Мудрость обнимающая лотос

            И всё же мне хотелось верить, что фарса не будет. Не будет насмешки над всеми погибшими в этой войне. Что его мерзость имеет свои границы, а принесенные жертвы его вразумят, остановят. Что братство с воином, которого Небо прежде не рождало, не дарило Заклинателям в знак своей милости, научило его хотя бы нашему уважению к тем, кто отдал свои жизни. Зная все ходы, иногда приятно ошибиться... И я действительно ошиблась, но не так, как рассчитывала.        Болезнь Верховного Заклинателя скоро станет очевидной всем: Ветер доносил мне этот сладковатый запах, который со временем будет лишь усиливаться – ведь глава Цзинь не собирался останавливаться в своей похоти.       "Это твое наказание. Куда уж вам с сынком тягаться с Тьмой. Ты пытался ее подчинить, ты, привыкший к многолетнему почтению и правлению. Привыкший к тому, что все, кто тебя едва завидят, гнут спину. Победивший Вэнь, принявший венец героя из рук моего отца, низвергнувший моего брата, получивший почет и уважение от нас, Великих кланов, ты так утвердился в своей мощи, что решил поспорить с Нижним Миром. Одного имени для этого мало, даже если это имя звучит как Лань Лин Цзинь.       Что было бы с миром Совершенствующихся при твоем правлении, не будь нас, Великих кланов? Каждая разумная уступка нам укрепляет твое положение. Но в этот раз уступать ты не захотел. Ты хотел подчинить то, что нашел. Когда не вышло самому, разыскали Сюэ Яна. До него дойдет черед, но ты... ты, могучий, умный Цзинь Гуаньшань! Как ты мог забыть самое главное правило – Тьма либо выбирает сама, либо уничтожает."       Я вскинула на него взгляд: я, стоявшая между отцом и мужем, под их надёжной защитой. У моих ног – осколки нефритовой чаши и капли вина. Словно граница, разделившая нас раз и навсегда. Луч солнца осветил перстень на моем указательном пальце, ударил бликом ему по глазам.       "Пожалуйста. Придумай любую шутку, но не так. Только не так. Скажи, что мастер сбежал, скажи, что через какое-то время будет объявлена охота. Но когда мы уже выпили поминальные чаши... Ты же первый среди равных. Не перед душами всех павших!"       И он услышал меня, ответил долгим, пристальным взглядом, едва свел брови, услышав мой безмолвный крик. Он перевел взгляд на стоящего рядом сына – тот протянул ему огромный короб. Цзинь Гуаньшань начал понимать: я видела, как изменилось его лицо. – Отец, прошу, это ваше право… – с придыханием пробормотал Гуанъяо, застыл в поклоне. Цзинь Гуаньшань принял из его рук позолоченный короб, умело скрывая охватившую его слабость. Сделав свое дело, Гуанъяо отошел назад, обернулся на главу Лань. Он ободряюще кивнул Гуанъяо, тот ответил кротким взглядом. Верховный Заклинатель в один миг взял себя в руки. Но было уже поздно...       По стенам висело два десятка казненных предателей. Ветер трепал их черные одеяния, качал мертвые тела из стороны в сторону. Их уберут в свое время, но сейчас они пели песнь.       Гимн победившему в этой сваре, что развязал он сам. О, глава Цзинь, мы знаем, что время от времени того требует власть. Знаем и принимаем. – Дрянная была война, – проговорил отец. – Не война, а показуха, – А-Чэн быстро сплюнул под ноги. – Не то слово, – процедила я, поддержав обоих. Отец нашел мою руку, сжал в своей, словно хотел придать мне сил. Один вздох, один удар сердца – и мы разомкнули ладони. – Еще один такой раз – и я ему голову снесу, не посмотрю, что Верховный Заклинатель. Рамки надо знать. Хватит с меня расплодившейся мерзости, – тихо, но отчетливо прорычал Не Минцзюэ. Мы переглянулись с Не Хуайсаном. Поднявшийся ветер подхватил пепел: я пошевелила рукой, подзывая один из потоков к себе. Порыв донес до меня песчинку. Раздался громкий хор победителей. Победителей в марионеточном спектакле, где главный кукловод сам оказался обманут. Не отводя взгляда от клана Цзинь, видя, что они внимают этому пению, я растерла пепел меж пальцами, провела перед лицом ничего не значащим жестом, будто отгоняла мушку, я вдохнула запах.       Наши взгляды пересеклись. Он чуть отступил от главы Лань, встал так, чтобы его лицо видела только я.       Оскал самодовольного хищника, уверенность затаившегося дракона.        Тяжелое молчание висело над Башней. Даже выученная вежливость не могла его разогнать. Каждый из Великих кланов спешил закончить приготовления перед дорогой, и убраться отсюда подальше.       Я решительным шагом направлялась к горстке людей, стоящих недалеко от ворот. "Привели всех, даже престарелую мать."       Я застыла перед ними: сейчас, одетые по-простому, но добротно, лучше, чем многие, они держались так, что было не отличить от обычных людей. "Помним уроки маскировки, десятник Фэн", – говорили мне их лица. Почти рядом с каждым жены, дети. Лан придерживал вместе со своей женой мать, постаревшую до срока от тяжелой работы и стыда. Она так же почтительно поклонилась. Дети с любопытством оглядывали госпожу с мечом, жены боялись поднять взгляд. "Рассказали вам мужья, да?" – Госпожа Цзян... – Что теперь делать? – Вы обещали. Я подняла ладонь, приказывая успокоиться. Они кивнули. Я скосила взгляд на людей Лань. Гуанъяо, уже собранный и готовый отправляться вместе с ними, прожигал нас презрительным взглядом.       "Это для тебя – мелочная, не стоящая победа. А для меня – сострадание. Пусть господин Лань тебя этому научит. Его гуцинь будет куда убедительней. Выдернуть из твоей ядовитой паутины хоть кого-то из тех, кто оказался слаб перед тобой. Тебе это капля в море. Но ты не весь океан." – Война окончена. Мы победили, – я едва не скривилась. – Но я спрошу вас как ваш десятник. На их губах расцвели понимающие усмешки. Я взглянула на хвостатого, он отводил глаза, переступал с ноги на ногу. ***       "– Госпожа, а с Ли-то что делать? Он же чуть ли голову пеплом не посыпает, – поинтересовался Гоу Чжун. – Ха, того гляди из петли снимать будем, – яростно выплюнул Лан Ван. – А может и не надо? Я прошлась перед ними, заложив руки за спину. – Я его на эту роль выбрала. По-другому было нельзя. – Да мы уж поняли, – ответил мне один из бойцов. – Да он всегда к нему бегал, чуть что, – поддержал его другой. Я кивнула, дав понять, что они правы. – Отведите подальше и поколотите. Так, чтобы запомнил. И, Цао, – я схватила его за рукав, – так, чтобы не осталось следов. Справитесь, или всему учить надо? – ирония в голосе, лихая усмешка. Их хохот: – Справимся. Оно не впервый раз."       Знакомые шаги. Глава Цзян встал рядом со мной, оглядел их презрительным взглядом, закатил глаза. Они сжались перед ним, забыли, казалось, как дышать. – Спрашиваю вас как десятник: вы готовы идти со мной? Если нет, я оплачу безопасность каждому из вас. Придумаю способ. – Куда вы, туда и мы! – Да, госпожа Цзян!       А-Чэн посмотрел на меня, покачал головой, потом махнул рукой и двинулся к нашим заклинателям.       Он сказал им всё: своей позой и своим безжалостным взглядом. Иногда главе Цзян достаточно было лишь приподнять бровь, одним жестом заменяя часы воспитательных бесед и угроз. И они его услышали, поняли. – Да вот в чем беда… – заложив руки за спину, я прохаживалась взад-вперед. – В Юньмэн Цзян гнилью заниматься не принято. То, к чему вы привыкли, в чем измазались сами и их измазали с ног до головы, у нас не ценят. Услышав мои слова, старушка-мать опустила голову. Жена Лана тоже, сам же заклинатель не отводил от меня глаз. – Мы такой дрянью не занимаемся, наш символ – Лотос, а мое имя – Мудрость. Ну-ка, отвечать как на духу, а то, может, я зря с вами возилась?       Я прошлась перед ними, читая облегчение на лицах их жен, останавливалась перед каждым из своего десятка, заглядывала в глаза. – Что делать умеете, кроме как грязь месить? Душить? Бить в спину? – Я кузнец. – Хорошо. – Скорняк. – Пригодится. – Бортник. – Уже лучше. – Рыбак. – Плотник. – Подходит. – Сети вязать могу. – Гончар. – Я златошвейка, госпожа, – вмешалась жена Цао. – Могу научить ваших женщин стилю "Парящий Феникс." Вижу, что ваши одеяния расшиты с великим мастерством, как и одеяния молодых госпож, что за вами. Но и мне есть что предложить. – Я благовония делать умею, – вставила другая. – А я при госпоже Цзинь сызмала была – все прически знаю, все макияжи. Она меня потом... отпустила, не нужна стала, – одна из жен тяжело вздохнула. Мы понимающе кивнули друг другу. "Ого, вот это подарок." – А вот это очень хорошо. Будет своя небольшая школа, – я подмигнула златошвейке. – Собираешь трофеи, сестра? – Не Хуайсан подошел к нам, обмахиваясь веером, пряча за ним тонкую иронию, которая не укрылась только от меня. – Да вот, приходится, – вернула я ему иронию. – Ну, и я поучусь, – прошептал он, когда поравнялся со мной, прошествовал мимо и замер неподалеку. – Госпожа Мюй, как вам к лицу Лотос и меч, – донес до меня Ветер слова А-Сана. – Благодарю, господин Не. Госпожа Цзян умеет видеть и красоту, и силу, – ловко парировала Роу, одарив моего брата быстрым взглядом. – Не желаете ли как-нибудь поохотиться? Я лишь покачала головой,и едва слышно вздохнула. – Давно ли вы заинтересованы охотой, господин Не? А-Лан закатила глаза. – Польза вам будет. Мы и землю можем обрабатывать, – раздался голос Чжуна. – Не бросайте, госпожа. Дайте нам возможность достойно жить! – поддержала своего мужа жена. Я улыбнулась ее просьбе, потрепала по голове сына Цао. Тот улыбнулся мне в ответ, гордо демонстрируя, что у него недавно выпал зуб. Я видела в этом малыше, лишь немногим старше А-Лина, доброту и открытое сердце, перевела взгляд на его отца: “Ты ведь тоже был таким, пока не узнал, чей сын, да?” Цао Гуй качнул головой, признавая мою правоту, и на миг прикрыл глаза. – По сему. Мюй Роу! Она выступила вперёд, враз оставив все игры. – Размести их в середине обоза. Между нашими людьми. – Да, госпожа. – А-Лан! Займись их багажом и проследи за продовольствием. – Да, госпожа Цзян.       Я повернулась к брату. – Преданность в обмен на жизнь? Мы провожали глазами мой десяток, что без шума, без суматохи следовал за Роу. Организованно, единым телом. – Немного не так. Они давно хотели жить достойно. Их жены об этом молились. Полагаю, много благовоний было сожжено в честь такой мольбы. Когда они пришли меня бить, сквозь ярость драки и страх приказа, я увидела, как кричат их души, молят о помощи.       Не Хуайсан внимательно слушал, запоминал еще один урок. Впитывал в себя еще один лик мира и жизни. – Иногда так бывает, – продолжила я, заметив, как У Ян засуетился, едва услышав госпожу Мюй, принялся распределять новых людей в обозе. – Он запугал их через семьи. Не будь их, Цао поднял бы бунт раньше. Пользуясь их слабостью, Гуанъяо раздул все самое мерзкое, что было в них. Знал их слабые точки, всадил туда по игле... Всем не помочь, это бесполезная жертва. Но когда перед твоим лицом творится несправедливость, а ты в силах ее предотвратить, действовать надо немедленно. Немедля, брат, – я повернулась к нему и наткнулась на пристальный взгляд. Его шаг ближе. Веер на один свой полет скрыл наши лица. Гуанъяо было шагнул вперед, но на его плечо легла рука господина Лань едва заметным жестом.       "Если кто и сможет усмирить этого дракона, так только вы. Сделайте это, Первый Нефрит. Ради всех нас ..." – Как вы тогда на Луаньцзань? Тихое, содержащее в себе больше, чем просто ответ, чем короткое слово: – Да. – Я запомню, А-Чжи...

***

      Лишь Ветер знает, когда минет срок до встречи с Облаками под взором любящего нас Неба. Эту пору мы чувствуем без лишних слов. Да и поблагодарить главу Лань стоило – впереди нас ждал покой.       Передышка, что вы нам дали, глава Лань, невероятный дар. Вы старались, я знаю и ни в чем вас не виню. Да и остальные тоже. Таков уж наш удел – прикладывать усилия, делать, что должно. Даже для нас, мудрых, могучих, почти что всесильных Заклинателей иногда одного намерения – даже самого твердого, одной веры, даже самой крепкой – мало. Мне горько, что это легло на ваши плечи, Цзэу-цзюнь. Каждый из нас сделал свой выбор и взял свою ношу, и кто я такая, чтобы указывать вам, когда вы ни словом, ни взглядом не упрекнули меня? Мы, дети Неба, можем лишь поддерживать друг друга на нелегком пути. Между нами не должно быть недоверия. Вы знали больше других, и мы положились на вас.       Те несколько лет, что мы получили вашими стараниями... То счастье, что укрепляло нас, тот покой, вырванный и отвоеванный нами, и благословенный вами. Ваша щедрость, глава Лань, не знала и не имела, и не имеет границ. ***       И снова "Ветер в облаках". И снова улыбка на лице Наставника: он был доволен нашей дружбой с Вторым Нефритом. "Знал бы ты, зачем я здесь. Расчехлил линейку для наказаний – и это меньшее, что ждало бы меня…" Лань Цижэнь, громогласно объявлял новым ученикам клана Гусу Лань правила во внутреннем дворе залы Мудрости. Заметив меня у входа, он едва заметно кивнул и властным движением руки послал мне навстречу двух молодых заклинателей. Я благодарно поклонилась, и мой взгляд упал на знаменитый свод правил. "Камень, что стал больше? Что они там еще понаписали, интересно? Невежливо разглядывать без сопровождения." – Госпожа Цзян, – посыльные от Наставника замерли передо мной в вежливом поклоне. Я, как и полагалось госпоже Великого клана, качнула головой в ответ. – Здравствуйте, юные господа. Я прибыла ко второму господину Лань. Как обычно, используя “Ветер в Облаках”, но, к сожалению, немного отвлеклась во время полета, и вот, тут, – я чуть растерянно улыбнулась и развела руками. Легкие улыбки на их лицах, быстро опущенные взгляды к земле. Не каждый день кто-то из старшего поколения заклинателей, да еще и с такой легкостью признает свои ошибки. Поэтому юноши поспешили скрыть от меня выступившее смущение и спрятать смешки. – Мы проведем вас, госпожа Цзян. Второй господин Лань ожидает вас в своем доме. "Даже так?" Я благодарно кивнула в ответ.       Он встречал нас на пороге. Перед ним застыл юный ученик. Они о чем-то тихо переговаривались. Судя по обрывкам слов Нефрита, он давал мальчику советы по одной из техник. "Невежливо подслушивать," – подумала я и огляделась. Вокруг было строгое убранство сада для медитаций: камни, сосны и песок. – Господин Лань, госпожа Цзян, – сказал один из моего сопровождения, низко кланяясь старшему в клане. Лань Ванцзи кивнул, отпуская их одним движением ладони. После юные господа повернулись ко мне, вежливо поклонились напоследок.       Я замерла поодаль, вбирая в себя спокойствие Облачных Глубин. С легкой улыбкой я посмотрела в синий купол Неба: "Отец Фэн, мы и Лань поддерживаем теплые, доверительные отношения. Не все традиции нарушила твоя мятежная дочь." – Ступай, – наконец донеслось с крыльца.       Мальчик спустился со ступеней и вскинул взгляд. Что-то знакомое было в его чертах: я шагнула вперёд и в необъяснимом порыве, в волнении сжала меч. Он тоже застыл, забыв поклониться. Белоснежная налобная лента на его высоком лбу, по-детски пухлые щеки. Голубые с белым одежды. И что-то неуловимо-близкое и такое знакомое, такое… Грудь кольнуло изнутри с такой силой, что я едва не вскрикнула, и тут же боль ослабила тиски. Мы как зачарованные разглядывали друг друга: влядывались жадно, пристально. Оба, нарушая с добрый десяток правил клана Лань. Мальчик отчего-то вздрогнул, побледнел, в нерешительности огляделся, словно не мог понять, что ему делать дальше.       Я быстро перебирала лица, что видела прежде, уверенно, как библиотекарь, разбирает свитки в своей библиотеке. Малыш нахмурился, растерянно переводил взгляд с меня на господина Лань. И вот, когда я почти нашла, когда в груди снова стало больно и жарко, раздался голос господина Лань. Голос, словно едва потеплевший. – Лань Сычжуй, ступай. Нам с госпожой Цзян нужно поговорить. "Сычжуй... Ты назвал его передо мной не просто так: память и тоска..." Юный ученик вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна, покраснел, тут же низко поклонился нам обоим, пробормотал слова приветствия и поспешно удалился. – Господин Лань. – Госпожа Цзян. Мы церемонно и с достоинством раскланялись. Сердце бешено колотилось в моей груди, я лихорадочно искала повод, способ, слово для одного вопроса, одного единственного, но вслух я сказала лишь привычное, заученное: – Благодарю за оказанное доверие. Тень улыбки на его лице. Все те же траурные одежды. Лёд и летящий снег под светом луны, что едва ли способна разогнать мрак ночи ожидания. – Пройдемте в дом. Дядя вас видел? – Да, – я виновато развела руками, заметив его легкое недовольство. Он покачал головой и сделал пригласительный жест. Я быстро преодолела расстояние между нами и с надеждой заглянула ему в глаза до того, как он открыл дверь. – Но скажите, тот мальчик, что только что был здесь… Он… “Тяньчжи, соберись! Что это за мычание?!” Я в растерянности замерла рядом с Лань Ванцзи не в силах ни продолжить, ни отступить назад. Я уже оплакала их. Отпустила в своем сердце и душе. Зажгла за каждого, без исключения, благовония. Помянула в посмертных сутрах каждого с Луаньцзань. Я – выжила. Я исполнила свой долг перед ними. И вот теперь, когда я смирилась с тем, что я последняя с Горы Мертвецов, теперь…       Ханьгуань-цзюнь поднял на меня взгляд: там были отсветы погребальных пожаров. Ожидание не было для него легким, даже зная, что оно конечно. Я долго думала, гадала, прежде чем явиться сюда. И Лань Ванцзи видел это. И был благодарен, что я все же пришла. Он оставлял мне свободу выбора. Он ценил его приказ, как оказалось, даже больше меня. Как я могла не прийти?       Я твердо решила, что Нефрит имеет право знать и действовать в дальнейшем сам. Неведение для него – не защита, а оскорбление.       "А-Сянь, я знаю, ты поймёшь. Мы суровы, но не жестоки. Я скажу про свою часть, и выбирать ему. Подумай, на его месте мог быть А-Чэн... ты бы мог стоять перед ним так же, как я стою перед Нефритом сейчас. Был бы ты к нему так жесток, как пытался заставить меня быть жестокой к твоей родственной душе?! Не нам держаться за порывы юности и горячности. Что было – того не изменить. Я не могу его бросить, пока не узнаю, что для него хуже. Довольно мы с тобой решали за него." – Тот мальчик мне знаком, – начала я, пытаясь обмануть его своей несуразной ложью. – Удивительно, но… – я переступила с ноги на ногу и вскинула на него взгляд.       Лань Ванцзы пристально посмотрел на меня: на краткий миг в отсвете мертвого огня появилось уютное тепло очага. – Госпожа Цзян… – по его губам скользнула понимающая улыбка, – я выкопал Редиску с Луаньцзань и посадил его в своем огороде. Он ничего не просил взамен, не предлагал уговор, не давал посул. Легкое, простое, будто бы ничего не значащее. Будничное, обыкновенное.       Я прижала одну ладонь к сердцу, другую к лицу, покачнулась от его тихого голоса, словно от молнии, что ударила на поражение в юное деревце, кинула быстрый взгляд вслед давно ушедшему малышу. – А-Юань… – мой счастливый смех с ноткой скорби и полный благодарности взгляд на Второго Нефрита. – Лань Юань, – закончил Лань Ванцзи. Мы посмотрели друг на друга, нашедшие в своей бесконечной печали немного радости. Познавшие и то и другое в равной степени. Связанные еще больше, чем раньше, еще крепче, чем прежде. Я поклонилась. Глубоко. Со всей почтительностью. – Спасибо, господин Лань. – Хотите?.. – Нет, – я покачала головой, утирая тыльной стороной ладони слезы, – наш А-Юань, наша Редиска, – смешок снова вырвался у меня из груди. Я покачала головой и на выдохе продолжила. – Он получил шанс на новую, счастливую жизнь. Призракам с Луаньцзань стоит для него исчезнуть. Господин Лань сделал приглашающий жест. Я вошла. Двери едва слышно захлопнулись, отрезая нас ото всего мира.