По законам жанра

Вчерашний вечер был просто отвратительным. Сначала этот мудак, с которым она решала вопросы по поводу алюминия от имени Фархада, нажрался в хлам буквально за час. Поспелова ещё цедила первый бокал, наблюдая, как медленно алкогольная поволока затягивала глаза мужчины напротив, как его напряжённая поза становилась всё более расслабленной, даже какой-то фривольной. Откинувшись на спинку своего стула и закинув руку на спинку соседнего, где сидела Вика, он нёс чушь, будто девушки по типу Поспеловой, красивые и умные, непременно должны быть любовницами успешных коммерсантов вроде него самого. Потом придурок решил полезть пальцами к ней под юбку, остановившись лишь в тот момент, когда девушка уже была готова проткнуть его яйца вилкой. Боже. Как он заебал. Она даже не вздрогнула, стоило его ладони коснулась кружевного края чулок. За полтора года в браке Вика вполне привыкла к ситуациям, в которых до неё дотрагивался неприятный ей мужчина. Этот хотя бы не заставлял трахаться, исполняя «супружеский долг». Зато своими нестрижеными ногтями, её это особенно задело, почему-то, порвал капрон. Урод, а. Вернувшись домой за полночь, Вика лежала в кровати и щёлкала каналы на телевизоре, пытаясь обнаружить мало-мальски интересную передачу. Желательно, не очередной выпуск программы про политику. Она в ней кое-что да понимала, однако не считала себя экспертом. Для того, чтобы видеть истину, не нужно быть семи пядей во лбу. Достаточно просто не быть кретинкой. В рассказы про демократию и свободу слова она не верила ни на миг. Нет, ей нравилась сама идея, просто Поспелова искренне считала, что люди, живущие на территории постсоветского пространства, имели рабское мышление. Как и она сама, впрочем. Думала, что они лишь на некоторое время загорелись идей власти в руках у граждан. В государстве, где всегда был какой-то правитель, говорящий, каким образом правильно поступить, просто невозможно построить нечто стоящее на мысли о коллективной ответственности. Ведь тогда придётся её брать на себя абсолютно каждому. А это слишком тяжёлая ноша. Буквально за полчаса до того, как Вика устроилась перед голубым экраном, Андрей ходил по квартире кругами часа три, изводя себя мыслями, что жена сейчас где-то попала в жуткую аварию, непременно лежала в груде металла, в которую превратился его автомобиль. Не то, чтобы он сильно переживал по поводу машины, но всё равно расставаться с «BMW» не хотелось. Он же так долго на неё копил. Лавров встретил Поспелову тяжёлым взглядом, облегчённо выдохнув от того, что она переступила порог целая и невредимая. Лишь через несколько минут, когда девушка села на стул, стоявший на кухне, и подцепила небольшую дырку на чулке, которую явно не могла получить никак случайно, Андрей начал чувствовать разливающуюся венам злость. Поспелова всё тянула «стрелку», что расходилась вниз, делая капрон абсолютно непригодным к дальнейшей носке, а муж следил за этим, отмечая про себя, что ровно так же разрасталась его ярость. — Где ты была? — сквозь зубы спросил Лавров. — Гуляла, — наблюдая за всё новыми волокнами тонкой ткани, проявляющимися на ноге, спокойно заявила Вика. — Ты должна была приехать домой ещё три часа назад. — А ты должен был приготовить ужин. — Она издевалась. Потому что знала: его это бесило. — Оба проебались. — Я спрашиваю ещё раз: где ты была? — Поспелову удивил его тон. Сталь. Холодная, поблёскивающая в свете не мигающей кухонной лампочки под потолком сталь сочилась сквозь слова, разрезала воздух, который она выдыхала. Девушка посмотрела на супруга и, усмехнувшись, ушла в комнату, снимая с себя одежду. На экране телевизора какой-то мужчина рассказывал про свободу слова. Уверял, будто бы каждый может спокойно выражать своё мнение. Гарантировал, что власти слушают и слышат абсолютно всех. Чушь. Любая, даже самая честная власть слышала только себя. И Поспелова это знала, а потому не верила ни единому слову. Андрей демонстративно гремел на кухне, убирая со стола чашку с чаем, который так и не допил, в раковину. Потом ещё более показательно принялся одеваться, надеясь, что Вика сейчас примется его останавливать, бросится в ноги, будет умолять никуда не уходить, остаться с ней. Этого никогда не случалось раньше, поэтому было бы странно, если бы произошло в этот раз. — Ты можешь хоть раз в жизни поговорить с собственным мужем? — стоя уже в дверях спальни, гаркнул Андрей, прожигая щеку Вики взглядом. Она чувствовала, как у неё образовывалась небольшая дырка где-то в районе зуба мудрости, но продолжала смотреть в телевизор. — Муж, да ещё и собственный? — Поспелова всё же обернулась в дверной проём. Туда, где Лавров нервно сжимал кулаки, пытаясь успокоиться. Она смогла лишь ухмыльнуться. — Какая я счастливая. — Прекрати хамить! — отрезал он. — Андрей, нам обоим будет лучше, если ты сейчас уйдёшь, — равнодушно сказала девушка. Андрей её раздражал одним своим присутствием, что уж говорить о его тоне или беспомощных попытках поговорить. Схватив с крючка в коридоре плащ, Лавров выскочил из квартиры. Наконец-то. Ей можно не изображать заинтересованность в продолжении беседы. Как будто до этого она пыталась. Вика была рада его уходу. Ведь это означало, что сегодня можно не придумывать очередную причину, почему девушка ну никак не могла заниматься сексом. Любую, вроде «болит голова» или «у меня месячные». Они у Поспеловой, если бы Андрей вёл календарь, шли раза по три за месяц.

***

Это был хороший день, солнечный, будто сама природа радовалась, что Поспелова выспалась, ночуя в одиночестве. К счастью, Лавров ушёл куда-то, не прихватив ключи от машины. Девушке было даже интересно: куда он свалил? Но потом утром позвонила свекровь, начала причитать, насколько сильно Андрюшеньке плохо, как он страдал. Ну, конечно, он пошёл к маме. Естественно. Наверное, к единственной женщине в жизни, которая его действительно любила, а не просто делала вид. Поспелова же, в свою очередь, не была способна даже имитировать хотя бы подобие сильного и всеобъемлющего чувства любви к благоверному. Вика притормозила у кованных ворот, осторожно припарковавшись, и вышла из машины. Сегодня солнце припекало, оттого чёрные волосы уже порядком нагрелись, пока девушка вышагивала на каблуках к посту охраны. — Здравствуйте, — улыбнулась она парню, которого при рождении стоило назвать Громилой. — Я в «Курс-Инвест». — Поспелова пыталась прочесть, что написано на бейджике, но тот всё время отражал солнечный свет, а потому было абсолютно не ясно, как звали сурового блюстителя порядка. — Куда идти знаете? — голос тоже был подходящим именно для Громилы. — Да, спасибо, — протискиваясь в ворота, ответила Вика и ещё раз взглянула на небольшую табличку на груди. Никита. Нет, это точно не подходило ему. Вот Громила в самый раз. Стук каблуков разносился по арке и отскакивал от стен, эхом заполняя всё пространство двора звуком шагов девушки. Она с силой открыла тяжеленные двери, вошла внутрь, и начала подниматься на третий этаж здания, параллельно осматривая лепнину под потолком. Казалось, у коммерсантов какая-то тяга к роскоши, а иначе чем ещё можно объяснить, что все офисы новоявленных бизнесменов располагались в старых усадьбах? Будто каждый пытался стать похожим на Березовского, фамилию которого знали многие в стране, и офис которого располагался, как рассказывали, в «Доме Приёмов ЛогоВАЗа», раньше именуемым «Особняком Бачуриной-Смирновой». Вика в своей жизни ни разу с Борисом Абрамовичем не сталкивалась, слишком низко плавала, зато слышала о нём многое. И это многое поражало. Как приятно, так и не очень. За небольшой стойкой сидела милая девушка, её светлые волосы были стянуты в такой тугой пучок сзади, что создавалось впечатление, словно она лысая, если свет неудачно падал, отражаясь от компьютера, куда барышня смотрела неотрывно и что-то нажимала на клавиатуре. — Здравствуйте, я к Артуру Вениаминовичу, — подходя ближе к девушке, ласково произнесла Вика. С такого расстояния причёска секретаря стала хотя бы заметной. — Добрый день, — Люда, судя по бейджику, оторвалась от своей игры. — А его сейчас нет, — пожала она плечами, краем глаза наблюдая за прогрышем из-за нагрянувшей посетительницы. — На месте его зам. — Ну, давайте с ним пообщаюсь, раз приехала. — Поспеловой, конечно, хотелось бы переговорить с Лапшиным лично, объяснить, что зря он полез вчера под юбку. Но в первую очередь было необходимо решить вопрос насчёт документов по алюминию. Фархад, с которым она работала лишь во второй раз, предупредил её: формально Артур главный, но фактически его крышевал какой-то армейский друг Джураева, а значит, проблем возникнуть не должно. — Виктор Павлович, к вам… — Люда, округлив глаза, посмотрела на посетительницу, понимая, что имени её не спросила и как представлять понятия не имела. — Виктория Николаевна, адвокат, — тихо подсказала Вика. — К вам адвокат, — быстро нашлась секретарь, — Виктория Николаевна. — Пусть войдёт, — строго ответил голос в стационарном телефоне. Люда неохотно поднялась со своего места, расстраиваясь, теперь уж точно проигрышу раунда как-то незамысловатой игры. Она проводила посетительницу до кабинета и, приоткрыв дверь, быстро удалилась, надеясь ещё отыграться за пропущенные минуты. Поспелова же крутила в голове имя и отчество заместителя Лапшина. Она прекрасно знала, что самый приятный звук для человека — это звук его имени. — Здравствуйте, Виктор… — девушка переступала порог, глядя себе под ноги, чтобы каблук не зацепился за небольшую щель между паркетными досками. Лететь подбородком в пол сегодня в её планы не входило. — Твою мать, Поспелова, — мужчина, сидящий в кожаном кресле, ошарашенно смотрел на адвоката и пытался сложить в голове, насколько реальной могла быть подобная встреча. — Пчёлкин? — усмехнулась Вика, изумлённо бегая взглядом по знакомому лицу. — Нихера себе! Вот это встреча. Поспелова стояла в дверях, как вкопанная. Из неё весь воздух выбил вид старого… друга. Да, точно, это было правильное слово. У неё не создалось впечатления, будто она случайно повстречала своего бывшего. Не было странных бабочек в животе. Какая-то невидимая рука ударила со всего размаха кулаком прямо в солнечное сплетение, но это чувствовалось даже приятно. Её губы растянулись в улыбке, когда Витя вскочил и почти бегом подошёл к ней, сразу обхватив в объятия. — Ты адвокат этот, что ли? — недоверчиво спросил он, усаживая её на стул напротив себя. — А есть другие варианты? — пока она отвечала, Пчёлкин уже набирал чей-то номер на телефоне и нервно стучал пальцами по столу. — Алло, Белый? — возбуждённо прикрикнул он в телефонную трубку. — Ты в офис сегодня собираешься? Не поверишь, кто к Артурчику пришёл! — Видимо, Саша принялся накидывать варианты. — Нет. Не-а. Придурок, что ли? — Витя захохотал, очевидно, от нового предположения на том конце провода. — Поспелыч, собственной персоны! Ага, давай, — он вернул на место трубку и посмотрел на Вику с улыбкой. — Ща он с делами разберётся и тоже приедет. Ну, давай, рассказывай, как жизнь? Тыщу лет тебя не видел. Это было так естественно. Общаться с ним. Как если бы они просто сидели и обсуждали домашнее задание, которое Пчёлкин, разумеется, не сделал, а Поспелова выполнила, как и всегда. Они понимали, что второй хотел сказать раньше, чем тот начинал открывать рот. Потому что знали друг друга. Знали, как самих себя. Они разговаривали обо всём, что пропустили за последние два с половиной года: Витя рассказывал про Урал, про жизнь в какой-то глуши, про возвращение в Москву и первые шаги «в люди». Вика говорила об университете, о том, как пошла в адвокатуру. Тему той ночи на даче оба избегали, словно она была струйкой бензина на дороге, а их слова — спичками, которые подносить нельзя даже близко. Пчёлкин рассказал про свадьбу Белова, не забыв упомянуть о подарке от братьев жениху и невесте. Поспелова же о своём замужестве умолчала, посчитав эту информацию абсолютно не интересной. Да и сам Витя вопросов не задавал, ибо видел, что безымянный палец правой руки девушки пустой. По обыкновению, Вика оставляла обручалку дома, когда она ездила на работу. А на работу она ездила ежедневно. — Ты зачем к Артуру приехала? — выдыхая сигаретный дым и приподнимая подбородок, спросил Пчёлкин часа через два их беседы. — Да этот урод вчера мне встречу назначил в ресторане. Нажрался, как скотина, руки распускать стал. — Вика жестом попросила у него подать ей зажигалку и, прикурившись, тоже запустила в лёгкие никотин. — Лапшин? — недоверчиво усмехнулся Витя. Ему казалось, что даже если Артурчика силком подтащат к симпатичной девушке, то он и слова не вымолвит. Кончит прямо в штаны. — Ага, — выдохнула она клуб дыма. — Под юбку залезть пытался. Разговор прервал писк телефона, а после голос Люды сообщил о приезде Артура в офис. Оказалось, он ждал Викторию Николаевну в своём кабинете. Друзья переглянулись и расплылись в улыбках, которые вторили озорным огонькам в их глазах, что можно было заметить с близкого расстояния. — Сыграем? — демонстрируя Вике пистолет, спросил Витя. — А он от страха не помрёт? Выглядит хиленьким. — Вот и проверим, — кивнул Пчёлкин, затушив сигарету в стеклянной пепельнице на столе, через секунду поднялся со стула и направился к выходу. Вика повторила его действия и, чуть пробежавшись, обогнала Пчёлкина, желая войти первой в кабинете коммерсанта. Люда наблюдала, как адвокат вышагивала, чуть покачивая бёдрами, с абсолютно счастливым выражением лица, пока следом за ней плёлся Виктор Павлович, доставая из кобуры пистолет. Секретарь уже даже смирилась с тем, что здание постоянно кишело бандитами, поэтому не обращала на подобные ситуации никакого внимания. Только от компьютера отрывали почём зря. — Здравствуйте, Артур Вениаминович, — Вика, зайдя в кабинете и увидев опять ту расслабленную позу, что была в ресторане, мгновенно просияла. Видимо, Лапшин чувствовал себя уверенне в родных стенах. — Виктория Николаевна, — он тянул гласные, с интересом оглядывая длинные ноги девушки, часть которых скрывала юбка чуть выше колена, но всё ещё приятно интриговала, обтягивая узкие бёдра, — передумали? — Да я тут, знаете, зашла к вам и старого друга встретила. — Из-за спины Поспеловой, словно из-под земли, вырос Пчёлкин, аккуратно прикрывая за собой дверь, и встал рядом с подругой, ненавязчиво демонстрируя пистолет. — Привет, Артурчик, — подмигнул Артуру Витя. — А он говорит, надо проучить вас, — продолжила Поспелова. — Чтобы неповадно было к честным девушкам приставать. Давайте сыграем в игру? Я буду задавать вопросы, а вы отвечать? Это просто. Вот увидите, вам понравится. — Лапшин как-то странно мотал головой и цеплялся за край стола. Девушку это зрелище забавляло. В горле у Артура пересохло до того сильно, что слюна сделалась вязкой. Он буквально не мог сглотнуть её, протолкнуть вниз. Да и галстук начал душить, словно удавка, затягивающаяся прямо сейчас на шее. Он считал всю бригаду, и Пчёлкина в том числе, психами. Новость, что Виктория, очевидно, была такой же, никак не помогала дышать размеренно и свободно. — Хочешь, шмальни в него? — протянул ей пистолет друг. — Нет, Вить, ты чё? — замотала она головой и недоверчиво посмотрела на кусок холодного металла. — Он заяву накатает. — Отмажем, клянусь. — Казалось бы, ничтожный жест. Едва ощутимое касание пальцами в тот момент, когда Витя взял её ладонь в свою, чтобы вложить оружие. Но даже от него пошёл разряд тока такой силы, что хватило бы снабдить электричеством все розетки в здании. Может, даже в районе. Всё происходящее в комнате напоминало детскую игру, которую Поспелова и Пчёлкин знали лет с семи. Играли в неё, однако никогда не звали Лапшина. Иначе чем ещё объяснить его округлившиеся в страхе глаза, смотрящие на них поочерёдно в надежде увидеть в хоть одном из лиц намёк на блеф. Поспелова же улыбалась Пчёлкину, когда тот вложил ей в руки пистолет. Ну, кто из ребят не любил войнушку? — Словно опять в универ попала, — Вика аккуратно передёрнула затвор и приложила руку к бедру. Вполне себе спокойный жест заставил Артурчика дёрнуться всем телом, потому как, несмотря на расслабленную позу девушки, дуло оружия смотрело чётко в его промежность. — Вить, ну он не хочет играть! — простонала Поспелова, собирая на лице всю скорбь, на которую только была способна. — Щас захочет, — кивнул Пчёлкин и медленно пошёл к креслу, в которое Лапшин вжался так, словно надеялся врасти в него и исчезнуть из вида этих двух психов. — Я-я всё объясню, — заикаясь, лепетал коммерс, озираясь на Витю. — Какой ужас, — прошептал Пчёлкин, прикрывая рот рукой, лишь Артур не заметил улыбку. Краем глаза Витя наблюдал за Викой и отмечал про себя, что даже понимал Артурчика. В каком-то смысле. Если бы он, Пчёлкин, не знал её характер, тоже бы полез с подкатами. Всех троих отвлекла возня в коридоре, чьи-то шаги и голоса. И если Артур воспринял это за добрый знак, обрадовался, то Вика с Витей лишь тяжело, разочарованно вздохнули. Им происходящее в кабинете доставляло удовольствие. Взаправду напоминало какую-то забавную игру. Дверь распахнулась резко. Поспелова вздрогнула, когда оборачивалась. Она до сих пор пугалась любого быстрого или громкого действия. Врачи называют это посттравматическим шоком у тех, кто не проходит терапию и живёт с болью от ужасных событий дальше. Наедине. — Реально Поспелыч! — заявил Белов, глядя на подругу. Девушка аккуратно положила пистолет на стол, но краем глаза заметила, как дёрнулся в сторону оружия Лапшин, а потому не отпускала металл до тех пор, пока его не перехватил Пчёлкин. — Ты чё думал, я напиздел? — рассмеялся Витя, когда девушка уже тонула в объятиях друга детства. — Ну, кто тебя знает? Может, уже галлюцинации начались. — Казалось, Саша пытался переломать ей кости в отместку за разлуку. Они ведь после возвращения с Урала первым делом к Вике отправились. А в её квартире бабка какая-то жила. Чуть инфаркт не получила под ором Пчёлкина, требующего дать адрес, куда переехали прошлые жильцы. Разговор плавно перетёк в кабинет зама Лапшина под удивлённым взглядом самого коммерсанта. Знал бы он вчера, что Поспелова не просто тупая адвокатша, которую хотелось трахнуть, а подруга этих психов, ни в коем случае бы не полез к ней. Даже встречаться бы в ресторане отказался. — А ты как на Фарика-то работать стала? — Саша раскинулся на диване и с интересом рассматривал Вику. Она ничуть не изменилась. Стала только более лощёной, что ли. — Я на него и не работаю, — улыбнулась девушка. — Посидела практиканткой в РОВД и на Лубянке, посмотрела, как там дела делаются, и решила, что быть просто частным юристом намного интереснее. — В каком плане? — В денежном, — пожала плечами Вика, которая жить бедно не собиралась никогда. — Меня один пытался под себя подмять, Бек, но я быстро объяснила, что работать на кого-то мне не улыбается. — Смотри-ка, с годами только умнее стала, — откинулся в кресле Пчёлкин и принялся тоже, заодно с другом, рассматривать Поспелову всё более сканирующим взглядом. — Я дурой никогда и не была, — фыркнула она. — Ну так вот, хорошо решила один вопрос, потом второй, заработала себе репутацию и пошло-поехало. — Не жалеешь, что сейчас без тебя преступники свет топтать будут? — рассмеялся Белов, намекая и на себя, конечно же. — Знаешь, в кашемировом пальто намного приятнее, чем в шинели. Да ещё и деньги платят. — Вот такая простая логика. Каждый сам за себя, как известно. — Ты, выходит, ренегат? — Ага, — теперь уже и Поспелова хохотнула, — ренегат-ренегатыч. Они договорились встретиться через два дня, обсудить вопросы, которые необходимо было решить ещё вчера. Нет, Саша, конечно, знал, что Фарик пришлёт какого-то адвоката, чтобы тот занимался бумажками, вот только он не упомянул, что это будет молодая девушка. К тому же, по счастливой случайности, подруга бригадиров. Джураев просто не мог этого знать. Вика ехала домой, в ненавистную квартиру на Комсомольской, с таким чувством, словно вернулась в прошлое. Будто ей опять семнадцать. Рядом опять дураки-друзья, которые занимались чем угодно, только не серьёзными делами. Игра, которую они с Пчёлкиным поставили на паузу ранним утром весной 89-го года в её подъезде, запускалась вновь, предлагая пройти более сложный уровень. С препятствиями и искушениями.