Особое внимание.

      Шум за дверью, что более не беспокоит подростка. На столе в край надоевшие учебники и тетради, но сам Володя настойчиво игнорирует те, зависнув в телефоне. Слабо потряхивает ногой, кресло скрипит каждый раз, как тот откидывается в спинке, на экране чат с Владом. Обыденное предложения придти завтра после школы в гости, они с Артёмом заканчивают в одно время, Влад вовсе на пары не собирается, так почему не достать старшего? Или хотя бы тихо посидеть, помочь Артёму с его заданием, которое точно нужно выполнить, или будут звонить уже родителям, да и лишний раз увидеть старшего Калюку хотелось. Кончик языка виднеется меж зубов, что ярко обнажаются в улыбке, пьянки уже не тревожат его, стоит в жизни появится хоть чему-то, что искренне скрасит скуку. Раньше у русого было лишь насильственное развлечение, от которого тот даже постепенно отказывался, если в тяжкий период его успокоит и заберёт ночевать к себе Калюка, конечно. Вова даже как-то и не задумывался, как за несколько месяцев их общение укрепилось в самую настоящую дружбу, хоть и со своими странностями, что ли? Володя не мог сказать, что его необъяснимая любовь к чужому телу пропала, но и Влад бы по-своему ненормален, напирая и начиная излишне контролировать. Даже врачам тот уже не особо доверял, если Вова не получал, например, переломы какие, ведь в таком случае уже вряд ли темноволосый осилит подобные повреждения сам, но вот всё остальное - строго под его просмотром. Но и делать с родителями Иванова тот тоже ничего не планировал. Зачем? На постоянку ему Володя вовсе не нужен, только париться за его содержание и воспитание, проще помогать зализывать раны и приютить на пару дней, отчего на контрасте родителей подростка Влад был чуть ли не святым и спасителем, что не могло не польстить, ведь светящиеся глаза младшего, когда ему в очередной раз что-то купили или сказали стоило того. Пока взрослые медленно крошили личность и уверенность парнишки, Влад протягивал эту лживую руку помощи, не ограничивая себя от редких попыток подмять поведение подростка под себя. Получалось, конечно, плоховато, ведь Вова мог закатить истерику, громко хлопая дверью, из гордости ночуя на лавочке или в подъезде, пока Калюка насильно его не заберёт и уложит спать. И отказываться от таких отношений, кажется, никто из двоих не собирался, не вовлекая в эти проблемы кого-то третьего.       Стук в дверь заставляет чуть ли не подскочить. Мама обещала зайти к нему минут десять назад, чтобы принести ужин, что было удивительно, но русый не отказался от предложения, да и женщина понимала, что выпускать к пьяницам ребёнка будет чреватым. Иногда парень не понимал ту - то пытается помочь, то сама не сдерживается оттого, чтобы ударить за мелкую оплошность.       Вскочив, русый беззаботно щёлкает хлипким замком, но вместо женщины чуть ниже его натыкается на лицо дяди. То ли троюродный, то ли ещё какой, не близкий родственник, но частенько бывающий в их доме, по совместительству собутыльник отца. Был немного выше подростка, но всё равно пугал.       Тот двинулся вперёд, заставив отпрянуть. Володя сглотнуть вязкую слюну, пока дверь закрыли на замок. Это, пожалуй, напрягает.       — Что-то случилось? — криво улыбнувшись, Володя просто старается не вывести на агрессию сильно пьяного человека.       В комнате тут же становится душно, мерзкий запах перегара мешает нормально дышать, почти корчить лицо от запаха. Мужчина же проходит вглубь небольшой спальни, усаживаясь в широкое кресло. То сильно скрипит, прогибается под весом, Вова ничего не понимает.       — Как учёба?       — Нормально... — глубоко вдыхая, русый нервно перебирает пальцы, чувствуя подвох, но дядя, видимо, не спешил выдавать всё сразу.       — Родители говорят, у тебя наконец друзья появились? — в этот раз поворачивает голову на Иванова, видя положительный кивок. — А невесту-то хоть заприметил уже?       Вова готов взвыть от мерзкого тона и выражения лица, но вместо этого сдерживается, отвечая сухое: «Да как-то не вижу смысла.»       — А тот парень?       Глаза распахиваются в удивление, поднимая голову на уровень чужих глаз. Володя знает, что мама видела Влада, недоверчиво поглядывая, даже пытаясь запретить общаться с кем-то настолько взрослым, но тот только закатывал очередные истерики. Тогда его начали наказывать действительно жестоко, русый смог оправдаться только тем, что общается с Артёмом, а этот самый Влад его старший брат, поэтому да, они общаются, но их связывает лишь ребёнок. Только тогда женщина смиловалась, и правда знакомясь с младшим Калюкой, что подыграл Володе. Но видимо отец тоже узнал, или сама мама рассказала дальнему родственнику.       — У него просто брат младший есть, поэтому мы бывает с ним тоже, пересекаемся, — запинается под конец, но всё же не отходит от той версии, что упорно втирал матери.       На родственника то ли не работает это, то ли он сам себе что-то надумал, скорее второе, ведь тот медленно поднимается с чужого места, надвигаясь. Иванов пытается отойти подальше, при этом не выдавая резко накатившего страха, но его всё равно загоняют в угол. Не решаясь поднимать голову, тот прижимает руки к грудной клетке, рассматривая пол.       — Зачем ты врёшь, Володь? — массивная рука зарывается в чужие волосы, от этого тошнит, но он просто жмурится.       — Почему?..       За волосы резко дёргают, вынуждая посмотреть наверх. Младший поджимает губы, глаза беспокойно бегают по чужому лицу, что продолжает снисходительно улыбаться.       — Скажи, Вов... Вы же спали? — брови дёргаются в удивление, совсем не понимая, почему родственник сделал именно такой вывод. Тут же отрицательно замотав головой, он снова жмурится, но не перестаёт лепетать отрицательный ответ, что и было правдой. Сильного толчка хватает, чтобы парень отлетел к кровати, больно ударяясь лопатками об дерево. — Нашёл себе кого-то постарше или он сам предложил? А ты небось и сам не против был лечь под него, сучонок.       С каждым новым предложением тот злится будто бы только больше, почти шипит, показывая всю свою злобу на незнакомца, явно додумывая слишком много. В его глазах, наверное, Вова был той ещё подстилкой, что стоило поманить пальцем, и тот доверчиво броситься к кому-то постарше. Обделённому вниманием родителей мальчику, должно быть, и правда приятно получать его от кого-то на несколько лет старше?       — Ничего не было, правда... — запинаясь на каждом слове, тот почти плачет, прежде чем болезненная хватка на боках ослабла, рука аккуратно ползёт к щеке, поглаживая.       — И он тебя не трогал? — уловил мягкость в чужом голосе, Иванов с надеждой на окончание этого кошмара кивает головой. — Разблокируй телефон, Вовочка.       — Зачем?       — Покажи фотографии в ваших сообщениях... Такие как он часто склоняют маленьких мальчиков скинуть что-то.. непристойное, или сами кидают. Ну, или ты всё же солгал?..       Сглотнув, Володя трясущимися руками вытаскивает из кармана домашних штанов телефон, залезая в чат, где Влад и подписан просто «влад». Увидев лишь пару фотографий, где мелькает лицо Калюки или вообще что-то нейтральное, дядя расслабляется, но всё равно просит показать фото уже в галерее. Тогда Вова замирает, сердце будто бы вместе с ним, потому что в одной из папок уже есть что прятать, хоть и Влад даже не догадывается, что у младшего такие фотографии есть. Начиная идти на попятную, парень шепчет слабые оправдания, но телефон нагло вырывают из рук. Пароль такой же, и труда запомнить четыре цифры не составило, и когда мужчина всё же находит нужную ему папку Вова уже не дышит.       — Не кидал, да?       — Не кидал! — паника захватывает разум, в один момент просто срываясь. Стыдно до невозможного, стыдно перед другом, ведь дядя теперь будет считать, что это Калюка ему кидал всё это безобразие. А если он выловит Влада и расскажет, что тогда?       Руки переходят на ягодицы, грубо сжимая, тут же закидывая подростка на кровать. Вскрик тонет в подушке, стоит также резко перевернуть на живот. Русый активно дёргается, пытается вынырнуть из-под огромной туши, но сил на это не хватает. Больше не сдерживая слёз, тот как по кругу просит перестать, но его не слушают, снимая полностью низ, насухо вставляя.       Хочется кричать как резанный, но его затыкают каждый раз, и вскоре голос срывается, выбивая из лёгких обрывистые вздохи и краткие обрывки фраз. Слёзы застилают обзор, внутри до невозможного больно, кажется, будто хуже он никогда не испытывал, руки на боках держат также крепко. Переставая дёргаться на третьей минуте, Вова овощем расплывается по кровати, не прекращая рыдать.       — Вла-ад... — непроизвольно вырывается хрипением. Сейчас больше всего хотелось, чтобы он его забрал из этого кошмара, но Калюка, скорее всего, об этом случае даже не узнает.       Чужое имя явно злит мужчину. Приподнимая голову безвольно лежачего, тот не прекращает грубые толчки, отвешивая звонкую пощёчину. Русый снова валится лицом в подушку, пустым взглядом смотря куда-то сквозь.       — Я выбью из твоей глупой головушки это имя, — шепчут в самое ухо, прижимаясь всем телом ближе. — Ты думаешь, он бы не поступил с тобой хуже? Тебе совсем скоро шестнадцать, Володь, такие как он вовсе насилуют подростков по несколько раз. Разве родители тебя не учили не общаться с незнакомцами? Ты просто ещё не понимаешь, какое удовольствие ему приносит твоё нетронутое тело. Это очень.. хорошо.              — Хватит, хватит, пожалуйста!.. — резко обрывая чужой монолог, русый дёргается всем телом, когда в него вбиваются всё чаще, кончая внутрь. В происходящее не верится. — Влад, забери...       Последнее, кажется, совсем не доходит до чужих ушей. Быстро собираясь, мужчина захлопывает дверь за собой, оставляя подростка одного. Внутри болит до сих пор, дрожащими руками Вова касается ануса, проталкивая два пальца, чтобы убедиться, что хотя бы с его организмом всё нормально, но, с сожалением, кроме вязкой жидкости на пальцах оказывается внушительное количество крови.       — Блять... Блять, блять, блять, — с каждым словом тон становится всё тише, срываясь то на истеричное хихиканье, то на хрип и рыдание. **       В школу Вова пошёл никакущий. Логичней было бы сидеть дома, весь день не должно кого-то быть, но именно это и пугало. Пугала своя комната, пугала ванная, где подросток и отмывался от этого позора, пугала квартира, где всё ещё был этот тошнотворный шлейф душноты. Володе казалось, будто этот запах перегара окутал его всего, впитался и никакие гели для душа не могли помочь вымыть это. В школе хотя бы что-то отвлекало, как и сейчас, рядом шёл Артём, беззаботно о чём-то треща.       Занятия окончены, до Калюки ехать на автобусе минут пятнадцать точно, и всё это время Володя был где-то в прострации, изредка отвечая младшему, чтобы не заподозрил ничего. Это рядом с Владом русый был как игрушка заводная, так что молчаливое поведение не особо насторожило мальчика, хоть и выглядел Вова всё же.. бледновато.       Из головы не вылетало всё пару фраз. Нетронутое тело, да? Пожалуй, больше таковым оно не является, и мужчине явно было принципиально забрать этот «трофей» себе раньше, чем Влад, хоть он и вовсе не претендовал на чужую задницу, но дяде этого, кажется, не понять. На мгновение показалось, что если Володя узнает другую сторону, то ему станет хотя бы немного, но полегче. Мотнув головой, тот настроился на диалог с двумя братьями, заходя в уже столь родной подъезд.       В квартире у темноволосого также тепло и спокойно, хоть и немного бардак - школьники всё равно всё разбрасают, так что всё равно. Расположились они на кухне, потому что там был хотя бы стол. Закипающий чайник расслабляет, вкусный перекус и помощь Артёму с не такими уж и сложными заданиями, хотя Вова сам учится ну очень плохо, всё это позволяет облегчённо выдохнуть, опустить напряжённые плечи и спокойно вести беседу. Хоть и на подкорке скребло, в заднице жгло.       — Привет, Тох, — старший удаляется к себе в комнату, видимо на долгий разговор, оставляя подростков вдвоём.       Володя облизывает губы, взгляд беспокойно мечется по ребёнку, что сам затих, переписывая правильный ответ. Сжимая ладони в кулак, Вова жмурится, пытается снова забыться, но слёзы норовят выйти в уголках. Он же сможет понять, в чём был смысл? Сможет осознать, если сам сделает так, только аккуратней? Чтобы никому не было больно. Хоть это и было самым бредовым решением, оно казалось в голове Владимира ну слишком логичным и чем-то, что успокоит его.       — Давай тогда на выходных, как раз работы не будет. Сегодня с мелкими до ночи собирался просидеть, может оставлю у себя, если опять напросятся, — вздыхая с лёгкой улыбкой, Калюка опирается спиной об светлую стену, уже наперёд готовый, если школьники захотят опять ночевать вне дома. — Да, да. Давай, может соберёмся в ДС ещё сегодня.       Сбрасывая звонок, темноволосый медленно направляется на кухню, улавливая чужой крик, тут же утонувший в длинном коридоре. Напрягшись, тот за несколько широких шагов добирается до кухни, хотев уже было спросить, что случилось, но тупо застывает на месте. Поперёк горла встаёт ком, когда он видит, как собственного брата вдавили в поверхность стола, плотно закрывая рот рукой, находясь в неоднозначном положение. Вову отбрасывают чуть ли не в другой конец кухни быстрей, чем те понимают что-либо.       — Ты что, блять, делаешь?! — обнимая двумя руками ошарашенного брата, Влад мягко выпускает того из хватки, подлетая к Иваному. Он готов чуть ли не слюной от злобы прыскать, но сам Володя ничего не отвечает, смотря также ошарашенно. — Тебе может захотелось на своей шкуре это почувствовать, а?! Блядь, сучонок мелкий.       Хватая русого за шкирку, Калюка почти волочит его по полу. Спотыкаясь, тот следует за старшим не сопротивляясь, пока его не швыряют в спальню, захлопывая дверь. Слышится щелчок по ту сторону, Вова тут же вздрагивает, часто задышав. Влад же возвращается на кухню, где также стоит Артём, обнимает двумя руками, те дрожат, но темноволосый не прекращает аккуратно гладить по спине и голове.       — Ты как?       — Я.. я нормально, он ничего не сделал.       — Потому что я пришёл, блять, Артём. Зачем? Он ничего не говорил, как он себя вёл весь день? — часто-часто моргая, всё ещё пытаясь придти в себя, мальчик протяжно мычит, пытаясь вспомнить.       — Да обычно, может, немного молчаливей, чем обычно... — тишина затянулась, и тот решил продолжить. — А что.. что ты с ним сделаешь?       — Ничего, — брата пугать не хочется, Влад никогда открыто не признается, что сейчас готов Володю голыми руками придушить за родного брата. — Поговорю, получит, хотя бы что-то... Сможешь добраться сам до дома, или такси вызвать? Хочешь с тобой поеду, я не смогу тебя оставить, надо с Вовой разбираться.       Заканчивает тяжёлым вздохом, Артём же отрицательно мотает головой, говоря, что доедет на автобусе - всё равно подышать свежим воздухом хочет. Взяв обещание с младшего, что он напишет, как сядет на автобус и доедет до дома, Влад с трудом отпускает брата, направляясь в спальню. Открывает дверь, тут же натыкаясь на сидящего в углу комнаты Володю.       — Зачем ты это сделал? — молчание, оно злит только больше. — Вов.       Тень полностью закрывает парня, Вова утыкается в колени, прижимаясь к стене только больше. Кожей чувствует это напряжение и злобу в воздухе, знает, что с ним сделают за подобное, но причину грязной попытки не может рассказать из-за чувства стыда.       Как и вчера, его валят на кровать, стягивая низ, явно намереваясь проучить, показать, какого это, ощущать себя жертвой изнасилования. Но Влад не знает, что именно из-за этого Володя предпринял попытку сам, ощущая сейчас себя полным идиотом и самым конченым на Земле.       Замявшись, Калюка не знает что делать дальше. Злоба и разочарование всё ещё плескаются в глазах, он совсем не хочет насиловать кого-то, но и оставлять подростка безнаказанным тоже. Метаясь от решения к решению, тот плюёт на два пальца, резко вставляя. Слышится визг и просьбы прекратить, что почти оглушает. Парень сам не понял, почему русый так кричит - он хоть и сделал это внезапно, но пальцы проталкивал аккуратно, и это всё равно могло быть неприятно, но Вова буквально срывал и так хрипящее горло на крик, начиная заливаться слезами.       Прильнув к спине, Влад тихо шепчет успокаивающие слова. Первое, что пришло на ум, но свою теорию проверить хочет. Вводит пальцы до костяшек, аккуратно нащупывая изнутри.       — Успокойся, Вов. Где больней? — всхлипывая, Иванов болезненно стонет, в какой-то момент снова громко вскрикивая. — Тут?       Продолжает слабо надавливать, пока Вова не перестаёт скулить. Также аккуратно вытаскивая два пальца, Влад распахивает от удивления глаза, видя, что те почти на добрую половину покрыты кровью. Даже при всём желание, он не мог так порвать подростка, значит, тот так ходил ещё до уроков.       — Володь, Вов, — постукивая по плечу, тот пытается начать разговор, но младший только жмурится, вжимая голову в подушку, — ты сделал это, потому что кто-то изнасиловал тебя?       Неуверенно, но тот всё же кивает. Характерный вопрос «кто?», но на это русый уже не отвечает, всё ещё тяжело дыша.       — Хорошо... — глубоко вздыхая, Влад понимает, что всё ему вряд ли расскажут, но всё равно пытается выцепить хотя бы крупицу информации. — Ты знаешь этого человека? — кивает. — Это кто-то из школы?       На этот раз отрицательно машут головой. «Он сильно старше тебя?» - зависнув на несколько секунд, Вова всё же неуверенно отвечает:       — Да...       — Это.. друзья родителей? Отца? — Вова более не реагирует, и Калюка делает в голове вывод, что да. Но делать с этим что-то не намерен, в груди до сих пор полыхает недовольство и беспокойство за брата, и ничего с этим он сделать не сможет. — Ты можешь остаться у меня. Прости, Вов, я бы в любом случае не стал насиловать тебя. Но ты тоже.. пойми меня. Я очень, разочарован в тебе...       — Прости, — медленно поднимаясь, тот натягивает низ обратно, хоть и джинсы остаются не застёгнутыми, почти спадая вновь, — он сказал, что я просто не понимаю ценность этого... Я извинюсь сегодня перед Артёмом, и завтра тоже, лично.       — Ценность?       Володя мнётся, аккуратно приближаясь к Владу, что сам залез полностью на кровать, опираясь на спинку, рядом валяются влажные салфетки, испачканные в крови Володи. Поглядывая на чужую реакцию, Вова перекидывает ногу через туловище Калюки, носом утыкаясь в шею. От него слабо пахнет какими-то духами, хочется пропитаться ими полностью.       — Я мылся два раза, но мне кажется, будто я до сих пор воняю перегаром...       — Спи, будем разбираться завтра, — надавливая на спину, Калюка позволяет тому налечь на себя полностью, всё ещё слабо дыша в шею. Как по приказу, Вова и правда вырубается.