Белла значит война

      Илифия задержала дыхание на пару секунд, прикрывая веки, словно это помогло бы стоящему перед ней человеку исчезнуть, но, увы, нежелательное лицо продолжало оставаться на месте. Тело, поддаваясь воле испуганного сознания, придвинулось ближе к Рудольфусу, что не осталось незамеченным, но Лестрейндж ничем не подал виду. Зато Игорь стал шире улыбаться и походил сейчас на Чеширского кота. Растянутые почти до самых ушей губы и яркий, совершенно ненормальный блеск глаз преображали лицо, отпугивали своим безумием. И даже если Каркаров исчезнет прямо как кот, сумасшедший взгляд и оскал будут оставаться в памяти ещё какое-то время.       «Наверное, глупо искать защиты в Пожирателе смерти от другого, точно такого же Пожирателя», — промелькнула мысль, когда Лиф наконец поняла, как крепко обхватила чужое плечо. «Только если в первом я хоть минимально уверена и знаю, что нужна живой, то второй стал самой настоящей угрозой жизни», — пришлось немного отстраниться, потому что её сердце стучало быстро и беспорядочно, а близость Рудольфуса грозила раскрытию страха и волнения. «Может, и Игорю я предпочтительнее в живом виде, но Лестрейндж хотя бы не пытается загнать меня в ловушку», — ноготь указательного пальца неспешными движениями начал шкрябать ткань рукава мужской мантии.       Хотелось верить, что сегодняшний вечер не обернётся катастрофой и будущий муж будет достаточно внимательно, а главное — открыто следить за Каркаровым, чтобы тот не смел приближаться к Илифии и наводить шумихи. Впрочем, посторонних глаз должно быть и так слишком много, а переживать стоило только насчёт самого Игоря, ведь предположить, что в очередной раз может взбрести ему в голову, было невозможно. И пока Лиф быстро соображала, какой тактики ей придерживаться, Рудольфус успел провести свою спутницу к подножию лестницы. Их необычная компания вынуждала кривиться, а неприятное онемение руки, держащей Лестрейнджа слишком сильно, мешало хотя бы немного уловить настрой стоящих рядом мужчин. Какая роль у каждого сегодня? — Даже любопытно, — внезапно заговорил Игорь, делая шаг в сторону Керр и протягивая локоть. Это вызывало недоумение, — насколько вы произведёте фурор, — сказанное слово с французским акцентом повергло в шок.       Все молчали. Лиф продолжала смотреть на выставленную руку, будто перед ней — иллюзия, разыгравшееся воображение, вводящие в ступор, но взгляд на Рудольфуса убеждал в реальности. Он выглядел спокойным, но двигающиеся желваки, говорящие о сильно сжатой челюсти, прекрасно демонстрировали сдерживаемую злость. Это неожиданно доставило огромное удовольствие. Наблюдать, как Лестрейндж понемногу выходит из себя, переставая контролировать бесстрастную маску, оказалось весьма интригующим занятием. Удивительно, что благодаря Каркарову удалось запечатлеть такой момент. Быть может, если Лиф примет предложение посетить мероприятие рядом с Игорем, а не женихом, то сможет отомстить за сегодняшний инцидент в её комнате, показывая тем самым, что никому и никогда Беллатриса не будет принадлежать.       Вот только, несмотря на желание, страх не позволял принять решение быстро. Каркаров по-прежнему оставался противником, пусть сейчас и играл на эмоциях Рудольфуса. Его действия могли скрывать за собой что угодно — ловушку, очередную манипуляцию. Гарантий, что Илифия спокойно попадёт в поместье Гринграсс, не было, и необдуманные поступки могут привести не к самой безопасной ситуации. Это ведь не игра в покер, где любая вероятность исхода хотя бы минимально просчитывалась, оттого и риск оправдывался. Здесь всё было иначе, и представлять о последствиях, даже примерно прикидывая итог, — затруднительное занятие. Голова просто кипела, бурлила мыслями, словно доверху наполненный котёл зелья, через края которого выплёскивается варево эмоций.       «Но у меня нет выбора», — с досадой подумала Керр, отпуская локоть Лестрейнджа. Ведь так поступит Беллатриса. Воспользуется шансом отмщения, хотя бы чуть-чуть попробует оскорбить другого, чтобы в будущем человек не допускал и мысли показать своё превосходство над ней. Это позволительно только одному магу в мире.       Поморщившись от очередного возникновения Волдеморта в голове, Лиф протянула руку Каркарову, игнорируя кричащее чувство самосохранения. Начинало уже порядком надоедать, что любые рассуждения сходились в одну точку, являющуюся главной опасностью данного времени. Как все дороги, ведущие в Рим, каждая мысль и наверняка каждое действие приведут её к конкретному человеку. Она не была уверена, что сможет долго просуществовать в этой Империи. — Белла, — предупреждение, сказанное ровным тоном и вынуждающее мурашки бежать по спине. Словно по коже проскользил холодный ветер, медленно проникая в душу и покрывая её тонким слоем хрупкого льда.       Оборачиваться было страшно, да и знать, с какими именно эмоциями на неё смотрят, Лиф совершенно не хотела. Внутри началось самое настоящее противостояние. Она боролась с двумя диаметрально противоположными решениями, даже не предполагая, к чему может привести выбор. Как отреагируют общество, Лестрейнджи и Друэлла? Наверняка одобрения ждать не стоило, и Керр ещё сто раз успеет пожалеть, но ладонь всё-таки опустила на предплечье Каркарова. Дороги назад нет, а тихое, неразборчивое и ужасно недовольное бормотание за спиной убеждало в наказании. Когда она говорила о неприкосновенности Блэков, совершенно не думала о том, что скоро станет Лестрейндж и полностью вверит свою жизнь в чужие руки, а те могут быть более безжалостны, чем Друэллы. — Это будет прекрасный вечер, — довольно улыбнулся Игорь, отворачиваясь от Рудольфуса и направляясь к камину. «Я рою себе могилу или делаю всё правильно?»       Но что можно считать правильным? Те поступки, которые в корне не изменят будущего? Илифия сдержалась от протяжного и вымученного стона, плотно сжимая губы. Ей доступны только ключевые события будущего: свадьба, война, судьбы Пожирателей, кто должен умереть, а кто — остаться жив. Но этого было мало, чтобы колоссально не навредить времени. Вдруг маленькое действие или неосторожно брошенное слово запустит череду событий, ведущих к провалу? Керр может даже не знать, в какой момент совершила ошибку. Где вообще проходит грань, переступив которую, вернуться назад уже не получится? Спешка с поиском ритуала и его нейтрализации была продиктована не только страхом смерти, но и потерей возможности покинуть проклятое место, что в целом равносильно гибели. Тик-так, тик-так.       Илифия раздражённо подняла глаза на большие навесные часы, отбивающие громкий ритм, который эхом отражался от стен и заполнял всё пространство. Перед ней был красивый камин с узорами на боковых колоннах, сделанных из изумруда. Каркаров неспешными движениями поднял с полки чашу летучего пороха, но всё внимание было приковано только к ненавистному предмету, созданному для того, чтобы указывать время. Сейчас оно словно насмехалось над девушкой, напоминало об утекающих крупицах.       Горечь от собственного положения ни на минуту не отпускала, с каждым разом подавляя всё больше и больше. Сильное желание Керр проводить сутки напролёт в библиотеке за книгами не могло перебороть правил выживания — она просто вынужденно должна следовать роли Беллатрисы и выполнять навязанный ей долг. Но даже так всё играло против неё: обстоятельства, время, тело. Её личные фигуры на шахматной доске, где после каждого хода она теряет драгоценные пешки — минуты, жертвует конём — физическим и духовным благополучием, и всеми силами старается защитить короля — жизнь. Если ей поставят «шах», до «мата» будет не так уж далеко. — Леди вперёд.       Илифия быстро заморгала, стараясь вынырнуть из собственных мыслей. Она уставилась на протянутую чашу, заторможенно соображая, что от неё хотят, а когда осознание наконец достигло разума, пальцы рук задрожали. Быть первой, кто отправится на благотворительный вечер! Но Керр не знала адреса — в письме говорилось только о времени, что в случае согласия приведёт к затруднительному положению. Беллатриса наверняка должна понимать, в каком именно поместье состоится мероприятие, иначе Цереус указала бы место. К тому же они могли быть подругами, хорошими знакомыми — в общем, теми, кто посещает дома друг друга достаточно часто. Предстояло за пару минут придумать вескую причину, чтобы пойти второй, но на ум совершенно ничего не приходило. — Иди первым, — донёсся голос Рудольфуса, и Лиф могла бы вздохнуть с облегчением, если бы, обернувшись, не увидела хмурое, не предвещающее ничего хорошего выражение лица.       Если Каркаров уйдёт, то они останутся вдвоём, а после недавней сцены стоило ожидать чего угодно. Каков по ощущениям гнев Лестрейнджа? Он тоже причинит ей боль, как и все окружающие? Насколько сильно она будет отличаться от той, что доставляют Друэлла или болезнь? На самом деле больше всего интересовал вопрос: сможет ли Керр вытерпеть? Удастся ли воспринять очередное насилие подготовкой перед худшим? Тик-так, тик-так, тик-так.       Может, это наваждение, но разве часы должны отбивать ритм так быстро и с каждым разом ускоряться? Или собственное сердце в ушах звучало оглушительным тиканьем, чтобы взорваться, словно бомба, и сорвать с Илифии маску спокойствия? Каждая секунда отбивала время до потери жизни.       Быстро развернувшись обратно, Лиф пыталась успокоиться. Даже взглянула на Игоря, словно тот мог бы ей помочь, но он лишь продолжал ждать, предоставляя выбор. Хотелось выть от бессилия, проклинать всё и всех вокруг. Где-то на периферии сознания маячила мысль о том, что каждая встреча с Каркаровым приводит к незнанию, как поступить дальше. Только теперь Илифия сама же себя в ловушку и загнала. Пришлось глубоко втянуть воздух носом, опуская пальцы в порох и зажимая его в кулак. Кожа тут же ощутила мелкие частицы, прилипающие из-за вспотевших ладоней и доставляющие дискомфорт, но ничего сейчас не отвлекало от попыток придумать выход из ситуации. Ноги на каблуках неспешно ступили в камин, и Илифия заметила, что пространства достаточно и для двух людей, но быстро отбросила мысль позвать с собой Игоря. «Слишком опасно».       Рука дрожала, крепко сжимая порох. Оставалось надеяться, что, произнеся: «Поместье Гринграсс», Лиф перенесётся куда нужно. Вдруг остальные камины в другие дома закрыты для чужаков, или, например, семья Цереус не обладала мэнорами, кроме одного — того, где организуют благотворительный вечер? Хотя последнее предположение — уже больше попытка себя успокоить, чем рациональная мысль. — Поместье Гринграсс, — тихо прошептала Илифия в надежде, что, если не сработает, её хотя бы не услышат и удастся выкрутиться. Порох полетел к ногам, и — слава богу! — языки зелёного пламени быстро взметнулись ввысь, пожирая девушку и укрывая её от пристальных миндальных глаз Рудольфуса.       Чувство неприятного перемещения моментально охватило тело, вывернуло внутренности наизнанку, то вытягивая, то сужая их до микроскопических размеров. Керр крепче стиснула зубы, сдерживая быстро подступающий к горлу обед. Пришлось сильно зажмуриться, чтобы мелькающие картинки проплывающих магазинов и других заведений не стали окончательной причиной рвоты. Даже когда ноги почувствовали опору, Лиф не смела шевельнуться, лишь глубоко дышала, пытаясь усмирить сердцебиение и тошноту. Разлепила веки, щурясь от ослепительного света хрустальных ламп. Судя по отдалённому звуку голосов и музыки, она попала куда нужно, и вздох облегчения почти слетел с губ, если бы чужая рука не опустилась на плечо, смахивая сажу и растирая её большим пальцем по коже шеи. Воздух застрял в глотке. — Выходи, — голос Рудольфуса — не такой спокойный, каким бывает всегда, но без ноток гнева.       Илифия переступила порог, концентрируя внимание на обстановке и попутно отряхивая платье, но ей всё равно казалось, будто от позвонка к позвонку ведут рукой. Прикрыв ладонью шею, Керр ощутила только капли пота. Никто её в действительности не трогал, но фантомные касания рождали внутри мерзкое чувство надвигающегося кошмара. Не получалось избавиться от наваждения, а волосы на затылке вставали дыбом из-за разыгравшейся фантазии. Воображение вынуждало чувствовать холодные пальцы на шее, как они медленно смыкаются вокруг горла и начинают давить, перекрывая доступ к кислороду. Керр приподняла голову, хватая ртом воздух, словно находилась на поверхности воды, а волна вот-вот накроет её снова, и нужно было скорее сделать глубокий вдох. Паника быстро овладевала телом, и единственное, что получалось делать, — это бегать глазами по гостевому помещению в попытках успокоиться.       Высокие потолки словно медленно опускались, грозясь раздавить, а рассматривание росписей на нём не улучшало ситуации. Лиф выводила узоры взглядом на обоях, пересчитывала каждый завиток, заметила интересное сочетание голубого и жёлтого цветов занавесок, прикрывающих окна. Не помогало. Теперь она прислушалась к звукам, доносящимся из-за массивных дверей — шумела толпа, но выхватить из общего потока хотя бы какие-то слова не получалось. Лишь после появления рядом домовика удалось взять себя в руки.       Он щёлкнул пальцами, и порох исчез с нарядов, а потом протянул слегка дрожащие, но чистые ладони для верхней одежды. Керр стянула мантию, замечая, как с одной и второй сторон от неё встали парни. Стоило протянуть руку Игорю. Илифия ведь выбрала его, но Рудольфус, видимо, считал иначе. Достаточно быстро положил девичью кисть на сгиб своего локтя, а когда почувствовал сопротивление, нахмурил брови, слегка наклоняясь к Лиф. — Прекращай, это переходит всякие границы.       Керр открыла было рот, но сразу захлопнула его, понимая, что из-за любого ответа дальше может завязаться ссора. Или на её горле всё-таки сомкнуться пальцы. Пока было непонятно, на что способен Лестрейндж, но, зная его криминальное будущее — а возможно, уже и настоящее, — Лиф бы не удивилась, получив в грудь «Круцио». — Где же предел твоей глупости? — тихо спросил Рудольфус, скорее, задавая вопрос себе, и отодвинулся наконец от спутницы. Впрочем, держать крепко он не перестал, поэтому любая попытка вырваться потерпела бы крах.       «Очевидно, что предел глупости Беллатрисы находится далеко за началом угрозы моей жизни», — подумала Керр, не отводя взгляда от профиля Лестрейнджа. «И винить тут стоит не только скверный нрав Беллы, но твои попытки всячески досадить!» — Я… — пришлось проглотить слова, ведь оправдываться нельзя, да и смысла особого не было. Всё-таки войти в зал с Каркаровым — действительно не самое верное решение. Общественное мнение было весьма важно, а появляться в сопровождении другого мужчины, когда жених идёт в стороне, — прекрасный повод для скандальных слухов. — Успокойся, Рудольфус, — вмешался Игорь, напрасно пытаясь разрядить обстановку. Своими словами он делал только хуже. — Я бы не стал порочить честь мисс, но теперь… — глаза опасно блеснули, — мне интересно: пошла бы она до конца?       Снова провокация, только на этот раз на неё никак не отреагировали. Взгляд миндальных глаз лишь на секунду потерял всякую концентрацию, будто мысли поглотили настолько, что воспринимать окружающий мир стало невозможным. Керр могла ошибаться, но ей показалось, словно промелькнуло осознание на бесстрастном лице, которое быстро скрылось за равнодушием. Направившись к двери и утягивая Лиф за собой, Рудольфус ничего не ответил. Илифия же старалась не морщиться от того, что прозвучавшие слова ощущались слишком интимными. Будто ей предлагали не сменить спутника на благотворительный вечер, а совершить измену прямо во время свадьбы. Непонимание, чего именно старался добиться Игорь, порождало в голове миллион вопросов. — Как считаешь? — продолжал наседать Каркаров, но в ответ услышал тишину. Лиф даже уловила разочарованное цоканье языком, но оборачиваться не стала. Перед ней уже красовалась огромная дверь, которая постепенно открывалась, демонстрируя им толпу.       Стихли голоса, разговоры быстро сошли на нет, ведь всё внимание обратилось на пришедших, и именно в эту секунду пришло осознание, как близко была катастрофа. Их фигуры обгладывали с диким интересом, временами мелькали вспышки колдокамер, и если бы не подошедший мужчина, не удалось бы справиться с вновь охватывающей паникой. Илифия чувствовала, что ещё немного, и она просто потеряется от волнения, наверняка запнётся о собственное платье, неуклюже распластываясь перед гостями. Пришлось крепче обхватить локоть. Быть на прицеле стольких людей ей никогда не доводилось. Она всегда находилась по ту сторону, где репортёры щёлкали затворами, чтобы поймать удачный кадр.       Представляя, какое поднялось бы волнение, зайди Беллатриса вместе с Каркаровым, Илифия с непередаваемым словами ужасом старалась сохранить хоть какое-то спокойствие. — Мистер Лестрейндж, мисс Блэк, — кивками незнакомец поприветствовал пришедших. — Рад, что вы согласились принять участие, — хотя особого удовлетворения на взрослом лице не отражалось, а черты и мимические морщинки создавали ощущение, будто на них смотрят враждебно и неодобрительно. Суровый взгляд отбивал всякое желание улыбнуться и сказать что-то в ответ. — Благодарю, что отправили приглашение, мистер Гринграсс.       Мужчина ничего на это не сказал — наверное, потому что позвала их Цереус. Что, к слову, достаточно странно. Оба рода причислены к списку Священных Двадцати восьми и обладают достаточным количеством денег в банке, чтобы без особого скрипа сердцем расстаться с приличной суммой. Тогда почему на подобное мероприятие не позвали главных представителей семей? У Гринграсс, Лестрейнджей и Блэков были не самые хорошие отношения?       «Помимо этого, что насчёт Каркарова? Почему его…» — обернувшись, Илифия поняла, что того и след простыл, а попытка найти его ни к чему не привела. Магов было слишком много. «Не поприветствовали…» — Наслаждайтесь вечером, — Илифия поёжилась от предупреждающего взгляда, направленного прямиком на неё. Она не собиралась устраивать шумиху и сама надеялась на благополучное завершение этого дня, от которого уже порядком устала.       Стоило только Гринграсс отойти, как Керр посмотрела на Рудольфуса в немом вопросе: «Это так ты следишь за главной проблемой?», но будущий муж, видимо, её не понял, притягивая к себе за талию, чем вызвал мгновенный приступ страха. Гости только-только прекратили метать в них искорками любопытства, а подобный жест вновь привлечёт нежелательное внимание. Сопротивляться Илифия не стала, боясь вызвать недовольство и повод для написания статьи с заголовком: «Ссора будущих мужа и жены на благотворительном вечере Гринграсс!» Заманчиво, конечно, но пагубно для здоровья.       По-видимому, Рудольфус понял, о чём крутятся мысли в голове Керр, поэтому уголок его губ слегка поднялся вверх, теперь зарождая в душе не тревогу, а негодование. — Что?! — почти взвизгнула Лиф, находясь на пределе — нервы шалили не на шутку. Но крик потонул в звуке высоких нот скрипки и пианино. — Хочу попросить тебя сегодня не прибегать к рукоприкладству, — спокойно ответил Лестрейндж, почти не двигаясь и не убирая рук с её талии.       «И ты туда же?! Беллатриса что, настолько несдержа… О!» — Илифия поразилась от пришедшего осознания.       Ей ведь буквально дали зелёный свет. Иными словами, если возникнет затруднительная ситуация, начнёт затеваться ссора или появится угроза раскрытия, вместо того чтобы подбирать правильные слова и придумывать убедительные аргументы, можно просто ударить. К тому же Керр не сильна в словесных баталиях. Раз прецеденты уже были, то её репутация не пострадает. Наверное? Уверенность была не стопроцентной, да и рвать чьи-нибудь безупречно уложенные волосы она собиралась, только когда дело станет совсем критичным и выхода не останется. — Не припомню, когда такое было, — отстранённо проговорила Лиф, слегка отклоняясь назад, пытаясь увеличить расстояние и рассмотреть толпу за спиной Рудольфуса. Гости не обращали на них более внимания, а Каркарова так и не удалось найти. — Всегда, — он надавил на поясницу, возвращая свою спутницу в прежнее положение. Кажется, беседа не собиралась заканчиваться. — Чушь! — раздражение бурным потоком норовило снести самообладание напрочь.       Ухудшало ситуацию то, что, по-видимому, Лестрейндж намеренно вёл себя так, просто чтобы позлить или отомстить за выбор Керр в поместье Блэков. Выбор не в его пользу. Это было прямо-таки мелочно и по-детски. Рудольфусу ведь тоже семнадцать, как подсказывала память — они с Беллатрисой точно одногодки, поэтому слово «повзрослей» можно было бы выплюнуть в лицо и ему. — А ещё я просил держаться от Игоря в стороне.       Все мысли улетучились. В очередной раз причина была непонятна. «Не мог же Лестрейндж знать о странной мании Каркарова? От кого бы? Сёстры утверждали, что ни о чём не рассказывали, тогда остаётся сам виновник, но зачем ему? Нет, дело наверняка в чём-то другом, просто не хватает информации, чтобы ухватиться за правду». — Поэтому намерен следить за ним весь вечер? — осторожно поинтересовалась Лиф.       Она думала, что причина только в недавнем убийстве ученика Фламеля. Нарушение приказа — достаточный повод, чтобы обратить на Каркарова больше внимания, но предупреждение в письме было дано раньше. Значит, тот успел провиниться до? Из-за этого пытается утянуть за собой Керр, чтобы потом оттолкнуться от неё, как от дна, и всплыть на поверхность?       Вспышка камеры неожиданно прервала разговор. Рудольфус, после того как их сняли, небрежно отпустил Илифию, словно только и ждал, пока их запечатлят в такой позе. Теперь он не предпринимал ни единой попытки подойти ближе. Перестал пытаться поймать взгляд Керр, который она всеми силами отводила или концентрировала на переносице, создавая иллюзию пересечения глаз. На вопрос он так и не ответил, а после требовательного: «Что происходит?» — стремительно направился куда-то в толпу. По-видимому, нашёл Каркарова.       «Ладно, это всё равно не отменяет того, что Игоря стоит избегать», — только вереница мыслей очень некстати начала уносить в другую степь: «Но если я узнаю чуть больше, станет легче не попадать на удочку или появится возможность шантажа», — Лиф проследила, как мимо неё почти у самого пола проскользил поднос с напитками. Он словно плыл по воздуху, но стоило только предмету отдалиться, как на глаза тут же попались босые ноги домовика. «Почему их вообще заставляют работать таким образом, когда они способны спокойно перемещать вещи «Левитацией?» Ради показания превосходства?» — Керр тут же помотала головой. «Нет, не те мысли. Каркаров. Нужно за ним проследить».       Но концентрироваться на правильных вещах совершенно не получалось. Было слишком много отвлекающих факторов, начиная с толпы магов и заканчивая великолепными декорациями зала, которые манили любопытный взгляд. Хуже всего было то, что любая попытка осмотреть чужие лица приводила к столкновению взглядов, а один из них надолго завис на Илифии. Пришлось быстро наклониться к очередному пробегающему мимо подносу и взять бокал шампанского, чтобы не продолжать переглядывания. — Беллатриса! — громкое обращение чуть не стало причиной выскользнувшего напитка из рук. Крепко обхватив ножку бокала, Лиф повернулась к подошедшей девушке, но увидела только сияющее золото, ослепляющее красотой. Волосы, словно нити драгоценного металла, переливались в свете свечей и слегка бликовали.       Незнакомка уже было раскрыла руки для объятий, но быстро спохватилась, останавливаясь напротив всего в нескольких шагах. Свои же действия заставили её неловко улыбнуться, что привело наконец Лиф в чувство и вынудило опустить глаза на лицо.       Нужно было придумать, как вести себя дальше. Поднять уголки губ? Радостно поприветствовать или продолжать отрешённо наблюдать? Голова вмиг прекратила мыслительный процесс, стоило только Керр заметить нездоровую бледность. И пусть та была характерна аристократам, в данном случае это смотрелось болезненно и плохо. В особенности из-за того, что светлые локоны в совокупности с фарфоровой кожей превращали подошедшую в призрака. Лиф даже несколько раз моргнула, будто перед ней в действительности стояло приведение и вот-вот оно исчезнет. — Рада, что ты всё-таки пришла, — продолжила девушка, не получив никакой реакции в ответ. Её весёлый настрой быстро начал угасать.       Подходящих слов не находилось из-за непонимания, как лучше общаться с Гринграсс. К тому же Лиф не могла утверждать наверняка, что перед ней стоит Цереус, а не очередная подруга Беллы, о которой ничего не известно. — Меня умоляли прийти, чтобы развеять скуку, — наблюдая за медленно всплывающими пузырьками со дна бокала, Илифия с надеждой ждала, что следующие слова подтвердят её догадки насчёт личности. По крайней мере ей станет проще вести диалог дальше. — Никакая мольба не изменит твоего решения, — усмехнулась девушка, но сказанные непринуждённым тоном слова завертелись волчком в мыслях. Чудовищная картина того, как перед Беллатрисой на коленях стоит жертва и просит пощады, вызывала отвращение. Перед глазами мелькнула зелёная вспышка, к ногам упало бездыханное тело.       Илифия слегка вздрогнула, но тут же постаралась скрыть беспокойство, расправляя плечи и выпрямляя спину. Дама в зелёном платье очень вовремя появилась в поле зрения, помогая фантазии становиться более красочной. — К тому же, — продолжала щебетать девушка, — из приглашения я узнала, что помолвка состоится через пару дней. Мы могли увидеться и там, но ты всё равно здесь.       Лиф постаралась не подавать виду того, как сильно разговор доводил её до нервной дрожи. Хотелось ошибаться, но разум настойчиво утверждал, что обходными путями у неё пытаются выведать, кто послужил причиной посещения мероприятия. Кто вынудил бросить все приготовления. Но вот какие слова в подобном разговоре будут правильными, голова напрочь отказывалась предоставлять. — Это ведь благотворительный вечер, а не личная встреча, — сообразила Керр. — Неплохой повод появиться с будущим супругом на публике, верно?       Илифия нахмурилась, стараясь не встречаться с Цереус взглядом. Она только и делала, что опускала глаза к напитку, потом поднимала их, желая обнаружить Игоря, и снова возвращала обратно. Непонимание того, к чему вела Гринграсс, вынудило сделать глоток терпкой жидкости, чтобы увеличить время на раздумья. Язык неприятно защипало, а из-за кислого привкуса пришлось сдерживаться от желания поморщиться. Именно в эту секунду взгляд наткнулся на Рудольфуса, беседующего с несколькими мужчинами и иногда ненавязчивым движением обводящего толпу пристальным вниманием. Раздражённо прикусывая край бокала, Керр вспомнила, как его руки настойчиво вынуждали находиться рядом и как быстро они исчезли, стоило только фотографу сделать снимок.       Кто и считал хорошим поводом оказаться на публике вместе, так это Лестрейндж. Ему наверняка полезно закрепить своё положение не только договорённостью, но и всеобщей осведомлённостью. Правда, что последнее могло кардинально поменять? Неужели Цереус считала, что причиной для посещения стала демонстрация всем вокруг будущего союза? — Ты сама его пригласила, — пожала плечами Илифия, показывая всем своим видом, что подобных намерений у неё нет. Да и Рудольфус вряд ли бы согласился идти, если бы ему не поручили задание. — Признаюсь, было немного любопытно, — Цереус улыбнулась, но не ехидно или злобно, скорее смущённо. Словно ей стыдно за свой поступок. — Воспользуешься ли ты возможностью, чтобы прийти сегодня с кем-то другим. И какое будет лицо у Рудольфуса в случае, если так действительно произойдёт.       «Я была в шаге от этой ошибки», — ещё один глоток чуть больше прежнего. Понемногу напряжение начало отступать и удалось спокойно вздохнуть. Разговор выстраивался как нужно — без провокаций или вопросов, на которые Керр, в силу неосведомлённости, не знала, как ответить. — Это был бы фурор, — усмешка скривила губы, а воспоминания сдерживающего негодование Лестрейнджа приподняли настроение. Или причина в действии алкоголя вместе с успокоительным? Лиф не хотела сильно заострять на этом внимание, как и на том, что опьянение никогда не будет играть на руку, поэтому она с удовольствием допила бокал. Ей просто хотелось избавиться от вечно преследующей тревоги, освободиться, наконец, от гнетущих мыслей и страха за каждое слово и шаг.       Обернувшись назад, чтобы найти поднос и взять ещё шампанского, Илифия столкнулась со взглядом Каркарова. Его окружало трое мужчин, и все были даже приблизительно не знакомы. Лишь один, по правую сторону от Игоря, чем-то напоминал отца Цереус. Желание выпить мигом пропало, но теперь хотя бы было известно, где находится цель. Оставалось только снова не потерять её из виду. — Я тоже представляла что-то грандиозное, — мечтательно проговорила Гринграсс. — Но даже не предполагала, что ваш союз перешёл в такую серьёзную стадию. Официальный приём в честь помолвки… — Это ещё ничего не значит, — дёрнула головой Лиф, хотя прекрасно понимала, что будущее Беллы предрешено. — Если бы не значило, ты бы пришла не с Рудольфусом, — верно подметила Цереус, на что отвечать было нечем. Не могла же Илифия сказать о своих попытках сменить спутника перед самым приходом. Что ж, по крайней мере удалось наверняка убедиться, что Беллатрисе очень характерны подобные выходки, а значит, игра стоила свеч. — Мисс Блэк, — донёсся девичий голос, из-за которого обе девушки обернулись. — Или к вам стоит уже обращаться «миссис Лестрейндж?»       Гринграсс нахмурила светлые брови, а Лиф старалась сдержать в себе желание начать осматриваться. Вопрос прозвучал достаточно громко, чтобы перебить звуки музыки и чужие разговоры. Такое привлечение внимания к их персонам могло значить две вещи: попытку разжечь прилюдный скандал или начать насмехаться над Беллой у всех на глазах. Может, конечно, Керр себя слишком накручивала, но по недовольному виду Цереус не смогла найти других причин. Неужели нашлась первая жертва, которой можно выдрать волосы? Только идущая вслед за девушкой небольшая толпа говорила о не совсем равном бое. — Мисс Кэрроу, в вашем случае обращаться не стоит совсем, — улыбка слишком контрастировала с не самым дружелюбным тоном. Илифия удивилась резкой смене голоса, а в душе просто молилась о том, чтобы эти слова не стали причиной конфликта. Всё-таки хотелось вернуться домой без очередных проблем, свалившихся на плечи. — В прошлый раз это не привело ни к чему хорошему. — Не переживайте, — хрипло рассмеялась Кэрроу. — Сегодня я намерена хорошо провести время, а для реванша будет предоставлено много случаев.       Цереус непонимающе перевела взгляд на Илифию, но та обратила всё своё внимание на подошедшую. Вглядывалась в её невысокую фигуру, стараясь вспомнить, почему фамилия звучит слишком знакомо. Быть может, она читала о некой Кэрроу в газетах до своего перемещения? Раз так, значит, перед ней стоит Пожирательница смерти или та, кто однозначно ей станет. И нужно же было Белле насолить чем-то этой девушке, что теперь она недоброжелательно настроена, а главное — готова поквитаться!       «И почему всякое дерьмо выпадает на мою долю?» — от предстоящего будущего становилось дурно.       К счастью, беседа оказалась достаточно безобидной. Девушки в основном обсуждали сплетни и, конечно же, не упускали момента подшутить над предстоящей помолвкой Беллы. Они не стремились задеть, а даже если и хотели, Лиф пропускала это мимо ушей. Её больше волновало задание Рудольфуса, а когда удалось более-менее почувствовать себя спокойно без страха разоблачения, слежка за Каркаровым стала первостепенной. Ведь не просто так Лестрейнджу поручили наблюдать. Что-то определённо могло произойти, и даже маленькая деталь станет подсказкой в раскрытии повинности Игоря.       Полная решимости Илифия повернулась в сторону, где стояла главная проблема сегодняшнего вечера, и сразу утратила всякую уверенность своих намерений, потому что Каркаров смотрел в ответ. Он словно и не отводил взгляда всё то время, пока Лиф старалась вести разговор с другими. Улыбался, отвечал на вопросы, но не прекращал смотреть. Его слова о том, что среди прочих людей глаза всегда будут искать лишь её, звучали сейчас как предупреждение, даже угроза. И отчего Игорь не спускает своего внимания? Он же не мог догадаться о новом владельце тела Беллатрисы? Для такого убеждения нет никаких причин.       Пришлось усилием воли перевести глаза на Рудольфуса. Тот, как и намеревался, следил за Каркаровым, но не то чтобы особо усердно. Лишь на короткий миг поднимал взгляд, а потом возвращал его к собеседнику. Керр зависла на профиле будущего мужа, стараясь в голове перебрать все возможные мотивы такого поведения Игоря и интереса в её сторону. Очевидно, тот затеял ещё одну игру, правила которой известны только ему, что очередной удавкой страха сжало горло. Попытки ухватиться за разумные доводы ни к чему не приводили, и Лиф тонула от непонимания и растерянности. Ей стало бы намного проще, появись хоть малейшая подсказка.       Лестрейндж вновь поднял голову, но в этот раз не спешил опускать. Его брови сдвинулись к носу, а маска равнодушия уступила место озадаченности. До Илифии постепенно начало доходить, к чему всё идёт, и руки задрожали так сильно, что пришлось крепко сжать кулаки. Частые прерывистые вдохи слегка помогали отсрочить приступ паники, но когда Рудольфус, проследив за взглядом Каркарова, столкнулся с её, мир начал плыть.       «Нет… Нет, нет, нет!» — лихорадочно крутилось в голове. «Прекрати! Не смотри на меня!» — мысленно кричала она Игорю, когда тот начал улыбаться всё шире и шире.       Ноги практически не держали от переизбытка эмоций, что сдерживались зельем. Причём весьма плохо, ведь скулы уже сводило из-за крепко сжатой челюсти. Таким образом Керр старалась держать лицо бесстрастным, но как оставаться спокойной, когда на неё намеренно пытаются обратить ненужное внимание? Действия Каркарова буквально говорили: «Есть нечто более интересное, чем я. Разве не видишь? В этой лодке, которую вы намереваетесь потопить, я не один».       Виски сдавило приступом боли, словно последняя капля в этой чудовищной ситуации. Рука безвольно опустилась вниз, из последних сил удерживая пустой бокал, готовый вот-вот выскользнуть из пальцев и разлететься осколками по каменному полу. Ощущения были подобно стеклянной посудине — чужая воля превратит её в расколовшиеся частицы, только никакое «Репаро» восстановить их уже не сможет. — Кто этот молодой человек? — игриво прошептала девушка, чьё имя Илифия даже не старалась запомнить. — Он смотрит в нашу сторону уже достаточно долго. — Мистер Каркаров, — Кэрроу синхронно скривилась с Керр, которая не смогла сдержать чувств, и они отобразились на лице. — Он иностранец. — И уже собрал вокруг себя таких уважаемых господ. — Язык у него подвешен хорошо, — кивнула Цереус.       Только сейчас Лиф наконец более пристально стала рассматривать компанию мужчин. Это занятие ей никакой новой информации не дало, но помогало концентрироваться хоть на чём-то помимо поглощаемого страха. Она также пыталась себя заверить в том, что ещё ничего чудовищного не произошло, чтобы паниковать. — Вам довелось с ним познакомиться? — Дядя как-то приглашал его в наш дом, — без особого энтузиазма ответила Гринграсс, пожимая плечами. Сильного впечатления, по-видимому, тот на неё не произвёл. — Может, он планирует попасть на работу в Министерство? — продолжалось рассуждение, словно эта тема была очень увлекательной, хотя ни Кэрроу, ни Цереус не разделяли всеобщего интереса. Илифия так вообще хотела закрыть уши руками, чтобы больше ничего не слышать об Игоре. Ей осточертело каждый раз, думая о Каркарове, представлять все возможные варианты своей смерти. — Сомневаюсь, что мистер Руквуд или мой дядя смогут с этим хоть как-то помочь.       Кэрроу только хохотнула, явно не из-за слов Цереус, что навело Керр на новую цепочку рассуждений. Дело Августа Руквуда стало одним из самых запоминающихся среди прочих. Во-первых, достать его было сложнее, во-вторых, очень много надежд Илифия возлагала на Пожирателя смерти, надеясь найти в его послужном списке хоть какие-то выдающиеся поступки для своей статьи. Ей, пожалуй, единственной из всех присутствующих была известна профессия Августа — невыразимец в Отделе тайн. Или всё-таки не одной?       «Каркаров хочет завербовать Руквуда? Вернее, очевидно, ему удастся это сделать», — сердце постепенно успокаивалось, прекращая бешено биться о рёбра. Напряжение благодаря усиленным рассуждениям отступало. «Тогда неудивительно, что Игорь разоблачил Августа после падения Волдеморта. Он не просто предал союзника, а прекрасно знал, кем тот является, и рассчитывал на хорошее послабление собственного приговора. Только откуда узнал, кем тот работает? Или Руквуд уже Пожиратель? Но это всё равно не объясняет осведомлённость, вряд ли здравомыслящий человек стал бы раскрывать тайну своей профессии, в особенности — Каркарову». — А мистер Бэгмен — тем более! — посмеивалась Кэрроу своим неприятным голосом. — Старик, кажется, давно ушёл на пенсию. — Алекто! Это весьма грубо!       «Может, в этом кроется причина слежки?» — Лиф не обращала внимания на разговор. «Игорь где-то просчитался, когда ему удалось узнать правду. И теперь в долгосрочной перспективе промах может как принести проблем, так и остаться замятым. Поэтому Тёмный Лорд пока ничего не предпринимает, решая лишь наблюдать? Думаю, Каркаров стремиться поправить своё шаткое положение, а меня держит на крючке для подстраховки…» — Белла, — послышался слабый, почти на грани шёпота голос Цереус. Илифия моментально вырвалась из лап своих мыслей, обращая внимание на Гринграсс.       Её повергло в шок то, насколько сильно побелела её и так светлая кожа. На фоне этого оттенка голубые глаза практически сияли своим цветом. Но чем дольше Керр смотрела, тем темнее становились радужки. Они походили на штормовой океан, на грозовые тучи, затягивающие всё небо и погружающие мир во тьму. Нет, это было море крови. — Цереус?! — вскрикнула Лиф, когда из глаз девушки побежали красные слёзы. Никто не успел даже шелохнуться, а Гринграсс уже падала, потеряв сознание.       Керр стояла ближе всего, обхватывая руками её миниатюрное тело. Объятия всё же состоялись, но в таких чудовищных обстоятельствах, что вызывали отвращение. К груди словно прижимался труп — холодный, ещё не успевший окостенеть, но уже лишившийся всякой воли. Предотвратить столкновение с полом не удалось. Ноги подкосились из-за слабости и выпитого алкоголя, а каблук наступил на подол платья. В итоге Цереус придавила своим телом без возможности подняться. Затылок заныл из-за встречи с камнем, руку обожгло пронзительной болью, и крик не удалось сдержать за зубами. Ухудшало ситуацию то, что перед глазами мелькали яркие вспышки, мешая сосредоточиться на происходящем. Было слышно только резко начавшуюся суматоху, громкие голоса, неприятным набатом звучащие в ушах и усиливающие головную боль.       По вискам словно били большим молотом. Череп сдавливало, как если бы его положили под пресс, и приходилось отсчитывать секунды до того момента, когда агония поглотит всё тело без остатка. Из-за дезориентации и кратковременной потери зрения Керр не могла абстрагироваться от внутренних ощущений — её поглощала нестерпимая боль.       Когда мир наконец обрёл очертания, Илифия посмотрела на Игоря, в первую очередь думая о его вине, но тот был в таком же замешательстве, как и все. А что выбивалось больше всего — это сжатые в тонкую линию губы и глаза, из которых сочился страх. К Цереус подбежал её отец, тяжесть исчезла, но легче не становилось. Пока девушка лежала сверху, Керр хотя бы могла чувствовать чужое биение сердца и слабое, но прослеживающееся по вздымающейся груди дыхание. Теперь, когда безвольное тело лежало на руках Гринграсс, невозможно было точно сказать, смерть забрала душу или только приближается к ней.       Опустив голову, Лиф заметила, как чужая кровь медленно спускается с её ключиц в декольте. Мерзкое чувство побудило скорее стереть с кожи всё, что только может вызвать в голове картинки сегодняшнего дня. Но кисть перехватили достаточно ловко. — Стой, — показался в поле зрения Рудольфус. Он всматривался в раскрытую ладонь, из которой торчали осколки бокала. Керр поморщилась, понимая, что чуть не загнала острые куски себе в шею, размазав ещё больше крови. Боль с каждой секундой нарастала, сводило пальцы, а любое, даже маленькое движение приводило к неприятным ощущениям.       Пришлось сконцентрироваться на лице Лестрейнджа, чтобы не видеть медленно бегущие струйки с ладони. Тот задержал взгляд на каплях у ключиц, прежде чем поднять его на Илифию. И поразило даже не то, как внимательно его глаза проследили за движением вниз к декольте, а совершенно спокойное выражение. Ни удивления, ни озадаченности. Ничего. — Ты?.. — зубы громко клацнули друг о друга, когда Лестрейндж рывком поднял её на ноги. Пространство закрутилось, вынуждая практически повиснуть на чужих руках, что сжимали плечи почти до хруста.       «Вот, значит, каким было истинное задание Волдеморта», — прикрыв глаза, подумала Керр, вслушиваясь в крики вокруг.       Фантомный шёпот Цереус перед тем, как та потеряла сознание, был громче всех.