Сквозь дождь и тьму

      Гермиона проснулась от едва слышного звука, похожего на приглушённый скрип. Сонное оцепенение мгновенно испарилось, уступая место тревоге. Дом был слишком тихим, и эта тишина казалась неправильной.       Она медленно села на кровати, вслушиваясь. Где-то внизу что-то снова скрипнуло. Может быть, Беллатрикс? Но стоило ей заглянуть в соседнюю комнату, как сомнений не осталось — Блек спала, её лицо было расслабленным, дыхание ровным.       Что-то внизу было не так.       Гермиона на цыпочках двинулась по коридору, стараясь не издавать ни звука. Чем ближе она спускалась по лестнице, тем сильнее билось сердце. Внизу было темно, только слабый свет луны пробивался через шторы, отбрасывая длинные тени.       На кухне кто-то шевельнулся.       Гермиона замерла у входа, прислушиваясь. В груди колотился пульс, пальцы сжались в кулак. Она шагнула вперёд — и её дыхание оборвалось, когда в полосе лунного света показалась собака.       Обычная, дворовая.       Гермиона выдохнула, чувствуя, как спадает напряжение:       — Чёрт, — пробормотала она себе под нос, прикрыв глаза. — Напугала же ты меня.       Но стоило ей повернуться к двери, собираясь вывести собаку, как её охватила ледяная волна страха. Перед ней, в темноте кухни, стоял мужчина. Худощавый, с запавшими глазами, в которых полыхало что-то дикое, почти безумное. Его губы расплылись в широкой, маниакальной улыбке.       Гермиона застыла, не в силах пошевелиться.       — Нашёл, — раздался его голос, тихий, как змея. — Наконец-то нашёл.       Гермиона отпрянула, но мужчина не двигался с места. Он просто стоял в тени, всё так же улыбаясь, будто наслаждаясь её испугом.       — Кто ты? — её голос дрогнул, но она тут же взяла себя в руки.       Незнакомец чуть склонил голову, как будто её вопрос действительно озадачил его. Затем он сделал шаг вперёд, и слабый свет луны осветил его лицо. Высокие скулы, впалые щёки, светло-русые волосы, которые торчали неаккуратными прядями. Глаза — холодные, безумные, тёмные ямы на лице.       — Неужели Беллатрикс ничего тебе не рассказывала? — его голос был одновременно мягким и насмешливым. — Как жаль.       Гермиона крепче сжала кулаки. Её дыхание выровнялось, и страх начал отступать, сменяясь напряжённой готовностью. Она не знала, кто он, но по его взгляду понимала — этот человек опасен.       — Ты не ответил на мой вопрос, — твёрдо сказала она, делая шаг назад, ближе к двери.       Рабастан усмехнулся.       — Неужели ты не узнаёшь меня? — Он покачал головой, сделав ещё один шаг вперёд. — Но знаешь, — продолжил он, его улыбка расширилась, — в этом даже есть смысл. Ты ведь никогда не должна была быть здесь.       Рабастан молниеносно выхватил палочку, и комната озарилась вспышкой зелёного света. Гермиона едва успела броситься в сторону, когда зелёный луч пронёсся в сантиметрах от её плеча, разбив за её спиной стеклянную дверцу шкафа. Осколки разлетелись по полу, но она не обратила на это внимания — Рабастан уже готовился к следующей атаке.       Она перекатилась за кухонный стол, хватая палочку из кармана пижамных штанов.       — Ах, всё-таки есть рефлексы, — протянул он с той же болезненной усмешкой.       Следующее заклинание разнесло стол, оставляя Гермиону без укрытия. Она вскочила на ноги, махнула палочкой:       — Протего!       Щит вспыхнул перед ней, отражая летящий в неё сгусток тёмной магии. Рабастан лишь рассмеялся.       — Жалкие трюки, — фыркнул он, отступая в тень. — Думаешь, Беллатрикс стала мягче? Думаешь, она действительно заботится о тебе?       Он двигался по кухне с пугающей лёгкостью, точно кошка, загоняющая добычу в угол. Гермиона старалась удерживать его в поле зрения, но тот двигался слишком быстро.       — Ты понятия не имеешь, кто она, — голос его стал шипящим, будто от одного этого разговора он терял контроль. — Если бы ты вспомнила, то первая бы захотела от неё избавиться!       Он бросил ещё одно заклинание — Гермиона прыгнула в сторону, перекатилась, едва не врезавшись в стул.       — Экспеллиармус! — выкрикнула она, целясь в него.       Но Рабастан отразил заклинание без малейшего усилия и в ответ отправил в неё режущее проклятие. Гермиона снова ушла в сторону, но лезвие магии вспороло ткань на её руке, оставляя жгучий след. Она стиснула зубы, не позволяя себе вскрикнуть.       — Что, больно? — Рабастан склонил голову на бок, наблюдая за ней. — Поверь, это лишь малая часть того, что ты заслуживаешь.       Его палочка снова дрогнула, и в следующую секунду он оказался прямо перед ней. Рабастан схватил её за горло раньше, чем она успела увернуться.       — Ты даже не сопротивляешься как следует, — прошептал он, сжимая пальцы на её шее. — Может, всё-таки вспомнила, что твоя жизнь ничего не стоит?       Гермиона задыхалась, её руки отчаянно пытались разжать его хватку, но пальцы Рабастана впивались в кожу, оставляя болезненные синяки. В глазах темнело, пульс бешено стучал в висках.       «Беллатрикс… где ты?»       Рабастан резко швырнул её на пол. Она ударилась спиной о ножку стола, боль прострелила весь позвоночник, но это было неважно — он уже направлял палочку ей в лицо.       — Ты понятия не имеешь, как мне было мерзко наблюдать за этим цирком! — его голос сорвался на хриплый смех. — Беллатрикс Блек, в бегах, спасает грязнокровку. Как низко она пала…       Он ударил её ногой в живот. Боль была оглушающей — воздух резко вырвался из лёгких, а тело скрутило в спазме.       Встать… Надо встать…       Гермиона попыталась перекатиться, но Рабастан наступил на её руку, не давая ей пошевелиться.       — Ты думала, она изменилась? — прошипел он, нажимая сильнее, заставляя её вскрикнуть. — Что ты для неё не просто игрушка? Ах, детка… Она всегда выбирала нас. Всегда.       Он наклонился ниже, его лицо было в нескольких сантиметрах от её собственного. Глаза, полные безумия, в которых отражалась какая-то извращённая радость.       — Я видел, как она пытала тебя. Видел, как ты умоляла её остановиться. — Его губы растянулись в маниакальной улыбке. — Думаешь, она бы это сделала, если бы ей не нравилось?       Гермиона сжала зубы, ощущая, как кровь пульсирует в висках.       — Больно? — Рабастан чуть сильнее надавил сапогом на её раненую руку. — Ещё нет.       Его палочка дрогнула, и в следующее мгновение жгучая боль пронзила её бок, точно раскалённое лезвие полоснуло кожу. Гермиона закричала.       «Беллатрикс, чёрт возьми, где ты?!»       Рабастан снова рассмеялся. Его смех был низким, надрывным, почти детским в своей радости. Он наслаждался этим.       — Вот так-то лучше, — он наклонился к ней, его палочка ещё дымилась после нанесённого пореза. — Ты мне нравишься, Грейнджер. Я даже понимаю, почему Беллатрикс решила тебя приберечь.       Гермиона стиснула зубы. Боль жгла бок, но страх не давал ей думать ни о чём, кроме того, как выбраться.       «Думай. Быстро.»       — Что… что ты хочешь? — прохрипела она, хватая ртом воздух.       — О, ничего особенного, — Рабастан лениво покрутил палочку в пальцах. — Просто хочу напомнить Беллатрикс, кто она есть на самом деле. И ты — идеальный инструмент для этого.       В следующую секунду он взмахнул палочкой, и Гермиона едва успела откатиться в сторону, прежде чем вспышка багрового света пронзила пол там, где она только что лежала.       «Протянуть… руку…»       Она сжала пальцами ближайший обломок дерева — кусок расколовшегося стула, — и, не думая, метнула его в лицо Рабастану. Он отшатнулся, на мгновение теряя концентрацию, и этого хватило. Гермиона вскочила, её дыхание сбивалось от боли в боку, но инстинкт загонял её в движение. Она бросилась к выходу, но Рабастан опомнился быстрее, чем она надеялась.       — Круцио!       Боль взорвалась в её теле. Это не было похоже ни на что другое. Каждая клетка разрывалась изнутри, мышцы судорожно сокращались, дыхание остановилось. Она упала на колени, но даже не почувствовала удара. Мир превратился в раскалённую, бесконечную пытку.       «Беллатрикс… Беллатрикс…»              Её губы беззвучно шевелились, пока Рабастан не убрал заклинание.       — А вот теперь, — он присел на корточки рядом с ней, одной рукой грубо сжав её подбородок, — мы с тобой поболтаем как следует.

***

      Беллатрикс медленно открыла глаза, ощущая странную тяжесть в теле и лёгкую ноющую боль в висках. Она моргнула, пытаясь стряхнуть остатки сна, и нахмурилась — голова гудела, словно после сильного удара.       Она села на кровати, потирая шею, и попыталась собрать мысли. Всё выглядело на удивление спокойно — солнце уже встало, заливая комнату мягким утренним светом. Беллатрикс поморщилась, пытаясь вспомнить прошлый вечер.       — Наверное, я просто плохо спала.       Она поднялась, натянув на себя длинный чёрный халат, и прошла на кухню. Всё было на своих местах — чистая посуда, на столе ещё лежали вчерашние записи. Ничто не выдавало беспокойства, но в груди неприятно саднило чувство тревоги.       Она машинально налила воду в чайник и поставила его на плиту, пытаясь отогнать мимолётные мысли о том, что что-то не так.       «Гермиона всё ещё спит. Странно. Обычно она просыпается раньше.»       Беллатрикс усмехнулась уголками губ, вспомнив, как вчера они гуляли вдоль берега, обсуждая планы на день. Мысли о Гермионе немного успокоили, и Беллатрикс отхлебнула кофе, вдыхая терпкий аромат.       Она ещё раз покачала головой, ругая себя за паранойю, и, облокотившись на кухонный стол, задумчиво посмотрела в окно. Шум моря вдалеке казался таким привычным, почти успокаивающим.       Беллатрикс допила кофе, чувствуя, как внутри разливается тёплая горечь, и чуть расслабилась. Тревожное ощущение всё ещё оставалось на задворках сознания, но она старалась его игнорировать. Она поставила кружку в раковину и на мгновение застыла, осознавая, что в доме подозрительно тихо.       Беллатрикс прошла в коридор и направилась к комнате Гермионы. Дверь была приоткрыта, и она мягко толкнула её, заглядывая внутрь.       — Гермиона? — позвала она негромко, но ответа не последовало.       Постель была смята, одеяло сброшено на пол. Беллатрикс нахмурилась и шагнула внутрь, проводя рукой по покрывалу. Оно уже остыло, значит, Гермиона давно встала. Может быть, вышла на улицу? Но почему не сказала?       Она огляделась и заметила на полу лёгкий отпечаток грязи. Сердце забилось быстрее. Беллатрикс опустилась на корточки и провела пальцами по полу — земля была влажной. Она поднялась и стремительно вышла из комнаты, внимательно оглядывая коридор на предмет других следов.       Когда она спустилась по лестнице, её взгляд скользнул по полу внизу. На ковре виднелись пятна — сначала мелкие, затем крупнее, и Беллатрикс поняла, что это засохшая кровь.       Мгновенно насторожившись, она почти бесшумно проскользнула в кухню и увидела, что дверь на задний двор слегка приоткрыта. Сердце гулко стучало в груди, но Беллатрикс заставила себя сохранять спокойствие и осторожно выглянула наружу.       Пусто.       Она вернулась в дом, внимательно всматриваясь в каждый уголок, и внезапно заметила ещё одно странное — на полу валялась книга, та самая, которую Гермиона любила читать по вечерам. Перевёрнутая, с разорванной обложкой. Что-то случилось. Кто-то был здесь.       Её взгляд резко дёрнулся к углу кухни, где на полу валялась кружка, разбитая вдребезги. Осколки белели на тёмном полу, и Беллатрикс ощутила, как по телу пробежала ледяная дрожь.       «Как я это не заметила пока была тут?»       Она метнулась в гостиную, проверяя окно — оно было открыто настежь. Ветер играл со шторами, и в свете утреннего солнца блестело что-то странное на полу — длинный чёрный волос. Беллатрикс подняла его, узнав свою собственную прядь.       — Чёрт… — прошипела она, начиная осознавать, что произошло.       «Сонное заклятие. Кто-то знал, как подобраться ко мне. Но кто мог?»       Мысли замерли на одном имени, и она застыла, осознавая весь ужас ситуации.       — Рабастан… — её голос был пропитан яростью и паникой одновременно. Пытаясь справиться с бешено колотящимся сердцем, Беллатрикс бросилась проверять дом, выхватывая палочку. Адреналин бурлил в крови, и в голове пульсировала только одна мысль: «Гермиона. Где ты?..»       Она выбежала на улицу, окидывая взглядом пустынный берег, но следов не было видно. Возвращаясь обратно в дом, Беллатрикс заметила на столе клочок бумаги, придавленный ножом. Она сорвала его и узнала неаккуратный, рваный почерк Рабастана:       «Нашёл себе игрушку. Забавно. Верну через пару дней, если не надоест раньше. Ты знаешь, где искать.»       Её руки задрожали от ярости, и она сжала записку так, что бумага превратилась в комок.       — Ублюдок, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.       В голове крутились варианты — как найти, как просчитать Рабастана, как уничтожить его. Паника перемешалась с гневом, и она поняла, что должна действовать немедленно.       «Он не должен навредить ей. Не сможет. Я его убью.»       Беллатрикс отбросила записку и начала собирать необходимые вещи, на ходу продумывая план. Она знала только одно — если Рабастан хоть пальцем тронул Гермиону, он пожалеет, что когда-либо родился на свет.

***

      Гермиона с трудом открыла глаза, ощущая невыносимую боль, простреливающую всё тело. Казалось, каждая мышца горит огнём, а лёгкие сдавлены так, что невозможно вдохнуть. Она попыталась пошевелиться, но запястья были связаны за спиной какой-то грубой верёвкой.       Темнота вокруг казалась густой, почти ощутимой на ощупь, но из-за боли её разум был рассеян, а взгляд мутился. Пол под ней был холодным и каменным, пахло сыростью и плесенью. Она попыталась сосредоточиться, но снова вспышка боли пронзила каждую клетку её тела, и она вскрикнула, не в силах сдержать крик.       — Вот и славно, — хриплый голос раздался неподалёку. — Очнулась, грязнокровка?       Рабастан Лестрейндж вышел из тени, его глаза горели дикой яростью и безумием. Он наклонился к ней, усмехаясь, и грубо взял её за подбородок, заставляя поднять голову.       — Грязнокровка… Ты даже не представляешь, как сильно я хочу сделать тебе больно, — прошипел он, его голос капал ядом. — Сначала я думал, что это просто блажь моей дорогой «сестры». Но когда понял, что она променяла магическую силу на такое ничтожество, как ты…       Он резко отпустил её, толкнув обратно на пол, и Гермиона зашипела от боли, ударившись затылком.       — Где… мы? — еле выдавила она, понимая, что ответ ей вряд ли понравится.       — О, тебе понравится. Старая усадьба Блеков, в горах. Тихое место, где можно развлечься, — он усмехнулся, перекатывая палочку в руках.       Гермиона попыталась вспомнить, что произошло до этого, но боль мешала сосредоточиться. Она лишь смутно помнила собаку, кухню, а потом… его лицо. Маниакальная улыбка, боль в плече…       — А теперь давай поиграем, — с безумным блеском в глазах он направил палочку на неё и произнёс холодно: — Круцио!       Крик вырвался из её горла сам собой. Всё тело скрутило в мучительном спазме, и казалось, что кости ломаются под давлением невидимой силы. Мысли путались, боль заполонила всё сознание. Она забыла, как дышать, как мыслить, как говорить…       Когда заклинание наконец ослабло, Гермиона обмякла на полу, едва успевая втянуть в лёгкие хоть немного воздуха. Рабастан засмеялся, склоняясь к ней и шепча прямо на ухо:       — Жалкая тварь. Ты действительно думаешь, что можешь заменить её? Знаешь, я думал, что Беллатрикс просто развлекается. Но ты — ты отвратила её от того, что по праву ей принадлежит. Она была величайшей ведьмой, настоящей Лестрейндж. А теперь она никем не станет из-за тебя.       Гермиона попыталась поднять голову, но всё тело продолжало дрожать. Она понимала, что не выдержит ещё одного «Круцио».       — Беллатрикс… — хрипло прошептала она, пытаясь сфокусировать взгляд на нём.       — Что, скучаешь по своей госпоже? — его голос наполнился насмешкой. — Забавно. Она больше не придёт. Она больше никого не спасёт. Слишком слаба, чтобы защитить свою грязнокровку.       Гермиона сжала зубы, пытаясь не показать страха. Она знала, что Беллатрикс придёт. Она всегда приходит. Но мысль о том, что Рабастан был уверен в обратном, сеяла тревогу.       — Никто не сможет отнять её у меня, — выдавила она через боль, и на мгновение заметила, как маниакальная улыбка на его лице дрогнула.       — Вот как? — Рабастан наклонился, прижимая её к холодному полу, его лицо исказилось от ярости. — Она была воином, грязнокровка. Она убивала, пытала и сражалась за чистоту крови. Но ты… Ты сломала её!       — Нет… — с трудом выдохнула Гермиона. — Она… сама сделала свой выбор.       Рабастан рассмеялся, но смех был полон ненависти и злобы. Он выпрямился, нацеливая палочку ей в лицо.       — Ты всё портишь. Ты — грязное пятно на её наследии. Ты заставляешь её слабеть. Я очищу её от тебя. Я заставлю её вспомнить, кем она была, когда на твоих глазах я уничтожу тебя.       Гермиона сжалась, готовясь к новому приступу боли, но в её голове было только одно имя — Беллатрикс. Если она придёт, если спасёт её, всё будет хорошо. Она должна прийти.       Рабастан склонился над ней, разглядывая, как Гермиона с трудом втягивает воздух, её тело едва поднимается при каждом вдохе. Он провёл кончиком палочки по её щеке, оставляя тонкую царапину, и рассмеялся, когда она попыталась отпрянуть.       — Что такое? Больно? — с издёвкой прошептал он.       Он выпрямился, бросая на неё полный презрения взгляд, и лениво произнёс:       — Круцио.       Мир вокруг взорвался новым вихрем агонии. Казалось, нервы горели огнём, кости выворачивало наизнанку, а сердце судорожно сжималось, как будто его вырывали из груди. Гермиона кричала, но звук собственного крика тонул в безумном смехе Рабастана.       Когда боль внезапно прекратилась, её тело обмякло, как сломанная кукла. Она лежала на холодном каменном полу, не в силах даже пошевелиться. Сознание затуманилось, в голове пульсировало одно единственное слово: «Беллатрикс…»       Рабастан наклонился к ней, ухватив за волосы и рывком подняв голову, заставляя посмотреть в его безумные глаза.       — Ты думаешь, она придёт? — его голос был сладко-ядовитым. — Ты ошибаешься. Она не станет спасать тебя. Ты — ничтожество. Пустяковая игрушка, которая наскучит, как только перестанет приносить удовольствие.       Гермиона с трудом фокусировала взгляд, пытаясь подавить дрожь. Она видела перед собой лишь его лицо — искажённое ненавистью и злорадством.       — Она… не… бросит, — выдавила она, и Рабастан снова дёрнул её за волосы, заставляя вскрикнуть.       — Ты понятия не имеешь, что говоришь, грязнокровка, — процедил он сквозь зубы. — Она оставила свою семью. Бросила своё наследие ради какой-то ничтожной девчонки! Ты — её слабость, ты — её ошибка. И я исправлю это.       Его рука резко отпустила её волосы, и голова Гермионы глухо ударилась об пол. Она сжалась, чувствуя, как в глазах темнеет, и слышала, как он снова направил палочку на неё.       — Давай посмотрим, сколько ты выдержишь, — усмехнулся он, и прохрипел: — Круцио!       Её тело вновь выгнулось дугой, и всё нутро взорвалось нестерпимой болью. Глаза закатились, а крик сорвался с губ, но на этот раз он был слабым, почти беззвучным. Всё затихло, словно мир погружался в вязкую, удушающую темноту.       Рабастан прекратил заклинание и склонился к её лицу, наблюдая за её прерывистым дыханием. Он провёл пальцем по её щеке, словно проверяя, ещё ли она в сознании.       — Смотри-ка, — прошептал он с насмешкой, — живучая. А я уж думал, что сломал тебя.       Гермиона, не имея сил даже открыть глаза, чувствовала, как слёзы катятся по вискам, смешиваясь с потом и кровью. Боль была невыносимой, и казалось, что тело больше не принадлежит ей. Сознание упорно пыталось отключиться, но мысль о Беллатрикс цеплялась за остатки её воли.       «Она придёт… Она должна…»       Рабастан, казалось, ощутил её слабость и наклонился ближе, касаясь её губ своим шершавым пальцем.       — Грязнокровка, — шепнул он на ухо с ядовитым восторгом. — Я сделаю так, чтобы Беллатрикс увидела твоё окровавленное тело и поняла, что её слабость убила тебя. Это будет уроком.       Гермиона едва слышала его слова — в голове гудело, тело онемело, а веки тяжелели. Она чувствовала, как сознание ускользает, затягивая её в пучину мрака. Ей хотелось просто забыться, исчезнуть в темноте, чтобы прекратились боль и ужас.       Но сквозь эту вязкую тьму прорвалось что-то иное — глухой стук в двери и резкий голос:       — Гермиона! Ты где?       Беллатрикс…       Гермиона с трудом подняла голову, но звуки стали расплываться, и она окончательно погрузилась во мрак, её последний вздох был похож на слабый шёпот её имени.

***

      Беллатрикс влетела в комнату, словно тень, и в тот же миг её взгляд упал на лежащую на полу Гермиону. Сердце оборвалось — тело девушки было скрючено в неестественной позе, пальцы свело судорогой, лицо побледнело, а губы покрылись тонкой полоской крови.       — Ну и ну… — раздался насмешливый голос.       Беллатрикс мгновенно развернулась, и перед ней предстал Рабастан, ухмыляющийся с каким-то безумным огоньком в глазах.       — Ты совсем с ума сошёл? — прорычала она, выставляя палочку вперёд. — Ты решил испортить всё, что я строила?       Рабастан лишь хохотнул, и подойдя к лежащей девушке, провел кончиком палочки по щеке Гермионы, и Беллатрикс почувствовала, как внутри всё сжимается от гнева.       — Ты строила? — оскалился он. — Ты строила грязь и предательство! Посмотри на себя! Беллатрикс Блек, леди чистокровного рода, и… это ничтожество!       — Замолчи! — резко выкрикнула она, яростно сжав палочку. — Ты понятия не имеешь, что говоришь!       — А вот и нет, сестрёнка, — Рабастан наклонился к Гермионе и приподнял её голову за волосы. — Ты — позор нашей семьи. Ты умерла для всех нас в тот момент, когда связалась с этой мразью.       — Пусти её, — прорычала Беллатрикс, глаза полыхнули бешеным огнём.       — Почему? — Рабастан дёрнул Гермиону за волосы, и её голова безвольно откинулась назад. — Ты предала нас! Ты — предательница крови! Что сказал бы на это Лорд?       — Лорд мёртв! — выкрикнула она, глаза сузились. — И ты скоро к нему присоединишься, если не отпустишь её.       Рабастан бросил Гермиону на пол и с лёгкой улыбкой обернулся к Беллатрикс.       — Ой-ой, — он притворно поднял руки. — Ты правда думаешь, что я тебя боюсь? Ты жалкая пародия на себя прежнюю! Чистокровная королева, влюбившаяся в грязнокровку. Лорд бы плюнул тебе в лицо.       — Может, он и плюнул бы, — Беллатрикс медленно пошла вперёд, и её голос зазвучал неожиданно холодно. — Но он мёртв. А ты жив только потому, что я позволила.       — Не говори со мной свысока! — внезапно рыкнул Рабастан, направляя палочку на неё.— Ты не та, кем была раньше! Ты жалка, Белла! Ты позволила этой… твари превратить тебя в тряпку!       — Экспеллиармус! — Беллатрикс резко рванула рукой, и палочка Рабастана взмыла в воздух, но он тут же оттолкнул её заклинанием, увернувшись.       — Круцио! — выкрикнул он, и Беллатрикс едва успела отразить проклятие, отпрыгнув в сторону.       — Ты никогда не умел драться, — презрительно бросила она, снова целясь в него.       Рабастан бросился вперёд, пытаясь сбить её с ног, но Беллатрикс резко отшатнулась, и заклинание взорвалось у стены, осыпая их обломками.       — Почему ты защищаешь её?! — орал Рабастан, пытаясь попасть в неё серией проклятий. — Она же грязнокровка! Она — ничто!       — Потому что она — лучше нас, — тихо ответила Беллатрикс, и в её голосе прозвучало что-то, от чего Рабастан на миг замер. — Она — лучше, чем я, чем ты, чем любой из нас.       — Ты сошла с ума… — прошептал он, понимая, что слова «сестры» не ложатся в голове.       — А может, я наконец пришла в себя, — усмехнулась она и резко метнулась к нему, сбивая с ног. Рабастан отшатнулся, но Беллатрикс тут же навалилась сверху, прижимая палочку к его горлу. — Ты не понимаешь. Ты даже никогда не пытался понять.       — Ты позволишь этой грязи жить? — хрипел он, извиваясь под ней.       — Ты не имеешь права судить, — прошипела Беллатрикс, наклоняясь ближе. — Ты ничего не знаешь о настоящей силе. И даже если бы знал, тебе никогда не достать до неё.       Рабастан вдруг зарычал и дёрнулся вперёд, но Беллатрикс сильнее прижала его к полу, накрыв тело щитом, чтобы предотвратить очередное заклинание.       — Кончай сопротивляться, — холодно бросила она, её глаза горели яростью. — Или я прикончу тебя прямо сейчас.       — Ты не посмеешь, — усмехнулся Рабастан, но его улыбка была дрожащей. — Ты сломана, Белла. Ты не та, кем была раньше.       — Я — это я, — прошептала она, и палочка ярко вспыхнула. — Ступефай!       Красный луч ударил Рабастана в грудь, отправив его в глухое забытье. Беллатрикс тяжело выдохнула и резко поднялась на ноги, всматриваясь в неподвижное тело. Она ещё несколько секунд стояла, будто убеждаясь, что он не двинется.       Только после этого её взгляд скользнул к Гермионе. Она опустилась на колени рядом с девушкой, с трудом сглатывая комок в горле.       — Мерлин… — прошептала Беллатрикс, осторожно приподнимая её голову и гладя по волосам. — Держись… Пожалуйста.       Она прижала её к себе, чувствуя холод её кожи, и осторожно коснулась щёк кончиками пальцев.       — Я с тобой… Ты жива… Ты со мной… — шептала Беллатрикс, пытаясь унять дрожь в руках.       Где-то в глубине души что-то яростно боролось с паникой. Её Гермиона не должна была страдать так. Не из-за неё. И Беллатрикс готова была убить каждого, кто посмел бы ещё раз прикоснуться к ней.       Беллатрикс сидела на холодном каменном полу, осторожно удерживая Гермиону в объятиях. Её сердце бешено колотилось, но на лице застыла маска ледяного спокойствия. Она сосредоточилась на дыхании девушки, вслушиваясь в слабые вдохи и выдохи, едва уловимые среди гнетущей тишины.       — Ну же… — прошептала Беллатрикс, касаясь её лица и чувствуя, как слабо дрожат её ресницы. — Очнись, Гермиона.       Но девушка оставалась без сознания, и страх начал вползать под кожу, как ядовитый туман. Беллатрикс быстро провела палочкой вдоль тела Гермионы, сканируя её состояние и пытаясь хоть немного облегчить боль. Проклятия оставили следы на нервной системе — как глубокие рваные раны, которые невозможно было заживить одним движением.       «Чёрт бы побрал этого ненормального. Рабастан всегда был психом, но чтобы вот так…»       Она осторожно провела рукой по волосам Гермионы, пытаясь привести её в чувство:       — Ну же, милая… проснись, — голос был неожиданно мягким, почти умоляющим. — Я здесь. Ты в безопасности.       Тонкие пальцы нащупали слабый пульс на запястье, и Беллатрикс позволила себе короткий вздох облегчения. Жива. Хоть и в каком состоянии. Она сжала челюсти, пытаясь не дать эмоциям захлестнуть её с головой. Сейчас не время поддаваться слабости.       Беллатрикс долго смотрела на бледное лицо Гермионы, будто пытаясь запомнить каждую деталь — её мягкие черты, нежную линию скул, дрожащие ресницы. Нахлынувшие чувства разрывали её изнутри, и в голове крутилась лишь одна мысль: «Как же я могла позволить этому случиться?»       Она откинулась к холодной стене, крепко сжимая пальцы на руке Гермионы, будто боясь, что если отпустит — та исчезнет. Тишина давила на уши, и Беллатрикс ненавидела её ещё больше, чем раньше.       — Никогда бы не подумала, что буду так трястись над кем-то вроде тебя, — прошептала она, усмехнувшись с горечью. — Грязнокровка… Я же ненавидела вас всю свою жизнь. Всю эту чёртову жизнь.       Она закрыла глаза, пытаясь справиться с нарастающей волной ненависти к самой себе.       — Знаешь… — Беллатрикс вздохнула, чувствуя, как её голос становится тише. — Я всегда верила, что грязнокровки недостойны мира магии. С детства, как я уже тебе рассказывала, мне вдалбливали, что чистота крови — наше всё. Что мы — привилегированные, благородные, избранные. Что мы должны поддерживать чистоту рода, чтобы магия не вырождалась… Моя семья превратила это в культ. Я росла среди безумных фанатиков, которые готовы были глотку перегрызть любому, кто не соответствовал их стандартам. Моя мать… Чокнутая женщина с безумным блеском в глазах, вечно бормотала, что родить грязнокровку — худшее, что может случиться с ведьмой.       Она на мгновение замолчала, глядя на тонкие пальцы Гермионы, такие хрупкие и слабые: «И зачем я это всё говорю? Ты всё равно не слышишь меня»       — Я верила в это. До последнего вздоха служила этой идее, готовая убивать, пытать… И убивала. Я ломала людей ради этой чёртовой чистоты. Мне казалось, что так надо… что так правильно. И я гордилась этим. Гордость… — она скривилась, будто от боли. — Что за дерьмо.       Пальцы Гермионы дёрнулись, и Беллатрикс осторожно погладила её ладонь, будто это могло помочь.       — Я ломала семьи. Убивала детей. Уничтожала всех, кто, по моему мнению, был ниже меня. И я не задумывалась — почему? Потому что так учили. Потому что так хотела семья. Потому что я была в отчаянии. Я искала признания, силы… чего-то, что заполнило бы эту чёртову пустоту внутри меня. А потом пришли вы. Этот проклятый Орден. Эти мальчишки и девчонки, готовые умирать ради своих убеждений… и ты среди них. Я ненавидела тебя — с того момента, как увидела впервые. Ты была всем, чего я ненавидела в этом мире: умной, упрямой, чистосердечной. Ты боролась за то, что считала правильным, и плевала на статус крови. И ты… побеждала.       Она тяжело выдохнула.       — Какого чёрта? Почему ты, проклятая грязнокровка, оказалась сильнее и честнее меня? Почему я не могла сломать тебя, даже когда пыталась? — Беллатрикс на мгновение прижалась лбом к макушке Гермионы, стараясь успокоиться. — Ты доказала мне… что я — просто слепая фанатичка. Ты своим существованием разбила все мои убеждения. И когда я поняла это… я почувствовала себя такой пустой. Будто вся моя жизнь — ложь. Я возненавидела саму себя за то, что убивала ради чужих идеалов. За то, что стала монстром.       Она горько усмехнулась, но слёзы внезапно застыли на ресницах.       — Я не могу вернуть прошлое, Гермиона. Но ты… ты изменила меня. Ты вытащила меня из этого проклятого болота, и я… — голос дрогнул, но она взяла себя в руки, — не могу потерять тебя. Не сейчас. Не после всего.       Она крепче прижала Гермиону к себе, позволяя слезам скользнуть по щекам.       — Если бы ты только знала… сколько боли ты приносишь одним своим существованием и в то же время… сколько надежды. Чёрт бы тебя побрал, Грейнджер…       Беллатрикс закрыла глаза, чувствуя, как по венам разливается тяжёлое осознание. Она готова была защищать её любой ценой. Теперь — всегда.       Беллатрикс медленно провела пальцами по щеке Гермионы, осторожно касаясь губ.       — Ты всегда была упрямой, — хрипло прошептала она, горько усмехнувшись. — Никогда не сдавалась… ни тогда, ни сейчас.       Она замолчала, глядя на тонкие черты лица Гермионы, такие уязвимые и одновременно сильные даже в бессознательном состоянии. Сердце сдавливало от чувства, которое Беллатрикс пыталась загнать поглубже на протяжении долгих месяцев.       — Знаешь, когда я захотела добыть шар предсказания, я могла выбрать кого угодно. Поттера, Уизли, любого из Орденцев… Но я выбрала тебя. И не только потому, что ты — самая умная из всех.       Она на мгновение замерла, вспоминая тот момент в поместье Малфоев, когда пытала Гермиону. Как её собственные пальцы сжимали палочку, а голос сорвался на хрип от крика «Круцио!». Она считала это наслаждением — видеть её страдания. Так должно было быть.       — Я выбрала тебя ещё тогда, когда ты оказалась у меня под ногами в поместье. Я хотела заставить тебя кричать, умолять о пощаде. Но когда я приблизилась к твоему лицу, чтобы прошипеть что-то унизительное… я вдруг почувствовала… — Беллатрикс сжала зубы, будто не желая признаваться даже себе. — Чёрт побери… я почувствовала желание. Сильное, необъяснимое… поцеловать тебя. — Она закрыла глаза, вспоминая тот миг, когда её пальцы скользнули по щеке Гермионы, когда горячее дыхание коснулось её губ. Тогда она списала это на безумие, на ярость и потребность сломать противника. Но даже после всего, что произошло потом, этот момент продолжал преследовать её, как заноза в сознании. — Я ведь тогда даже не поняла, что со мной происходит. Я думала, это ненависть настолько жгучая, что превращается в желание уничтожить… но потом… — Она провела рукой по волосам Гермионы, позволяя себе слабую улыбку. — Потом я начала замечать тебя. Всё чаще и чаще. Как ты споришь с Поттером, как защищаешь друзей, как ненавидишь меня с таким огнём в глазах, что мне хотелось либо убить тебя, либо… — Она судорожно вдохнула, прерывая свои мысли. — Я начала следить за тобой. После вашего побега из поместья, я пыталась убедить себя, что хочу просто стереть тебя с лица земли, чтобы избавиться от этого наваждения. Но чем больше я наблюдала, тем сильнее понимала, что мне невыносимо думать, что тебя может не быть.       Беллатрикс горько усмехнулась, проведя рукой по щеке Гермионы, стараясь быть предельно осторожной.       — Когда я захотела достать тот шар, я сразу знала, кого выберу. Потому что в глубине души я хотела, чтобы ты оказалась рядом, даже если ненадолго. Хотела снова услышать твой голос, увидеть, как ты с вызовом смотришь на меня, как борешься, не сдаваясь до конца.       Она с трудом проглотила комок в горле, чувствуя, как что-то дрогнуло внутри.       — Я тогда ещё не осознавала что это. Я думала, что хочу доказать себе свою силу, сломать тебя, чтобы избавиться от этой слабости. Но вместо этого ты сломала меня. И я больше не могу отрицать очевидного.       Беллатрикс наклонилась ближе, её губы коснулись лба Гермионы, оставляя нежный поцелуй.       — Я люблю тебя, — прошептала она, чувствуя, как тяжёлый груз спадает с плеч, пусть и ненадолго. — И если ты сейчас не проснёшься… я просто не выдержу.