По законам жанра

Иногда так хочется, чтобы жизнь стала очередным сериалом, который в стотысячный раз крутят по одному из каналов телевизионщики. Вот взять бы пульт, нажать на небольшую резиновую кнопочку, прячущуюся под целлофаном, надавить посильнее и поставить жизнь на паузу. Просто остановиться, улыбнуться событиям, происходящим сейчас, а потом вернуться обратно. В реальность. Вика не верила в происходящее. Словно в сценарий, по которому она отыгрывала роль главной героини, кто-то вписал дополнительные сцены. Одному из авторов явно не понравились вечные страдания девушки, и он решил под шумок дать ей немного счастья. Хотя, если так подумать, любимый человек рядом — это, разве, немного? Нет, для Поспеловой это было с лихвой. Два дня они с Витей валялись в кровати её квартиры, ничего не делая. Ну, почти. Нет, они реально не выходили никуда, отвечали только на звонки Саши и заявляли, будто у них внеурочный отпуск. Белому нужны они были в офисе оба, но, после рассказа Пчёлы, друг справедливо решил дать этим двоим побыть вместе. Слишком уж часто жизнь разводила их. Они заслужили остаться наедине. Витя и Вика почти непрерывно занимались сексом эти пару дней. Да за семь лет девушка столько не стонала, сколько в эти сорок восемь часов. Пчёлкин вёл пальцами по её коже, боясь оставить красные полосы. Он горел всем телом, когда девушка находилась рядом, буквально полыхал, как чёртов сарай, в который нечаянно попала искра от мангала, угрожая спалить дотла в ближайшие пятнадцать минут. Только Витя сгорал полностью и восставал из пепла с новым поцелуем любимой женщины где-то на скуле.

***

Поспелова вышла из машины, смотря наверх. Туда, где заканчивалась чёрная шиферная крыша офиса и начиналось серое небо, затянутое облаками. Январь не собирался хлестать обжигающе холодным ветром по щекам, сжалился над москвичами, преподнеся в качестве подарка комфортный, едва ощутимый морозец. Снег не валил тоннами, лишь изредка падал красивыми ажурными снежинками на графитовый асфальт. При этом ещё декабрьское белое полотно, как напоминание о недавней возможности обморожения, лежало и приятно хрустело под ногами. Пчёлкин и Поспелова поднимались по широкой лестнице с разницей буквально в пару шагов. Было бы глупо скрываться, изображать, будто они приехали порознь. Было бы идиотизмом прикидываться просто коллегами, старыми друзья. Ни Витя, ни Вика за идиотов себя не считали и другим не хотели давать такой возможности. Смотря на ноги идущей впереди девушки, Пчёлкин ловил себя на странном ощущении от этого всего. Они приехали на работу впервые в качестве пары. Им не нужно украдкой кидать друг на друга взгляды, боясь, что кто-то увидит и растолкует неправильно. Хотя, нет, наоборот, правильно. Не имело никакого смысла переживать, вдруг кто-то поймёт, чем они занимались, оставаясь в офисе вдвоём. Теперь можно безбоязненно поцеловать её в макушку, пока Поспелова сидела с недовольным лицом и вчитывалась в бумаги. Бесчисленное количество раз он в тайне смеялся над тем, как девушка недовольно надувала губы, жмурилась, находя в договорах несостыковки. Витя, разумеется, всегда сохранял спокойное выражение лица, однако этот её вид… Чёрт, это смотрелось уморительно. Словно если она посильнее сожмурит глаза, текст изменится, станет таким, который бы её устроил. Вообще, хотелось бы именно сейчас отметить: жизнь — дрянь та ещё. Ну, а как иначе объяснить, что именно сегодня Трусова собралась с мыслями и приехала в офис уволиться? Девушка просто не могла работать дальше на Белова, видеть Пчёлкина и её начальницу вместе. Знать, что семь, мать его, лет они друг друга любили. Запади Витя на Вику совсем недавно, обрати на неё нечаянный взгляд, было бы не так трудно. Но когда Маша осознала, что всё это время являлась лишь лекарством от любви к Поспеловой, стало до одури паршиво. Причём, судя по всему, Трусова была даже не лекарственным препаратом, а так, пустышкой. Плацебо, которое не сработало. Пациент не поверил в целительные свойства и умер. Они столкнулись у стойки секретаря. Люда наблюдала за шоу, сидя в первом ряду. Удачно, конечно, ей билет достался, к тому же нахаляву — вообще сказка. Людочка даже оторвалась от раскладывания пасьянса на компьютере, когда заметила картину, разворачивающуюся на её глазах: Поспелова стояла лицом к двери кабинета Белова, Пчёлкин остановился в шаге от неё. Напротив же Вики тяжело вздыхала и гневно сжимала кулаки Маша, за спиной которой был Александр Николаевич. Секунданты выдали оружие. Остановились поблизости. Дуэль должна начаться с минуты на минуту. — Доброе утро, — улыбаясь, натурально пропела Поспелова. — Это всё из-за тебя! — Трусова почти крикнула фразу, нанося выстрел. Как жаль, что мимо. Наверное, рука дрогнула. — Ты отобрала его у меня! В этот момент Вика испытала нечто похожее на уважение. Девчонка реально впервые решилась сказать ей что-то чуть громче, чем полушёпотом, и чуть более жёсткое, чем детский лепет. И это самое уважение бы не пошатнулось, если бы не несколько едва уловимых деталей. Если бы Маша не сжалась еле заметно, не отступила назад буквально на пару сантиметров, не опустила инстинктивно голову, как это делают волки в стае рядом с Альфой. Если бы она не испугалась Вику. — Мне жаль, что ты так и не поняла очевидное, — угрожающе протянула Поспелова, делая нарочито ленивый шаг вперёд. — Он не вещь и никогда тебе не принадлежал. — Я испорчу тебе жизнь! — заявила Трусова, но всё её тело кричало о жутком страхе. Её чуть дрогнувший голос выдавал отвратительный блеф. — Аккуратнее, — наклонившись к уху Маши, процедила девушка, — зубки не обломай. Трусовой бы стоило сейчас оттолкнуть Поспелову от себя, послать нахер и её, и Пчёлкина, стоявшего неподвижно с напряжённым выражением лица. Вместо этого девушка лишь зыркнула на них обоих, осторожно отошла в сторону, протиснулась между телами двух людей, которые были ей противны, чтобы уйти из этого поганого здания навсегда. Вика, обернувшись, посмотрела в спину удаляющейся девушки с какой-то ехидной улыбкой. Поспелова загнала в клетку зверька, с наслаждением наблюдая, как тот бился о толстые прутья, пытался найти выход, ещё не понимая, что его уже выпотрошили и разорвали в клочья. Бедное создание надеялось протиснуться, вылезли, убежать куда подальше, но нет. Клетка на то и сделана такой: ты видишь свободное пространство, до последнего думаешь, будто сможешь в него пролезть. До того момента, пока тебе не вспарывают брюшко. Теперь Витя понял, в чём была разница между ними. Основная, глобальная. Понял, почему Маша так боялась Вику. Поспелова была ненормальной. Сумасшедшей. Ёбнутой наглухо. Стоять рядом с ней — как держать в руке гранату с выдернутой чекой. В открытой ладони. Видимо, Пчёлкин — самоубийца, ведь ему хотелось привязать к себе эту бомбу, обмотаться липкой лентой и взлететь на воздух. Витя не был параноиком, однако в его голове живо стали появляться красочные картины того, что случилось бы, женись он на Маше. Бедная девушка так плакала, когда он заявил про расставание, хотя ей стоило радоваться, натурально скакать до потолка от счастья. Да Вика сожрала бы её заживо! Он мог спокойно себе представить Трусову, ревущую на кухне его квартиры, потому что Поспелова наорала за… Блять, примерно за что угодно. Ей вряд ли понадобился бы весомый повод. Вика медленно повернулась обратно, цепляя глазами прикованные к себе взгляды. На лице Вити читалось откровенное наслаждение. Ему нравилось, когда девушка не скрывала своих чувств к нему. И пусть несколько минут назад не было произнесено вслух признания в любви, зато уж между строк точно оно читалось. Люда смотрела примерно так же, как если бы сейчас перед ней убили человека, перед этим попросив её встать следующей в очереди на смерть. Секретарь вжалась в кресло, старалась даже лишний раз в сторону Виктора Павловича не дышать. Может, это тоже каралось по законам, написанным Поспеловой. Белов же смотрел на подругу немного удивлённо, чувствуя себя конченым идиотом. Много лет назад он видел ровно такую же Вику. В беседке на его проводах в армию, когда она цепляла Наташу, встречающуюся тогда с Витей. Ровно этот же хищный взгляд, такая же полуулыбка, ровная спина, уверенная поза. Один в один. Да девчонка даже убежала так же быстро! Поразительно, как истории любят повторяться. — Поспелыч, зайдёшь? — Белов мотнул головой в свой кабинет. — Давно мы с тобой не общались. — Соскучился по мне? — усмехнулась Вика и прошла вглубь. Она напоследок обернулась, подмигнув оставшемуся в приёмной Вите.

***

— О чём поболтаем? — рухнув на большой кожаный стул, спросила Поспелова и подхватила валяющуюся на столе пачку сигарет. — А тебе курить-то можно уже? — севший напротив Белов нахмурился, глядя, как подруга уже поднесла зажигалку к зажатой в губах сигарете. — Я же не раковая больная, — отмахнулась девушка. — С башкой проблемы, но так, решаемо. Саше дьявольски нравилась эта черта в ней. Вика была настоящей. В каждом своём слове, движении, жесте сквозила такая живая, подкупающая эмоция. Она всегда говорила в лоб. Жёстко, дерзко, безапелляционно. Поспелова никогда никого не жалела. В первую очередь, она не имела привычки жалеть себя. После того, как Пчёлкин рассказал ему про выкидыш, Белов зауважал подругу ещё сильнее. Это же какой надо быть сильной, чтобы ни слова не сказать? Он вспоминал, как она буквально через несколько дней после выписки из больницы сидела за столом, решала вопросы по поводу наркотрафика, уверенно отстаивала свою позицию в споре с Косом, не тушевалась и не закрывалась. Чёрт, ей тогда было однозначно паршиво, однако она собиралась, словно механизм, и делала то, что умела просто восхитительно. Она была сильной. — У тебя теперь нет помощницы. — Белый тоже закурил. — Сказала, не может работать с вами двумя. — Какая жалость, — Поспелова посмотрела на него, даже не пытаясь сдержать улыбку, — мне же теперь придётся делать всё самой. Хотя, подожди-ка! — она театрально подняла глаза к потолку. — Ничего же не изменится. — Нахер мы тогда её держали столько времени? — Белов кивнул в сторону выхода. Туда, откуда улепётывала Трусова. — Ну, нужно же было Пчёлкину кого-то ебать, — пожала плечами Вика. — Считай, это была корпоративная необходимость. Саша не стал озвучивать, что в таком случае они платили дважды. Поспелова ведь тоже получала зарплату. — Ты Игоря Леонидовича давно знаешь? — Он сделал ещё одну затяжку, скрывая волнение. — О, так ты решил поговорить о чём-то действительно важном, — девушка затушила свою сигарету и откинулась в кресле. — Я с ним познакомилась в девяностом, вроде бы, — порывшись в памяти пару секунд, она кивнула. — Да, точно, в девяностом. — И что скажешь? — Хороший мужик, — Вика усмехнулась под удивлённым взглядом друга. — Не смотри на меня так. Да, он федерал, так ведь и мы с тобой не зайчики из леса. — Он меня конкретно нагнул, — затушив сигарету, Саша заметил лёгкий тремор в пальцах. — Сказал, что я либо принимаю его условия, либо принимаю его условия. Как ты можешь заметить, не особо большой выбор. — Обожаю, — громко расхохоталась девушка. — В этой стране даже бандиты государственные. — Да не ржи ты, — шикнул Белов. — Мутит он что-то, а мне это не нравится. Закатив глаза, Поспелова вцепилась пальцами в край стола и придвинулась ближе к другу. Её забавляло, как Белый искренне не понимал аксиому, известную каждому: кто не с нами, тот под нами. — Что конкретно он тебе предложил? — деловито спросила Вика. — Ну, например, — Саша глубоко вздохнул, — гнать наркоту в Москву я не должен был никаким макаром. Только транзит. — Да ладно? — Поспелова округлила глаза и даже выпрямилась. — Ты поэтому так упирался? Охуеть! Они оба замолчали. Белов наблюдал за наматывающей круги секундной стрелкой висящих над входной дверью часов. Он знал: кроме Вики никто не сможет ему помочь. Пацанам рассказывать — идея херовая. Их втягивать во всю эту канитель Саша не хотел. Зато Поспелова — другое дело. Она баба умная, к тому же, юрист. У неё мозг был заточен на решение патовых ситуаций. Просто каждая извилина высечена так, чтобы в критический момент направляться в нужную сторону и выдавать идеальное решение. Вика же обдумывала, как поступить с информацией, что вся бригада под колпаком у федералов. Вылезать из-под него — не вариант, тупо невозможно. Этот купол накрыл с головой, врос в землю рядом. Даже если попытаться пробиться, всё равно нихера не выйдет. Этот самый купол сделан из бронированного стекла. Максимум — появится небольшой скол, зато их размажет. Возможно, кишки останутся относительно целыми, но не более того. — Ну, что скажешь? — прищурился Белый, ожидая хоть чего-то от подруги уже минут пятнадцать. — Во-первых, мы в жопе, — Поспелова вполне серьёзно кивнула. — Во-вторых, мы в ней уже не первый раз. — Ты можешь говорить конкретнее? — Белов вытащил из пачки сигарету. Нервы не выдерживали. — А что я могу сказать? Вариант только один: идти на условия, которые они тебе ставят. — Они? — прищурился Саша, прикуриваясь от огня, выпущенного из серебристой зажигалки. — Прикалываешься? — девушка посмотрела на него с таким видом, словно ей пришлось общаться с недоразвитым. — Нет, Леонидыч один сидит на Лубянке и фотки твои рассматривает. Целует ещё перед сном, под подушку обязательно кладёт. — Я понимаю, у тебя хорошее настроение, — выплюнул Саша, закипая от злости, — но мне не до смеха. — А я и не шучу, — пожала плечами Вика. — У нас нет вариантов, Сань. Мы в их орбите. Они нас не отпустят. Белов и сам это прекрасно понимал. Он отдавал себе отчёт: вылезти из-под пресса Веденского невозможно. Конечно, тайно надеялся на какую-нибудь гениальную идею, предложенную Поспеловой, однако это были лишь пустые мечты. Примерно на том же уровне, когда ты ждёшь маму после родительского собрания дома и надеешься не получить по первое число. Знаешь ведь, что вчера получил три двойки, разбил окно в туалете на первом этаже школы, нахамил учительнице, а всё равно рассчитываешь на лучшее. Вика же, в свою очередь, осознавала: они опять стояли в горящем доме. Как тогда, в 89-ом. Всё вокруг полыхало, здание уже не спасти. Двери почернели, стены обуглились, вот-вот вылетят стёкла, а они с Сашей просто стояли и смотрели по сторонам, давясь угарным газом, заполнившим лёгкие. Только вот теперь пожар был страшнее: вместе с ними в доме были Космос, Витя и Валера. Тогда, конечно, тоже, но сейчас они спали мирным, ничего не подозревающим сном. Поспелова пыталась накрыть их мокрыми простынями, Белов дул на огонь, однако это вообще никак не помогало. Они не будили их, не рассказывали правду. Казалось, пока этот огонь видели лишь двое, всё не так страшно. Как жаль, что так только казалось.