По законам жанра

Ни Поспелова, ни Пчёлкин никогда бы не подумали, будто в один из дней их совместная жизнь превратится во что-то типичное, обыденное для нормальной пары. Ужины на кухне под вечерний выпуск новостей, фотографии в рамках на полках и хлопковое постельное бельё, похрустывающее, когда выше натягивают одеяло. Они не думали, будто подобное может с ними произойти, а потому этого и не случилось. Вика не считала факт своей беременности чем-то, что обязательно должно изменить их с Витей жизнь. Наоборот, каждый день, приближающий роды, походил на очередную попытку отхватить кусок от торта, который жадный кондитер отодвигал от девушки подальше. Пока ещё Поспелова умудрялась захватывать и крем, и начинку с бисквитом, но она прекрасно понимала: к девятому месяцу её максимум — указательным пальцем поймать пик масляной розочки. Однако пока торт целиком был рядом. Он выглядел ужинами в столичных ресторанах, которые будущие родители решили обойти все, словно гастро-тур, отсутствием совместных фотографий за стеклом шведской стенки в гостиной на Цветном, потому как Вика называла себя слишком красивой для бесплатных фото, натурально требуя деньги с Вити за возможность совместного кадра. Тот торт был украшен чёрными шёлковыми простынями на постели, никогда не издающими хруста. Ткань охлаждала пылающую кожу, когда Поспелова слишком сильно сжимала простынь между пальцами, иногда нечаянно рвала её, выкрикивали имя Пчёлкина, который клялся ей в любви, заставляя извиваться под собой. Это был даже не торт. Целый хлебопекарный цех. Чёртов хлебозавод. Кое-что изменилось, безусловно, но это скорее фоновый эффект, нежели критическая перекройка всего жизненного строя. Теперь, например, Вика, искренне считающая Витю психом, выводила его из себя, с удивлением наблюдая, как парень с силой сжимал челюсти, лишь бы не проронить ни слова. Какой бы финт не выкинула Поспелова, у Пчёлкина имелась всего одна реакция: глубоко дышать и не орать. Только не орать. Даже если очень хотелось. Вика валялась в кровати уже около часа, ожидая, когда вернётся сожитель. Она последние пару недель называла его исключительно так, подчёркивая существование их брака исключительно на страницах «левых» паспортов. Ключ в замочной скважине провернулся дважды, прежде чем послышалось лязгание связки ключей, упавшей на тумбочку, и щелчок внутреннего замка. Поспелова обернулась в дверной проём, оторвавшись от какого-то идиотского сериала, в суть которого, даже если бы захотела, не смогла бы вникнуть. — Ты чего такой довольный? — Оперевшись на косяк, в дверном проёме комнаты стоял Пчёлкин, который явно либо сошёл с ума, судя по улыбке, либо уже успел выпить, что легче-лёгкого. Время-то почти девять. — Я купил тебе эклеры, — он потряс небольшим полупрозрачным пакетом с логотипом кондитерской, располагавшейся в соседнем доме. — С кокосом? — глаза девушки резко округлились, как у пятилетнего ребёнка. Если бы пятилетние дети могли быть беременными. Сомнительное сравнение. — Нет, — Витя продолжал стоять на пороге спальни, будто ему без разрешения внутрь нельзя заходить, — с шоколадом. — А я люблю с кокосом, — устало и разочарованно вздохнула Вика. — Ты не говорила, — заметил парень. Очевидно, решив, что он имел полное право свободно передвигаться по квартире, купленной на собственные деньги, Пчёлкин прошёл внутрь. — Ты не спрашивал, — буркнула Поспелова, протягивая руки не к лучшему в мире лакомству, но тоже вполне себе съедобному. — Я купил эклеры, как ты и просила… — Вот. Та самая эмоция. Ещё месяц назад тон голоса Вити во время этой фразы возрастал бы с каждым слогом, только не сейчас. В данную секунду ему титанических усилий стоило не наорать на девушку. — Но я хочу… — А она всё чаще капризничала. Знала ведь, что Пчёлкин не откажет ни в чём. — Свести меня с ума, судя по всему! — закатив глаза, процедил парень. Ему это даже нравилось. Вика осталась жёсткой и сильной. Той, кем он так восхищался с самого начала их совместной работы. Той девушкой, которая запросто могла померяться яйцами со многими мужиками, если бы вдруг сочла необходимым. Однако когда к такой Поспеловой добавилась ещё и абсолютно новая, неизведанная, произошло нечто странное. Пчёлкин ловил себя на ощущении, будто ему подвластно свернуть горы от одной её тихой просьбы. Скорее всего, хватило бы только взгляда. Теперь рядом с ней не просто хотелось казаться лучше, нет. Появилось желание с точностью хирурга надрезать и перешивать весь мир, целую планету, только бы его Поспеловой всё нравилось. Восхитительное чувство. Она же всё чаще размышляла о том, с кем жила под одной крышей. Это было так странно. Близкие и родственники тех, кого он убивал. А он убивал, она не сомневалась ни на миг. Так вот, они, должно быть, проклинали его. Если бы кто-нибудь связал ему руки за спиной и усадил перед ними на постаменте, вручив каждому из разъярённой толпы по камню, его бы закидали, забили до смерти. Да и вообще, любой нормальный человек его боялся, наверное. А она чувствовала себя в безопасности лишь когда он рядом, не дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Только в этот момент сердце успокаивалось, не пыталось пробить грудную клетку и вылететь. Ей хотелось верить, что она чем-то отличалась от него. Какое-то определение вроде… Нормальная. Но это вряд ли. Они сотканы из одних ниток. Тёмных. Почти чёрных. Без просветов. Поспелова не становилась от этого убийцей, однако уж точно и к лику святых не причислялась. Даже при таком раскладе, говоря прямо, не самом радужном, их отношения были теми, о которых многие люди могли лишь мечтать. Если не по форме, то по сути — однозначно.

***

Вика могла поклясться: она никогда не слышала ничего более абсурдного. Настолько, что появлялось желание взглянуть в зеркало, убедиться, не было ли случайно на ней и окружающих смирительных рубашек. Может, они все давно сидели в доме для душевнобольных, а реальность — лишь фантазия, подкинутая воспалённым мозгом? Поспелова не знала, какая часть рассказа Белова звучало бредовее: то, что Каверин выжил тогда в Чечне и теперь баллотировался в депутаты, или желание Белого конкурировать со старым знакомым. Насколько велика вероятность мира, где бывший мент, который в последние годы был, откровенно говоря, гнидой той ещё и возглавлял несколько группировок, будет биться за место депутата Госдумы с законченным бандитом? Скажете, ноль процентов? Ха! Как бы не так. — Ты же понимаешь, кто за ним стоит? — Поспелова растянулась на диване в кабинете Пчёлкина, тяжело вздыхая, ибо беременность начинала ощущаться пыткой. — Нет, — съязвил Саша, сидя рядом с Витей, раскинувшимся на стуле во главе стола. — Я думал, он один. Как Христос. — Ха-ха, очень смешно! — простонала Вика. — Бля, я больше не могу. — Она закрыла глаза, надеясь, что так станет полегче. Тщетно. — Этот ребёнок меня доконает. — Чё такое? — нахмурился Пчёлкин. — А, — девушка махнула рукой, — всего лишь аллергия на беременность. У Вики реально начало складываться ощущение, будто она единственная женщина в мире, попросту не умеющая быть беременной. По крайней мере, судя по плакатам в женской консультации, у других эти девять месяцев проходили словно отпуск. Поспелова же явно попала в западню, где над ней издевались. Мучения начались несколько дней назад. И хоть врач предупреждала: начиная с семнадцатой недели всё усложнится, девушка не думала, что настолько. Вике периодически не хватало воздуха. Особенно страшно это было по ночам, потому как задохнуться она не планировала. Пчёлкин подрывался, открывал окна, если сонная «жена» толкала его в плечо со словами: «По-моему, я умираю». Да, нервы парня Поспелова не берегла. Девушка моментально утомлялась. У неё буквально через час работы наступала такая слабость, что она физически была не способна делать вообще ничего. Последние пару дней Вика даже уже перестала бороться. Она закрывалась в кабинете и устраивала себе тихий час. Кос, Саша и Витя громко рассмеялись, когда приехали в офис, а Люда заявила им, мол, Виктория Николаевна у себя, но зайти не может, занята просмотром сновидений. Парни тогда не поверили, открыли дверь своим ключом и пару минут рассматривали лежащую на спине Поспелову со скрещенными на груди руками. Ровно такую же позу принимала девушка, споря с ними насчёт договоров или паршиво составленного соглашения. Холмогоров пошутил, что Пчёлкин всю жизнь жил в стрессе рядом с ней. Недалеко ушёл от истины, на самом деле. Но был один момент, перекрывающий все эти, откровенно говоря, минусы. Несколько дней назад Вика переодевалась в спальне, натягивая на себя не объёмный свитер, к которому уже стала привыкать, а обтягивающую водолазку. Вот тут-то она и поняла, что творили беременные гормоны. Поспелова разрыдалась. Просто стояла напротив зеркала, утирала льющиеся слёзы и не могла до конца осознать происходящее. В отражении на неё смотрела молодая девушка, у которой был ещё совсем небольшой, даже крохотный, но живот. И не потому, что она опять съела всю еду в доме, а из-за поселившегося маленького человека. Крохотный ребёнок, развивающийся согласно сроку, если верить доктору. Их с Витей малыш, который обязательно будет самым избалованным в мире. С такими-то родителями.

***

Всё чаще Вика стала слышать от Саши про Ольгу и Ваню, которые куда-то ехали с Максом. То в больницу, то в магазин. Как оказалось, Карельских сделался буквально личным охранником жены и сына Белого, а те для Поспеловой стояли по близости как родственники. Оттого факт, что именно Максим крутился рядом практически с родными людьми Вики, создавал вполне себе прочный фундамент для развития параноидальных мыслей и подозрений. Поспелова уже даже отчаялась донести эти опасения до друзей. Серьёзно. Она же прекрасно понимала: ни Саша, ни Кос с Витей её не послушают. Опять назовут её бабой с «сомнительной интуицией». Чтобы они хотя бы допустили мысль, будто Вика не наговаривала на честных людей почём зря, нужны факты. Неоспоримые. Железобетонные. Не оставляющие после себя никаких вопросов. Первое, что сделала Поспелова: подняла все свои институтские знакомства. От адвокатов до оперов РОВД. Она часами звонила по номерам, выведенным её рукой в старой записной книжке, и просила о крохотной услуге: любой информации на Максима Карельских. В разговорах с одними давила на дружеские связи, если собеседники оказывались высоких моральных принципов. Какая ересь. Ей было даже смешно: столько лет не объявлялась, а тут на тебе! Привет, дружище! Звоня же другим, обещала умаслить долларами. Этот рычаг давления работал безотказно. Естественно, про свои изыскания она никому в офисе ничего не говорила. Это было похоже на то, как если бы Вика неожиданно решила поиграть в шпионку. Она прятала в сейф бумаги, которые не должны видеть друзья, клала трубку, когда набирал кто-то из её «агентов», замечая Витю или Сашу на входе в её кабинет. Поспелова натурально жила вторую жизнь, ощущая странный адреналин. Через неделю таких поисков у неё на руках имелось ровным счётом ничего. Вообще. Пусто. Максима Карельских не оказалось в базе МВД. Абсолютно кристальная биография. Поразительно: человек, который что-то не поделил в своё время с чеченцами, насколько помнила девушка по рассказам Белова, не имел за душой никаких прегрешений. Да Господи! Даже какая-нибудь сопливая школьница останавливалась сотрудниками милиции хоть раз в жизни, а тут — ничего. Это был провал. Поспелова физически ощущала бессилие. Оно чувствовалось, как порванный сапог, когда ты пробираешься по сугробам лютой зимой, и пальцы ног уже прощаются с тобой, обещая обморожение. Вот так и Вика прощалась с надеждой найти причину своих переживаний относительно Макса. Что там говорят об отчаянии? Оно всегда толкает тебя на самые безрассудные поступки. На те, которые ты бы никогда не совершил, будь ситуация хоть немного лучше. Только она не была. Поэтому Вика, найдя отдельный небольшой листочек среди страниц записной книжки, набрала по нужному номеру. — Алло, здравствуйте, — девушка старалась говорить спокойно, однако получалось так себе, — Виктория Поспелова беспокоит. — Здравствуйте, Виктория Николаевна, — её собеседник же не пытался скрыть удивление, почти присвистнул. — Мне необходимо с вами встретиться. Это срочно и важно, — она почти тараторила. Лишь бы не дать возможность мужчине отказаться. — Вы умеете заинтриговать, — усмехнулся он. — Через час. В Отрадном есть кинотеатр «Марс» прямо на Алтуфьевском шоссе, рядом с ним пруд. Буду ждать вас там. — До встречи, — собеседник сбросил звонок быстрее, чем Вика успела хоть что-то добавить. Хватило пары минут. Разгон от радости, что мужчина просто не послал её куда подальше, хотя вполне мог, и где-то на подкорке сознания Поспелова ожидала именно такой реакции, до паники оказался чрезвычайно стремительным. Настолько быстрым, что стал душить ворот рубашки, расстёгнутый на пару пуговиц. Впрочем, ощущалось иначе. Так, если бы Поспелова была задротом-заучкой, продела бы небольшие кругляшки в каждую петельку, а сверху повязала галстук. Нервы сдавили горло подобно тому самому длинному мужскому аксессуару, который начал часто надевать Витя в последнее время. И эти поганые нервы всё тянули и тянули узел, словно пытаясь переломать подъязычные косточки. Они не успокаивались ни на минуту. Пока Вика бежала в машину, находу прикидывая, какой дорогой быстрее добраться до Северо-Востока Москвы, обогнуть пробки. Пока реально летела на красный сигнал светофора при съезде с Алтушки. Мерзопакостные нервы даже пробрались в коленные чашечки, приказывая им трястись, будто застывшее желе. Те беспрекословно выполняли приказ. Поспелова припарковалась точно за лавкой, где сидел мужчина около сорока лет, хотя выглядел моложе. Сколько она его помнила, столько тот ходил с абсолютно идеальной укладкой. Вика бы не удивилась, если бы это оказался парик. Такой же искусственно-правильный как и всё в ведомстве, где служил её спутник на эту прогулку. Она выбиралась из машины, благодаря всех святых и богов за проносящиеся мимо автомобили, угрожающие сбить её нахер. Стоило риску попасть под колёса миновать, девушку обдавало потоком воздуха, который с горем пополам проникал в лёгкие, окольными путями обходя невидимый галстук. Он за время поездки не ослабился ни на миллиметр. Колени, видимо, решившие, что своё они уже отплясали, тоже успокоились. А потому Поспелова чётким шагом подошла к третьей от края пруда лавке, где её уже пару минут ждал человек, ехавший на эту встречу аж с Лубянки. — Здравствуйте, Виктория Николаевна, — Веденский выглядел всегда так, словно сейчас начнёт давать указания. — Не ожидал, что мы с вами ещё встретимся. — Игорь Леонидович, — улыбнулась Вика, присаживаясь на лавочку рядом с мужчиной, — я слишком хорошо знаю вашу контору, поэтому давайте не будем ходить вокруг да около. Мне нужна помощь. — С чего вы решили, что я буду вам помогать? — усмехнулся Игорь Леонидович. — С того, — Поспелова собралась. Как пазл. Как конструктор. Сорвала и выбросила галстук-удавку к чёрту, — что вы когда-то сказали, что я могу обратиться к вам, если мне понадобится помощь. А вы человек слова. — Что конкретно вам нужно? — Вся информация на Максима Карельских! — Веденский посмотрел на неё ошарашено. Прошла пару секунд, однако во временном пространстве Вики это ощущалось намного дольше. Столько же, сколько потребовалось бы для нескольких кругов вокруг водоёма. Около часа. — Если мне не изменяет память, — он тянул слова, давая шанс Поспеловой передумать, — это человек Белова. И ваш, соответственно. — Это человек Белова, — девушка жёсткой интонацией выделила фамилию друга. — Я не имею к нему никакого отношения. — Что конкретно вам нужно? — Всё, — откинувшись на спинку лавки, усмехнулась Вика. — чем жил до того, как пришёл к Саше, чем дышал, под кем ходил. Мне нужно всё. На него нет никакой информации в общей базе. — С чего вы взяли, что я смогу выяснить больше? — мужчина почти рассмеялся. — Я же знаю, что у вашего ведомства более полные сведения, скажем так. — Почему вы не решили воспользоваться своими многочисленными знакомствами? — Веденский точно вёл какую-то игру, на которую у Поспеловой времени не было. — Я пользуюсь, — пожала плечами она. — Поэтому обратилась к вам. — Хорошо, — кивнул Игорь Леонидович, — для вас я попробую узнать всё, что смогу. Белов о вашем расследовании знает? — он заметил, как Вика замялась. — Давайте так: откровенность за откровенность. Я не собираюсь помогать ему. — Я прошу не ради Белова, — чеканно произнесла девушка. — А ради себя. — И своего мужа? — Веденский приподнял губы в улыбке, говорящей о его месте работы лучше всяких слов. — Мужа? — бровь Поспеловой изогнулась. — Ну, не надо быть гением, чтобы заметить кольцо у вас на пальце. — А, это, — Вика покрутила «обручалку» и дважды понимающе кивнула. — Да, это ради него. И меня. — Позвоните мне, скажем, через две недели. Надеюсь, смогу вам помочь. — Спасибо, — благодарность врезалась в спину Игоря Леонидовича, когда тот уже встал, уходя прочь. Поспелова вздохнула. Натурально взяла, набрала в лёгкие весь воздух, который её сейчас окружал, а после выдохнула так, чтобы не оставить внутри ничего. Дать возможность организму восполниться новым кислородом. Без привкуса страха быть посланной куда подальше. Без чувства предательства по отношению к друзьям и «мужу». Оставляя чистейший кислород и надежду, что все эти годы шестое чувство её не обманывало.

***

Вика бы никогда в жизни не поверила, будто понесётся в больницу так, словно там её ожидал приз, выигранный в лотерею. Определённо не меньше миллиона долларов. Причём наличными, сразу на руки. Без налоговых вычетов и прочей ерунды, отнимающих добрую половину денег. Вообще, выезжала она из офиса совершенно спокойной. Витя предлагал дождаться её, поехать всем вместе, но Вика отказалась. Её опять клонило в сон, и если бы девушка пропустила свои законные полчаса на диване под пледом, то однозначно умерла бы от слабости. А это в планы не входило. Уже когда она была в дороге, не слишком долго, ибо заспанные глаза всё никак не хотели окончательно разлепляться, Пчёлкин позвонил на мобильный и орал в трубку так, будто тот самый лотерейный билетик оказался на его имя. Поспелова даже не могла разобрать отдельных слов, ибо громким басом на фоне гремел Космос. Как сведущий в вопросах медицины эксперт, он уточнял, что конкретно поломалось: техника или человек. Вику пробил холодный пот и вместе с тем едва ощутимая, но всё же заметная режущая боль внизу живота. Поспелова не понимала, почему конкретно кричал Пчёлкин: «Фил! Приезжай быстрее! Фил!». Что с Валерой? Он очнулся? Он не очнётся больше никогда? Боже, ну врач же сказала: не волноваться! Мысленно девушка проклинала себя, всю эту весёлую четвёрку за то, что предписания гинеколога шли нахер. Нет, их жизни и не волноваться — понятия полярные. «Склиф» стал родным. Как не прискорбно. За прошедший год Поспелова изучила весь медперсонал: кто когда дежурил, у каких медсестёр можно попросить посидеть подольше рядом с Филатовым, а какие начинают выгонять и верещать через минуту после окончания времени посещений. Так, будто им деньги платили именно за надрыв голосовых связок. Вика вышагивала по коридору, отмечая про себя, что впереди стояли не три мужские фигуры, которые она планировала заметить, а четыре. Причём бонусом была девушка. Витя держал в руках бутылку шампанского, выглядящую абсолютно по-идиотски в стенах медицинского центра, и улыбался. Даже с расстояния пары метров Поспелова увидела заинтересованный взгляд молодого человека, обращённый к медсестре. Расстегнув пуговицу на пальто, Поспелова откинула полы назад, мысленно радуясь надетому сегодня платью в обтяжку. — Здравствуй, любимый, — проворковала Вика, вклиниваясь между Витей и медсестрой. Всего через секунду, ласково прижавшись к парню, Поспелова поцеловала его в губы. Ох, нужно было видеть лица Космоса и Саши в этот момент. Они расплылись в таких довольный улыбках. Наверное, так же зрители смотрят интереснейший сериал. Сюжет явно рассказывал про то, как одна девушка кромсала на кусочки юную медсестру, по-глупости и незнанию решившую пофлиртовать с молодым человеком. Мысленно Холмогоров с Беловым жалели девчонку, которой сейчас Поспелова явно давала понять, что к Пчёлкину лучше даже не приближаться. В идеале — не смотреть на него и не дышать одним воздухом. Вика невзначай встала боком, ровно так, чтобы ещё не сильно округлившийся живот точно оказался заметен. Дабы не оставлять никаких сомнений в своей беременности, девушка положила левую руку туда, где был их с Витей ребёнок. Ладонью правой же провела по подбородку парня и закинула ему на плечо, демонстрируя обручальное кольцо. С этого ракурса оно виднелось хоть из космоса. Медсестра моментально изменилась в лице. Позвонила кому-то и, слегка кивнув головой, ушла дальше по коридору. Поспелова улыбалась, довольная собой, а Пчёлкин закатил глаза. Он даже не флиртовал с девчонкой! Реально просто улыбнулся. Но Витя уже прекрасно понимал: ближайшие несколько дней на любую просьбу «жена» будет советовать обратиться к молоденькой медсестричке. — Поспелова, — тихо произнёс Пчёлкин, — ты когда ревнуешь, похожа на кобру, знаешь? — А ты, когда на баб пялишься, — всё так же улыбаясь, ответила девушка, — похож на самоубийцу. Они смотрели в глаза друг другу, осознавая, какой бред происходил. Они на самом деле вели себя как супруги. Подумать, будто Витя смог бы пойти «налево» от Вики, было на том же уровне абсурда, как увидеть в январе распустившиеся ландыши. Представить, что Поспелова не станет ревновать, было так же легко, как поверить в скорые выплаты по купленным билетам «МММ». За гранью фантастики. — Вик, а когда пчелёныш уже родится? — вопросом прервал игру в «гляделки» Кос. — Кто? — нахмурилась подруга, переводя на него взгляд. Витя подхватил её руку со своего плеча и поцеловал «обручалку», после переплетая пальцы вместе. — Ну, малой, — Холмогоров кивнул на её живот так, словно это было очевидно. — Если ты ещё хоть раз назовёшь моего ребёнка «пчелёнышем», — Поспелова натурально зашипела. Да, прав был Пчёлкин. Нечто общее со змеёй точно имелось, — я тебя придушу. Белов знал эту реакцию. Если сейчас не перевести тему, не оттащить Космоса и Вику буквально за уши по разным сторонам, они поругаются. Ну, как они… Поспелыч наорёт на Холмогорова, а тот будет молчать. Пчёла приказал им не нервировать девушку лишний раз. Как с умалишённой: на всё соглашаться и не спорить ни в коем случае. — Вы жениться-то собираетесь? — резко спросил Саша, пока Вика не начала ругаться. Он даже не мог ручаться, что под раздачу не попадёт сам. — Да, — быстро ответил Пчёлкин. — Нет, — одновременно с ним произнесла Поспелова. — В смысле? — брови Вити практически коснулись края волос на лбу, так сильно взлетели. — Я уже была замужем, мне хватило, — тон Вики звучал почти скучающе. — Извини, — ядовито хмыкнул он, — совсем забыл про твой счастливый брак с Лавровым. — Ну, хотя бы не сейчас, — девушка сильнее сжала их пальцы. — Я беременная замуж не выйду. — Понял, — просиял Пчёлкин, целуя Поспелову в висок. Она пыталась понять: а нормальное предложение когда-нибудь поступит? Только не с одним коленом и прочим. Это она уже видела. Как говорится: спасибо, очень интересно, больше так не делайте. Но всё же хотелось бы услышать банальщину про «ты выйдешь за меня?». По факту, это было уже третье предложение руки и сердца, которое Витя делал Вике. Первый раз в далёком восемьдесят девятом на ступеньках дачи Царёвых. Он тогда ляпнул, мол, женился бы на ней. Скажи ему кто в тот момент, что через семь лет они станут ждать общего ребёнка, покрутил бы пальцем у виска. Хотя, если учесть, что через пару часов они впервые сделали то, от чего появляются дети… Всё логично. Второй раз в аэропорту, перед тем, как полететь в отпуск по левым документам, прикрываясь фальшивыми фамилиями. Тоже не верх романтики. И вот сейчас третий. Да это даже не он произнёс! В голове Вити они были давно и благополучно женаты, ждали пополнения в семействе, готовились вставать по ночам, убаюкивать мелкого или мелкую и непременно спорить, чья сейчас очередь. Это казалось настолько естественным, что даже странно, почему до сих пор существовало не в реальном мире, а в пределах головы парня.