По законам жанра

Жизнь — это череда поступков и их последствий. Даже если кажется, что всё делаешь правильно, последствия, которые тебя рано или поздно настигнут, могут поразить. Влюблённость может обернуться адской болью, а предательство, наоборот, подарит лёгкость и свободу. Не всегда это происходит сразу, моментально. Иногда расплата за какой-то поступок приходит спустя так много времени, что ты даже не понимаешь, за какие конкретно грехи постучались в день именно эти испытания. Поспелова искренне пыталась понять, за какие заслуги ей был послан Пчёлкин. Знаете, говорят, будто каждый человек приходит в жизнь к другому неспроста? Кто-то появляется на час, кто-то — на неделю. Другой же, вот как Витя, врывается однажды и остаётся навсегда. Их дороги расходились из-за стечения обстоятельств, из-за необдуманных решений и поступков, но всегда развилка превращалась в идеально ровные рельсы, позволяя продолжить совместный путь. У Поспеловой не было ответа на вопрос, почему всё так. И спросить было не у кого, ведь вряд ли где-то на Земле сидел старец, который знал всё про всех и ждал, когда к нему повалят паломники, жаждущие разузнать свою судьбу. Единственный, кто мог хотя бы предположить — Витя, однако у него спрашивать подобные вещи Вика бы не решилась. Сдаст в дурку, скорее всего. Уже полчаса Поспелова пыталась высушить волосы, ставшие слишком длинными за последний год. Она отрастила чёлку, которую носила ещё со школы, и теперь могла открывать лоб, а основная часть волос уже опустилась ниже лопаток. По-началу Вике это даже нравилось, но когда время с феном в руках увеличилось вдвое, прошлый запал ходить с длинной косой исчез. Соня уехала утром, заявив, что в шесть вечера у неё самолёт, однако попросила не провожать. Она знала: они обе разрыдаются, вне всяких сомнений, а лететь двенадцать часов с опухшими и красными от слёз глазами Софья не планировала. У Вики внутри всё сжималось, когда она цеплялась за подругу в объятиях на коврике в коридоре своей квартиры, тихо шепча на ухо пожелания хорошего полёта. От Поспеловой словно отодрали часть, упаковали в герметичный контейнер и отослали в Америку. Слишком больно. Вика стояла в ванной, накинув на голое тело халат. Уже в пятый раз она закатила глаза, проверив всё ещё мокрые волосы на макушке. Ну просто невозможно! А если волосы до поясницы? Их сколько сушат? Вечность? От внутренней дискуссии относительно парикмахерского дела её отвлёк настойчивый звонок в дверь и последующий стук. Если бы он не постучал, Поспелова, может, и подумала бы, будто пришёл какой-нибудь сосед. Но Пчёлкин всю жизнь, словно не доверяя звонку, дополнительно дублировал оповещение о своём появлении попытками вынести дверь. Вика быстро взглянула в зеркало, убедившись в относительно неплохом внешнем виде, и пошла открывать. — Привет, — распахнув перед Витей дверь, довольно улыбнулась Вика. — Выглядишь свежо для человека, который вчера напился, — усмехнулся Пчёлкин и переступил порог. Он явно сомневался пару секунд, однако потом всё же решился, нежно целовал девушку. — А ты откуда знаешь, что я пила? — Вика провернула внутренний замок, внимательно наблюдая, как парень повесил на крючок своё пальто. — Я звонил уже ночью. Трубку Соня взяла, — он уселся на тот же стул, где раскинулся в свой первый визит, — сказала, что ты не алё и разбудить она тебя не сможет. — Зачем звонил? — Поспелова решила проигнорировать абсолютно предательскую информацию про слишком болтливую подругу. Нашла с кем откровенничать. — Услышать тебя хотел, — Витя посмотрел на неё исподлобья. — Можешь записать мой голос на диктофон и включать, когда захочешь, — ухмыльнулась Вика, занимая стул напротив. Они вглядывались друг другу в глаза и улыбались. Это ощущалось так… возбуждающе. Оба понимали: нужно поговорить. Как минимум пару тем имело смысл обсудить. Но ещё оба прекрасно осознавали, что обычно их разговоры заканчивались либо сексом, либо скандалом и каким-то лютым пиздецом. Не диалог, а игра в русскую рулетку. — Я пообщаться приехал, — Пчёлкин решил дальше не тянуть. — О чём? — А то ты не знаешь. — О нас. Поспелова боялась этого разговора. Она понятия не имела, что конкретно теперь будет означать это «о нас». Кто она ему? Любовница? Свидетельница на свадьбе? Подруга? Коллега? — Господи, — закатила глаза девушка. — Вик, — Витя прочистил горло, морально готовясь к скандалу, — мы дохера раз сделали друг другу больно. — Согласна, — кивнула она. — Ещё больше раз приятно, — усмехнулся парень. — Прекрати, — Поспелова тоже не сдержала улыбку. — Брось его, — резко произнёс Пчёлкин, будто ударил кулаком с размаха в солнечное сплетение. — Пошли на хуй. Я расстался с Машей. Лицо Вики не выражало ничего, только, твою мать, как же она ликовала внутри! Он расстался. Не будет больше никаких «Мы решили пожениться» и прочего. Впервые у этих двоих появился реальный шанс быть вместе. По-настоящему. — А дальше что? Жили они долго и счастливо? — она говорила это просто так, цену себе набивала. В голове девушке уже всё решила. — Это не про нас история, Вить. — Да, согласен, — по-деловому кивнул Витя. — Скорее всего, жить мы будем не так уж и долго, потому что убьём… — Вика его перебила. — … друг друга! — Они синхронно расплылись в понимающих улыбках. — И не всегда счастливо, — продолжил Пчёлкин, — потому что у тебя невыносимый характер. — Твой хуже, — парировала Поспелова, искренне убеждённая в правдивости собственных слов. — Ну, это спорное заявление, — чуть тише, но так, чтобы она услышала, вставил Витя. — Но одно я могу обещать тебе точно: никто и никогда не полюбит тебя так, как я. — Так — это как? — Вика придвинулась ближе и нагнулась к столу. — Это настолько, — Пчёлкин повторил её движение. Теперь их носы почти соприкасались, — что грохнуть хочется, лишь бы не доставалась никому. — Так ты маньяк, получается, — смотря то на губы, то на глаза парня, прошептала Поспелова. — Сексуальный? — Он провёл кончиком языка по своей нижней губе. — Очень, — выдохнула Вика и поцеловала его. Идеальное совпадение. На молекулярном уровне стопроцентно подходящие друг другу люди. Наверное, именно поэтому ни Поспелова, ни Пчёлкин не могли построить отношения с кем-то другим. Их организмы отторгали чужеродного человека, ожидая, когда рядом вновь окажется тот самый. Витя грубо притянул девушку за затылок ближе к себе, заставляя её болезненно упереться в стол тазобедренными косточками. Сейчас на это было плевать. Единственное, что действительно казалось важным — его поцелуй. Изучающий. Пчёлкин прикусил кончик языка Поспеловой, вырывая из неё тихий стон. — Скажи, что ты моя, — зашептал Пчёлкин ей в губы, оторвавшись, — и больше ни одной бабы рядом со мной. Никогда в жизни. — Ты же сам знаешь, что я твоя, — тяжело дыша, ответила Вика. — Давно? — Он поцеловал её в скулу, оставляя на этом месте влажную отметину. — Всегда, — едва слышно произнесла девушка. У Поспеловой внутри взрывались салюты. Они рассыпались мелкими искрами, поджигали внутренние органы. Заставляли гореть изнутри и снаружи, буквально таять от этой любви, которая пропитала её тело. Вите оказалось достаточным «всегда». Это было даже больше того, на что он мог рассчитывать в своих мыслях. Пришлось оторваться от Вики на несколько секунд, полностью подняться на ноги и обойти стол. Она сделал ровно то же самое. Отсутствие физического контакта напоминало пытку. Их коже требовалось соприкасаться друг с другом для поддержания жизни. Просто, блять, необходимо дотрагиваться до каждой части тела, до которой возможно, ведь в этом крылся их собственный источник сил. Не прав был Дарвин! Человек произошёл не от обезьяны. Ну, по крайней мере, Виктор Павлович Пчёлкин — точно. Он явно был потомком каких-нибудь львов или тигров, уж никак не приматов. Что-то про хищников. Что-то про растерзанную добычу. Если Пчёлкин — хищник, то Поспелова однозначно была антилопой или зеброй. А иначе, какого чёрта он гнался за ней все эти годы? Витя подхватил девушку за талию и усадил на стол. Фарфоровая кружка со звоном упала на пол, когда Вика задела её бедром. Сейчас разлитый остывший слишком заваренный чёрный чай не был чем-то хоть сколько-то важным. Поспелова притягивала за шею Пчёлкина ближе, впуская его язык в свой рот, и целовала так, словно рассказывала историю. Про то, как сильно она любила все эти годы мужчину, который в этот момент раздвигал её колени в стороны, вставал вплотную. Про всю ту боль, которую она испытывала и причиняла. Через поцелуй она пересказывала каждую истерику. Она рассказывала ему про них. Вика податливо прогибалась под его руками, чуть откидывая голову назад, когда Витя отстранился и развязал узел пояса на её халате. — Как же я соскучился, — голос Пчёлкина исказился, стал хриплым от возбуждения. Он одной ладонью сжал её колено. Вторая опустилась на клитор Поспеловой, отчего девушка втянула воздух сквозь зубы и опёрлась руками назад. Витя проводил языком по её соску, чуть прикусывал, дул на него, а Вика уже практически скулила. Парень кружил подушечкой большого пальца по клитору, слегка надавливал. Он дразнил её. Ему так недоставало этого жалобного стона. Пчёлкин цеплял взглядом каждую родинку на её теле. Он бы мог сказать по памяти, какая и где находилась, однако сейчас смотрел на них, будто в первый раз. Витя проходился губами по ключицам девушки, захватывал тонкую кожу на шее и слегка всасывал. Двумя пальцами он вошёл в Вику. Она протяжно застонала, цепляясь ногтями за белую скатерть, выгибая спину ещё сильнее. Пчёлкин словно никогда до этого не слышал её стон, на секунду замер, записывая этот звук на фантомную плёнку внутри своей головы. Чтобы раз за разом прокручивать и наслаждаться. — Мне так тебя не хватало, — промурлыкала Поспелова. — Будь только моей, — каждое слово он произносил с новым толчком пальцев внутри неё. — Я не собираюсь больше тебя ни с кем делить. — Я… мы… — Поспелова пыталась ответить, но съедала нужное слово. — Расстались. — Давно? — парень поцеловал её за ухом, ускоряя темп. — В первый день… ах! — её крик эхом разнёсся по всему дому, был обязан долететь до верхних этажей. — В больнице. Всё происходящее казалось каким-то безумием. Чистейший героин по венам. Он заставлял Витю и Вику облизывать пересохшие от возбуждения губы, практически принуждал стонать и тяжело дышать. Организм не выдерживал, только этого было мало. Пиздецки недостаточно. Хотелось больше. Хотелось полностью раствориться. Поспелова дрожащими пальцами расстёгивала пуговицы на рубашке Пчёлкина, когда он резко вышел из неё и принялся снимать брюки вместе с боксерами. Они спешили, будто бы кто-то подносил дуло пистолета к виску одного из них. Ощущалось это именно так. Словно время на исходе. Словно скоро всё рухнет и исчезнет. Как раньше. Пчёлкин впился в её губы с остервенением. Эти три десятка секунд, что они не касались друг друга, казались вечностью. Мучением. Пыткой. Витя взял член в руку, распределяя естественную смазку, провёл по влажным складкам девушки и толкнулся. По кухне разнеслись два стона. Один — громкий, протяжный. Второй — глухой. Пчёлкин входил медленно, но глубоко, растягивая процесс. Поспелова притягивала его ближе к себе и накрывала губы парня своими. Он был ей нужен. Как капля жидкости погибающему от жажды. В чёртовой Сахаре. Под палящим солнцем. И Витя был этой самой каплей. Чистейшей родниковой водой. — Я тебя люблю, — прошептал Пчёлкин ей в губы. — Я тоже, — выдохнула девушка. Он подтянул её за талию ближе к себе, войдя глубже. — Я тоже тебя люблю. И почему у них признания в любви случались или на смертном одре, или во время секса? Наверное, потому, что из этого состояли их отношения. Из боли и страсти. Это накрывало обоих с головой, как волна где-нибудь на побережье Атлантического океана, однако они не планировали выныривать. Вдвоём было не страшно. Это было охуенно. Пчёлкин оттягивал её нижнюю губу и кусал, зализывал ранки. Целовал Поспелову, вытаскивая через касания все здравые мысли из головы девушки. Ни одной не осталось. Единственная и центральная, которая ещё жила — то, насколько сильно она нуждалась в нём весь этот год. Витя стал вбиваться быстрее и жёстче, чувствуя впивающиеся в его плечи ногти девушки и частое дыхание. — Смотри на меня, — отрывисто сказал Пчёлкин, и Поспелова подняла на него затуманенный взгляд. Он отметил её приоткрывшийся рот, вылетевший короткий вздох. Витя сделал пару круговых движений большим пальцем по клитору, зная девушку лучше кого либо. Вика задрожала, прижимаясь своим лбом к его и хватая воздух застывшим в немом крике ртом. От того, как она запульсировала вокруг члена, Пчёлкин кончил следом, застонав ей в губы. Он ещё пару раз качнулся, удерживая разливающееся по организму удовольствие, и навалился на Поспелову, придавливая своим телом. Она лежала на спине, проводила тонкими пальцами, которые ещё немного дрожали, по верхним позвонкам парня, наслаждалась ощущением его влажной от пота кожи. — Почему у нас всё так сложно? — спросила Вика, дотрагиваясь губами до его виска. — А хер его знает, красавица, — Витя обжигал горячим дыханием кожу на её шее, посылая толпу мурашек. — Идиоты, наверное. Им потребовалось минут десять, чтобы прийти в себя и взглянуть друг на друга после всего произошедшего. Ещё около получаса на возвращение к разговору об их отношениях. Закончив, они решили всё же хотя бы попытаться выстроить нечто нормальное. Пока не съезжаться, попробовать просто не прикончить друг друга в первую же неделю. Они сошлись во мнении, что прошедшие семь лет — это часть жизни, которую оба хотели исправить, но однозначно не планировали забывать. Ведь там была их история. Пусть тёмная и местами жуткая, однако она всё равно прекрасная. Да и что такое семь лет в сравнении с вечностью, ждущей их впереди? Так, ерунда.