По законам жанра

Волнительный трепет последнего дня в стенах школы всегда с привкусом шампанского, которое тайком протащили ребята и спрятали в туалете, с примесью детской грусти. Выпускники плачут, обнимают друг друга и учителей, обещая не теряться, пренепременно звонить таким уже родным за эти годы друзьям. Да, в этот день все резко начинают дружить, даже если ещё пару дней назад на дух друг друга не переносили. Общая атмосфера любви и дружбы не распространялась только на двух выпускников 10-го «Б». Поспелова и Пчёлкин практически плевались, всем своим видом демонстрируя абсолютнейшую брезгливость к тому, что их вынудили танцевать последний школьный вальс в паре. Вика несколько раз наступила парню на ногу, за что тот тряхнул её плечи. После этого девушка ударила каблуком Витю по лодыжке. В отместку же он сжал её ладонь до хруста костяшек пальцев. Они смотрели друг другу в глаза с ненавистью, заставляя гадать всех присутствующих о причине таких радикальных изменений в отношениях ближайших друзей. Никому и в голову не могло прийти, что всё дело в банальной, даже туповатой ревности со стороны обоих. И в обиде. Она куда сильнее подстегивала ребят причинять буквально физический вред партнёру по танцу. И хоть на их лицах была натянутая улыбка, в глазах полыхал огонь, который являлся признаком злости. Поспелова мстила за фразу «Пошла ты на хуй!». Пчёлкин же отыгрывался за «У нас ничего не будет!». Им бы успокоиться и поговорить, признаться в чувствах, хотя и так уже всё стало очевидно. Витя хотел Вику, она хотела его. Но лёгкость и простота не про этих двоих, а потому вместе с танцем продолжалось взаимное причинение боли. В актовом зале девушки и парни сидели по разным сторонам стены, ожидая приглашение на сцену для вручения аттестатов. Родители, смотрящие за происходящим, постоянно смахивали слёзы, про себя думая, что дети выросли, и совсем скоро эти птенцы вылетят из семейных гнёздышек, собираясь вить свои собственные. Ребята, конечно, ни о чём таком не задумывались, мечтая поскорее взять в руки тонкие книжки, в прямом смысле слова получая билет в жизнь. Поспелова и Пчёлкин шли по списку фамилий друг за другом, а потому и на сцену поднимались поочерёдно. Когда Ирина Сергеевна пригласила Вику, аплодировали все, кроме её соседа по парте. Он демонстративно сложил руки на груди и принял абсолютно скучающий вид, хотя краем глаза всё равно смотрел, как обтягивающее платье чуть выше колена задиралось на бёдрах поднимающейся по лестнице Поспеловой. Создавать видимость, будто ему на неё плевать, стало сложнее, ведь выглядела Вика очень соблазнительно. Только потому, что Пчёлкина вызвали на сцену в тот момент, когда Поспелову поздравлял директор, ей не пришлось повторять его жест с отсутствием хлопков. — Поздравляю, — процедила девушка, проходя мимо него на лестнице. — Не споткнись, — ехидно улыбнулся Пчёлкин. Сидящие в зале Кос, Саша, Фил и Соня ничего не могли понять. Им было неизвестно про ссору в подъезде, они понятия не имели про их поцелуй на кухне. Для них картина, в которой двое друзей готовы разорвать друг друга, выглядела как нечто абсолютно бредовое. Но даже если бы они попытались выяснить причину, понять, что происходило, ни Витя, ни Вика не признались бы. Ведь тогда пришлось бы жаловаться, а это не было в характере ребят. Официальная часть заканчивалась речью директора о вступлении во взрослую жизнь, о трудностях и препятствиях, которые будут непременно подстерегать выпускников. Он так же упомянул про любовь, которая ждала каждого где-то в этом мире. Двое сидящих в зале уже не детей подумали, что, возможно, эта самая любовь намного ближе, чем им казалось. Но Пчёлкин быстро переключил свои мысли на то, как аккуратно вытащить из бочка унитаза на третьем этаже коньяк, подаренный отцом Холмогорова сыну на окончание школы. Вика же переключила свои мысли на Рому, который после дискотеки вечером обещал встретить её и прогуляться, поздравив с выпуском. К счастью, стол, накрытый в школьной столовой, был невероятно длинный, и Вика смогла усесться между Соней и Косом. Их с Витей разделяли Белый, Фил и Кос, создавая безопасное расстояние, чтобы не зацепиться языками и не переубивать друг друга к чёртовой матери. Аккуратно доставая из-под стола алкоголь, выпускники хмелели и громко болтали, поздравляли друг друга с долгожданной свободой, обменивались планами на жизнь. Все томились в предвкушении дискотеки, последней для них, проходящей в актовом зале. Казалось, школа не выдержит музыки и танцев, рискуя вот-вот развалится. Девчонки подпевали «На теплоходе музыка играет» с отчаянием, словно сами сейчас стояли на берегу и вместе с Зарубиной наблюдали за удаляющимся плавательным средством. Парни же поддерживали Боярского и вместе с ним просили притормозить зеленоглазое такси, а после отвезти их туда, где им всегда будут рады. Когда заиграла «Будь со мной» Агузаровой и группы «Браво», Космос, невзирая на отказы, вытащил Вику в самый центр и практически заставил танцевать. Поначалу она делала это неохотно, но когда понаблюдала за тем, как друг пытался втянуть её в странные движения, рассмеялась, подхватив его настрой. Они с Витей, который отплясывал вместе с Наташей метра через три, встретились глазами. Нужно было бы, наверное, отвести взгляд, однако оба не смогли.

Будь со мной, будь со мной, будь со мной всегда ты рядом…

Танцуя в абсолютно разных парах, казалось, они делали это друг с другом. Словами песни сами просили никуда не уходить. Но как только закончилась композиция, все эти странные переглядки и песенные просьбы тоже исчезли, оставляя лишь лёгкий флёр надежды на то, что ещё можно залатать трещину в их отношениях, которая медленно превращалась в Марианскую впадину. В двенадцать часов Вику пообещал встретить у дверей школы Рома. А потому, уставшая и счастливая, она обняла школьных подруг на прощание, договорившись встретиться ближе к вечеру завтра с Соней, и поплелась в сторону выхода. Поспелова искала глазами парней, чтобы и с ними проститься на сегодня, но, не найдя, лишь вздохнула. Наверное, курят где-нибудь в туалете или втихаря пьют. Ночной июньский воздух дарил ощущение лёгкости, которое ребята заполняли сигаретным дымом, стоя рядом с школьным крыльцом и затягиваясь «Родопией». Пчёлкину показалось, будто он заметил того лоха, который провожал Поспелову до дома буквально недавно. Однако когда он увидел, что Вика собственной персоны выпорхнула из дверей «храма науки» и попала в объятия парня, моментально поцеловавшего её в губы, стало ясно, что никакой это не мираж. Опять по венам Вити потекла ревность, которую алкоголь, плещущийся в организме, лишь раззадоривал. Вика не заметила друзей из-за растущих рядом со школой кустов сирени и черёмухи, поэтому прощаться с ними не подошла. Кроме Вити, к слову, девушку тоже никто не видел. Шатунов шёл рядом, обнимая немного подвыпившую Поспелову, и шептал ей на ухо, как та прекрасна. Его пальцы скользили по ткани платья в районе рёбер, отчего у Вики вырывался смех, потому как было щекотно, и внизу живота образовывалось странное ощущение возбуждения, которого до этого ни разу не случалось в присутствии Шатунова. — А что там? — кивнул Рома на недостроенное здание чуть дальше по улице. — Там заброшка какая-то, — пожала плечами Вика. — Вроде фабрику строить хотели, но передумали. — Может, там прогуляемся? — глаза Шатунова блеснули каким-то юношеским задором. — Не-а, я туда не пойду, — отрицательно покачала головой Поспелова. — Боишься? — рассмеялся парень. — Да щас! Я вообще ничего не боюсь! — Тогда пошли, раз такая смелая. — Ну пошли, — расхохоталась девушка, понимая, что её, вообще-то, секундой раньше на понт взяли. Ну, не выглядеть же трусихой! Идти было буквально минут пять, которые Рома с явной усмешкой наблюдал, как Вика изображала бесстрашие. Ей рассказывали в детстве, мол, там водились приведения. И хоть она уже взрослая и в байки эти не верила, считая призраков лишь иллюзией, созданной с помощью преломления света, но всё равно становилось как-то жутковато. В здании было темно. Редкие окна без рам и стёкол пропускали внутрь лунный свет, который не слишком-то помогал в освещении. На полу то и дело валялся строительный мусор, а серые бетонные стены напоминали тюрьму. Вика вошла первой, как бы доказывая, что трусость — это вообще не про неё. Рома аккуратно ступал следом, стараясь не нарушать покой и тишину, царившие на заброшке. Поспелова остановилась у окна на первом этаже, пройдя в какое-то небольшое помещение, в углу которого, судя по всему, валялась разбитая бутылка пива и несколько бычков от сигарет. Вика смотрела вдаль, туда, где протирался её родной район и, казалось, весь мир. Шатунов аккуратно обнял девушку сзади и коснулся губами шеи, притягивая к себе вплотную. То ли сработал алкоголь, то ли ещё что, только Поспелова, прикрыв глаза, чуть откинула назад голову, податливо предоставляя Шатунову свою шею для поцелуев, которые становились всё более требовательными. Рука Ромы оглаживала её живот, когда влажные губы парня переместились выше, к линии челюсти Вики. Девушка ни разу ещё не целовалась с ним так. Это было похоже на что-то грязное, пошлое. Не было той нежности, какую она ждала. Плавно ладонь Шатунова переместилась с живота вниз, задирая обтягивающую бёдра юбку. — Не надо, — цепляясь пальцами за предплечье парня, тихо попросила Вика. — Не бойся, — прошептал он. — Тебе понравится. — Я не хочу, Ром, — настаивала она, но Шатунов был сильнее, а потому ткань уже собралась на талии девушки. — Хочешь, — поддевая пальцами трусы Вики, сказал Рома, целуя её в ухо. — Вот увидишь, тебе понравится. Ладонь Шатунова легла на её клитор, заставляя девушку захотеть. Но это не доставляло никакого удовольствия. Становилось страшно, потому что он не останавливался, не слушал её. — Ром, перестань, — Вика дёрнулась, однако парень лишь усилил свою хватку и буквально пригвоздил Поспелову к своему телу. — Я мальчик взрослый, Вик, — он продолжал давить на клитор и отрывисто дышал, — мне вот этих прогулок за ручку мало, я тебя хочу всю. Она уже в тот момент понимала, что дальше ничего хорошего не произойдёт. Что он не отпустит её домой. Что не извинится за оставленную позади грань дозволенного. Вика как-то странно оступилась и чуть подвернула ногу, видимо, из-за каблуков, на которых плясала несколько часов подряд. Шатунов же воспринял это за призыв к действию, резко навалился на неё сзади, принуждая буквально рухнуть на колени. Только благодаря странной удаче Поспелова успела выставить вперёд руки и не упасть лицом в бетон. Под ладонями она ощущала землю с песком, которые принесли сюда, по видимому, те, кто приходил раньше, на подошве ботинок. Раскат грома соединился со звуком расстегнувшейся пряжки ремня Шатунова. Поспелова дёрнулась всем телом, но парень удержал её на месте рукой. Когда же вторая его ладонь легла на промежность Вики, она попыталась сжать бёдра, лишь спровоцировав Рому на то, чтобы он резким движением руки развёл её ноги в стороны ещё сильнее. На несколько секунд она оцепенела, не понимая, что вообще сейчас происходило. С первым толчком внутрь Вика заорала, как резанная. Ей было так больно, что казалось, прямо внутрь вставили и прокрутили нож. Со стоном Шатунов закрыл ей рот ладонью, начав рваные поступательные движения. Она пыталась кусать его за кожу, которая упиралась в губы, вот только сила девушки была несоизмеримо с силой Ромы. Он лишь усмехнулся и спросил: — Пожёстче хочешь? — Это был, конечно, не требующий ответа вопрос. Шатунов стал вбиваться в неё, наслаждаясь тем, какая Поспелова узкая. Несколько раз ему пришлось плюнуть на член, ведь девушка была совсем сухая, а трахаться так Роме не хотелось. Было неприятно. Он входил во всю длину и запрокидывал голову. Глухо стонал, упиваясь процессом. Рома заломал руки Поспеловой за спиной, наверное, очень болезненно, только она не чувствовала. И колени, которые уже были разбиты в кровь, стоя на холодном бетоне, тоже дискомфорта не приносили. Она попросту не ощущала этого. Его жёсткие движения внутри заглушали всё остальное. У неё больше не осталось сил сопротивляться. Вика слышала, как за окном накрапывал дождь, и сконцентрировалась на этом звуке, отключая мозг от происходящего с телом, унося его в капли, падающие на ещё сухой асфальт. Она растворялась в этом дожде, вместе с ним летела вниз, разливаясь по земле. Пытаясь исчезнуть и не существовать. Шатунов кончил ей куда-то на заднюю сторону бедра, отпустив, наконец, запястья из своей хватки. Он стонал не громко, но этот звук оглушал. Пока парень поднимался, Вика даже не шевелилась, боясь, что сейчас всё снова повторится. — Блять, ты целкой была, что ли? — глядя на свой член, который оказался весь в крови, как-то недоверчиво спросил Рома. — А я то думаю, чё так ломаешься. Вика молчала. Сглатывала слёзы и молчала, мысленно умоляя сейчас его уйти, не трогать больше. Просто оставить и уйти. — Эй, Вик, ты чего? Вставай давай, — ладонь Шатунова легла ей на спину, и Поспелова, словно в неё током пустили, отшатнулась. — Не трогай меня. — Вика развернулась, моментально начав отползать спиной к стене, глядя на парня с ужасом. — Пожалуйста, не трогай больше. — Да что такого-то? Ну потрахались, чё ты истеришь? — Казалось, он реально не осознавал, что сейчас произошло. — Уйди, я тебя прошу, просто уходи отсюда. Шатунов сплюнул, посмотрел на неё, как на умалишённую, и пошёл на выход, считая Поспелову больной. Сама же спину выгибала, сама с ним сюда пошла. Чего она ожидала? По-правде говоря, она ждала чего угодно, но точно не того, что случилось. Боялась свалиться из окна заброшенного здания, боялась подхватить какую-нибудь заразу из пыльного воздуха, однако точно не ждала крови и спермы на своих бёдрах, разодранных коленей и ладоней. Не ждала того, что он сделает с ней. Просидев на бетоне ещё около получаса, пугливо оглядываясь по сторонам и шарахаясь от раскатов грома, Вика осторожно встала, поправила юбку, а после пошла в сторону дома, найдя где-то у окна свою сумочку, в которой лежали ключи. Всем богам она молилась, лишь никто не заметил её в таком виде. И мольбы сработали. Благо, родители ещё после вручения аттестатов уехали на дачу, а потому в квартире никого не было. Она залезла в душ прямо в одежде. Тёрла жёсткой мочалкой по голым плечам, пытаясь содрать с себя кожу. В носу стоял запах. Запах Шатунова, который, казалось, въелся и в одежду, и в кожу, и даже во внутренние органы. Вода, что попадала на лицо, напоминала, как на шею Поспеловой капал пот парня, когда он наклонялся поцеловать её за ухом. Было мерзко. Отвратительно. Гадко. Каждое движение повторяло и прокручивало воспоминания о произошедшем буквально час назад.