цинхэ Не. Угроза разливалась в воздухе удушливым маревом. Я подняла взгляд на вершину лестницы. Там стоял Гуанъяо.       "Прекрати, не мог он убить их всех. Это же клан Не! Клан твоего отца! Скорее всего, мастера повели учеников на полосу препятствий." Я буквально взлетела по лестнице, коротко кивнув Гуанъяо, не утруждая себя длительным приветствием, шагнула за порог. "Не до тебя, совершенно. Прочь." – Глава Не не желает вас видеть, госпожа Цзян. Я резко остановилась, будто бы налетела на стену, получила удар под дых. – Что? "Что ты сказал, выродок?!" – добавил мой взгляд и поза.       Он шагнул ко мне, обошел, не касаясь, и замер, закрывая собой вход. Словно ядовитая змея в цветах. И у меня была для него мотыга. – Господин Не Минцзюэ не желает вас видеть, – Гуанъяо смаковал каждое слово, пристально вглядывался в мое лицо. Жадно искал там блики боли и страдания. Он скользнул по мне взглядом, обратил внимание на поцарапанные ладони, испачканный подол, несколько локонов прически, в беспорядке упавших на лицо, радостно отметил бледность и прерывистое дыхание. Улыбка будто черный Яцзы наблюдал за мной, отразила его истинное наслаждение. Огромным усилием воли я подавила в себе корм для него и повторила свой вопрос. – Причины неизвестны. Полагаю, – он шагнул ближе, доверительно шепнул мне на ухо, – причина в вашем прошлом. Доброго дня, госпожа Цзян. Отправляйтесь домой. – На каком основании? – мой голос не дрогнул. Он поджал губы и тяжело вздохнул, покачал головой, словно говорил с маленьким ребенком: – Воля моего брата, – ядовитая патока лилась из его цветочных уст, где ненависть сплеталась с насмешкой. – Вы же послушная дочь? Вот и проявите всю свою почтительность, – Гуанъяо шутовски, без всяческого почтения, поклонился.       "Да всех что, цзянши пожрали?! Где слуги? Где брат, в конце концов?!" – я окинула пространство за его спиной.       Тишина. Удручающая, гнетущая. Казалось, из коридоров и залов ушла вся жизнь, оставив Юдоли лишь пустоту. – Полагаю, будь между нами ссора, я бы знала, – рассудительно начала я и шагнула вперед. – Дайте пройти. Гуанъяо резко шагнул следом, покачал головой из стороны в сторону. Медленно, раздельно, с чувством проговорил: – Дагэ не же-ла-ет вас ви-деть.       Я едва не схватилась за меч, ибо Небо мне было свидетелем: никогда я еще не хотела так снести его голову с плеч, как в тот миг. Гуанъяо упивался этим мигом, наклонив голову к плечу, он пристально, со всем самодовольством разглядывал меня. Наконец послышались шаги. Тяжелые, далекие.       Я скользнула вбок, вскинулась на звук, как пес, учуявший лисицу. Гуанъяо было шагнул наперерез, вытянул руку, да только куда ему тягаться с воином? Я ударила его ребром ладони по горлу, с силой ткнула двумя пальцами под ребра. Он издал вздох, покачнулся. Я прошмыгнула между ним и большой каменной стелой, увенчанной хрупкой вазой, и поспешила вперёд. Шаг, еще шаг. Мой бег навстречу. "Да что он себе!!!... Потом, Тяньчжи, все потом."       Поворот, ещё один. Я знала коридоры Юдоли так же хорошо, как свое сердце. Шаги навстречу отражались эхом от пола и потолка.       Мучительные удары сердца о грудную клетку. Воздух, что покидал горло, опалял жаром. Ужас, заливающий все мое естество, грозящий потопить остатки разума под собой. Ноги становились ватными, ещё немного –и я опала бы на пол и начала кричать. Шорох одежд за спиной подстегивал меня не хуже Цзыдянь. "Быстро оправился, что, научился драться?!"       Еще один поворот, еще. Я вылетела в открытую колоннаду внутреннего двора, вскинула взгляд в конец коридора.       "Отец!!!" Он стоял, покачиваясь, вертел головой из стороны в сторону, словно оглушенный. Я слышала, как медленно, с надрывом, стучало его сердце. Господин Не пытался прийти в себя, прижимал дрожащую ладонь к груди. Я кинулась вперёд так быстро, что мой бег порождал искры, когда подошвы соприкасались с плитами. Не Минцзюэ вскинул взгляд, сосредоточился и снова покачнулся. На его бледном лице проступила улыбка. – Отец!!! – я влетела в его объятья, впечатала нас обоих в стену между двумя красивыми вазами. Вода расплескалась, цветы подпрыгнули. Дрожащие ладони Не Минцзюэ сжались на моей спине. – Дитя… я… – только и смог выдохнуть он. – Ты жив, жив, – я прижималась к нему, качала головой, шептала в грудь, плакала.       Я закрыла его собой: от яда, стрел, от копий и мечей. От злых языков, от чужой мести, от своей вины. От всего мира: от Неба и Земли, от Диюя и Персикового сада. Прижалась всем телом, вслушивалась в его удары сердца. В его песню чести и доблести, искаженную сейчас яростным шипением боли. – Он... Сказал... сказал, что ты... – рвалось из моей груди вместе с плачем. Гуанъяо был еще далеко, но я слышала его шаги так же отчетливо, как биение сердца своего отца. – Тише, А-Чжи, тише... я... мне стало… – отец оттолкнулся от стены, попытался высвободиться из моей хватки. – Не отпущу, нет, нет, нет!!!       Голос взлетел вверх, промчался по коридору. Тишина. И следом оглушающий взрыв фарфора десятка ваз. Вода хлынула, цветы опали следом. Пионы... Ручейки побежали по полу, сливаясь друг с другом, унося под ноги Гуанъяо цветы и легкие осколки.       Звук полетел дальше, ударился об одну из колонн, поддерживающих крышу. Она задрожала, пошла трещинами, опасно накренилась, осыпаясь вниз. Прежде чем улететь к небосводу, крик сорвал и бросил вниз черепицу. Гуанъяо понял всю опасность для себя. Я слышала, как он прижался к стене, словно пытался слиться с ней. – Тише, тише, дитя... ты пришла… – отец мягко положил руки… дрожащие руки мне на плечи и решительно отстранил меня. – Ты мне... грудь сдавила… – неловко рассмеялся он, поясняя свои действия. Я рассмеялась сквозь слезы, окинула его взглядом, кивнула и согнула спину в дочернем поклоне. Не Минцзюэ кивнул в ответ и выдохнул: – А-Сан написал тебе... Да? – Да. Где все? – я беспомощно огляделась и развела руками. Отец в ответ нахмурился: – Ученики на полосе. Твой брат же.. – Сестра!       "Небо, наконец-то, ещё один живой!" Я резко обернулась: из бокового коридора к нам спешил Не Хуайсан.       И тут, как по щелчку пальцев, забурлила жизнь: забегали слуги, раздались звуки работников, собирающих помост, Ветер донес запахи с кухни. Тишина внутреннего двора раскололась голосами учеников и мастеров. В коридор выступила служанка, всплеснула руками, увидев разбитые вазы, и тут же поспешила заняться уборкой. Брат бросил внимательный взгляд на меня, движение веера – и перед нами растерянный и перепуганный господин. – Что, что случилось? Дагэ? – А-Сан метнулся к Минцзюэ, положил дрожащую ладонь на его рукав. Лицо брата перекосилось от волнения, отец в ответ похлопал его по руке, одарил легкой улыбкой и тут же качнул головой из стороны в сторону. Брат бросил на меня умоляющий взгляд, но я лишь повторила жест отца. Тогда А-Сан снова спрятался за веером, а отец проговорил: – Я... шёл встречать дочь.. – ладонь Чифэнь-цзуня опустилась на мое плечо. А-Сан, быстро все сложив, осторожно выглянул в коридор и тут же поспешил обратно к нам. – Не Хуайсан, где все? – я переводила взгляд с отца на брата.       Приближающийся шорох одежд услышали мы все трое. Я метнула взгляд в сторону А-Сана, он наклонил голову, спрятавшись за веером. – Как где, сестра? Ты забыла? День рождения А-Иня скоро, готовимся. Всё Цинхэ Не на голове стоит и на ушах ходит. Что тебя так расстроило? – он заботливо сжал мою руку, смотря мне в глаза. Быстрый взгляд главы на нас обоих, едва заметный, одобрительный наклон головы. Искры нежности мелькнули во взгляде отца, когда он заметил, как слаженно мы с А-Саном действуем в сложной ситуации, несмотря ни на что, доверяем друг другу, один легко подхватывает намеки другого.       Короткая вспышка потонула в уже привычном образе растерянного молодого господина. Его пальцы обхватили запястье крепче. Ещё крепче. Давали сигнал беды. – О! Да... Простите. Просто, просто… – я растерянно выдохнула, запрокинула голову к потолку. Облегчение проступило на моем лице. Я приложила ладонь ко лбу, смущенно рассмеялась, опустила взгляд от доброго смешка отца и улыбки брата. Не Минцзюэ посмотрел сначала на меня, потом на А-Сана, в его темных глазах мелькнула сталь приказа: “Не вмешиваться, обоим.” Мы синхронно поклонились.       "О, Небо, пусть лучше такое глупое положение. Пускай." – Мы позже покажем тебе приготовления, – быстро затараторил А-Сан, часто обмахиваясь веером. – Дагэ выделил целый участок под фейерверки. Наши заклинатели готовят юному господину Цзян такое представление! – братец закатил глаза, будто бы в предвкушении. – Оценишь залу. Если захочешь что-то добавить, только скажи. Сестричка, тебе нужно больше отдыхать. Ты такая бледная, – братец участливо погладил меня по спине. Шорох золотых одежд. Мы с братом не спешили поворачиваться в сторону Гуанъяо. – Госпожа Цзян совсем потеряла контроль, – Гуанъяо улыбнулся, привлекая к себе наше внимание, и поклонился, когда мы все повернулись в его сторону.       А еще я обнажила свою слабость, показала свой страх. К Янь-ло-вану, я устала бояться. Любой идиот под этим Небом знал мою ценность. Ничего нового. Но сделано красиво, Гуанъяо: ты все так тонко и верно рассчитал. Поигрался с моими чувствами. Впрочем, другого от тебя я и не ожидала. Грудь вздымалась, воздух загустел вокруг нас, я выступила вперед. Отец скосил на меня внимательный взгляд, кивком головы указал на меня А-Сану. Тот сдвинул брови и покачал головой, так удачно спрятавшись за расписной тканью. Две мои драгоценности подавали друг другу лишь им известные знаки, но даже если бы я знала их тайный язык, эта безмолвная беседа ничуть не увлекала меня в этот момент. Мне был интересен Гуанъяо. И только он. Облегчение и счастье, что я испытала, увидев отца и брата живыми, вмиг обернулось страшной яростью и ненавистью. Они сплелись воедино, поднимаясь из самой глубины моего существа. Я смотрела прямо ему в глаза, и он читал в моем облике:       "А-Чэн не добил – я добью! Ты, сученыш, решил играть в открытую?! Не понял ничего?! Посмотри, чей символ на моей руке. Руке, которая тысячи тысяч часов сжимает меч, оттачивая искусство Войны! Не взяла тебя техника Лань?! Служка помог?! Раз ты видишь меня, я вижу тебя, забыл?! Я дочь главы Не! Величайшего воина под этим Небом! И оно же свидетель – ты видел меня в деле! Не разглядел?! Так наклонись ближе, тварь, я тебе голову снесу, будешь смотреть на меня снизу вверх, как тебе и положено!"       Не Хуайсан вздрогнул уже по-настоящему, почувствовав исходящие от меня волны. Кинул взгляд, полный истинного ужаса, на Не Минцзюэ. Шагнул к нему ближе, безотчетно, в поисках защиты. И Минцзюэ прикрыл его собой, а на побледневшем лице отца проступила ухмылка. Он смотрел на своего названного брата изучающе, словно видел впервые.        Гуанъяо опустил взгляд в пол, но было видно, что мой удар добрался до цели. Краски покинули лицо, он дернулся, потому что каждое мое слово, что я только что облекла в мысль, я ударом, гвоздями вбивала в его тело, доставала до самого гнилого нутра.       Они оба почувствовали бурю: отец и брат шагнули друг к другу, встали так, словно загораживали меня своими спинами, при этом оставляя мне пространство для маневра. Ничего, казалось бы, не значащий жест…       Две мои драгоценности надежно укрывали меня, давали время перевести дыхание. – Это неудивительно... господин Цзинь… – тяжело выдохнул отец. – Семья… семья для госпожи Цзян – всё. – Он покачнулся, я вытянула руки, поддерживая его со спины, А-Сан подставил свое плечо к его плечу. – Как и верность, и честь, – с нарастающим праведным гневом закончил отец.       Тихий голос, как лязг доспехов. Затаенный рык тигра, что защищает свой лес. Предупреждение, пропитанное угрозой: хватит одного рывка, одного удара изогнутых когтей, и чужак повалится под ноги со вспоротым горлом, окрасив заросли своей кровью, впитается в мох, словно никогда и не было его на свете.       Прямой взгляд, как точный бросок копья, – не отвести удар, не скрыться. Не принять на щит, не перехватить древко. Просто не успеть. Гнев самих Небес направляет полет... Глава Не резким движением расправил плечи и снова покачнулся. – Отец! – Дагэ! – Брат! Хором воскликнули мы трое. Я вцепилась в одеяние отца, А-Сан крепко схватил за локоть, а Гуанъяо вытянул руку вперед. Не Минцзюэ покачал головой, а братец переключил внимание на себя: – Идемте в покои! Ладонь Гуанъяо безвольно упала. – Ступай вперед, – резко бросил отец, и Не Хуайсан быстро засеменил прочь. – Брат, позвольте мне, – проговорил Гуанъяо с ужасом и почтением в голосе. Отец в ответ лишь покачал головой. Слова были вежливыми, а акценты расставленными: – Все хорошо, Гуанъяо. Я сам. И мое дитя придаёт мне сил. Я мгновенно оказалась рядом, не думая ни о чем в эту минуту, я перекинула руку отца на свое плечо и крепко обхватила его за талию. Мне было плевать, что там себе думает Гуанъяо, когда он отступил назад, было все равно до его чувств, ревности и прочего, что я успела заметить в его глазах. Мой отец был в моих руках, а значит в безопасности. Я рядом и сделаю все, саму жизнь свою положу, если понадобится. Нет выше долга, чем долг перед семьей…. Отец оперся на меня и последний раз посмотрел своему названному брату в глаза.       "Я не боюсь тебя, щенок, – говорил ему весь облик Не Минцзюэ. – Ты живешь, дышишь, ешь и пьешь только потому, что я этому позволил случится. Знай свое место и прочь с дороги."       Мы двинулись вслед за А-Саном. Я тихо напевала "Песнь Исцеления". Заклятье заструилось по рукам, впитывалось в его тело.       Тьма внутри него сходила с ума: металась, билась о построенную преграду, причиняла телу, отвыкшему от страдания, страшную боль. Та рана, что оставил ему Вэнь Жохань, наградив куском Тьмы, стала больше. И она верещала, гнулась, лишь заслышав гуфэн.       Гуанъяо прожигал меня взглядом в спину. Чтобы не привлекать внимания, не задерживаться по пути, брат повел нас внутренними коридорами к личной приемной главы Не. С каждым шагом отцу становилось все лучше, а когда мы почти дошли до дверей, он мягко убрал мою руку и пошел сам.       Глава клана Не не может позволить себе слабость, когда вокруг неспокойно. Достаточно он начертил мишеней на своих близких. Его поступь должна устрашать...       Отец резко распахнул двери, вошел первым, сел за низкий столик. Я, не дожидаясь разрешения, опустилась напротив. Не Хуайсан встал справа. Братец улыбнулся мне, кивнул. Гуанъяо остался у дверей, словно бедный родственник, и на его лице мелькнула тень.       "Ты правда думаешь, что я сейчас буду хныкать и жаловаться?! Что, ай-яй, мелкий ублюдок сказал мне уходить домой?! Нет, я это попридержу, господин Цзинь. При себе." "Что тебя так расстроило?" – вспомнилось мне. "Письмо писал не ты?" – я перевела обеспокоенный взгляд на брата. А-Сан качнул головой и прищурился, только собирался подать мне условный знак, как раздался голос отца: – Не Хуайсан, плесни нам… чаши… – Да-да. – Дитя моё, – с чувством проговорил Не Минцзюэ, смотря мне в глаза. – Отец мой. – с почтением отвечала я.       Дрожь наших рук скрыли широкие рукава, маски власти – всю глубину наших чувств, нашей привязанности. Я быстро отставила чашу и перешла к делу: – Что произошло? – я сложила ладони на столе, а голос звенел от ярости, прорывающейся через самообладание. Отец положил руку на эфес дрожащей Бася и скривился от боли, и было открыл рот, как раздался взволнованный возглас А-Сана – Сестричка, твои руки! Я взглянула на ободранные ладони, попыталась спрятать их в широкие рукава, но было уже поздно: отец нахмурился, а брат шагнул ко мне и замер рядом. – Простите, – прошептала я, виновато опустив голову. И тут же попыталась оправдаться, не скрывая ничего от семьи, зная, что если умолчу о подробностях, то сделаю только хуже. – Я летела со всего Ветра, ударилась о скалу… Но других повреждений нет! – А-Чжи! – хором воскликнули братья Не. Я робко подняла глаза, отец требовательно вытянул ладонь, постучал по столу костяшками. – Я сейчас все принесу… – суетливо пробормотал А-Сан, поспешив в смежную комнату за всем необходимым. – Спасибо, Не-сюн, прости, – я проследила за ним взглядом и закусила губу. Не Хуайсан напоследок кинул на меня сердитый взгляд, топнул ногой. Отец тяжело вздохнул, оглядывая сеточку ссадин и царапин. Словно вспомнив о его существовании, кинул взгляд на Гуанъяо, жестом предложил сесть. Господин Цзинь занял место сбоку между нами, спиной к двери. – Все в порядке, брат. Воины часто имеют дело… – начала было я, но Не Хуайсан поставил поднос на столик у окна, замахал руками, подзывая к себе. Я села, вытянула ладони, он заколдовал над ними: промыл, возмущено поглядывая на меня. – Ну что же это такое, а? Когда ты уже будешь осторожнее? Дагэ, если она не прекратит, я ее запру! – он снова топнул ногой. "Блестяще, господин Не,” – подумала я, наблюдая за всей этой сценой. Не Минцзюэ спрятал смешок в ладони и покачал головой. А-Сан, продолжая негодовать, обратился ко мне: – А ты чего так смотришь, думаешь, не смогу?! И вот увидишь, А-Чжи, – брат наставительно погрозил мне пальцем, – глава Цзян мне только спасибо скажет! Тут уже отец не сдержал своего раскатистого смеха. Даже Гуанъяо улыбнулся: вот уж действительно, кому бы это было на руку. – Простите… – снова пролепетала я. Не-сюн махнул рукой, проверил бинты: – Через пару часов пройдёт. Пойдем. Мы вернулись за обсидиановый стол, и А-Сан, не дожидаясь разрешения, затараторил: – Сестра, третий брат занимался лечением дагэ.... – он указал ладонью на Гуанъяо, – и тут... Стало хуже. Резко. Вчера дагэ начал заклинать саблей, и ... – Не Хуайсан, – отец недовольно качнул головой и обратился ко мне: – Я просил тебя сюда за советом, дочь моя. Гуанъяо едва заметно дернулся, услышав это обращение, его глаза словно заволокла пелена. А-Сан, сделав вид, что не замечает таких перемен, плеснул ему вина и с неловкой улыбкой подвинул чашу. – Скажи, – проложил отец, смотря мне в глаза, – могут ли практики вступить в противоречие?       Я на миг задумалась: корень наших с кланом Лань техник един – музыка, звук. Они обуздали гуцинь и флейту, мы – Ветер и голос. На этом наше близкое родство заканчивалось. Но все же мы принадлежали к Правильному Пути, а это значит, что риск искажения отсутствовал.       Иного я себе не позволяла. хотя одной "Воли Илина" бы было достаточно: мертвецы, подчиняясь моей воле, пожрали бы этот негатив за один раз. Если бы я только не была вынуждена хранить знание, полировать его до возвращения Старейшины Илина, я бы подставила свою голову под Бася, будучи уверенной, что непременно исцелила бы отца перед лицом неминуемой смерти. – Само по себе не могло, но, отец, учитывая… Он кивнул, понял, что я говорю о ранении от Вэнь, повел ладонью в воздухе, побуждая продолжать – Учитывая ваш случай, я допускаю такую вероятность. Что было сделано господином Цзинь, какая мелодия использовалась? – я повернулась к Гуанъяо. Он в ответ одарил меня вежливой улыбкой и мягко проговорил: – Я написал главе Лань, он уже на пути сюда. Он дал мне сборник, и я играл по его совету. – Благодарю, господин Цзинь, – ответила я.       "Прикрываешься господином Нефритом? Он тебе что, собачонка, бегать по одному твоему свисту?! У главы одного из Великих кланов нет больше дел, кроме как возиться с тобой?!"       Неужели я тебя на это обрекла, сын Облаков?       Три взгляда, словно метательные ножи. Мой обоюдоострый, навылет – от отца, и смазанный ядом, скрытый за взволнованной, почтительной улыбкой – от брата.       "Не буди Не-сюна. Не тревожь эту силу. Даже я, Фэн, не рискую, хотя это и ой как нужно, но ты-то куда лезешь, оборванец?!" – Дождемся его, – предложил Гуанъяо. – Хорошо, – Не Минцзюэ коротко кивнул своему названому брату и повернулся ко мне. Он тяжело вздохнул, подался вперед, сложил ладони на столе, внимательно посмотрел на меня. – Дитя, у меня к тебе есть просьба. Останься сегодня. Глава Цзян предупрежден, – отец взмахнул рукой, прежде чем я успела ответить. Я чуть нахмурилась, чувствуя, что совершенно потеряла нить происходящего, но кивнула. Вздохнула, сбрасывая лишнее напряжение, расслабляя тело и очищая разум. Дух воина – ни ряби на озере. – Как скажете, отец. Раздался стук в дверь, и следом прозвучал голос посыльного, который без должного разрешения не мог войти в личную приемную главы. – Прибыл глава Лань, глава Не. – Проведите его в Залу Приветствия, – громко объявил свою волю Не Минцзюэ. Мы поднялись следом.