Особое внимание.

      Лопатки и пятки упираются в белую плитку школьного туалета, страх бьёт по грудной клетке и голове, но сам Вова этого в жизни не покажет. Продолжая упираться в стену, он смотрит в пол, пока перед ним стоит три человека на пару лет постарше.       — Подними личико, Вов, — чужая манера речи всегда раздражала. За приторно-добрым тоном скрывались тяжёлые кулаки.       И Володя не поднимал. Сильно жмурил глаза, пока резкая боль в животе не заставила согнуться. Заскулив, тот согнулся пополам, больно ударяясь коленями об кафель. Не давая осознавать ситуацию, по лицу тут же прилетает с ботинка, заставив завалиться на бок.       Сплёвывая смешанную с кровью слюну, русый прерывисто вздыхает, тут же подскочив на четвереньки, кидаясь в ноги обидчику. Не ожидав резкого порыва, старшеклассник нелепо болтает руками в воздухе, пытаясь удержать равновесие, но в итоге валится на пол, сильно ударяясь затылком об торчащую батарею. Володю тут же хватают за ноги ещё двоя, налетая с ударами по всему телу. Закрывая хотя бы голову, тому приходиться терпеть шквал ударов, пока второй пострадавший ушёл в мед. пункт, неплохо так приложившись до крови.       За что били толком и непонятно, но так было всегда, он привык. Не любили, по ощущениям, за всё: сначала внешний вид не тот, потом язык слишком длинный, и уже утихомирившись, не любили просто за прошлое. Да и считалось, что Вова не такая уж и тяжёлая добыча, хоть и отпор мог дать достойный, поэтому нападали только толпой.       До конца учебного дня ещё один урок, звонок на который как раз звучит прямо сейчас, но Вова продолжает лежать. Живот и рёбра намертво отбиты, голова гудит, то ли от обиды, то ли от невыносимой боли, но тот больше не может терпеть. Всхлипывает, еле-еле находя телефон. В глазах мажет, но кое-как находит в коротком списке контактов Влада, звоня трясущимися руками.       — Влад? — голос дрожит, отчаянно выдыхая, даже не дожидаясь заветного «ало» на другой стороне. — Влад, Влад... Забери меня пожалуйста. Я, я, забери...       — Ты в школе сейчас? — не став донимать лишними вопросами, парень сразу переходит к делу, на ходу натягивая брюки и футболку, по ту сторону слышится хриплое угуканье. — В.. в туалете? На первом?       Место нахождения самое очевидное, учитывая, что младший сам сегодня писал, что у него пять уроков, а вот с этажом прогадал. Болезненно простонав и забившись в приступе кашля, Володя всё-таки выдаёт сиплое: «Второй.». Сказав напоследок, что скоро будет, Калюка вызывает такси до школы и сразу снова до себя, натягивая куртку и хватая ключи. **       Это далеко не первый раз, когда Владу приходится зализывать чужие раны у себя в квартире. Вова, по ощущениям, был самым проблемным подростком в мире, невольно сближая этими проблемами их, но и одновременно заставляя парня беспокоиться слишком сильно. Уже спустя пару месяцев, под начало весны Володя занимал добрую половину мыслей, отчего Влад пёкся о нём, как о родном брате. Хоть и слово «брат» выражало скорее такое же беспокойство, как и за Артёма, но эмоции были другими. Как между близкими друзьями и созависимыми отношениями. Чужой контроль постепенно душил Володю, но дрочить на фотографии как раньше ему мало что мешало.       Но даже при всех их глупых ссорах на этот счёт, залечивать себя давал только Владу.       Дрожащее тело аккуратно положили на заправленную кровать, проводя ладонью по щеке. Проваливаясь в сознание, Вова толком не понимает, как старшему позволили забрать его и увидела ли вообще эту жалкую картинку вахтёрша, глаза мечутся из угла в угол, всё тело лихорадочно подбрасывает.       Аккуратно осматривая парня, темноволосый стягивает одежду, с тяжёлым вздохом всё обрабатывая. На коже уже начинают образовываться синяки, но тот всё равно прикладывает холодные пакеты, набитые льдом или с водой, отчего Володя только больше трясётся, но пакеты не скидывает.       Лицо в этот раз почти не задело, и перекиси с мазью хватило, а вот живот, грудную клетку и спину пришлось всю намазывать, что уже было сложно из-за чужого скулежа и шипения.       — Не нравится мне это... — причитает, поправляла подушку под головой и продолжая проходится пальцами по спине. — Отвезём тебя в больницу, хорошо?       Подросток тут же оживляется, мотая головой и несогласно мыча. «А что тогда? Если сломано что-то?» - но Вова всё равно не согласен с чужим решением, поэтому Калюка против воли вызывает такси уже до ближайшей больнице, натягивая свою футболку на друга - рубашку в этом положение быстро одеть просто невозможно.       Подхватывая Иванова на руки, тот помогает ему обуться и снова несёт до прибывшей машины, стараясь не сильно давить на пострадавшею спину - Вова и так болезненно мычал от даже слабых касаний.       Приняли их не сразу, как и отпустили. Проверки, очереди, рентген, тысяча записей в книжку и ругательств с врачами. Сначала вовсе хотели вызвать родителей, ведь такие увечья - вещь серьёзная, но обычно спокойный Вова чуть ли истерику не закатил, в итоге звоня матери, чтобы её оповестили так, и не пришлось приезжать. Да и сам Володя соврал, что всё равно не помнит, что за люди это были. С трудом, но под согласие матери мальчишку передали в руки Влада, и сидя уже в автобусе, тот толком не мог понять, как это всё прошло. Радовало хотя бы то, что никаких переломов нет.       — Как ты?       Вова же, развалившись на кресле, залипает в телефон, переписываясь с Артёмом, отношения с которым тоже стали немного ближе. «Нормально.» - пожимает плечами, даже не поворачиваясь на парня. Тяжело вздыхая, Калюка и сам залезает в телефон, не спрашивая, к себе подросток или к Владу - и так прекрасно знает, что к нему. Самому Владу так даже спокойней.