Мой личный дьявол

Джиа просыпается от бьющего в глаза солнечного света. Она ещё долго лежит и пытается понять, который сейчас час. Живот урчит и хочется есть. Сан, видимо, вчера что-то упустил и забыл покормить её. Парень вообще говорил, что она всегда будет при нём, но как-то незаметно. Через три часа дверь открывается и заходит Сонхва с тарелкой в руках. — Ну наконец, я уже думала, что с голоду умру, — она расправляет плечи и внимательно смотрит на Пака. Он очень удивился, когда Джиа начала тянуть руки к тарелке. В воздухе витали приятные ароматы и девушка невольно облизнула губы, вопросительно уставившись на парня. — Ну, чего ты медлишь? — возмутилась она, нахмурив брови. — Я просто в шоке, — проговаривает Сонхва, пытаясь сдержать улыбку и подавая ей тарелку. Он проследил за тем как она выхватывает у него блюдо и жадно поедает кусочки курицы, разложенные по кругу. Он сцепил белоснежные зубы и сложил руки на груди в невольном жесте. — Ты ешь? Джиа кивает и вопросительно смотрит на него. Чего он так уставился? Она вообще кушать не должна? — Ну ты просто такая стерва, я думал, что эта курица будет валяться на полу через минуту после того, как я её принесу, — усмехнулся он, облокачиваясь об косяк. — Я не стерва, — возмутилась девушка, окинув его недовольным взглядом. — Да, стерва. Ещё какая, — хмыкнул Сонхва и засунул руки в карманы, продолжая смотреть на неё. Джиа подняла на него глаза и безмятежно улыбнулась, замечая, как её щёки начинают розоветь. Вообще-то Сонхва выглядел сегодня великолепно: обычная белая рубашка идеально сидела на стройном теле, а тёмный пиджак добавлял образу строгости и стиля — трудно было не заметить, насколько ему всё это шло. Его тёмные волосы, слегка растрёпанные, придавали ему чуть небрежный, но притягательный вид. Он выглядел спокойно и уверенно, также рассматривая её, сидящую в постели в одном нижнем белье. Кажется, она настолько устала переживать по этому поводу, что даже не обращала внимания на этот пронзительный и изучающий взгляд. Ну пусть пялится себе, всё-таки ей есть чем похвастаться. Сан ведь говорил, что кроме него её никто не тронет, так пусть себе мальчик потешится, рассматривая сколько угодно. Всё, что сейчас волновало Джиа — это желание скорее насытиться и сходить в душ, чтобы смыть с себя последствия этой ночи. — Слышал, ты отлично провела ночь с Саном, — как бы невзначай начинает Сонхва. Джиа краем глаза замечает копошение, а затем поднимает голову вверх, жуя курицу, и замечая как Пак сгибает ногу в колене. Он проводит пятерёй по своим длинным волосам, и Джиа сглатывает, отчего-то считая этот жест чертовски сексуальным. Ох, что с ней сделал этот козлина Чхве Сан, что она сейчас смотрит на эту высокую дылду, думая о том, что его пальцы охренительно длинные и что… Джиа слегка помотала головой из стороны в сторону, выкидывая из головы все непотребства. Она сильнее сжала в руке вилку, сцепив зубы. Всё, что она должна делать — это попытаться подружиться с ним, чтобы выведать нужную ей информацию. И когда наступит время лучше, если не сейчас, пока Пак в хорошем расположении духа? — А тебе-то какое дело? — она усмехается, дожёвывая последний кусочек. По телу проходится приятное тепло, когда она делает глоток невероятно вкусного и горячего кофе. Вскидывает голову вверх, снова взирая на спокойного Пака, всё также стоящего, как мраморная статуя, у стены. А затем растягивает губы в странной улыбке, от чего Сонхва удивлённо вскидывает брови. — Вообще никакого, — он фыркает, однако Джиа на секунду, всего лишь на одно мгновение, замечает как в его взгляде проскальзывает что-то, весьма похожее на беспокойство. Ох, неужели эти придурки умеют переживать и волноваться? Джиа усмехается себе под нос. Да ладно, видимо, ей показалось. Такие уроды как Чхве Сан и Пак Сонхва понятия не имеют о таких светлых чувствах, как забота, беспокойство и любовь. Они только и умеют, что заталкивать незнакомых девушек в машину, угрожать им и брать силой, думая, что девушкам это нравится. — Слушай, Сонхва, — как бы невзначай начинает Чон, отставляя разнос на прикроватную тумбу. Парень странно вздрагивает, в упор смотря на Джиа, которая будто бы и не заметила резких изменений в нём. — У вас вообще есть хотя бы какая-нибудь одежда? Бельё, конечно, очень крутое, но я мёрзну! Вам же не хочется, чтобы я заболела или типа того? Повисает молчание. Сонхва несколько минут сканирует её своим внимательным взглядом, а затем вздыхает. Плечом отталкивается от стены и, подхватив разнос, кивает самому себе. Ну ничего ведь не случится, если он принесёт ей хотя бы какие-нибудь джинсы и кофту? В этот момент в комнату заходит Сан с довольной улыбкой и сложенными руками на груди. Он был в чёрных джинсах и обтягивающий белой футболке. Как он может в такой простой одежде выглядеть более, чем великолепно? Заметив взволнованный взгляд девушки, Сан еле заметно улыбнулся, оголяя свои ямочки с двух сторон. Придурок. — Ты вообще в курсе, который сейчас час? — ехидно поинтересовался он, оглянув девушку хищным взглядом. Ей стало немного не по себе, поэтому Джиа натянула свободной рукой на себя простынь, прикрываясь. — Я скажу тебе больше: я даже не знаю какое сегодня число, — язвительно цокнула Чон и нагло подняла брови, снова отпивая кофе. — Ну, в принципе… Это и не плохо, — парень вздохнул и переглянулся с унылым Сонхва, выходящим из комнаты. — Я тут, как в тюрьме, — недовольно буркнула она. — Только передачки никто не носит и гулять не выводит, — её тон снова погрубел, что заставило усмехнуться Сана. — И что ты хочешь этим ска… — Сан, — она глубоко выдыхает и поднимает на него глаза, — ты получил, что хотел? — девушка немного смущается и снова опускает взгляд в чашку. Что-то вдруг аппетит пропал, за одну секунду. — Допустим, — парень подходит ближе к кровати, заглядывая в умоляющие глаза. — А я вот нет. — А что ты хочешь? — спокойно спрашивает он, сохраняя абсолютную непроницаемость на своём лице. — Домой, например? Сан закатывает глаза на её слова и отворачивается к двери, собираясь выйти из комнаты. Ну нет, только не это! Сколько он ещё собирается держать её здесь? Хоть бы сказал для приличия! А ещё лучше будет, если скажет истинную причину того, почему он похитил её на глазах Уёна, и привёз в этот долбанный дом. — Пожалуйста, — тихо шепчет она, сжимая руки в кулаки. Сколько уже можно мучать её? Запирать на замок, играться и делать больно? В конце-концов, она ведь человек и тоже имеет чувства, в отличии от Сана, который казался ей роботом. Джиа отставляет полупустую чашку и закусывает губу, в принципе, особо ни на что не надеясь. Но она обещала себе, что будет пытаться до последнего. — Я не могу здесь больше находиться. Хва… — Нет, принцесса, — обронил парень, распахивая дверь. — Я вернусь позже. Душ там, полоте… — он щурится, — ну, в общем, ты всё знаешь. — А я не хочу, — заявила девушка, надув губы. — Я могу сделать так, чтобы ты захотела, — спокойно произносит Сан и окидывает её презрительным взглядом. — Одно слово, Джи и я без… — Угрожаешь мне? — она насмешливо перебила его и сделала глубокий вдох, стараясь угомонить разбушевашиеся эмоции внутри. Джиа начинает закипать, а Сан в свою очередь стоит неподвижно, будто его вообще ничего не заботит в этой жизни, кроме секса и денег. — Нет, я стара… — А я просто не хочу! — снова упирается она, сложив руки на груди. — Да мне плевать! Тебя не учили, что перебивать — это невежливо? — интересуется он, поднимая одну бровь вверх. «Что? И кто это сейчас говорит мне о вежливости?» Девушка надеялась его разозлить или хотя бы просто побесить. Слишком сложно. Это безразличное и спокойное лицо скорее её выводило из себя. — А тебя не учили, что держать девушку у себя дома без её согласия — невежливо? — процедила сквозь зубы Джиа, поправив сползшую лямку лифчика на которую так усердно пялился Сан. Мысль о том, что было ночью, не давала ей покоя. Хотелось придушить этого Чхве Сана, а потом сказать, что это было довольно-таки неплохо. Даже больше, чем просто неплохо. Это было просто великолепно. — Не учили, принцесса. Наверное, у моей семьи немного другие понятия о вежливости, — его длинный палец опускается на подбородок и парень делает задумчивый вид. — И девушка в одной из комнат дома не указывает на мою корректность и тактичность, — на пухлых губах Сана расцветает самодовольная улыбка и он, гордо подняв подбородок, развернулся. Джиа смеряет его холодным взглядом, мечтая впиться в мужскую шею своими острыми ногтями. Как же он раздражает её. Внутри появляется неизвестный страх, взявшийся из ниоткуда. — Мудак, — злобно кидает она, по-детски поморщив маленький нос. — Сегодня я намерен повторить то, что было ночью, — небрежно кидает Сан, засовывая руку в карман. — Обойдёшься, — через полминуты отвечает Джиа и опускает взгляд на простынь, прикрывающую её тело. — Я-то обойдусь, — глухо смеётся он, вызвав у девушки дрожь во всём теле. — А вот ты опять будешь звать меня, когда я приглашу Минги, — складывая коричневую сигарету между губ, предупреждает Сан, насмешливо хмыкая. — Ты даже не представляешь, насколько я ненавижу тебя, — девушка почти рычит от злости и сильно сжимает простынь: костяшки побелели, а глаза приобрели чёрный оттенок. — Ты, кстати, знаешь, что мы занимались сексом без презерватива? — вдруг ехидно поинтересовался он. — И я кончил в тебя, — певуче тянул парень. Джиа почти взвыла только от одной мысли об этом. Её заколотило изнутри и слёзы подступили к горлу. Какого чёрта?! — Мы вообще не занимались сексом, — вдруг шепчет она, пытаясь справиться с ненужными мыслями в голове. — А что тогда? — хрипло смеётся Сан, поджигая сигарету, болтающуюся между пухлых губ, которые ещё ночью целовали её. — Ты изнасиловал меня, — злобно фыркнула она, понимая, какую глупость сказала. Всё было далеко не так, но отступать уже некуда. — Ты, должно быть, не знаешь, что такое настоящее изнасилование, — невозмутимо заявляет он, глубоко затягиваясь едким дымом. — Это оно и было, — не прекращает спорить девушка. Она обещала себе, что не будет плакать, поэтому старательно сдерживает очередной порыв к истерике, до крови закусив щеку с внутренней стороны. Сердце неприятно щемит и она, осторожно приложив ладонь к груди, выдыхает, пытаясь успокоиться. — Секс по обоюдному согласию — не называют изнасилованием. Но, если тебе так нравится больше, то пожалуйста, — он самодовольно улыбается, заставив девушку окончательно разозлиться. — Я вообще-то могу показать тебе, что это такое, когда тебя трахают с такой силой, что ты готова умереть на месте, лишь бы… — Заткнись! Закрой рот! — она почти кричит, сильно жмуря глаза и закрывая уши ладонями, лишь бы не слышать того, что говорил Сан с самодовольной улыбкой на лице. «Как он может говорить о таких вещах так просто и с лыбой на половину лица? Чёртов извращенец! Ненавижу его! Ненавижу!» — … лишь бы не чувствовать всего этого, — он едко усмехнулся краями губ. — До крови… — растягивая гласные проговорил он, — и боли во всём теле… — Я не заслужила этого всего, — девушка срывается на крик и нервно запускает пальцы в свои волосы, ероша их. — Ты не имеешь права делать это со мной! Представь, что у тебя есть сестра и с ней поступает также какой-нибудь урод! Как ты будешь себя чувствовать, а, Сан? Присоединился бы, да? На мгновение лицо парня меняется. Но он тут же стискивает кулаки, делая шаг вперёд. Джиа жахается его взгляда, его тёмных глаз, но Сан вдруг останавливается. Просто смотрит на её красное от злости лицо, а затем нервно улыбается, тряся головой. — Когда-то у меня была сестра, — голос едва заметно дрожит, заставляя Джиа сглотнуть: вот и его первая слабость. — А ещё жизнь подкидывает сюрпризы, принцесса, — небрежно кидает он, выходя из комнаты и в очередной раз закрывая её на ключ. Смотря на дверь, которую только что за собой захлопнул Сан, девушка положила голову на подушку, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Она сама себя ругала за то, что позволила ему сделать это с собой. Слёзы текут по щекам, и она даже не пытается их остановить. Её грудь тяжело поднимается и опускается, с каждым вздохом словно разрываясь от боли и обиды. Слова застряли в горле — гнев и отчаяние смешались в единый клубок, давящий изнутри. Она нервно смахнула слёзы с лица, но они всё равно продолжали скатываться по щекам, шее, ключицам и груди. Плакать было больно, но ещё больнее было удерживать это внутри. «Когда-то у меня была сестра…» — его слова эхом отдавались в голове, вызывая противоречивые чувства. Она не ожидала услышать от него что-то настолько личное. На мгновение его маска сорвалась, обнажив что-то, что Джиа не могла понять: боль? Утрату? Или это была очередная уловка, чтобы сбить её с толку? Она лежит так ещё полчаса, силясь прийти в норму. Он довел её до слёз и истерики, буквально, за пятнадцать минут. Чудовище. Настоящее чудовище, которое знает, как завладеть тобой, проникнуть в самое сердце и перевернуть всё с ног на голову. Сан мог быть кем угодно — заботливым, милым, даже нежным. Он знал, как говорить нужные слова, как смотреть так, будто ты — единственная, кто для него что-то значит. Но как только получал своё, превращался в хищника, обнажая истинное лицо. И это было самое страшное: он умел прикидываться слабым, ранимым, словно бездомный котёнок, который жаждет ласки и заботы. Но за этой маской всегда скрывался зверь, готовый разорвать тебя в клочья. Она медленно встаёт и бредёт к окну, чтобы прикрыть шторы. День. Ясный день, и супер-красивые решётки на окнах. Слёзы капают из глаз ещё чаще, когда она понимает, что выглядит, словно птичка в клетке. Птичка Хозяина этого дома. Самого ужасного человека в мире, по её мнению, — птичка Чхве Сана. Долбанного придурка и конченного идиота. Глупая Джули, которая говорила, что хочет быть на её месте. Через несколько минут дверь приоткрылась, и в проёме появился Сонхва. На этот раз он держал не только тарелку с едой, но и какие-то вещи, сложенные в аккуратную стопку. Под подмышкой у него была книга с потрёпанной обложкой. Он зашёл внутрь, прикрыв за собой дверь ногой, и поставил еду на прикроватную тумбу. — Принёс всё, что смог найти, — коротко бросил он, опуская на стул одежду и книгу. Джиа рывком села, и остатки сонного оцепенения мгновенно рассеялись, уступив место тяжёлому, давящему комку эмоций в груди. Она уставилась на Сонхва с недоверием, ожидая подвоха. Её горло вдруг пересохло, а сердце отчаянно заколотилось. Он принёс не только еду и одежду, но и книгу — то, чего она даже не осмеливалась просить. Глаза затянуло пеленой слёз, и Джиа больше не видела смысла их сдерживать, хотя и знала, что реветь при Сонхва было также бесполезно, как и при Сане. Но в этот момент ей было уже всё равно, перед кем разрыдаться — боль переполнила её настолько, что требовала выхода, словно прорвавшаяся плотина. В глубине сознания мелькнула отчаянная, почти детская надежда: а вдруг это хоть немного растопит его сердце? Психологи ведь говорят, что слёзы иногда способны пробудить в человеке сострадание, даже если он прячет его очень глубоко. Пусть Сонхва и казался холодным и отстранённым, ей хотелось верить, что он хотя бы на мгновение сможет понять, что они творят. С этими мыслями она сорвалась с кровати и бросилась к нему, не задумываясь. В следующий миг её руки обвились вокруг Сонхва, и из груди вырвался громкий, отчаянный всхлип. Она плакала так, будто пыталась выбросить всю боль, страх и гнев, которые разрывали её на части, надеясь, что это хоть немного облегчит её душу. Сонхва застыл, ошеломлённый внезапной вспышкой её эмоций. Он даже не успел прийти в себя, как Джиа прижалась к нему, содрогаясь от рыданий. Всегда считавший себя человеком, далёким от сострадания, он и сейчас не понимал, как поступить. Логика подсказывала, что надо бы отстраниться, отойти, сказать что-то колкое, но… Чёрт его дери, она сейчас прижималась к нему практически обнажённая, что вообще никак не помогало в данной ситуации. Его сердце заколотилось быстрее, а дыхание стало тяжёлым и частым. Сонхва нервно сглотнул, ощущая тепло её тела, и моментально осознал, что в штанах стало довольно-таки тесно. Блядство. Он так и стоял, напряжённо, с неестественно прямой спиной, пока Джиа рыдала у него на груди. Её слёзы быстро пропитали ткань его рубашки, от чего она неприятно прилипла к ключице. — Эй… — выдавил он неуверенно, не зная, как подобрать слова. Одной рукой он неловко похлопал её по плечу, словно проверяя, успокоит ли это её. — Ты… чего? — растерянно пробормотал Сонхва, глядя на девушку, уткнувшуюся в его грудь, и чувствуя странное, давно забытое чувство, поднимающееся где-то внутри. Опустив взгляд на книгу, которую всё ещё держал в руке, Сонхва понял, что это был его любимый экземпляр «Грозового перевала» — единственная вещь, которую он обычно никому не доверял. И сейчас, стоя здесь с ней, он вдруг задумался, зачем вообще принёс её сюда. — Ты ведь знаешь, что я не хороший человек, да? — тихо произнёс он, скорее для себя, чем для неё. Сонхва чувствовал, как её хрупкое тело содрогается от рыданий, и это пробуждало в нём нечто, что он не понимал и отчаянно хотел заглушить. Он продолжал стоять неподвижно, всё ещё удивлённый. Девушка, которая ещё вчера едва могла смотреть на него без раздражения, теперь буквально утопала в его руках, отчаянно цепляясь за него, как за единственный спасательный круг. Сонхва зажмурил глаза, пытаясь прогнать чуждые ему мысли. «Ты не должен был этого делать. Приносить ей вещи… Книгу. Это лишнее. Ты ведь не тот, кто заботится», — твердил он себе, но почему-то не мог заставить себя разорвать этот момент. — Эй, Джиа, хватит, — тихо проговорил он, пытаясь придать голосу как можно больше равнодушия, и осторожно кладя руку на её затылок, чувствуя, как пальцы зарываются в её мягкие волосы. Он ожидал, что она оттолкнёт его, начнёт снова кричать и ругаться. Но она только крепче прижалась к нему, продолжая всхлипывать, пока его рубашка полностью не пропиталась её слезами. Сонхва сделал глубокий вдох, глядя куда-то в потолок. Внутри него росло глухое раздражение — не на неё, а на самого себя. Он привык быть тем, кто ничего не чувствует и делает, что велят. А теперь… что это вообще такое? — Джиа, я… не тот человек, который пожалеет тебя, — пробормотал он, удивлённый собственными словами. Ему хотелось, чтобы она это поняла. Чтобы отпустила его и не ждала от него ничего хорошего. «Не совершай ошибку», — мысленно добавил он. Но девушка даже не подумала его слушать. Она только сильнее обхватила его руками, уткнувшись лицом в его плечо. Сонхва сжал зубы, опустив руку ниже, слегка похлопывая её по спине, как будто это могло успокоить её. На мгновение в комнате повисла такая тишина, что он слышал её хриплое дыхание, сопровождающее каждый всхлип. — Вы всё это время не даёте мне даже понять, зачем я вам… — её голос дрожал, но она всё-таки говорила. — Если уж собираетесь так обращаться со мной, то хотя бы скажите правду. Для чего я вам? Почему я должна всё это терпеть? Сонхва почувствовал, как внутри что-то сдавило грудь. Он знал, что должен сказать что-то, что заставит её отстраниться от него. Убеждать, что он ничем не лучше Сана, что он один из них — такой же хищник, равнодушный к чужой боли. Сонхва медленно выдохнул, с трудом подавляя подступающие к горлу слова, которые могли бы, возможно, утешить её. Но вместо этого он всё же криво усмехнулся, глядя на неё сверху вниз: — Ты серьёзно думаешь, что я здесь, чтобы утешать тебя? — холодный, колкий тон врезался в её сознание, заставляя сжаться в комок и отшатнуться. — Твои слёзы меня вообще не волнуют, так что хватит разыгрывать спектакль. У тебя было достаточно времени, чтобы привыкнуть к тому, как здесь всё устроено. Он аккуратно, но твёрдо отстранил её от себя, держа за плечи. — Я не собираюсь сюсюкаться с тобой, как с ребёнком. Ты хотела услышать правду? Так вот она. Мир не станет подстраиваться под тебя. Джиа смерила его взглядом, полным презрения. Гнев, который она изо всех сил сдерживала до этого момента, вырвался наружу, накрыв её волной и придав остроты её голосу. — Знаешь что, Сонхва? — сказала она, вставая ровно напротив него, так близко, что могла ощутить его дыхание. — Ты просто шавка. Жалкая собачонка, которая бегает на поводке Сана, делает всё, что он скажет, и остаётся в его тени, даже не пытаясь что-то изменить. Как тебе вообще живётся с этим? Сонхва даже не шелохнулся, только едва заметно напрягся, но на лице сохранялось прежнее, непроницаемое выражение. Это только больше разозлило её, и Джиа продолжила, повысив голос: — Ты настолько привык быть под ним, что уже и не знаешь, каково это — быть кем-то ещё. Должно быть, это ужасно — осознавать, что ты никому не нужен, что тебя используют, как игрушку. Но ничего, тебе ведь нравится быть его жалким рабом, так ведь? Глаза Сонхва слегка сузились, но он по-прежнему не говорил ни слова, позволяя ей выговориться. Джиа уже не могла остановиться; обида и ярость, накопившиеся за время заточения, требовали выхода. — Это смешно, — холодно усмехнулась она. — Я думала, ты хоть немного самостоятельный, но ты даже шагу не можешь сделать без его разрешения. Вот так и проживёшь всю жизнь, прислуживая Сану, пока он идёт дальше и оставляет тебя за своей спиной. Просто посмотри на себя, Сонхва. Ты же… ты просто никто, — последнее слово она произнесла с насмешливой горечью, словно этим могла нанести ему удар. Сонхва отреагировал не сразу, но она заметила, как его взгляд потемнел. Он стоял неподвижно, стиснув зубы, в его глазах читалась едва скрываемая ярость. Пак сделал шаг вперёд, медленно сокращая между ними расстояние, так что Джиа невольно почувствовала напряжение, исходящее от него. — Думаешь, ты знаешь обо мне всё? — тихо спросил он, но в его голосе звучала скрытая угроза. — Думаешь, сможешь так просто меня сломать своими психологическими трюками? Она издевательски хмыкнула, глядя ему прямо в глаза, и чувствуя, как в груди нарастает горькое удовлетворение от того, что её слова задели его. — Сломать тебя? — она медленно покачала головой, будто раздумывая над его вопросом. — Сонхва, в тебе даже ломать-то нечего. Ты пустой. У тебя нет своей воли, своих решений. Ты просто живёшь по его указке, выполняешь всё, что он скажет, даже если это превращает тебя в ничтожество. Он шагнул ближе, почти вплотную, и она почувствовала, как от него исходило напряжение, способное задеть нервы до дрожи. В его глазах вспыхнуло что-то тёмное, почти пугающее, но она не позволила себе отступить. — Хочешь попробовать сказать это ещё раз? — прошипел он. — Да хоть тысячу раз, — бросила она холодно. — Это, видимо, единственное, что тебе остаётся. Следовать за ним и пытаться запугивать таких, как я. А знаешь что? Всё, что ты делаешь, это… жалко. Сонхва стиснул кулаки так, что костяшки побелели, но не позволил себе ни единого движения. Он медленно выдохнул, будто пытаясь прогнать собственный гнев, но Джиа заметила, как ярость кипит в его глазах, поднимаясь откуда-то из глубины, где она пряталась долгое время. — Ты не знаешь, с кем говоришь, — его голос звучал глухо, но всё же по её коже пробежал холодок. — И уж точно не знаешь, на что я способен. Поэтому лучше не провоцируй меня, Джиа. Она откинула волосы с лица, продолжая стоять напротив него, не позволяя себе отвести взгляд. — Ты не тронешь меня, — утвердительно бросает она, заставляя парня вскинуть брови. — Сан сказал… Сонхва вдруг улыбнулся, а затем громко расхохотался, будто она сейчас ему рассказала смешной анекдот. Джиа насупилась, совсем не понимая, что такого сказала. А затем сложила руки на груди, пытливо уставившись на Пака. — Сан может говорить, что угодно, но это, — он резко хватает её за руку, рывком притягивая к себе, и кладёт маленькую ладошку на свой пах. Джиа морщится, прекрасно ощущая под ней его каменный член, — когда-нибудь будет в твоей глотке. Обещаю, Чон Джиа, я заткну твой прелестный рот так, что ты больше не захочешь даже дышать в мою сторону. Сонхва наблюдал за реакцией девушки, ухмыляясь её замешательству и раздражению. Его взгляд стал ещё более жёстким, когда он медленно отстранился, не разрывая зрительного контакта. В его лице читалось что-то, выходящее за рамки простого гнева, что-то холодное и извращённое, как если бы ему доставляло удовольствие смотреть на её страх и бессилие. — Знаешь, в этом и есть вся разница между нами, Сонхва, — произнесла она низким, хриплым голосом. — Ты думаешь, что страх даёт тебе власть, но на самом деле ты слаб. Ты так боишься остаться никем, что готов унижать других, чтобы хоть на миг почувствовать себя кем-то. Но это тебя не спасёт. Сонхва усмехнулся, глядя на неё с едва скрываемым презрением, но в глазах полыхало что-то тёмное, как будто её слова всё же задели его глубже, чем он хотел бы показать. — Слаб? — прошептал он, почти надменно. — Ты не знаешь и половины того, на что я способен. Ты судишь меня по своим жалким представлениям о силе и власти, но ты такая наивная. — Его голос стал тише, зловеще шелестя в тишине комнаты. — Если бы я был слаб, ты бы не стояла здесь и не боялась меня. Его лицо чуть дёрнулось, но он тут же взял себя в руки, лишь сильнее сжав её руку. — Боюсь? — повторила она с усмешкой. — Ты ошибаешься, Сонхва. Я не боюсь того, кто сам себя боится. Не сказав ни слова, Пак разжимает ладонь, выпуская из хватки её запястье. Джиа продолжает молча стоять, наблюдая за тем, как Сонхва разворачивается и в несколько шагов преодолевает расстояние к двери. А затем снова произносит настолько равнодушно и безэмоционально, насколько только может: — Ты жалок, Пак Сонхва. Ты можешь только угрожать, но на деле — трусливый отморозок, который и гроша не стоит. Сонхва не поворачивается, ничего не говорит, лишь стоит на месте несколько секунд, а затем уходит, громко хлопая дверью, и проворачивая в замочоной скважине ключом несколько раз. Джиа обессиленно выдыхает, падая на кровать. Распластавшись звёздочкой, довольно улыбается: остаётся только надеяться на то, что она действительно смогла задеть Сонхва. Джиа была уверена практически на девяносто процентов, что Сонхва будет думать об этом, о всех ею сказанных словах в его сторону. Ей остаётся только надеяться, что, вызвав у него чувство вины или недовольства, она сможет заставить его вести себя так, как хочется именно ей. Джиа забирается под простынь, укутавшись в неё, словно в кокон. Её реснички трепетно дрожат, и она прикрывает глаза, медленно и, даже как-то удовлетворённо, засыпает. Засыпает с мыслями о своей матери и брате. Не важно сколько времени, она просто чувствовала себя вымотанной и уставшей. Через несколько часов, она наконец просыпается с непонятным туманом в голове и тупой головной болью. Глаза немного опухли от слёз и Джиа смешно поморщит нос, съёжившись от неприятной прохлады в комнате. Рядом с кроватью, на тумбочке, стоит тарелка с фруктами и бутылочка сока. В горле дико пересохло, так что её рука просто не могла не потянуться к ней. Джиа делает глоток и всё внутри успокаивается. Когда этот ад закончится? К горлу подкатил ком, а в глазах снова защипало от непрошенных слёз. Она даже почувствовала, что сейчас её не просто вырвет, а сразу выблюет наружу каждый свой внутренний орган. Все последующие пару часов она лежит, пока не открывается дверь и в комнате не входит Сан. — Проваливай, — не поворачивая головы, выговаривает Чон, зажмурив глаза. — Ещё чего захотела, — с наглой усмешкой кидает он и захлопывает дверь, закрывая её на ключ и подходя к кровати. — Я не буду за… — она вдруг замолкает и опускает глаза. — Заниматься со мной сексом? — интересуется парень, эмоционально повысив голос. Он довольно улыбается, смотря на неё, а девушка не понимает его веселья и безмятежности. — А вдруг я… — шепчет Джиа, сильно сцепив зубы. В её голове сейчас одна мысль: «Что, если я залетела?». Это мучает её весь день и не даёт спокойно выдохнуть. — Чон Джиа, — Сан глубоко выдыхает и закатывает глаза. — Ты, вроде, взрослая девочка, а ведёшь себя на пять. Джиа поднимает на него вопросительный взгляд и хмурит брови: она не понимает. — В твоей еде и воде была большая концентрация противозачаточных, — невозмутимо заявляет он, присаживаясь на кровать рядом. — Не беспокойся, — уверяет он, касаясь её плеча тёплой ладонью. — В каком смысле? — она приоткрывает губы, чувствуя как напряжение в груди потихоньку спадает. — В самом прямом, — смеётся Сан, запуская длинные пальцы в свои волосы. — Ты бы стала пить левые таблетки, если бы я сказал, что они от головы или от боли в животе? Поверила бы в это? Девушка отрицательное качает головой, поддаваясь гипнотизирующему взгляду льдисто-янтарных красивых глаз. Он медленно стягивает с плеч чёрный бомбер и гордо выпрямляет плечи. — Тогда не глупи, — ехидно усмехается парень. — Я был вынужден. — Почему нельзя было сказать мне это раньше? — девушка глубоко дышит и все её тело покрывается крупными мурашками. Он заставил её нехило так поволноваться. — Джи, — с улыбкой вздыхает он, — секс с презервативом – это как мочалка какая-то, — он усмехается своим словам, понимая, что это неудачное сравнение. — Как сырое мясо. Ты его жуёшь и всё… Никакого вкуса. Девушка непонятливо хмурится и складывает руки на груди, внимательно рассматривая его шевелящиеся губы. — Ты… больной псих, Сан. — А что? — смеётся он. — Я заставил тебя волноваться? — нагло изогнул бровь парень, прикусив губу. Он ещё и издевается. — Ещё чего, — девушка громко фыркнула и сцепила зубы. Чхве сидит молча ещё полминуты и вдруг встаёт, направляясь к двери. Он сглатывает и поднимает взгляд на девушку — Джиа, как маленький котёнок лежит, уткнувшись в одеяло и спокойно дышит. Его взгляд уже устремился в окно, пытаясь проследить уходящее за горизонт солнце. Вдох. Она невольно обернулась и уставилась на его профиль думая о том, какой он самодовольный и наглый придурок. Острый язык, который может заставить делать, что угодно и когда угодно. Розовые губы, которые иногда обнажают зубы в наглой улыбке. Внутри всё мерзнет и дрожит. Она сжимает руки в кулаки, понимая, что не в силах отвести глаза. Он хочет уйти?.. Нет, конечно же, нет. Сан поворачивается к ней и хитро улыбается, немного приоткрыв рот. — Что, наконец, решил меня изнасиловать? — язвительно спрашивает брюнетка. — Наконец? — искренне удивляется парень и нагло ухмыляется. — По твоим намёкам ты просто мечтаешь сделать это, — с невозмутимым видом заявляет девушка. — Я бы не был столь категоричен, — он еле уловимо подмигивает ей и снова подходит к кровати, рассматривая стройные женские ноги, выглядывающие из-под простыни. С каждой секундой девушка смущалась всё сильнее, начиная медленно шевелить ногами. — Хотя, я бы этого и не исключал, — вдруг хмыкнул парень, совсем ничего не придавая словам. — Да пошёл ты, — фыркнула Джиа, закатив глаза к потолку. Сан небрежно качнул головой и приблизился к кровати, на ходу расстёгивая ремень на джинсах. Слишком самодовольный и много о себе думающий золотой мальчик сейчас стоял прямо перед ней и заворачивал ворот футболки, готовясь её снять. Джиа, от страха, вжималась в кровать, прикрывая одеялом своё тело. — Боюсь, ты этого не дождёшься, — язвительно выговаривает Чон, надменно подняв бровь. Она уже чувствует, как со всей силы сжимает ноги, потому что внутри всё разгорается ярким пламенем, мешая разборчиво говорить. — Боюсь, ты меня не остановишь, — передразнивает её Сан, эмоционально повысив голос. — Даже не прикасайся ко мне, понял? Не трогай! — злобно прорычала девушка, сдерживая адское кипение внутри своей груди. Он бесил её с каждой секундой и из-за этого, желание ударить его становилось сильнее. — Да что ты говоришь, — наигранно улыбнулся Сан и положил длинный палец к себе на подбородок. Он игриво ухмыльнулся и прикусил губу, в предвкушении желаемого. — Я тебя ненавижу. Ты самый мерзкий и отвратительный человек, которого я когда-либо встречала, — она выплёвывает ему эти слова в лицо и отворачивает голову, быстро смахнув пару слезинок, накативших на глаза. — Не создавай себе проблемы, идя на поводу у своей гордости и наглости, Джиа, — осторожно проговорил парень, будто пропустив мимо ушей всё, что она сказала. Он взъерошил волосы и подошёл ещё ближе, стягивая с себя футболку и бросая её на комод. — И позволить тебе воспользоваться собой? — цокает девушка, смерив его ненавистным взглядом. — Ещё чего захотел. — Ну… — тянет Сан, задумчиво прищурившись. — Я вообще-то не имею ввиду, что это плохо — быть независимой и… — смешок, — крутой. Если, конечно, ты безошибочно думаешь, что ты именно такая. — С невозмутимым видом заявил он. — Просто иногда лучше быть скромнее и услужливее с кем-то, чем показывать свой характер. И грубость, за которую можно отхватить нехилый куш в виде… — А ты подумай хоть раз обо мне, а не о своей прихоти, — перебив его, Джиа вскочила с кровати и со злости обрушила маленькие ладошки на его ключицы. — Я — человек и у меня тоже есть чувства, и собственное достоинство! Парень улыбнулся и выдохнул, ощущая на своей груди её тёплые пальчики. — Я и не сомневался, принцесса, — смеётся он. — И я думаю о тебе и не делаю больно, потому что ты оказалась слишком умной девочкой, — проговорил, окинув её полным разврата взглядом. — Я, честно говоря, не ожидал, что ты будешь способна спорить со мной, показывать свой характер и всё время твердить как ненавидишь, — парень деловито пожал плечами и увлажнил губы, обвивая руки вокруг её талии и прижимая к себе. — Я, кстати, тебя ненавижу, — заявила брюнетка, пытаясь оттолкнуть его от себя. Тщетно. — Во-о-от, — усмехается Сан, одобрительно подняв брови и касаясь её губ своими. Такие сладкие, тёплые и манящие, что он не может не скользнуть по ним языком, жарко выдохнув в губы напротив. — Ты меня возбуждаешь, — шепчет он, касаясь мягкими губами её уха. Джиа томно выдыхает и чувствует, как всё внутри разгорается с новой силой, только не от ненависти… — Возбуждаю? — хрипло повторяет она, сжимая свои ладони в кулаки и упираясь в его грудь. Ещё чуть-чуть и можно сойти с ума. Он еле уловимо кивает и ласкает руками податливое тело, которое пять минут назад содрогалось от отвращения к этому парню. Всё слишком сложно и даже сама девушка до конца не понимает этого. — Возбуждаю… Возбуждаю… Возбуждаю… — через каждые пять секунд шепчет она, будто пробуя на вкус. — Тебе не знакомо значение этого слова? Джиа не отвечает, она молчит, прикусив губу. От волнения низ живота будто свело судорогами и она не могла даже пошевелиться. — Ты решила уступить мне, — тихо проговаривает Сан, перемещая свои руки на её бедра, нежно поглаживая и сильнее прижимая к своему телу. — Я же говорил, что ты умная девочка. — Нет, — ослаблено проговаривает Чон и обвивает свои руки вокруг сильной шеи и прикрывает глаза. Как же она хотела, чтобы он не останавливался и одновременно, чтобы он перестал распускать руки. Девушке вдруг стало невыносимо жарко и она потянулась к его губам, но он лишь коснулся её щеки и припал жарким поцелуем к ключице, медленно опускаясь к груди. Его сильные руки исследовали её тело, поясницу, бёдра, пятую точку. Он не мог пропустить и сантиметра. Кусает, ласкает языком, целует кожу на её груди, заставляя девушку издать несдержанный тихий стон. Джиа вся покрывается мурашками, а его губы… Какие же у него губы… Сан отстранился, прижавшись своим лбом к её и прикрыл глаза, наслаждаясь громким женским дыханием. Он не понимал, что с ним происходит. Он не хотел знать свои чувства. Тоже самое было и с ней. Почему ею за минуту овладела такая страсть, да ещё и против её желания? Она задыхалась от его прикосновений губ, рук и ощущение его нежной кожи на своей. Сан аккуратно подхватывает её на руки и кладёт на мягкие простыни, нависая сверху. Он любуется ею ещё минуту. Всего одну минуту, пока девушка не приоткрывает губы для своей возмущённой пламенной речи. Хрупкое тело сжимается от его напора и девушка тут же замолкает, почувствовав его холодный взгляд. Сан смотрит ей в глаза и чувствует, как внутри становится невыносимо горячо. Вдох. Он прикасается к её губам своими, начав бесстыдно ласкать податливое тело. Мокро и грязно. Настолько, что Джиа резко перехватывает его руку и прижимает между своих ног, выталкивая горячий воздух из лёгких. Она хочет, чтобы он прикасался к ней там. Ласкал и сводил с ума лёгкими, чувственными движениями. Она чувствует, как его рука скользнула к ней в трусы, осторожно касаясь чувствительного местп. Он аккуратно просунул средний палец в неё, выбивая громкий стон из груди. Глубже. Сильнее. Она глотает ртом воздух, чувствуя горячее возбуждение с новой силой разливающееся по венам. Сан высовывает наружу палец и снова проникает в неё, добавляя при этом ещё один. Джиа выгибается и стонет, понимая, что не в силах больше сдерживаться. Он проводит большим пальцем по сладко-ноющему клитору, надавливая, поглаживая и доводя до крайней точки. — Сан… — стонет Джиа сквозь поцелуй и от возбуждения прикусывает его губу до крови. Сан от неожиданности дёргается и улыбается, чувствуя, как стенки вокруг пальцев начинают пульсировать и сжиматься. Движения становятся резче и быстрее. Одной рукой он срывает с неё лифчик и прихватывает зубами сосок, круговыми движениями массируя напряжённый клитор. Девушка чувствует, как всё тело дрожит от наслаждения. Она словно со стороны слышит свой стон и больше не может сдерживаться — судорожно хватает ртом воздух и выгибается, замерев, когда сладостное наслаждение прокатилось загребущей волной внизу живота до кончиков пальцев, вызывая сладкие сокращения внутренних мышц. — Моя девочка, — нежно шепчет Сан, отстраняясь от неё. Джиа слышит его приятный голос и прикрывает глаза, растворяясь в наслаждении. Он невозмутимо наблюдал за её выражением лица и чувствовал, как приятная ноющая боль разливается по его члену. Секунды и он снимает с неё тусы, откидывая их куда-то в сторону. Покрывая тело жаркими поцелуями, он чувствует, как она несдержанно стонет и сжимает руками простынь до треска. Сан стягивает с себя джинсы и вот его возбуждённый, уже давно стоячий, член прижимается к её паху, пульсируя, сводя с ума и вызывая сладостную боль, от каждого его движения. Он входит наполовину, заставив девушку всхлипнуть и запрокинуть голову назад. Он снова погрузился в неё и вышел… И снова… Находя свой ритм: жадный и рвущийся сменялся неторопливым и успокоительным. Горячо и влажно. Тесно и глубоко. Джиа наконец осмелела и начала двигать бёдрами ему навстречу, издавая громкие стоны в его губы. Сан закидывает её согнутую ногу на своё плечо, продолжая рвано двигаться в ней. Хватает её за грудь, мягко сжимая и играясь с затвердевшими сосками, от чего у Джиа моментально голова идёт кругом, а перед глазами появляются яркие и разноцветные пятна. Он никак не мог насладиться этой девушкой, забыв о времени. Близость с Джиа относила его куда-то в другой мир… Где нет боли, разочарования, где он может не притворяться и показать всю его сущность и открыться ей до последней капли. Уже глубокая ночь, и он всё ещё ловит ртом её сдавленные вдохи, сменяющиеся тихими, а затем громкими стонами. Сан даже не давал ей перевести дыхание, а просто слушал с какой страстью и нежностью одновременно, она выкрикивает его имя, цепляясь за сильные плечи. Как можно от близости с человеком, которого ты ненавидишь, испытывать такое? Она не понимала. Да и ей сейчас было не до этого. Девушка последний раз вдыхает горячий воздух и чувствует, как его член пульсирует в ней. Он прикрывает глаза и издаёт протяжный вздох, изливаясь в девушку, продолжая очень медленно двигаться и разгонять кипящую лаву удовольствия по их разгорячённым телам. Джиа медленно выгибается и приоткрывает губы, наполняя лёгкие свежим воздухом. Голова закружилась, а тело категорически отказывалось её слушать. Сан опускает её ногу и утыкается в горячую шею, вдыхая приятный аромат нежного тела и одновременно пытаясь отдышаться. Это было слишком чувственно и… Просто невероятно. Джиа даже не пыталась сдерживаться во время секса и, кажется, даже немного поцарапала его спину. Сильные руки обвивают стройную талию и прижимают к сильному мужскому телу, заставляя девушку снова тихо шепнуть его имя. — Сан… — парень даже не представляет, как с губ этой девушки с такой нежностью и чувственностью может сорваться его имя. Улыбается и судорожно сглатывает, понимая, что у них даже голоса одинаковые. Джиа была почти в бессознательном состоянии и еле дышала. Тело ещё не знало таких ощущений, потому что в прошлый раз было совсем по-другому. Его сердце забилось, как бешеное, все мысли в голове куда-то делись, оставляя только одну единственную. Джуён. Сан резко выходит из неё и садится на кровать, хватаясь руками за голову. Джиа уже через несколько минут окончательно приходит в себя и поднимает расфокусированный взгляд на парня. Было темно, но она видела его дрожащие плечи и неровные вздохи. Напряжение и волнение в её груди нарастало с каждой секундой. Это заставило её подняться к нему и обхватить за живот. Почему она знала, что что-то не так? Сан не чувствует её прикосновений, он почти не дышит. Кончики пальцев неприятно немеют, во рту кисло, он резко встаёт с кровати, высвободившись из девичьих объятий и, надев джинсы, быстро уходит из комнаты. Просто уходит. Без слов и объяснений. Оставив её совсем одну в непонимании и растерянности — Чхве Сан… — снова шепчет Джиа, судорожно сглатывая и чувствуя, как к глазам подступают ядовитые слёзы. Стены давили со всех сторон, заставляя её громко и сдавленно дышать, практически задыхаясь. Какого хрена? На улице хлопает входная дверь. Сан с силой сжимает ключи и бежит к машине, не замечая крик Сонхва позади. Джиа же слышит рёв его автомобиля с каждой секундой уносящийся всё дальше, а слёзы из глаз продолжают заливать ладони. Уехал. Он, мать его, просто взял и уехал! Она, уже не в силах сдерживать рыдания, утыкается лицом в подушку, опять чувствуя себя ненужной и брошенной.