По законам жанра

Последний звонок — это, пожалуй, самое обманчивое время за все школьные годы. Выпускники поют слезливые песни, читают поздравительные стихи учителям и директору, в надежде расположить к себе тех напоследок; обнимаются, обещая всегда-всегда быть рядом, обязательно видеться, непременно каждый год. Вот точно собираться, а не как остальные, и обсуждать, что в их жизнях происходит. Расскажи им кто сейчас, что к октябрю месяцу и минуты свободной для таких посиделок не найдут — рассмеются над наивностью. Они то ведь дружные, точно не потеряются на дорожках жизни. Поспелова, стоя за тяжёлыми рубиновыми портьерами актового зала, умирала от того, как сильно хотелось курить. То ли нервы настолько были ни к чёрту, то ли ещё что, только сейчас Вика бы душу продала за пару затяжек, но не тут-то было. Как активистку и постоянную участницу всех культурно-массовых мероприятий, ещё в апреле её определили ведущей выпускного на пару с Андреем Лавровым, который разве что из штанов не выпрыгивал, настолько был этому рад. Вика к нему ничего, кроме снисходительной симпатии, не испытывала. Ей даже было как-то неловко за тот полупьяный поцелуй на дискотеке, после чего одноклассник себе напридумывал невесть что и искренне считал, будто у них с Поспеловой впереди светлое будущее. Уже в сотый раз Вика пожалела, что начала вести все школьные праздники и линейки с девятого класса. Сидела бы тихонько, три стишка читала по бумажке на мероприятиях, и не было бы проблем. Чего лезла постоянно? Вот ей и аукнулась инициатива, которая, как известно, наказуема. — Лавров, — шепнула она товарищу, — дальше же хор поёт? — Да, — кивнул Андрей. — И Елисеева стих читает для родителей. — Отлично! Я щас, скоро буду, — всучив в руки Лаврову свою папку со сценарием, Поспелова побежала вдоль стены зала к выходу под недовольным взглядом Ирины Сергеевны. Банты, повязанные на двух хвостах, прям как в детстве, подпрыгивали при каждом шаге. Белый кружевной фартук то и дело задирался, заставляя поправлять его, разглаживать каждый залом, а на это времени попросту не было. Стоя за сценой, она увидела, как Пчёлкин, аккуратно приняв из руки Холмогорова пачку сигарет, двинулся к выходу из актового зала. Поспелова лишь надеялась, что тот курил где-то совсем рядом со входом в школу, а не пошёл за соседний дом. Ветер в мае — явление редкое, но очень желаемое, ведь солнце припекало настолько сильно, что буквально становилось нечем дышать. Девушка, выскочив на крыльцо, словно в парилку зашла. В сочетании с необходимостью никотина эта духота начинала давить на лёгкие. Да ещё и Пчёлкин упёрся всё-таки куда-то, потому что, как ни рассматривала его Поспелова со ступенек, нигде видно не было. Но тут, буквально на секунду, прямо за углом белой стены «храма науки» показалась серая штанина, мигом скрывшись. Подобно обезумевшей, Вика полетела туда, где стоял Витя. — Бу! — подбежав со спины к Пчёле, громко произнесла Поспелова. — Дура, что ли? — Парень аж подпрыгнул от неожиданности и чуть не выронил сигарету. — Я так заикой стану. — Сможешь девок ещё и на жалость клеить, — рассмеялась Вика, напрочь позабыв о том, что они вот так не разговаривали уже три недели. — Ты же на сцене про любовь к школе затираешь, — зажав между зубов сигарету, произнёс Пчёлкин, откровенно издеваясь над умирающей от недостатка никотина в организме Поспеловой. — Соскучилась, решила к тебе убежать, — ухмыльнулась девушка. — Дай затянуться. Пчёлкин как-то нагло улыбнулся и протянул ей сигарету ровно тем жестом, каким она ему тогда на подоконнике. Не оставшись в долгу, Вика повторила то же, что он сделал сам на её кухне: втягивая в себя дым, она еле-еле дотронулась губами до подушечек пальцев Вити. — Поспелова, твою мать! — раздался сзади голос Ирины Сергеевны, которая не могла не заметить двоих отчаливших посреди выступления учеников. — На сцену, живо! — Пять секунд, — пролепетала Вика, получив закатившиеся глаза классная классной и удаляющуюся спину. Ну, даже если она сейчас начнёт ругать их, что будет? — Ну-ка, пошли со мной! — взяв за руку Поспелову, Пчёлкин потащил её к задней двери в школу. — Куда это? — Ща увидишь. — Знала бы Вика, куда он вёл, осталась бы стоять на месте. А ещё лучше, не пошла курить за ним. Витя и сам не особо понимал, зачем это делал. Но тащить её, абсолютно ничего не осознающую, куда-то за школу и держать за руку стоило предшествующих трёх недель молчания. Он привёл девушку к заднему входу в актовый зал, чтобы она, в случае чего, могла быстро войти за кулисы. Через металлическую дверь стало слышно, как хор из учеников начальной школы пел какую-то слезливую песню про уходящие юношеские годы. — Давай потанцуем? — предложил Пчёлкин и, не дожидаясь ответа, притянул Поспелову в объятия, вовлекая в незамысловатый танец, состоящий из покачиваний. — Я буду скучать, — расчувствовалась Вика, положила голову к другу на плечо, а после тяжело вздохнула. — Ты правда думаешь, что я тебя куда-то отпущу? Она молчала. Не хотелось отвечать. Потому что тогда пришлось бы признать: больше всего она боялась, что отпустит. Возьмёт и закончит их игру. Остепенится, влюбится в какую-нибудь фифу, которая вскружит ему голову. Они раскачивались так из стороны в сторону, думая каждый, как казалось, о своём, хотя на самом же деле, об одном и том же. О годах дружбы. О часах, даже сутках, проведённых вместе. О том, насколько же приятно находиться рядом. И о том, как сильно не хотелось видеть окончание этого всего. Из зала послышались аплодисменты, когда малышня закончила свои песнопения, и им на смену пришёл звонкий голос Лены Елисеевой, рассказывающей стих. — Мне надо идти, — Вика осторожно выкручивалась из объятий Вити. — Я же сказал, что не отпущу, — улыбнулся парень, совершенно не думая ослаблять хватку на её талии. — Я вернусь, обещаю, — чуть тише ответила она. — Когда? — Однажды обязательно, — рассмеялась Поспелова и, улучив момент, высвободилась из рук Пчёлкина, убегая к дверям, ведущим прямо за кулисы актового зала.

***

До начала экзамена по обществознанию оставался какой-то час. И всё, свобода! Вика никогда ещё в своей жизни так ответственно не подходила к сборам. Да и сомневалась, что будет. Она взяла у мамы чулки, но не ради эстетики, а потому что для дела нужны были; надела чёрную юбку-карандаш по колено, такого же цвета пиджак с манжетами и белую рубашку. Волосы забрала в пучок, сверху на который натянула сетку, купленную в отделе с резинками и заколками. Нацепив на ноги чёрные лодочки на невысоком каблуке, Вика ещё раз мысленно пробежалась в хронологическом порядке по местам, где запрятаны бумажки со шпаргалками: от внешнего бедра к внутреннему под чулком левой ноги ответы с первого по четвёртый билет, от внутреннего к внешнему на правой — с пятого по девятый; в левой манжете пиджака — с десятого по четырнадцатый, в правой же — с пятнадцатого по девятнадцатый соответсвенно; в носке левой туфли покоился ответ на двадцатый вопрос, а в пятке — на двадцать первый; с правой дела обстояли ровно так же, там были запрятаны подсказки на двадцать второй и третий; ну, а в пучок, вставлены оставшиеся с двадцать четвёртого по двадцать седьмой. — Ну просто шпионка, — хмыкнула Вика, глядя на себя в зеркало.

***

Конечно, само собой, ей попался билет номер двадцать пять, который она писала уже полу-сонная, и шпаргалка которого состояла из трёх слов. Вика же была уверена, непонятно с чего, что дальше билета пятнадцатого и не вытащит вовсе, но судьба распорядилась иначе. Делая вид, будто уж очень чесалась голова, Поспелова вытащила аккуратно завёрнутую в трубочку бумажку и прочитала:

«Группа, родственники, глава»

Девушка буквально мечтала сейчас переместиться на несколько недель назад и самой себе задать вопрос, что вообще можно понять по этой фразе, когда вопрос в билете звучал так «Что такое семья? Какие основные ценности можно выделить?». Вика даже на секунду задумалась ответить этими тремя словами и всё, пускай голову ломают, что она имела ввиду. Каким-то чудом Поспелова смогла написать аж полтора листа А4 ответа из несчастных трёх слов подсказки. Подняв руку, Вика привлекла внимание учителя обществознания Владислава Алексеевича. — Готова? — спросил он как-то по-отцовски ласково. — Ага, — кивнула Поспелова и двинулась к столу с комиссией, стоящей из трёх учителей да директора школы. Краем глаза она заметила, что в коридоре, который был хорошо виден ввиду открытой двери, стояли все четверо её друзей-парней и о чём-то шептались до того момента, пока не увидели занявшую место экзаменуемого Вику. Тут они сразу замолкли, боясь помешать подруге. Сдала Поспелова благодаря двум моментам: тому, что она нравилась преподавательскому составу и тому, что язык у неё был подвешен будь здоров. Говорить одно и то же разными словами по десять раз, создавая видимость знаний, она умела. А потому, Вика вышла из кабинета с «хилой пятёркой». Всеми силами девушка старалась не показывать, что ей, по большому счёту, плевать, хилая или твёрдая будет эта самая «пять». Всю дорогу до беседки ребята хвалили подругу за успешно сданные экзамены и радовались тому факту, что все они свободны аж на три месяца, как птицы в небе. Единственным, кто не поддерживал эти разговоры был Саша, твёрдо решивший идти служить в армию. Поспелова считала это верхом глупости, потому как Белов парнем был умным, ему бы в институт какой, а он долг решил отдать родине. Такое ощущение, что занимал его когда-то. Поставив сумку на лавку, Вика принялась «расчехлять» все свои шпаргалки. На моменте с туфлями и манжетами ребята ещё общались между собой, не обращая на девушку никакого внимания, но когда она чуть приподняла юбку и стала доставать бумажки из чулок, четыре пары глаз уставились прямо на неё. — О, стриптиз, — развалившись на лавке и довольно улыбнувшись, протянул Пчёлкин. — Вик, увидят же, ну, — Валера — совесть компании, встал, попытавшись прикрыть девушку, однако та лишь легонько его оттолкнула. — Да я просто шпоры достаю, расслабься. — Не слушай его, — продолжал Витя, — раздевайся. — Это уже за деньги, Виктор Павлович, — расхохоталась Поспелова, подтягивая наверх тонкий капрон. Холмогоров и Белов, наблюдая за довольным Пчёлой, лишь усмехнулись. Когда же Вика принялась вытаскивать, в прямом смысле слова, из головы ответы, все четверо дар речи потеряли. — А я то думаю, почему она лучше нас учиться? — возмутился Кос. — Так у неё больше мест, где спрятать можно! — Не завидуй, Космосила, — Вика расплылась в улыбке, довольная своим представлением и реакцией одного конкретного друга. Впереди ещё был выпускной и прощальная школьная дискотека, но вот ровно сейчас Поспелова в полной мере ощущала ту самую свободу. Когда ты можешь, кажется, горы свернуть просто лёгким движением мизинца; когда слепящее глаза солнце не надоедает и душит, а дарит чувство абсолютного счастья. — Давайте вечером соберёмся, отметим? — спросил Фил. — Часов в восемь тут, нормально? — Кос подхватил инициативу моментально. — Я не могу, у меня дела, — расплывчато ответила Вика и как-то странно улыбнулась, надеясь, что допытывать о том, какие у неё важные дела никто не станет. Ну не рассказывать же им, а особенно Пчёлкину, что у неё сегодня назначена встреча с Ромой на шесть. Много будут знать — скоро состарятся. Пусть сидят, отдыхают, а она потом подойдёт. Наплетёт, будто маме там помогала с чем-нибудь или ещё что. Придумает, в общем, до вечера время есть.