Сквозь дождь и тьму

      Сознание медленно выплывало из тьмы, оставляя за собой глухую боль и ощущение холода на коже. Гермиона почувствовала слабое покалывание в пальцах и еле уловимое тепло, растекающееся по телу. Она попыталась глубже вдохнуть, но лёгкие отзывались тупой ноющей болью, заставляя её закашляться.       Вдали, как будто сквозь толстую пелену, слышался голос — низкий, хриплый, почти нежный. Слова были неразборчивы, но в них звучало столько искренности и боли, что Гермиона инстинктивно потянулась на звук, не открывая глаз. Она чувствовала прикосновение — осторожное, почти невесомое, как будто кто-то боялся причинить ей боль.       Медленно распахнув веки, Гермиона попыталась сосредоточиться на лице, которое нависало над ней, и узнала Беллатрикс — с тенью тревоги в глазах и следами усталости на чертах лица.       — Очнулась, — выдохнула та, и на её губах мелькнула едва заметная усмешка, скрывающая неуместное облегчение.       Гермиона почувствовала странное тепло, растекающееся по телу, как будто её закутали в невидимое одеяло. Она хотела спросить, что случилось, но язык не слушался, а перед глазами всё ещё плыли мутные образы, обрывки слов и… шёпот, доносящийся из глубины сознания.       «Я люблю тебя…»       Мгновение показалось вечностью, и Гермиона растерянно посмотрела на Беллатрикс, не в силах понять, действительно ли она слышала это признание или всё было игрой её помутнённого рассудка.       Беллатрикс чуть крепче сжала её ладонь, осторожно поглаживая большим пальцем по бледной коже. Она заметила, как Гермиона открыла глаза и уставилась на неё с заметной растерянностью. Лёгкая усмешка скользнула по губам Беллатрикс, но в глазах всё ещё горела тревога.       — Ты всегда так мучительно долго возвращаешься в сознание? — спросила она с притворной насмешкой.       Гермиона сглотнула, чувствуя неприятную сухость во рту. Она попыталась заговорить, но лишь сиплый хрип сорвался с губ. Беллатрикс нахмурилась и вытащила палочку, одним коротким взмахом создав стакан воды.       — Пей, — приказала она, осторожно поднеся стакан к губам Гермионы. Девушка сделала несколько слабых глотков, чувствуя, как прохладная вода возвращает к жизни её пересохшее горло.       — Что… случилось? — наконец прошептала она, чувствуя, как слабость всё ещё тянет её вниз, обратно в темноту.       Беллатрикс чуть пожала плечами, отводя взгляд в сторону.       — Рабастан, — коротко бросила она, и в её голосе мелькнула тень ярости.       Гермиона смутно вспомнила вспышки заклятий, хриплый голос Рабастана и мучительную боль, прожигающую тело. Она слабо повела плечами, словно пытаясь прогнать дурные воспоминания.       — Ты… убила его? — прошептала она.       Беллатрикс посмотрела на её лицо, прочитав вопрос в карих глазах, и усмехнулась:       — Нет. Хотела. Но пока что оставила его валяться на полу.       Гермиона закрыла глаза, чувствуя, как волна слабости вновь накатывает на неё. Но вдруг она ощутила лёгкое касание на щеке — тёплое, успокаивающее. Беллатрикс аккуратно смахнула выбившуюся прядь с её лица и провела пальцами по скуле.       — Ты меня напугала, — прошептала Беллатрикс, почти неосознанно.       Гермиона открыла глаза и встретилась с её взглядом. В чёрных глазах мелькало что-то странное — уязвимость, которую та обычно прятала за маской.       — Я… люблю тебя, — вдруг призналась Беллатрикс вслух. — Я поняла это слишком поздно. И когда увидела тебя на полу — бесчувственную и изломанную… я поняла, что не прощу себе, если потеряю тебя.       Гермиона не могла сдержать дрожь в груди и слабо потянулась к Беллатрикс, касаясь её щеки пальцами. Та замерла на мгновение, затем осторожно прикоснулась к её руке и склонилась ближе, чтобы заглянуть в глаза.       — Ты… действительно… — начала было Гермиона, но не успела закончить, как Беллатрикс мягко коснулась её губ своими — нежно, едва ощутимо, словно боясь снова ранить.       На какое-то мгновение время будто остановилось. Гермиона ощутила, как сердце дрогнуло, ударившись о рёбра. Её пальцы слегка сжались на щеке Беллатрикс, и та восприняла это как разрешение углубить поцелуй. Её губы мягко накрыли губы Гермионы, чуть сильнее, чуть требовательнее, но всё ещё осторожно.       Когда Беллатрикс отстранилась, в её глазах мелькнуло смущение.       — Я должна тебя перенести, — Беллатрикс заставила себя взять эмоции под контроль, оглядывая её измученное тело. — Но в таком состоянии тебя нельзя перемещать магией, это только усугубит травмы.       Она коротко выдохнула, прикидывая варианты. Лучшее решение — отнести Гермиону наверх, в спальню. Там хотя бы будет тепло и можно будет уложить её на мягкую кровать. Но Беллатрикс понимала, что её знаний медицины недостаточно. Слишком много травм, слишком много повреждений. Она прикусила губу, пытаясь справиться с паникой.       — Я пошлю письмо Нарциссе, — пробормотала она, словно убеждая саму себя. — Она знает толк в лечении, у неё наверняка есть всё необходимое…       Она снова посмотрела на Гермиону — её лицо было бледным, губы пересохли, а глаза едва приоткрыты. Ласково коснувшись её щеки, Беллатрикс почувствовала, как нарастает гнев на саму себя за то, что не заметила опасности раньше.       — Потерпи, — прошептала она, прежде чем аккуратно подхватить Гермиону на руки. Девушка слабо застонала, боль пронзила тело от неожиданного движения, но Беллатрикс только крепче прижала её к себе, стараясь держать как можно осторожнее.       — Потерпи ещё немного, милая, — шепнула она, осторожно поднявшись на ноги. — Скоро будет лучше.       Она старалась не обращать внимания на ноющую тяжесть в груди и стук сердца в ушах, когда медленно и аккуратно поднималась по ступенькам наверх. Каждое движение было осторожным, почти замедленным, чтобы не причинить лишней боли.       Когда они добрались до спальни, Беллатрикс опустила Гермиону на кровать и осторожно поправила прядь волос, липшую ко лбу. Она коснулась лба тыльной стороной ладони — кожа была холодной и влажной от пота.       — Ты справишься, — тихо сказала она, больше себе, чем ей.       Беллатрикс решительно направилась к столу, выхватила пергамент и чернильницу и быстрыми резкими движениями начала писать сообщение Нарциссе. Строчки выходили неровными — рука слегка дрожала, но её не заботило это сейчас. Главное — чтобы Нарцисса пришла как можно скорее.       Блек проверила текст письма в последний раз, провела ладонью по свернутому пергаменту и коротко вздохнула. Она слегка коснулась его кончиком палочки, и письмо мгновенно исчезло, растворившись в воздухе с едва заметной вспышкой. Магия моментально перенесла его к Нарциссе.       — Я не позволю тебе умереть, — Беллатрикс осторожно села рядом на кровать с Гермионой переплетая пальцы с её тонкими, холодными пальцами. — Никому больше не позволю причинить тебе боль.       Беллатрикс осторожно опустила голову на постель рядом с ней, чувствуя, как напряжение медленно отступает, оставляя за собой усталость и мучительное чувство вины. Но сейчас всё, что имело значение, — это дыхание Гермионы.

***

      Солнечный свет мягко пробивался сквозь занавески, лаская лицо Гермионы тёплыми лучами. Она медленно приоткрыла глаза, чувствуя себя удивительно легко, словно с плеч сняли груз. Боль, некогда разрывающая тело на части, теперь стала почти неощутимой — будто давний кошмар, оставивший после себя лишь слабый отголосок.       Последнее, что она помнила — это крепкие руки Беллатрикс, осторожно несущие её к кровати, и шепот, полный беспокойства. Затем темнота поглотила её, и сон наконец принёс долгожданное облегчение.              Она осторожно пошевелилась, проверяя собственное состояние. Тело отозвалось лёгкой ноющей болью, но ничего невыносимого. Слабость всё ещё цепко держала её в своих цепях, но теперь она казалась терпимой. Гермиона медленно села на кровати, нащупав на прикроватной тумбочке стакан с водой. Жадно сделав пару глотков, она вдруг заметила тихие звуки, доносящиеся снизу.       Любопытство пересилило остатки усталости, и она осторожно встала, стараясь не пошатнуться. Ступни коснулись прохладного пола, и она почувствовала, как лёгкий озноб пробежал по телу. Подобрав с кресла мягкий плед, накинула его на плечи и медленно направилась вниз.       Шум усиливался — шелест страниц, стук фарфоровой чашки о блюдце и тихий, почти ленивый выдох. Когда Гермиона спустилась на первый этаж и заглянула в гостиную, перед ней открылась картина, от которой сердце пропустило удар.       Беллатрикс сидела у окна, закинув ногу на ногу, с чашкой кофе в одной руке и разложенной газетой в другой. Она выглядела настолько спокойно и расслабленно, что это казалось почти нереальным. Свет мягко падал на её лицо, играя в блестящих чёрных волосах и подчёркивая высокие скулы. На ней был тёмный халат, небрежно завязанный на талии, из-под которого проглядывала бледная кожа. Беллатрикс читала что-то с такой увлечённостью, что на её губах едва заметно дрожала усмешка.       Гермиона застыла в дверном проёме, не в силах отвести взгляд. В этот момент она не могла вспомнить никого прекраснее и опаснее. Её дыхание на мгновение задержалось, и она лишь молча смотрела на Беллатрикс, боясь нарушить эту иллюзию спокойствия.       — Ты так и собираешься стоять там и пускать слюни? — лениво бросила Беллатрикс, не отрываясь от газеты.       Гермиона растерянно заморгала, покраснев.       — Я… я не… — начала она, но Блэк только усмехнулась и наконец подняла глаза.       — Думаешь, я не почувствовала, как ты шлёпаешь вниз по лестнице? — лукаво прищурившись, Беллатрикс сделала глоток кофе и отставила чашку на стол. — Приятно видеть тебя на ногах, Котёнок.       — Сколько я спала? — с трудом подавляя смущение, спросила Гермиона.       Беллатрикс сделала вид, что задумалась.       — Ммм… примерно три месяца, — небрежно ответила она, возвращаясь к газете.       — Что?! — Гермиона побледнела, глаза расширились от ужаса.       — Шучу, — хмыкнула Блэк, бросив на неё насмешливый взгляд. — Четыре дня. Ты пару раз приходила в себя, но Нарцисса давала тебе зелье, чтобы ты не мучилась от боли.       Гермиона тяжело вздохнула, явно не оценив шутку, и присела на ближайший стул.       — А где Нарцисса сейчас? — спросила она.       — Вернулась в поместье, — пожала плечами Беллатрикс. — Её тут чуть не хватил удар, когда увидела тебя. Но, как только поняла, что ты идёшь на поправку, решила дать нам немного пространства.       Гермиона кивнула, пытаясь осознать всё происходящее, и вдруг уловила едва заметное облегчение на лице Беллатрикс. Та всё ещё делала вид, что читает, но было очевидно — она краем глаза следила за каждым движением Гермионы.       — Тебе лучше? — тихо спросила Беллатрикс, не поднимая взгляда.       — Намного, — мягко ответила девушка, не в силах скрыть тёплую улыбку.       Беллатрикс кивнула, словно подтверждая самой себе, что всё действительно в порядке. Затем она, наконец, отложила газету в сторону и встала с кресла, потянувшись, будто пытаясь избавиться от накопившегося напряжения.       — Хочешь чаю? — предложила она, не дожидаясь ответа и уже направляясь к кухонному уголку.       Гермиона не ответила сразу, следя за каждым её движением. Она чувствовала какое-то странное волнение — как будто что-то висело в воздухе, оставшееся с той ночи, когда Беллатрикс призналась в любви. Девушка аккуратно подошла к столу и села на один из высоких стульев, чувствуя, как мягкая ткань одежды приятно скользнула по коже.       Шум закипающей воды нарушал тишину, и Беллатрикс, обернувшись через плечо, мельком взглянула на Гермиону, словно проверяя, что та не исчезла. Это было странное ощущение — будто бы Блек действительно боялась её потерять.       — Какой тебе сделать? — спросила она, привычно копаясь в коробке с чаем.       — Чёрный с мятой, — отозвалась Гермиона, и вдруг почувствовала комок в горле. Слова, которые хотела сказать, застряли на кончике языка, и она с трудом удержалась от неловкого вздоха.       Когда Беллатрикс подошла с двумя чашками, поставив одну перед ней, Гермиона подняла глаза и осторожно посмотрела на женщину. Беллатрикс присела напротив, стараясь выглядеть беззаботно, но всё же что-то в её движениях казалось неестественным.       — Белла… — тихо начала Гермиона, неуверенно зажмурившись. — Я… когда была без сознания… я слышала обрывки слов. Или это был сон — не знаю.       Беллатрикс напряглась, но не выдала ни единой эмоции, только подняла чашку и сделала небольшой глоток.       — Это правда? — решилась Гермиона, её голос дрогнул. — Всё то, что я слышала… ты действительно сказала это?       Бывший Пожиратель смерти на мгновение замерла, не сводя взгляда с тёмной поверхности напитка. Затем она медленно опустила чашку на стол, отчего фарфор едва слышно звякнул.       — Я… — голос был низким и немного хриплым. — Да. Всё правда.       Гермиона замерла, пытаясь осмыслить услышанное, но Беллатрикс не дала ей времени на раздумья.       — Я не из тех, кто разбрасывается словами, Грейнджер, — добавила она чуть жестче, словно защищаясь от собственных эмоций.       — Почему ты раньше не сказала?       — Потому что я привыкла терять. — Голос Беллатрикс стал сухим и жестким, и на мгновение она снова напомнила ту холодную женщину, которую Гермиона видела в первый раз после пробуждения. — Потому что даже если я признаюсь, ничего не изменится. Моё признание не сделает меня лучше или достойнее твоего прощения.       — Ты ошибаешься, — прошептала Гермиона, опуская взгляд в чашку. — Это многое меняет.       Беллатрикс молчала, и тишина заполнила комнату. В какой-то момент она позволила себе коротко вздохнуть, будто бы выпуская с этим воздухом всё напряжение.       Гермиона посмотрела на Беллатрикс, и вдруг поняла, что впервые за долгое время не чувствует ни злости, ни обиды — только желание остаться рядом.       — Ты уже другая, — тихо произнесла Гермиона, опуская взгляд на свои сцепленные пальцы. — Если верить всему, что я слышала… если вспомнить слова Рабастана… и представить, какой ты была раньше ты изменилась.       Беллатрикс вскинула на неё удивлённый взгляд, но промолчала.       — Я не знаю, точнее, я не помню какой ты была, — продолжила девушка, чуть дрожащим голосом, — но если ты действительно была такой, как он говорил… жестокой, бесчувственной, равнодушной к боли других… Я не вижу этого в тебе сейчас.       — Я не знаю, почему ты изменилась, — мягко сказала она, не отрывая взгляда от Беллатрикс. — Возможно, это всё из-за того, что мы провели столько времени вместе. Возможно, ты сама не заметила, как стала другой. Но я вижу это. Я вижу разницу между тем, о ком рассказывал Рабастан, и той женщиной, что сейчас сидит передо мной. — Гермиона продолжила чуть смелее, — иногда мне кажется, что ты боишься признать это. Больше всего на свете ты боишься самой себе признаться, что изменилась. Но ведь это не плохо…       Бывший Пожиратель смерти продолжала молчать, она медленно расслабила пальцы на чашке и позволила себе взглянуть на Гермиону с лёгким недоумением, будто бы впервые увидела её такой — уверенной и спокойной, несмотря на всё, что произошло.       — Если ты думаешь, что ничего не изменилось ты ошибаешься, — прошептала девушка. — Ты уже стала другой. И если бы я этого не чувствовала, я бы не осталась с тобой. Помнишь, ты говорила, что я бы не выбрала тебя — ни в этой жизни, ни в любой другой? — тихо спросила Гермиона. — Я много думала об этом. И знаешь что? Я готова выбирать тебя. Во всех жизнях.       Беллатрикс вздрогнула, её губы дрогнули. Гермиона встала с места, обошла стол и, остановившись рядом, осторожно коснулась её плеча. Блэк посмотрела на неё, не успев спрятать мелькнувшую в глазах растерянность.       — Я люблю тебя, — мягко произнесла девушка, наклоняясь и прикасаясь к её губам в лёгком, но чувственном поцелуе. Беллатрикс осторожно ответила, обхватив Гермиону за талию и притягивая ближе. Их губы соприкасались медленно и нежно.       Когда поцелуй закончился, Беллатрикс не сразу отпустила девушку, оставив руки на талии. Её взгляд стал мягче, и в нём всё ещё таился остаток недоверия к собственному счастью.       — Я тоже люблю тебя, — ответила она наконец, чуть хрипловато и неуверенно. — Хотя иногда кажется, что это больше похоже на безумие.       Гермиона улыбнулась, её пальцы скользнули по щеке Беллатрикс, слегка поглаживая кожу.       — Знаешь, — вдруг сказала Блэк, усмехнувшись, — из всего на свете я не боюсь ничего. Кроме, пожалуй, того, что подобные разговоры будут преследовать меня до конца жизни.       Гермиона закатила глаза, но на её губах всё равно заиграла улыбка.       — Где-то ты всё-таки неисправима.       Беллатрикс посмотрела на неё с такой нежностью, что у Гермионы перехватило дыхание. Она снова провела пальцами по щеке женщины, запоминая каждую линию её лица, каждый изгиб губ, которые сейчас чуть приоткрылись в едва заметной улыбке. Их взгляды встретились, и в этот момент будто всё вокруг исчезло — только они вдвоём, окружённые тишиной и утренним светом.       Гермиона потянулась вперёд и снова поцеловала её — на этот раз медленно и чуть настойчивее, позволяя чувству поглотить её целиком. Беллатрикс ответила с лёгким стоном, притягивая девушку ближе и проводя пальцами по её спине. Поцелуй становился всё глубже и страстнее, и Блэк, не сдержавшись, прикусила нижнюю губу Гермионы, заставив ту чуть всхлипнуть от неожиданности и удовольствия.       Руки Беллатрикс скользнули по талии девушки, мягко сжимая её бёдра, и Гермиона тихо застонала, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Она сама уже не могла сдержать желание — пальцы скользнули по линии плеч Беллатрикс, затем вверх, запутываясь в её тёмных локонах. Женщина подняла её на руки, не разрывая поцелуя, и опустила на ближайший диван, нависая сверху и нежно целуя её шею, оставляя лёгкие покусывания на коже.       Гермиона выгнулась навстречу её прикосновениям, и стоны вырвались из груди прежде, чем она смогла их сдержать. Беллатрикс только усмехнулась, явно наслаждаясь реакцией, и провела губами по ключице девушки, оставляя тёплый след на коже. Она медленно подняла взгляд и, увидев, как широко раскрыты глаза Гермионы, с лёгкой усмешкой произнесла:       — Ты правда думаешь, что я когда-нибудь смогу отпустить тебя? — голос был хриплым, срывающимся на едва заметный смешок.       — Нет, — ответила Гермиона, приподнимаясь, чтобы снова поцеловать её. — И я не хочу, чтобы ты отпускала.       Слова утонули в поцелуе — более жадном и голодном, чем прежде. Беллатрикс накрыла её своим телом, уверенно направляя и углубляя каждый поцелуй. Тонкие пальцы мягко заскользили по коже, вызывая новые мурашки и заставляя тело откликаться на каждое движение.       Всё смешалось — прикосновения, тяжёлое дыхание, пульсирующее желание, которое нарастало с каждой секундой. Их губы снова и снова соединялись, пока в какой-то момент Беллатрикс не отстранилась на долю секунды, чтобы встретиться с затуманенным взглядом Гермионы и прошептать:       — Ты сводишь меня с ума, Грейнджер.       И, не дождавшись ответа, снова приникла к её губам, на этот раз с такой страстью, что у Гермионы закружилась голова. Руки тёмноволосой женщины скользнули вниз, сжимая бёдра девушки, а затем смело забрались под её рубашку, касаясь горячей кожи. Пальцы нежно поглаживали живот, вызывая сладкую дрожь по всему телу.       Гермиона задыхалась от поцелуев, не успевая уловить каждое движение, каждое прикосновение. Её руки скользнули по плечам Беллатрикс, сминая ткань её халата, и, не сдержавшись, она сорвала её с плеч, оголяя тонкую линию шеи и ключицы. Беллатрикс с лёгкой усмешкой приподняла бровь, но не стала возражать, позволив девушке исследовать её тело.       Гермиона провела губами по линии шеи, нежно прикусывая кожу, и услышала, как Беллатрикс тихо застонала, чуть сильнее сжав её бёдра. Это прозвучало как музыка, словно её собственное имя, произнесённое в хриплом шёпоте. Пальцы Гермионы продолжали исследовать каждый сантиметр горячей кожи, пока Беллатрикс не прижала её к спинке дивана, не давая отстраниться ни на мгновение. — Ты и не представляешь, как я хочу тебя, — прошептала Блэк на ухо, слегка касаясь губами мочки. — Я хочу чувствовать тебя… всю.       Гермиона вздрогнула от её слов и с тихим стоном подалась навстречу, позволяя Беллатрикс проводить ладонями по её телу. Ткань рубашки скользнула вверх, оголяя бледную кожу, и Беллатрикс не удержалась — провела языком вдоль линии живота, вызывая новый поток мурашек.       Девушка тихо всхлипнула, когда тёплые губы оставили влажный след на коже, а руки Беллатрикс уверенно прошлись вверх, избавляя её от остатков одежды. Её взгляд был тёмным и горячим, глаза горели непреодолимым желанием. Беллатрикс склонилась к ней, снова захватывая губы в поцелуе — более настойчивом, более требовательном.       Гермиона обняла её за шею, притягивая к себе, не желая отпускать ни на секунду. Пальцы Беллатрикс уверенно скользнули по внутренней стороне бедра, и Гермиона не смогла сдержать громкого стона когда почувствовала пальцы женщины внутри, выгибаясь им навстречу. Её дыхание стало сбивчивым, руки дрожали от накатывающего удовольствия. Беллатрикс второй рукой провела по её телу, наслаждаясь каждым звуком, каждым движением, и, увидев, как Гермиона кусает губу, чтобы не закричать, с лёгкой усмешкой приподняла её подбородок:       — Не молчи, — прошептала она, почти приказывая. — Я хочу слышать тебя.       И когда Гермиона, наконец, позволила себе стонать, Беллатрикс накрыла её губами, ловя каждый звук, словно это была её единственная возможность ощутить тепло и близость девушки. Их тела сплелись, двигаясь в едином ритме, и Беллатрикс не отпускала её ни на миг, каждый раз доводя до грани наслаждения и не давая пересечь её слишком быстро.       Их поцелуи становились всё более глубокими и требовательными, движения — более страстными. Беллатрикс чувствовала, как Гермиона дрожит под ней, и не сдержала тихого стона, когда девушка обвила её ногами, притягивая к себе ближе. Они оба тонули в этом водовороте эмоций, и когда, наконец, наступил пик удовольствия, мир вокруг разлетелся на тысячи осколков, оставив их вдвоём — запутавшихся в чувствах и эмоциях.       Беллатрикс провела пальцами по щеке Гермионы, слабо улыбаясь и наслаждаясь тем, как девушка пытается перевести дыхание, прижимаясь к её груди. Тишина после бури казалась оглушающей, но в этот раз — уютной и правильной.       Гермиона немного отстранилась, переводя дыхание, и на её губах заиграла хитрая, почти озорная улыбка. Она скользнула руками по плечам Беллатрикс, аккуратно толкая её назад, заставляя лечь на спинку дивана. Беллатрикс не сопротивлялась — наоборот, позволила себе насладиться тем, как девушка берёт инициативу в свои руки.       — Думаешь, я позволю тебе всё контролировать? — прошептала Гермиона, наклоняясь к её уху и оставляя лёгкий поцелуй на шее. Она чуть прикусила кожу, а затем провела языком вдоль линии ключицы, вызывая дрожь по телу женщины.       — Ах, — только и выдохнула Беллатрикс, сжав руками бёдра девушки, но та, игнорируя её попытку вернуть контроль, наклонилась ниже, оставляя влажные поцелуи на груди. Её пальцы ласково скользнули по изгибу талии, пока язык очерчивал нежные круги вокруг чувствительной кожи.       Беллатрикс выгнулась, запустив пальцы в мягкие кудри Гермионы, но девушка упрямо продолжала двигаться вниз, оставляя горячие следы поцелуев на животе, будто дразня и проверяя её терпение. Чёрные глаза были полны желания и скрытой уязвимости, когда Беллатрикс приподнялась на локтях, наблюдая за каждым движением.       — Ты играешь с огнём, Грейнджер, — выдохнула она, пытаясь сохранить остатки самообладания. Но стоило Гермионе улыбнуться и снова наклониться, проведя языком по нижней части живота, как женщина едва сдержала стон, её пальцы непроизвольно сжались на плечах девушки.       Гермиона не отвечала, просто продолжала исследовать каждый сантиметр кожи, оставляя влажные следы на бедре и проводя кончиками пальцев вдоль внутренней стороны. Она наслаждалась тем, как тело Беллатрикс отзывалось на каждое прикосновение, как её дыхание сбивалось, а привычная уверенность уступала месту искреннему желанию.       Когда Беллатрикс, наконец, произнесла её имя, почти сдавленно и с отчаянием в голосе, Гермиона приподняла голову и посмотрела на неё. Взгляд женщины был затуманенным, её губы приоткрыты, дыхание прерывистое. Она потянулась к Гермионе, притянув её за волосы, но девушка уклонилась, накрывая её промежность ладонью и слегка сжимая.       — Тихо, — прошептала она, оставляя ещё один поцелуй чуть выше, и Беллатрикс сдалась, закрывая глаза и откинув голову назад.       Как только пальцы Гермионы коснулись самой сокровенной точки, тело Беллатрикс выгнулось, а губы сорвали сдержанный стон.       Гермиона продолжала ласкать её, внимательно следя за каждым откликом, каждым движением. Беллатрикс дрожала под её прикосновениями, глаза казались тёмными омутами, в которых плескался огонь.       Когда их взгляды встретились, Беллатрикс попыталась что-то сказать, но не смогла — её дыхание сбилось окончательно, и тело словно взорвалось от наслаждения, заставив её крепче сжать руки на плечах девушки.       Когда дыхание Беллатрикс постепенно замедлилось, она откинулась на спинку дивана, пытаясь привести себя в чувство. Лицо всё ещё горело, а тело было охвачено приятной истомой. Гермиона улыбнулась, нежно коснувшись её губ в коротком поцелуе, словно закрепляя этот момент.       — Ты определённо знаешь, как лишить меня разума, — пробормотала Беллатрикс, в её голосе прозвучала лёгкая насмешка, но взгляд оставался мягким, даже немного растерянным.       Гермиона усмехнулась, проведя ладонью по груди женщины и ощущая, как кожа всё ещё покрыта лёгкими мурашками после их близости. Беллатрикс выглядела такой… настоящей. Просто она — уязвимая и сильная одновременно.       Беллатрикс чуть приподнялась, крепче притянув девушку к себе, и на этот раз её поцелуй был медленным, глубоким и насыщенным. Она будто пыталась передать в нём всё то, что не могла сказать словами. Когда они наконец оторвались друг от друга, Беллатрикс провела рукой по волосам Гермионы, убирая непослушные кудри с лица.       — Ты такая упрямая, — с лёгкой улыбкой заметила она, поглаживая кончиками пальцев её шею. — Мне это должно бесить, но почему-то… совершенно не раздражает.       — Наверное, просто привыкла, — ответила Гермиона с тёплым смешком. Она чувствовала, как успокаивается её собственное дыхание, а сердце замедляет ритм.       Беллатрикс тихо фыркнула, но не смогла сдержать довольного взгляда. Она поцеловала Гермиону в висок, на мгновение закрывая глаза, наслаждаясь тишиной и ощущением тепла, которое разливалось по всему телу.       — Если ты думаешь, что я позволю тебе всегда брать верх, — наконец пробормотала она, — то глубоко ошибаешься.       Грейнджер только усмехнулась, зарываясь носом в шею Беллатрикс и оставляя короткий поцелуй на её коже.       — Я и не пытаюсь всегда побеждать, — мягко ответила Гермиона. — Иногда приятно быть ведомой.       Беллатрикс ухмыльнулась, её рука скользнула по спине Гермионы. В эти мгновения она вдруг ощутила что-то, чего не испытывала уже очень давно — покой. Странное, неведомое ощущение того, что рядом с этой упрямой, неугомонной девчонкой можно просто быть собой, без бесконечных масок и показного равнодушия.       Она хотела что-то сказать, но вместо слов просто ещё раз поцеловала — на этот раз медленно и вдумчиво, словно запоминая каждый миг, каждую деталь.       — Знаешь, — пробормотала Беллатрикс, когда их губы на мгновение разъединились, — если бы мне сказали пару лет назад, что я буду лежать с тобой вот так голыми…       — Ты бы не поверила? — с хитрой улыбкой подколола её Гермиона.       — Я бы убила за такую дерзость, — хмыкнула Беллатрикс, но в её взгляде читалось нечто совсем другое — тепло и странное облегчение. — Но, кажется, ты слишком быстро укротила дьявола.       Гермиона рассмеялась, её руки снова скользнули по спине женщины, и она прижалась к ней теснее.       — Дьявол или нет, — прошептала она, прикусывая её мочку уха, — но теперь ты мой.       — Да, чёрт возьми, твой, — прошептала она в ответ и снова накрыла её губы поцелуем, забывая обо всех проблемах и тревогах.

***

      Они вернулись на побережье ближе к вечеру. Мягкий закат окрасил небо в нежные оттенки розового и золотого, и дом встретил их привычной тишиной, словно ничего не произошло.       Они прошли внутрь, и Беллатрикс аккуратно закрыла за собой дверь, вздохнув так, будто на её плечах больше не было невидимого груза. Дом выглядел точно так же, каким они его оставили: аккуратные комнаты с чуть растрёпанными постелями и оставленные на кухонном столе чашки с остатками утреннего кофе.       Беллатрикс прошла в гостиную и опустилась на диван, отбросив на спинку подушки и запрокинув голову. Она закрыла глаза на мгновение, словно впитывая тишину этого дома после всех ужасов и сумасшествия, что происходили в последние дни. Гермиона не сдержала мягкой улыбки и подошла к ней, села рядом, скользнув пальцами по руке Беллатрикс. Женщина развернула ладонь и переплела их пальцы вместе.       — Устала? — тихо спросила Гермиона, на что Беллатрикс лишь кивнула, не открывая глаз.       Снаружи доносился мягкий шелест волн и крики чаек — звуки, которые всегда успокаивали их обеих. После напряжённого времени в поместье и кошмарной встречи с Рабастаном дом на побережье снова стал символом спокойствия.

***

      Утро выдалось тёплым и спокойным. Лёгкий ветерок с моря проникал сквозь приоткрытые окна, наполняя дом свежестью и солоноватым ароматом. Беллатрикс сидела на веранде с чашкой крепкого кофе, её волосы были собраны в небрежный пучок, а взгляд устремлён вдаль — на бескрайние воды, что блестели под лучами солнца. Она выглядела удивительно умиротворённой.       Гермиона подошла к ней тихо, но Беллатрикс всё равно заметила её приближение и кивнула, предлагая сесть рядом. Девушка села, опираясь на перила, и украдкой наблюдала за её профилем.       — Ты слишком тихая сегодня, — заметила Гермиона с лёгкой улыбкой. Беллатрикс хмыкнула, не отрывая глаз от горизонта.       — Иногда… — начала она, делая короткую паузу, будто выбирая слова, — мне кажется, что тишина — единственное, что осталось у меня по-настоящему. После всего, что было… после войны.       Гермиона внимательно посмотрела на неё, ожидая продолжения. Она не стала перебивать, чувствуя, что Беллатрикс сама хочет рассказать.       — Когда всё закончилось… — голос Блэк стал тише, и в нём мелькнула едва уловимая горечь. — Когда он погиб, когда Тёмный Лорд пал — я почувствовала, что рухнул не только он. Рухнуло всё, на чём держалась моя жизнь. Знаешь, когда ты веришь во что-то всю свою чёртову жизнь, а потом в одно мгновение понимаешь, что это было ложью… это разрывает на куски.       Она опустила голову, крепче сжимая чашку в руках. Гермиона накрыла её ладонь своей, давая понять, что слушает и не осуждает.       — Я была слишком слепа и слишком одержима. Вся моя жизнь крутилась вокруг его воли, его идеалов. Я была готова на всё ради его одобрения. Мне нужно было чувствовать себя нужной, и он дал мне это ощущение. Как брошенной собаке, которой вдруг позволили защищать хозяина. Но когда его не стало, я осталась одна с тем чудовищем, которое сама из себя сделала. — Беллатрикс выдохнула, — я скиталась по руинам того, что осталось от войны. Пряталась. Ожидала, что кто-то придёт за мной, что кто-то разорвёт этот ад и положит конец. Но никто не приходил, в целом не удивительно, абсолютно все думали и думают что я мертва. Я пряталась, спала в развалинах домов, ела то, что находила, пока однажды не добралась до старого поместья Лестрейнджей. Оно было разрушено, но подземные помещения остались целы. Там я пряталась долго, — Беллатрикс задумчиво провела пальцами по краю чашки, вспоминая те тёмные дни, — я больше не знала, кто я. Всё, ради чего я жила, умерло вместе с ним. Я ненавидела себя. Ненавидела за то, что была такой слепой. За то, что приносила боль и страдания тем, кто даже не заслуживал этого. Я пыталась оправдываться перед собой — говорила себе, что так было нужно, что я просто выполняла приказы. Но правда в том, что я наслаждалась этим. Я думала, что моя жестокость — это сила. А потом поняла, что она — моя слабость

      Гермиона не отводила глаз, чувствуя, как внутри всё сжимается от тяжести её признания.       — Я ждала, что сойду с ума. Иногда мне казалось, что я уже потеряла рассудок. Но потом я поняла, что хочу жить. Не ради него, не ради идеалов, а просто… ради себя. Я решила, что если когда-нибудь появится шанс начать всё сначала, я его не упущу. Но было слишком поздно. Я стала тем монстром, который сам себя загнал в клетку.       Беллатрикс закрыла глаза.       — А потом ты оказалась в моей жизни. Я думала, что смогу использовать тебя. Думала, что моё стремление контролировать людей никуда не делось. Но ты сломала эту цепь. Ты не подчинилась. Ты не испугалась. Ты осталась. И я поняла, что всё это время я боялась не тебя и даже не себя. Я боялась правды.       Она подняла голову и взглянула на Гермиону с лёгкой улыбкой, в которой было столько боли и признания.       — Ты вернула меня к жизни, Грейнджер. Не потому, что пыталась спасти, а потому что просто была рядом. Даже когда не знала, кем я была. Даже когда все говорили бы тебе бежать как можно дальше. Ты осталась.       Гермиона сжала её руку сильнее и прижалась к её плечу, позволяя Беллатрикс почувствовать, что она рядом, что никуда не денется.       — Я люблю тебя, — сказала Гермиона и улыбнулась. Гриффиндорка скользнула рукой по предплечью Блэк и зарылась лицом в её плечо, чувствуя, как по телу разливается тепло. — Я рада, что ты делишься со мной, Белла, это ценно для меня.       — Я тоже тебя люблю, Грейнджер, — женщина поцеловала девушку в макушку.       Это утро стало особенным для них обеих — утро, когда призраки прошлого перестали душить, а любовь, наконец, обрела право на существование.