Белла значит война

      Как оказалось, хуже всего наблюдать за быстротечностью времени и не поспевать за ним. На календаре красовалась дата — двадцать седьмое число. Илифия чувствовала неминуемость событий и с ужасом понимала, что не готова. Предстоящий приём у Гринграсс внушал ей страх, он был чем-то неизвестным. Керр совсем недавно смогла полностью принять действительность, привыкла к дому Блэков и немного разобралась, как нужно вести себя с домочадцами. Конечно, мир и люди вокруг всё ещё пугали, боязнь совершить ошибки никуда не пропала, но из-за закрутившихся как волчок дел не оставалось времени терзать себя порой пустыми и весьма выматывающими мыслями. Да и пролетевшие шесть дней после похода в библиотеку не отличались разнообразием и напоминали день сурка, в котором утро начиналось с чтения правил этикета, подготовки домашнего задания преподавателей и тщетных усилий отыскать больше информации о Философском камне.       Вечер проходил в ожидании подкрадывающейся паники и депрессии, которые глушились всевозможными данными по тёмным ритуалам и попытками выстроить в голове чёткую картину произошедшего в ванной комнате. Привыкать к новому раскладу вещей оказалось тяжело: адаптация походила на мучительную пытку, а с никуда не исчезающими головными болями и слабостью приходилось бороться с помощью зелий. Брю постарался на славу и принёс достаточное количество обезболивающего и тонизирующего средств. Никто о них пока не знал, и хотелось верить, что очередная тайна Керр останется так и нераскрытой.       «Занятия…» — она отвернулась от календаря, цепляя взглядом распорядок дня.       Следовать расписанию, составленному будто для колонии, где сёстры Блэк — малолетние преступницы, отбывающие срок, было не так трудно. Сложнее оказалось выкраивать время для подготовки к помолвке и собственных исследований, а также строить из себя Беллатрису перед преподавателями. Везло только в том, что основную часть базы предоставляемых ей знаний Керр уже изучала, и благо ни о каких противозаконных заклинаниях речи не шло. Хотя пару раз Илифия взорвала котёл, доводя до бешенства мистера Джунберри. — Мисс Беллатриса! Просто возмутительная халатность! — пыхтел мужчина в попытках стереть с себя последствия взрыва. Некогда розоватая кожа щёк и лба теперь была покрыта чем-то слизким и достаточно мерзким на вид. — Прошу прощения, сэр, — краснела Лиф.       В её воспоминаниях она всегда портила зелья на стадии почти полной готовки. Как говорил её профессор: «Вы мало уделяете внимания собственной магии при приготовлении. Очень важно знать не только все компоненты, но и вложить в творение частичку себя. Как художник, деятель искусства!» Керр не была этим деятелем искусства, а мерзких червей на разделочной доске с большой натяжкой сравнила бы с теми же красками или глиной для скульптур.       Андромеда тихо хихикала возле своего котла, пока и её зелье не взорвалось. По той же невнимательности? Нет конечно. Илифия заблаговременно поменяла очень похожие компоненты местами, чтобы не быть единственным разочарованием на уроке. Если быть точнее — не единственной выделяться.       На заклинаниях чуда, увы, тоже не произошло. Мадам Элмор, ведущая у них два разных предмета, оказалась более терпеливой к неудачам, но не упускала возможности осуждающе взглянуть на Керр, когда та стремилась незаметно сорвать урок. Все преподаватели спускали с рук выходки Илифии, возможно, потому, что это было естественное поведение для Беллы или предполагали, что скорая помолвка доставляет немалый стресс, из-за чего всё выходит как нельзя хуже. За такое поведение прилетало от Друэллы. Чаще всего били по запястьям, что приводило к тремору и ещё большим провалам на занятиях.       Тяжело выдохнув, Илифия встала в центр комнаты, скрещивая руки в замок и поднося их к губам в надежде, что очередной приступ дрожи закончится. Это походило на молитву. И несмотря на то, что Керр после смерти матери ни разу не посетила церковь, она могла вспомнить все выученные наизусть молитвы. Жаль только, что это никак не распространялось на заклинания, что из-за той же ненадобности были отложены в самые дальние уголки сознания. Вспоминать движения палочкой для чар, определяющих собственное местоположение, ей пришлось около двух дней.       Медленный шаг в сторону, и Илифия отбросила все ненужные сейчас мысли из головы. «Раз. Самые крайние приборы нужны для первых блюд».       Разворот. «Два. Стейк есть при помощи ножа с зубчатым лезвием, а короткий и широкий — для рыбы. Три. Серповидный с зубцами на конце для сыра… Раз, два… Нет. Раз… раз», — счёт был нарушен, а такт сбит. Ноги запутались друг в друге, и вальс превратился в беспорядочное топтание по кругу. Керр вздохнула сквозь стиснутые зубы, поднимая длинное платье и повторяя шаги тщательно и медленно.       Она старалась вспомнить, чему её учил отец, но это было так давно, что не вспыхивало чётким образом в голове. Где-то в возрасте десяти лет Илифия увидела живые фотографии танца матери и отца на свадьбе и загорелась желанием уметь так же красиво вальсировать по залу. Дариус тогда показал себя превосходным танцором, но, к сожалению, учителем оказался скверным, поэтому всё, что осталось в памяти, — это правильная расстановка ног и звонкий смех родителей, заполняющий всю комнату, когда маленькая Керр в очередной раз с важным видом путала все движения. Сейчас тоже выходило чудовищно нелепо, но злило и расстраивало в разы сильнее.       Как танцевать на помолвке, если потребуется? А на благотворительных вечерах танцевали? Может, избежать настойчивых приглашений у Гринграсс и получится, но на помолвке отказать Рудольфусу будет непозволительно. Друэлла припомнит это, сделав так, чтобы Илифия больше никогда на ноги не встала. А про свадьбу вообще думать страшно: там танцы являются незаменимой составляющей мероприятия. «Раз. Бокалы держат тремя пальцами. Два. С красным вином лучше придерживать ближе ко дну чаши. Три. Для белого — середину ножки», — стук в дверь сбил с темпа, и Лиф больно ударилась пальцами о ножку стола, чуть не снеся все стоящие на нём вещи. Чернильница угрожающе задрожала, намереваясь опрокинуться на сделанную домашнюю работу. В глазах скопились слёзы, и пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать за зубами мат. — Что ты делаешь? — приподняла бровь Андромеда, своевольно войдя в комнату, так и не дождавшись разрешения. Она наблюдала за сгорбившейся у стола сестрой, замерев на проходе. Худенькая, слабая на вид девочка смотрела пробивающим до дрожи взглядом. Он был непосильно тяжёлым, чтобы сохранять зрительный контакт долгое время. Впрочем, Лиф больше не смотрела в глаза другим людям. — Зачем пришла? — выдавила Илифия, поднимаясь на ноги и смахивая пыль с подола платья. Она успела хорошенько потоптаться по ткани, пока практиковалась, поэтому сейчас старательно избавлялась от следов своего занятия. Кажется, о достижении хорошего результата в танцах можно забыть. — Миссис Элмор просила передать тебе учебник, — холодно ответила девочка, но с такой интонацией, будто говорила с набитым лимонами ртом. — Сказала, он поможет тебе лучше подготовиться к сдаче ЖАБА.       Как охарактеризовать отношения двух Блэк, оставалось загадкой. Словесные перепалки никогда не начинались, о задушевных разговорах даже мысли не возникало, и эта середина ощущалась совершенно не золотой. Они, как корабли в море с запутавшимися якорями, никак не способны разойтись в разные стороны. Даже с Нарциссой общаться было куда проще. Та всегда старалась прятаться за маской безразличия, но делала это слишком неумело. В ней ещё остались чувства радости, детского восторга, пусть и проявлялись еле сдерживаемой улыбкой и горящими голубыми глазами.       Илифия забрала из рук книгу, когда Андромеда продолжила говорить: — А ещё ты забыла про семейный обед, — ехидная улыбочка исчезла так же быстро, как и появилась. — Мама очень недовольна и попросила меня тебе напомнить.       Керр быстро бросила взгляд на часы. Руки вновь начали дрожать, сколько бы усилий остановить тремор ни предпринималось. Неужели ей и сегодня ожидать Друэллу в своей комнате, или можно сразу поднять платье в столовой, чтобы её высекли за забывчивость? Уже пальцев на руках не хватало, чтобы перечислить все свои неугодные матери качества.       Путь до столовой был преодолён очень быстро. Илифия немного начала ориентироваться в доме благодаря плану поместья, но не рисковала разгуливать по нему свободно. Пока ей удавалось избегать Каркарова, но долго это ведь всё равно не могло продолжаться. Рано или поздно она вновь попадёт в его хитросплетённую паутину — сомневаться в этом особо не приходилось. Получалось раньше заставать её врасплох, почему же не может получиться в будущем?       Андромеда заняла место подле Нарциссы, а Илифия быстро села на свободное между Сириусом и Регулусом, взглядом выцепляя Лестрейнджей. Ещё даже помолвка не прошла, а они уже сидят на семейном обеде как ни в чём не бывало. Возможно, это попытка сгладить острые углы отношений двух родов, снять то напряжение, которое ощущается кожей, стоит только Блэкам и Лестрейнджам оказаться в одной комнате. И пусть все сейчас выглядели невозмутимыми, Керр прекрасно видела, какая атмосфера царила за столом — удушливо тоскливая. Даже разговор никто не собирался заводить, хотя на таких общих сборах обычно принято решать вопросы. Сириус, сидящий по правую руку, слегка наклонился к Илифии, чтобы младший брат мог услышать его шёпот, и, видимо, его мало заботили лишние уши. — Предлагаю после обеда сходить в псарню, там появились щенки, — воодушевлённым шепотом говорил мальчик, а в глазах сияло предвкушение. Лиф же пыталась вспомнить карту поместья. Если она не ошибалась, то, помимо псарни, Блэки владели и конюшней. — Опять… — вымученно простонал Регулус.       Сириус был непоседливым мальчишкой и попадался на глаза Керр реже всего, а даже если и удавалось им пересечься, тот только недовольно морщился, а потом и вовсе отворачивался, убегая в противоположную сторону, вызывая замешательство. Он слишком сильно отличался от Регулуса, и речь шла далеко не о внешности. Даже сидя сейчас рядом с ним, Илифия не могла не отметить, насколько ребёнку здесь скучно. Сириус ёрзал на стуле, вертел головой в разные стороны, чтобы зацепиться хоть за что-то интересное. Продолжал перебрасываться с братом фразами, хотя второй не особо охотно ему отвечал, всякий раз поднимая взгляд на свою мать.       «И ведь он умрёт от рук собственной кузины», — промелькнула чудовищная мысль, и Илифия тут же посмотрела на свои дрожащие пальцы под столом. Свои и чужие одновременно. Ей очень хотелось верить, что она сможет выбраться до того момента, как настанет злополучный момент. Может просто не хватить желания убить. — Сириус, — грозно прозвучал голос Вальбурги, отчего и мальчик, и Илифия подпрыгнули на месте. — Прости, Белла, сколько ни пытаюсь научить его правильно вести себя за столом, он продолжает делать как ему вздумается. — Ничего, — выдавила из себя Лиф, проглотив окончание: «Он же ребёнок». Знала бы Вальбурга, как она опрокидывала тарелку с кашей в детстве и капризничала по любому поводу, пришла бы наверняка в ужас. Детям свойственно скучать за угрюмой посиделкой взрослых, но, видно, у Блэк были свои мысли на данный счёт. — Как проходит подготовка? — поинтересовалась женщина, откладывая нож и подхватывая бокал с вином. Керр отметила про себя, что верно учила правила этикета, хотя сейчас её больше волновала неожиданно возникшая собеседница и потенциальная виновница сумасшествия. Вальбургу ведь считали чокнутой ведьмой, теряющей рассудок из-за проклятия, хотя сейчас она больше походила на весьма спокойную тётушку, которая могла и улыбнуться по-доброму, и даже посмеяться от души, пусть смех и вызывал неприятные мурашки. Керр, к счастью, не виделась с ней нигде, кроме столовой, поэтому более близкое общение не складывалось. — Хорошо, — улыбнулась она, но почувствовала, как губы предательски кривятся. Сириус от увиденного лица тихо прыснул, отчего Илифия ещё больше скорчилась, но тут же взяла себя в руки и быстро отправила мясо в рот, желая не продолжать разговор, но Вальбургу это мало волновало. — Осталось не так много времени, может, тебе нужна моя помощь?       Предложение оказалось настолько неожиданным, что говядина чуть не встала поперёк горла. Пришлось быстро запить съеденное красным вином, чтобы не начать кашлять на всю столовую. К счастью, или же к сожалению, в разговор вмешалась Друэлла, не давая Илифия и слова сказать, хотя в данную минуту это было бы трудно сделать. — Не стоит, Вальбурга, Беллатриса справится, она очень одарённая девушка.       Керр перевела удивлённый взгляд на Друэллу, впервые слыша от неё похвалу в свой адрес. Как же это было лицемерно, а слушать — просто противно, в особенности потому, что как только трапеза закончится, её начнут наказывать за забывчивость. В чём Илифия и была одарённой в глазах новоиспечённой матери, так это в умении разочаровывать. Что ж, с этим она, несомненно, справлялась на отлично, даже не прикладывая особых усилий. — Конечно, но, бросая птенца, неумеющего летать даже с крепкими и большими крыльями, нужно иметь в виду, что он потенциально может разбиться, — Вальбурга приложила салфетку к губам, кажется, скрывая за ней улыбку. — А ведь из родного гнезда улететь всё равно придётся. Я лишь хотела помочь это сделать правильно.       Илифия заметила, насколько крепко Друэлла сжала пальцами вилку, но лицо её никак не изменилось. Наверное, можно всё-таки было считать удачей, что участвовать в разговоре не пришлось, хотя теперь витающая вокруг людей аура стала намного хуже, чем была раньше. Сириус вновь склонился к Регулусу, вынуждая Керр слегка отодвинуться назад и бросить на него не самый довольный взгляд. — Это они из-за нас? Да? — Ага, — мрачно ответил Регулус, опуская голову, словно таким образом всё вокруг него пропадёт и не будет давить.       Илифия ещё пару минут прокручивала произошедшее в голове, а потом усмехнулась про себя. Дело заключалось в том, что у Друэллы не было наследников рода. Такая честь досталась Сириусу, а он ребёнок Вальбурги. Даже несмотря на то, что Беллатриса старше всех, она не может вступить в наследование, потому что девушка. Её удел — выйти замуж и покинуть родное гнездо, как выразилась тётя. Не является ли это основной причиной такого жёсткого воспитания? Будь она мужчиной, к ней бы относились лучше?       «Получается, главенство в любом случае останется за ветвью Блэк со стороны Ориона», — Илифия медленно посмотрела на мужчину, подмечая его полное безразличие к заведённому разговору. Губы, не сказавшие за всё то время, что они провели здесь, ни слова, были плотно сжаты, а из-под тяжёлых век смотрела пара тёмных, почти бездонных глаз. — «Если я не ошибаюсь, он самый старший», — и весьма похож на Сигнуса, хотя отец Беллатрисы вызывал опасений больше, чем дядя. Если Орион действительно выглядел отрешённым, уверенным в своём превосходстве, то Сигнус за маской безразличия прятал что-то своё. И только сейчас удалось заметить, насколько безэмоциональность двух людей может разниться, а также понять, насколько сильно не хотелось знать, что скрывается под маской Сигнуса. — Глупо, — отозвался Сириус очень-очень тихо.       «Ещё как…» — Керр отвела взгляд. — «Знали бы они, что их род по мужской линии прервётся в будущем, переживали бы совершенно о других вещах», — замечая на себе пристальное внимание Рудольфуса, Илифия тут же перестала с явной опаской коситься на всех сидящих за столом.       Она так хотела скорчить недовольную гримасу, но ей пришлось просто вздёрнуть бровь, выражая непонимание. Лестрейндж повторил, а, добившись замешательства, отвернулся к брату, который негромко о чём-то говорил своему отцу, абсолютно незаинтересованный возникшей перед ним перепалкой женщин. — Раз уж речь зашла о помолвке, — продолжила Вальбурга, понимая, что отвечать на её явную провокацию Друэлла не собирается. — Подскажи, Рейнхард, Тёмный лорд почтит нас своим присутствием на важном событии?       Внутри Керр всё перевернулось, а аппетит пропал моментально. Нарастали паника и страх, ведь хуже помолвки среди аристократов и Пожирателей может быть только помолвка с присутствием Волдеморта. К тому же осталось слишком мало времени, а морально приготовиться ей в короткий срок не успеть, ведь нужно тщательно продумать линию своего поведения, строить влюблённую дурочку и дать успеть прорости в душе безграничной преданности. Пусть и было очень любопытно, наконец, узреть лицо могущественного волшебника, жить всё-таки хотелось намного больше.       Нарцисса, Андромеда и Рудольфус тут же посмотрели на Илифию, ожидая её реакции на ответ, отчего пришлось строить самого незаинтересованного человека в мире. Она боялась, что по сияющим глазам те заметят её страх. — К сожалению, нет, — коротко ответил Лестрейндж-старший, а Керр тут же отпустило. Своё облегчение она прикрыла бокалом вина, делая очень большой глоток. Алкоголь неплохо снимал головные боли, но, пожалуй, был вариантом ещё более неправильным, чем злоупотребление зельями. — И когда же нам его ожидать? Я согласилась устроить здесь штаб… — она запнулась, мимолётно бросая взгляд на детей, а потом продолжила: — Место для встреч в надежде лично лицезреть изменение порядка, но… — Не нужно переживать, Друэлла, — перебила Вальбурга достаточно мягко, то ли пытаясь успокоить, то ли окончательно вывести из себя. — Любые изменения начинаются с малого. Думаешь, Милорд ничего не делает, пока находится за границей? — Устранение всякого отребья лишь привлекает ненужное внимание и не имеет никакого веского смысла.       Илифия проглотила ещё вина, навострив уши. Не было ничего хорошего в том, что в мэноре будут жить Пожиратели, да ещё и строить здесь свои планы по убийству маглов, но это заметно упрощало задачу влиться в коллектив. Правда, если вспомнить о предстоящей дуэли и собственных навыках ведения боя, слово «упрощало» не подходило ситуации от слова совсем. Она станет прицелом для большего количества волшебников, десятки пар глаз будут оценивающе за ней следить. Хотя, может, им и плевать на молодую ведьму с чрезмерными амбициями. Вряд ли каждый второй похож на Каркарова, у которого непонятно что на уме. — Считаешь, тебе лучше известно, как нужно вести дела? — Орион скептически взглянул на Друэллу, задавая, очевидно, риторический вопрос.       Керр могла сказать насчёт вычитанных убийств из газет практически ничего. Если бы ей предоставили данные дела и попросили найти причину происходящего, она бы просто запуталась в попытках найти закономерность. Может, в этом и был смысл? Или Волдеморт давал Пожирателям вкусить крови, сорвать с них цепи моральных устоев, чтобы ничего не мешало предстоящему геноциду? Ведь даже самые ярые приверженки крови по своей сути могут быть обычными трусами, не способными преступить закон, а только языками треплющиеся, как важно изменить мир.       Происходящие сейчас убийства — наглядный пример, что при должной подготовке, продумывании деталей и мастерстве можно быть безнаказанным, непойманным. Таким образом отсеиваются ни на что не способные слабаки — остаются волшебники, готовые довести дело до конца. А когда власть будет захвачена, сдерживающий фактор в принципе исчезнет. Всё это, скорее, приведёт к хаосу, чем миру, о котором так мечтают аристократы. С другой стороны, главенство всегда будет в руках сильнейшего. Так и захватывалась власть, таков и закон природы. «Хотя я уверена, что не все аристократы выступают в роли палачей. Думаю, даже в этом Волдеморт подходит к делу тщательно. На любой войне есть рыцари и советники, и мне, кажется, придётся взять в руки меч, судя по увлекательному сценарию будущего», — Илифия с некой долей злорадства продолжила мысль: — «И если мне уготовано защищать короля… Что ж, жизнь тех, судя по истории, долгой не бывает, и данный случай определённо не исключение». — Прекрати, Друэлла, — Сигнус наконец прервал громкие разговоры, Керр поджала губы, понимая, что пропустила достаточно интересный спор. — Если тебе так угодно, иди и принимай непосредственное участие в делах Милорда. — О, я, несомненно, буду принимать участие, — словно гадюка, прошипела та, а потом окинула взглядом Илифию. От этого по спине пробежали неприятные мурашки. Значит, вступить в ряды Пожирателей было не только желанием Беллатрисы, но и её матери, и сложно предположить, у кого оно возникло раньше.       Керр сдержала в себе желание поморщиться. Стало предельно ясно, почему в действительности Друэлла оказывает поддержку Волдеморту. И дело не в чистоте крови, не в закостенелых устоях, тянущихся от одного поколения к другому. Просто у неё нет возможности поставить своего отпрыска во главенство, и она рассчитывает пропихнуть старшую дочь вверх по карьерной лестнице, если можно так выразиться. Что таким образом Друэлла пыталась для себя восполнить, было не совсем понятно. Для чего дочь использовали как инструмент? Здесь о причинах стоило только догадываться. «И безумство…» — осенило Илифию. — «Ну конечно, что может быть лучше сумасшествия в делах Волдеморта? А даже если что-то пойдёт не так, Беллу будет не жалко: она, очевидно, не самый любимый ребёнок, если такие вообще в данной семье есть».       Теперь на своём месте заёрзал Регулус, в то время как Сириус водил вилкой по тарелке, кажется, даже не вслушиваясь в диалог. Младший Блэк же не упускал ни единого слова в разговоре и наверняка прекрасно понимал, о чём шла речь. Лицо его стало слишком бледным, таким же, как у сестёр Беллатрисы — достаточно взрослых, чтобы осознавать, но являющихся по-прежнему детьми, чтобы в должной мере понимать всю чудовищность настигающего будущего. Для них это пока тоже периферия, происходящее, не касающееся лично. Да, за стенами дома убивают, даже на их глазах отнимают жизни, но пока они находятся на правильной стороне, пока не препятствуют и молча за всем наблюдают, их никто не тронет, а значит, можно закрывать глаза и считать, будто вокруг ничего нет. Это защитный механизм, и конкретно детей упрекать в этом было бы глупо, чего не скажешь о взрослых, отгораживающих свою комфортную зону и остающихся в ней, игнорируя происходящее. — Рудольфус, вас ведь пригласили на приём в доме Гринграсс? — вновь начала новую тему Вальбурга. Она явно любила потрепаться или искала себе потенциальную жертву. Керр не совсем понимала, чего та добивалась. Может, выведывая новости, она обретала контроль, желала знать обо всём, что хотя бы косвенно связано с Блэками. — Он ведь сегодня? — Верно, — кивнул будущий муж, поднимая взгляд с тарелки на Керр, но она продолжала витать в своих мыслях, ковыряя скатерть под столом. — Это ведь благотворительный вечер, но никому из взрослых письмо не пришло, — заметила женщина, уцепившись за интересующий её вопрос. — Отец дал мне разрешение внести сумму в пожертвования, которую я посчитаю нужной.       После этих слов Рейнхард кивнул.       Если приглашения достались только им, значит, было неудивительно, почему на дело решили отправить Рудольфуса. Лестрейнджа-старшего или Ориона и Сигнуса там не ждут.       Говоря о планах жениха, Керр не переставала думать об этом, даже когда крутилась вокруг зеркала, рассматривая свой наряд к вечеру. Платье оказалось не таким уж прикрытым и совсем не походило на домашнее. Оно было тёмно-синего цвета со сверкающими маленькими камушками, распределёнными по всей ткани, будто первые вспыхивающие звёзды на темнеющем небе. Рукава прикрывали руки, приятно лаская кожу невероятно мягкой тканью, подчёркивающей изгибы, хотя у тела Беллатрисы больше выступали кости, привлекая внимание к нездоровой худобе.       Что раздражало больше всего, так это декольте, демонстрирующее выпирающие ключицы, длинную шею и, конечно же, грудь. Её не получилось скрыть локонами непослушных волос, потому что Брю уложил кудри в высокий пучок, освобождая небольшие пряди, чтобы они завитками обрамляли лицо. Наверное, это была попытка скрыть слишком заострённые скулы. Даже бледность лица зарумянили, хотя назвать сейчас девушку в отражении зеркала в расцвете сил получалось с трудом. Она больше походила на медленно вянущий цветок, сорванный из родного места обитания и посаженный в горшок. — Что думаете? — обернулась Илифия к сёстрам, что сидели на её кровати.       Те пришли в комнату почти сразу же после обеда. Нарцисса изъявила желание поговорить о чём-то важном, но в итоге так и не решилась, спрашивая сначала о самочувствии, потом о благотворительном вечере. Керр с замиранием сердца ждала главного вопроса, из-за которого её комната стала местом сбора младших Блэк, и не могла представить, о чём он конкретно будет. Андромеда же по большей части молчала, бросая недовольные взгляды. Словно её насильно держали здесь. — Маме точно не понравится, — быстро ответила Андромеда, вынуждая Лиф закатить глаза. — Маме никогда ничего не нравится, — парировала Нарцисса. — А ты выглядишь чудесно! — заметив выразительный взгляд сестры, та продолжила: — Ну что? В этом году её выпуск. Она выйдет замуж и сможет носить что душе угодно, — то, с каким мечтательным лицом говорила девочка, Илифию немного удивило. — Она ещё Блэк. — Не надолго.       Керр слегка оттянула дорогое ожерелье, потому что кожу неприятно холодили звенья подвески. Ей в целом было не особо важно, Блэк она сейчас или Лестрейндж. В любом случае придётся находиться рядом с Пожирателями и Тёмным лордом, а значит, либо продолжать жить здесь, либо очень часто посещать это поместье. Видимо, Андромеда тоже об этом подумала, потому что сразу озвучила свои мысли: — Что толку от замужества, когда она всё своё время будет проводить с… нашими гостями.       Обе девочки вмиг стали хмурее туч, которые, к счастью, уже давно прекратили закрывать голубой небосвод, пряча солнце и окрашивая мир в серые тона. По их лицам тяжело было точно понять, о чём каждая думает и что вызывает тревогу сейчас в большей степени. — А они — компания явно скверная, чего только мистер Каркаров стоит, — продолжила Андромеда, а потом подняла свои глаза на Илифию. — Вы рассказывали кому-нибудь о произошедшем? — тут же спросила Керр, опасаясь за свою безопасность. Если о случившемся узнает кто-то из Лестрейнджей, то непременно станет известно и Волдеморту. Никто не станет игнорировать тот факт, что Игорь по каким-то известным лишь ему причинам втянул в важное дело Беллатрису. А там нужно лишь немного покопаться, чтобы в итоге к Лиф проявили внимание и настороженность. — Нет… — покачала головой Нарцисса, а когда увидела достаточно пугающий взгляд Керр, немного сжалась. — Лучше молчите и не втягивайте себя в это. — Как не втягивать, Белла? В нашем доме будут собираться убийцы! — потеряла всякое самообладание Андромеда, вскакивая с кровати. Её палочка, лежавшая всё это время на коленях, упала на пол и покатилась к ногам Керр.       Илифия следила за выражением лица, пыталась разглядеть помимо страха что-то ещё. Возможно, неприязнь к происходящему, ведь средняя из сестёр пусть и не вступила в Орден Феникса, но помогала ему. На второй войне умерли её муж и дочь, наверняка в душе умерла и она сама, но Керр не видела сейчас ничего, кроме ужаса. Она смотрела на ребёнка в надежде выцепить из него что-то хорошее, потому что не могла поверить: нынешняя язвительная, грубая и прекрасно прячущая свой мир, подстраивающаяся под обстоятельства Андромеда станет храброй девушкой, пошедшей против семьи и рода. Или побег был не чем иным, как трусостью? — Вдруг мы пострадаем, — почти простонала сестра.       Илифия подняла чужую палочку, вынуждая Андромеду отпрыгнуть назад. Та быстро села обратно, вновь пряча эмоции и выпрямляя спину, словно перед ней не Беллатриса, а Друэлла, не скупящаяся на наказания. «Она боится меня ничуть не меньше», — эта мысль неприятно осела в голове Керр, пока та вертела в пальцах древко, рассматривая его с разных сторон. «Ещё дети, всего лишь дети!»       Но чем могла их успокоить Беллатриса? Словами, что никто не станет причинять вред выходцам из рода Блэк? Никто не посмеет и пальцем тронуть благородную семью? Глупость заключалась в том, что подобные высказывания не вселят уверенности, а лишь продолжат вводить в заблуждение: пока ты не идёшь против, тебе ничего не грозит. Опасно в любом случае, но Илифия не могла давать таких наставлений и подговаривать сестёр переосмыслить вложенные с детства убеждения о превосходстве чистокровных. — Вам не нужно переживать, — твёрдо ответила Керр, не поднимая глаз. — Нашей семье досталась большая честь принимать у себя как самого Лорда, так и всех магов, стремящихся вернуть миру первоначальный порядок, — говорить становилось тяжело, язык так и норовил запнуться, а голос перейти на жалобный хрип. — Но мы продолжаем оставаться хозяевами этого дома и имеем неприкосновенность. — Белла, мы даже не хозяева своей собственной жизни, — то, каким голосом проговорила это Нарцисса, вынудило Илифию прикусить щеку до крови. Неприятного металлического вкуса слюна вязко потекла по горлу. — Послушание ещё никогда не наказывалось, — пришлось буквально выплюнуть эти слова, которые так сильно хотелось оставить при себе. — Верно, — невесело усмехнулась Андромеда, кажется, ожидая нечто подобное от старшей сестры. На то и был расчёт. — Как я уже сказала ранее, просто не лезьте. — Вот только наша сестра собирается стать убийцей. Как думаешь, это для нас безопасно?! Моя неприкосновенность начнёт играть хоть какую-то роль? — Андромеда! — Нарцисса испуганно вскрикнула, вставая между сёстрами, будто вот-вот начнётся драка, но Илифия оставалась на месте, а Андромеду понемногу охватывала паника и дрожь. По метающимся в разные стороны глазам становилось ясно: она сказала это опрометчиво, от зародившегося внутри страха, будучи под властью эмоций.       И реагировать на происходящее адекватно Илифия уже была не в силах. Она схватилась за волосы, всё прокручивая и прокручивая в голове чужие слова, но осознание просто не хотело достигать её разума. На периферии мешала сосредоточиться жалобная мольба о прощении, что только сильнее стискивало виски болью. В итоге Керр смогла только выкрикнуть: «Уходите!» Она не понимала, что ей делать, не знала, как отыгрывать роль, если придётся проявлять жестокость даже к детям. Убивать, истязать маленькие тела, неспособные дать сдачи. Андромеда своими словами словно вырыла очередную бездонную яму в душе Керр, вынуждая думать о чужой смерти не как о чём-то абстрактном, а о том, что будет встречаться на её пути очень часто. И чем она лучше остальных волшебников, живущих вдали от происходящих трагедий, когда сама выстроила в голове блок, не подпускающий слишком близко всё травмирующее?       Оборачиваясь обратно к зеркалу, Лиф с ненавистью смотрела на отражение, пытаясь контролировать мимику, но нижняя губа всё сильнее начинала дрожать, а в пылающих глазах скапливались слёзы, из-за чего те сияли. Этот блеск и отвращение, гнев и горе — всё вместе так сильно преобразило лицо, что захватывало и пугало, потому что именно в данную секунду Керр выглядела истинной Беллатрисой.       Взгляд тут же переместился на Рудольфуса, показавшегося в дверном проёме и поправляющего манжету чёрного пиджака. Видеть его сейчас не было никакого желания, к тому же льющиеся как из фонтана эмоции было невозможно остановить или скрыть. Пришлось высоко поднять подбородок, чтобы скопившиеся слёзы не побежали по щекам. — Что случилось? — и Лиф отчётливо увидела не беспокойство, а какое-то восхищение. Её злость и гнев вызывали ненормальные эмоции у Рудольфуса.       Лиф отошла от зеркала, повернулась спиной, глубоко вдыхая воздух через нос. Ей стоило успокоиться, взять себя в руки. Заметив на прикроватной тумбе успокоительное, которое она сегодня ещё не выплеснула на клумбу под окном, Керр быстро откупорила крышку, а потом влила в себя травяную жидкость, ощущая, как черты лица разглаживаются. — Ничего, — она повела плечами, чувствуя на себе чужой пристальный взгляд. — Я видел, как твои сёстры убегают из комнаты, — спокойно сообщил Рудольфус, подхватывая висящую на стуле женскую мантию в руки. Он подошёл медленно, а потом так же неспешно опустил ткань на девичьи плечи, слегка сжимая их. Это вызвало всплеск отвращения, но Лиф ничем не выдала свои чувства. — Это не твоё дело, Рудольфус, — почти отчеканила она каждое слово, наконец поворачиваясь к своему спутнику. — И всё, что связано с Блэками, никогда не будет твоим. — Я бы не был в этом так уверен, Белла, — он подал локоть, а Илифия крепко его сжала, впиваясь ногтями в ткань и желая добраться до кожи, чтобы причинить боль. Впрочем, она достаточно быстро отмахнулась от этой затеи, вспоминая, что им предстоит светский вечер, на котором у Рудольфуса есть задание. — Ты не расскажешь мне, что собираешься делать у Гринграсс? — попытка была слабой и неуверенной. Керр пока не знала, насколько ей позволительно выпрашивать подробности, в той же степени как и не предполагала, какие последствия может вызвать её любопытство. — Не твоё дело.       Илифия набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы держать себя в руках. Чтобы оценить предел, ей стоило оставаться спокойной и собранной, поэтому, переборов внутри негодование, она продолжила аккуратно наседать. — Тебе дали задание найти союзников? — Никто не станет давать мне такое важное поручение, — неожиданно недовольно ответил Рудольфус, накрывая ладонью руку Илифии, когда они начали спускаться по лестнице. Той пришлось сильнее вцепиться в рукав пиджака, потому что высокие каблуки и ступеньки могли стать причиной не самого грациозного падения.       «Но тебе доверили поиск Философского камня…» — этого она, конечно же, озвучивать не стала. Ей до сих пор были непонятны мотивы Волдеморта. Какую он вёл игру и чего пытался добиться, отправляя на такое задание сторонников, а не выполняя его самостоятельно? — И что ты тогда собираешься делать? — Присматривать. — За кем?       Но вопрос остался без ответа. Он, впрочем, и не нужен был, когда к подножию лестницы подошёл Каркаров, сияя своей белоснежной улыбкой. Небрежно торчащий галстук из кармана и расстёгнутые верхние пуговицы костюма совершенно не портили вид, а наоборот, дополняли его, придавали какой-то вольности, хотя Игорь, несмотря на впечатление открытого парня, был на самом деле слишком противоречивой, а оттого и скрытной натурой. — Мисс Блэк, — протянул Каркаров с нежностью. — Как подло с вашей стороны так прекрасно выглядеть. Теперь мои глаза среди прочих красивых девиц и дам на вечере будут искать только вас. «Вот чёрт!»