或許全部 - ВОЗМОЖНО ВСЕ

      Цзян Чэн впервые видел человека, которому было бы настолько безразлично то, что ему прямо сейчас угрожают мечом. Тем более — деву, что принадлежала к клану кровных врагов, но при том ничуть не боялась бы, прямо высказывая, насколько безответственным было поведение тех, кто ей угрожал! Но именно такова была дева Вэнь. Он даже не мог отыскать в себе сейчас той жуткой ненависти, что так густо бурлила в его крови всего пол-фэня назад. Сколь бы она ни туманила разум, он услышал сказанное и юным Вэнь Цюнлинем, и дагэ. А уж после включились и привитые отцом навыки, заставив напряженно думать.       Клан целителей, в котором живет самая известная после Баошань-санжэнь целительница, которую, несмотря на ее молодость, уже действительно почтительно называют «Златорукой», — это в самом деле ценнейший ресурс. Если бы можно было переманить их на свою сторону, вышла бы и польза для клана и ордена, и урон врагу. В будущей войне — а она будет, потому что он, как единственный живой и дееспособный наследник Цзян и Юй, просто обязан отомстить за всех погибших, — в будущей войне этот ресурс будет незаменим.       — Дай ранам зажить, Вэй Усянь, иначе, боюсь, даже сильное золотое ядро не поможет тебе остаться здоровым и не нажить что-то вроде гнилого огня. Тем более в таких условиях, — многозначительно сказала она, убирая серебряные иглы, бинты и инструменты.       Цзян Чэн впервые после пещеры Черепахи-Губительницы увидел, как теперь выглядит тело его дагэ и внутренне содрогнулся, хотя и помнил, что шрамы исчезнут, лет через пять их уже не будет.       — Как получится, прекрасная дева Вэнь, как получится, — мягко, с извиняющейся улыбкой, ответил Вэй Ин.       И он даже не стал его одергивать, мол, с врагом говоришь. Нет уж, эта часть клана Вэнь им врагом не была.       — Сколько у вас в клане людей, дева Вэнь?       — Шестьдесят семь. Через месяц станет шестьдесят восемь, а еще через пять — шестьдесят девять.       Цзян Чэн распахнул глаза, пытаясь понять, откуда такие сведения, и понимание догнало его, когда дагэ начал смеяться, прижимая руку к повязкам.       — А... Да... Ясно.       На ее плотно сжатых губах тоже обозначился призрак улыбки, и он засмотрелся, пришлось тряхнуть головой, прогоняя неуместные сейчас мысли.       Далее он все-таки предложил ей перейти на их сторону.       — Начните побеждать, глава Цзян, чтобы мне было о чем сказать своим старейшинам, — просто ответила Вэнь Цин.       На этом разговор оборвался: по коридору простучали подошвы сапог, в комнату, едва не снеся дверь, влетел Вэнь Цюнлинь, торопливо закрыл ее и выпалил:       — Вам нужно уходить! Вэнь Чао послал за своей любовницей! Завтра на рассвете отплывает лодочный караван, в охране будет одна цзу, я не знаю, сколько из них будет заклинателями. После них с люем сопровождения полетит сам Вэнь Чао. Мы с сестрой остаемся старшими в надзирательном пункте! Я принес! — спохватился он, бережно протягивая на ладони лотосовый гуань.       На светлом серебре запеклась кровь, и Цзян Чэн знал, что никогда не сотрет ее. Что однажды это украшение ляжет на алтарь в Храме предков рядом с маминой шпилькой.       Прижав гуань к сердцу, он медленно поклонился. Пока не будет доказано обратное, он предпочтёт считать союз с Вэнь Цин и Вэнь Цюнлинем возможным, хотя бы в благодарность. Слова не находились, и Вэй Ин, уже запахнувший одеяния и повязавший пояс, сказал за него, поклонившись сразу обоим:       — Благодарим вас за помощь. Она не будет забыта.       И оба выскользнули, снова применив талисманы «тени», очень вовремя, так как всего пару мяо спустя раздался крик служанки, пришедшей поторопить уже покойную шлюху Чао-Чао.       — Что ты с ней сделал? — покосился на довольно и очень жутко усмехающегося дагэ Цзян Чэн.       — О, ничего особенного. Всего лишь лишил ее возможности говорить гадости и носить шпильки.       — Не убил? — удивился Цзян Чэн.       — Зачем? Свои добьют.       Потом, много позже, он узнал, что сделал его весьма мстительный и изобретательный Тень — вырезал шлюхе язык и снял скальп. Это... позабавило. Тогда они оба были по горло напоены жестокостью и кровавой энергией войны. Кто знает, что бы он почувствовал, узнай эти подробности в тот самый день, после встречи с девой Вэнь. Уходя из оскверненной Пристани Лотоса, он все же был еще не настолько зверем.       

***

      Первым, получив вестника с описанием падения Пристани Лотоса и смерти главы ордена, прибыл Хао Шеншен со своими людьми. Они появились как раз на рассвете, целый лян опытных заклинателей. Летели на мечах, но последние две сотни ли где шли, а где и плыли, пробираясь к убежищам.       Цзян Чэн разослал духовных вестников всем командирам летучих отрядов, которые находились на заданиях и в патрулировании, когда Вэни напали. Всего их численность должна была быть около шестисот человек, но юный глава ордена приказал не торопиться, по возможности уничтожая отряды вэньских псов, если те окажутся на пути, внимательно слушая и наблюдая, чтобы не пропустить шпионов. Он рассчитывал собрать все силы в Юньмэне и Юньпине, потихоньку зачищая территории провинции, организуя дезинформацию и укрепляя границы после того, как Пристань Лотоса будет отбита.       Но сейчас нужен был один точечный налет. И одного ляна заклинателей должно было хватить, несмотря на то, что силы противника были в четыре раза больше. Никто лучше юньмэнцев не знал все протоки, тайные тропы, ухоронки и места для засады.       — Я прошу прощения, Хао-цяньбэй, что не могу дать вам отдохнуть. Но мы не можем позволить этим презренным скотам увезти тела моих родителей на поругание, а сокровища ордена — для обогащения и без того чересчур жирных закромов ордена Цишань Вэнь.       — Я понимаю, юный глава Цзян, — Хао Шеншен сложил руки в подобающем поклоне. — Примите мои искренние соболезнования. Мы сделаем все необходимое.       — На главном русле и трех основных протоках сейчас дежурят сяошиди. Как только появится караван, мы узнаем, какой путь они выбрали.       На столе развернули одну из карт, оказавшихся в распоряжении Хао Шеншена, он, Цзян Чэн и еще пятеро воинов из его ляна склонились над ней, обсуждая стратегию нападения. Вэй Ин не участвовал, был уверен в своем диди, берег силы для самой вылазки и рисовал талисманы, благо, чжеусским шелком он запасся еще до нападения, как только вообще смог подняться с постели — так и стал собирать припасы. Двадцать семь талисманов — это не те сорок один, здесь и размер талисманов нормальный, а не то крохотное нечто, что пришлось размечать в пещере Сюань-У. Еще печать «туман над водами». Хорошая штука, хотя дошлифовать бы, чтоб действовала подольше. Порождает туманную взвесь, которая будет проницаема для определенной группы людей, и непроницаема остальным. Тот же принцип, что и у «обережного круга», только направление изнутри, а не извне.       Дорисовав десяток печатей на плотных бумажных «флагах», кашлянул, позвал:       — Глава Цзян, у меня готово. Можно заряжать.       Диди тут же обернулся, прерывая обсуждение, кивнул и велел собрать всех воинов Хао-цяньбэя. Из хижины, определенной как штаб, уже давно ушли все лишние, так что сейчас в нее набились двадцать семь человек. Пришлось расставлять их по кругу, объясняя, что нужно сделать.       — Вэй-ваньбэй, вы уверены, что это сработает?       — Да, Хао-цяньбэй. Могу ручаться жизнью.       Вэй Ин не удивился недоверию. Ну кто он? Пусть даже первый ученик ордена, герой, по слухам убивший великого Зверя. Кого видели эти люди, взрослые, закаленные и достаточно известные заклинатели? Семнадцатилетнего юнца, еще не прошедшего даже гуаньли, к тому же свои успехи на ниве изобретений талисманов никогда не афишировавшего.       — Пусть Хао-цяньбэя не смущает молодость моего шисюна, он действительно знает, что делает, — с нотками неудовольствия в голосе процедил Цзян Чэн.       — Да, глава.       Стоило закончить с талисманами, вспыхнул один из сигнальных амулетов.       — Вторая протока. Они выбрали вторую протоку, глава.       — Отправляемся.       Сжав зубы, Вэй Ин заставил себя подняться. В гущу боя он не полезет — латая его, дева Вэнь была категорична: либо он даст своему телу восстановиться, либо она не гарантирует быстрое выздоровление. А ему было просто необходимо крепко стоять на ногах, а не шататься, с трудом удерживая осанку, хотя хотелось свернуться в клубок и заскулить от боли.       — Глава Цзян, я прошу вас...       — Хорошо, — диди даже не дослушал, сжал плечо, внимательно заглядывая в лицо. — Сам-то?       — Не полезу. Сил мало. Потому и прошу.       — Я понял тебя. Обещаю.       Говорили тихо, но кто его знает. Пусть вокруг все свои, они и раньше на людях выдерживали дистанцию, как полагается господину и слуге. Привычно и понятно. И кому какая разница, что им на самом деле хочется лечь, прижаться друг к другу, согреться, дышать одним воздухом, накрывшись с головой. Много чего хочется. Только вот...       «После войны, диди, когда мы победим, я дам тебе все, что захочется. Если тогда еще будет хотеться», — мысленно улыбнувшись, пообещал Вэй Ин. От него не укрылось то, как его А-Чэн смотрел на деву Вэнь. И это было... хорошо? Пусть больно, но хорошо. В свое время ему все равно пришлось бы отойти в сторону, уступая А-Чэна супруге, семье. Уподобляться Паучихе он не собирался.       

***

      Если Цзян Чэн и рвался в бой, его попросту не пустили. Нет двадцати, да еще и новый глава ордена? Нечего лезть под стрелы, мечи и заклятья. Так что сам бой он не видел, только знал, что шесть больших плоскодонок-сампанов шли по протоке шириной в три чжана, называвшейся здесь Второй. Левый берег у нее был высоким и обрывистым, густо поросшим лесом, а правый... Ну, не было правого берега — сплошные островки, плавни, заросли камыша и бамбука, полузатопленные деревья. Именно среди всего этого и прятались десять маленьких лодочек в ожидании добычи. Караван шел не слишком быстро: утро и без талисманов Вэй Ина было туманным; отряд Хао Шеншена легко опередил его, расположившись с двух сторон от протоки. Когда же сработали и талисманы, над водой словно потекла еще одна вода, густо-молочного цвета.       На левом берегу засели стрелки — они должны были первым залпом снять пятнадцать заклинателей на мечах, сопровождавших караван, а затем выбить остальных, сколько получится. В идеале бы всех, но идеал часто недостижим. Стрелков было пятнадцать. Десять оставшихся были пловцами, и их заданием было снять охрану и гребцов нужных лодок, подобравшись под водой. В каждой лодке, как отчитались его сяошиди, было по десять человек: шесть охранников и четыре гребца. Так что, чтоб не рисковать людьми понапрасну, решили начать так же с последней лодки. В предпоследней наблюдатели заметили длинный ящик, опутанный цепями и талисманами. Ничем иным, кроме как гробом, это быть не могло. Рядом с ним покоился и второй, так же под печатями — скорее всего, в нем перевозили артефакты и серебро.       Бой начался с нежного посвиста и щелканья — запели луки, прозвучали несколько слитных всплесков, первые крики тревоги, звон мечей, хрипы. Вода услужливо доносила все звуки одновременно усиленными и размытыми. Потом кто-то из вэньских собак все же додумался выпустить сигнальные ракеты, небо окрасилось алым, а перед ними с Вэй Ином возник нос первой отбитой лодки, а следом за ним — второй.       — Перегружаем, быстрее!       Добычу переносили в плоскодонки, которые немедленно уходили в гущу проток и плавней, теряясь, как призраки. Цзян Чэн прыгнул в ту, где уже покачивался простой сосновый гроб, схватился за шест и с силой оттолкнулся ото дна. Следом за ним гнал свое суденышко, нагруженное ящиком с артефактами, Вэй Ин. Два героя Юньмэна возвращали самое ценное, и это было правильно.       

***

      Отряд Хао Шеншена поредел на двух бойцов, но такова была реальность войны. Остальные вернулись, отбив в общей сложности три лодки и половину всей добычи, которую вэньские псы захватили в Пристани Лотоса. Это была первая значимая победа.       Радость от нее омрачал только траур по погибшим Цзян Фэнмяню и Юй Цзыюань, всем заклинателям и простым солдатам Пристани Лотоса. К сожалению, похоронить их всех достойно сейчас было невозможно. Гроб, запечатанный и покрытый заклятьями нетленности, решено было не вскрывать до того момента, как резиденция будет отбита, и тела ее покойных хозяев можно будет достойно похоронить на клановом погосте, а в Храме предков установить именные таблички.       В этот день Цзян Ваньинь, Цзян Яньли и Вэй Усянь в знак траура распустили волосы, сожгли благовония, поклонились покойным — а после занялись делами, которых у беглецов было немало. Времени на скорбь не было и вовсе, следовало подумать, куда девать ораву женщин, детей и стариков, которым зимой в убежищах попросту не продержаться. Да и нечего им делать там, где вскоре развернется настоящая партизанская война. Все небоеспособное население следовало переместить в Юньпин, Тяньмэнь, Цяньцзян, попрятать в отдаленных деревушках, где было бы поменьше вэньских патрулей. Распределить возвращенные деньги между беженцами взялась Цзян Яньли, организовать маршруты отхода — люди Хао Шеншена. Но и Цзян Чэн и Вэй Ин тоже не могли просто так сидеть на месте. Переодеваясь в нищих, крестьян и странствующих монахов, они начали свои разведывательные вылазки.       Кто бы сказал, чем это закончится...       Кто бы поверил? Им было по семнадцать. Они были бессмертны.