Сквозь дождь и тьму

      Гермиона, из-за накрывшего её напряжения, наконец, посмотрела на гостью. Высокая женщина с идеально уложенными платиновыми волосами и заострёнными чертами лица стояла у порога, излучая величие. На мгновение её взгляд скользнул по Гермионе, и лёгкий оттенок отвращения промелькнул на её лице.       — Беллатрикс, — произнесла женщина с удивлением, но без теплоты. Её голос был низким, спокойным, но в нём слышалась доля горечи. — Ты жива.       — Проницательная, как всегда, — усмехнулась Беллатрикс, наконец, оборачиваясь. Её глаза встретились с глазами сестры, в которых читалась смесь облегчения и негодования. — А чего ты ожидала, Цисси? Я не из тех, кто умирает по-настоящему.       — Ты не думала мне сообщить? — Нарцисса медленно подошла ближе, её шаги были настолько бесшумны, что они казались продолжением тишины. — Никакой совы, ни единого намёка? Я считала, что ты мертва. Годы, Беллатрикс. А ты скрывалась?       — Скрывалась? — переспросила Беллатрикс, встав с места. В её движениях не было привычной грации, лишь острое раздражение. — Ты должна знать, что у меня были свои причины.       Нарцисса вскинула подбородок, её голос наполнился укором. — Ты пряталась, пока твоя семья боролась за остатки своей репутации. Мы защищали своё имя, а ты? Просто исчезла?       — И это говорит та, кто оставила нашу сторону в самый важный момент, — парировала Беллатрикс, сделав шаг вперёд. — Напомни-ка, Цисси, это не твой сын, случайно, швырнул палочку Поттеру в последнем бою?       Губы Нарциссы дрогнули, и на её лице мелькнуло едва уловимое чувство вины, но она тут же взяла себя в руки.       — Мы сделали то, что было необходимо, чтобы выжить, — ответила она сдавленным голосом. — Мы защищали свою семью. И давай не будем забывать, кто первым втянул нас в это безумие. Ты! Гермиона, наконец, решилась вмешаться: — Я, наверное, должна…       — Молчать, — одновременно бросили обе сестры, и их синхронный ответ лишь усугубил напряжение.       — Почему ты вообще здесь? — резко спросила Нарцисса у Гермионы.       — Я здесь, потому что… — Гермиона осеклась. Вопрос действительно оказался слишком прямым. Она быстро взглянула на Беллатрикс, словно надеялась на подсказку, но та стояла неподвижно, молчаливая как статуя. — Потому что это… важно.       — Важно? — Нарцисса прищурилась, словно усомнилась в здравом смысле Гермионы. — Беллатрикс, — её голос резко изменился, стал жёстким, почти угрожающим. — Она что…?       Беллатрикс слегка сжала челюсти, её взгляд стал ледяным.              — Цисси, — предупредила она, но та не обратила внимания.       — Ты не помнишь? — Нарцисса обратилась к Гермионе, её голос был полон недоверия. — Совсем ничего? О войне? О наших семьях? — Её глаза блеснули, будто она начала осознавать масштаб происходящего. — Что ты сделала с ней, Беллатрикс?       — Не твоё дело, — рявкнула старшая сестра, но голос её был уже не таким уверенным.       — Ты стёрла её память? — Нарцисса замерла, осознавая что-то, и её взгляд мгновенно стал ледяным. — Или это её выбор, Беллатрикс?       Гермиона, чувствуя, что разговор идёт о чём-то, чего она сама понять не может, поднялась на ноги. Её лицо было полным растерянности, но в глазах читалось упрямство.       — Я… потеряла память, — наконец сказала она, как будто хотела защитить Беллатрикс. Её голос был напряжённым, но уверенным. — И она не причастна к этому.       Нарцисса замолчала на мгновение, её взгляд переключился с одной на другую. Она быстро сопоставила детали, и что-то в её лице смягчилось, но только на секунду.       — Потеряла память, — повторила она, и в её голосе появилась насмешка. — Как удобно, не так ли, Беллатрикс? Она даже не помнит, что ты сделала с ней.       — Цисси, хватит, — голос Беллатрикс стал низким и угрожающим. Её руки были сжаты в кулаки, словно она пыталась удержать себя от резкого движения.       — Что ты сделала? — вопрос уже прозвучал для Беллатрикс.       Нарцисса усмехнулась, но в её глазах было больше боли, чем удовольствия.       — Ты хочешь знать? Кто оставил тебе этот шрам? Спроси у неё. У своей «спасительницы». Гермиона обернулась к Беллатрикс, её глаза были полны гнева и обиды.       — Это правда? Ты… Ты солгала мне?       Беллатрикс попыталась что-то сказать, но Нарцисса продолжила:       — Она — та, кто вырезала на твоей руке слово «грязнокровка». Ты думала, что это кто-то другой?       Слова Нарциссы, словно острые осколки стекла, разрезали воздух. Гермиона отшатнулась, её взгляд метался между женщинами. Её лицо стало мертвенно бледным.       — Ты… — выдохнула она, едва находя слова. — Ты сделала это?       — Гермиона… — попыталась вмешаться Беллатрикс, её голос звучал неожиданно тихо, почти умоляюще.       — Нет! Не смей! — Её глаза горели слезами, и она сделала шаг назад, словно отстраняясь от того, кто, казалось, только что разрушил её мир.       Гермиона не стала ждать объяснений. Её взгляд метнулся к выходу, и через мгновение она покинула гостиную. Тяжёлые шаги эхом отозвались по коридору, а затем стихли вдали.       Беллатрикс, не двигаясь с места, смотрела на то место, где только что стояла Гермиона. Её лицо застыло. Когда она, наконец, повернулась к сестре, взгляд её был как лезвие ножа.       — Что ты себе позволяешь, Цисси?       Нарцисса, не отводя взгляда, села в кресло, демонстративно невозмутимая. Она слегка поправила прядь волос, словно этот жест мог добавить ей ещё больше уверенности.       — Что я себе позволяю? — она приподняла брови. — Ты меня спрашиваешь? Может, мне стоит задать тот же вопрос тебе.       — Она ничего не должна была знать! — Беллатрикс резко сделала шаг вперёд. — Это не твоё дело, Цисси!       — Ах, конечно, — Нарцисса с язвительной улыбкой посмотрела на сестру. — Как удобно. Ты решила спрятать от неё правду, потому что… почему? Что это было? Чувство вины?       — Замолчи, — отрезала Беллатрикс, её голос дрожал от напряжения.       — Или это нечто большее? — Нарцисса внезапно наклонилась вперёд, её взгляд стал пронзительным, холодным. — Ты что, что-то чувствуешь к этой девчонке? К грязнокровке?       — Скажешь это слово ещё раз, и я заставлю тебя пожалеть, — прошипела Беллатрикс, её рука дёрнулась, словно она хотела схватиться за палочку, но передумала.       Нарцисса слегка откинулась назад, её улыбка стала шире.       — Вот оно что, — прошептала она, словно сама себе. — Ты действительно чувствуешь. И это пугает тебя до чёртиков, не так ли?       — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! — Беллатрикс едва сдерживала крик. Её глаза сверкали от гнева, но в глубине этих вспышек Нарцисса заметила иное — смятение, которое Беллатрикс пыталась скрыть.       — О, я знаю тебя лучше, чем кто-либо, сестра, — продолжила Нарцисса с лёгким презрением в голосе. — Ты всегда была гордой, жестокой, никому не позволяла приблизиться. А теперь… посмотри на себя.       — Хватит! — Беллатрикс шагнула к ней, её тень упала на сестру. — Ты пришла сюда только для того, чтобы разжигать конфликт? Или есть что-то важное?       — О, это важно, — Нарцисса поднялась с кресла, её глаза теперь сверкали не меньше, чем у Беллатрикс. — Я пришла увидеть, что здесь происходит, ведь если вдруг ты забыла, то это всё ещё мой дом, а Кикимер может служить не только тебе. И знаешь, что я вижу? Не только грязнокровку в моём доме, но и тебя — слабую, сломанную.       Беллатрикс на мгновение замерла, её взгляд стал ледяным. Затем она резко развернулась, направившись к выходу.       — Иди раздавай свои бессмысленные оценки кому-то другому! Можешь убираться, Цисси.       — Белла, ты знаешь, что я права, — Нарцисса смотрела ей вслед, её голос звучал на удивление тихо. — Ты только посмотри, куда ты себя загнала.       Беллатрикс остановилась в проёме, не оборачиваясь. Её плечи чуть вздрогнули, словно она хотела что-то сказать, но в итоге просто ушла.

***

      Сердце колотилось так громко, что Беллатрикс казалось, будто его эхо разносится по всему дому. Малфой-Мэнор, с его холодными мраморными полами, высокими готическими сводами и бесчисленными комнатами, казался бесконечным лабиринтом. Каждая тень, каждый звук резонировали с тревогой, терзающей её изнутри.       Она прошла мимо длинного ряда портретов, висящих вдоль стены. Предки Малфоев, в своих нарядных одеждах, молча наблюдали за ней. Несколько портретов шевельнулись, их глаза следили за Беллатрикс, но никто не заговорил.       Она резко толкнула тяжёлую дубовую дверь, и её взгляд скользнул по просторной комнате. Огромный стол из чёрного дерева стоял в центре, а стены украшали гобелены, изображающие сцены из истории рода Малфоев. Комната была пуста. Беллатрикс замерла на мгновение, её глаза пробежались по каждому углу.       — Гермиона? — её голос раздался глухо, отражаясь от стен. Ответа не было.       Она обошла стол, заглянула за высокие кресла, но ни следа девушки.       Женщина направилась дальше. Беллатрикс открыла дверь в соседнюю комнату, ожидая увидеть хоть какое-то движение, но там было лишь безмолвие. На длинном столе стоял массивный серебряный подсвечник, а над ним висела тяжёлая люстра, свисавшая с потолка. Беллатрикс остановилась у окна, с которого открывался вид на сады. Её взгляд метался между деревьями, надеясь заметить тёмную фигуру Гермионы, но улица тоже была пуста.       Передвигаясь дальше по Малфой-Мэнор, она открыла небольшую боковую дверь, ведущую в кухню. Здесь было жарко, в воздухе витал слабый запах специй. Огонь ещё тлел в каменной печи, и кастрюли свисали с потолка, покачиваясь на крючках. На кухонной стойке лежала миска с нарезанными фруктами, но ни следа Кикимера, ни Гермионы. Беллатрикс задержалась на миг, её пальцы с силой вцепились в край стола. Она выдохнула, пытаясь сдержать растущую злость. Но тут же вернула себе самообладание и пошла искать Гермиону дальше.       Свернув в другой коридор, она открыла дверь в уютную, богато обставленную комнату. Малый салон был местом, где Нарцисса часто отдыхала с книгой. Мягкие кресла из зелёного бархата, камин, выложенный мрамором, и полки с книгами создавали атмосферу, совершенно противоположную настроению Беллатрикс.       — Опять пусто, — прошептала она себе под нос, резко захлопывая дверь.       Женщина не останавливалась. Она надеялась, что сможет найти девушку и поговорить с ней. Беллатрикс поднялась по широкой лестнице, её пальцы скользили по холодным перилам. Огромные окна освещали коридор, и Беллатрикс заметила, как её отражение мелькнуло в одном из них. Лицо усталое, взгляд напряжённый.       Она проверила одну спальню за другой, открывая массивные двери и заглядывая внутрь.       — Гермиона, хватит прятаться! — её голос эхом разнёсся по коридору. Каждая комната была либо безукоризненно пустой, либо наполненной холодной тишиной. Беллатрикс ненавидела этот дом, по многим причинам. И сейчас она начинала ненавидеть этот дом из-за того, что оставила здесь отвратительные воспоминания о своём поступке.       Её шаги ускорились, когда она направилась к тому месту, где больше всего могла ожидать найти Гермиону. Библиотека.       Она вошла, оглядываясь. Звуки её шагов на мраморном полу эхом разносились по залу.       — Львёнок? — на этот раз её голос был тише, но в нём слышалась тревога. Она обошла каждый угол, проверила каждую нишу, но и здесь не нашла ни малейшего следа девушки.       Беллатрикс вернулась к главному залу и остановилась у подножия лестницы, её грудь тяжело вздымалась. Смешанные чувства разрывали её на части: гнев, беспокойство, страх. Её пальцы вновь сжались, но она знала, что ломать мебель или кричать не поможет.       — Где ты, чёрт побери? — прошептала она, её голос сорвался в слабый хрип.       Она обернулась, и её взгляд устремился к массивной входной двери. Могла ли Гермиона выйти на улицу? Эта мысль заставила её сердце ускорить свой бег. Беллатрикс сделала глубокий вдох и направилась к двери.

***

      Холодный воздух обжигал лёгкие, когда Гермиона выскочила из Малфой-Мэнора. Её шаги гулко отдавались по каменным ступеням, ведущим к главной дорожке, но она не замедлялась. Взглянув на окружающий её мир, она увидела тёмный, угрюмый лес, который простирался до горизонта, словно пытался поглотить всё живое.       Она побежала, не глядя вперёд, только вперёд, подальше от того места, где стены дома будто бы сжимали её грудь. Земля была покрыта мягким ковром из опавших листьев, но где-то сквозь них выступали корни деревьев, угрожая поймать беглянку в свои ловушки. Гермиона спотыкалась, но не останавливалась, её ноги двигались автоматически, словно хотели оставить позади не только дом, но и все эмоции, которые разрывали её изнутри.       Она слышала шум своего дыхания — резкого, прерывистого, и сердце, бьющееся в бешеном ритме. На коже, покрытой холодным потом, волосы липли к шее. Она не знала, куда бежит, не знала, сколько времени уже прошло. Ей было всё равно. Главное — уйти подальше.       «Она лишила меня памяти?», — проносилось в голове, как громкий, неумолимый хор. Эти вопросы жгли её сознание, отзываясь в каждом шаге, каждым глотком воздуха. — «Если она солгала о шраме, то что ещё? Всё остальное тоже ложь?»       Шрам на её руке пульсировал. Она поднесла руку к лицу, стараясь разглядеть бледные буквы, которые, казалось, горели даже в темноте: «грязнокровка». И теперь она знала, кто их оставил. Беллатрикс. Та самая женщина, которая смотрела на неё, обещая помощь, казалась той, кто заботится.       «Я ей доверилась…» — Слёзы заполнили её глаза, но она продолжала бежать, её шаги становились всё менее уверенными, всё более тяжёлыми.       Лес становился всё гуще. Деревья с переплетёнными ветвями выглядели как гигантские, старые великаны, протягивающие к ней свои руки. Ветки царапали её руки и лицо, но она не обращала на это внимания. Корни под ногами заставляли её спотыкаться, острые камни впивались в подошвы ботинок.       Слева она услышала шум — возможно, звук ветра, возможно, шорох какого-то зверя. Гермиона резко повернула голову, её глаза расширились от ужаса. Но она не замедлялась, наоборот, её шаги стали быстрее, а дыхание — более частым и отчаянным. Лёгкий запах сырости и прелых листьев проник в ноздри, пока она продвигалась дальше. Где-то вдалеке завыла сова, и этот звук прозвучал как сигнал опасности.       Её мысли возвращались к тому же самому.       «Почему? Я — игрушка? Инструмент? Часть какого-то её плана?»       Споткнувшись о корень, Гермиона упала на колени. Руки упёрлись в холодную землю, в мёртвые листья. Пальцы дрожали. Её тело обмякло, и она на мгновение просто опустила голову, тяжело дыша. Слёзы уже не сдерживались. Они стекали по её щекам, капая на землю. Она подняла взгляд и увидела перед собой чёрную стену леса. Ни конца, ни края. Никакой дороги. Гермиона закрыла глаза, надеясь, что если она замрёт, то боль утихнет.       «Почему я не помню ничего? Почему она так отчаянно скрывала это? Человек, который сделал это со мной, она сказала, что он мёртв. Но это она. Я доверилась ей, я… бог ты мой, что со мной не так?»       Её руки бессильно упали. Она сидела на земле, окружённая мраком леса. Луна, которая светила над ней, казалась далёкой и холодной, как и весь мир вокруг.       — Я не знаю, что делать, — прошептала она, и её голос затерялся в тишине. Ночь становилась всё холоднее, и Гермиона наконец осознала, что ей придётся двигаться дальше. Она не знала, куда идти, но оставаться здесь тоже не могла. Она с трудом поднялась, ноги дрожали. Взглянув назад, она увидела лишь бесконечный лес и мрачный силуэт Малфой-Мэнора вдали.

***

      Гермиона не знала, сколько прошло времени. Может, час, может, больше. Лес, который казался бесконечным, словно нависал над ней, каждое дерево становилось всё выше, а их тени всё длиннее. Воздух становился всё более влажным, как будто дождь вот-вот соберётся в тяжёлые, серые капли. Но она всё ещё продолжала идти — не останавливаясь, не осознавая, куда ведут её ноги.       Когда она остановилась, это произошло резко. Перед ней лес закончился. Ровный край земли обрывался вниз, и она лишь в последний момент заметила это. Земля, покрытая мокрыми листьями, предательски скользнула у неё под ногами.       Её правая нога шагнула в пустоту. Секунда. Полсекунды. Всё.       Гермиона почувствовала, как её тело теряет равновесие. Гравитация захватила её. Ветер свистнул в ушах, и паника захлестнула её разум. Она закрыла глаза, готовая почувствовать, как её тело пронзит холодный воздух, а затем — жестокий удар о камни внизу.       Но этого не произошло.       Внезапно что-то резко остановило её падение. Холодная, жёсткая хватка стиснула её запястье, и рывок был таким сильным, что её плечо взвыло от боли. Гермиона зажмурилась ещё сильнее, ожидая чего угодно, но потом её потянули вверх. Её ноги снова почувствовали твёрдую землю, а затем кто-то обхватил её за талию, притягивая к себе с такой силой, что она ощутила удары чужого сердца рядом со своими рёбрами.       — Ты хоть понимаешь, как близко ты была к смерти? — раздался низкий, грубый голос Беллатрикс прямо у её уха.       Гермиона резко открыла глаза. Перед ней был тот самый обрыв — чёрная пропасть, скрывающая дно. Позади неё, тяжело дыша, стояла Беллатрикс, сжимая её в своих руках.       — Пусти меня, — выпалила Гермиона, её голос дрожал не столько от страха, сколько от ярости, копившейся внутри.       Но Беллатрикс не отстранилась. Её пальцы ещё сильнее сжали Гермиону, словно она боялась, что та снова бросится в пропасть.       — Ты хоть понимаешь, что могла сделать? — повторила Беллатрикс, её голос стал резче, почти хриплым. — Думаешь, ты смогла бы убежать от всего этого, просто упав?       Гермиона с силой высвободилась из её рук, оттолкнувшись, и повернулась к Беллатрикс. Теперь, когда она была на твёрдой земле, всё, что накопилось внутри неё за последние дни: боль, гнев, предательство — вырвалось наружу.       — А ты?! — выкрикнула она, её голос разрезал воздух, как нож. — Ты хоть понимаешь, что сделала со мной? Ты лгала мне. Лгала обо всём!       — Я спасла твою жизнь! — Беллатрикс шагнула вперёд, её глаза сверкали.       — Ты её и уничтожила! — Гермиона вскрикнула, не сдерживая слёз, которые текли по её щекам вместе с первыми каплями дождя. — Ты лишила меня воспоминаний, я права? Ты играла со мной, словно я твоя игрушка!       Небо над ними потемнело. Тучи собрались так плотно, что свет полностью исчез. И вдруг раздался раскат грома. Ветер подул с новой силой, а дождь начал сыпаться на землю ледяным потоком.       — Я тебе доверяла, — продолжила Гермиона, уже почти крича, её голос тонул в шуме дождя. — Я думала, что ты собираешься мне помочь. А ты… ты…       Её голос сорвался. Беллатрикс смотрела на неё, лицо было неподвижным, но взгляд — тяжёлым, полным чего-то, что Гермиона не могла понять.       — Я не лишала тебя воспоминаний! — прошипела Беллатрикс, шагнув ближе. Её волосы промокли до нитки, прилипнув к лицу, а голос был резким. — Я пыталась тебе помочь вернуть их! Я не знаю почему ты их лишилась!       — Ты оставила мне этот шрам! — Гермиона сорвала с руки мокрый рукав, обнажая бледные, но отчётливые буквы. — Ты сделала это. И ты солгала мне. Сказала, что это кто-то другой!       Беллатрикс посмотрела на шрам, и что-то мелькнуло в её глазах. Боль. Или сожаление. Но это исчезло так же быстро, как и появилось.       — Да, я сделала это, — тихо сказала она, её голос стал почти неслышным на фоне дождя. — Я сделала это. И если бы могла, я… Она замолчала, стиснув зубы.       — То, что? — Гермиона почти выкрикнула. — Забыла бы? Исправила бы? О, конечно, ты же сама воплощение жалости!       Беллатрикс схватила её за плечи, её взгляд пронзил Гермиону насквозь.       — Я никогда не извиняюсь. Никогда. Но если бы я могла вернуть время назад, — её голос стал тише, почти шёпотом, — я бы сделала всё иначе.       Гермиона вырвалась из её хватки, сделав шаг назад.       — Знаешь, что самое страшное? — её голос дрожал, но теперь это была не ярость, а горечь, которая резала куда глубже. — Когда я увидела этот шрам и ты сказала, что это сделал плохой человек… я поверила. Я удивилась, я не понимала, как мир может быть таким жестоким. Вырезать ножом буквы? Это кем надо быть, чтобы такое сделать?       Она замолчала, с трудом глотая подступивший к горлу ком, а дождь холодными потоками стекал по её лицу.       — Я подумала на тебя. Конечно, я подумала. Но я не хотела в это верить. Ты странная, да. Ты грубая, жестокая, холодная, но… — она подняла глаза на Беллатрикс, голос её дрогнул, — я посмотрела в твои глаза, и эта мысль испарилась. Нет, она не могла это сделать — убеждала я себя. Она мне помогает. Жизнь сделала её такой, словно её сердце покрыто камнем, но где-то под этим камнем есть что-то… что-то хорошее.       Её голос стал едва слышным, почти шёпотом:       — Я верила, что ты не такая. Хотела верить. Но ты… ты всё разрушила.       — Гермиона… — Беллатрикс потянулась к ней.       — Не трогай меня, — твёрдо сказала та. — Просто… оставь меня.       Развернувшись, Гермиона пошла прочь, оставляя Беллатрикс стоять на краю обрыва, с дождём, струящимся по её лицу, и глазами, в которых впервые за долгое время была настоящая боль.       — Куда ты уйдёшь? — голос Беллатрикс раздался за её спиной, резко и неожиданно. — Ты даже не знаешь, где находишься. Здесь нет пути, Гермиона. Только лес, холод, дождь… Ты заболеешь. Ты… — она оборвала себя, словно боялась сказать больше.       Гермиона не остановилась. Её шаги, хоть и медленные, были твёрдыми. Дождь струился по её волосам, пропитывал одежду до костей, но она не обращала на это внимания. Беллатрикс двинулась следом, не пытаясь сократить расстояние, но и не позволяя себе остаться позади.       — Ты даже не понимаешь, что творишь, — продолжила Беллатрикс, её голос то и дело терялся в шуме дождя. — Думаешь, что сможешь уйти от этого? От меня?       Гермиона стиснула зубы, стараясь игнорировать каждое слово. Её сердце бешено стучало, не столько от ходьбы, сколько от боли, которая разрывала её изнутри.       — Ты не понимаешь, — наконец произнесла она, резко остановившись. — Ты не понимаешь, каково это — довериться кому-то, а потом понять, что всё это было ложью.       Беллатрикс тоже остановилась. Её лицо, на котором дождь смешивался с едва заметной тенью эмоций, было почти неразличимо в мрачном свете.       — А ты не понимаешь, каково это — пытаться быть кем-то, кем ты никогда не была, — прошептала она, её голос утонул в звуке ветра.       — О, правда? — Гермиона повернулась к ней, глаза её блестели не только от дождя, но и от эмоций, которые больше нельзя было сдерживать. — Тогда объясни мне. Объясни, зачем ты это сделала. Зачем ты лгала?       — Потому что я не могла иначе! — выпалила Беллатрикс, делая шаг вперёд. Её голос стал резким, почти отчаянным. — Потому что, если бы ты знала правду, ты бы возненавидела меня. И я… — Она осеклась, словно не могла закончить фразу.       Между ними снова повисла тишина, нарушаемая лишь звуком дождя и ветра. Гермиона дышала тяжело, её руки дрожали. Беллатрикс смотрела на неё, и впервые в её глазах не было той уверенности, которая всегда её сопровождала.       — Ты всё ещё врёшь. Даже сейчас.       Беллатрикс качнула головой, сделав ещё один шаг вперёд. Теперь между ними оставались считаные сантиметры.       — Нет, — её голос дрогнул. — Сейчас нет.       Гермиона собиралась сказать что-то ещё, но слова застряли в горле. Беллатрикс, словно не выдержав больше, внезапно протянула руку, схватила её за талию и резко притянула к себе. Гермиона инстинктивно положила руки ей на грудь, пытаясь оттолкнуть, но вместо этого застыла на месте.       Их губы встретились с таким отчаянием, словно весь мир исчез вокруг. Это был не просто поцелуй — это был выплеск всего: гнева, боли, страха, желания. Дождь, который лил всё сильнее, холодные капли, стекая по их лицам, смешивались с теплом, которое разгоралось между ними. Беллатрикс, держала её так, как будто боялась, что она уйдёт.       Гермиона резко отстранилась, толкнув Беллатрикс в грудь с такой силой, что та сделала шаг назад. Их взгляды встретились.       — Нет, — выдохнула Гермиона, проведя рукой по губам, словно пытаясь стереть воспоминание. — Это не может всё исправить.       — Я не говорила, что всё исправится за секунду, — тихо сказала она. — Но я могу попытаться.       — Пытаться? — Гермиона горько рассмеялась, но в её смехе не было ничего весёлого. — Ты думаешь, этого достаточно?       — Я знаю, что недостаточно, — перебила её Беллатрикс, её голос звучал неожиданно мягко. — Но, львёнок… Помнишь, я говорила, что могу попробовать исправить то, что испортила? Дай мне эту возможность.       Гермиона покачала головой, сделав шаг назад, будто стараясь увеличить расстояние между ними.       — Зачем? — спросила она. — Почему ты вдруг решила, что это важно?       — Потому что ты сделала это важным, — ответила Беллатрикс, глядя ей прямо в глаза. — Ты дала мне шанс быть кем-то, кроме той, кем я была.       Гермиона долго смотрела на неё, не зная, что ответить. В груди всё сжалось, мысли кружились вихрем. Она хотела закричать, ударить её, сбежать и забыть всё, что произошло за последнюю неделю. Но вместо этого она стояла, сжимая кулаки, пока её сердце пыталось решить, что делать дальше.       Беллатрикс сделала осторожный шаг вперёд, стараясь не спугнуть её.       — Пожалуйста, — тихо сказала она. — Вернись со мной в Малфой-Мэнор. Если не ради меня, то ради себя. Там ты хотя бы будешь в безопасности.       — В безопасности? — Гермиона сжала челюсти, не отводя взгляда. — Я не могу быть в безопасности рядом с тобой, Беллатрикс.       — Но ты уже не одна, — продолжила Беллатрикс. — Я здесь. И я не позволю никому причинить тебе боль, даже самой себе.       Тишина. Гермиона закрыла глаза, пытаясь найти в себе силы для ответа. Всё внутри неё кричало, что нужно уйти, оставить её позади, не оборачиваться. Но часть её… часть всё ещё хотела верить, что в словах Беллатрикс была искренняя правда.       — Это твоя первая и последняя возможность всё исправить, — сказала она наконец, открывая глаза. — И, если ты сделаешь что-то из разряда вон выходящего — я уйду навсегда.       Беллатрикс кивнула, медленно протягивая руку.       Гермиона долго смотрела на её протянутую руку, пока, наконец, не сделала шаг вперёд. Но вместо того чтобы взять её за руку, она прошла мимо, направляясь обратно в лес.       — Идём, — бросила она через плечо. — Пока я не передумала.